Как становятся капитанами...

В космосе нет границы, когда заканчивается день и начинается ночь, и если на больших пассажирских кораблях при наступлении земного вечера приглушали свет, на торговых судах, тем более на судах вольных торговцев, такой ерундой не занимались, и свет всегда горел ровно и одинаково. А вечером обычно называли то время, когда закончилась смена, и космонавт был свободен несколько часов перед сном. Вот это время компания молодых помощников экипажа «Королевы Солнца» и любила тратить на различные карточные игры. Но в этот раз космонавты настолько увлеклись беседой, что карты лежали в стороне. Впрочем, беседа тоже уже стихла, и каждый задумчиво о чем-то размышлял. У Дейна не шло из головы, как же на самом деле зовут его начальника. Рип размышлял, как давно Синдбад путешествует по космосу, и что-то ему подсказывало, что, пожалуй, дольше, чем он сам. Карл Кости, прихлебывая кофе, раздумывал о квиксе, но он бы никогда не признался, насколько эта странная зверюшка его интересовала. Второй помощник механик Викс с улыбкой оглядывал товарищей, словно он сам уже узнал все тайны. Впрочем, его и не особенно занимали все эти вопросы, ему было достаточно, что капитан Джелико был хорошим капитаном, несмотря на то, как его зовут, да и Ван Райк все равно для них останется Ван Райком. И что изменится, если узнать, откуда появились любимые зверюшки старших офицеров? К тому же он рассчитывал как-нибудь порасспрашивать повара Муру, уж он-то, наверняка, что-то знает. А Али Камил откровенно скучал, ему бесполезный разговор уже надел, и он начал жалеть, что ни одна карточная партия ещё не проведена, ведь Торсон так забавно хмурится, когда проигрывает. Затянувшуюся паузу прервал капитан Джелико, который собственной персоной неожиданно появился в дверях кают-компании. Взгляды всех присутствующих, все как один, сосредоточились на плотной коренастой фигуре в дверном проеме, отчаянный космонавт-первопроходец, выглядел, скорее всего, именно так. Сильный, лучащийся уверенностью, глаза с оттенками холодной стали, выбивающиеся вихры некогда светлых седеющих волос и страшный зарубцевавшийся шрам через всю правую половину лица. - Не иначе как вы что-то замышляете? – спросил он, оглядев притихших космонавтов. Для тех, кто не знал Джелико, могло бы показаться, что он спросил это сурово и грозно, требуя немедленного отчета. Но космонавты видели промелькнувшую добродушную улыбку и уловили шутливый тон. Суровый капитан одного из лучших кораблей этого сектора галактики для своего экипажа был ближе родного отца, и каждый готов был пойти за ним хоть в пекло, кинуться в огонь, стоило бы ему только кивнуть. И Джелико знал об этом точно так же, как знал каждый, что в огонь этот капитан первым шагнет сам. Джелико выглядел так, словно был рожден, чтобы вести к далеким звездам «Королеву Солнца». Одновременно и Али, и Дейн, и Рип, и Викс с Кости задумались об одном и том же. А ведь когда-то этот человек был таким же, как они. Как капитан Джелико стал капитаном? *** Ван Райк очнулся, он с трудом мог шевельнуться, все болело, словно по нему пробежала стая слоновидных собак с Перетриума, глаза отказывались открываться, а голова нещадно болела. Он с трудом мог сосредоточиться на чем-то кроме этой боли, но словно колокольчиками звенела мысль – вставай, тебе нужно идти! К ноющей боли во всем теле примешивалось это ощущение крайней необходимости куда-то пойти, что-то сделать. Что-то невероятно важное, что-то такое, без чего эта боль будет преследовать его вечно. Ван Райк не помнил почему все так болит, где он, что с ним. И когда, наконец, сумел себя заставить открыть глаза, то увидел перед собой неприятные персиковые стены лазарета. Даже будучи здоровым, и появляясь в этой части корабля лишь на плановых осмотрах, Ван Райк не мог понять, кому пришло в голову разукрашивать стены в такой безобразный цвет. Неужели больным от этого легче? Лазарет всегда его угнетал: оглушающая тишина, блеск стерильный чистоты и зловещее мерцание разных медицинских приборов. И должно быть он совсем плох, раз весь опутан бинтами, как гусеница в коконе. А ещё дико хотелось пить. Он потянулся, приподнялся позвать кого-нибудь, спросить, что произошло. - Не поднимайтесь, вам нельзя! – словно