Я подарю тебе рай

Год спустя Северо-Западный университет - Вот, полюбуйся! – поверх конспектов звонко упал открытый на странице со светской хроникой молодежный журнал, - Похоже, в отличие от тебя твой бывший времени зря не теряет! Стив устало вздохнул, глядя на фотографию под крупным заголовком «Нескучная учеба: наследник «Старк Индастриз» умеет совмещать полезное с приятным!» - Тони, танцующий на вечеринке с двумя омегами – брюнетом и русоволосым. По фото следовала небольшая заметка о событии на фото и небольшое интервью с Тони и его спутниками, которое Стивен даже не стал читать. Просто закрыл журнал и прицельным броском отправил его в мусорное ведро, после чего вернулся к конспектам, сверяя свои записи с лежащим на столе чертежом. Баки беззвучно выругался. Опять. Опять Стив абсолютно спокоен. И снова его пугает своей невозмутимостью и бесстрастностью. Баки до сих пор помнил тот ужас, что он пережил в Швейцарии, когда, ворвавшись в палату, увидел сидящего на полу посреди настоящего хаоса Стива, пустым взглядом смотрящего на простыню. И где-то под ложечкой после этого прочно поселился страх, что это однажды повторится вновь. В своих кошмарах он слышал безжизненный голос Роджерса, рассказывающего о том, что с ним произошло, и вновь обнимал его за вздрагивающие от рыданий плечи. Просыпаясь от этих снов, Барнс еще долго лежал, прислушиваясь к мерному дыханию спящего на соседней кровати Стивена, думая о том, что тот еще не спасен. Он с головой ушел в учебу, какие-то свои проекты, нашел работу… Иногда Джеймсу казалось, что если бы не он, то Стив забыл бы про еду и сон. И это ему не нравилось. Стив учился и работал просто на износ, не замечая никого вокруг. А между тем Баки устал отбиваться и посылать альф и бет, просящих познакомить его с «его интересным соседом по комнате». И его настораживало то, что у Стивена не было течек. Были дни, когда его запах становился слишком сильным, как никогда четким и ярким, но Роджерс вкалывал регулярно присылаемую ему по почте сыворотку (в первый раз по незнанию Баки чуть не закатил скандал, испугавшись, что это наркотики) и уходил в спортзал. Для собственного спокойствия Барнс ходил вместе с ним, и на его глазах худощавый и резко вытянувшийся омега медленно превращался в натуру для любого скульптора. Но упорно не замечал взглядов, записок с номерами телефонов и предложений вместе перекусить после занятий. Словно в нем что-то надломилось и то солнечное обаяние, энергия и свет, что всегда били в нем ключом, скрылось под коркой прозрачного льда. Ты видишь, но прикоснуться, ощутить их не можешь. Баки не мог смотреть на Стива, когда к нему подходил очередной альфа с предложением познакомиться. Нет, он оставался спокоен и умел отказывать таким образом, что альфа не чувствовал себя так, словно его просто тупо отшили или послали. Стив максимально вежливо, корректно и холодно давал понять, что не заинтересован в отношениях. А когда те же альфы сталкивались с ним в спортзале, в их взглядах скользила тень странного уважения, и больше они его не тревожили. А Баки видел, как леденел взгляд Стива, и втайне боялся, что когда-нибудь такой взгляд будет направлен на него. Именно поэтому он и бился, словно рыба, об этот трижды проклятый приснопамятный лед, чтобы однажды тот не сковал и сердце Стивена. Помощь пришла с неожиданной стороны, когда к ним в группу пришел студент из программы по обмену. Именно этот рыжий бета со странным именем Натаниэль и царской фамилией Романофф и натолкнул Баки на интересную мысль. - С этим парнем явно что-то неладно, - Натаниэль или, как он сразу предложил, просто Нат, плюхнулся на скамью рядом и кивнул на методично избивающего боксерскую грушу Стива, - он тренируется словно одержимый. Я бы в жизни не сказал, что он омега, не почувствовав сейчас его запах. - Я знаю, и поверь, я душу бы продал за то, чтобы помочь ему прийти в себя. Нат понимающе кивнул: - Та-ак, чует мой спинной мозг, что тут замешан какой-то нехороший альфа, который очень сильно, скажем мягко, обидел твоего друга. На детали не претендую, всего лишь предполагаю. - Не моя тайна, но ты прав. Ему-то что, он вовсю развлекается и радуется жизни, пока мой друг хоронит себя под любовно наращиваемым им льдом. Хорошо, что этот говнюк в другом университете. - Воистину. Но только скажи еще вот что, Бак. Твой друг перфекционист? - Не совсем. Он любитель следовать правилам и все делать по ним, но перфекционистом его не назовешь. - Ясно, без