Истории на коленке

Непослушные кудри прилипли ко лбу, но это явно не то, что раздражает сейчас больше всего. Осколки трёх стеклянных тарелок, разбитых пару мгновений назад, разлетелись по всей кухне. А Куроо — полюбуйтесь на него! — только улыбается шире, прикрываясь подставками под горячее. Надоело. Акааши уходит из кухни, аккуратно переступая стеклянный армагеддон. Своя половина кровати всегда помогает успокоиться: здесь тепло, мягко и спокойно. Жаль только, что забытый чай остался на кухонной столешнице. Акааши ой как не любит, когда Куроо делает вот так — назло, просто чтобы довести. У Тецуро всегда вызывало улыбку то, как Акааши злился, особенно на людях: закипал молча, незаметно для окружающих. Ведь он, Акааши, не злой. И отходчивый. Но раздражительный, хотя об этом мало кто догадывается. У Куроо почему-то всегда получалось увидеть. А потом он научился поддевать и выводить из себя. Да так, что в процессе Акааши забывал, из-за чего разошёлся. Куроо считает его забавным, когда он злится. И вот за это Кейджи его ненавидит всем сердцем. А иногда даже готов придушить. Но каждый раз, когда всё катится под откос, когда дела принимают не тот оборот, который ожидался, или просто нет настроения, Акааши ищет родное плечо, чтобы уткнуться и забыть все проблемы — хотя бы ненадолго. Когда снятся кошмары, можно найти наощупь родные руки, в которых не страшны никакие ночные ужасы. Когда хочется просто поговорить или просто помолчать, всегда есть, к кому с этим прийти. И когда по ночам выжигает страстью — достаточно только взгляда друг на друга, чтобы всё понять и сделать так, чтобы приходилось закусывать простынь. Куроо никогда не бывает много. Им невозможно пресытиться. Куроо невозможно только ненавидеть или только любить. По крайней мере он, Кейджи, не умеет. “Это же биполярное расстройство,” — мелькает в голове, и губы сами тянутся в улыбку. Наверное, нормальные люди так не могут. Для них это перебор. Акааши не знает, сколько они протянут ещё на таких качелях, и боится загадывать. Так ведь нельзя жить. Но то, что они упорно движутся к временному отрезку в два года совместной жизни, только придаёт уверенности: так, кажется, и выглядит их маленький домашний рай. Его Акааши ни на что не променяет. Тецуро нерешительно заглядывает в дверной проём, логично опасаясь увесистой подушки, набитой пахучими травами — научен горьким опытом предыдущих ссор. — Прости меня. Стекло убрал, пол протёр. Они уже обменялись миллионом этих “прости”. И ещё неизвестно сколько миллиардов ожидают их впереди. — Иди целуй, — Кейджи улыбается, протягивая к нему руки, — и напомни, почему мы ещё вместе.