Он всегда вернётся к тебе

Рекомендуется к прослушиванию: Manuel Riva & Eneli — Mhm Mhm

Пятница 21.32. Элиотту не хватило сил покинуть кухню. Когда он понял, что его пальцы заледенели от холодной бутылки с пивом, которую он держал слишком долго, то даже не попытался их отогреть. Лишь отставил ненужный предмет в сторону и чуть не промахнулся мимо стула, пытаясь осмыслить всё, что произошло на кухне несколькими минутами ранее. Пресвятые небеса, он был абсолютно не готов к этой встрече, но она состоялась. Он увидел Луку. Лука увидел его. И ничего. Ничего не случилось. Небо не рухнуло ему на голову, а земля не разверзлась под ним. Но почему тогда Демори чувствовал, будто всё это произошло одновременно, и теперь он застыл в подвешенном состоянии? Бессилие и невозможность хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию опустошили парня. Элиотт никак не мог отделаться от ощущения, что его жестоко обманули. От встречи с Лалльманом так и веяло наигранностью, фарсом и нереальностью происходящего. Когда Тео вошёл на кухню, не пытаясь скрыть свою злость и раздражение, которые проявлялись в громких звуках падающих предметов, попадавшихся ему на пути, Демори даже не пошевелился, пребывая в полной прострации. Единственный логичный вопрос прозвучал слишком резким и возмущённым голосом: — Что, чёрт подери, тут произошло? Ришар уставился на друга полным недоумения взглядом, но, увидев, в каком тот состоянии, убавил резкость и спросил обеспокоенно: — Элиотт, ты в порядке? В порядке ли он? Можно ли было назвать порядком тот хаос из мыслей в его голове, что летали неугомонным роем и вызывали тупую боль? Демори поднял уставшие и потухшие глаза на Тео. Он ощутил слабость вселенских масштабов, которая не позволила ему даже кивнуть в ответ. Ему не хотелось переживать заново ту бурю, эпицентром которой он стал. Единственное, о чём Элиотт мечтал, это зарыться носом в подушку, спрятать своё разбитое сердце под одеялом и отключить сознание, чтобы картинки из суровой реальности перестали мелькать под закрытыми веками и кромсать его душу на кровавые лоскуты. Он подумал, что Тео был ниспослан ему кем–то свыше, когда услышал сдержанное бурчание: — Сегодня ночуешь у меня. И это не обсуждается. Я разгоню всех по домам, а ты иди наверх и постарайся не убиться по дороге. Мысль о том, что было бы просто здорово навернуться с лестницы и прекратить эти бесконечные мучения, стала последней в голове Демори за этот безумный вечер. Суббота 12.07. Было очень странным не помнить, когда в последний раз его встречало приятное пробуждение. Жизнь без Луки очень многое забрала у Элиотта, в том числе и причину подниматься с постели по утрам. Лёжа в кровати и прислушиваясь к бурным разборкам на первом этаже, которые устроили родители Теодора, вернувшись домой намного раньше, чем изначально планировали, Демори старался не думать о вчерашнем, но его попытки были равносильны тому, чтобы поехать на Марсово поле и решить сдвинуть с места Эйфелеву башню хотя бы на миллиметр. Возмущённые голоса внезапно утихли, и парень замер в ожидании. Злой, как сам дьявол, взъерошенный и невыспавшийся Тео влетел в его комнату без стука. Он остановился у кровати, в которой ночевал Элиотт, и приказным тоном сказал: — Подвинься! Разместившись рядом с другом на узкой постели, не предназначенной для двоих, и полностью проигнорировав кричащие об этом взгляды с его стороны, Ришара прорвало: — Представляешь, я наказан! Демори физически ощутил негодование, переполнявшее его друга. — Подумаешь, разбитая ваза и небольшой бардак в доме! Я же сказал, что проведу уборку и склею эту чёртову вазу своими руками! В ответ на это Элиотт горько улыбнулся. Он не был уверен