Шанс.

Пёс помнил тот день, помнил как умолял Дена о выписке, помнил, как рыдал, получив отказ и как был слишком напуган, чтобы сбежать. В тот день... *** ...Альфред был зол. Он восседал на больничной койке, выжидая того момента, когда Ден подойдёт достаточно близко, тогда-то сиба и схватит его за халат, требовательно в сотый раз попросив выписки. - Ден! Чего тебе стоит выпустить меня на день раньше? Я-я же сам врач! - сиба ину схватил самого себя за ворот больничной рубашки, так как мышь и не думал приближаться. - Я точно знаю, что сегодня могу пойти домой! Ну что тебе, а? - мужчина просяще протянул руки к мышу, но он лишь цокнул, вернувшись к просмотру документов. - Что тебе даст то, что я на день больше просижу тут? В больничной палате номер восемьдесят пять едва горел свет, едва скрипела кровать, едва дышал Альфред. Всё утро и добрую половину обеда пёс хвостом ходил за Деном, прося о выписке, однако мышь лишь сильнее начинал раздражаться. - Чего будет стоить?! - не выдержал врач, взвыв и вперив свой взгляд в Альфреда. - Одной зарплаты! Ал, я, конечно, уважаю тебя, но это перебор. Сказали, блять, "завтра", значит "завтра" - Ден бросил поднос с кашей на стол и, фыркая, обернулся. - Если хотел побывать на казни, то это уже не ко мне. - мышь подхватил папки и поспешил к выходу. - Да её можно и по новостям глянуть. - коротко бросил врач перед тем, как выйти. - Кабель. - раздалось из-за двери. Сиба взвыл. Не зная, что делать, он упал на спину, уставившись в потолок. К горлу подкатил ком, слёзы собрались в глазу, а мысли одна за другой умирали. Альфред поспешил к окну, моля о том, чтобы на нём не было решёток, но его надежды не оправдались. Спешащий взгляд скользнул по стене и зацепился за зеркало, обращенное к двери. Нет. Нельзя через коридор да к выходу - застукают. А может через окно в ванной? Нет, и его обнесли решёткой... Мужчина направился к двери, схватившись за ручку, та со скрипом повернулась, но ничего не дала. Врач, а сейчас скорее больной, навалился на иногда заедающую дверь, что тут же распахнулась, позволив псу упасть. Упасть прямо в руки Као, желавшего зайти внутрь. Ангел с люботсвом оглядел Дена, покрутившего пальцем у виска, но тут же впихнул сиба ину обратно в палату, попутно зайдя, прикрыв дверь. - Ал, тебе плохо? - осторожно вошедший усадил пса на кровать, а сам потянулся к подносу. - Я могу тебе чем-нибудь помочь? Может побыть с тобой или... - Да. Можешь, - одни эти слова заставили Као просиять. - Побыть с тобой? - парень едва удержался, чтобы не вспорхнуть на месте, однако лишь положил поднос на тумбочку у кровати. - Помочь мне сбежать, - отчеканил пёс, завидев удивление друга, он лишь отвернулся. - Это нехорошо! - ангел сел около Альфреда, тревожно смотря на грозно рычащего больного. - Это неважно. Мне нужно знать во сколько состоится казнь Мистери... Чтобы завтра в нужное время быть там, - сиба мельком взглянул на тугую повязку, снова пропитавшуюся кровью. - Мне это нужно, - мужчина требовательно смотрел на ласково улыбающегося Као. - Ал... Казнь перенесли на сегодня... Она уже состоялась... Ты не знал? - ангел говорил будто в замедленной съёмке, а слова, вылетевшие из его рта лишь через минуту дошли до пса. Сиба словно выпал из реальности. Он упал в одеяла, таращась в потолок. - Это всё неправда. Это неправда! Его тело сотрясали судороги, он сжимал ладонями виски и срывающимся голосом бессвязно бормотал, заклинал, отрицал. Разум искрился, точно оборванный провод под напряжением, тонул в цунами серого, безымянного ужаса, мысли пульсировали болезненно, как корень обломанного зуба, и он перекатился на другой бок, судорожно сжав ветхую материю пледа в кулаке, и издал оглушительный вопль - долгий, бессловесный рёв отчаяния и ярости. Мистери мёртв. Мистери прекратил своё существование, оставив Альфреда