Не для сцены

      Допустим, Ричи когда-то признался, что не сам предпочитает писать монологи для своих выступлений, то было правдой не до конца. Он мог подобрать несколько историй, основанных на реальных событиях, вставить и свои шутки, попросить помощи у автора, которому он непосредственно платил деньги за промежуточные выступления или поддержку материала для турне. Быть известным было трудно, а понятия «лёгкие деньги», собственно, и не существовало, если вы собирались зарабатывать на том, от чего действительно получаете удовольствие. Быть востребованной творческой личностью надо уметь.       Когда они обручились с Эдди, у всех его фанатов или просто зрителя, что редко, но не против был сунуть свой нос в жёлтую персу, случился экий бум. Почти никто не знал, кто такой Эдвард Каспбрак. Под словом «почти» имеется в виду, что коллеги самого Эдди по фирме, в которой он держал должность, крайне удивились. Мужчины сторонились, но пару человек, которые были с ним лично знакомы и знали о творчестве его мужа, смотрели с интересом и даже не боялись спросить. А женщины глядели косо. «Вроде бы, порядочный мужчина и без пяти минут семьянин». Собственно, статус Эдди никак и не поменялся. Он до сих пор был столь же порядочным и точно знал, что данный брак — это первый шаг к самому серьёзному и общему для них с Ричи.       Но бросить прошлое, жену, дом, общих знакомых в виде общества мнительных неврастеников, а настоящему сказать «Да». И плевать, что тебе уже за сорок (просто именно этот факт так не давал покоя дамам из его отдела рисков).       Но вот, когда с момента первых новостей о их браке прошла всего пара недель, Ричи позвонил его личный автор и по совместительству коллега, тот почти на первых секундах разговора поинтересовался, есть ли мысли, как завернуть всю эту ситуацию с бракосочетанием, кипой статей и несколькими видео на YouTube, Ричард сразу отказался и в легкой манере, пресёк попытку развития данной темы, не решаясь сказать напрямую. Повести себя так, будто эта тема не ценнее, чем он пытается сам показать.       — А вот ты знала, что он был бабником. И их отношения — это вообще абсурдное дело.       Так случилось, что половина отдела в этот солнечный четверг с полудня до часа ушли обедать в пару соседних кафе, которые находились неподалеку от их здания, аккуратно встроенные в соседние, или же просто спустились на первый этаж, в место напоминавшее уютный кафетерий. Но не Эдди, который и рад бы был просто выпить кофе, не покидая этаж, но разговор двух его коллег был интереснее. Ну и такой же противный для него, как и кофе без сахара.       — Да, я слышала, — с паузой ответила собеседница. Эдди неряшливо облокотился на собственный стол, продолжая слушать, а не подслушивать, — Но в газетах и журналах много что пишут, — Каспбрак нахмурился с одним «Неожиданно», что мимолетно пролетело в его голове.       — Возможно, — не смогла аргументировать та, чей голос Эдвард, казалось бы, почти узнал, — Но и Эдди — тот ещё фрукт, — «ещё неожиданнее», — Соседка моей матери была знакома с его бывшей женой: чудесная женщина. Променял на богатенького мужика средних лет… — тут Эдди не выдержил комбо из неправды за его спиной и раскашлялся так, как не привых кашлять и задыхаться не при одном своём приступе. Дамы разошлись молча с забавным «Ой» в унисон и тихо.       Комбинация состояла в том, что, во-первых, Майра не была чудесной женщиной. Разве что, для других женщин и своих подружек очень к «40+» (про возраст тут или размеры — решайте сами). И Ричи не был «богатеньким» для него. Их доходы в отдельности были вполне наравне, а зачастую просто представляли собой их общий бюджет, который они вели вместе.       