Он всегда вернётся к тебе

Рекомендуется к прослушиванию: Snow Patrol – The Lightning Strike

Понедельник 09:58. Лекция должна была вот–вот закончиться, но мадам Бонье всё никак не умолкала, продолжая своим слегка занудным голосом вещать о необходимости хотя бы иногда отвлекаться от работы в графических программах и делать наброски на бумаге. По словам преподавателя, это должно было помочь юным дизайнерам сохранить навык работать руками и более широко раскрыть внутренний потенциал. Видя скептические взгляды, направленные в её сторону, и абсолютное нежелание прислушиваться к мудрым советам, женщина наконец–то махнула рукой и отпустила всех с обещаниями направить домашнее задание на общий почтовый адрес. Аудитория наполнилась шумным весёлым гулом. Как–никак, первая лекция понедельника была позади. Но мадам Бонье, по всей видимости, не разделяла всеобщего веселья и огласила, что домашнюю работу нужно будет выполнить, не прибегая к «навороченным компьютерным программам». Пригрозив, что снизит оценки, если не получит выполненные вручную работы, женщина двинулась по направлению к выходу, оставляя за своей спиной студентов в расстроенных чувствах. Теодор проводил взглядом довольную собой женщину и переключился на Элиотта, который всю лекцию просидел молча и почти не шелохнулся. Ришар только один раз боковым зрением заметил, как тот сменил позу. Тео не был уверен в том, что же заставило его друга замереть на одном месте в течение двух последних часов: «интересная» лекция или же собственные мрачные мысли. Скорее последнее. Он поднялся с места и стал наблюдать за тем, как Элиотт прячет в рюкзак тетрадь для конспектов, которая до сих пор сохранила свою девственную чистоту, ручку и смартфон. Демори сегодня был слишком тихим и задумчивым. И это Теодору и не нравилось. Обет молчания, как окрестил его Ришар, начался в среду, когда закончилась лекция по истории искусств у мсье Дюбуа. Остаток недели Элиотт провёл, потерявшись в своих мыслях, был чересчур рассеянным, отстранённым и лишь изредка отвечал на вопросы, порой их даже не слыша. Когда Тео спросил, в чём дело, его друг прикрылся банальной фразой «Всё в порядке». Стадия «Всё в порядке» из среды переросла в четверговую «Перестать быть нянькой, я сам способен о себе позаботиться». В пятницу вечером Ришар получил дружеский удар ладонью по плечу и совсем не убедительные слова «Не волнуйся, у меня, правда, всё хорошо». Больше всего Тео боялся, что это «хорошо» настолько поглотит Элиотта в выходные, что тот не появится в университете в понедельник. Но вот его лучший друг здесь, рядом с ним, а ситуация не улучшилась ни на йоту. Теодор пообещал себе, что не будет доставать Демори постоянными расспросами. Захочет – расскажет сам, поэтому решил вытащить друга из пучины тёмных мыслей исключительно студенческим вопросом: — Слышал, что сказала эта неугомонная женщина? Они оставили аудиторию позади и двигались по коридору в сторону выхода во внутренний дворик Сорбонны, когда Элиотт переспросил: — Что, прости? Теодор закатил глаза, но вопрос повторил со спокойной интонацией в голосе: — Я говорил о мадам Бонье. Это нормально вообще, что в двадцать первом веке мы должны выполнять домашние задания по графическому дизайну собственными руками? А как же наше будущее? Не думаю, что потенциальным работодателям я буду нужен без навыков работы в специализированных программах. Элиотт ничего не ответил на его бурные высказывания. Лишь хмыкнул и продолжил длинный путь. — Ты меня вообще слушаешь? – не выдержав, возмутился Тео. На удивление, друг его слушал. — Да, просто не совсем согласен с тобой. Когда ты будешь на собеседовании, ноутбука с нужными тебе программами