Болезнь, сразившая сильнейшего бойца человечества.

– Что ты делаешь? – упершись ладонями о твердую поверхность стола, девушка наклоняется, пытаясь разглядеть что-то в моих записях, и мягко, ненавязчиво спрашивает. – Я? – удивлённая внезапным появлением гостя, тем более, интересом к своему занятию, растерялась, – хочу приготовить чай из полезных трав для Алана, – ответ получается неуверенным, словно спрашиваю разрешения. Сильнее сжимаю в руках сотейник, злясь на себя за подобное поведение, и добавляю максимально ровным тоном, – готовлю лечебный отвар по своему рецепту. – Ты так о нем заботишься, – очень легко, не уделяя своим словам должного внимания, говорит Петра, а у меня по спине мурашки от чего-то неприятного, что смогла уловить в обманчиво-нежном женском голосочке. – Это моя обязанность как помощника лекаря и как его друга, – произношу очень сухо, даже не удостоив собеседницу взглядом. Доведенными до автоматизма движениями нарезаю высушенную листву, упорно стараясь игнорировать ощущение надзора. ***** Полученных мною знаний не хватало, чтобы спокойно ориентироваться в мире растительности, но элементарно найти нужные не составляло проблем. Вооружившись парочкой книг для пущей уверенности, собирала необходимые травы. Огненно-красные лепестки неизвестного мне цветка, притягивая мой завороженный взгляд, вызывающе сверкали на солнечных лучах. Оставив переполненную корзину на ровном участке неподалеку, медленно подошла к одинокому бутону. Словно боясь спугнуть, робко опустилась на колени рядом. На несколько бесконечно длинных мгновений, кажется, забыла не то что цель с которой пришла, даже собственное имя вылетело из головы. Перед мной, будто, предстал элемент сказки, и я не могла отказать себе в желании: пробежаться самой подушечкой пальца, вдохнуть такой дурманящий запах. Воодушевленная открывающимся моему восприятию деталям, не в состоянии надышаться распространяющимися по жилах умиротворенностью и покоем я окончательно потеряла счёт времени. Только оказавшись около озера, в самой глубине старого леса, очнулась от продолжительного чарующего сна. Потрясающий закат солнца, отбиваясь в кристально-чистой воде, вызывает слишком опасную гамму чувст. И если восторг своего сердца объяснить могла, то внезапно застывший в горле страх не хотела принимать. Тонкие пальцы сильнее впиваются в неровную поверхность рукоятки корзины. Маленькие острые щепки неприятно врезаются в тонкую кожу, и это отрезвляет. Несколько раз смыкаю, размыкаю излишне бледную ладонь, пока напряжённые пальцы не перестают подрагивать. Едва удержавшись на ногах, прошлась по скользким камням, ближе к водоему. Ловя у себя на щеках мягкие касания летнего ветра, расслабленно прикрыла вмиг ставшие свинцовыми веки. Руки сами потянулись к туго завязанной косе. Быстрые, ловкие маневры, и по опущенным плечам рассыпаются пышные локоны. Оттягиваю корни волос до режущей боли и прислушиваюсь к своим ощущениям. Поднимаю руки на уровень лица, удивляясь того, что их не пробивает дрожью. Не веря, встряхиваю головой, но понимаю, что ставший привычным страх уступил место простой человеческой усталости. Резко оседаю на твердую поверхность, словно лишившись последних сил. Задумчиво вглядываюсь в глубину, переливающуюся разными цветами, и, кажется, даже не дышу. Когда же по левой щеке скатилась первая горькая слеза, налитые губы растянулись в естественной теплой улыбке. Я не желала ни вникать, ни, тем более, анализировать свои переживания, просто мягко улыбалась и тихо плакала. ***** – Пора уходить, – неожиданно раздается за спиной знакомый, пробирающий до костей холодный голос. Пока мужчина быстрым, размашистым шагом решительно сокращает между нами дистанцию, спешно вытираю мокрые дорожки на впалых щеках. – Что? – силясь унять дикое