Приключения Лав-Лав

Если кто-нибудь, когда-нибудь, спросил бы у Женьки Шашковой считает ли она себя счастливым человеком — она бы посмотрела грозно, нахмурив тонкие брови, а затем, рассмеявшись, сказала бы что да. Она счастлива. Но тут же бы перевела тему, от греха подальше, лишь бы больше в душу не лезли. Заговорила бы о погоде, о природе, да даже о политике заговорила бы. И пронзительно бы потом смотрела вслед тому, кто поднял эту горькую тему. Женьке было двадцать восемь лет. Не красива, но и уродиной назвать её — язык не повернётся. Острая, худая как щепка, невысокого роста с гривой тёмных непослушных кудрей, которые она постоянно грозилась обрезать. С совершенно нецепляющим лицом — небольшие глазки и маленький рот, с пуговкой-носом. Мало кто мог припомнить Женьку по внешним параметрам, даже пообщавшись с ней более пятнадцати минут. А вот стоило ей открыть рот и заговорить — улыбались, кивали. Да, мол, знаем. Ведь кроме мелодичного голоска, девушка действительно была умна и могла увлечь собеседника своими рассказами. По жизни Женя была романтичной особой, которую тянуло на приключения. Но, пока что, единственным приключением, которое у неё могло бы быть являлся поход за хлебом до ближайшего магазина, после десяти вечера. Работала Женька на нелюбимой работе. Муторной, требующей большого внимания и ответственности. Она была системным администратором в небольшой компании родного города. По большому счёту работа не запаристая и оплачивалась вполне себе хорошо, но для Женьки, всю жизнь мечтавшей создавать собственные игры, была невыносимой. Она ведь уже ни раз порывалась подать заявление на увольнение и потратить все свои сбережения на курсы по программированию. Но и сидеть с голой пятой точкой ей не улыбалось. Поэтому она искала бесплатные курсы, вебинары, смотрела видео-уроки, но дальше этого не заходила. Что ещё можно было бы сказать о Жене, кроме того, что она занималась нелюбимым делом? А это ведь о многом говорило. Женька Шашкова жила почти на краю города, в крохотной комнатушке, которую делила со своим котом Бонифацием и компьютером. Причем что кот, что компьютер занимали приличное место в её обители и их можно было считать полноправными жильцами. Из близких родственников у Женьки осталась лишь тётя Инга, с которой девушка виделась раз в два года и ещё реже созванивалась по скайпу. Родители же Женьки умерли довольно давно, когда та была девятилетним ребёнком. Автокатастрофа. Отец умер сразу, а вот мама промучилась в больнице ещё несколько часов. И Женю, сразу после уроков, забрала их соседка, тётка Зинка. Ух, добрющая была баба, добрющая и боевая. Женька как сейчас помнит, как Зинаида Павловна её чаем отпаивала и наставляла на путь истинный, пока сама девочка старалась не распустить нюни. Помнит, как боялась за маму и папу, потому что даже толком не знала, что с ними случилось. Знала лишь то, что в их машину врезалась газель и сейчас её родители в больнице. Она, поначалу, и сама хотела туда рвануть, но тётка Зинка не дала. Напоила чаем, накормила слегка пересоленным борщом и заняла беседой. Так они и просидели за небольшим кухонным столом, пока рассказ Зинаиды Павловны не прервал резкий звонок в дверь. Женька тогда порадовалась, тут же соскочила с неудобного стула и ураганчиком помчалась в прихожую. Наверняка, это мама и папа пришли за ней! Заберут её домой! Только тётка не подпустила её к двери. Оттащила за тонкий локоть и приказала на кухне ждать. Только Женька уже тогда была своенравная, мало кого слушала. Только папу, и то, когда он начинал сердиться. Поэтому лишь притаилась за спиной у соседки и смотрела волком на неоткрытую дверь. Но ни мама, ни папа не пришли. За дверью стояла та самая тётя Инга, старшая мамина сестра, которую раньше сама Женька не видела. Только пару раз слышала, как о ней говорили мама с папой, да одну фотографию видела. Но даже не подумала спрашивать у родителей, потому что каждый раз после того, как те говорили о тёте Инге, у мамы были красные от слёз глаза. А папа просто молчал. Хмурился, видно, что злился, но