может и не быть поблизости. И тебе придётся собственноручно доказывать, что ты не зря учился четыре года в Сорбонне. Думаю, именно эту мысль она пыталась нам всем донести. Тео улыбнулся. — Порой, я тебя ненавижу, ты знаешь об этом? Элиотт усмехнулся в ответ и собрался ответить на беззлобное заявление друга, но переключил своё внимание на шум в коридоре. В двадцати шагах от них Лука пригвоздил Алекса к оконной раме, вцепившись в него и сильно приложив парня головой об дерево. В ответ на это Арно зашипел и сказал что–то такое, что заставило Луку занести кулак для удара, но Аннабэль повисла на нем, уговаривая Лалльмана не делать этого. Из аудитории выбежали дружки Алекса, подбежав к сцепившимся парням и оттащив их друг от друга, грубо оттолкнув при этом Луку в сторону. Самый высокий и грузный парень угрожающе двинулся в сторону Лалльмана, но Аннабэль вскрикнула на весь коридор: — Не смей этого делать, Тибо! Элиотт скорее почувствовал, чем увидел, как Тео напрягся всем телом и приготовился, в случае чего, броситься Анне на помощь. Он и сам готов был броситься на этого Тибо, если бы он хоть пальцем тронул Луку. Но всё обошлось. Аннабэль схватила сопротивляющегося парня за локоть, и потащила за собой к выходу. Алекс что–то кричал им в след, но его никто не слушал. Только когда Лалльман и Фабри скрылись из виду за поворотом, Элиотт смог спокойно выдохнуть. Теодор заметил это и понял, что у их «хорошо» есть имя. Уже что–то. Ришар хотел было поставить вопрос ребром, когда мимо них пронёсся Алекс в окружении своих подпевал, произнося вслух то, что заставило обоих парней буквально прирасти к полу. — Говорю же тебе, Тибо, он не просто псих, но ещё и педофил! — Алекс, определись уже, то он у тебя псих, то педофил. Алекс резко затормозил, гневно уставившись на друга. — Ты так ничего и не понял, да? — А что тут понимать? — Думаешь, он бы напал на меня с кулаками, если бы мои слова были ложью? Тибо непонимающе уставился на Арно. Какой–то тощий, прыщавый первокурсник округлил свои глаза и спросил: — Так это правда? Алекс чуть ли не зарычал. — Ты придурок? Думал, что я байки травлю? Говорю же, я своими глазами видел, как Лалльман вчера домогался какого–то паренька, которому на вид и пятнадцати нет прямо в коридоре нашего кампуса. Думаю, мелкий пидор узнал, что он у этого извращенца не один такой, потому и вырывался из рук Лалльмана со словами «ты ведь скоро оставишь меня», – последнее предложение Алекс так исковеркал своей пародией на рыдающего подростка, что слова были слабо различимы. — Я знаю, Лалльман трахнул его, – Алекс всё не унимался, продолжая плеваться мерзкими словами и интенсивно жестикулировать руками. – Даю руку на отсечение, что он занимается совращением малолетних. — С ума сойти, – шокировано протянул Тибо. — Ему не просто место в психушке. Таких надо прятать в колонии. Подальше от нормальных людей. Компания во главе с Алексом создавала эхо своими громкими выкриками, но Тео больше не слушал их. Он посмотрел на Демори и впервые в жизни испугался до дрожи в коленях. На Элиотте не было лица. Его друг побледнел так сильно, что казалось, будто из него выкачали всю кровь. Парень настолько сильно сжимал челюсти и пальцы в кулаках, что скулы и костяшки почти вспарывали бескровную кожу. Теодор не знал, что ему делать. Ещё пару секунд они стояли в полной тишине. Чёртов Алекс со своими придурками наконец покинул коридор, и Тео не придумал ничего лучше, чем в ободряющем жесте прикоснуться к предплечью друга, но Элиотт отшатнулся от него, как от прокажённого. Ришар раньше не видел у него таких глаз. И слезы в них были меньшим из зол. Глаза Элиотта будто покрылись льдом, и какое–то безумие