Рекомендуется к прослушиванию: Thousand Foot Krutch — Be Somebody
Понедельник 07:57. Элиотт бежал изо всех сил. Он не любил опаздывать, но почему-то всегда только это и делал. Его второй год обучения в Сорбонне только начался, и опоздания на первые лекции были непозволительной роскошью. Несколько лет назад знаменитый и довольно старинный университет открыл около десяти новых специализаций, среди которых был и графический дизайн. Конечно же, Демори не знал об этом. К такому серьёзному шагу в жизни его подтолкнул Теодор после того, как чисто случайно увидел его рисунки. Собственно, благодаря им они и познакомились. Элиотт не испытывал превеликой благодарности к своему другу за то, что ему всё-таки удалось уговорить себя на поступление в университет два года назад и обучение графическому дизайну. Скорее раздражение по поводу того, что ему снова приходится куда-то торопиться в такую рань. Демори пробежал десятый по счёту поворот в стенах лабиринтоподобного заведения, в которых точно бы заблудился, не будь он второкурсником, и уже представил себе ехидную ухмылку на лице Тео и строгое выражение лица мадам Бонье, с которыми они его вскорости встретят. Каким-то чудом парню удалось вовремя протиснуть ладонь в закрывавшуюся прямо перед его носом дверь. — Мсье Демори, — услышал он недовольный голос преподавателя. — Рада, что нашли время для лекции в столь ранний час. — Здравствуйте, мадам Бонье! Извините, я немного… Суровая, плотного телосложения женщина с тёмными глазами-бусинками остановила его речь поднятым вверх указательным пальцем. Именно этот её жест в немного неучтивой форме — единственное, что Элиотту в ней не нравилось — всегда заставлял собеседника замолкнуть на середине предложения. — У нас нет на ваши объяснения времени, мсье Демори. Займите свободное место, мы начинаем. Элиотт наконец смог выдохнуть спокойно, пытаясь привести дыхание в норму и успокаивая бешено колотящееся сердце после одного из самых своих быстрых забегов. Он обвел глазами аудиторию и, убедившись, что Тео как обычно придержал для него место рядом с собой, двинулся по направлению к другу, приветственно кивая головой. Как он и ожидал, на лице Теодора расцвела ехидная ухмылка. — Опаздываем, Демори. — Захлопнись, — беззлобно пробурчало в ответ. — Ууу, кое-кто с утра не в духе? И что успело испортить тебе настроение? Теодор порой был очень приставучим. Но докучливость лучшего друга не так напрягала Элиотта, как его необычайная проницательность. — Или это был кто-то, — произнес Тео, не дождавшись ответа. — Мсье Ришар и мсье Демори, если вам настолько неинтересна лекция, то я предлагаю вам уединиться в коридоре и закончить все свои обсуждения там. По аудитории прошлись смешки и колкие шуточки со стороны однокурсников. Парни втянули головы в плечи, извинились перед мадам Бонье и уткнулись в раздаточный материал, делая вид, что очень заинтересованы им. Теодор недовольно прошептал: — Эта женщина явно делает из нас каких-то педиков. Элиотт укоризненно посмотрел на друга, но ничего не ответил. — Нет, ну, а что? Ладно, это ты у нас ненормальный, но я-то по девочкам, — недовольно прошипел Тео. — Ну спасибо, знаешь ли, — не удержался Демори. Словив на себе ещё один осуждающий взгляд преподавателя, парни, наконец успокоились, однако ненадолго. Спустя пятнадцать минут лекции Тео толкнул локтем Элиотта и кивнул головой по направлению к лежащему на столе смартфону, намекая на то, чтобы тот взял его и заглянул в мессенджер. Демори, недолго раздумывая, так и поступил, о чем сразу же пожалел. На экране высветилось: «Снова эти сны, да?» Чёрт бы побрал Тео с его дьявольской проницательностью. Неужели всё было так очевидно? Элиотт набрал в ответ лишь две буквы: «Да» Долгое время экран смартфона оставался тёмным, хотя Демори был уверен на все сто процентов, что друг сейчас обдумывает его короткий ответ. Мягкий