одного. Оставил без надежды снова увидется. Мистери ушёл. Всё это ушло. Боже, они даже не могли устроить надлежащие похороны! Большую часть жизни он провёл, подозревая, что с ним что-то не вполне ладно. Он никогда не признавал этого - не говоря уж о том, чтобы как-то разобраться с этим вопросом - но где-то в глубине души он это знал. Так всегда утверждала маленькая несговорчивая часть его разума, которая вместо того, чтобы с садистским тщеславием вести подсчёт промахов, закрывала глаза на них. Он эту часть себя ненавидел, делал вид, что её не существует и предпочитал жить за счёт своего неиссякаемого игнорирования всего, спонтанно вскипающей депрессии и полнейшей неспособности отличить хорошую идею от плохой. И в эти странные минуты пёс отчего-то отбрасывал самобичевание и жалость к себе и просто размышлял о том, что же у него есть сейчас, стоит ли этим гордиться. Бог создал его с какой-то полезной целью, и однажды он выяснит, в чём его предназначение. И уж когда он выяснит - то будьте спокойны, он не подведёт. Ведь кому-то же он сдался такой? Однако не Богу, а скорее Дьяволу... Больной снова свернулся в клубок, не выпуская пледа из рук и коротко, порывисто раскачиваясь. Глубоко в затылке засела неприятная тянущая боль. Белые халаты. Больной долговязый фикус, тоскующий по солнечному свету в царстве тусклых флуоресцентных ламп. Вода на белых плитках. Блеск иглы. Белый бумажный комок, смятый в ладони. И… и… Сон. *** Альфред задыхался. Грудь царапало изнутри ещё почему-то бьющееся сердце. В ужасе мужчина распахнул глаза и понял, что это не был сон. Слёзы лились по щекам, а руки, трясясь, потянулись к изголовью постели. Несгибаемые пальцы схватили часы, дата, сегодняшняя дата... - Нет… нетнетнетнет, пожалуйста… День казни. Вечер, казнь назначалась на вечер. Руки легли на глаза, остужая горящее лицо. Смех донёсся из приоткрытого рта. С тумбочки был стянут рисунок. Теперь склеенный он... Он заставлял сердце странно пульсировать, словно меняя его ритм, словно вынуждая страх отступать. Это ложь. Казнь не могут перенести. Псу нужно лишь выпросить справку, а там понятно будет. Хорошо, может шанс ещё есть? Он ведь есть? Мистери не могли убить. - Нужно спешить, - врач подскочил, по пути схватив рисунок с извинениями. Сиба не опоздает. Теперь всё встало на свои места. Всё обрело смысл. *** За окном погас свет. Альфред не сводил с часов глаза уже давно. С минуты на минуту ему принесут справку, и он рванёт за Мистери. Возьмёт, ворвётся туда, перебьёт всех до единого и вытащит психа оттуда. Перепуганный взгляд опустился на рисунки сжимаемые в руках, а спутанные комья мыслей, сжираемые червями, просто размякли, разползлись по всей черепной коробке. С каждым вдохом пёс ощущал всё нарастающую и нарастающую боль, порожденную предчувствием чего-то ужасного. И Альфред знал чего именно. Минуту спустя уже с нужными бумагами на руках сиба ину выбежал из больницы, наскоро обуваясь, застёгивая пальто, хромая на одну ногу. *** Мистери близко, он улыбается, растягивая свою привычную ухмылку. Это успокаивает Альфреда. Пёс чувствует то, как колышется под его пальцами шерсть, как пульсирует, болезненно сжимаясь, сердце, что качает чёрную кровь. - Фредди? Эй? Ты слышишь меня? - мужчина ощущает вибрацию в чужой груди от сказанных слов. Как же оказывается приятно спать по понедельникам. Сиба ину поднимает голову и наблюдает за Мистери, ярким, живым, смеющимся и находящимся тут. Ориентал от чего-то вдруг замирает. Он опускает взгляд ниже и останавливает его на Альфреде. - Предатель, - тихо шепчут губы. - Убийца, - уже чётче слышится горечь в голосе, а кот замедляет дыхание. Слишком поздно сиба ину подскакивает, стараясь понять, что же не так. Пальцы тянутся к тусклой морде, что болезненно корчит рот. Глаза закатываются и из них хлещет кровь, чёрная словно