ГЭНС. Призраки коммунизма

Горыня. День 5. Я проснулся и поднял голову от спального мешка. Так, Антоха, Клинок, Гитлер. Все на месте, все спят. Стоп! Все спят??? Я успел пулей вылететь из спального мешка и даже ощутимо приложиться головой об стол, прежде чем мой взгляд, наконец, зацепился за копеечный брелок, лежащий на нем. Виолетта. Оставалось только выяснить – она не подала сигнал тревоги потому, что ночь прошла спокойно или потому, что попросту не успела? Судя по активности на территории лагеря, подъем мы благополучно продрыхли, впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая наши вечерние и ночные похождения, а также то, во что они нам обошлись. Впрочем, в уличной активности был и еще один плюс – по крайней мере, внешне, лагерь продолжать жить своей привычной жизнью. Я даже немного успокоился, сходил умылся, и, вернувшись в домик, растолкал всех остальных. Встретиться договорились на завтраке. Я хотел было найти Славю, но ноги сами меня привели к медпункту лагеря. Постучавшись, я вошел. Багдад все так же лежал на кушетке и, насколько я помнил, даже в той же самой позе. Виолетты нигде видно не было и, видимо, воспользовавшись отсутствием медсестры, к Багдаду пробралась посетительница, вернее, если быть совсем уж точным, то две. Первой гостьей медпункта была Валерия, чтобы не свалиться с не сильно широкой кушетки, она тесно прижалась к лежащему не ней мужчине и. положив голову тому на плечо, спокойно сопела Багдаду куда-то под подбородок. Второй гостьей была свернувшаяся на груди у мужчины клубочком кошка. Когда я вошел, она подняла голову, посмотрела на меня и зевнула, продемонстрировав розовый язычок с загнутым кончиком. Выходил из медпункта я с широкой улыбкой – фольклорные призраки очень гордятся своей способностью маскироваться и, хотя она далеко не так совершенна, как они в этом всех, и себя в том числе, убеждают, мы, ГЭНСы, стараемся их в этом не разубеждать. У лежавшей на груди Багдада кошки были разноцветные глаза – голубой и красный. Гитлер. День 5. Голова после вчерашнего гудела как церковный колокол по воскресеньям. Из всей нашей ночевавшей в домике четверки более или менее живым выглядел только Горыня, Антоха и Клинок – те вообще с первого раза отрываться от кроватей отказались. В итоге умываться я поплелся один. Вода была холодная, словно все ветры Арктики и Антарктики вместе взятые. - Самое то, чтобы поймать бодряк!- решил я и, раздевшись, полез прямо под кран. Хорошо хоть в хозяйстве Ольги Дмитриевны краны были не металлические, а из пластиковых трубок – при некоторой сноровке такую штуку можно было немного изогнуть и получить небольшой импровизированный душ. Когда ледяная вода полилась на голову и плечи, всю сонливость как рукой сняло. Правда, оказалась у такого способа принятия водных процедур и другая сторона – плеск воды в ушах помешал мне расслышать шаги приближающихся людей достаточно рано, чтобы успеть ретироваться. Услышал приближающихся к умывальникам я только тогда, когда они уже перекрыли мне все пути для отступления и, что хуже всего, они переговаривались. Двумя женскими голосами. Вариантов у меня осталось ровно один (учитывая, что одеться я попросту не успевал) – схватив свою одежду в охапку, я рванулся в сторону кустов. Девушек, как я и ожидал судя по разговору, было двое. В одной я безо всяких сомнений опознал Алису, вторая же была мне не знакома. Вернее, не совсем незнакома – память сработала на узнавание – где-то я ее уже видел, но где и когда я вспомнить тогда так и не смог. - Я сама не понимаю, как так получилось,- рассказывала Алиса,- в какой-то момент я просто перестала понимать, что вокруг происходит. - Теряешь хватку, а, рыжая? - Я бы на тебя посмотрела, окажись ты там в этот момент! За разговорами девушки дошли до умывальников, поснимали форменные рубашки, и Алиса принялась смывать со спины своей собеседницы что-то красное. - Да ладно тебе отмазываться, ДваЕ! Перетрусила, небось, что с твоим Гитлером ненаглядным что-то случится? - И ничего он не мой...- однако уверенности в голосе Алисы что-то слышно не было,- стой-стой, как ты меня назвала??? Спутница Алисы повернулась к ней и, смотря прямо в глаза, произнесла. - Два! Е! В следующий момент произошло одновременно несколько событий. Алиса бросилась на свою собеседницу, но не с целью поколотить, а, скорее, схватить, однако ее мелкая собеседница оказалась донельзя шустрой – она не только избежала участи быть пойманной Алисой, но еще и умудрилась сдернуть c рыжей бюстгальтер, в котором та осталась после того, как сняла рубашку. Некоторое время я имел возможность наблюдать волнующее зрелище как обнаженная по пояс Алиса гоняется за своей шустрой визави, с завидной прытью улепетывающей от нее с элементом нижнего белья в руках. А потом я все испортил, попытавшись одновременно не упустить деталей происходящего, одеться и остаться незамеченным. Впрочем, первые два пункта все-таки мной были выполнены, а вот третий я провалил с треском – в прямом смысле: оступившись и с громким хрустом ломаемых веток вывалившись из кустов. - Ах ты... Ах ты...- Алиса даже не нашлась в первые секунды, что сказать,- подглядывал тут за мной! Немного обескураженный падением и общей несуразностью ситуации, я самым безбожным образом прошляпил куда и в какой момент испарилась собеседница Алисы. - И не думал я подглядывать,- почти не соврал я – ну, первоначально же действительно не думал!- просто расхаживать по лагерю голышом как-то не с руки, вот и пришлось, услышав вас, хватать одежду в руки и убегать в кусты, чтобы одеться и дождаться, пока вы уйдете. - И как, дождался? - Строго говоря, таки не совсем того, чего ожидал, но… мне кажется, или твоя собеседница лишила тебя не только бюстгальтера, но и рубашки? - А-а?! Ну, Ульянка, ну, получит она у меня! - Если ты, конечно, не против, то… - Эй, ты чего де…? Похоже, Алиса таки ожидала, что я не останусь бездеятельным в этой ситуации, только вот заметив, что я расстегиваю свою собственную рубашку, она сделала вывод настолько же очевидный, насколько и ошибочный. Стянув одежду с себя, я приблизился к девушке и накинул рубашку ей на плечи. Застегиваться я, правда, молчаливо предложил ей самостоятельно – во-первых, весьма непонятно, как Алиса отреагирует на мои руки, сокращающие дистанцию до ее обнаженной груди, во-вторых, испортить сей замечательный вид рука у меня не поднялась. - Мой гардероб понемногу переходит к тебе, Алиса,- попытался сыронизировать я. - На фамилию не рассчитывай!- дерзко ответила она и бросилась прочь, застегивая рубашку на бегу. Мне же осталось только добраться до домика за абсолютно идентичной запасной, растолкать (на этот раз успешно) Антона и Клинка и отправиться на завтрак. - Как он?- первым же делом поинтересовалась Мария Ивановна, стоило только Горыне приземлится за наш столик. Стул, на котором обычно сидел Багдад, пустовал, и от этого нам, всем троим, оставшимся за столиком, было неуютно. - Визуально – живой и в комплектности,- отчитался Горыня,- с ним Валерия и Виола. Выглядит он, правда... Но получше, чем он был, когда мы его вчера притащили. - Что там было? - Если бы мы знали. За всех не скажу, но я лично такого никогда раньше не видел. И навскидку не припоминаю, чтобы слышал. Антоха сейчас проснется, маленько в себя придет и, может, что умного скажет. Таки Багдад еще, наверное, в своем опыте что откопает похожее, когда очнется. Я в последний момент успел проглотить слово «если». - Я говорила ночью с Виолой, пока вы спали,- сообщила нам Мария Ивановна,- Багдаду стало лучше. Он выживет. Мы немного воспряли духом. - Уже лучше. Потому что без него, боюсь, тут будет один только выход – срочная эвакуация лагеря. Мы впятером-то едва-едва живьем оттуда выкарабкались, вчетвером без Багдада мы смену точно не удержали бы. - Я присяду сюда. Если вы не против? Мы дружно уставились на спросившую разрешения. Виола. - Садись, конечно,- первой нашлась Мария Ивановна, думаю, никто из парней не будет против. Никто из нас против не был. - Он пришел в себя. Виоле хватило всего одной фразы, чтобы мы едва-едва не рванули из-за стола наперегонки, отпихивая друг друга. - Ну, тихо-тихо,- улыбнулась нам всем медсестра,- я оставила с ним Валерию. Думаю, этим двоим есть, что сказать друг другу. Девушка поведала мне, что он закрыл ее практически собой. - Ну, на самом деле все не столь драматично. Правда, если бы не Багдад, то у вас стало бы на одну пионерку меньше – это так. Однако, справедливости ради следует отметить, что если бы не Валерия, то на две. - Думаю, драматическими подробностями своего похода парни поделятся с нами позднее,- перебила медсестра открывшую было рот, чтобы задать очевидный вопрос, Марию Ивановну,- сейчас, давайте-ка возьмем с собой пару порций и унесем их ко мне в медпункт. А лучше три или даже четыре – Шурик у нас до сих пор под замком, да и сдается мне, кое у кого аппетит после вчерашнего будет просто волчий. Набрав еды для обитателей медпункта, мы туда и отправились. Вопреки невысказанным, но отчетливо витавшим в воздухе опасениям старшей вожатой, мы застали в медпункте вполне идиллическую картину. Оказавшиеся наедине, Багдад и Валерия вовсе не бросились тут же в объятия к эросу и друг к другу – девушка чинно сидела на кушетке, правда, держа в ладошках багдадовскую лапу, хозяин которой уже не лежал пластом, а, скорее, полусидел. Судя по всему, они только что о чем-то тихо разговаривали, но стоило только скрипнуть входной двери, оба синхронно повернулись к ней, а разговор мгновенно стих. - Вот видишь, Маша,- обратилась медсестра к старшей вожатой,- несмотря на твои опасения, ничего страшного с моей добровольной сестрой милосердия не случилось. Больной ведет себя прилично. Багдад открыл было рот, чтобы отпустить какой-нибудь едкий комментарий, но под взглядом Виолы осекся. - Больной. Ведет. Себя. Прилично.- припечатала та его каждым словом,- и, я полагаю, очень хочет кушать. Вторую половину она сказала гораздо более теплым голосом, чем первую. Багдад с видом обреченной на гнусное надругательство невинности, кивнул. Впрочем, зверскому покаранию произойти было не суждено – тарелкой завладела Валерия и принялась заботливо кормить Багдада с ложечки, что-то тихо выговаривая ему. Тот только ел и кивал головой или отрицательно мотал ею в тех местах, где это было положено по сюжету. На коротком импровизированном совещании мы решили доставить Шурика прямо в медпункт, заодно Виола его еще раз осмотрит, он поест и мы общими усилиями постараемся реконструировать события вчерашнего дня, которые едва не привели к трагедии. Горыня. День 5. - Что ты таки обо всем этом думаешь?- поинтересовался Гитлер, когда мы остались наедине по пути за Шуриком в наш собственный домик. - Багдад очнулся и выглядит так, будто собирается идти на поправку семимильными шагами – это хорошо. Кости мы оставили в подземельях – это плохо. Хотя, учитывая то, как нам пришлось оттуда сваливать – в этом нет ничего удивительного. Но достать их все равно нужно будет. Даже если они и не являются чьими-то якорями, соседство человеческих останков, тем более, судя по всему, комплектных скелетов рядом с вот этой вот дрянью меня ни разу не радует – кто знает, что в них вселится? Да и просто это как-то не по-человечески, никто не заслуживает, чтобы его кости лежали просто так, в стылой бетонной коробке без какого-либо надлежащего погребения. - Таки ее. Там с большой вероятностью все четверо усопших – женщины или девушки. - Значит ее. Один хрен кости оттуда вытаскивать надо, как ни крути. - Идеи есть? - Учитывая тот немаловажный факт, что мы ни ухом, ни рылом в том, что это за черная дрянь там была, где она может нас ждать и чем ее можно урезонить? Это может оказаться гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. - Это таки будет опаснее, чем может показаться на любой взгляд! Но Багдад обязательно что-нибудь придумает, согласен? - Знаешь, Гитлер, я с ним знаком немногим больше твоего, но что-то мне подсказывает, что ты прав – Багдад что-нибудь обязательно придумает! Шурика мы застали проснувшимся и оживленно беседующим с нашим с Гитлером домовым. Судя по всему, пионер находился в здравом уме и трезвой памяти, правда, оставалось такому состоянию при условии нашего невмешательства недолго – домовой пытался растолковать Шурику что с ним произошло. Учитывая, что замаскироваться под человека он то ли не догадался, то ли не счет нужным и восседал на Гитлеровской кровати в образе серого пуделя, разговаривая при этом с Шуриком нормальным человеческим языком, правда, с применением характерных для фольклорных призраков устаревших словечек и оборотов. - Антинаучно, антинаучно,- только и бормотал несчастный, когда мы вели его в медпункт. - Слышь, Горыня, а Шурик-то у нас похоже, того... Грешен, в первые секунды я тоже так подумал. Правда, для подобных догадок у нас с Гитлером были все основания – пока ГЭНС не озвучил свои подозрения Шурик шел между нами и повторял только одно слово. Он не поинтересовался, ни почему он проснулся у нас в домике, ни почему он в наручниках, ни куда мы его ведем... Словом, не задал ни одного из тех вопросов, которые из меня бы, окажись я в подобной ситуации, сыпались бы, как горох из прохудившегося мешка. Слава богу, услышав предположение Гитлера, Шурик перестал твердить свое «антинаучно» и наконец, принялся размышлять в логической последовательности: - Так... мое последнее воспоминание... голоса! Мы насторожились. - Какие голоса, Шурик?