заплескалось в них, которое Теодор очень надеялся больше никогда не увидеть. Он прекрасно осознавал, что Демори слишком близко подошёл к краю, за которым была одна лишь тьма. У его друга давно не было эпизодов. Регулярный приём лекарств и постоянный контроль со стороны Ришара помогали Элиотту всё это время оставаться на плаву. Но Теодора не было рядом с ним на выходных, поэтому тот никак не мог знать, что его друг забыл принять таблетки. Впервые за последний год. Он сделал это не специально, просто мысли о Луке заполнили всё свободное пространство в его голове. И Элиотт попросту забыл это сделать. — Элиотт… – испуганно позвал его Тео. Но Демори отступил назад, прошептав: — Не надо, Тео, – и, развернувшись, быстрым шагом покинул коридор. Понедельник 16:35. Лука чувствовал, что скоро свихнётся от переживаний. Как только занятия закончились, он помчался к лицею с надеждой встретить там Томми. Но его там не было. Лука не сразу узнал об этом. Сначала, он знатно закоченел, ожидая подростка у ворот и безостановочно названивая ему. Пальцы покраснели от холода, и парень спрятал руки в карманы своего чёрного пальто, чтобы хоть немного отогреть их. Мимо него прошла компания, среди которых он узнал Гая. Лука рванул следом за ним и окликнул парня. — Чего тебе? – не очень вежливо отозвался Гай, но Луке было плевать на это. Его волновал на данный момент лишь один человек. Точнее, его отсутствие. — Где Томеральд? Язык не повернулся сократить его имя до Томми, хотя подростка рядом не было. Горечь на языке и крик младшего Гримо из памяти «Не смей меня так называть!» не позволили Луке сделать этого. — А тебе какое дело? Лука прищурил глаза и процедил: — Мне нет дела до многих вещей. Например, меня абсолютно не волнует то, что ты приторговываешь наркотиками в стенах лицея. А как думаешь ты, Гай, полиции будет до этого дело? Глаза подростка слишком быстро забегали по друзьям, которые облепили его полукругом по периметру. — Эй, успокойся, я понятия не имею, где этот п…, – Гай осёкся, заметив недовольное выражение лица Луки. – Он. — А я думаю, знаешь, – напирал Лалльман. — Он, правда, не знает, – донёсся до него женский голос. Когда Лука обернулся, то увидел Адалин, съёжившуюся от холода. — Ты знаешь, где он? – с надеждой в голосе спросил у девушки Лука. — Идём со мной. Адалин окинула нечитаемым взглядом всю компашку во главе с Гаем и направилась в сторону кафетерия. Прежде чем последовать за Адалин, Лука обратился к подростку: — Лучше бы тебе не появляться рядом с Томеральдом, иначе о твоём «хобби» узнают люди в форме, ты меня понял? Гай ответил что–то невнятное. Лука в последний раз смерил парня взглядом, обещающим одни лишь муки в случае неповиновения, и поспешил нагнать девушку. Когда они зашли в кафетерий, тепло и вкусный запах кофе окутал их с ног до головы. Адалин, не снимая верхней одежды, проследовала к столику, за которым Томми и Лука сидели в прошлый раз. Лалльман разместился напротив девушки, ожидая объяснений, но наткнулся на вопрос: — Кто Вы и что Вам нужно от Томми? От приятного и вежливого тона, которым был пропитан голос девушки пару дней назад, пока она обслуживала их столик, не осталось и следа. Перед ним сидела настоящая хищница, готовая при любых исходах защищать Гримо младшего. У Луки не осталось никаких сомнений по поводу чувств девушки по отношению к Томми. Он сразу понял, что темнить бесполезно, если он хочет увидеть тщательно скрывающегося от него подростка в ближайшее время. — Меня зовут Лука, и я друг Жориса. На последнем имени Адалин судорожно вздохнула и откинулась на спинку стула, ожидая продолжения. — Мы…эм, – Луке не приходилось раньше говорить совершенно постороннему