дёготь, горячая, обжигающая руки. Но Альфред не перестаёт хвататься за образ. Он пуще прежнего впивается пальцами в чужие волосы, а сам крепко жмётся к Мистери, что тут же начинает растекаться и липнуть к пальцам будто странная клейкая смесь. - Лжец! Предатель и лжец! *** Пёс перевернулся на другой бок, распахивая глаз. Уже как месяц ему было не до сна, ведь стоило опустить голову на подушку, как возвращались кошмары. Эти жуткие изуродованные больным разумом фантазии, что буквально прогрызали мозг изнутри, не давая покоя. Третий кошмар за одну ночь - перебор. Мужчина не собирался больше спать, ведь он просыпался. Каждое утро, в лютую рань, совершенно один он просыпался, ну как один... Као был с ним... Сиба говорил себе, что не хочет, чтобы ангел был здесь, чтобы он говорил с ним, пытаясь помочь, однако если (когда) Као уйдёт, то это будет только Альфред и его пустой, тихий дом (ему нравилась тишина, и он с сожалением вспоминал то время, когда она исчезла). Пёс хотел слишком многого. Он хотел, чтобы псих вернулся, но не был готов к этому; он хотел собственной смерти, но боялся сделать последний шаг; он хотел разобраться со всеми своими проблемами, но не мог. Альфред сел, тоскливо оглядел спальню и зажмурился. Призраки прошлого не давали ему покоя, они не отпускали беднягу, или же он сам не хотел их отпускать. Вот посреди спальни стоит (не) Мистери. Голубоватая рубашка и джинсы выглажены, на носу очки. Кот, ухмыляется, выбирая книгу, какую можно было-бы сегодня почитать, он невероятно ловко подкидывает одну из книжонок и бросает её на полку, словно пряча от пса. - Фредди, продирай глазки и иди завтракай, а то твоя еда окажется не на тарелке, а глубоко в мусорке, - протягивает ориентал насмешливо, слегка грубо, но почему-то очень похоже на то, как говорил сам Мистери. Мужчина откинул одеяло и, позёвывая плетётся к кухне, проходя через гостиную. Призраки здесь были более горько-сладкими, чем в спальной комнате и в коридоре: они с ориенталом свернулись калачиком на диване, читали книги, смотрели фильмы или спали. Пёс заботился о Мистери, пока тот был сбит с толку происходящим, а кот заботился об Альфреде, пока тот шмыгал носом, уставший, только вернувшийся с работы. - Не отставай! Кстати, Мистери тут поразмышлял и решил сегодня снова перерыть все имеющиеся фильмы. - образ ориентала вновь встал перед глазами. - И найдена... Маска! Ты даже не сказал о том, что она у тебя есть, но меня это не остановило, - едва хихикал псих, жонглируя коробками от DVD-дисков. Кухня была полна более жутких воспоминаний: вечные правила и запреты, начало готовки, споры, попытка кота убить Хельгу. Теперь Альфред даже видел в этом возможном убийстве проблески логики, ведь свидетели никогда не бывают полезными, по крайней мере для тех, кто укрывает маньяков. Здесь же, были и более неплохие воспоминания: игры в воде во время мытья посуды, которые потом оканчивались мытьём пола и кучей мокрых махровых полотенец. Тут же проводились вечера по вторникам. Спокойные, тихие посиделки у окна с кружкой какао, сопровождаемые беседами, шутками и разглядыванием пейзажа за стеклом. Доктор поспешил на кухню, но тут же остановился - там кто-то шумел. Альфред мог поклясться, что слышал, как гремит посуда, и щёлкает масло на сковороде. Мысли о том, что это Мистери решил приготовить завтрак, остановили врача у дверного проёма. Нет, это был Као, не оставляющий Альфреда ни на минуту. - О, только глянь! Этот крылатый гад решил приготовить тебе блинчики, - ориентал прошествовал к холодильнику и приоткрыл его. - Хм... Кончился кленовый сироп. Что ж, Мистери хватит и шоколада! Пёс медленно шаркая по полу, прошёл к столу и опустился на одно из стульев. Као сразу же обернулся, озарив комнату лучезарной улыбкой. Ангел наскоро соорудил небольшую башню из оладьев или панкейков (мужчина