в том, что сможет «склеить» осколки своей души этим утром. — Месяц без вечеринок! МЕСЯЦ! Да я со скуки просто сдохну! — Они знают, что я здесь? — охрипшим ото сна голосом спросил он. — Да. Иначе от криков сотрясался бы весь дом. Ты что, не заметил, насколько они были сдержанны и милосердны? — зло поинтересовался Тео. —Тоже мне наказание! Как будто можно переплюнуть то, что красавчик–гей ушёл с моей же вечеринки под руку не с кем-то там, а с Аннабэль! Да я наказан самой жизнью! Ришар не сразу заметил, как отреагировал на его слова Демори, пребывая в возмущённом состоянии. А когда повернул голову в сторону друга, чтобы найти в его глазах поддержку и сочувствие, то увидел неестественно побледневшее лицо и тут же закатил глаза, извиняясь: — Блин, прости. Что за утро–то такое? — Одно из самых паршивых, видимо, — услышал он полный иронии и сарказма ответ. Полежав ещё немного и посверлив гневным взглядом ни в чём не повинный потолок, парень снова взглянул на Элиотта и с нескрываемым любопытством спросил: — Ты знаешь, как он оказался на вечеринке? Демори ответил ему немым отрицанием. — Но вы же разговаривали! — возмутился Тео. — Поверь, я задал ему тот же вопрос, но он мне не ответил! — разозлился Элиотт. Его задело то, что из–за Аннабэль Тео совсем потерял голову и неадекватно оценил всю ситуацию. — Тогда чем вы занимались всё то время, пока Алекс ломился в дверь? — Лука просто стоял и сверлил меня убийственным взглядом, а я… Демори резко замолчал, когда понял, что, возможно, задал не тот вопрос человеку, от которого сбежал два года назад, в первую очередь. Не удивительно, что Лука повёл себя агрессивно по отношению к нему, а потом и к Алексу. — Как всегда облажался, — выдохнул он. Парни провели в тишине ещё несколько минут, а потом Тео не выдержал и задал давно мучивший его вопрос: — Ты точно уверен, что он гей? — Я больше ни в чём не уверен, Тео! Я не знаком с человеком, с которым столкнулся вчера на кухне. Это не Лука! То есть он, конечно. Но не такой, каким я его знаю. Знал раньше, — от последней поправки даже у Ришара пробежались мурашки по коже. Голос Элиотта дрогнул, а его друг, заметив это, притих. — Я не узнаю его! Мой Лука всегда был добрым! От его улыбки становилось светло и тепло даже в самый холодный и пасмурный день, как будто солнце выглянуло, чтобы согреть тебя в своих лучах. А ещё он очень милый и чуткий. Его мягкую и нежную кожу всегда украшал румянец, когда он смущался или злился. Лука всегда проявлял заботу к окружающим его друзьям, поэтому вокруг него всегда кто-то крутился. Я с трудом заставал его в одиночестве, когда мне это было нужно. Теодор увидел, как блуждающая улыбка покинула уголки губ Демори. Он стал предельно серьезным, когда произнёс: — Лука был невероятен в своей любви ко мне. Я чувствовал её каждой клеточкой своего тела. Он прощал мне все оплошности и оставался рядом, когда мне было особенно плохо во время эпизодов. Лука не отвернулся от меня даже тогда, когда узнал про биполярное расстройство. Его как магнитом притянуло ко мне, побуждая окружить вниманием, теплом и заботой, которых мне так не хватало. Ты бы сразу понял, что он самый замечательный человек на свете, если бы я вас познакомил два года назад. Но этот парень с дерзкими замашками, равнодушным взглядом и жестоким поведением не мой Лука. Кто–то чужой. И я не понимаю, почему он стал таким! — А я думаю, понимаешь, — вырвалось быстрее, чем Ришар подумал. Он не хотел произносить эти слова вслух, но сделал это, окончательно испортив и без того паршивое утро. Глупо было ожидать, что его лучший друг спокойно воспримет сказанное им. — Я лучше пойду, — Элиотт почти поднялся с кровати, когда Тео схватил его за