сердцебиение, потрясенно спрашиваю. – Что вы здесь делаете? – поднимаю расширенные глаза на возвышающуюся размытую фигуру и часто моргаю, пытаясь прогнать нечёткость. – Нужно возвращаться, – недовольно повторяет капитан тоном, заставившим почувствовать себя глупым ребёнком. Глава элитного отряда раздражённо фыркает, не сводя с меня напряжённого взгляда. Протягивает свою, покрытую мозолями, сильную ладонь и все же снисходительно добавляет, – в темное время суток здесь опасно. С каждым новым шагом сухие ветви деревьев печально трещали, отдаваясь в опустевшей голове навязчивым шумом. Крепкая рука, располагающаяся на моей пояснице и настойчиво подталкивающая вперёд, покрывала нежную кожу толстым слоем льда. Растрёпанные волосы, подчиняясь игривым потокам ветра, неприятно прилипали к влажным скулам, но вместо того, чтобы благоразумно убрать, предпочитала по-детски недовольно морщить нос. Излишне внимательно рассматривала землю под ногами, испачканный подол платья, покрытую густой сеткой вен мужскую руку, которая надёжно держала полную корзину трав. Смотрела, отвлекалась на что угодно. Лишь бы не замечать угрожающе-тяжёлый взгляд на моем нездорово бледном лице, цепкий прицел потемневших глаз на профиле. Только бы не чувствовать резкий, исходящий от капитана запах алкоголя. Оказавшись около конюшен, выдыхаю так свободно, будто вместе с воздухом избавляюсь от сопровождающего меня напряжения. Позволяю себе немного расслабиться, предвкушая разрыв этой рискованной, пугающей близости, но стоит мне только отступить шаг в сторону, дабы увеличить неприлично маленькую дистанцию между нами, как затылок пронзает острой вспышкой боли. Поворачиваюсь и ошарашено, вытаращив глаза, смотрю на пасма своих волос, грубо зажатые в крупном мужском кулаке. Взгляд, словно прикован к жилистому кожному покрову, что так красноречиво побледнел на костяшках. Каждый мускул тела сковывает напряжением, будто мгновенно стала одним оголенным нервом. В голове беспорядочно крутятся какие-то мысли, но под прессом паники не хотят складываться во что-то целостное. Только пугающий звук воображаемой сирены настойчиво звенит в ушах. Пальцы капитана едва ощутимо подрагивают, когда одеревенелые подушечки медленно растирают шелковистые локоны. Мои лёгкие судорожно выбрасывают последний воздух, а следующий вдох сделать неимоверно сложно. Робко прикрываю веки, прикладываю все силы, чтобы не поддаться глупому желанию истошно завопить, взывая о помощи. Отчаянно пытаюсь прогнать всепоглощающую тревогу и несмело поднимаю взгляд на резкие черты холодного лица. Снежно-белая кожа, которая так контрастировала с тёмными синяками под глазами, чёрные как смоль волосы, тонкие брови, хмуро сведены к переносице, обесцвеченные поджатые губы, и глубокие-глубокие глаза, затянуты загадочной пеленой. Синяя бездна напротив впервые показалась не пустующей. В расширенных зрачках, так же отчётливо как себя, видела и плескающийся океан необузданных, непонятных, и от этого еще более пугающих чувств. Сглатываю вязкую слюну и стараясь не реагировать слишком остро на адское тепло чужой кожи, силюсь разомкнуть неподдающиеся пальцы, – простите, капитан, мне нужно идти, – неуверенная в своем сопрано, говорю намеренно тихо, почти шепотом, но на последних словах голос все равно предательски дрогнул. От злой ухмылки, мимолётно скользнувшей на истерзанных ветром устах, по моему позвоночнику пробежался мороз. Невесомая оболочка моей хрупкой души неумолимо трещала под мощными волнами бесноватости, исходящей от фальшиво флегматичного мужчины. – В медчасть или кабинет командора, Смит? – его тон звучит как всегда бесстрастно, тем не менее, вместо привычного равнодушия улавливаю едва различимые, но такие хищные всплески агрессии. – К себе, – боязливый шепот срывается с