не знал как правильно было-бы назвать это блюдо) и подскочил к Альфреду, поставив тарелку перед сиба ину. - Доброе утро! - радостно продолжал Као, вернувшись к готовке. - Как дела? Он осторожно подковырнул край оладьи и скривился от обострившегося желания опорожнить свой желудок прямо на стол. Край сладости был оторван и медленно проткнут вилкой, но сиба всё ещё не хотел есть. - Доброе... - всё же начал жевать Альфред. - Дела? Хорошо. А как ты? Образ хихикающего Мистери не уходил из головы. Кот, маневрируя между стульев, насмехался над Као, что просто прошёл через него. Обиженный ориентал вскочил на столешницу и оттуда стал наблюдать за ангелом. Альфреду нравилось следить за своими галлюцинациями, это было весело, уж точно веселее, чем дышать. Као же с лёгким непониманием и испугом проследил за взглядом пса, направленным в пустоту. - Если опять не съешь завтрак, то я пожалуюсь Хельге, и уж она... - крылатый пригрозил Альфреду, заранее зная, что угрозы не дадут никакого эффекта, но решил попытаться. - Я взял тебе новых антидепрессантов. Ден сказал, что они подойдут лучше, - Као покончил с готовкой и сел напротив Альфреда, который всё ещё жевал первый кусок. Новая баночка таблеток была поставлена прямо перед носом сиба ину. - Говорит, что у них эффект интереснее... Уже не пререкаясь пёс просто принял таблетки, задержав взгляд на Мистери, начавшем мыть посуду. Кот намывал тарелки и складывал их обратно, потом снова брал и снова мылил, попутно опуская их на дно раковины. Као не поворачивал головы в ту сторону, он прелестно знал о том, что скорее всего могло мерещиться его другу. - Ты снова его видишь? - робко спросил ангел, резко обернувшись. - Что он делает теперь? Ищет чем-бы навредить? - Альфред приободрился, он открыл рот, подбирая слова, дабы описать то, что вытворял псих. - Можешь не отвечать, ведь он всегда делает одно и то же... - пёс с сомнением покосился на Мистери, сейчас наблюдающим за их разговором. - Напоминает тебе о пережитой боли... Ориентал поражённо поднял брови, медленно мотая головой из стороны в сторону. Цокая он опёрся на стол, слегка нервозно ухмыляясь. - Слышал, что я делаю? - хмыкнул псих. - Может объяснишь ему всё, что происходит? А заодно и мне. - Мистери не вредил и уж точно не приносил боль, - мужчина серьёзно смотрит на волнующегося Као, что лишь вздохнул, услышав ответ. - Хорошо... - теперь ангел лишь наблюдал за псом, слегка улыбаясь и дожидаясь, когда же тарелка с завтраком опустеет. "Не дождёшься" - подумал Альфред, вставая, он, под аккомпанимент ворчаний и серьёзных вскриков Као просто вышел из кухни, попутно оглянувшись на образ Мистери, что начал изчезать от действия таблеток, или так только казалось сиба ину, который просто потерял из виду ориентала, а точнее то, что осталось в искорёженном разуме пса от когда-то живущего здесь психа. - Ты никуда не пойдёшь, пока не поешь! - выкрикнул Као, на что Альфред не обратил и крупицу внимания. Ничто не заслуживало этого в последнее время, ничто кроме его собственного дома и, разве что, воспоминаний о Мистери. - Тебе следует правильно питаться! Иначе так скоро ты себя в могилу сведёшь! - Отлично, - выдал мужчина замерев перед дверью в свою комнату. - Сдохну, так сдохну. - уловив тревогу ангела, он лишь прибавил. - Поем позже, только эффект от таблеток пойдёт... Эти слова угомонили и успокоили парня, позволившего сиба ину наконец скрыться за дверью спальни. Ещё с полминуты Као простоял около входа в спальню и только потом решил вернуться на кухню, всё ещё волнуясь за друга, что в последнее время всё больше и больше начинал всматриваться в пустоту, с которой даже порой разговаривал. Альфред частенько стал размышлять о времени, о путешествиях в этом самом времени и о том, реально ли это. Путешествие во времени, если такая вещь была или когда-либо