Каникулы в Измайлово

— Эх! Будто бы кто-то верит, что они помогают… — сидя с утра в комнате перед зеркалом, я прикладывала забытые мамой патчи, пытаясь избавиться от мешков под опухшими глазами. А нефиг рыдать всю ночь! Утренняя прохлада и прикладывание холода к глазам помогли немного убрать «красоту», и я смогла в половине девятого спуститься вниз. — Ну, раз я обещала куда-нибудь сходить, — начала я за завтраком, дожёвывая творог, — как вам альтернатива — лес? Я не случайно выбрала именно среду — разгар рабочей недели: никого, гуляющего в лесу, не будет, что нам и нужно. Видя заинтересованный взгляд Леголаса, я поняла, что не прогадала. — Там речка, берег, ммм? — Я согласен, — быстрее всех ответил эльф. — Кто-бы сомневался, по деревьям лазать — все остроухие горазды, — съязвил Гимли, сморщившимся после: видимо, Леголас слегка пнул его под столом. — Я же не против до реки прогуляться — закончил гном. — Думаю, все «за», — подвёл итог Арагорн. — Вот и отлично. Собрались мы быстро. Положив еду, гитару, запасную одежду (вдруг что) и мини-аптечку, я распределила поровну ноши. — Что ты делаешь, женщина? — округлил глаза Гимли, когда я начала опрыскивать его спреем от комаров. — Чтоб тебя комары не сожрали, — продолжала я распылять вонючее средство. — Да от этого запаха не то что комары, мы подохнем, — ворчал гном, уворачиваясь. — Не спорь с женщиной, Гимли, — посоветовал другу Арагорн, имеющий опыт в общении с упрямыми дамами. Вон, Арвен-то ни смерти, ни отца не побоялась, настаивая на своём. — Тем более, с женщиной из другого мира, — ухмыльнулся Леголас, когда дошла его очередь. — Смейтесь, смейтесь, — теперь я ворчала, — ещё «спасибо» скажите! Выйдя из дома и пройдя немного, мы вышли на опушку, но не ту, где была ярмарка, а другую. Ветер играл с травой и кронами деревьев, солнце палило жаром и заливало всю округу, пахло розмарином и ромашками. Темнеющий лес манил своей прохладой. — А как называется этот лес? — спросил Арагорн, когда мы вышли на тропинку, искусно отделанную крапивой. — Ээээ… — протянула я, — да вроде, никак… А должно быть название? — В Средиземье все леса имеют названия и принадлежат кому-то, — пояснил Леголас. — Ну, возможно, и есть какое-то название… В любом случае, леса принадлежат народу… Демократия. А как же? — Демо… Кратия? — повторил Гимли. — Ну, папа вам рассказывал: власть народа и всё такое… Дальше отчего-то мы пошли молча. Солнце светило между соснами, пели птицы, стучали дятлы. Идя около Леголаса, я видела, как ему хорошо. Как мило он прикрывал глаза, вдыхая лесной воздух, как расслаблен он был, как его серые глаза утопали в зелени деревьев. Я видела его удовольствие и единение с природой, отчего сама становилась счастливой, ибо мне удалось сделать счастливым его. — Да ты, милая, прямо светишься, — по доброму похлопал меня по плечу Арагорн, видя, как я наблюдаю за Леголасом, — поверь, ты ему нравишься не меньше, чем этот лес, — уже шепнул мне на ухо, дабы остроухий не слышал, наследник Исильдура. А я стала цветом прям вон под тот мухомор под берёзой. Вскоре вышли мы к речке. Место было моё любимое: слегка возвышающийся берег, покрытый высокой, сочной травой, позади — густой, шумящий лес, из которого мы только что вышли, впереди голубой лентой текла река, чья кристально чистая вода (что большая редкость) отражала такое голубое-голубое небо и слепила глаза бликами солнца, которое заливало своим горячим светом всю округу. Пахло цветами и водой. Если чуть пройти влево, можно выйти к маленькой заводи, где хорошо рыбачить. И именно здесь, в шумящем лесу, зелёной-зелёной траве и в спокойной реке, был яркий пример такой невероятно прекрасной русской природы, которую своей кровью любят наши люди. — Красота-то какая! — оценил пейзаж Гимли. — И что мы сюда раньше не