- немедленно спросил Гитлер. - У домового вроде один голос был. Он, конечно, придуриваться может и на разные голоса разговаривать, но этот вроде такого не делал. - Женские,- немного обескураженно ответил Шурик,- из радиостанции... Мы с Гитлером весьма красноречиво переглянулись. - Наручники не снимете? Мы переглянулись еще раз. Строго говоря, снимать наручники следовало бы тому, кто их на Шурика нацепил, то есть Багдаду, но ГЭНС на тот момент являлся ведущим, а сейчас ведущим, формально, являлся Антон. Кроме того, к Багдаду Шурика пришлось бы вести в медпункт, а там сам Багдад, который ни разу не боец, Валерия, Маша и Виола, которая, конечно, с Шуриком совладать сможет практически в любой ситуации, только вот реноме как обычной медсестры детского лагеря пойдет прахом. Кроме того, я не смог бы, пожалуй, сказать, сколько времени потребуется Виоле и сколько за это время успеет натворить взбесившийся Шурик, а под ударом оказывались множество беззащитных людей. В то время как здесь, на улице, только мы с Гитлером. - У тебя ключи есть? Поинтересовался я скорее для проформы – чтобы у ГЭНСа, да еще и еврея, да ключей от стандартных наручников не оказалось? Расскажите эту сказочку кому-нибудь другому. Так оно и получилось. - Наручники я с тебя сейчас сниму,- наконец, сказал Гитлер,- но учти: если твое поведение мне покажется странным или, не приведи Яхве, агрессивным – то наручники не только вернутся на место в мгновение ока, но еще и я, в случае необходимости, не посмотрю на то, что ты всего лишь пионер, а я – большой и сильный мужчина – скручу в бараний рог и напинаю по чем придется, понял? - Так что если почувствуешь непреодолимое желание сотворить что-нибудь странное или какие-либо странные ощущения внутри себя – лучше сразу об этом скажи – лучше посидеть в наручниках спокойно, чем нам придется успокаивать тебя силой, понял? - Все так плохо, да? - А вот это мы как раз и собираемся выяснить как только соберемся все вместе в медпункте. Там и покушаешь, таки есть хочешь? - Готов сожрать задницу дохлого носорога. - На счет носорогов не знаю, а завтраком мы тебя покормим,- успокоил Шурика Гитлер, снимая с него браслеты,- пошли. Багдад. День 5. Явление в медпункте Шурика в сопровождении Горыни и Гитлера вызвало ажиотаж, однако его начало я самым бессовестным образом пропустил, обратившись вопросительным взглядом к его конвоирам. По очереди поймав его, оба ГЭНСа кивнули. Значит, решение освободить пионера от браслетов было обдуманным, взвешенным и продиктованным отнюдь не жалостью к парню, который, будь он все еще под призрачным контролем, легко мог натворить дел. С другой стороны, я не мог не отметить, что освобождение от кандалов и кормежка явно скажутся на памяти и разговорчивости Шурика самым благотворным образом. Вот такой я циник, аж самого тошнит. - Шурик, Шурик, ты не молчи!- обратился я к нему.- Ты тут своим исчезновением такой шорох поднял, а мы прямо с ног сбились тебя искать, что прямо горим желанием реализовать свое право первыми услышать историю твоих приключений. О том, что некоторые пионерки сбились с ног чуть не насмерть, я рассказывать ему не стал. - Багдад, будь человеком!- немедленно набросились на меня Виолетта и Мария Ивановна. - Багдад, в самом-то деле... Сам же понимаешь...- вразнобой поддержали слабую половину человечества Горыня, Гитлер и появившиеся за время их отсутствия Антоха и Клинок. Жалобный взгляд Шурика и строго-осуждающий прекрасных Лериных глаз окончательно заверили меня, что я остался в меньшинстве. И вовсе не из-за крайнего я решил проявить милосердие! - Ладно, Шурик, лопай,- разрешил я,- по пока пища катится вниз по пищеводу, ты уж вспоминай, что мы тут от любопытства сгораем. Шурик кивнул и первую порцию смолотил в мгновение ока, заслужив сочувственные взгляды дамской половины и заставив ГЭНСов обменяться понимающими взорами. Пока девушки колдовали с добавочной едой, Шурик начал свой рассказ. - Я решил, что всего лишь немного задержусь после отбоя, а потом пойду спать. Но во время работы над радиостанцией я стал замечать, что в некоторых местах ее конструкция может быть несколько иной и так даже получится лучше. Словом, будто мне дали схему устаревшего устройства с нехилым потенциалом для модернизации или чертеж демо-версии с заранее ограниченным функционалом. Это меня увлекло, и я постоянно стал продлевать свое обещание чуть-чуть поработать и идти спать... - И ты, конечно, решил заняться рационализаторством?- спросил Гитлер. - Ну, если быть совсем уж честным, то да, только вот ничего из того, что хотел сделать, я внедрить в конструкцию не успел. Сначала я собрал радиостанцию в точности так, как было в чертежах. К этому времени за окном уже начал заниматься рассвет, и я решил, что ничего страшного не случится, если я вознагражу себя за столь ударную работу и немного протестирую работу радиостанции. Буквально совсем чуть-чуть... Извините, я... - Ладно,- отмахнулся Гитлер,- ты повел себя в высшей степени безответственно, Шурик. Впрочем, как и я. И нам обоим очень-очень повезло, что наше с тобой головотяпство так и не окончилось трагедией. Мы с тобой еще поговорим на эту тему, а пока продолжай. Шурик с сожалением взглянул на вторую порцию, но, видимо, решил, что теперь рассказ все-таки важнее. - Я включил радиостанцию и надел наушники. Сначала я ничего толком не услышал – какой-то равномерный то ли шум, то ли гул... Я даже это сначала за помехи принял, стал радиостанцию подстраивать, но для помех оно было слишком монотонным и равномерным. Потом стали появляться обрывки голосов. Я даже обрадовался. Подумал, что кто-то еще работает в эфире на схожей частоте и стал вызывать. Говорил, что вызывает наш лагерь и призывал всех, кто меня слышит, откликнуться. - Ну и как,- мрачно поинтересовался я,- откликнулись? - Да!- радостно кивнул Шурик.- И даже не один, то есть я хотел сказать, не одна! Их было четверо и они что-то говорили мне. Не просто набор слов или выражений, а что-то осмысленное, они что-то пытались мне сообщить, о чем-то просили, даже умоляли, кричали, но... я не могу вспомнить ни слова! А потом... потом словно киянкой по голове. Бац! И все. Выключило, будто кто-то сеть разомкнул. И все. Дальше ничего. Следующее воспоминание – проснулся сегодня рано утром в их вот домике с наручниками на руках. И еще... собака какая-то говорящая меня в каких-то глупостях пыталась убедить. Я покосился на Горыню. Тот виновато пожал плечами. - Можно мне, а? Шурик мог бы и не кивать виновато на тарелки со второй порцией – и так было понятно, что жрать он сейчас хочет больше, чем жить, даже если бы он и не смотрел на еду с таким вожделением. - Лопай,- разрешил я, а сам обратился к парням,- ребят, у меня нынче проблемы с прямохождением, поможете выбраться на свежий воздух? Виолетта, больному же полезно бывать на свежем воздухе? - Только под наблюдением медперсонала!- откликнулась медсестра, кивнув ГЭНСам. При помощи ребят мне удалось выйти на крыльцо и присесть на ступеньку. Виолетта спустилась вниз и остановилась немного поодаль, всячески давая понять любому заинтересованному лицу, что из происходящего ее интересует только состояние моего здоровья, но ежу было понятно, что она внимательно прислушивается к нашему разговору. Стоит ли говорить, что Валерия тоже увязалась за нами? - Что будем думать, ребят? - По поводу Шурика или о ситуации в целом? - Шурик неподсуден, как ни крути. Он попросту не знал, что он делает, а даже если бы и знал, вряд ли отнесся бы к предупреждению со всей необходимой серьезностью. Гитлер нам пока живой и работоспособный нужен, потом его растерзаем. Так что давайте размышлять по поводу ситуации. - По поводу ситуации размышлять довольно тяжело, учитывая, что мы так до сих пор и не знаем, что за дрянь сидит в старом лагере, хотя уже два раза едва-едва унесли оттуда ноги. - Намекаешь, что мне надо поделиться собственными знаниями, прежде чем вас напрягать, ведь я уже два раза с этой дрянью накоротке столкнулся и до сих пор живой? - Ну, в общих чертах – да. - Да было бы чем делиться, Гитлер. В первый раз, там, в самом низу, мы с ней просто обменялись парой ударов, а потом она ушла. Как будто решила, что у нее есть где-то другие, более важные дела, чем со мной возиться. Второй раз, наверху, если честно, я даже как-то и не надеялся, что живьем выберусь. Думал, хотя бы задержу ее, фору вам дам хоть небольшую. Однако мы с ней сцепились и... она опять ушла. Я сначала думал, что она за вами бросилась, и я выполз тоже и к опушке пошел, а там только вы. - Насколько я в этом разбираюсь, после выхода из здания старого корпуса нас таки никто не преследовал,- промолвил Гитлер. - Значит, она ушла не к вам. И не сюда. А куда? - К костякам. Единственное место, которое могло бы показаться ей чем-то более важным, чем догнать нас или добить тебя, Багдад, это костяки. По какой-то причине она не может контролировать их дистанционно и поэтому она отправилась проверять их лично. - По какой такой причине? - Вопрос, конечно, интересный,- Антоха потирал пальцами подбородок – у него это означало высшее напряжение мыслительного процесса,- лично у меня, есть две, даже три гипотезы. Но вам ни одна из них не понравится. Прежде всего, давайте условимся, что эта черная дрянь, чем бы она не являлась на самом деле – местный Иерарх или, как минимум, сущность ошивающаяся в непосредственной близости с ним. Таким образом, вся та дрянь мелкотравчатая, что предстала нашим взглядам там же – ее свора. Кто-нибудь имеет, что возразить по существу данного предположения? Возражений не последовало. - С одной стороны – что проще и логичнее, чем взять призрака из собственной своры и засунуть его в готовые, пусть и скелетированные останки, получив тем самым... Да я тут полдня могу перспективы перечислять, получив что! Однако скелеты лежат там, где мы их с вами и увидели и в ус не дуют, прошу прощения за столь невеселый каламбур. Добавьте сюда то, что призраки, что встретили нас внизу, за исключением Иерарха, разумеется, встретили нас в жалком и, я бы сказал, истощенном виде. Сложите два и два! Сколько получается? - Четыре,- мрачно ответил я.- Иерарх экономит энергию даже в преддверии схватки с нами, а для того, чтобы понимать, что мы туда полезем следом за Шуриком, не нужно было быть членом Академии наук. Учитывая, что у призраков такая замечательная кормушка как лагерь прямо под боком, а доступ у них к ней практически не ограниченный, то у них никакого недостатка в пище нет, однако свора, очевидно, сидит на голодном пайке. Зачем им такая прорва энергии? - Неправильная постановка вопроса – не зачем они так экономят энергию, а почему призраки при наличии под боком такой кормушки находятся в столь плачевном состоянии? Потому что это не призраки. Информационно-энергетические копии. Вчетвером им было бы сложно справиться с нами, даже учитывая то, что одна из них – Иерарх. Поэтому они и наделали копий, чтобы мы подумали, что их там много и валили оттуда вперед собственного визга. Я считаю, это было их спонтанное решение, после того, как они узнали, что с нами девушки. Именно поэтому они и не атаковали нас сразу – от прямой атаки мы могли и отбиться, если уж втроем изловчились, то и впятером смогли бы, но стоит изобразить массовую атаку, да еще и когда к девушкам добавится Шурик – и у нас есть только один очевидный выход – бежать. И бежать как раз туда, где нас ждет Иерарх, Плюс им было нужно время, чтобы наделать этих копий. Это была версия номер раз. Теперь посмотрим с другой стороны. Почему Иерарх не может сунуть в скелет никого из своей своры? Потому что домик занят. Почему тогда, раз скелет не пустой, мы не обнаружили никаких других разновидностей призраков кроме, собственно, Иерарха и его, собственно, своры плюс орава копий? Ведь обладающий, пусть и скелетированным, но все-таки телом призрак это гораздо более интересный призрак с точки зрения Иерарха, да и как боевая единица он на голову-две превосходит этих полудохликов. Так почему мы их не увидели? - Почему?