существовала, зависело в такой же степени и от пространства. Потому что даже если бы вы были в нужное время, но не в том месте, всё это путешествие было бессмысленно. Однако Альфред столкнулся с полной противоположностью этой ситуации. Теперь пёс был в нужном месте - дома, в своей спальне, в своей постели, там, где больше всего времени провёл с Мистери, там, где сами стены стали его укрытием от мира - но он был не в том времени. Было больно осознавать, что вот они эти события, вот оно всё - рядом, прямо под боком, но только всё ещё недостижимы. Больно от того, что мужчина изо дня в день продолжал видеть эти места, постоянно помнить, что было там и никогда не будет снова, а точнее кто там был. Как будто Мистери был прямо перед ним, но слишком далеко, чтобы просто дотянуться или добежать. Остались только его призраки, и Альфред тоже отчасти стал им. И с каждым днём пёс всё больше понимал это, ведь тогда, когда сиба ину узнал о том, что Мистери казнили, умер не ориентал, умер Альфред, пока кот, всё такой же живой как раньше продолжал существовать, дышать, смеяться и изредка тосковать по сиба ину. Шатаючись, нетвёрдой походкой мужчина направляется к кровати. Он наклоняется, встаёт на колени, тянется к чему-то припрятанному там, где-то глубоко под матрацем. Рука хватается за что-то знакомое, грубое, вытянутое, выуживая из тайника верёвку, рядом легко находится мыло. Као молодец, ведь нужно хорошо знать Альфреда, чтобы за день опустошить все заначки с алкоголем и наркотиками. Вот только доступ к мылу в ванной у пса был не ограничен, а верёвка, найденная на полу шкафа была слишком хороша, чтобы её выкидывать. Присев на край кровати, мужчина легко переплетает верёвку меж странных петель, руки помнят этот узел, его не забыть. - Ал! - раздаются шаги с порога комнаты. - Ал! Я в магазин! Туда и обратно! Не забудь позавтракать! - ангел сообщает нужное псу и спешит уйти. Это хорошо. - Придёшь, можешь проверить! Мыло тонким слоем покрывает самозатягивающийся узел, пока разум придумывает прощальные слова. "Может быть написать завещание? Нет, что тут можно завещать? Разве что сам дом, но тогда кому? В таком случае стоит набросать хотя-бы черновик. Это долго. Прощальное письмо? Уже лучше, по крайней мере можно выразить свои мысли, не скупясь на строчки." Альфред встаёт и оглядывается в поисках кое-чего. Лихорадочно размышляя, он отодвинул шкаф чуть левее, создав такой тонкий лаз, в какой только его рука могла протиснуться. Оттуда на свет сиба ину достал грязный свёрток. Пыльная бумага, разорванная и ненужная, отлетела в сторону. Нос уловил знакомые резкие запахи, что защекотали нос. Бордово-грязный, заляпанный кровью галстук перекочёвывает в дрожащие руки. Пальцы гладят ветхую ткань, в нерешительности ослабляя узел. Мистери не будет против того, что пёс позаимствует немного его одежды. Лохмотья, оставшиеся от рубашки, мужчина не осмелился трогать, но чужой, пропитанный чёрной кровью халат был наскоро наброшен на дрожащие плечи. Знакомый запах окружил пса, этот же запах будоражит мысли. Черви, роящиеся в голове, останавливаются и замирают, с трепетом чувствуя тот самый аромат сумасшествия и амбру безумия. По памяти сиба ину отыскивает в докторском одеянии дыры, найденные псом не так давно. "Интересно, каким образом они появились тут? Остались ли на ветхой ткани после неудачной переправы через забор? Или это постарались те, кто стал жертвами сумасшествия ориентала, за чей халат они хватались стараясь защититься от того, чего нельзя было предотвратить?" - нет, это не были мысли Альфреда, это были мысли червей. В глазах плывёт. Всё окружение искажается, пока мужчина не обращает на это внимания, ведь его сейчас интересуют куда более важные вещи. К примеру его собственное самоубийство. Хотя может ли самоубийство быть собственным? Это просто странно