Смешно это.
***
На календаре 14 февраля, насколько Даби помнит все глупые праздники, то сегодня кроме этого сопливого дерьма празднуют ещё и день психически больных. Ох, а Даби это интересно. Не без помощи главной стервы в Альянсе, у Даби на руках есть одно красивое сворованное картонное сердце.«За это ещё и деньги дают, пиздец.»
Начеркав в ней что-то криво-косо, но с явной идеей в голове, Даби входит в барную комнату и «падает» на стул у стойки. Пальцы неугомонно стучат по стойке, от чего-то он впервые не уверен в своём действие, ему не то чтобы страшно, это чувство скорее стыда? Угх, да что за бред, это чувство сгорело в нём ещё лет десять назад. Разве что... А вот и Шигараки входит в бар, кажется, они как раз виделись последний раз дня 2 назад, после последнего высказывания от Даби. — Лидер, привет~ — Даби подпирает рукой щеку, упираясь локтем об стойку, в другой руке между пальцами вертится та самая красная картонка. А в ответ молчание, Томура решает, что и взгляда этот придурок штопанный не достоин. Именно по этой причине он молча заходит за стойку, заваривая себе очередную чашку кофе. Без Курогири туговато, но, ему пришлось отлучится на некое время. Но, это не то, о чем сейчас стоит говорить. — Эй, ты до сих пор злишься? Но, это не классно, Томура-кун! — Даби вскидывает руками, а Шигараки превращает ложку в пыль. — Не смей меня так называть и отъебись. — Тебя это задевает? Стерва же тебя так называет, как-то не чес- — Даби замолкает, когда его руку обхватывают 4 ледяных до смерти пальца, становиться правда интересно, точно ли Шигараки не мертвец. Томура наклоняется ближе к его лицу, другой рукой хватает за воротник, также четырьмя пальцами: — Сказал: не смей. Злость. Ненависть. Приказ. И все в этом роде в глазах лидера, а Даби видимо бессмертный, потому что по-другому объяснить то, что он разрешает себе выкрутить руку Томуры, убрав при этом свою, заставляя того зашипеть от боли — нельзя. — Ублюдок. — Ого, так ты всё-таки умеешь огрызаться! — восклицает Даби, после чего вздыхает и решает уже подать эту красно-яркую херню. — Это, кстати, тебе. С праздничком~ Томура вскидывает бровью, но «подарок» принимает, с интересом раскрывая его, и если сначала Даби хотел улыбнуться, то когда увидел взгляд уже не злости, как обычно, а грусти, ему стало до невозможности тошно от себя, настолько насколько это возможно.Блять.
Проебался, видно, сильнее обычного.
Томура улыбается с этой самой болью в глазах, а Даби замечает как эти красные глаза наполняются слезами. Черт, вы сейчас серьёзно. Шигараки же не могло это так сильно задеть. — Шигараки, послушай- Валентинка скомкано отбрасывается в сторону по стойке, а Томура разворачиваясь, уходит обратно, откуда пришёл. Последнее что слышит Даби, кажется, является всхлипом.Блять.
Более мудацки уже некуда. Достигнут наивысший уровень со всех возможных. Даби искренне считает, что переплюнул самого дьявола.
Стоит все-таки извиниться?
Он берёт валентинку и перечеркивает каким-то дряхлым карандашом из-под стойки, в ней что-то. Проглаживает её рукой, стараясь не угробить до конца и ступает с места, направляясь в комнату к лидеру. Стучать? Он прекрасно знает, что его отправят в место хуже Тартар, смогут убить и будет плевать на то, насколько он сильный персонаж в игре Томуры. Не постучать и войти — вариант отпадает к херам, когда за дверью, перемотанной в нескольких местах скотчем, слышится звук разбитого стекла.Сука, лучше бы сгорел нахер, чем прокрутил весь этот спектакль.