руку. — Эл, прости, я … — но резко замолчал, увидев, что парень слишком резко выдернул руку из его хватки. Демори принялся яростно натягивать на себя одежду, выливая на Теодора все те эмоции, что накопились где–то там, глубоко внутри. — Не извиняйся, ты прав! Это я во всём виноват! Вот только моей вины нет в том, что он ушёл с вечеринки не со мной, а с Аннабэль! — При чём тут это? — опешил Теодор. — А при том, что тебя волнует только она! — Элиотт натянул футболку через голову и стал искать глазами затерявшийся смартфон. — Ты прекрасно знаешь, что это не так! — возразил Ришар. Демори чертовски злился на Луку, на Тео, на себя, в конце концов. Он увидел нужный ему гаджет в руках друга, который нашёл его раньше где–то в недрах одеяла, и отказался отдавать, когда парень потянулся забрать его. — Чего ты ждёшь от меня, Элиотт? Ты — мой лучший друг. Я в любой ситуации поддержу тебя, кроме той, где ты занимаешься самообманом! Давай, скажи мне, что удалил то сообщение? — А вот это здесь точно не при чём! — Демори зло посмотрел на друга. — Тогда это сделаю я! — увидев, что Тео полез в смартфон, парень бросился к нему с попыткой выхватить его из рук. — Не смей этого делать! — он был в ярости. Ришар тут же вскочил на ноги и завёл руку с гаджетом за спину, защищаясь от захвата. — Посмотри на себя! Охраняешь это сообщение, как дракон принцессу. Почему ты злишься на меня? Я тебе не враг! — Отдай телефон, Теодор, — процедил сквозь зубы Элиотт. — Не отдам, пока не успокоишься и не смиришься с тем, что Лука больше не тот парень, которого ты знал и любил. Пора отпустить его! — Отдай сейчас же! — Тео был поражён тем, сколько гнева и злости было в голосе его лучшего друга. — О чём вы говорили вчера? Что он сказал тебе такого, что заставляет тебя сегодня быть полной задницей? Элиотт впервые за два года знакомства с Ришаром осознал, что готов ему врезать, если тот не прекратит эту бессмысленную борьбу за собственную правоту. — Не твоё дело. Верни мне телефон! — очередная попытка не увенчалась успехом. — Заладил, как попугай. Придумай, что–нибудь новое! — его друг явно не собирался сдаваться просто так. — Тогда оставь его себе, — озлобленно бросил Демори, подошёл к двери и почти повернул ручку, чтобы покинуть комнату, когда услышал: — Что, не хватило смелости сказать, что ты до сих пор спишь и видишь его во снах? Это было больно. — Ты прекрасно знаешь, почему я не сделал этого, — почти прошипел он. Напряжённые плечи и сжатые в кулаки пальцы отчётливо дали понять Тео, что он перешёл черту, но парень не видел другого способа, который помог бы ему достучаться до друга. — Почему ты не заставил его выслушать тебя? Почему не сказал Луке обо всём, что чувствуешь? Я пытаюсь понять, Элиотт! Парень отпустил ручку двери и повернулся к Ришару лицом, искажённым болью и сожалениями. — Потому что ты не видел его глаза Тео, а я да. Ты хоть представляешь, что бы произошло, если бы вчера я рассказал Луке правду? Как ты думаешь он бы отреагировал на признание о причинах моего исчезновения после того проклятого вечера два года назад? Думаешь, он бы простил меня за то, что я оказался в чужой постели? — Ты не виноват, — твёрдо заявил Теодор. — Нет, виноват! — Демори не заметил, как перешёл крик. — И, если бы мы вчера поговорили, я бы навсегда потерял его! Тео возненавидел себя за то, что сказал в следующие секунды: — Элиотт, очнись, ты уже потерял его! Услышав это, Демори вздрогнул так, будто его стеганули кнутом. — Ты же сам видел, КАК он изменился! Да он больше похож на робота, чем на человека. Луке больше нет дела до тебя и твоего неподъёмного чувства вины. Останови саморазрушение, пока не поздно. Избавься от сообщения, ложных надежд и