молчал. — Ну, здравствуй, ласточка, — печально кольнув Женьку тоскливым взглядом, поздоровалась та, всё так же стоя в дверях. Женька лишь кивнула, чувствуя лишь непонятное волнение и нарастающую горечь. И голос словно бы куда-то сбежал в тот момент. Но она словно бы сразу поняла, почувствовала, что теперь её жизнь не будет как прежде. И чутьё её не подвело. Тётя Инга была высокой, статной женщиной. Острый нос, плотные губы и выразительные голубые глаза делали её лицо запоминающимся, в отличие от самой Женьки и её мамы. Единственная черта, которая была общей на троих, семейной, так это тёмные кудряшки. Несмотря на свою эффектную внешность роковой красотки, тётя Инга была весьма скупа на эмоции. Ну или хорошо их умела прятать. Всегда. Поэтому, после того как она коротко рассказала девятилетней Женьке о случившемся, то даже успокоить несчастную племяшку не смогла. Только печально сверкала своими голубыми глазами, пока Зинаида Павловна начала водить вокруг её племяшки хороводы. — Те…теперь меня заберут в детский дом? — размазывая слёзы, спросила Женька, неведомо к кому именно обращается — к соседке или к родной тётке. Обе женщины лишь переглянулись. — Нет, дорогая, — еле заметно улыбнувшись, но всё с таким же печальным взглядом, ответила ей Инга. — Ты будешь жить вместе со мной. Правда, если захочешь… У меня двухкомнатная квартира, рядом есть школа и ещё небольшой сквер. У меня, правда, не такая большая квартира, какая была у вас с мамой и папой, но нам двоим места хватит. Хочешь жить вместе со мной? И Женька, утирая горькие слёзы, внимательно присмотрелась к маминой сестре. В голове тогда возникла целая куча вопросов: почему они раньше не виделись? Не смогут ли они жить в их прежней квартире? Что будет с самой Женькой, если идти вместе с этой женщиной она не захочет? И ещё очень много, похожих. Но Женя лишь кивнула. Что-то было во взгляде красивой женщины, что-то такое, просящее. Словно бы той самой было нужно, чтобы Женька была рядом. И интуиция Женьки подсказывала, что жить в детском доме, да даже в приёмной семье, будет куда хуже, чем с родным человеком. Что же ещё можно сказать о Евгении Шашковой, чтобы ответить на тот гипотетический вопрос, заданный гипотетическим собеседником? Ну, наверное, стоит упомянуть о том, что она была нетрадиционной ориентации и совсем недавно рассталась с девушкой, с которой прожила чуть больше двух лет. Да, Женька Шашкова не любила мужчин. Ни тогда, когда Женя училась в школе, ни во время учёбы в университете, ни сейчас, когда ей было почти тридцать. Поняла это она, когда ей было лет пятнадцать. До этого момента Женька была весьма одомашненным ребёнком и чаще всего, после школы и занятий на флейте, она сидела дома по вечерам. Нет, у неё были друзья и подруги. Но она предпочитала шумной компании почитать какую-нибудь книжку. Она была очень начитанной девочкой и заглатывала новую информацию довольно быстро. Она любила классику, что зарубежную, что русскую — в каждой истории она находила свой шарм. Любила исторические произведения, несмотря даже на смешки своей дражайшей тёти Инги, которая считала, что это слишком скучное чтиво для девочки-подростка, но всё равно была рада увлечению племянницы. И конечно же, Женька обожала фэнтези. И как-то раз, когда Женька была в классе пятом, тётя Инга сделала ей самый волшебный подарок в мире. Она подарила своей племяшке книгу «Гарри Поттер и Философский камень». Какую радость и счастье она испытала, когда впервые прочитала историю о Гарри Поттере — это и словами не описать. Она росла вместе с персонажами этих книг, переживала вместе с ними, влюблялась, огорчалась, радовалась за них, как за родных! А уж когда в моду вошли фанфики… Ну, не будем об этом сейчас. Жене не нравились мужчины. Не нравились мальчики, парни и взрослые мужчины. И поняла она это, когда однажды, в свои пятнадцать лет согласилась пойти со своим другом Никитой на очередную дискотеку, хотя до этого постоянно отказывалась. Видимо здесь сыграло то, что как раз перед приглашением Никиты, девочка вместе с