Прошлой ночью...
После бала Тибальт словно сдался. Яркие глаза потеряли цвет и больше не источали жизненной энергии. Лишь сняв алый плащ, оставаясь в одной расстёгнутой рубашке, Капулетти ушёл в развалины своего клана. Когда-то тут была пристройка к дому, но в силу своих лет она рассыпалась, и блондин стал там часто проводить время. Вот и сейчас. Сев на осколок камней, Тибальт немедля достал свой кинжал, которым неоднократно оставлял следы на теле Меркуцио, да и всех Монтекки вместе взятых. Он пролил много крови. Задрав рукав, освобождая левое запястье, блондин соприкоснул с ним лезвие. Из-за угла дома, появилась тень, которая завидела, как Тибальт пытается порезать вены. Ей ничего не оставалось, кроме как с налёту выбить оружие из рук, но случайно параллельно приземляясь на ошарашенного Капулетти. Тот очумел порядком. — Ч-чего? — кареглазый явно не ожидал здесь увидеть кого-то. — Совсем уже?! Ты что творишь, безмозглый идиот?! — истерично кричала девушка. — Да тебе-то какое дело? Будто бы что-то изменится, — шикнул парень и отвернул лицо. — К-как?! Как ты можешь так говорить? Ты понимаешь, что чуть не сотворил?! И мне есть дело! — блондинка продолжала истошно плакать, от испуга и осознания собственной безысходности. — Что? Что я чуть не сотворил, есть много людей, которые мечтают о моей смерти, ты-то что взъелась? — Бедный... бедный, несчастный Тибальт, — она обхватила руками его голову. — Что же с тобой сделал этот жестокий мир, эти бессовестные люди, разве они достойны твоей смерти, ответь мне? — девушка разворачивает его лицо к себе, их взгляды пересекаются. — Разве они достойны твоих мучений и страданий?! Почему ты молчишь? Неужели не ничего видишь, ослеп, как и все в Вероне? Ты не такой, ты не должен умереть, слышишь? — незаметно для себя, Капулетти обхватила его скулы ладонями. — Ты это... не плачь так, — блондин несмело обнял её. — Почему не такой, как все? — Да потому, что у тебя есть сердце! — немного прижимается к его груди, тихо всхлипнув. — Израненное, потрёпанное, но такое большое и горячее. Ты добрый... — Увы, не все так считают, — блондин хотел сохранить свою твёрдость, хотя в глубине его "хрупкой" души разлилось тепло, словно задавая утихший ритм сердцу. — Да, именно, — девушка обняла его в ответ, будто пытаясь передать ему больше своих эмоций. — Ты — единственный из Капулетти, кто так заботится о своём клане, защищая от подлых и распутных Монтекки. Ты не бросаешь во время драк товарищей и девушек на произвол судьбы, как это делает Меркуцио. Защищаешь, верный своим близким, готов отдать жизнь, ради их существования, как бы они к тебе не относились. И ты... любимый... — Ты?.. — его рука резко замерла на её волосах. Можно было заметить, как впервые в жизни блондин слился полностью и стал полноценным Капулетти — даже кожа красная. — Господи, ради Бога, не дрожи так! — кареглазый обнял девчонку крепче. — Я... я... не могу, прости. — Если не перестанешь дрожать, как тот щенок, когда я его на ветку повесил, то кинжал мне пригодится, — Тибальт вновь приставил лезвие к венам. — Прошу хватит! Убери это, убери! — Капулетти аккуратно забирает кинжал, — Вот так, всё хорошо, т-ш-ш-ш-ш... — Тебя хоть как зовут, героиня драмы?* — Тибальт едва заметно улыбнулся. Девушка краснеет ещё сильнее, чем парень. — Россарио. Можно Росси, — выдохнула блондинка. — Тибальт, ты не одинок, пойми. Ты нужен и любим. Не знаю, что движет блондином, он наклоняется ближе к лицу девушка, так, что может рассмотреть всю глубину её глаз. — Я люблю тебя больше всех на свете. Ты — всё, что у меня есть, и я не отдам тебя. Моё солнце, я же с самого детства за тобой хвостом бегала, думала, что в один прекрасный день ты обратишь внимание на свою тень. — Я... знаешь, мы в чём-то схожи — всю жизнь был влюблён, но, к сожалению, безответно, — его губы дрожали. — Я знаю, знаю... — машинально Россарио приближается к губам, в надежде поцеловать, но резко отстраняется. — Боже, прости, это всё несдержанность, недомолвка на протяжении стольких лет. Не понимаю, когда это началось... Я молчала всё это время, но мне надоело прятаться! Резкий вдох. — Тибальт Капулетти, я люблю те... Похоже, что-то срывает мозги блондину, он притягивает вновь к себе Россарио и впивается в её губы, сначала грубо, но позже, он словно отдается чувствам, добавляя нежность и что-то ещё...***
Раннее Веронское утречко...
