***
С глупой смертью ты могла смириться, а с тем, что у тебя теперь отвратное зрение, минимальный набор рефлексов и исключительно однообразное питание, Аня, ты не могла? Время пролетало со скоростью и чувствами фурии: большую часть времени я спала, а остальное же время тратилось на порчу жизни родителей. Я кричала, от души портила подгузники и счастливо проводила время в теплой водичке. Кошмаром же стало кормление. С грудью новой мамы я смириться смогла, чай, выбора особого и не было. Но вот срыгивания… Думаю, это все же карма каждого человека. И каким бы он идеальным не был в прошлой жизни, в новой судьба его наказывала срыгиваниями. Кажется, когда-то я читала такие истории, и там главные герои с такой тщательностью продумывали своё будущее ещё в младенчестве, что диву даюсь сейчас откуда они брали время. Потому что я трачу его на сон, а мысли… Мысли – слишком энергозатратный процесс. Отслеживать свой же возраст было сложновато: я надеялась, что с оставшимся сознанием, останутся и былые возможности. Как бы не так! Какой там календарь, я до сих пор не могла разглядеть лиц мамы и папы. Они оба были темноволосыми, от папы пахло свежестью (наверняка из-за того, что его работа была как-то связана с улицей), а от мамы, святая корова, молоком. Не поймите неправильно. Оно вкусное. Но всегда было только оно. Если вернуться к зрению… Хотелось посмеяться в лицо авторам моих учебников в университете, которые писали, что младенцы видят мир черно-белым. Я видела прекрасные, яркие цвета! Смазанные, но цвета! И какова же была моя радость, когда я начала различать хоть какие-то детали. Кажется, и мама была рада. Она даже разрыдалась! А я всего лишь улыбалась от уха до уха – мне ведь уже точно стукнуло полгода, а они пролетели невероятно быстро. Быть может, так и до более осознанных лет недалеко. С осознанием улучшения зрения, мне будто прочистили уши: а мамка-то с папаней говорили не на русском, а на английском. Я удивлена, но не напугана – уже хорошо. Как минимум года три до активной социализации у меня есть. Надеюсь, это будет не так сложно… Беру свои слова обратно! Это сложно, не верьте рекламе. Запоминались слова легко, детский мозг впитывал их как губка. А вот детский язык особо дружить со мной не хотел. И как бы мамочка с папой не умилялись моему вещанию на своем детском, я была не так уж довольна. Никогда не была терпеливой и терпеливой становиться не собиралась. Словами не описать моё счастье, когда впервые удалось нормально сказать «папа»! Это было в моей детской, но собственная радость сменилась сомнением: я хотела поделиться этим с родителями. Рене бы точно расплакалась, а Чарли дал бы вкуснятину. Он всегда так делает за спиной мамы. Чем бы ребенок не тешился, лишь бы не молоко. Прогнозы сбылись, а к ночи, когда я была «убаюкана», сон ко мне не шел, как бы я не пыталась уснуть. Бессонница в год? Да уж, подруга, ты бьешь рекорды. До этого я как-то не думала о своей семье, которая осталась там, в прошлом. Принятие новой жизни пришло само собой и печали по утраченному я не ощущала. И вот теперь тоска захлестнула меня, как внезапная волна. Моя старая семья была полной чашей, и если мама и папа проецировались на Рене и Чарли, то бабушки и дедушки… Их не было. Самого моего близкого и любимого человека, моего дедушки, не было рядом. Пока я переходила на прямохождение, меня не покидала надежда. Возможно, цикл перерождений - это не только теория, и мой дедушка… Мой дедушка он тоже вернется, хотя бы кем-то другим?***
Это случилось. Они… Они отдали меня в детский сад! В этот рассадник бактерий, вирусов и гельминтов! О, нет, я не кричала, не устраивала истерик. Я мстила. Что можно сделать ребенку? Поставить в угол? Простите, миссис Квенти, но с чего вы решили, что это я вообще притащила червячков из песочницы в наш кукольный домик? Да, возможно, вы это видели, но как оживилась сразу игра! Не одобрил бы вас Спок, все же благополучие многих важнее, чем благополучие одного. И зачем сразу хвататься за сердце? Это же не крыса. Мой внутренний монолог прервал Чарли, прибывший за мной. Его настороженная серьезность пугала меня всю дорогу от почти родного угла до дома. Папа не умеет ругаться. Мама не умеет ругаться. Они как вообще воспитывать меня собрались? Дома, вопреки ожиданиям, родители хихикали, а я поедала конфеты. «Нет, ну что за люди?» - счастливо думала я, доедая последнюю конфетку и отчаливая спать.***
По-моему, кто-то уже доказывал, что счастье не может длиться вечно. Я смотрела в окно такси, изредка вытирая крокодильи слезы. - Что мне здесь делать? Смотреть бейсбол по телеку? Есть на ужин в кафе стейк и пирог? Чарли, это для тебя, не для меня! – Рене резко повысила голос, из-за чего я услышала их даже из своей комнаты. Пришлось красться к лестнице, чтобы услышать из-за чего весь сыр-бор. – И тем более не для Беллз! Если мы не уедем сейчас, то застрянем здесь, в Форксе, - мама даже немного успокоилась. Папа, кажется, не находил слов, как и я. Но, успокоившись, мама через некоторое время все же добила Чарли: - Здесь нет будущего для Беллы, - её тихие шаги приближались к лестнице, а я и с места сдвинуться не могла. Когда-то давно я уже слышала эти слова. Белла, Чарли, Рене. Я не могла же попасть сюда… Это ведь прошло. Или же… Может, просто совпадение? Кажется, отец обнял меня и помог Рене с чемоданами, но в себя я до конца не пришла даже в самолете. Солнце Финикса попыталось рассеять моё оцепенение (равно тому, что чуть не выжгло мои глаза), но ему это не удалось. Немного осознать своё положение в пространстве и расшевелить память я смогла только уже в новом доме, в кровати. - Вампиры… - я прикрыла лицо ладонями. – Я не хочу. Не хочу.