налитых кровью губ, прежде чем успеваю подумать. Я не выдержала этого странного накала между нами и единственное чего сейчас хотела: побыстрее сбежать, спрятаться в своем укромном уголочке. – К себе, – задумчиво протягивает Леви, уже совсем не скрывая злой, ядовитой усмешки. Дикий зверь угрожающе скалился, демонстрируя острые зубы, на что мои инстинкты отчаянно просили прикрыть шею. Громкое спасительное эхо приближающихся шагов двигалось все ближе к нам. Каждый удар каблука – мощный импульс, врезающийся в окружающий меня эмфатический кокон. Несколько раздаются совсем рядом, казалось, ещё немного и почувствую на затылке чужое дыхание, но, несмотря на присутствие третьего лица, капитан идёт на перекор ожиданиям: не спешит выпустить меня из своего плена. Вместо желаемого освобождения приходит мертвая давящая тишина и полон чистой животной злобы взгляд сильнейшего бойца человечества. К счастью, убийственное внимание было направлено куда-то мне за спину. – Мари, – безмолвье наконец прерывается несвойственно сухой интонацией командора, – что здесь происходит? – притворно спокойно спрашивает Смит, однако мужской голос отдает выразительным металлическим привкусом. Отказываясь поддаваться невидимому давлению, пытаюсь взять себя в руки: унять странные покалывания в перстах, неровное дыхание, хаотичные толчки сердца, что так и норовили повредить ребра, но, видя активно ходящие жевалки на впалых щеках, опасалась потерять бдительность: отвернуться от лютого, кровожадного хищника. Не решилась, застыла, не спуская глаз с капитана, надеясь на участие Эрвина. – Капитан Леви? – нарочито официально, подчёркивая свое шефство, обращается глава разведкорпуса. Удивлённо отмечаю, как удерживающий меня мужчина вздрагивает всем своим мощным телом, словно его облили ведром ледяной воды. Поочередно и слишком часто моргает, подобно обезумевшему. Устало прикрывает веки, излишне медленно, будто из последних сил противясь желанию, расжимает свои пальцы. ***** Я не спеша помешивала кипящий, уже почти готовый лечебный отвар и время от времени поглядывала в окно, на затянутое непроглядными тучами ночное небо. Уже давно было за полночь, но сна не в одном глазу. Мне нравилось проводить время за работой, особенно после эмоционально насыщенного дня. Стоящий в помещении душистый запах трав, ритмично полыхающие за стеклами ламп огоньки, довольно скрипящие под ногами старые деревянные половицы, забитые множеством книг стеллажи. Лаборатория обладала прекрасной атмосферой уюта и умиротворения, которых мне так не хватало. Расстегиваю несколько верхних пуговиц льняной рубашки, заправляю за ухо прилипший к виску локон. Немного колебаюсь, не желая отвлекаться от процесса, однако все же отхожу от стола, дабы открыть форточки, избавится от неприятной духоты. Стоя на цыпочках, выглядываю на пустующую темную улицу и жадно втягиваю свежий воздух. Жалобный скрип двери заставил резко обернуться, испуганно замереть, разглядывая застывшую в проёме крупную фигуру командора разведкорпуса. – Почему я знал, что ты будешь здесь? – замечая мою зажатость, мужчина спрашивает очень мягким и тихим голосом, словно боясь спугнуть. Только я вместо того, чтобы расслабиться, невольно представила охотника, загнавшего свою жертву в угол. – Не помешаю? – риторический вопрос: не дожидаясь моего ответа, мужчина проходит внутрь. Демонстративно медленно, привлекая внимание к своему действию, опускает на разделяющую нас деревянную поверхность книгу. Книгу в твердой красной обложке с незамысловатым рисунком избы, ту, которую пообещала себе достать для больного друга. – Не нальешь гостю чашечку чая? – плавно присаживаясь напротив, Смит кивает на стоящий слева от меня чайник. – Конечно, – руководясь по-настоящему искренней благодарностью, говорю без раздумий.