— Сидишь?
Насмешливый, даже издевательский голос Шадова. Максимка вздрогнул. Кранк тоже вздрогнул, охваченный неприятным воспоминанием своей недавней западни на цистерне.
— Нехорошо было друзей в бою бросать, — заметил, посмеиваясь, Мышь, пока сталкер осторожно, держа детектор почти перед самым лицом, подкрадывался к границе ближайшей электры.
— Вы мне и не друзья, — скуксился Максимка, хмуро поглядывая на монолитовца, которого только что заметил. Измождённое мальчишеское лицо потемнело и припухло, влажные от пота волосы облепили лоб щупальцами, как будто к его голове присосался осьминожек.
Мышь поморщился и махнул рукой, отворачиваясь к виднеющейся где-то за наводнённым молниями воздухом тропкой.
— Пошли, народ, — сказал он, — мы ему не друзья... Вот и выручать его незачем. Пусть ему друзья помогают.
Монолитовец без единого слова качнулся в сторону свободовца, намереваясь идти следом. Строго говоря, на жизнь мальчишки он наплевал ещё с самого их первого знакомства. Шадов же замер, как вкопанный, глядя то на пленника аномалий, то на уходящих товарищей. На лице отразилось любопытство и недоумение, а Максимка встрепенулся и даже приподнялся, схватившись за ветку над головой. Сталкер, поразмыслив, резко, по-военному, свернул в сторону и пошёл за Кранком.
Винтореза одновременно бросило в жар и дикий холод. Он подскочил на месте, и листья посыпались вниз, плавно спускаясь к верхушке электры, прилепившейся к самому стволу берёзы.
— Э-эй! — взвизгнул Винторез. — Стойте, не уходите! Да я же...
Электра активировалась, раздался мимолётный нарастающий гул, а затем громкий хлопок удара десятков молний. Дерево заскрипело и накренилось, Винторез перешёл на крик, и ветка, за которую он держался, с оглушительным протяжным треском обломилась. Все трое путников резко обернулись, а затем дружно откатились в сторону рощи, из которой пришли, потому что полянка наполнилась опасным синеватым сиянием. Проблески разрядов цепочкой замелькали вокруг сдетонировавших друг от друга аномалий, и теперь те расширялись волной, грозя дотянуться до всех, кто подошёл слишком близко.
Максимка не удержал равновесие и повалился боком на ветку, на которой сидел, приложившись виском. Затем он понял, что стремительно соскальзывает. За мгновение в тело впилось множество сучков, комбинезон затрещал. Мальчишке показалось, что его уже рвут на части, а прямо перед лицом забилась дугой молния разрастающейся электры. Она так хищно мчалась навстречу, что Винторез даже не успел закрыть глаза.
Снова что-то затрещало, сразу и с нескольких сторон - вломившийся в кусты свободовец, берёза, разряды вокруг и одежда Винтореза. Аномалии успокаивались, и Шадов осторожно поднял голову из травы. Поискал глазами самые ранние электры и труп среди них... Потом поднял глаза выше и почти минуту молча пялился на берёзу. Потом начал громко, истерически смеяться, зажмурившись и вжимаясь лбом в траву, чтобы не начать кататься от смеха.
Макс-Винторез завис в воздухе в полуметре над опасной ловушкой, сжавшись почти в комок. Живой, взъерошенный. И уже молча. То ли от шока, то ли от радости. В волосы, как в воронье гнездо, забились листья и какой-то мусор. Из штанов его комбинезона сзади был наполовину выдран порядочный лоскут ткани, край которого цеплялся за сучок на сдвоенной ветке. Прочно так цеплялся, отчаянно желая спасти своему хозяину жизнь.
— Ты это... — сказал Мышь, давясь в приступе смеха теперь уже вместе со сталкером. — Ты только не чихай там. Сейчас тебя снимем.
Монолитовец не стал поддерживать позитивный настрой товарищей, только появилась на лице сдержанная улыбка. На мгновение, появилась и тут же исчезла. Он не испытывал радости за временное спасение болтуна. Более того, ему не хотелось, чтобы тот присоединялся к отряду снова. Но картина и правда вышла довольно комичной.
Шадов снял с пояса моток уже полюбившейся ему бечёвки и окинул взглядом деревья, которые росли относительно близко к берёзе. Ближайшее находилось буквально в нескольких шагах, но сталкер отмёл его - слишком низенькое и хилое. Ему нужно было что-нибудь покрепче и посерьёзнее, и он выбрал ёлочку чуть в стороне. Почти вдвое выше берёзы, плотнее и устойчивее, она подходила идеально. Конечно, подобраться к ней не давали ловушки, хоть их и было здесь немного меньше. Но и поблизости ничего дельного больше не нашлось.