- поинтересовался Клинок. - Потому что у Иерарха нет столь полного и всеобъемлющего контроля над этими призраками, как над сворой. А, может, его нет и вообще, за исключением находящихся на его территории останков и каких-то прижизненных связей. А это означает, что помимо Иерарха у нас тут действуют вместе или поодиночке еще несколько призраков. И им тоже негде больше запасаться едой, кроме как в лагере. - Полагаешь, лагерь может оказаться в эпицентре схватки двух групп призраков за кормушку? - В другой ситуации я сказал бы, что это не логично. Лагерь, дети, подростки – да такой кормушки, несмотря на ее сезонность, на целый батальон призраков хватит. Но, учитывая версию номер раз, а также то, что у нас тут еще один комплект призраков может быть, я это все-таки допускаю. Но каких же тогда размеров те неприятности, что Иерарх нам готовит? - Очешуительных они размеров, к гадалке не ходи. Однако это была версия номер два. А что у нас там под номером три? - Предположение, что обе группы призраков все-таки работают в связке друг с другом и одна из них не участвовала в драке по той простой причине, что они попросту не смогли договориться между собой. А может хозяева скелетов сами отказались, решив, что смогут и рыбку съесть и косточкой не подавиться, ведь раньше им это как-то удавалось А если добавить сюда фактологическую составляющую рассказа Ольги Дмитриевны о тех самых мелочах, которым никто не придавал значения до Архи и тот факт, что они не стесняются морочить глаза, то есть изо всех сил стараются остаться неузнанными, то мы получим следующую и достаточно безрадостную картину... - Они здесь,- перебил я Антоху.- Среди нас. И они нас не любят. Ошеломленное молчание длилось недолго. - Именно поэтому я и взял с собой вот это,- Горыня потряс в воздухе хорошо знакомым пакетиком для образцов, при этом, несмотря на его прозрачность, от тряски было не рассмотреть, что же там внутри. - Что там?- осведомился я. - Если меня не обманывают мои анатомические познания, ногтевая фаланга мизинца левой руки. Забросил на всякий случай, пока вы там у порога комнаты с первой покойницей тусовались. - У меня тоже есть,- сказал Антоха, доставая аналогичный мешочек,- из комнаты номер два. Мне даже не пришлось спрашивать Гитлера и Клинка, чтобы понять – у тех тоже есть по заветному, разумеется, не пустому, мешочку. - Охренеть,- я с трудом подавил в себе желание схватиться за голову в отнюдь не фигуральном смысле.- Вы хоть понимаете, что вы наделали, а, ребят? А если Иерарх – это один из обладателей вот этого вот? - Тогда мы тут все душевно прикурим. Но пока этого не случилось, я предлагаю с максимальной поспешностью запутать следы через банника, а образцы доставить в город с Клинком и Антохой. Они и передадут нам результаты исследований. А там посмотрим. - Если доживем. Нельзя терять ни секунды. Сейчас срочно доставляйте меня обратно на кушетку, бегите к баннику и проводите ритуал. Я за это время выбью из Марии Ивановны четыре велосипеда для вас, она же объяснит, где тут самая ближайшая точка с устойчивой сотовой связью. Летите туда, будто за вами черти гонятся. Выходите на заказчицу, пусть организует вам транспорт, чтобы забрал вас вместе с велосипедами, Антону и Клинку в город, Горыня и Гитлер возвращаются сюда. И молитесь, чтобы мы тут все дожили до вашего возвращения! Валерию берите с собой – пусть банник и ей следы запутает, а потом в домик под защиту домового. - Что у пионеров сегодня по плану, Мария Ивановна?- первым делом поинтересовался я, когда парни помогли мне дойти обратно до кушетки и умчались в баню. - Да ничего особого, в течение дня все отдыхают и готовятся к походу, в лес прямо за лагерем, а сам поход, собственно вечером. - Я так полагаю, вносить какие-либо кардинальные изменения в этот план мне никто не даст? - Ты очень догадлив. - Ага, птица Багдад отличается умом и са-а-абразительностью. Маш, кроме шуток, ты хоть понимаешь, что с каждым шагом в лес из лагеря пионеры становятся еще на шаг ближе к старому лагерю со всеми его обитателями и на шаг дальше от нашего лагеря, в котором у нас есть хоть какие-то островки безопасности, чтобы попытаться спасти хоть кого-то? - Прости, Багдад, я это понимаю, но... есть на то причины – я ничего не могу сделать... Что-то подозрительное мне показалось в том виноватом виде, который приняла сообщившая мне эту новость Маша. Но эта мысль мелькнула на периферии сознания и погасла – настолько очаровательной была и без того красивая виновато потупившаяся девушка. Я в темпе объяснил ей про необходимость велосипедов и инструктажа для парней и встретил полное и всеобъемлющее понимание. Потом я переключился на медсестру. - Виола!- окликнул я ее. - Что?- откликнулась медсестра, закрывая за пионером и старшей вожатой дверь. - Делай со мной что хочешь, но к походу я должен не то, что крепко стоять на ногах, но и скакать молодым жеребчиком. - Эй, ты серьезно?- осведомилась домовая. - Предельно!- заверил ее я. - То есть... Виола уселась на стул верхом и оперлась на спинку руками. Впрочем, подпертыми спинкой снизу оказались не только ее руки. - ...ты хочешь сказать, что ты пойдешь со всеми в этот поход? - Даже если меня туда придется нести. - Багдад... Я не знаю, что творится в твоей набитой опилками в голове, но сейчас ты не способен даже к самостоятельному передвижению. А все так же лезешь в драку. - Фактологическая ошибка – я не лезу в драку. В драку толкает нас Мария Ивановна, которая не может или не хочет вносить изменения в эти пионерские планы. Я бы на ее месте закрыл бы лагерь на замок, высыпал на периметр все периметрально-охранительное, что найдется у нас в арсенале и ждал бы конца смены, не высовывая носа за забор. Ну, если вариант «валить отсюда, будто за тобой черти гонятся» не проходит. - Не находишь, что вариант «валить» какой-то чересчур трусливый? - Ой, кто это у нас тут такой бесстрашный проснулся? Не та ли самая домовая, что меня парой минут назад отговаривала вылезать из медпункта и принимать участие в походе? - Фактологическая ошибка,- довольно узнаваемо копируя мои интонации, съехидничала Виола,- валить из лагеря – означает признать собственное поражение даже не вступив в бой. А отправиться в поход в том состоянии, что ты сейчас... хм... тебе ведь не хуже меня известны более прозаические способы самоубийства, верно? - Верно,- кивнул я,- но хоть я и немобилен, но, даже находясь на одном месте кой чего, да стою. И те усилия, что потребуются призракам, чтобы убить меня, они не смогут второй раз затратить на то, чтобы навредить кому-то еще. А получить с моей смерти больше, чем потребуется, чтобы ее причинить – это та еще задачка, я считаю! - В этом ты прав,- кивнула Виола. На несколько минут медсестра замолчала, явно что-то напряженно прикидывая, переводя взгляд то на дверь, то на меня. Я помалкивал, гадая, до чего же додумается домовая. Наконец, она поднялась на ноги. - Знаешь, Багдад. Я придумала один способ. Но тебе он не понравится по трем причинам. Во-первых, воспользовавшись им, ты лишишь лагерь медицинского обеспечения в походе – мне придется не покидать медпункта, чтобы он работал. Медсестра подошла к двери, выглянула за нее и, закрыв, провернула ключ в замочной скважине. - Во-вторых, после него тебя страшно потянет на слабый пол. Я знаю про Машу и Леру и, должна отметить, держишься ты молодцом. Могу гарантировать, что тебе будет еще сложнее. Виола подошла по очереди к каждому из окон и плотно задернула шторы. - А в-третьих, тебе придется трахнуть меня. Вернее, учитывая твое состояние, мне – тебя. - А что, никаких альтернатив нет? - Отчего же нет, есть! Ты мне сейчас даешь честное слово ГЭНСа, что не будешь лезть в пекло хотя бы до тех пор, пока не научишься заново ходить, и я даже не буду тебя связывать. Ее руки замерли на полурасстегнутом халате. - Я силой вырвусь. - Да? С территории домового, который способен покидать ее на достаточно длительный срок, не хочет тебя отпускать и, де факто, не стремиться причинить тебе вред? Сам-то веришь, что тебе на такое силенок хватит? - Ладно, хорошо, что ты хочешь сделать? Суть, внешние проявления я уже понял. - Ты когда-нибудь занимался сексом с суккубом? Да, извини, дурость какую-то спросила. Но механизм-то, как оно работает, знаешь? - В общих чертах. Суккубы забирают души. - Не то, чтобы совсем забирают. Просто метят их, отщипывая от них кусочек, чтобы потом те от них не убежали, когда освободятся от опеки бренного тела. Сейчас в роли суккуба придется выступить тебе. - Инкуба, тогда уж,- поправил я Виолу, наблюдая, как расстегивается ее халат. - Инкуба, да. Ты соблазнишь меня, и я поделюсь с тобой кусочком своей души. Временно, разумеется. И через это смогу поддерживать тебя, правда, лишь находясь на своей территории. Так как ты не инкуб и кусочки душ привязывать к себе не умеешь, этим займусь я – привяжу к тебе кусочек своей души. Но я тоже не инкуб, так что моя привязка растворится самое позднее – через сутки. За это время ты с моей помощью встанешь на ноги окончательно, но для тебя веселье только начнется. Ведь ты привыкнешь, что кусочек моей души находится постоянно с тобой, а когда его не станет, ты всеми силами будешь стараться заполнить возникшую пустоту. - Завалив в койку обладательницу любой профланировавшей мимо юбки?- осведомился я, наблюдая, как халат виснет на спинке стула. - В точку,- ответила Виола. - Ох, на что же ты меня подписываешь, искусительница? - Если ты думаешь, что я от этого получу какое-нибудь удовольствие, кроме того, что иногда получают живущие женщины, то тут ты заблуждаешься. После твоей выходки с бочкой я бы с большой охотой стерла тебя в порошок. Поможешь даме? Руки-то у тебя вполне работают. - Странная ты домовая, Виола, или как там тебя,- сообщил я ей, расстегивая на ее спине крючки бюстгальтера. На теплой, бархатистой спине, надо заметить. - С чего бы это странная?- буркнула та, сбрасывая с плеч бретельки и выпуская тяжелую грудь на свободу. - С того, что могла бы раздеться в полсекунды, а не устраивать тут этот цирк с халатами ради моей скромной персоны. Или вообще дематериализовать одежду только в том месте, где ей не полагается быть по сюжету. Виола помолчала, глядя в сторону и теребя в руках только что снятые трусики. - Совсем-то стервой меня не считай. У меня, может, тоже мужчины хрен его знает, сколько не было. Мне, может, тоже хочется! - С твоими-то внешними данными? Анекдоты мне тут не рассказывай, да? - Слушай, ты помолчать можешь, хоть немного?