Даби стучит. За дверью тихо. Даже слишком. В голову приходят тупые мысли, что-то вроде того, что осколком этого стекла, Томура вскрыл вены, или ещё чего хуже: сонную артерию. С черта он беспокоится об этом, если сам желал ему смерти он не понимает. Или, не хочет признавать. Стучит еще раз, настойчивые. Слышит шаги. Спасибо и за это. — Кто? — Т-, — рискни, — Шигараки, я могу войти? — Съеби, видеть я тебя не хочу. А Даби слышит в голосе скрытую, очень плохо скрытую дрожь, обиду, и никакой прежней привычной злости.Да какого хрена!
Даби, рискуя, тянет за ручку двери на себя и входит, под охреневший взгляд лидера. Если ему суждено умереть, то, пускай ему дадут хотя бы высказаться. Шигараки сидит на краю кровати, на полу осколки фоторамки и её остатки. Насколько Даби помнил, Тога когда-то делала со всеми общую фотографию и раздала её всем, в душе не желает знать, где она их распечатала. Также, он помнит и то, что у них двоих был отдельный снимок, сделан «скрытой» камерой. Вот не говорите, что у Шигараки эта фотография была в рамке, как хорошее воспоминание. — Что не понятно в слове «съеби»? — а у Томуры голос предательски дрогнул на последнем складе. А Томура сейчас весь сломается к чертям. Даби, свали, не лезь уже к нему, зачем тебе это нужно? — Я могу сесть рядом с тобой? — Даби подходит к кровати указывая на место по правую руку Шигараки, тот косится и отворачивается. — Садись. — Даби кивает и слушается. Нависает молчание, что становится слышно машины через две дороги, которые проезжают там раз в час, если не в три. Голубоглазый решиться придти сюда — решился, только вот, что он говорить будет — не подумал. И он уверен, что это сыграет с ним очень херовую шутку. У него жизнь одна херовая шутка, где он главный клоун. Сука, вот сейчас даже клоуну не смешно от своей же тупости. Клоуны должны веселить людей, даже если пугают некоторых, а Даби почему-то наконец-то догнал то, что он только пугает и выставляет себя клоуном из-за дебилизма головного мозга. Шигараки вздыхает, кажется, успокоившись и поворачивается обратно, смотря вперёд себя: — Так и будешь молчать? Или твой тупой мозг не может придумать, как меня добить? Хм, мне кажется или ты уже достиг высшего уровня в своей игре, или может до тебя это не дошло? Тогда я озвучу это, вместо такого красивого экрана в игре: «Ты достиг высшего уровня. Следующий равен смерти». — Даби сжимает зубы. — Могу ли я сказать о том, что мне до невозможности было охренеть как приятно, увидеть от тебя поздравление с таким чудесным германским праздником? Прям до смерти приятно, что ты решил поздравить именно меня! А слова какие прекрасные, ах! Я в твоих глазах такой ебанутый ублюдок, ах, аж страшно за тебя, как ты меня выдержал до сих пор? Чего ты там мне пожелал? Смерти? Ах! Лучшее поздравление, которое я мог получить от тебя! — Шигараки… — Ого! Ты умеешь говорить! Неужели! — Томура наигранно улыбаясь, хлопает в ладони, поворачиваясь к союзнику. — А ну! Давай же, очередной вброс! — Да заткни ты уже этот театр одного актёра. — Даби, склоняясь, закрывает лицо одной рукой, устало вздыхая. Шигараки «сбрасывает» улыбку: — Я правда по-твоему мнению настолько уёбищный? Почему… Я же молчал на любую твою недошутку. Молчал, когда ты меня доставал. Сдерживался, чтобы не уебать тебя к черту об стойку головой несколько раз. И все равно… То, что ты чувствуешь ко мне это отвращение и смех. Ты же постоянно улыбаешься когда шутишь, вот этой своей самой дурацкой улыбкой, ни черта не искренней, но, улыбаешься, будто тебе от этого становится легче. Объясни почему же… Почему же даже не реагируя на тебя я получаю такие плевки в свою сторону. Почему я получаю твою ненависть. Я не прошу о каких-то больших