человеку, что он был, да и является до сих пор пациентом знаменитой на весь Париж лечебницы для душевнобольных. Но Адалин сама догадалась, подсказав конец предложения: — Лечились вместе. — Можно и так сказать, – натянуто улыбнулся Лука. Он стал вглядываться в зелёные глаза девушки, пытаясь отыскать в них страх, отвращение или же осуждение, но там был лишь интерес, не более. И тогда Лука решил раскрыть все свои карты: — Адалин, послушай. Ты не знаешь меня, для тебя я чужак, и мне понятны твои опасения. Но я давал обещание Жорису, что буду присматривать за Томеральдом. Девушка ничего не ответила, даже не шелохнулась, продолжая пристально разглядывать Луку. — Вчера мы с ним немного недопоняли друг друга. И он сбежал, не дав мне до конца объясниться. Томеральд немного…, – он никак не мог подобрать слово, но Адалин в очередной раз пришла ему на помощь. — Импульсивен. — Да, точно. И я боюсь, что он из–за этого наделает глупостей, понимаешь? — Вам не понравится то, что я скажу. От того, каким тоном сказала это Адалин, внутри парня всё похолодело. — Что–то случилось? Ты видела его? – Лука от нетерпения подался вперед. — Да. Он был здесь вчера. В последнее время Томми часто расстроен. Смерть Жориса очень сильно ударила по нему. Но вчера… Томми был не просто расстроен, скорее пребывал в каком–то безнадёжном отчаянии. Он попросил меня никому не говорить, что я его видела здесь. А ещё сказал, что его не будет в лицее на этой неделе. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? Лука не верил в то, что одним своим видом внушал доверие. Явно было что–то ещё. И он не ошибся. Адалин опустила глаза в пол. Она не хотела подставлять Томми, но волновалась за него не меньше сидящего напротив парня. — Потому что он дал мне 200 евро и попросил сохранить их ради него. Лука шумно выдохнул и тоже откинулся на спинку стула. Он почувствовал, как пульсирующая боль сдавливает его виски, поэтому немного поморщился, прикусывая нижнюю губу. Где же ты, Томми? Девушка, сидящая напротив, повергла его в шок: — Это не вся сумма, верно? Пронзающий взгляд синих глаз уткнулся в зеленые. — Ты знаешь, где он, не так ли? Адалин всхлипнула и прошептала: — Догадываюсь. Лука подскочил с места и опустился перед почти плачущей девушкой на корточки. — Адалин, милая, скажи мне, где он. — Гай всего лишь пешка. Томми скорее всего будет у его старшего брата в клубе под названием «La Dose». По вторникам, четвергам и субботам у них особые вечеринки, – и девушка отвернулась, не желая показывать свою слабость перед незнакомцем. — Спасибо. Лалльман поднялся на ноги и был на полпути к выходу, когда его окликнули: — Лука, сделай то, что я не смогла. Спаси его. Он лишь молча кивнул Адалин и вышел за дверь. Вторник 21.12. Такси высадило Луку прямо перед входом в заведение, стены которого ходили ходуном от громкой, клубной музыки. Лука расплатился с водителем, вышел из машины и поморщился. Он ненавидел раздирающие голову звуки. Чтобы не стоять в очереди, Лалльман незаметно сунул охраннику купюру, и тот пропустил его внутрь. Протискиваться сквозь прокуренную, пьяную и потную толпу было тем ещё испытанием, но Лука справился, пробравшись к барной стойке. Приманив к себе бармена пальцем, он прокричал: — Мне нужен Томеральд Гримо. Ты знаешь, где он? Бармен сделал вид, что не услышал вопрос из–за громкой музыки. Луке снова пришлось достать деньги, чтобы получить необходимую информацию. — Он наверху. В комнате номер три с ребятами Ричи. Но я тебе этого не говорил, – бармен спрятал хрустящую купюру к себе в карман и направился к ожидающим его посетителям. Лука отлепил руки от барной стойки и нашёл взглядом лестницу на второй этаж. Он