Шадов подозвал товарищей и вручил свободовцу свой детектор, приказав следить за активностью нестабильных аномалий. Любой всплеск мог дотянуться до мальчишки, беспомощно повисшего в воздухе и боящегося вздохнуть лишний раз. Сам же он позвал за собой Кранка и подошёл к ещё одной ёлочке, росшей неподалёку от выбранной, но не окружённой ловушками. Да, все три дерева удачно складывались в почти ровную линию. Сталкер привязал к одному концу бечёвки тяжёлую палку и подошёл к ёлке, схватившись за густо усыпанную иглами лапу.
— Видишь вон ту ёлку? — спросил он фанатика. — Нет, вон ту, высокую. У неё там слева удачно две ветки торчат. Видишь, да? Так я сейчас отсюда через эти ветки переброшу верёвку, чтобы вроде перекладины получилось.
— Почти три метра с препятствиями, — холодно блеснул глазами монолитовец, скрестив руки на груди, не споря, просто озвучивая свои соображения. — Промахнёшься - активируешь.
— Я постараюсь не промахнуться, — в тон ему отозвался сталкер. — Здесь вообще слишком много оговорок в этой затее. А у тебя есть вариант получше? Может, тебе твой Монолит разрешит сквозь аномалии невредимым пройти?
Фанатик недобро прищурился, и Шадов решил, что сейчас его будут душить, но Кранк только презрительно усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— И хорошо, — кивнул сталкер, — и прекрасно. Ты будешь стоять здесь. Когда я брошу верёвку Максимке, и он её поймает - сразу же хватай другой конец и тяни. Я спущусь и помогу. Одного хлюпика-то выдержишь?
Кранк молча кивнул и подхватил свободный конец бечёвки, теряющийся в траве. Сталкер осторожно полез наверх, справедливо рассудив, что с высоты у него будет больше шансов добросить верёвку так, как нужно. Хвоя настырно сыпалась на лицо, прилипала к губам, колко проникала в капюшон. Сталкер мгновенно обляпал все перчатки смолой и теперь отчаянно щурился, чтобы сохранить целыми глаза. Страшно хотелось материться и так же страшно не хотелось глотать еловые иглы, да и трясти дерево тоже было боязно - кто знал, какой сор мог долететь до ближайшей электры. Наконец, выбрав позицию, Шадов как ниндзя пробился сквозь ветки и перехватил палку с бечёвкой поудобнее, чувствуя, как она прилипает к рукам.
— Максимка! — позвал он, и временно спасённый нервно вздрогнул, пытаясь косить глазом на сталкера. — Сейчас тебе палка прилетит, ты её обязательно лови, понял? И держись сразу крепко-крепко. Понял, спрашиваю?
В ответ прозвучало невнятное, но явно утвердительное мычание, и сталкер прицелился, осторожно замахнулся и метнул палку. Фанатик зря недооценивал его - верёвка пролетела чётко над двумя выбранными ветками, да ещё с запасом, так, что палка приземлилась практически в руки Винторезу. Мальчишка вздрогнул, судорожно цепляясь за неё, вскрикнул Мышь, затрещала рвущаяся ткань, ветка, заорал сам спасаемый, да так, что буквально уши заложило. Как в замедленной съёмке глядя на него, Шадов вдруг с мерзким ощущением понял, что Кранк не успеет вовремя потянуть за верёвку, и что пацанёнок летит макушкой прямо в аномалию. Сталкер качнулся назад и ломанулся вниз с дерева, даже не разобрав, спускается он с такой скоростью или просто падает, смягчая удар лапником.
Уже почти с земли он увидел, что Максимка взвился в воздух, пролетел по красивой дуге и повис теперь уже на верёвке, перекинутой через ветки высокой ели, как на тарзанке. Вздох облегчения сорвался с губ в одно мгновение с шипящим ругательством монолитовца, который вцепился в верёвку, и которому теперь отчаянно жгло руки. Шадов тут же метнулся на помощь, а спустя мгновение к ним присоединился Мышь. Сломанная ветка успела разбудить ловушки, вокруг всё заискрило.
Мальчишка всё ещё ныл, боясь разлепить глаза, но треск аномалий слышался намного ниже под его ногами. Руки намертво вцепились в заляпанную смолой палку, и Максимка готов был так провисеть вечно, лишь бы не чувствовать, как ненадёжна опора. Спасители дождались, пока всполохи ловушек снова поутихнут, а затем Шадов приказал Винторезу раскачиваться, прямо как на качелях, чтобы его можно было поймать на безопасной территории. Спускаться на захваченную электрами землю ему категорически не советовали. Когда спасённый приблизился, все трое ослабили верёвку, и мальчишка гирей влетел в них, сбивая сталкера с ног, покатился по земле, вскочил и тут же рванул прочь от своих спасителей в кусты, как будто от этого зависела его жизнь.