чувствах, единственное уважение личности. Даби поднимает глаза на него: — Большие чувства? Ты- — Нет. — Томура прикусывает губу, Даби видит капельки крови выступившие с неё, и вытирает её большим пальцем. — Что ты себе разрешаешь? Шигараки отодвигается назад, а Даби томно вздыхает, возвращая руки на колени: — Я пришёл попросить у тебя прощение. Я поступил некрасиво, хуже всего, что было раньше. Я чувствую себя от этого хреново, это впервые отдает таким осадком. Мне больно от твоей реакции, я правда не хотел так сильно довести тебя… Я думал, всё пройдёт как обычно: моя неуместная тупая шутка и твой взгляд полный ненависти. Я не хотел… Я не совсем то имел ввиду. Я… — Даби опрокидывает голову, и держится пауза, которая хуже предыдущей тишины. Это напоминает оглашение результатов какого-то конкурса. Вот знаете, те которые держатся по несколько минут, когда зрители перестают дышать на мгновенья, когда начинают грызть ногти или царапать кожу? Вот Томура это ненавидел, пиздец как. — Я подумал от чего у меня могло сложиться такое ощущение, — Даби смотрит в потолок, держа в руке валентинку, вытащив её из кармана, — и решил, что в принципе праздник это наш двоих. — Ага, ещё что-то? — Прочти это ещё раз, — штопаный подаёт двумя пальцами валентинку, смотря на лидера, честно говоря, с просьбой во взгляде. Шигараки, вздыхая, берёт её в руки, глаза отдают неприятным ощущением, и просто подсознание говорит, что, черт возьми, не стоит. Валентинка раскрывается:«Ой, а ты знал, что сегодня праздную праздник в твою честь? Я вот узнал недавно, решил поздравить самого главного психа на этой планете, а именно такого ублюдка, как ты~. Безэмоциональнее тебя я не встречал, серьёзно. Псих чистой воды, не хило таки отбитый, ах. Ох, ты же не подумал, что я поздравлю тебя с праздником розовых соплей? Ха, да и покажите мне человека, что полюбит тебя. Хотя, если так говорить то, мертвых всех любят, хах, желаю тебе любви в таком случаи. С праздником, короче, псих~ люблю.»
Даби полюбил.
Даби псих.
Однако, когда он слышит, как чужое дыхание приходит в норму, а сам Шигараки уже засыпает, не желая его отпускать… Даби чувствует себя по правде счастливым, впервые за долгое время. Если брать во внимание все эти издевки над лидером, и его эмоции которые он испытывал от этого, то даже собрав их все воедино, это ни за что не сравнится с тем, что он чувствует сейчас. А сейчас он улыбается. Смеётся, хрипло, поднимая взгляд к потолку. А на глаза накатываются слезы, подушка в руках загорается и превращается за мгновенье в пепел. На полу и правда лежит их общая фотография, в разбитом стекле и в луже крови.Шигараки Томура вскрыл сонную артерию неделю назад.
А виноват в этом Даби и его последняя издевка.
Даби дальше шутит, видя перед собой все того же человека, ядовито улыбается, когда кто-то подыгрывая, закрывает двери. А союзники не реагируют на это, не обращают никакого внимания, понимают. И на крики ночью, которые бьют по ушам, звонко так, резко и продолжаются по несколько минут, после чего затихают. А крики эти душераздирающие, мучительные и просто ужасные, что больно становится только от того, что слышишь их. Ребята не реагируют и на это, потому что если кричит, значит живой. Но, не реагируют до того момента, когда в одну из ночей крика не следует. Первой срывается к Даби Тога, а после уже её крик будит всех остальных. А Даби уже не дышит. А Даби повесился. В стену, в фотографию на ней, в ту самую не подаренную открытку-валентинку, воткнут нож, на полу валяется почти что сожженная записка:«Психи держатся вместе.»
Главным в команде был Он. Главным психом был Он.Главным человеком в жизни Даби, был Шигараки Томура.
И следовать тот будет только за ним.