чувствовал, что нужно поторопиться. Интуиция это была, или плохое предчувствие, Лалльман не знал. Но когда он взлетел на второй этаж и дёрнул ручку в комнату номер три, его опасения подтвердились и стократно усилились. А когда дверь не поддалась, все внутренности скрутило в тошнотворном спазме. Из комнаты доносились странные звуки, и Лука не стал ждать ни секунды, выбивая дверь ногой. То, что он увидел, заставило кровь бурлить в венах от ярости. Два амбала держали невменяемого Томми за руки, пока третий накачивал его бутылкой какого–то алкоголя, фиксируя голову подростка за волосы и заставляя пить из горла. Судя по цвету, это был виски. Лука закричал: — Немедленно отпустите его. Довольно симпатичный на лицо, среднего роста блондин повернулся всем телом в его сторону, отставил бутылку с предполагаемым виски на соседний столик и слишком слащавым голосом произнёс: — Так–так–так, и кто тут у нас? — Тот, кто натянет твоё заднее отверстие на эту бутылку, если немедленно не отпустишь Томми, – почти прорычал Лука. Он не заметил, как назвал Гримо младшего, но сейчас была не самая лучшая ситуация, чтобы вообще думать об этом. Блондин усмехнулся в ответ и проронил: — Тони, разберись с ним. Не успел двухметровый амбал по имени Тони сделать и двух шагов в сторону Лалльмана, как тот бросился к рядом стоящей тумбочке, хватаясь за увесистую металлическую ножку светильника, давая понять, что с ним всё будет не так просто. Тони затормозил, оборачиваясь и глядя на своего хозяина. Блондин поднял ладони вверх в успокаивающем жесте и обратился к Луке: — Эй, спокойно. Нам не нужны лишние разборки. Чего ты хочешь? — Я уже сказал тебе, чего я хочу. Отпусти его, – кивнул Лука в сторону повисшего на руках амбалов Томми, покрепче обхватывая ладонью металлическую ножку. Блондин сделал шаг в его сторону. — Не так быстро, красавчик, – Лука поморщился от сомнительного комплимента. – Я заплатил за него. — Сколько? – резко спросил Лалльман. — Много. — Сколько? – прорычал Лука в нетерпении. Блондин улыбнулся, оттягивая время и провоцируя незнакомца, который ему сразу понравился. — А может ты займёшь его место, м? Уверен, мы отлично проведём с тобой время. Лука свободной рукой порылся в кармане и достал 1000 евро, с громким хлопком положив купюру на место, где до недавнего времени стоял светильник. — Бери деньги и проводи время с кем угодно, а Томми отдай мне. — Ох, милый, не нужны мне твои деньги. Только лишь развлечения, которые можно за них купить. Кажется, так просто он с Томми не покинет это заведение сегодня, подумалось Луке. Блондин сделал ещё один шаг в его сторону, уговаривая: — Давай договоримся. Я отпущу мальчишку, но ты останешься со мной. Мне нравится твоя смазливая мордашка и пухлые розовые губки. Уверен, ты ими просто отлично сосёшь. Лука зло посмотрел на мужчину, стоящего перед ним, и спросил: — Как тебя зовут? — Джерррри, – ответил блондин, раскатывая «р» на языке. — Слушай сюда, Джерри. Ты сейчас же отпустишь мальчишку. А если нет, то я собственными зубами перегрызу тебе глотку, – мужчина рассмеялся, не желая верить в «пустые» угрозы. — Ты мне не веришь, – с наигранной грустью в голосе сказал Лука. – А жаль. Тогда будь другом, возьми рядом стоящую трубку телефона и набери–ка номер. Джерри с сомнением покосился сначала на телефон, потом на Луку. — Давай же, Джерри. Обещаю, будет весело, – уговаривал его Лалльман, как маленького ребёнка. Блондин поколебался немного, но всё же взял телефон в руки. — А теперь набирай … Лука надиктовал нужный номер, и Джерри набрал его своими цепкими пальцами. Потом раздались гудки, которые показались Луке слишком громкими, хотя телефон находился на достаточном