Шадов ломанулся было следом, одновременно удивлённый и возмущённый, но Мышь удержал его, посмеиваясь и растирая саднящие ладони.
— Не кипишуй ты, сейчас вернётся, — сказал он, и подобрал с земли бечёвку, чтобы отвязать от неё палку, — он там несколько часов просидел на дереве этом.
— И чего? — ошарашенно возмутился сталкер.
— Пробовал на электру ссать, м? — прищурился Мышь, улыбаясь, и кивнул на аномальное поле. — Вот и он побоялся.
***
Максимка молчал. И Шадов молчал. И даже Мышь молчал, а монолитовец, казалось, вообще заснул на ходу. Они цепочкой шли через коридор среди аномалий, посекундно сверяясь с детекторами. Даже болтами никто не разбрасывался, чтобы не разбудить всё поле сразу. Сталкер опасался, что шум и крики давно должны были привлечь мутантов, но вокруг не слышалось ни единого постороннего шороха. Да и сунулись бы твари в такое наводнённое ловушками место - неизвестно. Сталкер думал о том, как давно видел последнего мутанта. Во время прорыва у военной базы, да. И всё. Куда они могли подеваться? Все рванули к Периметру? Верилось слабо, хотя, если центр сейчас очистится - то туда хлынут толпы искателей приключений и сокровищ. Впрочем, пока никаких толп не наблюдалось. Почему-то затишье среди зверья тревожило Шадова всё сильнее, заставляя подозревать подвох от Зоны.
Винторез шагал предпоследним. По дороге с него успели потребовать рассказ, и он на редкость коротко и почти без приукрашений ответил, что испугался мутантов у военной базы и убежал, а по дороге заблудился. Следом за ним неслись снорки, и он еле успел убежать через полосу жарок, чтобы снова нарваться на стаю зверья здесь. Мальчишка в страхе забрался на дерево, и твари караулили его до глубокой ночи. Он заснул и не заметил, как за ночь электры, поселившиеся на окраине полянки, переползли на новые места и плотно перекрыли все возможные пути отступления. Детектор и ПДА он уронил, автомат был пустой, запасы еды из рюкзака за полдня истощились, и до прихода путников мальчишка просто ждал смерти.
Сочувствовать ему никто особо не стал.
Когда аномальное поле осталось позади, все мысленно вздохнули от облегчения. Впереди то и дело мелькала широкая низина, среди деревьев виднелась грязно-серая стена какого-то строения. Мышь изумлённо уставился на неё, а потом поспешил к бреши в строю деревьев, выглядывая. Поражённый, он даже не сразу подобрал слова, только сверкал глазами, как сумасшедший, и показывал на несколько покосившихся домишек, которые можно было отсюда рассмотреть. Передние два окружал переломанный плетень, но стены были пробиты, полуразрушены. Дальние сохранились получше, просто казались до ужаса заброшенными. Сами домишки были деревянными, но возле них обнаружилась водонапорная башня. Её бетонные стены и увидел сквозь деревья свободовец.
— Чего там? — спросил Шадов, поглядывая то на Мышь, то на домишки.
— Так хутор же! — взревел свободовец и хлопнул себя по лбу. — Вот он, нашёлся, родимый! И как его угораздило сюда попасть?
Он помрачнел и снял со спины дробовик. Не стоило в Зоне радоваться чудесам, совсем не стоило. Наивно это было, иногда глупо, а временами так вообще смертельно опасно. Очень частыми временами.
— Это который мы не нашли? — Шадов почесал затылок, а потом махнул рукой. — Ну его, пусть себе стоит, где хочет. Лишь бы по воздуху за нами не полетел. Пойдём, время уже...
Он сделал лишь несколько шагов, и ПДА зажужжал. Одновременно и у него, и у Мышь. На экране повисла тревожная метка - зов о помощи. Монолитовец качнулся вбок, мельком заглядывая на экран Шадова, а потом оглянулся по сторонам и поднял оружие. Максимка непонимающе переводил взгляд с одного на другого и мучительно что-то соображал.
— Судьба! — обрадовался Мышь и постучал по экрану. — Идём, посмотрим...
— Подожди-ка, — Шадов задержал его, не отрывая взгляда от ПДА, — смотри, сигнал почти восемьдесят часов висит. Так бы никто не выжил за столько времени.
— Ой, да ладно, — поморщился свободовец, в бинокль внимательно разглядывая строения. Ни единого признака жизни, ни единого колыхания тени или воздуха. Ни звука. Ничего. Ближайшие дома были пусты - просматривались через разломы - а дальние... А водонапорка?