Каспбрака выводило, что иногда со всеми этими шептаниями он вспоминал школу. Кроме настоящих ужасов Дерри, там также были и все сопутствующие с этим кошмаром люди.       Эдди четко помнил, как на них могли смотреть ребята постарше, или просто те, кто считал себя физически сильнее, чем любой из их компании. Тех, кто мог взять на себя право унизить или с легкостью ткнуть в плечо где-то в коридоре. Беверли не так давно, если взять в сравнение те весомые двадцать семь лет их разлуки, рассказывала, как на неё могли вылить помои или обозвать шлюхой просто пока та сидела за обедом. Всё ещё подмывало кинуть в кого-то из мерзких гадов камнем за подругу, однако Эдди после небольших размышлений понял, что многие люди, если и погружаются с годами в «приличное общество», то, без всяких сомнений, становятся не более воспитанными, а попросту трусливее, чем они были когда-то. Никто больше не скажет тебе гадость в лицо, но с инициативой плюнут в утренний кофе. Но с его стороны было не очень и храбро разогнать этот балаган сейчас, но что он скажет? Этого он не знал, зато знал то, что отчитываться перед кем попало он не обязан.       В офисе было по-прежнему пусто, до конца обеда оставалось еще минут двадцать, а в кармане его пиджака завибрировал телефон.       — Да?       — Эдди-Спагетти! — это было вместо «привет» или «здравствуй», но на душе всё же стало чуть легче, услышав он его голос, — Я не отвлекаю тебя?       — Да нет, вполне можешь украсть ещё полчаса, — мужчина откинулся на спинку офисного кресла, — Что-то случилось?       — Я хотел напомнить тебе про завтра, — начал Ричи, а у Эдди только в этот момент в голову влетела мысль о том, что завтра ведь вечер пятницы. И он первый в этом месяцы. А каждый первый пятничный вечер месяца Тозиер выступает в клубе, который находится на пятьдесят третьей Западной улице, это рядом с Бродвеем. И это место просто «клубом», честно, смешно было назвать, — И сегодня ужин выбираешь ты.       — Оу, — он мог бы начать отнекиваться и сказать, что всё прекрасно помнит и знает, но это был Эдди: — Да, прости. Я совсем забыл, просто замотался в числах, возможно, и не вспомнил бы, какой сейчас день недели, — с каждым новым днём, которые копились, превращаясь в недели, месяцы, а затем и годы, Каспбрак мог просто почувствовать, как Ричи будет улыбаться, когда разговаривает с ним, при этом совершенно не видя его лица в данную минуту, — Ты улыбаешься, потому что я опять неловкий, да? — вздохнул Эдди.       — Сегодня утром ты послал меня в зад, когда я отказался пить ту дрянь из пакетика, — припомнил Тозиер.       — Ничего это и не «дрянь», — та интонация, только менее сонная, которая отчётливо чувствовалась в его голосе с утра пораньше, воцарилась снова, — Отличная штука для улучшения работы желудка. Если я спасу тебя от подозрения на гастрит, то ты обязан будешь сказать мне «спасибо».       — Я и без биотиков тебя отблагодарю… — с уст Ричи последнее прозвучало чуть тише, поэтому Эдди запнулся, так и не начав говорить с ним снова.       — Итальянская, — промолвил тихо он в ответ, когда Ричи уже начал сомневаться, что их разговор не прервали на линии, так как Эдди молчал слишком долго.       — Что? — ему показалось, что он и не расслышал.       — Кухня. Сегодня на ужин, — и он повесил трубку, ещё больше развалившись на собственном кресле и поправив галстук, который сейчас служил как удавка на его шее.