прочитав его мысли, возник возле кровати доктор. Не тот корабельный медик, который ставил прививки от разных инопланетных вирусов, и не тот, который обычно писал, что Ван Райк абсолютно здоров, а главный врач корабля, который, как правило, сам очень редко занимался пациентами. Значит дело так плохо? - Как вы себя чувствуете, Райк? - Живым, - ответил суперкарго, но голос звучал так слабо, что он сам засомневался в истинности своего утверждения. - Я рад, - улыбнулся доктор. - Хотите есть, пить? - Пить, - проговорил Ян. - И знать, что случилось. - Память скоро восстановится, у вас было тяжелое состояние и крайняя слабость. Я сделал все, что мог, думаю, вы вскоре будете в норме, но сейчас вам нужен отдых, желательно длительный. - Нет, мне нужно… - мысль опять ускользнула, не успев зацепиться, но Ян попытался подняться. - Я ваш врач, я лучше знаю, - мягко уложил его на место доктор. - Через недельку вы будете более-менее в порядке, и я вас даже отпущу. - Нет, я должен… - должен что-то узнать? Мысли путались, и от этого голова раскалывалась ещё сильнее. Комната перед глазами кружилась и плыла, доктор, капельницы, приоткрытая дверь палаты, проскользнувший в неё Синдбад. Воспоминания нахлынули внезапно, так стремительно, что он вновь на мгновение потерял сознание, а когда вновь открыл глаза, в горле стоял горький комок слез. Планета Лейн, плен, Месс, вспышка бластера, бездыханное тело у него на руках. Ван Райк, превозмогая слабость, поднялся, делая попытку стянуть бинты и всевозможные капельницы. Он не слушал протестов доктора и, как мог, отбивался от его попыток уложить пациента на место. Не заметил, как в комнату вбежали ещё несколько человек, и теперь все дружно укладывали Ван Райка в постель. Он ещё несколько секунд сопротивлялся, но потом силы иссякли, и он повалился назад на подушки, задыхаясь и любуясь темными кругами, пляшущими перед глазами. - Я привяжу вас! - угрожающе проговорил доктор. – Я собирал вас по кусочкам не для того, чтобы вы себя угробили у меня же на глазах. И кто запустил сюда кота? – возмутился он, когда увидел, что Синдбад запрыгнул на кровать его беспокойного пациента. - Пусть, - слабо проговорил Ван Райк, протягивая руку, чтобы погладить пушистую шерстку, на минуту отсрочив мгновение, когда все-таки задаст этот вопрос и получит на него страшный ответ. - Доктор, рейнджер Джелико… он жив? - Да, он в соседней палате. Поднялась горячей волной радость, на минуту заглушив любую боль. Ван Райк вновь попытался встать. - Да лежите же вы, ради всех богов галактики! С ним все в порядке, он даже получше вас будет. - Я должен его увидеть! - Это не жизненная необходимость, а вот получить очередную капельницу - это да! - невозмутимо проговорил корабельный лекарь, поправляя приборы. - Я должен знать, что с ним все в порядке! - Моего слова вам мало? - Я должен его увидеть, - с отчаянной упрямой решительностью Ван Райк вновь приподнялся, а Синдбад спрыгнул с кровати и направился к двери, оттуда оглянувшись на хозяина, словно звал за собой. Месс рядом, Месс жив, боль отступала как по волшебству, вернее, он до сих пор чувствовал, как все болит, но это было уже неважно. Ван Райк решительно принялся сдирать с себя капельницы, отстранив руки врачей. И его отчаянная решимость, с которой он едва живой отбивался от заботы, оказалась сильнее. - Я должен идти, я должен! - Понятно, почему парень выжил, в жизни не видел такого упрямства! – проговорил, наконец, доктор, снимая с него последнюю капельницу. - Но если тебя принесут обратно хуже, чем ты есть сейчас, я спишу тебя на Землю с первым же кораблем! Это была самая страшная угроза для любого космонавта, но Ван Райк только нетерпеливо отмахнулся, жадно глядя на выход. Доктор что-то ещё бормотал себе под нос о неблагодарных пациентах, которых приходится собирать по частям, а они и спасибо не скажут, а Ян, опираясь на стену, вышел в коридор вслед за Синдбадом, который, распушив хвост, бежал, показывая дорогу. Каждый шаг давался с трудом, ноги казались чужими и совершенно непослушными, к счастью, идти пришлось недолго. До соседней двери лазарета, которая была чуть приоткрыта, и куда решительно прошмыгнул Синдбад, Ван Райк несмело заглянул. В глубине палаты стояла кровать, так же окруженная множеством