от него расстоянии. Прошло около десяти секунд, и из трубки донёсся приятный женский голос: — Лечебница для душевнобольных Шато де Гарш. Жасмин, я Вас слушаю. Джерри в недоумении уставился на Луку. — Знаешь, откуда я знаю этот номер? Я пациент этой лечебницы. В глазах мужчины появилось сомнение, но Лалльман быстро погасил его, сказав: — Знаешь, Джерри. Убивать таких отморозков, как ты, доставляет мне неимоверное удовольствие. Любишь трахаться с несовершеннолетними? А потом закричал так громко, что даже Тони отошёл от него на приличное расстояние: — Любишь, ублюдок? Джерри ничего не ответил, просверливая своими глазами дырки во взбешённом донельзя парне. — Представься отцом Луки Лалльмана и уточни, действительно ли изменился день моего следующего сеанса с психиатром. Но Джерри не пошевелился. — Я сказал, спрашивай. Не увидев реакции на свой приказ, Лука замахнулся и разбил верхнюю часть светильника о тумбочку, а потом выбросил руку вперед, почти уткнув острый конец разбитой лампы в лицо блондина. — Спрашивай, Джерри, – почти нежно попросил Лука. Мужчина покосился на остриё, направленное на него, и поднёс телефон к уху, из которого доносился взволнованный голос с вопросом на повторе «Алло? Вы меня слышите?». — Эм, да. Простите. Я отец Луки Лалльмана. Мой сын сказал мне, что изменился день его следующего сеанса с психиатром. Это так? Слащавость наконец–то покинула голос Джерри, но было слишком рано радоваться. Томми всё ещё находился в чужих руках. — Минуту, – вежливо попросила Жасмин. Пока Лука и Джерри убивали друг друга одним лишь взглядом, девушка нашла необходимую информацию и ответила: — Спасибо за ожидание, мсье Лалльман. Да, доктор Шанц перенес сеанс на следующую неделю по семейным обстоятельствам. Я что-нибудь ещё могу для Вас сделать? — Нет, благодарю, – процедил блондин и нажал на кнопку сброса. — Ну так что, Джеррри, – Лука передразнил подонка, так же раскатывая «р» на языке, как и мужчина до этого. – Всё ещё хочешь засунуть свой член мне в глотку, м? Вот только делать я этого тебе ой как не советую, потому что, клянусь тебе, я откушу его нахрен и буду наблюдать за тем, как ты корчишься в агонии, теряя литры крови, пока твои амбалы будут убивать меня. Желваки заиграли на лице блондина. — Такого веселья ты хочешь? Или может ты поступишь по–умному и всё же возьмёшь деньги, спустишься вниз и найдёшь себе развлечение старше восемнадцати? Джерри, кажется, прирос к полу. — Выбирай. Лука уже мысленно приготовился к наихудшему исходу, когда Тони и второй амбал всё же скрутят его и как минимум отобьют почки, но Джерри нервно махнул рукой в его сторону и приказал: — Отдайте ему мальчишку. Пусть убираются отсюда. Тони схватил Томми за джинсовую рубашку и толкнул в сторону Луки. Поймав подростка и убедившись, что никто не бросается на него с кулаками, Лука обхватил младшего Гримо за талию и выволок его в коридор. Пока они тащились по коридору, длиной в жизнь, кто–то толкнул его плечом, и Лука выругался. Прислонив подростка к стене, Лалльман начал приводить его в чувства, похлопывая по щекам. На это ушло пять минут, не меньше. Наконец, Томми разлепил глаза, сказав: — Лука? Я думал, мне показалось. — Да что ты? – съязвил парень в ответ. – Идти можешь? Нам нужно выбираться отсюда. — Да, наверное. Лука покрепче обхватил парня, давая опереться на себя, и стал спускать себя и Томми по лестнице. Когда они оказались на первом этаже, никто не обратил на них внимания. Музыка так же продолжала рвать танцпол и барабанные перепонки, а люди – напиваться и отрываться на полную катушку. — Ты знаешь, где здесь запасной выход? – спросил Лалльман у повисшего на нём Томми. Тот кивнул и махнул в