За окном жаворонки начинали свою песнь. Солнце только пробуждается, но Верона ещё спит. Россарио давно открыла глаза, она вспоминает самую счастливую ночь в своей жизни, видит под боком дремлющего Тибальта, на губах которого играет легкая улыбка... впервые. Понимая, что он лишь выпустил на ней эмоции, и что она ему была нужна для удовлетворения своего неугомонного пыла, встаёт. Острая боль между ног, что оставила о себе ночь на память, даёт о себе знать, но Капулетти собирает вещи. От шуршания пробуждается блондин и в полудрёме наблюдает за девушкой, с которой впервые был счастлив. — И куда ты намылилась? — грозно пробурчал блондин. — Что? — девушка в момент отвлеклась от застёгивания юбки. — О-у, доброе утро, — Росси через силу улыбается. — Ну, я пойду пожалуй... Капулетти сонно мотает головой, позже приподнимая удивлённо брови. — Неужели я настолько противен, что ты решила поскорее уйти? — Что ты такое говоришь? — блондинка выдыхает через рот. — Ты сделал меня самой счастливой девушкой в Вероне, любовь моя. Но я тебе не подхожу, пойми! Ты должен найти деву себе под стать. Всё равно потом бросишь, я дала тебе всё, что могла. В городе много других девчонок, а я... Росси запнулась, явно стараясь не зареветь. — А ещё... мне говорили, что ты бросаешь каждую, после первой ночи... Пойми, я так люблю тебя, но не хочу чувствовать разбитое сердце. Протирая глаза, Капулетти замечает тёмно-красное пятно, рядом с собой, а потом чумеет окончательно, ошарашенно смотря сначала на пятно, потом на девушку. — Прости, я вчера не заметил. — Я должна уйти, так будет лучше для нас двоих. — А меня ты спросить не хочешь, что будет лучше для меня?! — Но... — Что "но"?! Россарио лишь молчала, по щёчкам покатились слёзы. Она стоит на ногах уверенно, но самой безумно больно. — Чёрт, любите вы девки всё усложнять, — Тибальт стиснул штаны с пола и, надев на себя, подошёл. — Долго будем боль терпеть? — не дожидаясь ответа, блондин с лёгкостью поднял Россарио на руки и уложил обратно в постель, — не вставай лучше пока, я ненадолго вниз спущусь, — блондин укрыл её одеялом и спешно покинул комнату. Россарио же не могла перестать удивляться, какой Тибальт... нет, она всегда знала, что в глубине души он необычайно добрый, но чтобы так. Теперь точно ясно — личность "жестокая Гроза Вероны", лишь маска. Внутри живёт маленький мальчик, которому безумно хочется кому-то подарить тепло, а все окружающие люди лишь тыркают во тьму желания мести. Размышляя над тем, какое же счастье ей досталось, она и не заметила, как Тибальт вернулся. Блондин зашёл с невозмутимым лицом, с тазом в руках. Сев на постель с позе лотоса, он так же спокойно поднял одеяло и принялся мокрым полотенцем протирать ноги Капулетти. Та была немножечко шокирована. Парень с такой заботой убирал потёки крови, что Росси ещё раз убедилась во взаимности. Закончив это дело, Тибальт поставил таз на пол и над чем-то задумался. — Я это... Россарио? — блондинка, уже давно растаявшая от его нежных рук, соизволила открыть глаза. — Я пока ходил, много о чём подумать успел. Знаешь, я никогда не ощущал любовь, мог сам любить до безумия, но никогда не слышал столь тёплых слов в ответ. Ты сказала, что отдала мне всё, что могла, но неужели не можешь подарить ещё кое-что, — блондин тяжело вздохнул. — Твою любовь? Только сегодняшней ночью я понял, насколько был слеп, я любил одного человека, на самом деле не любя... Но благодаря тебе эта ночь стала самой счастливой. Если захочешь уйти, я пойму... Вместо слов она в момент подскочила к нему и крепко-накрепко обняла. — Теперь никогда. Беречь твой сон и быть рядом — отныне мой крест... После пары пылких поцелуев, Тибальт предложил ещё немного поспать, так как ночью этого сделать не удалось. Уснули же они так же, как и проснулись — Россарио была укутана сильными руками возлюбленного, словно щитом.Позже, в особняке Герцога...