капельниц, и на ней кто-то лежал. Радость постепенно отогревала, словно окаменевшее в ледяном страхе сердце. Месс! Живой Месс! Ван Райк остановился, прислонившись к стене, слишком много эмоций - голова опять закружилась. Ян вспомнил и то, что говорил другу, пока тот пытался вытащить его, осознание, что он говорил все это реальному Мессу, пришло неожиданно, но принесло даже некое облегчение! Наконец-то он может получить ответ. Ведь если Месс нашел его, появился там, это же не просто случайность, это ведь что-то значит? Ван Райк ещё несколько минут стоял у двери, оглушенный своей радостью и терзаемый сомнениями. И, наконец, все-таки вошел в палату. Синдбад свернулся калачиком на груди у хозяина, а у окна рядом с кроватью стояла клетка с Хубабом, зверек пощелкивал клешнями и таращился на вошедшего. Теплота радости просто обжигала, Мессаил гладил кота, а второй рукой раскачивал клетку квикса. Ван Райк остановился у дверей, Месс в сознании, значит, он не так уж сильно пострадал. Сейчас он обернется, и Ян получит ответ на все свои мучительные ожидания. Неожиданно громко вскрикнул квикс, не отводя от него странного жабьего взгляда на птичьей физиономии, и так подпрыгивая в клетке, что странно, как она не свалилась. Ван Райк невольно удивился, неужели Хубаб его помнит? - Ты в порядке, Ван? - не поворачиваясь, спросил Джелико, покачивая квикса. - Я думал, тебя ещё долго продержат в лазарете. - Ты же знаешь, я не люблю лечиться, - невольно улыбаясь, проговорил Ван Райк. - А как ты? Он хотел было сказать, что боялся не увидеть его больше, боялся, что он погиб, но не смог произнести больше ни слова. Казалось, голос не повинуется ему, и перехватывает дыхание просто от того, что Мес здесь, и говорит с ним, что он может говорить с Мессом. - В норме, - коротко ответил Джелико, все так же не глядя в его сторону. Радость стремительно исчезала, как исчезает постепенно воздух из дырявого воздушного шара. Месс его презирает, не иначе. Ему противно видеть бывшего друга рядом с собой. Ван Райк вздохнул, он должен был ожидать этого. Но так не хотелось сдаваться, наверное, правильно было бы уйти, опять лечь в постель, позволить опутать себя бинтами и попросить какое-нибудь снотворное, чтобы забыться. Но нет, пусть уж лучше Месс сначала скажет все в лицо. - Ты научился видеть затылком? А вдруг это вовсе не я зашел? – проговорил он как можно непринужденнее. - Хубаб не будет так приветствовать кого-то другого, - спокойно ответил Мес, все так же глядя только на квикса, или в окно, в общем, куда угодно, но не в сторону Райка. - Тебе неприятно меня видеть? – после минутного молчания, прерываемого только щелканьем и странным посвистыванием, которое издавал квикс, Ян все-таки спросил напрямую. Джелико, как-то обреченно вздохнув, повернул голову, и Ван Райк замер. Через все лицо у его друга шел страшный красный ожог. Он скрывал правую половину лица, правый глаз был покрыт повязкой, волосы обгорели, потемнела кожа, Месс сразу же отвернулся, но Ян успел заметить гримасу боли и горечи на обезображенном лице. Он попятился назад. Месс, должно быть, его ненавидит. Из-за него, и только из-за него Джелико получил такой ожог, это он со своими дурацкими признаниями отвлек осторожного рейнджера, это он виноват! Почему-то вспомнилась та жена, о которой Джелико с восторгом сообщил ему в прошлый раз, а если она больше не захочет быть с таким мужем? Если его красивое лицо с такими правильными чертами, такими удивительными глазами, никогда не станет прежним? Она уйдет, и Месс возненавидит его ещё больше? Или, может, тогда у Яна появится шанс? - Уходи, - глухо проговорил Джелико, призрачная надежда разбилась, боль во всем теле постепенно вновь брала верх. Ван Райк держался из последних сил. - Месс, мне очень жаль! - как глупо и банально звучит эта фраза, сколько ни вкладывай в неё чувств. - Не надо, Ян, - ответил Джелико тем же тоном. - Просто уходи. Ван Райк хотел было возразить, даже мелькнула шальная мысль - он просто сейчас подойдет к Джелико, встряхнет его как следует и скажет все. Скажет о том, какой дурой будет его жена, если бросит Месса, и что он, Ян не разлюбит его никогда. Но равноценной ли выйдет такая замена? Нужна ли такая замена Мессу? К тому же, не было сил ни