ходили? — спросил Арагорн, жмурясь на солнце. — В смысле? А кто клубнику собирать будет и грядки пропалывать? — тут же ехидно отозвалась я. Мужчины обречённо вздохнули. Разложились мы, по всем традициям шашлычников, на брёвнах под раскидистой берёзой, чья тень позволяла спрятаться от жары. — Хорошее место. Чем-то напоминает берег Андуина, — помогал мне раскладываться Арагорн. — Андуина?.. — теперь моя очередь быть несведущей. — Одна из величайших рек Средиземья. — Да, — подключился к разговору Леголас, также помогая разбирать вещи по бревну, — С красотой Андуина сравнятся лишь леса Лориэна. — Дааа, — протянула я, плюхаясь на бревно, — побывать бы там у вас! Поздороваться с эльфами, выпить с гномами, поесть с хоббитами… — И проснуться пьяной в Изенгарде, — заключил Гимли, — ибо после выпивки с гномами и застолья с хоббитами только этого и можно ожидать. — И по-пьяни спасти Средиземье, — дополнила я. — Если бы спасти Средиземье могла одна подвыпившая леди, то лорд Элронд лично напоил бы пол-Ривендела запасами моего отца, — смеясь, сообщил Леголас, — причём, не спрашивая его. «Возможно, одна подвыпившая русская леди и могла бы спасти Средиземье…» — подумала я, но озвучивать не стала. Мы ещё долго угорали, каким бы богохульством это ни было б, над Элрондом, ситуацией в Средиземье и хоббитскими застольями. Я радостно сделала вывод, что каникулы у бабушки в деревне, то бишь у меня, несравненно отразились на воинах. Приехали они худые, истощённые и измотанные походами да битвами, а стали, вон, свежие, будто помолодевшие, и цвет жизни вернулся к лицу каждого. В общем, я довольна результатом. — Кстати о реках, — вспомнил прошлую тему Гимли. — Не нырнуть ли нам часом? А то вон жара какая! — предложил гном, прикрываясь рукой от палящего солнца. — Сейчас купаться не сто… — ну да, ну да, пошла ты, Лиза, нахер, ведь Гимли уже бомбочкой плюхнулся в воду. А не стоит купаться потому, что сейчас я не особо доверяю речкам. Да, вода чистая, но кто его знает, а? Вот посреди Средиземья — да, но около Москвы… — Не будь занудой! Прыгай! — прокричал гном. Не успев ответить, я почувствовала, что теряю равновесие, и берег пронёсся перед глазами, а потом — характерный звук — и прохладная вода заключила меня в свои объятия. — Прошу прощения, миледи! — на берегу, хохоча, стояли Леголас и Арагорн, который столкнул меня в воду. От кого, от кого, а от Арагорна я такой подставы не ожидала. Ага, в тихом омуте черти топятся. Пока я мирно висела в воде, буравя злым взглядом белокурого и черноволосого мужчин, смиряясь с участью быть мокрой (хвала богам, одежду на смену я додумалась взять), Гимли проплыл около меня на спине, всем своим видом изображая праздное удовольствие. — Хорошо, сдаюсь, руку-то подай, — воспользовалась я старым, как Мир, трюком. Наследник Исильдура подал руку, дабы вытащить меня, а я, схватив эту руку, потянула её на себя, уронив тем самым Арагорна в воду. Теперь на берегу смеялся лишь один Леголас. — Эй, князёк, тебя не хватает до полноты рисунка! — забасил потомок Дурина, любуясь мокрой и недовольной физиономией Арагорна. — Ты сам дополняешь эту картину, Гимли, — смеялся своим звонким смехом остроухий. Побултыхавшись, мы всё-таки соизволили выйти. Подавая мне руку, Леголас второй рукой держался за дерево. Находчивый! Короче, сухим остался только эльф, ловя теперь шуточно-презрительные взгляды Гимли, ибо он «не прошёл крещение рекой». Я раздала всем, кроме принца, сухую одежду и сама быстрее всех отлучилась в кусты переодеваться. Позже пошли переодеваться гном с человеком. Мы с Леголасом сидели на бревне. Я достала расчёску и начала расчёсывать запутавшиеся волосы. Забывшись и психуя, я буквально выдирала их. — Давай помогу, — выдохнул Леголас, не в силах больше терпеть это издевательство над волосами. — Попробуй, — ответила