- осведомилась домовая, вставая коленями на кушетку и чуть нависая надо мной. - Могу,- покорно согласился я опуская ладонь на ее грудь. Если бы я не знал истину достоверно, то обязательно бы решил, что на грудь живущей женщины. - Вот и помалкивай,- посоветовала она, ритмично поскрипывая кушеткой. Антоха. День 5. Не знаю, о чем думали сосредоточенно крутящие педали мои спутники, но я пытался понять самого себя – что же такое случилось там, в подземельях старого лагеря, что заставило меня взять и нарушить все правила написанные самой смертью и тем, что пострашнее даже смерти. Нет, чем меньше в вотчине человеческих останков, причем как принадлежавших при жизни хозяевам, так и вовсе непонятно чьих и как тут оказавшихся, тем слабее населяющие ее призраки – это аксиома. Но вот так вот в первом же выходе в непробитую вотчину тащить с собой из нее костные останки? Как говорит Багдад – мне известны более прозаические способы самоубийства. Но, несмотря на то, что я, пожалуй, лучше всех присутствовавших тогда в вотчине, мог бы пояснить, почему этого делать нельзя от слова «совсем», я где-то в глубине души ощущал понимание, что сделал я это потому, что иначе не могло быть от слова «никогда». А еще я понимал, что подобный винегрет в голове хоть и здорово отдает шизофренией, но имеет совершенно иную причину. Причину, о которой мне пока что ничего не известно. Еще одно, что я абсолютно точно мог бы сказать о нашем марш-броске до устойчивой сотовой связи, так это то, что за нами наблюдают. Либо ухищрения с банником нам не помогли, либо мы слишком поздно к ним прибегли, уже после того, как призракам удалось установить с нами связь столь крепкую, что хозяин бани ничем нам помочь не смог. Я в значительной мере затруднялся как-либо определенно охарактеризовать это внимание, оно одновременно было и отчетливо опасным и выжидающим и от него словно веяло какой-то надеждой. А вот с чем отлично гармонировал винегрет этих ощущений, так это с тем с бедламом, что возникал в ней же при попытке проанализировать собственное поведение в вотчине. Словом, когда мы добрались наконец-то до устойчивой сотовой связи, я уже твердо понимал, что все происходящее (включая мое поведение) либо насквозь нелогично, либо имеет еще один весьма влиятельный фактор, о котором я ничего не подозреваю, кроме самого факта его наличия. - Все это чувствуют?- осведомился на всякий случай я. - Если ты о том, что за нами пристально наблюдают, то таки да,- откликнулся Гитлер. - Чтобы это могло значить?- спросил в пространство я. - Вскрытие покажет!- откликнулся Клинок. - На всякий случай,- сказал я,- давайте-ка велосипеды в центр и оборонительную позицию спиной к ним. И ждем транспорта. Горыня уже дозвонился до Ольги Дмитриевны и что-то ей втолковывал. Судя по его интонациям, наша работодательница вникала во все сказанное чуть не с полуслова. Однако несмотря на то, что мы изо всех сил готовились к драке, ее так и не произошло, хотя ощущение призрачного присутствия не оставляло нас ни на секунду. Машин на наш зов примчалось аж две: микрогрузовик должен был доставить обратно в лагерь Горыню, Гитлера и наши велосипеды, легковая забирала в город нас с Клинком. Закончив с погрузкой имущества, мы вновь собрались вместе, на равном удалении от машин. - Держите, ребят,- Гитлер передал Клинку какой-то мешочек. - Что это?- немедленно поинтересовался я. - Очищенный и освященный ил со дна реки Иордан,- ответил тот,- если дело будет совсем кисло, берите то, что вы везете, закидываете внутрь и переворачиваете мешочек костями вниз. - И они, получается, лежат под освященной землей. - Да. Окончательно вы от внимания наших потеряшек, конечно, вряд ли избавитесь, но некоторое время им будет так кисло, что точно не до вас. И давайте мы с Горыней косточки наши немного в руках подержим. Пусть они хоты бы некоторое время не особо врубаются, в какую же сторону их пропажи поехали. - Ну, не поминайте, если чего! - Ни пуха, мужики! - К черту! Горыня. День 5. - Как думаешь, прорвутся? Я в ответ молча пожал плечами. Строго говоря, шансы у Антохи и Клинка по моим неискушенным оценкам были и были весьма неплохими. Конечно, вся операция прикрытия была выполнена в весьма сжатые сроки, буквально на коленке, с нарушением всего, что только можно было нарушить, но, судя по тому, что на нас даже не попытались напасть, пока мы педали крутили, именно такой импровизации от нас никто и не ожидал. Что уж говорить – мы сами от себя, наверное, такого не ожидали. Меня порадовало, что гнетущее ощущение недоброго наблюдения за нами после того, как мы отправились обратно в лагерь не исчезло. Это как минимум означало, что часть призрачных сил сосредоточила свое внимание на нас. А чем больше их с нами, тем меньше их с Антохой и Клинком. А учитывая, что призраки тем слабее, чем дальше они от вотчины и от собственных якорей и эти двое как раз сваливают прочь от всего этого, шансы парней вырастали еще. Того, что девочки смогут заякориться за те косточки, что везли парни я не боялся: все же в последний раз их всех видели в городе, а значит и останки их там. А заякориться за чужой костяк – это та еще задача даже для призрака, с момента смерти которого прошло больше века. Впрочем, наше возвращение не выглядело легкой прогулкой. С самого начала мы с Гитлером обратили внимание, что грузовичок, в кузове которого мы разместились вместе с велосипедами, изрядно водит из стороны в сторону. Некоторое время водитель более или менее успешно сражался со своенравной машиной, но преодолев чуть больше половины пути до лагеря, остановился и вышел из кабины. Следом за ним на землю ссыпались и мы. - Закурить есть, ребят? Мы в ответ дружно и отрицательно помотали головами. - И я вот бросить пытаюсь. Второй раз уже. Но что за черт? Сколько раз ездил по этой дороге – ни разу такого не было, словно за руль кто дергает то туда, то сюда. Мы с Гитлером понимающе переглянулись. Идея пришла в еврейскую голову. - Скажите, а сколько мы уже от места встречи отъехали? Водитель назвал расстояние. Я пропустил его между ушей, впрочем, и ежу было понятно, что это чистая формальность, то, что Гитлер сейчас скажет, с расстоянием не коррелирует никак. - Слушай, Горыня, а до того места, о котором я тебе рассказывал, отсюда ведь совсем ничего. Километр или чуть побольше! Давай заглянем уж на пару минут, чтобы потом не ездить! Разумеется, я согласился. Гитлер обрисовал ситуацию водителю, мы выгрузили наши велосипеды, оседлали их и покатили по дороге. - Надеюсь, хоть теперь ему станет ехать полегче и доберется без происшествий,- сказал Гитлер, когда грузовичок запылил дальше по дороге уже без своих опасных пассажиров. - Ну да. Как ни крути, а фокус призрачного внимания – мы. В этот момент мой руль ощутимо дернулся в сторону. Настолько ощутимо, что я чуть не врезался в напарника. - Эй, ты чего?- забеспокоился Гитлер. - Это не я, это он,- пояснил я,- велосипед своей жизнью живет, так его… - Таки не соврал водила,- грустно улыбнулся Гитлер,- тут они, наши девочки, присутствуют. Преодолевая внезапно возросшее сопротивление цепей и шестеренок, сражаясь с время от времени взбрыкивающими рулями, мы с Гитлером все-таки добрались до лагеря живьем. А там нас ждал сюрприз. Гитлер. День 5. - Багдад??? Таки какого хрена??? Вообще-то мы заглянули в домик к Марии Ивановне, чтобы сообщить о собственном благополучном прибытии, возвращении взятых напрокат велосипедов. Однако вместо старшей вожатой обнаружили там сосредоточенно собирающегося куда-то Багдада. - О, привет, мужики! Как скатались? - Да скатались-то мы нормально. Как видишь, живы и даже в комплектности. А ты-то каким таким волшебным образом на ноги поднялся? Не далее чем сегодня утром мы тебя еще на руках таскали из медпункта, да обратно. - То-то и оно, что волшебным. И, как и за всякое волшебство, за это тоже надо платить. - С кем-то из фольклорных договорился? - Пришлось. Не бросать же лагерь на произвол судьбы, когда у них тут шоу должно продолжаться любой ценой. - Что за шоу? - Поход. В лес. - Да...- я грязно и витиевато выругался. Горыня отмолчался, но по выражению его лица было понятно, что из цензурных у него на языке только предлоги да междометия крутятся. - Как вы понимаете,- разглагольствовал тем временем Багдад,- поход этот без нашего деятельного участия не обойдется, так вероятность того, что в нем примут участие те, с кем мы имели превосходную возможность познакомиться минувшей ночью в старом лагере, велика просто до полного неприличия. - И нам таки надо будет защищать обитателей лагеря нового от обитателей лагеря старого? - В точку, Гитлер. - Какие-нибудь мысли относительно того, как все это организовать? Кроме того, что это заведомо невозможно? - Есть, как ни быть! Наш вожак с улыбкой расстелил на столе еще одну из многочисленных, сделанных нами еще в райцентре распечаток спутниковых снимков, которые он еще и сам уточнил на местности. - Горыня, шуруй к водяной. Скажи ей, что вот по этому рубежу мне нужна сеть оповещения. Тут максимальное количество всяких озер, ручейков и просто чуть заболоченных участков, где под ногами хлюпает. Не нужно геройствовать и ставить непрошибаемую. защиту – обойдут посуху и будут еще злее. Достаточно будет, если я просто буду в курсе, что у нас гости, как только оные гости тут пройдут. Уяснил? Горыня кивнул и вышел из домика. - А нам с тобой, Гитлер, надо будет наковырять сахара и муки. Остатки Виолиного спирта от приготовления настойки у меня сохранились, перец и соль найдем в столовой, где и будем заниматься нашей с тобой выпечкой. Потом выведаем у старшей вожатой маршрут движения и место расположения конечного пункта этого их похода. По возможности переставим все это хозяйство ближе к лагерю. И разметим все это дело крошками Саккарды. Много за остаток дня мы, конечно, вряд ли сделаем, но все, что получится сделать – наше. Хлопнула входная дверь, и голос старшей вожатой с нотками удивления поздравил Багдада с выздоровлением. - Спасибо, Мария Ивановна, коли не шутите. Вы не окажетесь, внезапно, столь сказочно любезной, чтобы подсказать нам, где у вас тут в лагере можно разжиться мукой и сахаром? Я знаю, что в столовой, но для затеянного нами муки и сахара потребуется много, и столовские запасы мы при некоторой расторопности легко можем на ноль помножить. А быть настолько невежливыми к столь гостеприимному месту мы не желаем. Мне потребовались некоторые волевые усилия, чтобы спрятать усмешку – место, чтоб ему пусто было, гостеприимное. Мы в результате этого гостеприимства не далее чем вчера Багдада на полном серьезе в списках живых числить перестали. Хотя, быть может, он имеет ввиду новый лагерь, где до сих пор почти никто не знает о нависшей над ними смертельной призрачной угрозе? Алиса, Славя, Лера. Ну, вот старшая вожатая еще и медсестра. Шурик. Все. При воспоминании об Алисе сердце кольнуло тоской и виной. Где она сейчас? Что делает? Наверняка, отчаянно пытается уложить в голове все то, что пережила и свидетельницей чего стала вчера, и при этом так же отчаянно старается не сойти с ума. Надо найти ее на этом походе, поговорить, что ли… Хотя, конечно, перед нашей крайней вылазкой в старый лагерь мы расстались таки не на очень хорошей ноте, но кто ей хоть как-то объяснит происходившее там? Горыня? Ему еще со Славей что-то придумывать надо будет. Багдад? Ему и с Лерой мороки хватит. Не говоря уже о том, что вся головная боль по недопущению конечного пункта пионерского похода в место побоища ложится на его еще не окрепшие после тяжелого ранения плечи. Как бы он не хорохорился, сколь не была бы весома помощь кого-то из фольклорных призраков (к тому же, совершенно точно – небескорыстная), а так быстро оправиться от такой плюхи, которую ему пришлось поймать – задача нетривиальная. Тем временем старшая вожатая сообщила нам, что муку можно найти в подсобке библиотеки, а мешок сахара найдется в кружке кибернетиков, озадачив вдогонку задачей принести по мешку того и другого в столовую, раз уж нам все равно по пути. Кивнув Марии Ивановне и поблагодарив нашу начальницу за целеуказание, Багдад потащил меня на улицу. - Чего завис?- поинтересовался он, когда мы зашагали в сторону библиотеки. - Да так... о проблеме одной думаю... - Рыжеволосой? - А? - Ну, проблема эта твоя. Рыжая? Сначала я хотел попробовать отпереться, но быстро понял. что ни к чему хорошему это не приведет. - Ну, таки да... Рыженькая... - Алиса, значит. Я кивнул. И был жутко благодарен Багдаду за то, что он не стал дальше развивать эту тему. До библиотеки мы добрались в молчании, погруженный каждый в свои мысли. А вот в самой библиотеке нас ждал сюрприз. Тактично его не заметив, Багдад быстро выспросил у заведующей про мешок муки, козырнул поручением от Марии Ивановны и, наконец, ушагал следом за хозяйкой библиотеки куда-то в подсобку. Некоторое время я мучительно пытался сообразить, с чего начать разговор с упорно отводящей от меня взгляд девушкой. Потом думал, стоит ли вообще это делать. В дверном проеме, ведущем в подсобку показалась заведующая библиотекой, но я даже пожалеть толком не успел, о том, что наш тет-а-тет сейчас будет нарушен, как из-за дверного косяка показалась рука и, цапнув библиотекаршу за рукав, затянула ее обратно. Я понял что в этот самый момент Багдад, скорее всего, выслушивает о себе много нового и интересного, звенящим от злости шепотом и почувствовал жгучий стыд, что это может оказаться зря из-за моей нерешительности. - Чего читаешь?