звучит. Пёс встаёт и спешит к тумбочке, в которой находит блокнот, в котором сразу же начинает выискивать пустую страницу. Ручка нашлась также быстро, вот только непишущая. Тут сиба вспоминает о старом карандаше под кроватью. Пальцы ловко охватывают мелкий огрызок, который стыдно назвать карандашом, и начинают писать. - Дорогой Као, - тонко строчит мужчина. - Нет, кто говорит о своей смерти так? Као, я не выдержал, - этот вариант тоже отсекается. - Я умер и доволен этим, - брови поднимаются в немом удивлении, уже лучше. - Я просто устал и надеюсь, что отдохну в том, ином мире, - последнее зачёркивается. - Не вини в этом себя или кого-то ещё. Не обвиняй Мистери или плохие антидепрессанты... Это не их - Раздался стук. Громкие чёткие три стука, говорящие о том, что пришли гости. Завещание выпало из рук. Альфред тихо встал и выключил свет, моля о том, чтобы эти некто ушли так и не войдя. Стук повторился. Снаружи раздались шаги, спешащие, принадлежащие взрослому. Гость поспешил к окну, проскользнул по-над стенкой и заглянул в мгновением ранее зашторенное окно. - Чёрт бы его побрал! - рыкнул мужчина, вставая на кровать с ногами. Поскорее он подхватил край верёвки и начал обматывать её вокруг люстры. Но его действия прервал звук открывшейся двери. Хромающие шаги послышались, предполагаемо, из коридора, а затем и из гостиной. Этот некто нарушал планы пса, а сейчас это нужно было меньше всего. Желая показать пришедшему, что никого в доме нет, Альфред поторопился сесть и замереть, прислушавшись, выискивая новые доказательства того, что это была не очень хорошая галлюцинация, что никак не хотела проходить. Просто жалкий глюк, несмирившегося с чужой смертью разума. Глюк, что сейчас стучит в дверь его спальни с настоятельно частотой, словно желая выбесить пса. - Ненавижу, - шипит сиба ину, кладя пальцы на дверную ручку. - Ненавижу, - уже настойчивее выпаляет пёс, отпирая замок. - Ненавижу! - Альфред распахивает дверь. Он. Это лицо, эта неловкая полуухмылка. Этот голубой глаз, оттенок которого сиба ину так боялся больше не увидеть, и эти тонкие пальцы. Эта манера никогда не протирать очки, через которые смотреть всё равно, что через туман, и этот дребезжащий хвост. Если это и была галлюцинация, то очень детальная и слишком близко подошедшая. - Ты всегда морщишь нос, когда злишься? - спрашивает стоящий перед псом. Альфред не выдерживает. Он рыдает, в губы, дрожащие, тут же впиваются зубы, а руки тянутся вперёд, но боятся тронуть, не хотят понять, что тот, кто стоит здесь - иллюзия. Осторожно пёс огибает руками мужчину, что перед ним и резко напрыгивает на него, как суицидник, сходящий с табуретки, боящийся пустоты под ногами. Однако руки не смыкаются. Сиба ину удивлённо разлепляет глаз и моргаючи, следит за скривившимся от удара о землю чужим лицом. - Живо-ой! - навзрыд выкрикивает Альфред, зарываясь носом в чужую шерсть, плача и просто благодаря все всевышние силы, за то, что у него есть. - Я вернулся не для того, чтобы ты от одури меня придушил... Но я не против... И Альфред не узнает, что через пару часов в комнату ворвется задыхающийся Као, который со слезами на глазах поднимет блокнот, исписанный прощальными письмами, на руки и понесёт в гостиную, где молча сядет на диван, и не узнает, что ангел будет ждать, когда полицейские начнут осматривать комнату, будто пережившую ураган и пару землятрясений, и не узнает, что Као будет трястись, потому что он буквально убил свою любовь безразличием. И не узнает о том, что все посчитают его самоубийцей, не найдя ни тела, ни чего-либо, говорящего о том, что Альфред жив, даже спустя месяцы поисков. *** - Вообще-то, Альфред не планировал умирать. Но когда он узнал о смерти Мистери, то ему резко стало плохо. А потом я начал замечать, как с каждым днём ему становилось всё хуже и хуже, - Као больше