свет окутал гаджет, оповещая о новом сообщении: «С этим надо что-то делать» Но Элиотт и сам знал об этом. Так больше продолжаться не могло. Он должен был отпустить. В этот раз ответ был на две буквы длиннее: «Знаю» Однако он не удержался и через минуту отправил другу новое сообщение: «Я снова пол-утра пытался удалить сообщение, но так и не смог, поэтому опоздал» Элиотту не нужно было видеть лицо Тео, чтобы знать, что на нём появилось сожаление. Он уже догадался о том, что увидит в следующем сообщении: «Давай это сделаю я» Демори закусил нижнюю губу, раздумывая. «Элиотт, в этом нет твоей вины. Тебе будет намного проще, когда это сообщение перестанет существовать в недрах памяти твоего смартфона, вот увидишь» «… в этом нет твоей вины». Но почему же тогда так больно? Демори снова замер, тщательно обдумывая предложение друга. «Тебе нужно двигаться дальше» Почему-то именно эти слова прошлись по его душе хлыстом. Интересно, а ОН смог двигаться дальше? Элиотт быстро набрал ответ: «Спасибо, но нет. Я сам удалю его» Невольно парень поморщился, прочитав новое сообщение: «Ну, конечно. Ты только и делаешь, что говоришь об этом» «Тео, ты не понимаешь! Я должен сделать это САМ» Демори замер, прикидывая, не был ли он слишком груб по отношению к человеку, который на протяжении двух лет всегда был рядом и поддерживал в самые трудные минуты его никчемной жизни? Парень бросил быстрый взгляд на друга, убеждаясь, что тот не так расстроен столь резким ответом, как ожидалось, и набрал новое сообщение: «Прости… Ты же знаешь, это слишком болезненная тема для меня» Тео отреагировал почти мгновенно: «Тогда давай сменим её. Ты же придёшь на мою вечеринку?» Элиотт невольно улыбнулся — его друг всё ещё оставался старшекурсником Сорбонны со своими персональными увлечениями и интересами. «А ты уверен, что не облажаешься, как в прошлый раз?» Это была вторая по счёту вечеринка, которую закатывал Тео с начала учебного года. Парень с первого дня был по уши влюблен в довольно симпатичную однокурсницу, которая носила не менее красивое имя Аннабэль. Шёл второй год обучения в Сорбонне, а девушка оставалась равнодушной к главному красавчику и заводиле их потока. И тому ничего не оставалось, как закатывать шумные вечеринки и уговаривать всех её подружек, чтобы девушка наконец посетила одну из них. Прошлую она, как и все предыдущие, конечно же, пропустила. Но Тео не отчаивался: «Ты за кого меня принимаешь? Я всё спланировал!» Элиотт подумал о том, что ему бы такой энтузиазм. Парень порой до глубины души поражался оптимизму своего лучшего друга. «Кларис пообещала, что они придут вместе!» Кларис, лучшая подруга Аннабэль, на первом курсе была яро одержима идеей влюбить в себя Элиотта. Девушка несчётное количество раз пыталась соблазнить Демори на приватный ужин со всеми вытекающими, пока Тео не упростил ситуацию и не объявил всем на их потоке, что его друг играет за другую команду, при этом акцентировав внимание настырной девицы на том, что не каждого гея можно «исправить». «Она призналась, что у Анны очень строгий отец, который не разрешает ей посещать вечеринки, и Кларис планирует соврать её отцу, пообещав, что весь вечер они проведут за занятиями в её квартире. Ну, как тебе?» Элиотт почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он схватил рюкзак, бросил другу короткое: «Извини, и поспешил покинуть аудиторию. Конечно же, он заметил испуг, отразившийся на лице Тео, но сейчас это было не важно. Куда важнее было сделать хотя бы один вдох и усмирить так некстати начавшийся приступ панической атаки. Только оказавшись во внутреннем дворике университета, Демори замедлил шаг и облокотился руками на одну из колонн, пытаясь всеми силами не дать вырваться наружу тем воспоминаниям, которые были похоронены глубоко внутри себя. Вспоминать не хотелось, вот только образы уже накрывали его с силой