- спросил я, чтобы хоть как-то начать разговор, и кивнул на книгу, что Алиса держала в обнимку, прижимая лицевой стороной к себе. - Не твое дело!- насупившись, ответила девушка. - Если честно, весьма слабо представляю тебя с книгой в руках,- решил сделать еще одну попытку я,- или это мое мнение было неправильным? Тогда спешу принести тебе свои самые искренние извинения. - Извинения приняты,- буркнула Алиса, но, как мне показалось, уже более дружелюбно, чем в ответ на мой первый вопрос. Я только успел начать размышлять на тему не будет ли уместным попробовать вытащить рыжую на разговор еще раз, как помощь пришла откуда не ждали. Чуть уменьшившийся в росте под весом лежащего на его плече мешка с мукой, Багдад шел перед библиотекаршей, меряя проход между стеллажами широкими шагами. - Гитлер, я вижу у тебя дела?- спросил он и, прежде чем я или Алиса успели хоть что-нибудь ответить, улыбнулся во все тридцать два и добавил,- тогда я буду ждать тебя в столовой, ток сильно не задерживайся, лады? И, не дожидаясь ответа, пошел на выход. Взгляд заведующей библиотекой остановился на Алисе. - Я, наверное, лучше попозже зайду,- заторопилась вдруг та. - Стой. К моему удивлению, рыжая, сделав шаг, остановилась. - Давай лучше я подожду тебя на крыльце. Ток сильно не задерживайся, лады?- до меня только сейчас дошло, что я неосознанно воспроизвел и фразу и даже интонацию своего начальника. Поколебавшись, Алиса кивнула и я, выйдя на улицу, остановился на крыльце, положив руки на перила. Через несколько минут девушка присоединилась ко мне, в практически идентичной позе тоже положив руки на ограждение веранды. - Наверное, в этом месте мне полагалось бы брутально закурить и предложить сигарету тебе? - А есть?- с ноткой надежды в голосе откликнулась рыжая. - Нету, не курю,- ответил я,- и ты бросай, нечего организм травить. - Эх, Гитлер, да кабы все курильщики умирали от проблем, вызванных курением… - А еще можно умереть от смеха и секса. И что теперь? Смеяться и любить друг друга перестанем? Словно частично отвечая на мой вопрос, Алиса рассмеялась. - Нет, не смеяться — это, пожалуй, чересчур. Девушка помолчала, явно набираясь смелости для следующей реплики. - Я читала «Унесенных ветром», Гитлер. Мне эту книгу посоветовала… одна подруга. Я с подозрением покосился на свою собеседницу: - А эта твоя одна подруга, случайно, не большая поклонница всякой там романтической литературы и прочих розовых соплей, а, Алис? - Не знаю,- после недолгого размышления ответила девушка,- я ее недостаточно хорошо знаю, хоть мы и из одного города, просто так получилось, что она решила, будто мне будет интересно. - И как, интересно? - Твои пояснения относительно всяких взрывающихся и горящих штуковин я бы послушала с большим интересом. - Ладно, побалую тебя интересным рассказом в походе. Если, конечно, не решишь, что я дурак и ты дура, что возишься со мной. Алиса отвернулась и, немного посопев, сказала, не поворачиваясь: - Извини. Сама не знаю, что на меня тогда нашло. - Ничего, бывает. В конце концов, между нами ведь не произошло ничего такого, чего стоило бы стыдится, верно? Ну, поцелуи все-таки не в счет — по моему скромному мнению, ты достаточно красивая, чтобы поцеловать тебя и достаточно взрослая, чтобы решить позволить себя целовать или нет. Девушка повернулась ко мне. На ее губах играла несмелая, но, насколько я мог судить, искренняя улыбка. Наверное, она редко кому улыбалась так открыто и чисто и ей самой было неудобно с непривычки. - Значит, вы тоже пойдете в поход, да? - Конечно. Не могу же я оставить самую красивую лисичку лагеря совсем одну в этом страшном лесу, без своего бдительного присмотра. Извини,- добавил я, заметив, что улыбка Алисы вдруг потускнела,- я забыл, что ты просила меня так тебя не называть. Дурак. - Нет,- девушка помотала головой,- тебе — можно, Гитлер. Девушка скользнула ко мне и легонько коснулась губами моей щеки. - Только не воображай о себе слишком многого, слышишь? - Хорошо, Алисенок, не буду. Помахав мне на прощание ладошкой, девушка ушла, а я отправился в столовую. Меня тоже ждали дела, только вот подробности этих дел начисто вылетели у меня из головы. Багдад. День 5. Решая дать Гитлеру немного времени перекинуться хотя бы парой слов с его рыжеволосой пассией я руководствовался скорее сиюминутным порывом, поддержанным моей хвостатой помощницей, чем логичным расчетом или здравым смыслом. Был, конечно, соблазн, закинуть на него мешок с мукой или спровадить его за сахаром, немного поразмышляв на тему, я решил, что и сам справлюсь с перетаскиванием всего необходимого — эка невидаль — мешок сахара. Мешок, как и предсказывала Мария Ивановна, отыскался в здании электромеханического кружка. Вернее, его помог мне найти отыскавшийся там же Шурик. - О, привет, светило отечественной кибернетики! Как самочувствие? Шурик занимался тем, что гипнотизировал Гитлеровскую радиостанцию. Я даже успел набрать в грудь воздуху, чтобы выдать хрестоматийное «Шо, опять?!?», как заметил, что радиостанция надежно выключена, а сам Шурик сидит без наушников на блондинистой голове. - Самочувствие нормально,- отозвался тем временем местный кибернетический гений. Сижу вот… дилемму думаю… - Мне тут агентурная разведка доложила, что у тебя в хозяйстве где-то валяется мешок сахара. Ты уж будь другом, найди, где он тут тебя, а потом, быть может, я тебе в твоей дилемме чего вумного присоветую. Шурик вздохнул, поразмышлял, кивнул собственным выводам и поплелся в подсобку. Я же тем временем тщательно, хотя и весьма быстро осмотрел радиостанцию. Судя по внешнему виду, после того, как Гитлер ее выключил, больше радиостанцию никто не включал. Спустя небольшое количество времени дверь в подсобку распахнулась и оттуда появился Шурик, вернее, его спина. Сам же Шурик, пыхтя и отдуваясь спиной вперед волок мешок. Не иначе — с сахаром. - Давай помогу. В четыре руки мы дотащили мешок до входной двери в два счета. - Ну, давай сюда свою дилемму. Говорил же, что помогу подумать. - Да я, понимаете… Все про радиостанцию думаю… Ведь то… Ведь то, что произошло со мной — это из-за нее? - Вопрос, на самом деле, довольно сложный… И ответ на него будет достаточно неоднозначный. Так скажу: радиостанция, конечно, сыграла свою роль, но она… как бы это поточнее выразиться-то… нечто вроде инструмента, понимаешь? Отвертка, например, это ведь тоже инструмент, вполне себе безобидный и даже полезный, пока не попадет в руки тому, кто решит ее воткнуть другому человеку в печень. Та разработка, что основана на этой радиостанции, полагаю, в первоначальном своем значении, в том, которое вкладывал в нее создатель, была подчинена благу. Да только вот кто-то решил, что использовать топор для того, чтобы наколоть дров для очага — это как-то не то, а вот для того, чтобы проломить кому-нибудь череп — самое подходящее. - И… этот кто-то… он был по ту сторону эфира? Это его голоса я слышал, да? - Вот тут не знаю,- чистосердечно развел руками я,- может быть — его, а может быть и не его. Никто тебе сейчас не сможет дать точного ответа на этот вопрос без долгого и вдумчивого исследования. Да и тогда ответ все равно будет очень и очень приблизительным. - И что же теперь? Просто… просто разобрать вот это все и… забыть? - Ну, с одной стороны все хорошо, что хорошо кончается, а для тебя твое приключение закончилось вполне себе хорошо — ты в здравом уме, твердой памяти, жив и здоров. Мне встречались люди и ситуации, в которых везения для попавших в них было гораздо, гораздо меньше. А с другой — решать тебе и только тебе, Шурик и не забудь, что от твоего решения может зависеть вся твоя дальнейшая жизнь и может статься так, что назад ты уже не отмотаешь. Понял? Шурик кивнул. - И пообещай мне одно — какое бы решение ты не принял, к радиостанции ты без моего или Гитлера присутствия больше ни пальцем не касаешься, хорошо? Шурик подумал несколько минут и, наконец, пообещал. Я же, хлопнув пионера по плечу напоследок, взвалил с его помощью мешок сахара на плечо и понес его в сторону столовой. Горыня. День 5. Не было ничего удивительного в том, что в поисках водяной я в первую очередь отправился к озеру. Удивительным было то, за каким занятием я застал Юлию. Обрядившись в свой серебристый купальник и весело болтая с пионеркой, дух озера помогала ей сталкивать на воду лодку. - Пара крепких мужских рук не помешает?- осведомился я, подходя к девушкам. - Таких уж крепких?- недоверчиво осведомилась Юля, пристроив на борт лодки скрытую чешуйками купальника пятую точку и сложив руки на груди. - Достаточно… крепких...- Славя, подтверждая крепость моих рук, здорово смутилась, видимо, в цветах и красках припомнила некоторые обстоятельства, когда ей довелось вплотную познакомиться с моими руками. - А зачем вам лодка?- спросил я, подходя и примериваясь к борту, чтобы половчее спихнуть плавсредство в воду. - На ближний остров сплавать решили — так как раз примерно в это время земляника должна поспеть. - Вот-вот,- пробурчал я, вспомнив, как мы с Багдадом и Гитлером расследовали попытку подрыва памятника,- объедятся белобокой земляникой, а потом бегают, уголь у медсестры выпрашивают. Давно знаете друг друга? Вообще-то я надеялся, что Славя явно не в первый раз приехала в лагерь и, раз уж смогла подружиться с Юлей, то та в разговоре может выдать что-нибудь интересное про девушку, которая одновременно и нравилась мне и была самой большой загадкой, после старого лагеря, конечно. Но не срослось. - Так ты же сам нас познакомил!- сказала водяная, решив не утяжелять своим весом лодку и оторвав от ее борта свое, если совсем начистоту, довольно симпатичное седалище. - Ага,- подтвердила ее слова Славя,- когда Ви… вы останки пилота из самолета доставали. Признаться, в тот момент я этой Славиной оговорке никакого значения не придал. Просто решил, что у активно помогающей мне толкать лодку девушки немного посбоило дыхание — лодка-то ни разу не пушинка. Наконец, наш миниатюрный крейсер закачался на мелкой, время от времени набегающей на пляжный песок волне. Решив не демонстрировать Славе неспособность водяной к намоканию (нет, она может прикинуться мокрой, но для этого ей придется прикладывать некоторые усилия), я по очереди перенес девушек с песка в лодку на руках и хотел было забиратся в нее сам, как Славя переполошилась: - Горыня, наши корзинки! Проследив за направлением, которое указывала девушка своим изящным пальчиком, я их и увидел — ничем не примечательные плетеные корзинки класса «туесок». Пришлось героически плюхать обратно к берегу, доставлять на борт эти корзинки. Наконец, вскарабкавшись на место гребца, я произнес: - Наш круизный лайнер отправляется! Ту-тууууу! - Главное, чтобы он не оказался «Титаником»!- сострила водяная. - Ерничать будешь — утоплю!- шутливо пригрозил ей я (утопить водяную — действительно смешно), и девушка послушно прыснула в кулачок.- К тому же лайнер у нас всего лишь круизный, а не трансатлантический. - Трансостровной,- поддержала наш обмен любезностями Славя,- вперед, наш храбрый капитан! Я послушно налег на весла и спустя несколько секунд набравшая инерцию лодка уже летела стрелой по озерной глади. - Где так научился грести?