я, оставляя расчёску где-то в коме волос. Эльф подошёл ко мне сзади и аккуратно извлёк несчётную расчёску из злополучных комка. Начиная с кончиков, лихолесец нежно, будто держа сокровище, начал расчёсывать, казалось бы, насмерть запутавшиеся волосы. А как же? Двухтысячелетняя практика всё-таки... Ловкие тонкие пальцы скользили по волосам, отделяя пряди и распутывая их, изредка задевая шею, но если и задевали шею, то я ловила табун мурашек по спине, и какое-то чувство эйфории охватывало меня. Замечая это, Леголас, лучезарно улыбаясь, продолжал колдовать над моей шевелюрой. — Спасибо… — я провела по идеально гладким волосам. Остроухое чудо снова улыбнулось и шумно вздохнуло, всё ещё стоя у меня за спиной. — Я всегда догадывался, что мы здесь лишние, — пропыхтел Гимли, — пошли, Арагорн, друг мой, я хочу пить квас! Надо сказать, что большинство запасов кваса выпивается гномом. Между нами уже шуточки пошли про гнома и «особенный эль», на которые Гимли не обижался, а наоборот, кажется, хвалился такой славой. — Ну-с, господа, я ж не зря гитару прихватила, кому угодно начать музицировать? — ослепительно улыбнувшись, я оглядела членов братства. — А почему не ты? — спросил Гимли. — А я не в голосе, — оправдала я неумение петь. «Районы-кварталы» не считаем, это песня подходит всем. Сейчас гитара досталась Арагорну. Леголас утверждал, что человек удивительно поёт одну эльфийскую балладу, и мы уговорили Наследника Исильдура взять в руки инструмент. Арагорн с улыбкой оглядел нас всех, и огрубевшие от меча пальцы стали медленно водить по струнам, создавая не грустную, но очень нежную и даже где-то заводную мелодию. Элессар запел на эльфийском, и я опять ни слова не поняла, но всё удивлялась мелодичности и силе языка эльфов. Как шепнул мне на ухо Леголас, песнь была о деве, что ждала своего любимого из похода. Символично. Я облокотилась на Леголаса, слушая чудесный голос Арагорна и наслаждаясь атмосферой: солнцем, рекой, зеленью и летом, а эльф, чувствуя моё настроение, поглаживал меня по ещё немного мокрым волосам. Сильный и звучный голос человека разлетался по берегу и, будто отталкиваясь от воды, возвращался к нам, наполняя округу чудными эльфийскими словами. Вскоре песнь подошла к концу, но мы всё сидели и слушали, как лес и река возвращали нам отголоски музыки. — Ну, а теперь обед! — после некой тишины пробренчал по струнам Арагорн. Гимли был послан за едой, а я отошла, чтоб красивые кадры сделать. Профессиональной камеры у меня нет, поэтому довольствуемся телефоном. Краем глаза я заметила, как Арагорн пихнул в бок Леголаса, а сам ушёл куда-то к берегу. Я старательно делала вид увлечённости своим делом и сфоткала один и тот же пейзаж уже раз десять, но отчего-то сердце сжалось, а дыхание стало прерывистым. Я и не заметила, как принц подошёл ко мне. — Лиза… — начал эльф, касаясь моего запястья. — Прогуляемся? — я увлекла Леголаса подальше от нашего места. Вокруг нас всё было зелёное. Листва берёз, подёргиваемая тёплым ветерком, пропускала солнечные лучи. Слышалось беспрестанное щебетание птиц. Вдали шумела река. Везде были кусты смородины. — Ну что? Похож наш лес на Лихолесье? — смеясь спросила я, подходя ближе к эльфу. — Невероятно. До прихода тьмы всё так и было, — приобнял меня Леголас. Теперь я аккуратно взяла принца за шиворот рубахи, аки роковая соблазнительница, утягивая под свесившиеся и полные листвой ветви берёзы, а Леголас уверенно обхватил меня одной рукой за талию, другой — за подбородок, показывая, что не одна я тут совращать умею. Следующим я почувствовала лёгкое прикосновение тёплых губ к своим. Сначала медленно, поверхностно. Я прикрыла глаза и положила руки на плечи эльфу, отвечая на поцелуй. Это невероятно. Приятно. Тепло. Леголас, слегка надавив на мой подбородок, углубил