обид, но в моей стране это называется зануда. Самолюбив? - Гордость и чувство собственного достоинства есть. - Хм… И ты еще не понял, что делать? Чувак, у тебя же на руках все карты! – Нат всплеснул руками, - Сыграй на его самолюбии. Капай на мозги, пока он не разозлится. Да, ему будет больно, предупреждаю сразу. Но лечение редко проходит без боли. А лед ты будешь не растапливать, а скалывать с него. Пласт за пластом. Барнс рискнул. И мало-помалу лед таял. Стив начал ходить с ним на дружеские посиделки у Нат, знакомиться с новыми людьми, которых тот умудрился собрать вокруг себя. Это была воистину разношерстная компания: альфа Клинт Бартон (уже встретивший своего истинного и сразу об этом предупредивший разом насторожившегося Стива), бета Марио Хилл, бета Сэм Уилсон и альфа Скотт Лэнг со своей парой Хоупом ван Дайном. Все они были с разных факультетов, но это не мешало им собираться и сидеть порою до утра, обсуждая за наскоро приготовленными салатами, соусами и заказанными пиццами все, что угодно: от кино до того, как взаимосвязаны их специальности. Стив говорил, что без участия хорошего инженера ничего не построишь, психолог Нат говорил, что без него юристам Баки и Марио не обойтись, и так далее. Но до полного избавления ото льда было далеко. Поэтому Баки продолжал. Он с упорством маньяка находил все, что мог, о ненавидимом им Тони Старке и методично подсовывал Стиву в надежде вывести его хоть на какие-то эмоции – злость, досаду, обиду, ярость… Да блин, он бы согласился даже на ревность, будь она неладна! Хоть что-то, что-нибудь, что напомнит тому, что он – жив, что он человек, а не машина. Вот и сегодня, наткнувшись на очередную заметку в глянцевом журнале, Джеймс тут же принес его Стиву, а тот… Тот, поступил и отреагировал как обычно, то есть никак. - Баки, тебе еще не надоело? – Роджерс нарушил повисшую в комнате напряженную тишину, - зачем ты это делаешь? - Затем, чтобы наконец-то хоть как-то тебя расшевелить! Ты уходишь в себя, Стив, и меня пугает мысль, насколько далеко ты можешь уйти. Порою я боюсь однажды не дозваться тебя. Стив поднял на него взгляд: - Так это такой оригинальный способ «дозваться» до меня? - Скорее достучаться, но боюсь, я уже в кровь разбил и кулаки, и лоб о тот лед, что тебя окружает. - И что ты от меня хочешь? - Прекрати хоронить себя заживо, пока он вовсю наслаждается жизнью да так, словно тебя в ней и не было! Неужели ты сдался? Господь Триединый, Стиви, где твоя гордость? Неужели ему удалось сломать тебя? – не выдержав, Баки подскочил к другу, обнимая его за плечи, - Я не прошу тебя встречаться с кем-либо – да упаси Триединый, я знаю, что тебе нафиг это все упало. Просто…просто не будь холодным, Стив. Впусти нас, мы не причиним тебе боли и не навредим тебе. Ты пугаешь меня. - Баки, - Роджерс коснулся обнимающих его рук, - если бы все было так просто… - Я знаю. Легкости мне никто не обещал. Поговори со мной, не держи это в себе. Знаешь, если разделить груз, его нести гораздо легче. Да, того, что будет легко, никто не обещал. Стив не раскрывал всех тайн, но Нат и компания узнали, что в его жизни была любовь, что должна была нести радость, а принесла только горе, и поэтому он такой… закрытый. Ему просто трудно прийти в себя и начать жить заново. В общих чертах, без имен, фамилий и личных деталей Роджерс при помощи Баки сумел рассказать все. Постепенно действительно стало легче. Тактичный Клинт перестал постоянно трещать о своем обожаемом Лоуренсе, Скотт и Хоуп стали меньше отсвечивать своим счастьем перед Стивом, и так, шаг за шагом, все постепенно вошло в колею. Стивен ожил. Конечно, это был не тот Стивен, которого Баки знал с детства, но он и не ожидал подобного чуда. Для этого нужно повернуть время вспять и предотвратить его встречу с Тони Старком. Но зато теперь в окружающей его толще льда появилась небольшая проталина, которую видели и в которую могли попасть те, кого спустя некоторое время он мог смело назвать своими друзьями. Тони Старк же навсегда покинул сердце и память Стивена Роджерса, сумевшего собрать себя по кусочкам и перевернуть эту страницу. Впереди были годы напряженной учебы, а также вступление в права владения семейной компанией, что было гораздо важнее уже заживших и зарубцевавшихся душевных ран. Полгода спустя Массачусетский технологический университет Студент Северо-Западного университета победил в конкурсе проектов здания нового торгового центра! Увидев фотографию победителя, Энтони