- спросила Славя. - Я вырос на берегу Тихого океана,- ответил я,- вырасти на берегу океана и не уметь грести — это все равно, что вырасти на севере и не уметь кататься на лыжах. Несколько минут мне потребовалось для того, чтобы лодка проскрипела килем по песку, девушки выскочили с носа на песок первыми, я закрепил весла и, пройдя по дну лодки, тоже спрыгнул на песок, схватил наше суденышко за нос и вытащил его на берег подальше. Венцом крепежа стало привязывание лодки к ближайшему к берегу дереву. И только после того, как я от души затянул крайний узел оказалось, что корзинок девушки захватили всего две, а нас, внезапно, трое. Разобрав по корзинке, они молчаливо уставились на меня, предлагая выбирать, с кем из них я пойду. - Пойдем, Юль, соберем ягод побыстрее в четыре руки,- вздохнув, сказал я. На самом деле, расчет мой был проще и одновременно коварнее — в землянике и, соответственно, в ягодах есть вода, а раз вода есть, то такой мощный водяной как Юлька, вполне может организовать, чтобы ягоды заскакивали ей в корзинку сами, без участия с нашей стороны. Внезапно я понял, что принципиально не представляю границ ее могущества, а учитывая то, что я не знал ни ее возраста, ни, толком, мотивации, она в любой момент из добровольно-принудительной помощницы могла стать грандиозной занозой в заднице у всех нас. И только я вознамерился, пользуясь тем, что Славя была поодаль и не могла слышать нашего разговора, позадавать водяной несколько откровенных вопросов, как понял, что эта мерзавка мешает мне собирать ягоды! Сама водяная шла чуть сбоку от меня и, как это могло бы показаться непосвященному зрителю просто вслепую засовывала руку под земляничную листву. Только одно мешало так думать — каждый раз из-под листвы Юлины пальцы появлялись с ягодой, а то и не с одной. Мне же приходилось в поисках ярко-красных беглянок постоянно ерошить зеленые листья и то они постоянно норовили спрятаться от меня в гуще стеблей или за выбившимся из-под ладони листом. - Юлька! - Что? Выражение «А я что, я ничего» на не лишенной симпатичности мордашке водяной вышло вполне себе на уровне. - Не мешай. - Не буду,- водяная пожала плечами и вернулась к прерванному моим окриком занятию. Однако в моей охоте за ягодами ничего существенным образом не изменилось. - Юля, вот только не вздумай мне тут рассказывать, что ты тут не при чем! - Отчего же не при чем. Вполне причем. - Но ты же сказала, что не будешь мешать! - Ой, правда? Ну, наверное, я просто немного не так выразилась. Мы, фольклорные призраки, иногда бываем такими загадочными… Негодница выпрямилась и, держа двумя руками уже прилично наполненную корзинку, изобразила очаровательное смущение. - Я в курсе, какими загадочными вы бываете. Мне из тебя вытягивать причины твоего поведения или ты сэкономишь нам обоим время и признаешься сама? - Признаюсь!- в улыбке, поселившейся на губах водяной, озорство и лукавство смешалось в идеальной, очаровательной пропорции.- Но только после того, как ты наконец отодвинешь хотя бы в сторону мысли о своей златовласой зазнобушке и наконец поведаешь мне, что же такое подтолкнуло тебя собирать ягоды не с ней, а со мной. Надо признаться, что о поручении Багдада переговорить с водяной я, конечно, не забыл, но этот момент как-то заретушировался моим стремлением поскорее наполнить Юлину корзинку и отправиться помогать Славе. - Ну, я… э-э-э… Юля терпеливо ждала, чуть приподняв изящные бровки. Наконец, я приказал сам себе собраться, глубоко вздохнул и, еще раз оглянувшись на мелькающие за деревьями белую рубашку и золотистые косы, изложил водяной суть Багдадовской просьбы. Она нетерпеливым жестом прервала мои попытки растолковать ей в отсутствие карт где именно Багдаду нужен заслон, еще немного пожевала губами и сказала: - Если честно, я не совсем понимаю, зачем вам нужна там сигнализация… - Юль, ты ведь понимаешь, что я просто не смогу тебе ничего пояснить по существу, а? И вовсе не потому, что не должен тебе этого говорить или еще чего, а потому, что банально не знаю? Но Багдад сказал, что ему это нужно, значит, он, наверное, как-то увязал это в свой план и как именно — тебе нужно спрашивать у автора, а не у меня. - Вы ведь понимаете, что эти самые призраки вполне себе поймут, что их обнаружили? - Они же призраки, а не клинические идиоты. - Уверен? - Как-то не совсем… - Ладно, я сделаю, что вы просите. - И… - И ничего не попрошу за это,- пожала плечами водяная,- будем дружно считать, что по моему скромному водяному мнению, они и так уже настрадались за грехи любой степени тяжести, какие они только могли бы сотворить при жизни в столь небольшом возрасте. А значит, я считаю, что им пора бы уже обрести покой. - Кому им, Юль? - Горыня,- водяная вздохнула, чуть наклонив голову вбок,- сборщик земляники из тебя выходит гораздо лучше, чем презренный иезуит. Так что давай-давай. Земляника там. Для верности она ткнула пальчиком вниз. А мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к процессу собирания ягод, которые, вот удивительно, не только перестали от меня прятаться, но теперь словно сами лезли на глаза. При таком раскладе Юлину корзинку мы наполнили действительно в два счета и водяная пыхтя и отфыркиваясь, потащила ее к лодке, хотя я готов был прозакладывать что угодно — легким движением бровей она могла бы заставить ягоды утащить корзинку к лодке, а потом уложиться в нее. Ровными рядами. Правда, со Славей разговора тоже как-то не получилось — когда я пришел ей помогать, корзинка уже была полна больше, чем на половину и мы дособирали ее до обидного быстро. Девушка же была словно с головой поглощена сбором ягод и на мои реплики отвечала словно между делом, воспринимая меня как фактор, от которого отмахнуться нельзя, но и слишком много внимания которому уделять тоже не нужно. Так мы и собирали эти злосчастные ягоды — словно и вместе и словно каждый сам за себя, просто в одну корзинку. Как гласит народная молва, не было бы счастье, да несчастье внезапно приходит на помощь. Юлю мы застали отвязавшей лодку и сидящей на ее скамейке с ногами в воде. Добраться до нашего транспортного средства посуху нечего было и думать. Славя совсем было вознамерилась окликнуть Юлю, но осеклась, услышав мой тихий шепот. - Держи корзинку крепче. А еще пару секунд спустя прижимавшая к животу туесок блондинка, тихо ойкнув, оказалась лежащей у меня на руках. Ну, а я поплюхал к лодке, куда и опустил через борт свою драгоценную ношу с величайшей осторожностью. - Кстати,- встрепенулась водяная после того, как я тоже оказался в лодке и занял свое место на веслах,- раз уж мы довольно шустро управились со сбором ягод, а не заглянуть ли нам на второй остров? - Зачем?- немедленно поинтересовалась Славя. - Там есть такое классное место! Я вам его обязательно покажу! Поплыли, Горыня, у нас трансостровной лайнер или как? Я посмотрел на Славю, но та, похоже, сдалась под натиском неуемной водяной. - Ладно, глянем одним глазком и назад. Это же недолго, Юль? - Айн момент!- ввернула та фразочку, явно подцепленную у своего свалившегося с неба гостя. - Ну, раз айн, тогда поплыли, глянем, что это за сюрприз. На второй остров мы высадились тем же способом, что и на земляничную плантацию, только туески с добычей так и остались в лодке. - Пойдемте, нам сюда. Мы со Славей послушно зашагали следом за Юлей по едва заметной тропке, которая вела нашу троицу в глубину острова и заодно вверх. - Тут гора в середине острова,- на ходу поясняла водяная, а почти из самой макушки ручей льет. Не знаю, как так получилось, не спрашивайте. Ручей сначала по камням прыгает, а потом устраивает целый водопад с небольшого утеса, а за водопадом… сами увидите, пришли уже почти. «Почти» оказалось еще полусотней метров и парой поворотов, после чего мы действительно вышли к довольно полноводному ручью, низвергающемуся вниз приличных размером водопадом. Водяная шагнула в водопад первой — ей, само собой, намокание не грозило и было скорее благотворным для оторванного от ставшей родной стихией фольклорного призрака. - Постой. Я придержал за руку Славю и она, к некоторому моему удивлению остановилась, хотя всю дорогу сюда тщательно избегала моей протянутой на особо крутых участках руки. Я быстро снял куртку и, еще быстрее, чтобы девушка не подумала невесть чего, набросил ее на голову и плечи соломенноволосой. - Вот теперь пойдем. Полностью от водопада это ее, конечно, не защитит, но под курткой она все равно окажется гораздо суше, чем была бы без нее. Стоит отдать нашей фольклорной провожатой должное — посмотреть действительно было на что: за водопадом оказалась пещера, достаточно высокая, чтобы никто из нас троих не задевал головой потолка и достаточно обширная, чтобы я сделал несколько широких шагов, но так и не дошел до конца. Света, которое пропускал не слишком обильный водопад, вполне хватало для того, чтобы увидеть, что стены практически сплошняком исписаны, бесконечные вереницы букв... - Что это за место, Юль?- спросила Славя. - Раньше оно называлось пещерой Желаний или пещерой Пожеланий, смотри сама, как больше нравится. Пионеры приплывали сюда, вроде бы, даже в те времена, когда лагерь был еще в старом корпусе, и писали на стенах свои имена, даты и пожелания тем, кто за ними последует. И даже загадывали желания. Говорят, что если сделать что-то, правда, никто уже не помнит, что именно, а потом написать фамилию, имя и сегодняшнюю дату, то желание пренепременно исполнится. - Наверное, они загадывали вновь вернуться сюда, в этот лагерь, на этот пляж и в эту пещеру,- сказала Славя, внимательно рассматривая испещренные надписями стены неподалеку от входа. В моей голове беспокойно ворочалась мысль, что я бы тоже мог тут что-то поискать среди надписей, что-то то ли важное, то ли интересное, но она почему-то так и не смогла полностью сформироваться, вместо этого я подошел к блондинке, решив, что она неспроста рассматривает стенку так внимательно: - Будешь что-нибудь загадывать? - Не взяла с собой ничего пишущего, пожала плечами девушка, просто интересно,- ее пальчик скользил по камню, останавливаясь то у одной надписи, то у другой,- подумать только, сколько лет этим надписям. Тут ведь и с семидесятых лет записи встречаются и даже с шестидесятых… Соколова Женя, Попова Катя, Анисимова Яна, Смирнова Наташа, Иванова Ира, Темникова Лариса, Евдокимова Ольга, Назарова Инна, Акулова Анна, Селизнева Алиса… Изящный пальчик скользил по стене и останавливался у тех надписей, авторов которых она читала. - Сколько между ними лет, но все тут, рядом, на одной и той же стене. Интересно, сбылось ли то, о чем они мечтали, когда писали тут свои имена? - Будем надеяться, что сбылось. И у тебя тоже сбудется то, о чем ты будешь мечтать, когда напишешь тут «Славя». - Отвезешь меня сюда? - Конечно, какой разговор! В лагерь мы возвращались под впечатлением. И я начинал немного понимать, почему в отличие от моего факультатива или уроков Гитлера занятия, которые вел Багдад, отличаются просто бешеной популярностью. Просто вот так стоять в месте, которое носит прекрасно видимый зримый отпечаток минувших лет — весьма волнительно, пусть и года эти по историческим меркам мелькнули совсем недавно и еще не закрылись глаза тех, кто видел их живьем. А если ты своими руками извлекаешь на свет современного солнца что-то, что десятки, сотни и тысячи лет назад казалось канувшим в Лету навсегда? У меня от одной попытки представить это надежно захватило дух. А Багдад, кроме того, мог весьма увлекательно и ярко рассказать об этом — не зря все его слушали, открыв рты. Пока я вытаскивал лодку на берег и привязывал ее на место, девушки, поблагодарив меня, ушли. Я же, сочтя свою миссию выполненной, отправился в свой домик, но по пути встретил старшую вожатую. - Привет, Горыня!- поздоровалась она.- Видела только что результат вашей ягодной охоты. Здорово потрудились! - Спасибо, конечно, на добром слове, Мария Ивановна, но я тут практически не при чем — это все девочки собрали, я только на веслах туда-сюда. По лицу старшей вожатой было понятно, убедил ли я ее в собственной непричастности к ягодным успехам или нет, но так как она кивнула мне и отправилась дальше по своим важным вожатским делам, я счел себя тоже свободным. Хотя нет, не совсем свободным — надо было еще кое-кому вправить мозги. В нашем с Гитлером домике меня ожидала та еще картина. Наша пленница-подзащитная, а именно Лера сидела на столе, грызла яблоко и… вполне себе не находя в происходящем ничего необычного… разговаривала с сидящей на полу большой собакой дымчато-серого окраса и непонятной породы. - Домовой, слушай, ты… - А я что?- повернула собака голову ко мне.- Сижу тут, никого не трогаю… Разговариваю с красивой девушкой, починяю примус… - Слушай, тебе что, никто никогда не говорил, про такие вещи, как конспирация, не лезть на глаза людям, а? Костры святой Инквизиции давно пятки греть перестали? Что за дела? - Ну-ну…- домовой явно озадачился и перешел в режим придумывания отмазки. Вряд ли он решится на открытую конфронтацию с обитателями домика, тем более со мной, который знал тысячу и один способ урезонить фольклорного призрака вообще и домового в частности, так что начавшихся появляться в колесах палок я не боялся, но в логику происходящего вникнуть был должен. Поэтому и шел на конфликт, пытаясь через него заставить домового делиться тайнами. - А я, кстати, слышала, что вас с Гитлером поселили в каком-то особенном домике,- встряла переставшая болтать ногами, но не грызть яблоко Лера,- он вроде бы как-то не совсем плохой, но тут происходит время от времени что-то непонятное. - Скорее всего, суть этого непонятного заключается просто в том, что домовой пошаливает, так как вряд ли кто-то из временных обитателей сего жилища производил правильный ритуал, чтобы с ним подружиться,- ответил я,- ну, или хотя бы вообще хоть какой-нибудь ритуал, на это направленный. Это, в принципе, нормально, ничего такого, что несло бы откровенную опасность или выбивалось бы из обычной практики сожительства людей и фольклорных призраков в таких непонятностях нет. И, судя по всему, не было до сего момента, когда наш дорогой друг вдруг с какого-то перепугу не стал являться перед светлы очи кому ни попадя... - А почему это кому ни попадя?