blooming day

      Как только таймер ознаменовал окончание матча и один из судей просвистел, объявляя о завершении ежегодного чемпионата, толпа взревела ещё громче, чем прежде, наполняя гулом голову Сыншика. Его словно молоточками колотили изнутри, и в этот момент время для него остановилось.       Не в силах пошевелить ничем, кроме глаз, он обвёл взглядом стадион, пытаясь сглотнуть образовавшийся в горле комок. Тэиль от усталости упал прямо на лёд, Тэён проверял, как он там, пока Джонни похлопывал его по спине. Сыншик долго смотрел на его форму, стараясь убедить себя, что они действительно играли против своих «смертельных врагов». Они не впервые доходили до финала вместе, не впервые сражались в последнем матче, но в этом году — по многим причинам — всё было совсем по-другому.       Сыншик видел, как Юта приблизился к Чану и Субину — они стояли неподалёку от него, пока он, сжимая кулаки, всё ещё пытался осознать, что на самом деле произошло только что — и наградил их самой широкой улыбкой, на которую они мгновенно ответили. Они оба играли восхитительно, и Сыншик почувствовал, как его сердце наполняется гордостью. Он отыскал взглядом Тэна в толпе и был уверен, что тот тоже гордится Чаном.       Тэн улыбнулся ему и прокричал что-то, но Сыншик не смог разобрать, что, хотя и пытался. В ушах всё ещё стоял тяжёлый гул толпы болельщиков, и вычленить из него отдельные слова просто не представлялось возможным. Ребята выглядели довольными и имели на это полное право. Каждый из них приложил неимоверное количество усилий и в итоге сыграл в этой безупречной игре. Но, конечно, не всем удалось победить.       — Мы выиграли! — раздалось где-то очень близко к нему, и почти сразу же перед глазами появился взволнованно скачущий Хансэ.       Они выиграли. Да. Они сделали это. И Сыншик, казалось, осознал это только сейчас, хотя всё ещё не до конца. Это, должно быть, просто сон? Ну не могла их «импровизированная команда» с травмированным игроком и новичком одержать победу над командой Сыну — это просто невозможно. Они всегда были слабее, и в этом году — без Тэна — особенно.       — Не могу поверить, что все наши усилия правда окупились, — Сыншик услышал голос Донёна и медленно повернулся к нему. Тот крепко держал Юно за руку.       — Капитан, ты в порядке? Выглядишь очень бледным, — спросил последний, решив всё же не добавлять, что Сыншик вообще не двигался с момента окончания матча.       Сыншик снова попытался избавиться от комка в горле и кивнул. Он перевёл взгляд с ребят на табло. Это не могло быть правдой. Сыншик знал, что как только увидит счёт, то этот чудесный сон закончится, а они снова проиграют — как всегда. Но табло показывало счёт с разницей в десять очков — и у его команды было больше. Но Бёнчан плакал, и Седжун сжимал его в крепких объятиях. Но Сыну выглядел очень грустным, когда приближался к нему. Сыншик почувствовал, как его горло сдавило, и, стоило только их взглядам встретиться, он больше не мог сопротивляться: слёзы, упрямо сдерживаемые до этого, потекли по его щекам.       Они выиграли. На самом деле. Но какой ценой?       — Не плачь, — спустя какое-то время прошептал Сыну, и Сыншик правда постарался перестать. Ему казалось, что он плачет уже целую вечность. Трибуны почти полностью опустели, вокруг снова стало тихо и спокойно. Он спросил себя, как долго, чёрт возьми, ревёт, и его окатила внезапная волна смущения.       — Это от радости, — почти не солгал он, шмыгнув носом и принявшись рассеянно вытирать с щёк уже подсохшие дорожки слёз.       — Всё равно, — надулся Сыну. — Я ненавижу видеть, как ты плачешь. Давай ты лучше улыбнёшься? — Сыншик попробовал улыбнуться, но, судя по недовольному взгляду и фырканью Сыну, его «счастливая улыбочка» получилась не такой уж убедительной. — Фу, ну что за безобразие.       И вот оно. Теперь Сыншик по-настоящему улыбался, сам того не замечая. Его глаза всё ещё были полны слёз, а щёки покраснели и чуть-чуть припухли, но он сразу же почувствовал облегчение. И это была заслуга Сыну. Как всегда.       — Ну офигеть теперь, спасибо, — ответил он, закатив глаза.       Некоторое время они молчали, пока Сыншик пытался окончательно собраться и взять в себя в руки.       — На самом деле, это я должен реветь, — в конце концов отметил Сыну, из-за чего Сыншик едва ли не заплакал снова.       — Мне жаль, что вы проиграли. Это же был твой самый последний матч… — голос Сыншика задрожал на этих словах, и он даже не представлял, что всего за секунду его сердце может наполниться такой сильной печалью. Всего несколько месяцев назад он больше всего на свете хотел выиграть у Сыну и унизить его. Теперь же, как бы он ни радовался этой победе, он чувствовал себя невероятно виноватым.       У Сыну уже не будет другого шанса. Это его последний год в старшей школе, последний чемпионат, последний финальный матч. И он проиграл. Сыншик понимал, что всё справедливо, что никто не может побеждать постоянно, что Сыну сам попросил его не поддаваться (чего Сыншик не делал бы в любом случае), но всё же не мог не расстраиваться из-за всего этого.       — Да нет же, не поэтому, — поправил Сыну, и Сыншик в замешательстве нахмурил брови. Сыну, заметив это, объяснил: — Мы больше не можем быть вместе. Наша сделка, помнишь?       Сыншику снова захотелось смеяться. И он, несомненно, сделал бы это, если бы голос Сыну не был таким душераздирающе-грустным.       — Сыну, это была всего лишь шутка. Ты воспринял её так серьёзно? — прошептал он, наблюдая, как чужая челюсть отвисает чуть ли не до пола. — Ты правда так сильно хочешь встречаться со мной? — настала очередь Сыншика издеваться над ним, и Сыну это, похоже, совсем не устраивало.       — Я тебя ненавижу, — проворчал он, отводя взгляд от глаз Сыншика, скрестив руки на груди.       — Нет, не ненавидишь, — поправил Сыншик, приблизившись к Сыну и изо всех сил стараясь не смеяться из-за того, насколько покраснело его лицо из-за смущения. — И я тоже, — прошептал он на ушко Сыну, и тот незамедлительно повеселел.       — Значит, ты меня любишь? — спросил он, обвивая руками талию Сыншика, и на его пухлых губах расцвела привычная озорная улыбка.       Сыншик так долго боялся и избегал этого вопроса. Он не понимал, что чувствует: ненавидит Сыну? любит его? или он ему просто нравится? Сыншик не хотел думать и, тем более, говорить об этом. Он был напуган. Но не теперь.       — Люблю, — с гордостью заявил он.       Никогда ещё Сыншик не гордился собой так сильно. Весь этот путь был просто ужасным, но в конце концов он смог выбраться из своей скорлупы и отыскать настоящего себя. И, глядя на улыбку Сыну, Сыншик не мог не признать, что оно того стоило.       — И я тебя люблю, — ответил Сыну, и через несколько секунд они уже целовались. — Ну, малыш… Можно я буду твоим парнем? Можно?       Сыншик рассмеялся и посмотрел на Сыну, кладя ладошки на его мягкие щёки. Он снова предлагал ему быть вместе, убеждаясь, что всё подходит к своему логическому завершению. И Сыншик ещё никогда не чувствовал себя счастливее, чем сейчас.       — Чёрт, да.