не ощущал странного чувства лёгкого пощипывания в груди: оно перерастало в нечто куда большее. - Он, ну, я не уверен, но может он просто не выдержал психической нагрузки? Всё было нормально, пока что я так считал, - покалывания перерастало в натуральную боль. - Нет, конечно у него были проблемы, но они проявлялись в виде аппатий и депрессии, от которых не помогали ни одни антидепрессанты. В тот день он сказал, что с ним всё хорошо, хотя обычно отвечал, что "не плохо", тогда я поверил, даже позволил ему позавтракать позже. Я посмотрел в холодильник, сложил кое-что в уме и понял, что неплохо было бы сходить в магазин. Предупредил Ала, а он... Сказал, что я смогу проверить доел ли он или нет, ведь я уже который раз напомнил ему про завтрак. Нет, нет! Он не хотел умирать. Ему просто нужно было поговорить с кем-то и отдохнуть. Он не хотел умирать! Но умирал, я не хотел думать, может даже не обращал внимания, но он неотвратимо приближал конец. Теперь уже ничего, - губы затряслись, слёзы хлынули из глаз. - Он ведь даже прощание написал, не хотел, чтобы я думал, что он это нарочно, - быстрым движением опустил руки в карман, достал блокнот, нашёл нужный листок и начал читать. - Као, я не сильно хотел умирать, честное слово! - буквы, покорёженные, скакали перед глазами, - Я не хотел умирать: хотел отдохнуть. Я так люблю тебя, Юки, Шаю, миссис Хельгу, маленькую Алису. Всех с нашего госпиталя, да даже Дена. Я просто устал. Я не знал, что можно умереть от усталости, но - дальше шли слёзы, просто заплаканная часть бумажки, где можно прочесть лишь "Простити". - Он не хотел! Но умер же... - Као, мы просим вас говорить чётче, а не увиливать от вопросов, - повторил грубый голос. - Как умер Альфред Браун? - Б-браун? - Верно. В комнате были найдены следы борьбы, однако также были обнаружены: петля с самазатягивающимся узлом, одежда Мистери, скорее всего являющегося бесследно попавшим Джереми Бёрнсом, ко всему этому - стало ясно, что Альфред имел попытки в отравлении себя лекарственными препаратами. Всё, что мне нужно, это знать, что произошло с Брауном. - Ал... - Као сглотнул, когда блокнот выпал из рук, а глаза начали закрываться. - Он... Его не было в комнате... - и больше не хватило сил держать глаза открытыми: они сами зажмурились, а ангел принялся рыдать, оплакивая утрату. - Из чего вы сделали вывод, что Альфред Браун умер? Он мог просто сбежать из дома ради того, чтобы начать новую жизнь. Может у вас есть доказательства его смерти? - Он-он... - икота мешала говорить, но ангел хотел. - Я-я дума-аю, что он мё-ортв потому что... Он перестал мо-олиться... - Что? - неверяще спросил грубый голос. - Вы не ссылаетесь на то, что он оставил все вещи, не объясняетесь тем, что он не мог просто уйти. Вы говорите, что он перестал молиться?! - взревел голос. - Д-да... Он перестал верить в Бога... *** Альфред блаженно улыбался, лёжа на спине, где-то за городом, на мокрой от ещё неоттаявшего снега траве. Мистери тихо напевает под нос мотив какой-то песенки, незатейлевой, но прилипчивой. А над ними бескрайние звёздные просторы. Сотни мелких сияющих искр, горящих далеко-далеко и только для них. - ... и если хорошенько подумать. Хотя-бы здесь этот лебедь летит куда надо, ну, то есть созвездие лебедя смотрит куда надо, ну ты понял. Однако - - Мистери? - голос сиба ину прерывает нескончаемый поток слов ориентала, тот замолкает, обернувшись к другу. - Я здесь... - кот пристаёт, зависнув над лицом Альфреда. - А мы живы или уже умерли? - глаз пса всё ещё не мог сфокусироваться на психе, а потому мужчина словно смотрел сквозь нависшего. - А что сомневаешься? - ухмылка, восстановила свою полноправную роль эмоции, растянув физиономию ориентала. - Тебя казнили... Я хотел повязать узел на шее... - в доказательство своих слов сиба ину поднёс руки к горлу и сделал