- немедленно окрысился призрак.- Я, между прочим, и раньше полагал и до сих пор полагаю, что она одна из ваших! И если уж вы мешаете своих коллег с кем ни попадя, то в этом я ни капельки не виноват! - Лера действительно одна из нас,- ответил я, с удовлетворением отметив, что разговор свернул на пусть и наспех, но лично мной придуманное для него русло,- и, если выживет и решит пройти полноценную инициацию — будет не менее полноценной одной из нас, чем я или Гитлер. Да только вот ты не только ей на глаза показывался и даже разговаривать пытался за сегодня не только с ней. Не хочешь объяснить свое поведение? Домовой снова перешел в режим задумчивости, явно рассчитывая, что лерино любопытство предоставит ему небольшой тайм-аут, но девушка помалкивала, переводя заинтересованный взгляд с собаки-домового на меня и обратно. - Ну я… Видимо, ничего особо толкового в призрачную голову домового не пришло. - Я ж не со зла… Не из коварства какого и даже не пакости ради… Я просто помочь хотел… - Помочь? Об этом мотиве хозяина нашего жилища я догадывался, причем числил его как самый вероятный из всех вариантов. - Помочь как? Вернее, с чем? Разговорить Виолу мне было нечего и думать — такой, как я такой как она — на один зубок. С Юлькой, конечно, можно было бы попытать счастья, но что-то мне подсказывало, что из этой попытки ничего хорошего не выйдет. Да и место, которое отводил ей Багдад в своих планах мешало — а ну как она взбрыкнет и откажется сотрудничать? Нет, ничего критичного, скорее всего, не произойдет, водяную всегда можно будет шарахнуть ритуалом и настолько же банально, насколько и неэстетично заставить ее делать то, что Багдаду надо. Правда, при таких раскладах можно было испортить водяной настроение сотрудничать с живущими на несколько лет, а то и десятилетий вперед, но наличие двух зол подразумевает выбор наименьшего из них. Банник информацией уже поделился. Я был далек от мысли, что хитрый призрак рассказал мне все, что ему было известно, да и Виола подтверждала, что хозяин бани не сказал ничего такого, чего мы бы не знали или не узнали бы в самый ближайший момент, но он, как ни крути, свой номер отбыл. Оставался только домовой из нашего с Гитлером домика, и я надеялся, используя его ляп с Шуриком, вытащить того на откровенность. Судя по тому, насколько глубоко задумался домовой и сколь тщательно он подбирал слова, мой коварный план вполне себе давал результаты. - Этот пионер… которого вы в домике на ночь под моей охраной в кандалах оставляли… он ведь какой-то не простой пионер, ведь верно? - Не простой,- кивнул я.- Простого пионера мы бы наручниками к батарее пристегнули и вся недолга. Хочешь сказать, что ты только из-за того, что он непростой решил с ним разговоры поразговаривать? Домовой помолчал еще несколько секунд. - Вы ведь опасались, что на нем призрачный контроль, верно? - Судя по обстоятельствам его исчезновения — вполне себе обоснованное предположение, не находишь? - Вполне себе обоснованное, нахожу. Но есть один нюанс. Побывавшие под призрачным контролем люди хоть и чувствуют себя после этого весьма паршиво, но не находятся на грани безумия. - А нам-то откуда было знать, что утром Шурик будет уже после призрачного контроля, я не все еще под ним? - Раз ты задаешь этот вопрос, то, я полагаю, вам было неоткуда знать подобное. Тогда я вам подскажу. Ваш этот пионер, когда проснулся, был ровно в шаге от того, чтобы окончательно лишиться разума. Спящего человека, сам знаешь, читать даже мощному призраку непросто — во сне мозг совсем по-другому работает, очень немногие призраки способны на то, чтобы толком со спящим человеком взаимодействовать. Вот и я не увидел, что у него в голове творится, пока он не проснулся. А как проснулся… Пес посмотрел на меня, потом на Леру, потом снова на меня. Я был готов поклясться, что в собачьих глазах светится просьба простить пополам с осознанием вины. - Я при жизни еще головой скорбный был. Не то, чтобы совсем убогий, но… запомнить вот человека на лицо не мог никак. Потому и служил помощником княжьего охотника, на псарне. Вот собачьи морды запомнить — это как за здрасьте — всю княжескую свору наперечет знал! Да и одежа мне эта непривычна, не умею я правильно ее изобразить, чтобы и лицо нормально вышло и вот это вот все. Поэтому мне в собачьем облике и привычней и понятней все. И делать я его могу так, что от нормальной собаки и не отличишь ни за что. Поэтому, когда я понял, что этот ваш пионер совсем плох, я и воплотился в самый первый образ, что мне в голову пришел. Ну и давай стараться ему объяснить, что с ним такое произошло и как теперь ему быть надобно, чтобы рассудок сохранить. Ну а что образ тот собачьим оказался… Ну, виноват, конечно, чего уж, да только торопился я не зазря… - Что верно, то верно,- сменил я гнев на милость,- не виню тебя в том. Объяснил мне, нерадивому, что да почем, спасибо тебе на том, хозяин. - Ой да ла-а-адно тебе, Горыня, не подлизывайся! Но даже без довольнющей морды на псе было понятно, что такое обращение домовому льстило. То, что домовой выдал мне заготовленную или только что на ходу придуманную легенду было маловероятным — фольклорные призраки, в том числе и домовые, весьма щепетильны в вопросах правды и лжи, а узы дружбы и состоявшиеся договора они блюдут строже некуда. Конечно, домовой либо знал достоверно, либо весьма обоснованно догадывался о причинах, чуть не заставивших Шурика окончательно слететь с катушек, только вот со мно он этой информацией поделиться не счел возможным, однако то, что не сказано напрямую, вполне себе может быть додумано головой, тем более, что извилин в наших с Гитлером и Багдадом черепушках хватает, надо только до ребят новую информацию донести. А вот и горн на обед, кстати, там и поговорим. - Пойдем, Лер, домовой и эмоциями сыт, а вот нам надо желудки чем-нибудь более материальным набить. Гитлер. День 5. - Как дела?- вместо приветствия огорошил меня начальник вопросом прямо в лоб. - А-а… э-э… В первый момент я даже не сообразил навскидку, чтобы ему ответить. Багдад, тем временем, продолжал демонстрировать чудеса пронырливости и способности договориться хотя с самим чертом. Несмотря на то, что на кухне в пионерской столовой все булькало, шипело и скворчало, он умудрился выцыганить у поваров небольшой, но достаточно удобный стол, на котором он сейчас вовсю разминал тесто, а на выделенной ему плите грелся противень с маслом. - Дела, говорю, как? - А? Нормально дела. Нормально. - Вливайся. - Чего? - Гитлер… Багдад оторвался от теста и, уперев в прикрытые фартуком бока испачканные мукой кулаки, повернулся ко мне. - Я, конечно, все понимаю. Мужик ты молодой, гормоны при виде красивой рыжеволосой девчонки играют и булькают. Да вроде и сама она не сильно против с тобой какое-то время провести. Но! Не буду даже тыкать тебя в разницу в возрасте, ты и сам за это в курсе. Гитлер, нехороший ты еврей, собери под своими кудряхами извилины в кулак и вспомни за каким хреном мы сюда приехали и как лихо этот хрен нам настучал по соплям, что как бы намекает, что нам надо как-то разобраться с тем, как защитить от этого хрена всех, кто тут оказался совершенно не в то время! И Алису в том числе. Так что вливайся. - Таки в куда вливаться-то, Багдад? - В производство крошек Саккарды, еврейская твоя башка! Нож вон бери, тесто резать! Я мысленно хлопнул себя по лбу, а потом еще раз, посильнее. И действительно, за всем тем валом эмоций, что захлестнули меня после примирения с Алисой, я действительно сохранил только то, что мне нужно добраться до столовой. Зачем — из головы вылетело начисто и, пока Багдад не напомнил, прилетать обратно отказывалось категорически. Схватив указанный мне нож, я включился в работу. Вообще-то в нашем деле крошки Саккарды являются изобретением относительно недавним. Их рецептуру разработала и опробовала на практике на монастырских призраках монахиня из Италии по фамилии Саккарди, причем случилось это настолько недавно, что ведьм на кострах не сжигали уже лет сто как. Справедливости ради следует таки отметить, что разнообразные аналоги крошек Саккарды применялись против призраков задолго до той самой монахини. Горыня на этом месте наверняка вспомнил бы смесь молотого перца и соли, в некоторых местах туда же добавляли измельченную веревку, оставшуюся после повешенного или пепел костра, на котором сожгли какого-нибудь еретика. Отличающиеся достатком люди крошили в эту же смесь нанесшие смертельные раны клинки, освященное серебро и даже кровавое золото. Насколько была эффективна та или иная добавка сейчас подобные Антохе теоретики спорят до пены у рта и чуть ли не до мордобоя. Однако глобализация и все нарастающие скорости и объемы распространения информации внесли свои коррективы и теперь крошки Саккарды используются по всему миру. Для их изготовления нужно что-нибудь алкоголесодержащее — можно немного, хотя бы самую капельку, но алкоголь должен присутствовать. Классические, проверенные временем и практикой ингредиенты, такие как соль и перец, тоже остались на своих местах, правда, история умалчивает, подсказал ли этот момент монахине кто-то русскоязычный или итальянские монастырские призраки боятся того же самого, чего и их коллеги из далекой заснеженной России. Но наличие в рецептуре крошек Саккарды соли и перца во всех уголках планеты как бы намекает, что это не местная самодеятельность с использованием лома, кувалды и какой-то там матери, а вполне себе мировая практика, которая юзалась для защиты от призраков на отечественных просторах еще тогда, когда сделавшей ее мировым достоянием монахини не было даже в проекте. Каким боком тут оказался сахар, я, если честно, не в курсе, но рецептура требует и его. А вот с мукой, как раз, все вполне понятно — она, во-первых, наполнитель, а, во-вторых, основа для теста, которое в ходе термической обработки и получает все свойства крошек Саккарды, даже если прочие ингредиенты были в совершенно косметических пропорциях. Первоначально изготовление того, что мы сейчас делали, требовало специальной посуды, открытого огня и чертовой горы всяких приблуд ритуального характера. Правда, неуемные практики-экспериментаторы и не менее неуемные мозговитые теоретики понемногу отсеяли то, что значительно усложняло изготовление крошек Саккарды, при этом практически или совсем не увеличивая их эффективность. Поэтому сейчас, в начале двадцать первого века, мы использовали самую обыкновенную плиту и самый обыкновенный противень и даже не собирались его после приготовления измельчать и смешивать с приготовленными на нем крошками. Раскаленный противень шкворчал безостановочно, мы с тихо бубнящим себе под нос необходимые заклинания Багдадом в четыре руки месили и резали тесто, а мешки понемногу наполнялись нами же прямо на месте измельчаемыми лепешками — именно за этим занятием нас и застал призывающий обитателей лагеря на обед горн. Мы с Багдадом переглянулись. - Шуруй,- сказал он,- обедай. Только поторапливайся и, будь другом, не зацепись там за какую-нибудь рыжеволосую, а то знаю я тебя. Остановишься с красоткой словечком перекинуться и забудешь нахрен ты в столовой нужен. Подкол я проглотил, наступив на горло рвущемуся таки едкому ответу. Был грешок, чего уж тут. Горыня. День 5. Оставив домового дома обдумывать особенности своего поведения, мы с Валерией без приключений добрались до столовой, где и заняли привычный уже столик. Мария Ивановна где-то пропадала, как и Гитлер с Багдадом, поэтому девушка села со мной. Впрочем наш тет-а-тет, был в самое ближайшее время нарушен — за столик приземлился Гитлер. - Что с вами случилось, дяденька Гитлер?- то ли в шутку, то ли всерьез вытаращилась на него девушка.