Эдвард Старк, усиленно заливающийся кофе после очередной бессонной ночи в лаборатории, чуть не поперхнулся термоядерным по крепости бодрящим напитком при виде вежливо и сдержанно улыбающегося (и куда подевалась так сводившая его с ума смущенная и нежная улыбка?) Стива. Его Стива. Нет, не так. Предавшего его Стива. Вероломного омеги, говорившего, что любит, но при первой же возможности бросившего, избавившись от их ребенка. Чувствуя, что еще немного, и он разорвет газету, Тони поспешно вернул её терпеливо ждущему Роудсу и приступил к завтраку. - Все хорошо? – от Пеппера не укрылось то, как Старк побледнел и как мягко очерченные губы жестко поджались, как бывало, когда Тони был в ярости. - Да, все в порядке, - поспешил успокоить друзей Тони. В принципе, все было в порядке. Еще раньше что-то внутри отозвалось бы режущей болью, то сейчас… Сейчас просто заныла окончательно зарубцевавшаяся старая рана. Воистину, правдива старая мудрость – все проходит, и это пройдет. Он переболел любовью, предательством и потерей, усвоил свой урок и больше никому не позволит забрать свое сердце. Все уже давно знают, что Энтони Эдвард Старк – тот еще ловелас, которого хотят хоть раз в свою постель и омеги, и беты. Все давно знают, что голубоглазые блондины, как омеги, так и беты – не в его вкусе. И все давно знают, что серьезные отношения его не интересуют. Он честен с каждым, кто желает разделить с ним постель, оставляя выбор за ними, не даря ложных надежд и обещаний. Отчасти за эту прямоту его и любят, считая частью его обаяния. Кто-то же называет его циничным засранцем с куском льда вместо сердца. И те, и те правы. Тони Старк всего лишь не желает больше наступать на одни и те же грабли, поэтому предпочитает сразу расставлять все точки над «i». И у него действительно кусок льда вместо сердца, потому что его сердце было давно вырвано из груди и разбито. И пустоту вместо него он заполняет своими исследованиями, вниканием в дела компании, в права владения которой скоро должен вступить, и необременительными романами. И даже Роуди и Пеппер – соседи по квартире и те, кого он может смело назвать друзьями, не знают, что он разрывается между загрузкой под завязку проектами и загулами именно по этой причине. Попытка заполнить поселившуюся на месте сердца пустоту. Попытка бегства от себя самого. Попытка начать жизнь с чистого листа. Попытка… Раз за разом проваливающаяся жалка попытка. Замена. Суррогат. Подделка. Новый проект не обнимет, легко целуя в щеку и предлагая сходить сегодня вечером искупаться. Очередной бета в его постели не прильнет к нему, доверчиво устраиваясь в объятиях, окутывая своим сладким ароматом, так дразняще смешанным с его собственным. Еще один грант не разбудит его доносящимся с кухни запахом кофе и свежеиспеченной сдобы. Потому что тем роковым летом с ним произошло непоправимое. Он влюбился. По уши, отчаянно и безоглядно. И… продолжал любить до сих пор. Душу разрывали противоречия. То Тони места не находил себе от злости, то все в нем рвалось найти Стива, разобраться со всем и, при удачном раскладе, больше никогда не отпускать его. Гон стал для него персональным адом – он закидывался подавителями по самую макушку, но все равно был готов на стену лезть при одном лишь воспоминании об одном-единственном омеге. Его омеге. Предателе, которого он все еще любит. Он честно пытался забыть его. Он честно пытался начать новые отношения, пытался встречаться с омегами, но… В первый же раз он с ужасом понял, что не может это сделать. Их запахи больше не привлекали его. И от этого становилось только хуже и страшнее, потому что это означало только одно. Он действительно встретил своего истинного, а тот его предал и бросил. От этой мысли хотелось выть, сходя с ума от безысходности и разрываясь между отчаянием и сомнениями – а все ли так просто, как кажется? и абсолютно, на взгляд Тони, обоснованной злостью. Ну и к черту! Ему же хуже - в очередную течку наверняка будет локти кусать, понимая, что уже не примет никого больше, кроме него. Так что они целиком и полностью квиты. Со временем эта мысль успокоила его, растворилась под ворохом других, более важных, и никто, даже Роуди и Пеппер и подумать не могли, какие шрамы скрыты в душе Тони Старка. И, впрочем, и не стоит им об этом знать. Поэтому Тони поспешно включил режим «раздолбай-трескучий-ящик», делая вид, что все хорошо и стараясь не думать о том, что день, начавшийся с воспоминаний о Стиве, не будет хорошим априори.