спорить, ни придумывать достойный ответ. Волну радости сменило холодное усталое безразличие. Просто вернуться в свою палату, лечь в кровать, забыться, а потом… Неважно, как больно будет потом, главное, сейчас он не будет видеть, как Месс ненавидит и презирает его. И Ван Райк, печально вздохнув, последний раз бросив взгляд на Джелико, который так и не повернулся больше, вышел из палаты. Он послушно вернулся к себе, не пререкаясь и не противясь, позволил нацепить на себя в два раза больше капельниц, и, стараясь ни о чем не думать, провалился в сон. *** Следующее пробуждение было не таким мучительным. Ян чувствовал себя гораздо лучше, в голове перестали бегать слоно-собаки, и не темнело в глазах. Мысли больше не путались, и мир не расплывался. Доктор, осмотрев его, снял все приборы и даже отпустил из лазарета, правда со строгим предписанием каждый день являться на осмотр, беречь себя и большую часть времени лежать в каюте. Но Ван Райк был рад и этому. Первым делом, выйдя из своей палаты, он знакомым маршрутом зашел к Джелико. Но соседняя палата оказалась пуста, постель застелена, ни клетки, ни кота. Ян потерянно стоял в дверях, не зная, что предпринять. Он все утро придумывал, что скажет Мессаилу, как извинится и, может быть, восстановит хотя бы подобие дружбы, если это возможно. Но Джелико, как видно, не нужны его извинения, они не вернут его безупречную внешность, не вернут прежней жизни. - Ван Райк, а мы к тебе! – раздались за спиной радостные бодрые голоса, молодой суперкарго обернулся, экипаж корабля почти в полном составе, толпился в коридоре. - Как ты? Посыпался град вопросов, на которые Ян не успевал отвечать, дружеские подбадривания и выкрики. Было приятно, но так неуместно сейчас. На него вывалили весь объем новостей, не давая вставить ни слова. Оказалось, когда капитану предъявили требования сдать корабль или получить своих космонавтов мертвыми, он отказался разговаривать с пиратами и задраил все люки. Поэтому никто и не надеялся увидеть кого-то из ушедших на ту встречу живым. Да и сами приготовились к смерти, пытались, конечно, чинить оборудование и подавать сигналы, но все было безуспешно. Но когда запасы кислорода были на исходе, неожиданно появились корабли Федерации и Патруль. Пираты бежали, едва завидев рейнджеров, а те принялись наводить порядок на планете. Самым удивительным было, что за их небольшим торговым судном снарядили такой десант, и все благодаря рейнджеру Джелико, который поднял тревогу, когда пропал сигнал их корабля. Зачем рейнджеру понадобилось отслеживать судно «Комбайна», оставалось загадкой. Когда базу пиратов обнаружили и нашли там только механиков и двух местных стариков, Ван Райка посчитали погибшим. И только один неутомимый рейнджер продолжал поиски и, к огромному удивлению, буквально притащил на себе едва живого суперкарго, отыскав убежище, где скрывался главарь пиратов, правда, заработав при этом заряд бластера, который почти выжег ему лицо. - Жалко парня, - проговорила молоденькая связистка. - Такой симпатичный был, и теперь на всё лицо этот уродливый ожог. - А где Джелико? – воспользовавшись минутной паузой, спросил Ван Райк. - Улетел вчера, как только доктор из лазарета выпустил, он к тебе заходил, но доктор запретил будить, - радостно объяснила девушка, с восторгом глядя на суперкарго. - Кстати, он просил передать, что оставил инструкции, как ухаживать за квиксом, кажется. Я как раз у тебя была, хотела узнать, как ты. Девушка ласково улыбалась, ожидая какой-то реакции, но Ван Райк опять словно окаменел, он не видел и не слышал ничего вокруг. Он пошел к себе в каюту, не слушая, как окликают его товарищи, не оборачиваясь, не отвечая на вопросы. Месс улетел! Не дождался его! Зачем же тогда спасал? Зачем прилетел за ним? Голова вновь начинала болеть. Он что, хотел вернуть Хубаба и забрать кота? Ван Райк открыл дверь своей каюты, мечтая прилечь, хотя бы на минуту закрыть глаза, может быть, тогда мысли упорядочатся и хоть что-нибудь прояснится. Но едва он открыл дверь, как услышал щелканье и визг квикса, который раскачивался в клетке у него над столом, а на столе, недовольно глядя на галдящего Хубаба, сидел Синдбад. И что это значит? Мессаил улетел, оставив ему весь зверинец. Что происходит? Зачем?