тётей Ингой сходила на экранизацию «Кубка Огня». Вдохновлённая, радостная Женька, насмотревшись на прекрасную Гермиону в лице Эммы Уотсон в очаровательном платье, тут же дала своё согласие. Да и что уж там, не только атмосфера фильма сыграла свою роль. Никита давно на неё поглядывал как-то иначе, чем другие мальчики. Да и был всегда с ней предельно вежлив. А тётя Инга, на пару с уже бывшей соседкой Зинаидой Павловной, с которой девочка продолжила общаться, говорили о том, что мальчик хороший. И да, о том, что Женька могла бы и дать парню шанс. Вот она и дала, в смысле этот самый шанс. Никто и предположить не мог, как же всё это обернётся. Нет-нет, ничего травмирующего в тот вечер не было. Женька радовалась и плясала, вместе с друзьями, гордо демонстрируя свой новенький джинсовый костюмчик, который по случаю ей подарила тётя Инга. Но как же ей было некомфортно, каждый раз, когда ей приходилось танцевать медленный танец вместе с Никитой… И, нет, этот дискомфорт никак не был связан с трепетом и смущением. Ей действительно не нравилось — ни то, как слишком грубые руки Никиты прижимали её к себе за талию, ни то, как он дышал ей прямо в ухо. И даже подумав, что дело просто в её партнёре, она тут же сама опровергла свою догадку. Коля, пара которого милостиво поделилась им на следующий медленный танец, тоже не впечатлил юную Женьку. Она лишь чувствовала себя глупо, кружась в темпе вальса на одном месте, разглядывая остальных ребят, которые действительно получали удовольствие от танца. Поэтому, извинившись перед Никитой и Колей, она всё же, больше не выходила на танцпол, когда в очередной раз включали медленный и мелодичный трек. Кто-то бы сказал, что это всё глупости. А для Женьки это был самый первый звоночек, который до конца она поняла лишь лет в восемнадцать. Она повстречалась несколько месяцев с Никитой, уже когда ей было семнадцать, но бросила его перед самым выпуском из школы, а заодно до своего дня рождения. Было много драмы, но не с её, Женькиной, стороны. Помнится, Никита тогда пытался подговорить их общих друзей устроить Шашковой настоящий бойкот. Только ничего у него не вышло. Женьку любили и не только как девушку шебутного и весёлого Никиты. На выпускной она пошла в компании своего близкого друга Димы, который уж точно не смотрел на юркую и острую на язык Шашкову, как на девушку. Она для него до сих пор числится как младшая сестрёнка, если верить его словам. А в итоге, когда официальная часть давно прошла и они всей своей дружной и слегка нетрезвой компанией пошли смотреть салюты, Женька страстно целовалась с первой красавицей школы, Катей Комаровой. И они тогда чудом не были замечены, спрятавшись за широким стволом столетнего дуба. Не то чтобы это был первый поцелуй Жени — она до этого пыталась целоваться с Никитой, пока они встречались. Но выходило слишком слюняво и неприятно. Да и до поцелуя с Катей, Женя ещё ни разу не целовалась с девушками. И этот поцелуй словно бы раскрыл ей глаза. Нет, она не влюбилась в умницу-красавицу Катьку, с которой действительно было приятно целоваться. Нежные губы, ласковые и осторожные прикосновения — совсем отличались от тех поцелуев, которыми одаривал её Никитка. И она даже не расстроилась, когда Комарова, бледнея и краснея одновременно, с нервным смехом сказала: — Ох и напились же мы, Женёк! Ты извини меня, я не такая, ты не подумай… Но было здорово! Женька лишь покачала головой и пошутила в ответ, тут же разряжая обстановку. Но в голове у себя сделала небольшую пометку: «Но, кажется, я Такая». Она не спешила делиться своим небольшим открытием ни с кем — ни с друзьями и подругами, ни с тётей Ингой, ни даже с Зинаидой Павловной, которая наверняка бы выслушала и дала какой-нибудь да совет. Она полезла в интернет. И испугалась. «Лесбиянка, лесби, розовая» — были самые нежные высказывания, которые она прочитала на различных сайтах и форумах. На других же таких, как она обзывали — «рабочий язык, оно, ковырялка, сафистка». После этого она закрыла все вкладки и почистила историю на тётином рабочем компьютере, ощущая