вид, будто душит сам себя, слегка сжав ладонь. - Боишься, что мы сдохли? Что-то я не вижу горящих котлов или райских врат... - из интереса Мистери даже заоглядывался, стараясь уловить в темноте движения чертей или ангелов. - А может это Лимб? Что-то, кажется мне, где-то говорили о подобном. Вокруг было тихо, спокойно, настолько спокойно, что от чего-то казалось, что тот, кто придумал это слово, просто хотел описать всё происходящее здесь, а точнее отсутствие всего происходящего. - Мистери, мы сами себе Боги, - тут же мужчина понял, что кот решил встать. Ориентал и впрямь поднялся, отряхнул грязные штаны и поспешил куда-то. - Не уходи! - просяще взвыл пёс, но добился лишь смешка со стороны собеседника. - Как будет угодно, вот только. - тишину разорвала, сжирая клоками, грубая немелодичная музыка, шуршащая и повизгивающая. Сиба ину окончательно отошёл от дрёмы и сел, устремив взгляд на кота, крутящего ручку старого патефона. Альфред поражённо наблюдал за действиями Мистери, настраивающего старый механизм, покручивая ручку. - Откуда? - Из старого госпиталя приволок. Там ещё пианино было, но проигрыватель оказалось легче нести, так что... - кот лукаво поглядывая на Альфреда, подступал ближе, перескакивая с ноги на ногу, стараясь угодить мелодии, что начинала звучать всё чётче и чётче. - Могу ли я пригласить Бога на танец? - протягивает руку. - Даже Бог не может отказать Богу, - смеётся пёс, принимая предложение. Руку его приподнял и притянули к плечу, а другой так ловко обхватили за талию, словно они всю жизнь танцевали, громко стуча каблуками обуви, да отплясывали до стёртых туфель. Мистери же не переставал хихикать, обхватит, привлекёт ещё ближе, прижмёт почти вплотную и поведёт по ломаному кругу около патефона, уже начинающего снова заливаться уродливым пением. - Танцуй, - зашептал ориентал на ухо, заливаясь громким переливным смехом. - А если вот так? - сиба перехватил кисти кота, отдаляясь. Теперь танец больше походил на обыкновенное верчение двоих, что расстраивало Мистери, ведь танец, он на то и танец, чтобы танцевать. - А что тебе не нравилось раньше? - То что ты щекотал мне нос своими волосами! - пёс, незаметивший патефона подпрыгнул, боясь повредить старёхонький механизм. - Да вы, хам! - не прекращал хохотать кот, уже снова начавший перекладывать руки пса куда нужно. *** Као молча обгрызал предложенную ему Алисой конфету, пока Хельга наливала чай. Старушка подвинула кружку к ангелу, молча садясь напротив, пока её чадо вовсю смотрело на то, как из вазочки с конфетами исчезают сладости. - Значит Ал ушёл? - первой нарушила тишину миссис, притянув к себе стоящую рядом банку с печеньем. - Да, ушёл... Туда откуда не приходят... - слова привлекли Алису, та, опираясь на стол, потянулась к Као, начав поглаживать того по плечу. - Не пележивайте, доктол-мистел Альфлед велнётся. - ангел опустил взгляд на девочку, что тоскливо улыбалась ему. - Может он пошёл за длугом? Если он и ваш длуг, то он вас не блосит, а пока, - малышка положила пушистую плюшевую игрушку кота на стол. - можете поиглать с Лалли! Хельга кивнула внучке, попросив её позвать Ангуса к столу: чай остывал. - Значит Альфред умер? - Хельга опустилась на стул напротив. - Почему никто не сообщил о похоронах? - Тела нет. - меланхолично вздохнул ангел, разворачивая обёртку. - Значит он может быть жив! - подметила старушка, подскочив на месте. - Нет, не думаю... Миссис только пожала плечами, отпив чай, она потянулась к конфетам. - А я верю, что с ним всё хорошо... Может сидит себе сейчас где-то, да и думать о нас не думает... Ангел понуро опустил голову, уставившись в кружку с чаем, словно стараясь там, в танце чаинок, уловить силует Альфреда. - Может быть вы и правы... - прошептал Као, решив просто согласиться с упрямой собеседницей, чем и породил нелепую надежду для себя.