сторону двери под лестницей. Лука выволок безвольное тело на улицу и стал ждать, когда же на горизонте замаячат дружки Джерри. Но спустя пять минут никто так и не появился, и Лука, заметив улыбку на лице Томеральда, окончательно вышел из себя: — Какого хрена, Томми? Подростка же прорвало на смех, и он, согнувшись пополам, издавал неконтролируемые звуки. Но Луке было не до смеха. Он схватил подростка за горло, прижимая к стене, и зло выплюнул: — Ты думаешь, я шучу? Что это было, Томми? — Лю–бо–вь, – нараспев произнёс Гримо младший. — Какая ещё нахрен любовь? – выкрикнул ему в лицо Лалльман, даже не пытаясь себя сдерживать. — Та, которая заставила тебя в меня втюриться, – и подросток снова зашёлся в истерическом хохоте. — Что ты несёшь? – Лука замер в шоке и неверии. — Так, ты слишком пьян. Идём, я отведу тебя… Но Томеральд вцепился мёртвой хваткой в предплечье Луки и дёрнул его на себя. Парни столкнулись носами и грудными клетками. Губы Лалльмана оказались непозволительно близко от бледно–розовых губ Гримо младшего, и подросток в отчаянии прошептал: — Может этого тебе будет достаточно, и ты, наконец, отцепишься от меня? Лука не успел ответить, потому что Томеральд накрыл его губы поцелуем. Вторник 20.04. Элиотт стоял в коридоре кампуса, прислонившись спиной к стене, и никак не мог успокоить бешено колотящееся сердце. Вчера он сбежал от Тео и бродил по улицам Парижа до тех пор, пока не перестал чувствовать пальцы на руках и ногах от холода. В голове на повторе крутились слова Алекса, в которые Элиотт просто отказывался верить. Нет. Его Лука не такой! А потом стало ещё хуже от осознания того, что он не может называть Луку своим даже в мыслях. Когда Элиотт вернулся в свою комнату, то выпил все таблетки за раз и накрылся одеялом с головой, не раздеваясь. Его окружила темнота и снаружи, и внутри. Наверное, слишком большая доза таблеток вырубила его, потому что он уснул. А когда проснулся, то понял – так больше продолжаться не может! Элиотт решил во что бы то ни стало поговорить с Лукой сегодня. Убедиться, что все эти мерзкие слухи всего лишь слухи. И Лука где–то глубоко в душе остался тем же парнем, в которого Элиотт влюбился с первого взгляда в том злосчастном коридоре лицея. Даже если Лука будет кричать на него, выталкивать за порог своей комнаты, проклинать или даже бить, он всё равно должен убедиться в том, что все события последних дней – череда случайных совпадений. Его мальчик никогда не был жестоким, сбивая костяшки в кровь и получая от этого удовольствие. Лука раньше не лез на рожон и не вступал в бессмысленные споры с преподавателями. Он был упрямым, да, но никогда не самонадеянным, эгоистичным, надменным и напыщенным нарциссом, упивающимся своей правотой. И теперь ко всему этому добавилась связь с несовершеннолетним парнем, которая никак не давала Элиотту покоя. Он не знал, что хуже: то, что Луку подозревают в педофилии, или же тот факт, что Алекс позволяет себе распускать отвратительные слухи о его любимом человеке по всей Сорбонне. Демори даже думать не хотел о том, что это могло быть правдой. Тогда бы ко всему этому прибавилось то, что Лука давно спит с другими парнями. Да ещё и с несовершеннолетними! Неужели он настолько плохо знал Луку? Элиотт устал теряться в догадках. Он очень надеялся, что Алекс просто мстит Луке таким образом. А всё остальное – защитная реакция его мальчика на него же. В итоге Элиотт потерял половину вторника на то, чтобы решиться и собраться с силами на судьбоносный разговор, а потом ещё пару часов на поиски номера нужной комнаты. Тео он звонить не хотел. Друг точно начал бы отговаривать его от этой затеи. А больше спросить было не у кого, и тогда