себя грязной и отвратительной. Ей тут же захотелось принять горячий душ, лишь бы смыть с себя эти ужасные ощущения! «Гомосексуалистка» — тоже не ласкало слух, но хоть такого отвращения не вызывало, как те предыдущие наименования. И она боялась теперь признаться хоть кому-нибудь. А вдруг, те, кто узнает о ней правду тоже почувствуют, что она грязная и отвратительная? Поэтому Женька решила не рисковать. И до сих пор не решилась рассказать правду. Ни старым, ни новым друзьям и подругам. Ни тёте Инге, которая иногда, как раз в те встречи раз в два года, но напоминала своей племяшке о том, что той стоило бы озаботиться семьей. Ни Зинаиде Павловне, которой не стало буквально полгода назад, с которой до этого она созванивалась чуть ли ни каждый вечер. Хотя, Женёк была уверена, что кто-кто, а Зинаида Павловна поймёт и примет. Вот, собственно, и всё. В этом всём и заключалась Женька Шашкова. Сиротка, не любящая свою работу и всеми правдами и неправдами скрывающую свою личную жизнь от окружающих. Непримечательная кудряшка, которой в очередной раз разбили сердце. И радовало её не так уж многое: всё те же книги, кот Бонифаций, который был размером с маленького бегемота, игры на теперь уже собственном компьютере. И фанфики. Когда Женька не смогла поступить на программиста, не прошла по баллам, тётя Инга подняла своих знакомых и засунула Женю на филологический. Книжки же Женька всегда любила, начитанная была, поэтому взяли её туда без особых проблем. Девушка, по началу, не очень была этому рада, искала возможности и людей, которые могли бы поднатаскать её к следующему году для поступления по IT-профилю. А потом, когда только начались занятия, она постепенно… свыклась. Да и что уж там, ей начало откровенно нравиться на учёбе. Да и девочки, её одногруппницы были просто замечательными. Толковыми, начитанными, воспитанными. И все, как на подбор — красавицы. И с одной, к слову, Женька даже замутила на третьем курсе и это были, пускай и не слишком длительные отношения (три месяца и двенадцать дней), но безумно романтично и таинственно. А у Женьки сердце ходуном ходило от непривычной нежности, ласки и заботы. И влюблённости. Да-да, она не ушла ни через год, не после — доучилась до выпуска. И почти забыла о своей «голубой мечте» стать программистом. Именно учась на филологическом она открыла для себя мир фанфиков. Она пыталась читать небольшие истории по разным фэндомам, учитывая то, насколько любознательной всегда была. Но, вскоре, приняла, что кроме фанатского творчества по книгам про знаменитого Мальчика, который выжил, ей другие истории не милы. Кроме, само собой, чтения этих самых фанфиков, она также пыталась писать свои собственные. Даже публиковала некоторые свои рассказы на различных сайтах, хотя особого отклика и не получала, но радовалась как ребёнок. А потом…потом она выросла. Выросла окончательно. Закончила филфак, причём с красным дипломом и поняла, что работать-то идти некуда. Тётя Инга ещё в то время решила сменить место жительства, переехав почти на другой конец России, в связи с работой. Женёк судорожно перебиралась с подработки на подработку, бранясь и шипя после каждого провала. Сил и времени на развлечения или тем более хобби не было. А потом девушка, не имеющая опыта или какой-то перспективы кроме работы торговкой, решилась вновь попытаться войти в IT-сферу. Но поступить опять не получилось. Опять не дотянула. И более того — провалилась с треском. Ведь за то время, пока она училась на филфаке, она забыла уже обо всём. Да и жить в тётиной квартире, зная, что сама Инга снимает себе жилище, Женьке было не в радость. В скором времени они решили продать квартиру Инги, чтобы та смогла наконец-то купить себе жильё, в котором нуждалась. Она щедро отдала часть денег за продажу Женьке и та, скрепя сердце, купила себе небольшую комнату в коммуналке, отложив оставшуюся часть к тем крохам, что остались от наследства, после смерти родителей. Нашла подготовительные курсы, хорошие и недорогие и была готова в третий раз попытать удачу. Но снова не