невзаимной любви. Живи дальше и отпусти его! Элиотт почувствовал себя преданным. — Не удивительно, что ты так легко смог отпустить Аннабэль вчера. — Эл, услышь меня, пожалуйста! — Да пошёл ты, Тео. Громкий звук захлопнувшейся двери поставил жирную точку в их ссоре. Понедельник 06.15. Демори поморщился от незнакомого звука, разбудившего его утром. Отключив механический будильник, который ему пришлось приобрести вчера в первом попавшемся магазине чтобы не проспать лекции, парень откинулся на подушки, прикрывая глаза ладонью. Вспоминать о том, что собственный смартфон с привычным ему звуком будильника остался у Ришара, было неприятно несмотря на то, что он ещё вчера перестал злиться на друга. На душе остался горький осадок после его слов. Элиотт прокручивал в голове их ссору раз за разом, осознавая, что Тео по большей части прав во всём. Их история с Лукой закончена! Но почему же было так больно от одной только мысли об этом? Как теперь ему жить с ней дальше? Он будет видеть Лалльмана на совместных занятиях целый семестр, возможно даже не один год подряд, и что потом? Их пути вот так просто разойдутся? Выдержит ли он безразличный и абсолютно пустой взгляд Луки? Сможет отпустить, когда каждую неделю будет находить в его поведении отражение своего поступка? Наступит ли тот день, когда ему станет безразличен Лука и всё, что с ним связано? Элиотт знал ответ. Никогда. Мысли плавно вернулись к Тео. Если Лалльмана он встретит на совместных занятиях по истории искусств в эту среду, и у него ещё было в запасе немного времени, чтобы морально подготовиться ко встрече со своим персональным наваждением, то с другом они должны были увидеться уже сегодня. Желание извиниться перед Теодором за своё поведение прочно засело в голове. Да, его лучший друг порой был жесток в выражениях и мог ранить Демори как никто другой. Но он прекрасно понимал, почему Ришар позволял себе иногда вести себя с ним таким образом. Воспоминания — удивительная способность. Пока человек помнит — он жив. И Элиотт оставался таковым до сих пор только благодаря Теодору. Он плохо помнил, что с ним происходило в течение недели после того, как он собрал свои вещи и сбежал из дома два года назад. Кажется, Демори пребывал в состоянии постоянного алкогольного опьянения, пытаясь убежать от суровой и жестокой по отношению к нему реальности. В те дни его уже не заботило биполярное расстройство или депрессивная фаза, в которой он пребывал целую неделю. Недуг накрыл его белым саваном уже тогда, когда он на себе испытал холод чужой постели тем проклятым утром. Но день, когда он познакомился с Тео, запомнился на всю жизнь. Точнее вечер. Элиотт, находясь в полной дезориентации, забрёл в какой–то душный и переполненный веселящимися до упаду людьми клуб, где заказал себе новую порцию алкоголя и принялся топить себя в нём. Деньги на выпивку закончились ещё вчера, но ему повезло, и его просто вышвырнули из очередной забегаловки, так и не вызвав полицию. Его «удача» тем вечером снова могла помахать ему ручкой и повернуться спиной, однако возможность заплатить за выпивку — последнее, что заботило тогда Демори, надирающегося до беспамятства в незнакомом клубе. После десятой стопки, обволакивающей пищевод мерзким жжением и превращающей напиток в горький комок, Элиотт начал выводить на салфетке знакомые до боли рисунки, думая о Луке. Он не смог бы вспомнить и под дулом пистолета, откуда тогда у него в руках появилась ручка, но он рисовал, рисовал и рисовал до тех пор, пока все салфетки перед ним не оказались исписанными изображениями ежа и енота. Когда парень, наконец, понял, что рисовать ему больше не на чем, начал требовать у бармена новые салфетки, но нарвался