поцелуй. Теперь это стало жарко, требовательно и до дрожи хорошо. Стоит ли говорить, что творилось с моим сердцем, которое стучало где-то в горле, заходясь от столь нежного чувства? Сознание растворилось в этом эльфе. Я тихонько провела рукой по заострённому кончику уха и, услышав рваный вздох Леголаса, улыбнулась через поцелуй. Нехватка воздуха заставила нас отстранится, мы медленно переводили дыхание, смотря друг другу в глаза. — Ого… — прошептала я. — Я тоже удивлён, что тебя выбрало моё сердце, — усмехнулся лихолесец, — деву из другого мира… — Если я — дева, то ты — Стас Михайлов, — нервно засмеялась я. — Не принижайтесь, моя леди, — уловив моё смущение, с явным наслаждением начал добивать меня Леголас. — Как прикажете, мой принц, — пунцовая, я включилась в эту фамильярную игру. Хоть мы и не сказали заветных трёх слов, но всё было и так ясно, и я, будто под психотропным веществом, никогда не чувствовала такого счастья. Именно сейчас я осознала, что вся эта херня с моим и его состояниями — и есть любовь. Все эти взгляды, ощущения — всё они, прибавляющие уверенности в завтрашнем дне и делающие это остроухое существо родным, именно родным, и было любовью и, конечно, в сравнение не шло с чувствами к Андрею. Выйти из зарослей мы решили с разных сторон, дабы избежать двусмысленных намёков и шуточек, источником которых неизменно был Гимли. Что на природе делать приятнее всего? Правильно, жрать. «Шашлындос, шашлындос. Мы летим на шашлындос!» — напевала я в мыслях, хоть и ела обычный бутерброд. — Что это?! Вон, в небе! — вдруг указал Арагон на мерно движущиеся белую точку, оставляющую после себя белую полосу. — Да облако обычное! — отозвался Гимли, жуя бутерброд. — Оно движется! — сказал Леголас — Самолёт, — пожала плечами я, — красивый, да? Хоть самолёт летел высоко, послышался звук гудения моторов. На не то, чтобы паникующие, но на слегка напряжённые взгляды ребят я пояснила: — Такие приспособления, похожие на птиц, в которых летают люди. Как машина, только с крыльями и летает. — Ну теперь всё ясно, — присвистнул Арагорн. Мне показалось, или тут был сарказм? Леголас всё наблюдал за самолётом, что будто разделял небо надвое своим белым следом. Я его понимаю, ибо сама всегда восхищаюсь самолётами и их красотой. Вскоре наша железная птица скрылась за деревьями, и ещё долго висел белый след, тянущийся через весь небосклон. — Это навсегда? — спросил Леголас, смотря на полосу. — Нет, конечно. Через несколько часов исчезнет, — ответила я. Солнце приняло оранжевый окрас, даря эту краску всему, и стало потихоньку закрадываться в закат. — Ну, думаю, пора собираться, нечего ночью по лесу шастать, — я начала потихоньку собирать вещи. — Неужели с нами ты чего-то боишься? — улыбнулся Леголас, помогая мне. — С тобой уж точно ничего не боюсь, — также улыбнулась я. Арагорн и Гимли лишь переглянулись, и гном допил остатки кваса. _____ — И вправду исчез, — сказал Леголас, смотря в окно на почти уже тёмное небо, говоря о той полосе от самолёта. — В отличие от моих чувств, — подошла к эльфу я, тронув его за ухо. Нашла я эрогенную зону! Лихолесец, улыбнувшись, обнял меня. Я понимаю, что надо поговорить с ним о болезненном вопросе. Осознаёт ли он свой риск? Примет ли меня такой? «Осознаёт и примет» — говорил внутренний голос, понимающий, что Леголас никогда бы не принял такого решения, не обдумав. «Мне страшно» — говорил другой голос. — Подожди, то есть мы пошли в лес только потому, что эльфийский князёк любит его? — начал возмущаться Гимли за ужином. — Нууууу… — замялась я, ловя на себе заинтересованный и, вместе с тем, нежный взгляд Леголаса. — Значит завтра идём на этот… аэродром! — пробухтел гном, но видно было, что бухтение это напускное и что он действительно рад за нас.  — Романтику тут развели, тьфу!