срослось. На подработке, на которой устроилась Женя, платили безбожно мало, что на еду едва хватало, так что приходилось трепать отложенные деньги — то на новую одежду, то на починку компьютера, то на оплату курсов. И когда время подошло к поступлению в вуз, Женёк заглянула в свою заначку и с ужасом ахнула. Денег не хватило бы даже на первый год обучения. Именно тогда их учитель по курсам, Сергей Михайлович, предложил Женьке, как своей лучшей ученице место в той компании, в которой она и работает по сей день. Место сисадмина не особо прельщало Женьке, но что уж поделать, если она едва сводила концы с концами? Да и ещё кот, оставленный бывшей девушкой, тот самый Бонифаций, тоже хотел кушать. Так она и решилась, с одной оговоркой — как заработает и восполнит всю сумму, обязательно поступит. Отучится и игры создавать будет. Обязательно! Но прошло уже четыре года. Она всё тот же системный администратор, в той же компании. Одинокая, потерянная, почти сломленная. Суммы бы, что лежала в заначке, действительно хватило на первый курс. А может даже и на второй. Но Женька никак не могла решиться на столь отчаянный шаг. Ей ведь уже двадцать восемь. У неё есть стабильная работа, крыша над головой и кот. Чего ей ещё для счастья надо? Но Женька лишь хмуро щурилась и дула тонкие губы. Она знала ответ на свой вопрос, уже отработала. И для полного счастья ей не хватало лишь одного — храбрости. Ведь страх всё потерять, в попытке погнаться за двумя зайцами, дамокловым мечом завис над Шашковой. Была б храбрость — она бы в рог себя скрутила, но добилась бы любой цели. Была бы храбрость — она бы чаще общалась с тётей и давно бы рассказала ей о себе правду. Была б храбрость — она бы не рушила собственные отношения из раза в раз. Была бы… Но её нет. И поэтому Женька не счастлива. Она живёт одним днём, точнее — каждый её день словно повторение предыдущего. Подъём в шесть утра, зарядка, небольшой перекус вместо завтрака. Метро, автобус, два часа пути, работа. Работа, обед, прочтение очередного фанфика (ведь она, спустя столько времени, вновь начала их читать), снова работа. Обратная дорога домой. Покормить кота и погладить за большими ушами. Ужин. Игра на пару часов в какую-то РПГ или ММО (ведь она снова начала играть, потому что это единственное что её отвлекает от скуки). Душ. Сон. Подъём. И жила бы так Женька Шашкова ещё не пойми сколько лет. Без изменений. Жила бы себе и жила, если бы в один не самый приятный зимний вечер, она бы не задумалась глубоко, стоя на платформе метро. Настолько глубоко, что даже не заметила боковым зрением какого-то странного мужчину, надвигающегося на неё, который в следующую секунду с силой выхватил у неё из рук сумочку. Борьба была не долгой. Людей было не много, именно поэтому вор решился напасть на Женьку. Но, всё же на платформе были другие люди, которые тут же начали звать охрану. И, возможно, Женька бы смогла отстоять свою собственность, так как в их сторону уже спешила парочка мужичков в специальной униформе, и Женя бы со спокойной душой отправилась домой. Только… Только у судьбы были свои планы, как и у незадачливого вора. Рассвирепевший мужик с силой отпихнул Женьку в сторону, вырывая окончательно её чёрную сумочку, яростно прокричав прямо в лицо девушке: — Да отцепись ты! И она отцепилась. Просто не ожидала такой силы. А в следующую секунду её хрупкое, словно у подростка тельце, буквально снёс приходящий поезд метро. Дальнейшее она не видела. Даже более того, она ничего не чувствовала. Словно бы попала в стоячую воду. Дышать было невыносимо тяжело, словно бы та самая вода с силой прорывалась в её легкие, каждый раз, когда Женька пыталась сделать вдох. Единственное, что осталось от её мирских ощущений — слух. Она прекрасно слышала рядом с собой дикий, девичий крик, который буквально разрывал барабанные перепонки. На долю секунды ей показалось, что кричит она сама. Но нет. Это был не её голос. Да она и вдохнуть не могла! Какой там крик! А крик всё нарастал, становился громче и сильнее. Словно бы двоился. — Лаванда! Нет! — Лаванда!