на грубость, хамоватую просьбу расплатиться и приказ проваливать на все четыре стороны, потому что «здесь ему была не художественная школа, а клуб». Он почти перелез через барную стойку, чтобы начистить морду дерзкому бармену, когда кто–то, схватив его за руки, оттащил обратно. Что произошло потом Демори помнил плохо, потому что от резкого рывка назад его сильно затошнило. Пол под ним заходил ходуном, а люди в клубе и окружавшие его предметы начали двоиться, поэтому парень никак не мог сфокусироваться на лице человека, который ему помешал вершить самосуд. Элиотт даже не запомнил, успел ли он оказаться в уборной или же на улице, когда опустошил свой желудок. Зато после этого наступила блаженная темнота. Его пробуждение было далеко не самым радужным. Голова раскалывалась так сильно, что парень мысленно приготовился расстаться со своей никчёмной жизнью. Не было сил даже на то, чтобы открыть глаза и понять, где он, не говоря уже о самостоятельном подъёме с кровати. В том, что Демори лежал на чём–то мягком, никаких сомнений не было. Вот только парень больше не тешил себя сказочными надеждами о том, что это его кровать. Последнее, что он запомнил в миг перед тем, как снова провалиться в спасительное забвение, это тёплые, сильные руки и приятный мужской голос: — Выпей, станет легче. Голова больше не разрывалась на части, когда он проснулся во второй раз. Кристально чистый разум заставил его подскочить на кровати и оглядеться. Комната, в которой Элиотт находился, была очень уютной и довольно стильно обставленной. Лучи солнца наполняли её теплом и светом, создавая иллюзию нормальности происходящего. Но парень смог спокойно выдохнуть только тогда, когда понял, что не совсем раздет: нижнее бельё и футболка со вчерашнего вечера остались на нём. Он подхватил джинсы, лежащие на стуле по соседству с кроватью, надел их и спустился вниз в поисках хозяина дома, в котором очутился по собственной вине. Вот только Демори не ожидал, что, завернув за угол, встретится не только с хозяином ночного пристанища, но и его родителями. Он поклялся себе завязать с алкоголем, когда три пары глаз в полной растерянности уставились на него. Такого с ним ещё никогда не было. Элиотт готов был провалиться сквозь начищенный до блеска паркет от стыда. Но парень, который позже представился Теодором, улыбнулся солнечной улыбкой, подскочил к нему и, схватив за руку, усадил за стол. Когда Демори получил свою порцию омлета и чашку с кофе, тут же уткнулся в неё, стараясь полностью раствориться в чёрной жидкости и не поднимать бесстыжих глаз. Зато Тео было не заткнуть. Он, не переставая, вещал о своих друзьях, пересказал сюжет фильма, который посмотрел совсем недавно, поделился своими предположениями касательно погоды и даже политики. Элиотт ловил глазами своё отражение в чашке и испытывал безмерную благодарность по отношению к шебутному и явно неугомонному парню, который, кажется, пытался защитить его от бесконечного количества вопросов, отразившегося в недоумевающих глазах его родителей. Но чудеса всё–таки случаются, и спустя пять минут родители Тео покинули кухню, отправившись на работу и оставив парней одних в доме. Как только парадная дверь захлопнулась, его чрезмерно гостеприимный друг шумно выдохнул и произнёс: — Фуф, пронесло! Чувак, в последний раз я так много говорил, только когда пытался затащить в постель свою бывшую подружку! И Элиотта прорвало. Кажется, он давно так не смеялся: до коликов под рёбрами, нехватки воздуха в лёгких и слёз, льющихся ручьями из глаз. Наверное, через этот смех тогда вышла вся боль, сковавшая его стальным обручем за все те дни одиночества, что он провёл без Луки. Когда парни отсмеялись, хозяин дома