Элиотту пришлось вылавливать студентов в коридорах кампуса в надежде на то, что хоть кто–то знает номер комнаты Луки. И вот Элиотт стоит напротив двери с номером 457. Ему необходимо всего лишь постучать, и все сомнения будут развеяны, тайны раскрыты, а точки над i расставлены. Всего лишь постучать, и будь, что будет. Элиотт уже занёс руку, когда услышал за дверью торопливые шаги. Он сам не понял, как оказался за поворотом, прячась от Луки, который закрыл комнату на ключ и промчался мимо, не замечая никого вокруг. Элиотт проводил взглядом удаляющуюся прямую спину, обтянутую чёрным пальто, и уловил запах дурманящего парфюма. Лука выглядел идеально. И явно куда–то торопился. Наверное, это всё–таки парфюм разогнал последние здравые мысли, потому что Элиотту в голову пришла очень плохая идея – проследить за Лукой и убедиться, что он ушёл куда угодно: в библиотеку, на прогулку, за покупками, но только не на свидание с несовершеннолетним парнем. Коридоры и внутренний дворик кампуса он преодолел, оставаясь незамеченным Лалльманом. Когда Лука сел в такси, Элиотт, как в тех дурацких фильмах про шпионов, тоже запрыгнул в рядом стоящую машину с шашкой, и попросил ехать следом. Элиотт ни на миг не отводил глаз от впереди идущей машины, боясь больше жизни потерять её из виду. По его просьбе, водитель оставил его на противоположной от клуба улице, возле которого Лука вышел из такси. Пока Демори расплачивался с водителем, Лалльман уже юркнул внутрь. Неоновая вывеска «La Dose» вызывала рябь в глазах и не обещала Элиотту ничего хорошего этим вечером. Очередь отняла бы у него драгоценное время, поэтому он нашел взглядом группу молодых людей, которые на первый взгляд были завсегдатаями этого заведения. Они–то ему и подсказали, где искать запасной выход из клуба, который Демори использовал как вход. Внутри было шумно и дымно. А ещё не протолкнуться. Элиотт покрылся потом и почувствовал лёгкую дурноту, пока пробирался к барной стойке. Дав бармену понять, что не собирается ничего заказывать, он стал искать глазами Луку в беснующейся толпе. Осмотрев в помещении каждый уголок за исключением туалетов, Элиотт всё же решил попросить бармена о помощи, но того не оказалось поблизости. Когда к нему подошла девушка в футболке с эмблемой заведения, Демори понял, что опоздал. Произошла пересмена, и новый бармен навряд ли чем–то ему поможет, но он всё же подозвал девушку к себе и спросил: — Здесь есть ещё какие–нибудь помещения. Девушка кивнула и ответила: — Да, на втором этаже есть комнаты для свиданий. Элиотт почувствовал, как пол уходит у него из–под ног. Неужели Лука там? Несмотря на дрожь в коленях и тошноту, Элиотт довольно быстро добрался до лестницы и буквально взлетел по ней на второй этаж. Коридор, был достаточно длинным, но поиски упростились тем, что почти все комнаты были открыты и пустовали. Всего лишь три из них были заняты неистово совокупляющимися парочками, среди которых Луки не было. Облегчение, которое испытал Элиотт, нельзя было ни с чем сравнить. Он медленно спустился на первый этаж и снова осмотрел танцпол. Луки нигде не было. Новые мысли, ещё мрачнее предыдущих, зародились в голове у, итак, измученного парня. Что, если Лука заехал в это богами забытое место за нужным ему человеком? И уже находится с ним в такси на полпути к месту, где они проведут вместе ночь? Дурнота вернулась с новой силой. Дым дешёвых сигарет раздражал нос, а шум громкой музыки нервировал барабанные перепонки, вызывая пульсирующую головную боль. Элиотт выругался и двинулся к выходу. Луку он потерял сегодня. А когда открыл дверь, то потерял и сердце. В нескольких шагах от него стоял Лука и целовался с другим парнем.