— Да и место мне не нравится совершенно, — продолжил Шадов, — сюрпризы такие ни к чему хорошему не ведут.
— Надо проверить, — заупрямился Мышь. — Может, мы их последняя надежда?
— Может, там гора трупов и подыхающий коммуникатор сигналы шлёт? — оскалился сталкер. — Мышь, восемьдесят часов! Трое суток! Даже больше.
Свободовец опустил взгляд в землю и плотно сжал зубы. Казалось, он завис или очень глубоко задумался. Вдруг он резко выпрямился, развернулся и пошёл в сторону хутора.
— Максимка, со мной пойдёшь, — проворчал он, не оборачиваясь, — мне тебя ещё нашим возвращать. А то плакать будут.
Голос его к концу последней фразы сделался мрачным, усталым. Винторез побледнел, заметался, затравленно посмотрел на Шадова и прыжками рванул за свободовцем, поминутно оглядываясь. Сталкер сплюнул, глядя в спины уходящим.
— Ну и ты вали тоже, чего... — покосился он на невозмутимого Кранка, который наблюдал за происходящим, будто смотрел скучный фильм.
— И не собираюсь, — монолитовец повёл плечом, поправляя ремень винтовки, — мне нужно к центру.
— По пути, стало быть, — безразлично ответил сталкер, достал детектор и двинулся к низине, чтобы обогнуть хутор на приличном расстоянии. — Вернулись к тому, с чего начали...
Он ещё раз оглянулся на Мышь и Максимку, которые уже скрывались из виду, вздохнул и отправился к лесополосе далеко впереди. За ней виднелись трубы заводских корпусов. Кранк молча шёл следом, вслушиваясь в звуки вокруг. Точнее, в их отсутствие. Тишина была просто непроницаемой.
***
Шадов едва передвигал ноги, которым вздумалось сильно заболеть, и настороженно всматривался в стремительно темнеющее небо. Он долго, очень долго ждал выстрелов со стороны хутора или каких-нибудь сигналов, сообщений, но так и не дождался ничего. Старый сигнал бедствия так и горел, пока двое не вышли из области действия. Метки Мышь и Винтореза уже не отображались.
Подступившая ночь пригнала ледяной ветер и множество звуков, которые словно свалились внезапно на голову. Казалось, сталкер и фанатик вышли из какой-то беззвучной области. Отовсюду вдруг начали слышаться шорохи, скрипы, невнятные гулкие железные стуки. Чернеющие силуэты заводских помещений казались одинаковыми, только решётчатые окна ловили блики последних лучей заката и поблёскивали в темноте. Тяжеленные створки больших дверей как будто подрагивали на ветру - поскрипывали, как будто стонали горько и протяжно. Здесь было жутковато, и пахло пылью и цементным крошевом под ногами. Казалось, то ли призраки, то ли невидимые враги наблюдают за каждым шагом, перешёптываются, подталкивают двери, чтобы рассмотреть пришедших получше.
Под ногой Шадова звякнули битые стёкла, и он вздрогнул. Заброшенные строения будили какой-то старый и нелепый страх.
— Здорово ты с верёвкой, — тихо сказал он монолитовцу, просто, чтобы разбавить пугающие звуки успокаивающими нотами своего голоса, — я думал, не успеешь потянуть. Хорошая реакция. Я бы не успел.
— Разумеется, неверный, — пренебрежительно отозвался тот, и сталкер развернулся к нему.
— Вот что ты за человек такой? — сокрушённо спросил он. — Я к нему по-хорошему, по-человечески... Тьфу!
— Я не человек, а слуга Монолита, — последовал такой же равнодушный ответ.
— Ну да... — поморщился Шадов и пошагал дальше, присматривая место для ночёвки. И правда, нашёл, к чьей совести взывать.
Место отыскалось довольно быстро. Небольшой корпус, одноэтажный, всего один вход - большие ворота для погрузки, видимо, сейчас приоткрытые. Внутри вдоль и над полом тянулись какие-то широкие трубы, через решётку в полу убегали в помещение ниже. В самом углу виднелись огромные вентили, шесть штук, удобно расположенных навроде ограды. Там, среди сплетения труб и вентилей Шадов и собирался расположиться.
Монолитовец остановился и проводил скрывающегося в помещении сталкера взглядом, но сам не сдвинулся с места. Когда Шадов удивлённо оглянулся и позвал его - он не отреагировал. Его застывший взгляд был устремлён туда, где остатки света из узкого окна проникали в помещение и падали на пол.
Там стоял иллюзионист и жестом звал монолитовца к себе.