***

      Ричи Тозиер был беспринципным в минимальном понятии этого слова. То есть, он мог спокойно целовать Эдди, сбивая этим его попытки открыть несчастную бутылку вина над раковиной и с полотенцем в одной руке, Каспбрак не спешил ёрзать или пытаться выбраться из его объятий поскорее, но за неимением нормального штопора в их доме наступало раздражение.       — В следующий раз, когда какая-нибудь мисс, что никак не смогла стать чьей-то миссис, будет мне завидовать по твоему присутствию рядом и регулярному сексу в качестве дополнения, я догоню её поблизости с кулером и мусорным ведром, скажу, что по вечерам я открываю вино семьдесят шестого года с помощью двузубой вилки из набора столового серебра и полотенца из Икеи, тогда она точно поймёт, что дерьмо и у «таких, как мы» случается.       — Гомофобы? — кратко подступил Ричи, хотя его вариант был самым последним, на который он мог бы надеяться сейчас.       — Слишком заинтересованные личности. Ты знал, что ты бабник? Был им, точнее, — поинтересовался с сарказмом Эдди и отложил полотенце на столешницу рядом с раковиной.       — А ты меня исцелил, и теперь я просто не могу смотреть на девушек, бабушек и мам, да? — Ричи прижал его к себе ещё крепче, дыша куда-то в затылок, что вызывало приятные мурашки и тепло.       — Нет, теперь я не могу этого делать. Из-за тебя, кстати.       Эдди, пожалуй, был единственным человеком, которому Ричи смог нормально признаться в том, что у него не было серьёзных отношений, пока судьба не свела их снова. Он не хотел романтизировать свою личную жизнь, ведь на протяжении двадцати семи лет ему предстояло самое сложное: полностью осознать свою сексуальность, тот мальчик не завершил этот путь, а в период учёбы в колледже и лет до тридцати было очень трудно. Его перестали привлекать девушки, в плане того, что он для самого себя полностью осознал, что данный род отношений — не для него. Было несколько парней, общение с которыми трудно было назвать «настоящими отношениями». А когда Ричи вернулся в Дерри, на него нахлынуло. Нахлынули воспоминания, чувства, первая любовь; он будто оказался тем самым мальчиком, который снова еле мог держать всё в себе, и спустя двадцать семь лет он, может, и привык скрывать чувства за шутками и сарказмом, как никогда, но точно ему не приходилось уже давно на тот момент быть влюблённым настолько чисто и по-настоящему.       — Я люблю тебя, — выдохнул Ричи. Эдди развернулся к нему с читаемым вопросом в глазах.       — Я тебя тоже, — самый важный ответ, — Если ты подумал, что меня натолкнули на плохие мысли на твой счёт, то нет.       — Эдди, — он провел большими пальцами обеих рук по его подбородку, перекладывая свои руки ему на загривок, — Я настолько неромантичный, как ты действительно это знаешь, только умноженное на тысячу. И, если какой-нибудь человек мог также получить всё, что я готов отдать тебе, подумав про меня: «какой же он романтик», то нет. Я не романтик. И я готов отдать тебе всё, но только тебе. И это сопли и слюни, где задохнуться можно, да. Но всё, что ты видишь и чувствуешь от меня, больше ни у кого и никогда не произойдёт.       Возможно, он бы уже был пьяный, но бутылка вина так и оставалась закупорена, если бы вино вообще было тем напитком, который влиял на сознание Ричи, и он бы не пил его иногда с тем же лицом, с которым пьёт «Sprite» и всякое из той же оперы.

