Драбблы

— Ну как, хороша баба? — Сид делает шаг в сторону и отпихивает от пульта управления Рэджи, увлечённо отколупывающего наклейку в виде желтого цветка с тремя лепестками на чёрном фоне со стекла. Рэт замирает. За его спиной слышатся сдавленные смешки: вот свезло парню, так свезло. Существо в лампочке обычно больше всего похоже на покрытый синеватым мехом белый шар размером с крупную индюшку. Это когда сворачивается и спит — Рэт видел таких в Десембере, в лампочках, застывших рядами, потрескивающих электрическими разрядами. Сейчас оно корчится в стеклянном крошеве и остатках блевотно-зелёной жидкости, нелепо сучит восемью ногами — тоненькие такие, стройненькие, совсем девичьи, даром что светящиеся и синие — и смотрит куда-то мимо Рэта серебристыми глазами без белков. Кто-то за его спиной бормочет: «Вот же гадость, блять». «Гадость» совсем по-человечески оборачивается на звук, силится приподняться на тонких руках, но поди подними все эти сиськи, кишки и десяток бьющихся, точно в судорогах, в разнобой сокращающихся сердец, да каких-то совсем уж мерзких отростков, навроде младенческих телец и покрытых перьями крылышек. А Рэт думает, что всего городского бухла не хватило бы, чтобы даже по пьяни заставить его трахнуть вот это. Час назад он думал, что выебет даже бревно, даже древнюю старуху, даже лежалый труп, окажись у него две целые сиськи. Только проиграть пари он себе позволить не может, потому сжимает зубы, расстёгивает ремень — какой тут стояк, тут как бы не блевануть ненароком — и цедит сквозь зубы: «А пизда-то у неё есть?» Не хватало ещё хуй ей в рот совать — а ну как откусит. Должно быть, у Рэта совершенно атрофирован инстинкт самосохранения, а мозг давно разъели алкогольные пары. Как минимум Рэт — психованный идиот — по крайней мере, никто другой не рискнул бы полезть в простреленную лампочку с её шевелящимся обитателем. Как максимум — конченный извращенец: вряд ли кто-то другой, даже ради всего золотого запаса, что удалось взять в этом задрипанном городишке, спустил бы штаны и принялся бы дрочить на глазах у банды и этой сисястой синей твари в перьях. Даже крепко зажмурившись и представив девку пофигуристей. У Рэта поперёк горла встаёт ком, когда приходится всё-таки опуститься на колени и раздвинуть корчащейся в агонии твари первую пару ног. А пизда у неё всё-таки есть, мокрая, узкая — ну а кто бы такую трахал? — холодная и липкая. И синяя, конечно. Рэт торопливо, пока хуй не упал, суёт его во влажную щель между половыми губами и внутренне весь сжимается — вот же дрянь какая. Суетливо дёргается вперёд-назад, старательно изображая фрикции, под хохот банды. Брезгливо отпихивает синие руки агонизирующей твари и всё ждёт, когда же наконец кончит. У Рэта три класса образования — чуток не хватает, чтобы знать, что такое радиация. И совсем нет познаний о природе заводов. Через пару минут он, впрочем, восполнит эти пробелы в образовании и узнает, что случается с заводом, чья лампочка и телесная оболочка повреждены. Если успеет до взрыва, который сметёт и его, и городок, и пустыню на десять миль окрест, конечно.