Меркуцио еле смог встать во второй раз с постели, ворча что наподобие: "Старость-нерадость...", и никого не волнует, что ему всего семнадцать. Разложив, наконец, злосчастные бумаги по трём стопкам, Скаллигер хотел уж было одеться окончательно, а то скоро ребята прийдут, но Вика похоже была немножечко против. — Эй, а ну вертани! — возмутился Меркуцио, облокачиваясь на кровать. — А ты отбери, — шутливо помотала головой девушка, обнимая сама себя, будто сам "предмет обожания". — Ну она же тебе велика, потеряешь по дороге, — тяжело вздохнул парень, понимая, что если так пойдет дальше, то гардеробчик его знатно преуменьшится. — Зато она пахнет... — Виктория замолчала, то ли от смущения, то ли от вожделения, вновь вдыхая настолько любимый запах. — Тобой. И я не собираюсь напяливать что-то другое из твоих вещей. Хотя... если ты так хочешь вернуть её назад, сначала выполни моё желание. — Хах, это уже интересно, — брюнет сложил руки крестиком на груди и стал выжидающе смотреть на Викторию. — Но всё-таки на твоём месте я бы взял чистую, а это... — Нет, я сказала! Но если поцелуешь меня, можешь считать, что она твоя, — брюнетка пожала плечиками и темного прикусила нижнюю губу в предвкушении. (А Автор тихо задумался, как же парням сложно живётся: отобрали рубашку, а теперь заставляют выполнять какое-то желание, и тогда рубашка снова станет его. Гамма тем временем разрывается в углу от хохота и того гляди надорвётся...) Парень внимательно вслушался, а потом заржал. — Я боюсь, что если поцелую тебя, то все остальное ещё минимум на час, и тогда я не смогу рассказать тебе кое-что интересное,— Меркуцио навис над Викторией, прикусив ещё не зажившую губу. — Ну, тогда открой мне этот "страшный секрет", что за сюрприз, ну пожа-а-алуйста... – проскулила брюнетка, делая грустное выражение лица, хотя в душе сгорала от нетерпения — Хм... нет, — кудрявый юноша выпрямился. — Я боюсь, ты не справишься. Хоть он и пытался выглядеть серьёзно, но озорные искорки никак не уходили из зелёных глаз. — Меркуцио, какого ты обо мне мнения? — неожиданно посерьёзнела девушка, хмуря бровки. — Ты же знаешь, что ради тебя я готова на всё... Вообще. Говори, что тебе нужно. — Не только мне, но и тебе в том числе, — заметил Скаллигер. — Если ты конечно хочешь видеть меня живым... в общем, праздник намечается "День Люцифера и всех нечистых сил ", и дядя хочет чтобы все мы его провели, то есть увеселяли народ, а ты моя милая, — парень чпонькнул указательным пальцем по носику Вики. — Будешь Русалочкой, которую похитили те самые нечистые силы, для чёрта. Викки аж дар речи потеряла. Она как-то растерянно смотрела на Скаллигера, легонько улыбаясь. Несколько щелчков пальцев около её лица, вывели её из "транса", поэтому она с диким визгом вскочила парню на плечи, попутно обвивая ногами его бёдра, заливисто пища: — Конечно! С радостью помогу! — после как-то соблазнительно посмотрела на него. — Ну что, милый, пойдешь ли ты, обычный смертный, в лапы символа страсти и искушения? Она вновь рассмеялась, кратко чмокнув его в щёку. — Да будьет праздник! Стоило это сказать Меркуцио, как дверь его комнаты буквально кто-то снёс с петель. Завалились Ромео и Бенволио с служанкой, которая моментально начала бить поклоны. — Простите, синьор Меркуцио, они вломились не желая меня слушать... Повисла тишина. Виктория, от греха подальше, да и от своего братца, слезла с парня, пытаясь стянуть низ рубашки ещё ниже. — Во-первых, здрасте! — начал Ромео. — Во-вторых, выйди, — обратился брюнет к служанке, та получив одобрительный кивок Меркуцио, покинула комнату. — В-третьих, ты, марш домой, тебя ждёт отдельный разговор сначала с мамой, потом с отцом, а потом со мной. — Викки чмокнула возлюбленного в щёку, схватила со стула вещи и поспешила ретироваться. Каким бы ветреным не был Ромео, его "братского гнева" стоило опасаться. — Ой, Ромео, я тебя умоляю, зачем так строго? — передёрнул плечами Скаллигер, застёгивая чистую рубашку. — Меркуцио, мой совет: молчи, — предупредил блондин, который старался сохранять тишину. — Ей же всего четырнадцать, мозги-то поимей хоть чуть-чуть, знаешь, иногда бывает полезно! — Монтекки уселся на стол. — И? Ты же знаешь меня, она в надёжных руках, — кудрявый юноша уже застегивал ремень плаща. — Вот именно, я знаю тебя, — осек друга кареглазый. — Она же совсем маленькая, а если отец узнает, что она не невинна уже? — Он не будет против, если это сделал я. — Меркуцио, мой друг, одумайся, она ещё действительно маленькая для всего этого. Сам подумай, ты любишь разгульную жизнь, а каково ей будет постоянно рыдать из-за твоих выходок? — вступился Бенволио. — Я всё обдумал и хочу через пару месяцев взять её в жены, — решительно сказал Меркуцио. — Если правда любишь, — Ромео потряс друга за плечо. — Я безмерно рад за вас, но всё же, будь аккуратен. На этой серьёзной ноте, друзья решили пойти освежиться на площадь.