***

      Как-то за их общим ужином с ребятами (а они собирались хотя бы раз в два-три месяца) Ричи назвал Эдди «компактным» в шутку из-за его не больно высокого роста. И повторил это ещё за парой вечеров, обедов и как-то у раковины, когда они чистили зубы вместе, Эдди использовал нить после щётки и перед ополаскивателем и колко ответить тогда не смог, а лишь пихнул того в бок по привычке.       В каждой шутке есть доля правды, как нам известно. Ричи гордо обзывал её «истиной». Компактным Эдди был и в тот момент, когда Тозиер решал сменить позу во время секса на какую-то, казалось бы, менее удобную, но Эдди справлялся. Быть может, по этой причине Эдди сейчас оказался прижат к изголовью двуспальной кровати с поднятыми ногами, которые были заведены на плечи Ричарда.       Если подумать, это было забавно, ведь Каспбрак никак, ни единым миллиметром своего тела, не касался матраса, на котором коленями встал Рич, но Эдди сейчас было не до забав. Тозиер был в нём до конца, и Эдди горел всем телом и не чувствовал ни того, что его ноги слегка немеют от напряжения почти во всех конечностях, ни то, как легко его держит сам Ричи всего двумя своими руками, он чувствовал лишь его, тепло и приятную влагу на бедрах и испарины на лбу и животе.       Очки Ричи спутались у него в волосах, но он и без них прекрасно видел то, как у того блестели глаза, а рот был приоткрыт в немом стоне. И Ричи медленно двигался, растягивая момент до разрядки. Сам процесс зачастую был столь же приятным, как и третий акт, финальный.       — Ты же потерпишь для меня, да? — старший растянулся в улыбке, припав губами к шее Эдди, когда тот сомкнул губы в тонкую линию, дыша через нос, от желания кончить.       — Боги, Ричи, только не эти твои игры, не сейчас же, — заныл Эдди, скорее от того, что он был не способен сейчас на какие-то иные эмоции.       — Детка, это и есть время для игр, ты чего? — усмехнулся Тозиер, — Обещаешь потерпеть? — Эдди сдался, не отпираясь изначально, на самом деле.       Ричи аккуратно вышел из него и столь же бережно опустил на подушки, касаниями помог ему правильно перевернуться, и через какое-то время Рич прижимал его к своей груди, когда Эдди был уже спиной к нему. Основание кровати дрожало и иногда было вынуждено целоваться с противоположной стеной. А Эдди перешёл на прекрасные стоны, которыми Ричи наслаждался отдельно от самих ощущений.       Ричи бы никогда не смог завернуть любой из подобных моментов в шутку или что-то острое, это бы и не годилось в предысторию для чего-то. Это было слишком прекрасно и слишком высоко для сцены. Он никогда не расскажет ничто из того, как Каспбрак целует его утром, проснувшись гораздо раньше, чем он, и вплоть до того, как Эдди захватывает одной рукой его за ягодицу, прижимая к себе, позволяя ему тем самым двигаться ещё чаще и глубже.       — Да, — звучит так сипло, будто у Эдди ком из пелены посреди горла, — Я обожаю его. Тебя всего обожаю, — уже громче бредит он, выстанывая. Ричи нравится маленькая ода его члену больше, чем их общий плейлист выходного дня. Нравится настолько, что он кончает на том ритме, когда у Эдди уже совсем не держат ноги, и он хватается за изголовье, надеясь, что это действительно поможет. На Ричи презерватив, слегка ребристый и тонкий, который вскоре летит на пол, связанный узелком выше середины. Он перемещает Эдди на спину, тот сохранил обещание.       Ричи буквально гладит его ствол пальцами. Совсем легко и нежно, а Эдди шипит сквозь зубы, потому что он на исходе. Как-то (всего!) раз он кончил без рук, и круги перед глазами летали ещё минут десять, вплоть до того момента, когда они ушли в душ. Но Ричи тоже давал некое обещание делом. Он должен завершить начатое сам, но пока, видимо, решил поиздеваться. Только из любви!       — Ричи, не… — он снова стонет, когда Тозиер работает большим пальцем по головке его члена, — Блядство!       — Тихо! — нарочито строгим тоном пресекает мужчина, — Я наслаждаюсь моментом.       — Если ты сейчас мне скажешь, что никогда не видел даже свой член, когда дрочил, я скину тебя на ковер, — хнычет мужчина.       — Не обижай меня, — он двигает рукой. Медленно, но хоть что-то: — Тогда все мои мысли были лишь о тебе, — скорее шутит, чем нет. Хотя кто его сейчас поймёт? Вот Эдди нихера не понимает, в какой-то момент он перестаёт помнить своё имя. Или просто то, что оно у него есть — сейчас не так важно. Ричи двигает спокойно.       И Эдди уже не смог. Тёплая сперма обильно стекает по кулаку так же медленно, а Эдди вскрикивает, что совсем не сопоставимо выглядит с этой сонной картиной, как в слоумо.       — Ричард Тозиер, — его голос дрожит, и он шумно дышит, убирая со лба мокрые короткие пряди, — Ты ебаный монстр, — на всё, что хватает.       — Не надо, — мотает головой Рич, — Ты же видел настоящих монстров.

***

      Зал кажется больше, чем есть на самом деле. Эдди про себя отмечает, что он выглядит достаточно уютно. Присутствует большое количество людей, но нет душной толпы и особого шума. Вместо театральных рядов, его окружают небольшие столики. Он не сидит в первых местах, потому что сам этого не захотел. Он где-то посередине. Уже выступило пару человек за всё то время, которое он без зазрения совести спустил на то, чтобы переписываться с Ричи, что сидит сейчас в каком-то небольшом зале с зеркалами, похожим на гримёрку.

Эдди-Спагетти

Волнуешься?

      Эдди внимательно смотрит на то, как загорается значок, означающий, что Ричи прочитал сообщение. И Ричи даже в своей голове произносит этот краткий вопрос с той интонацией, которая ему всегда нравилась больше всего.       Нежность. А не то, что кто-то бы придумал.             Бип-бип. Муж.             Всегда волнуюсь…

Эдди-Спагетти

Смотри только на меня. Толпа перестанет давить.

            Бип-бип. Муж.             Я так и планировал.             Надеюсь, что тебе всё понравится.       Эдди не замечает, как начинает улыбаться. Он с какого-то момента делает это гораздо чаще, чем можно было бы представить на первый взгляд.

Эдди-Спагетти

Не может быть иначе.

И ты прочёл мне часть программы...

      В ответ Ричи отправляет забавный стикер с влюблённой черепашкой, что слегка разрежает их вечер перед тем, как Тозиер вскоре выходит на сцену. И это всё лучше, чем шутка про то, что Эдди тащится по итальянской пасте, и весомее, чем подкол кудрявого о том, что такие его вкусы в еде полностью сочетаются с прозвищем Эдди. Про эту шутку в тот вечер ни один человек в зале так и не узнаёт, кроме Каспбрака.