протянул ладонь и представился: — Я — Тео. После этих двух слов, озвученных жизнерадостным и весёлым голосом, в жизни Демори многое изменилось. Теодор оказался не просто замечательным парнем и другом, но и его персональным ангелом–хранителем. Позже он признался ему, что в клубе обратил внимание на Элиотта только благодаря его милым рисункам. И, так как Тео очень долго сомневался, воплощать ли в жизнь давнюю мечту стать знаменитым на весь Париж дизайнером или же пойти по стопам родителей и продолжить семейный бизнес в стоматологии, то посчитал их встречу знаковой. — Сама судьба пнула меня под зад в тот вечер, — признался он будущему другу в тот же день. Демори был категорически с ним не согласен. Он часто спорил с Тео о том, что тот зря принимал случайные совпадения так близко к сердцу, ведь они могли встретиться немного позже. Например, в тот момент, когда качок–бармен выбивал бы зубы невменяемому Элиотту. И что тогда? Теодор пошёл бы учиться на стоматолога? Парень потом не раз акцентировал внимание своего лучшего друга на случайность их встречи и просил не быть таким наивным. Только вот он никогда бы не признался Ришару в том, что ни на секунду не считал их встречу случайным совпадением. Позже Демори узнал, что Тео привёз его на такси к себе домой в бессознательном состоянии и еле как уложил в кровать незаметно от родителей. А потом он выпал из реальности на целых три дня из–за эпизода, и потому парень очень сильно переживал по поводу его состояния. Мадам и мсье Ришар, будучи такими же замечательными людьми, как и их сын, не стали вышвыривать незнакомца на улицу, а окружили его заботой и комфортом, которые, к своему превеликому сожалению, Элиотт не испытал на себе, потому что пребывал в полном беспамятстве. Теодор узнал о биполярном расстройстве со слов родителей, и Демори впервые за долгое время было не стыдно рассказывать кому–то о своём недуге. С Ришаром было легко во всех отношениях. Он молча выслушал все излияния о страхах и переживаниях касательно маниакальных и депрессивных эпизодов, стал хранителем его печальной истории с Лукой и сомнений по поводу будущего. Именно Тео заставил Элиотта взяться за ум и пройти полный курс лечения. Парень очень долго сомневался, стоит ли вообще бороться с БАР, но решился после того, как услышал горькую правду из уст друга: — Ты рано сдался, Элиотт! И болезнь погубила твои отношения тем, что загнала в койку к совершенно незнакомому парню. Но если Лука для тебя хоть что–то значил, ты просто обязан сражаться! Ради него и памяти о том прекрасном, что между вами было. Тогда состоялась их первая крупная ссора. Демори почти сорвался в огненную пучину снова, а на утро нашёл себя рыдающим и полностью разбитым в дружеских и крепких объятиях Тео, поклявшись попробовать. Это был очень длинный год, пропитанный каждодневными сражениями с самим собой, регулярными посещениями врача и приёмами ненавистных препаратов. Господи, как же ему не хватало Луки в моменты, когда депрессивная фаза превращала его в жалкое подобие человека! И лишь присутствие Теодора помогало ему выживать, по–другому это нельзя было назвать. Прошло очень много времени, прежде чем Элиотт снова почувствовал себя по-настоящему живым. Всё это время его верный друг был рядом. Он помогал Демори во всём: почти силой заставил подготовиться к вступительным экзаменам в Сорбонну, тщательно следил за его курсом лечения, уговорил на звонок родителям, чтобы те были спокойны касательно его состояния и знали, что их сын жив и здоров. Элиотт не нашёл в себе силы, чтобы поговорить с ними о Луке. Лишь попросил никогда больше не упоминать его имени в разговорах, если они хотят получать от него звонки на регулярной