цунами. Кажется, он не справился, потому что перед глазами замелькали страшные картинки из прошлого. Он, как и сегодня, безбожно опаздывал. Анетт устраивала очередной ужин в честь выздоровления Луки. Наверное, десятый по счёту, и он, конечно же, был приглашен. Элиотт забежал по дороге в цветочный магазин и купил для Анетт очень красивый букет из нежно-розовых и жёлтых нарциссов, поэтому и задержался так надолго. И вот, заветная дверь перед глазами. Мыслей, чтобы постучать в неё не возникло, так как в прошлый раз он уже выслушал целую тираду в свой адрес о том, что члены семьи не стучатся, прежде чем войти в дом. Тогда эти слова вызвали в нём волну тепла и благодарности, но сейчас они буквально разрезали его изнутри. Элиотт бесшумно открыл дверь, снял обувь и двинулся в сторону кухни, но тут же замер на месте, услышав доносившиеся оттуда крики. Сомнений не было, на кухне ругались Анетт и Лука. — Лука, дорогой, послушай, это ради твоего же блага! Демори не знал тогда, что лучшее, что он мог сделать в то утро, это опоздать ещё на пять минут. — Мама, прекрати так говорить, пожалуйста. Кажется, Лука плакал. Это заставило Элиотта вздрогнуть. Почему его мальчик плакал? Что такого могло случиться? Он всем своим естеством потянулся навстречу Луке, чтобы обнять любимого и защитить от всех бед этого мира, но следующие слова буквально пригвоздили его к месту. — Лука, ты не понимаешь! Он рано или поздно исчезнет, так же, как и твой отец. И тогда ты останешься совсем один, с разбитым сердцем и разодранной в клочья душой. Элиотт болен, Лука! Неужели ты не видишь? Шокированный услышанным парень ничего не видел, кроме пелены слез, навернувшейся на глаза. — Родной, я — твоя мать. И больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив. Ты ещё найдешь себе прекрасную девушку, с которой сможешь завести детей и двигаться только вперед. А что тебя ждёт с Элиоттом? Кажется, его сердце перестало биться в тот день. Из серых глаз крупным градом покатились слёзы. Как человек, который стал ему дорогим и близким, мог такое говорить о нём? Но Анетт всё не унималась: — Лука, посмотри на меня! Посмотри, милый. Видишь, что со мной стало? Видишь, что одиночество делает с людьми? Оно уродует их. Превращает в больных, немощных и бесполезных созданий. Но ты не такой! Лука, ты самый прекрасный, умный и талантливый мальчик на свете. И заслуживаешь большего, чем всё это! Неужели ты недостаточно настрадался в больнице? Всего этого не было бы, если бы ты тогда не мчался сломя голову к нему. Подумай, умоляю тебя! Не совершай моих ошибок. Выслушать до конца «горькую правду» о себе не хватило сил. Элиотт в беспамятстве покинул дом, который из маяка в темноте за считанные секунды превратился в место смертной казни. Он не видел ничего, кроме слёз, и даже не удивился, когда в очередной раз оказался в убежище. Пять пропущенных от Луки он попросту не заметил. Воздуха не хватало. Его снова ткнули лицом в то, что он болен, и ему не место с такими замечательными людьми, как Лука. Что происходило дальше, Демори помнил отголосками и урывками. Скорее всего, он много плакал и, судя по тому, как раскалывалась голова, явно напился до беспамятства. Попытки встать с кровати на следующее утро не увенчались успехом. Ситуацию усугубляла чья-то тяжёлая рука, прижавшая его к кровати. Неужели он так надрался, что заявился в дом Луки и переспал с ним? Это потом Элиотт осознал, что лучше бы это было так, чем-то, что он увидел, когда нашел в себе силы повернуть голову и посмотреть на своего партнера. Рядом с ним лежал абсолютно незнакомый парень. Элиотт видел его впервые в своей жизни и, самое страшное, совсем не помнил, как оказался в его кровати и что вчера между ним произошло. Внутри всё похолодело, ведь факты указывали на то, что он изменил Луке! Демори провёл ночь в чужой постели! Отчаяние накрыло с головой, а к горлу подступил горький комок. Элиотт подскочил с кровати как ошпаренный и, скорее интуитивно, чем по памяти, добрался до унитаза, в который его вырвало. Господи боже, как он мог? От попыток что-либо вспомнить замутило ещё больше. После второго приступа рвоты легче не стало. Элиотт вовремя заметил, как незнакомец подорвался с кровати и бросился к нему на помощь с выражением озабоченности на лице, но он успел захлопнуть дверь перед его носом, изолируя себя в помещении. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. По мере опустошения желудка память возвращалась кусками, и то, что Демори вспоминал, убивало его с каждой секундой. Кому нужно было продать собственную душу, чтобы всего этого кошмара не было? Как теперь он будет жить со знанием того, что сделал? Сможет ли посмотреть в глаза Луке? А что скажет его мать? Элиотта будто окатило холодной водой. Не нужно было долго думать, что скажет Анетт. Он доказал этой ночью, что действительно болен. Очередным приступом его накрыло так, что он полностью потерял контроль над своим телом и разумом. Такое уже было однажды, когда парню удалось сбежать с лодки почти голым. Но даже тогда он смог прийти в себя. Темнота накрыла его позже, когда от Луки пришла смс:«Пожалуйста, перестань мне писать. Я не справляюсь»
В тот день Демори так же укрылся в убежище, пытаясь смириться с тем, что всё кончено. И, возможно, уже на следующее утро нашел бы себя в чужой постели, но тогда обстоятельства сложились иначе. Сообщение от Люсиль, как бы это мерзко не звучало, помогло ему всё исправить, почти не прилагая никаких усилий. Элиотт умолял небеса сотворить чудо и превратить жуткую реальность всего лишь в страшный сон! Но стук незнакомца в дверь и его вопрос: «Эй, ты там живой?», разбили сердце на тысячи осколков. Демори вдруг захотел оказаться где угодно, только не в этой чужой и холодной ему квартире — в ней он почувствовал себя самым жалким и ничтожным человеком на свете. Он покидал её, как и лодку, в полной прострации и беспамятстве, несмотря на возмущённые вопли незнакомого ему парня. В такие моменты его не волновало, есть ли на нём одежда или же что подумают люди, которые пялились на него, наверняка думая, что он сумасшедший. Лишь одна мысль не давала покоя — Лука его не простит.</i> Последнее сообщение от Тео всколыхнуло в душе самые тёмные воды. Конечно, его друг не виноват в том, что натворил Демори. Наверняка Теодор очень испугался и попытался объяснить его странное поведение мадам Бонье, пока Элиотт во внутреннем дворике Сорбонны боролся со своими воспоминаниями и страхами. Он снова взял в руки смартфон и нашёл сообщение, после которого в его жизни изменилось всё. В голове набатом зазвучала лишь одна мысль — Лука не простил бы его, потому что Демори сам себя до сих пор не простил. Так зачем всё это было нужно? Зачем он до сих пор хранил проклятое всеми богами сообщение? Чтобы каждый день лишний раз доказывать себе, что он бессилен? С него хватит! Лука этого не заслужил! Нужно удалить его! Из смартфона. Из памяти. Из жизни. Навсегда. Элиотт в последний раз пробежался глазами по тексту сообщения, который вырезал кровавые полосы на его сетчатке:«Лука в больнице. Его сбила машина. Он в критическом состоянии. Я подумала, ты должен знать»
Не в силах больше винить себя за всё, что сделал или не сделал, Демори нажал на кнопку «delete». Всё, что произошло с несчастным парнем дальше, больше походило на сюжет какого-то дешёвого романа. Сначала пугающий крик Теодора оглушил его. Всего секунда потребовалась Элиотту, чтобы обернуться на него и осознать, что он больше не находится во внутреннем дворике университета, а на проезжей части. Громкий сигнал приближающейся справа машины по синапсам за доли секунды донёс мысль о том, что скорее всего, это конец. Последнее, что увидел Демори перед сильнейшим ударом, это лицо Луки Лалльмана.