основе. И Тео никогда не осуждал его за это. Лишь иногда напоминал о лишнем сообщении в смартфоне и предлагал жить дальше. Новой жизнью, которую Демори, по его мнению, выстрадал и заслужил. Как самый настоящий друг, Теодор всегда был рядом с Элиоттом в нужные моменты, спасал от одиночества и прощал многое, но только не самообман. Однажды Ришар сказал ему, что их дружба рано или поздно прекратится, если Демори не перестанет строить воздушные замки из иллюзий и заблуждений, потому что с этой гиблой дорожки увести его не получится даже такому замечательному человеку, как он. И этот момент, по всей видимости, настал. Элиотт в очередной раз потерял дорогого ему человека. Он решил больше не бередить драгоценные воспоминания и хотя бы попытаться встать с кровати, чтобы пойти на лекции и убедиться в том, что ещё одни значимые отношения в его жизни закончились. Наскоро приняв душ и надев первое, что попало под руку, парень машинально принялся искать смартфон в небольшой комнате, а когда осознал глупость своей затеи, сильно разозлился на себя же и выскочил за дверь, где и столкнулся с сидящем на полу Теодором, подпиравшим спиной противоположную стену.  — Хреново выглядишь, — хмыкнул парень, поджав губы. Элиотт почувствовал, что не камень, а гигантский булыжник скатился с его грешной души. Только сейчас он понял, насколько оказался измотанным мрачными мыслями. — Как и ты, — слабая улыбка тронула губы Демори. Он протянул Теодору руку, помогая встать на ноги. — Тео, я… — но друг заставил его замолчать одним лишь жестом. — Бессовестный и бездушный засранец, каких только свет не видывал. Да, знаю. Взгляд Элиотта преисполнился теплом и благодарностью. — Тогда зачем ты здесь? — Вернуть тебе смартфон. Он меня достал! Модельные агентства просто разрывали его на части всё воскресенье. Хватит ржать, Демори. Я серьезно. Как ты выживаешь с такой–то внешностью? Парень не выдержал и заключил в крепкие объятия человека, без которого слабо представлял свою дальнейшую жизнь. — Да–да. Я тоже скучал. Тео похлопал его по спине и захотел отстраниться, но Элиотт не позволил ему этого сделать, лишь крепче прижав к себе. — Ну всё, отпусти. Да отпусти же! Вот прилипала. Нас и так уже считают геями! Демори отлип от друга, сверкая солнечной улыбкой. Ришар улыбнулся ему в ответ, а потом принял серьёзный вид и сказал: — Это ты меня прости. Я ведь знаю, как Лука дорог тебе. И потому не должен был говорить всё то, что наговорил в субботу. Элиотт хотел ответить, что всё в порядке и он не в обиде, но Тео опередил его, протянув смартфон. — И ещё, я не удалял сообщение. Руки ходили ходуном, когда он забирал гаджет у друга. — Идём, пора разобраться во всём этом! — слишком бодрым голосом заявил Теодор, направившись в сторону выхода. — Что ты имеешь ввиду? — поинтересовался Демори, догоняя его. — Пора выяснить, что заставило нашего чудо–мальчика превратиться в ходячее недоразумение. И я, так уж и быть, помогу тебе в этом. — Тео, я не думаю, что это верное решение, — сомнения всё же взяли верх над дрогнувшим сердцем. Это было видно по лицу Элиотта. Ришар остановился и внимательно посмотрел на друга: — Я знаю тебя лучше самого себя. Ты ведь не успокоишься, пока не раскроешь секрет Луки Лалльмана. И лучше я буду рядом, чтобы ты в одиночку наделаешь кучу глупых ошибок, о которых потом будешь жалеть до конца своих дней. — А как же насчёт самообмана? Демори посмотрел на парня глазами, полными надежды и какого–то детского предвкушения. Тео подмигнул ему и продолжил свой путь. А через пару секунд выдал, так и не обернувшись: — А кто сказал, что самообман — это всегда плохо? Иногда это единственное, что помогает нам выжить в этом сумасшедшем мире.