- Пахнете так, будто вы к приготовлению нашего обеда вы имели самое прямое отношение! - Таки спасибо, что не пошутила про печку в концлагере. - А что, можно было? - Конечно, нет! Но, справедливости ради, возле печки я таки постоял изрядно. Правда, не в Дахау, а на местной кухне. Но, опять же, справедливости ради, к обеду таки не имею ровным счетом никакого отношения. Так что кушайте, не бойтесь. - А чего ж вы возле печки стояли, если с обедом это никак не связано? - Готовились к этому вашему пионерскому походу, конечно же! Правда, с едой это тоже напрямую никак не связано. - Говорите какими-то загадками, дяденька Гитлер,- правда, достоверно изобразить обиду у Валерии не получилось. - Наверное, дядя Гитлер занимался выпечкой, а, дружище?- блеснул я дедуктивными способностями - В точку, Горыня,- улыбнулся тот,- в поте морды лица своего и прочих, менее интересных частей тела. - Много напекли? - Втроем за раз не утащим - Ого. Серьезно. Видимо, наш начальник жутко на них разобиделся и решил задать им... перцу… Гитлер покивал с набитым ртом, собрал посуду и, унеся ее к приемному окошку, исчез на кухне. Оттуда через пару минут вышел собравшийся задать всем окрестным призракам лошадиную дозу специй Багдад. Я помахал ему рукой и он сел к нам за столик, причем практически одновременно со взявшейся откуда ни возьмись старшей вожатой. - Все перетаскали?- поинтересовалась у Багдада Мария Ивановна. - Мешок сахара из электромеханического кружка и мешок муки из библиотеки. Кстати, чуть не перепутали его с мешком селитры. Хорошо хоть у нас свой пиротехник есть, а то у вас не было бы кухни. Лера прыснула, я тоже не сдержал улыбки. - Ну, судя по тому, что кухня до сих пор на месте и даже кормит нас обедом вы все-таки разобрались? - Ну, мы таки смогли, хотя и я не скажу, что это было легко. Мария Ивановна, а где стартовая точка этого вашего грандиозного пионерского похода? - На тыльных воротах лагеря, конечно же, а что? - Мне нужна полная раскладка по маршруту. Я так полагаю, поход будет просто до вечера, без ночевки? - Да, просто поход до позднего вечера, с костром, но без ночевки. Только я не смогу отправиться с вами ходить по лесу и показывать где и что — надо ведь будет проверять пионеров, готовиться к походу… - И не нужно с нами ходить, Мария Ивановна, мы мальчики взрослые и сами справимся. Карты у меня есть. Если быть точнее, то уточненные спутниковые снимки местности. Вот на них вы мне все и покажете и расскажете. - Что вы хотите сделать? - Наставим нашим незапланированным гостям немного спотыкачей на тропе. Не слишком опасных, но достаточно неприятных. И посмотрим, кто из пионеров будет запинаться. - Ну, хорошо… тогда я покажу… Когда пойдем? - Дайте мне времени ровно на одно указание. Горыня, помоги Гитлеру управиться нашими запасами, встречаемся на тыльных воротах. Мария Ивановна, я весь ваш. Пособить Гитлеру с запасами оказалось сказать гораздо проще чем сделать — запасов Гитлер с Багдадом успели действительно наделать… с запасом. Утащить такое количество выпечки вдвоем в один присест нечего было и думать, а бегать туда-сюда, перетаскивая запасы по частям не хотелось просто категорически. К счастью наша неугомонная помощница и тут оказалась на высоте. С легкой улыбкой посмотрев на то, как мы дружно начесываем затылки, Лера куда-то исчезла, а вернулась уже с тележкой. Используя сей венец местной логистики, мы укатили к тыльным воротам лагеря сначала половину всех запасов, а когда возвращались со второй увидели кроме оставленной на охране Леры еще одну человеческую фигуру — Багдада. Багдад. День 5. За всеми этими треволнениями крайних дней я совершенно выпустил из головы еще одну странность этого лагеря (хотя их тут было, говоря по совести, вагон и маленькая тележка). Впрочем, даже способная напомнить мне о ней Лера сидела за обедом спокойно, вела себя прилично и даже пылких взглядов с запредельным уровнем обожания на меня не бросала. Не то, чтобы я ее винил в этом, но это тоже послужило еще одной причиной, почему я расслабился. Впрочем, Маша лихо мне напомнила, что сделал я это совершенно зря. Впрочем, сначала ничто ничего не предвещало — обсуждая особенности грядущего похода, мы с Машей добрались до собственного домика, я раздобыл в собственной сумке еще один комплект спутниковых снимков с крайними уточнениями на местности, расстелил их на столе и мы со старшей вожатой углубились в их изучение. Вернее, углубилась только Маша, так как я их и без того знал достаточно досконально, чтобы найти на них практически любое место по словесной привязке к ориентирам — не зря же мы с парнями тут весь лагерь чуть не носами перепахали в поисках гипотетических призрачных якорей. Внимательно наблюдая за движением по бумаге изящного Машиного пальчика, я самым бессовестным образом зевнул тот момент, когда расстояние между мной и Машей исчезло не потому, что нам обоим нужно было держать в поле зрения спутниковые снимки, а потому что так хотела старшая вожатая. Справедливости ради следует отметить, что у меня все же был еще один отвлекающий момент — старшая вожатая не просто водила пальцем по бумаге, а рассказывала мне где и как проложен маршрут пионерского похода. Собственно, ничего сложного в маршруте не было сначала по центральной тропе от тыльных ворот, потом у приметной группы деревьев налево, на боковую тропу, которая и выведет путешественников на довольно большую открытую поляну, именуемую у завсегдатаев лагеря Пионерской. - Надеюсь не потому, что там в незапамятные времена пропал или совершил коллективное самоубийство целый пионерский отряд?- на всякий случай уточнил я. - Не-е-ет,- не ответила, а скорее мурлыкнула старшая вожатая, и вот тут я насторожился. Поздно! Машина рука скользнула по моей талии, прижимая свою хозяйку ко мне еще теснее — настолько, что я готов был поклясться, как колотится ее сердечко под небольшой, симпатичной даже в одежде грудью. - Просто на эту поляну ходят походы с незапамятных времен, еще с тех пор, когда пионеры были настоящими пионерами, а не так, по старой памяти… Багдад… Неужели это единственное, что тебе интересно, м? Она опустил вторую руку на стол и подняла к своему лицу мою кисть - Что же меня еще должно интересовать, м?- спросил я скорее для того, чтобы немного потянуть время и сообразить, как выкрутиться из очередной передряги так, чтобы и девушку не обидеть и не давать ей того, чего она хочет. Впрочем, она ли? - Ну, например, что-нибудь тут… А грудь у нее не только на вид упругая, на ощупь тоже ничего… И в руку ложится как будто так и должно… С трудом задавив в себе желание перехватить проявляемую девушкой инициативу, но тем не менее, слегка, лаская сжимая ее упругую плоть, я ответил: - Очень интересно, Мария Ивановна, очень. И если бы не намеревающиеся нанести нам на пионерский поход свой малоприятный визит призраки, то я бы обязательно занялся бы чем-нибудь более приятным. С вашим, разумеется участием. А пока извините меня великодушно. Несмотря на то, что я нахожу вас весьма красивой, я вынужден бежать к точке встречи вперед собственного визга. За время своего проникновеннейшего монолога я не выпуская Машиной груди из своей руки усадил девушку на ее кровать и, все-таки не удержавшись, приник к призывно приоткрытым губам своими. И вот тут мне стало совсем кисло. Нет, целовалась Маша что надо: пылко, страстно, подаваясь в поцелуе мне навстречу и вкладывая в него кусочек души. Да только вот навстречу мне она подалась сразу же, стоило мне приблизиться губами к ее лицу. Я достаточно много провел времени с одержимыми призраками людьми, чтобы понять, что та задержка в реакции, которой характеризуется внешнее призрачное управление, у старшей вожатой отсутствует начисто. А это означало, ни много ни мало, что за ее странным поведением стоит она сама. Ну или что-то не вполне осознаваемое ею, но являющееся частью ее сущности. Нет, конечно, я не урод, хотя мою морду лица прекрасной не назовешь, типичная физиономия. Ну да, с мускулами у меня все в порядке, чтобы не отталкивать пытающуюся обнять меня девушку пивным пузом. Но никаких достоинств, из-за которых Мария Ивановна могла бы воспылать ко мне такой страстью буквально за несколько дней знакомства, я в себе при всем желании найти не мог. Единственным вариантом оставался только почему-то своевременно не изжитый комплекс Электры, толкающий молодую девушку в объятия мужчины постарше, но с ее-то внешностью у Маши должен был быть под окнами средних размеров батальон ухажеров на любой вкус и цвет. Почему я? Обязательно спрошу ее, если переживу намечающиеся разборки. А пока я, насколько мог дипломатично, в очередной раз объяснял ей, что она красивая и сексуальная и в любой другой момент времени и в любом другом месте я бы счел за честь вот это вот все, а сейчас мне надо бежать, так как работу мою кроме меня делать категорически некому. Судя по глазам — нихрена я ее не убедил, но судя по реакции, в руки себя девушка все-таки взяла. - Носишься со своими призраками, на живых людей вообще внимания не обращаешь!- звенящим от обиды голосом заявила мне она. - Угу,- согласился я, судорожно прикидывая, не забыл ли я чего-нибудь необходимого или просто важного,- станешь призраком – обращайся. И выскочил на улицу. Не то, чтобы я боялся сколь угодно тяжелого разговора с Марией Ивановной относительно того, что я категорически ею не соблазняюсь, но сопряженная с этим потеря времени мне была совершенно ни к чему. Гитлер. День 5. - А что это вы делаете? Лера, вопреки моим ожиданиям, не на шутку заинтересовалась нашей работой, несмотря на ее, работы, монотонность и неинтересность. Она с готовностью хваталась за ручки тележки, помогала развязывать мешки и контролировала качество отсыпки нами границ маршрута. - Готовим нашим призракам небольшой, но пренеприятный сюрприз. - Что, ловить будете? - Ну, не то, чтобы совсем ловить. Скорее — довольно неаккуратно намекнем нашим соседям на то, что во избежание недопонимания было бы неплохо придерживаться некоторых простых и понятных правил приличия. Так как сей намек будет сопровождаться ограниченной демонстрацией пусть и не очень вредных, при кратковременном воздействии, но достаточно болезненных, при нем же возможностей, он должен получиться достаточно красноречивым. Дело в том, что воплощение призрака, то есть обретение им зрительного и осязаемого образа требует затрат энергии, которую призраки получают из испытываемых человеком эмоций, причем чем более интенсивные эмоции — тем больше можно из этого получить энергии. Призрак вообще может при желании человеком прикинуться так, что ты его даже со специальной подготовкой, не менее специальной аппаратурой и хорошими природными способностями не вдруг от человека отличишь. Но для создания и поддержания такого образа ему потребуется колоссальная уйма энергии. Однако это является только одной стороной проблемы. Другой стороной проблемы, для призраков, разумеется, является то, что в распоряжении живущих есть несколько способов провести на местности границу, которую призраки в том или ином состоянии преодолеть категорически не смогут. - Помнишь мертвую панночку, что в исполнении Натальи Варлей в гробу летала?- вмешался Горыня.- А вот через очерченный круг пробраться она смогла только на третий день, да и то не самостоятельно. От меня не укрылось на долю секунды возникшее на красивом личике выражение недоумения. Я-то быстро вспомнил, что Горыня про советскую экранизацию «Вия» толкует, а вот Лера, похоже, с Николаем Васильевичем только по современному «Гоголю» и знакома. Эх, молодежь… Ну, ничего, отчего-то я был уверен, что если девчонка не струхнет, то Багдад ей быстро голову на место поставит. На секунду я даже по-доброму позавидовал коллеге — таки красивая ученица ему попадется скоро, судя по всему. - То есть вот это вот...- мило, но старательно нахмурившись, девушка потыкала изящным пальчиком в сторону уже отсыпанного нами края тропинки,- тоже какая-то граница, да? Мы втроем практически одновременно рассмеялись. - Ты глянь,- усмехнулся Горыня,- а девчонка-то налету все схватывает. - Наша Валерия отличается умом и са-а-абразительностью. Умом и са-а-абразительностью.- довольно узнаваемо копируя птицу Говоруна из советского мультфильма «Тайна третьей планеты» сообщил нам Багдад и, обращаясь к девушке, принялся за пояснения.- то, что мы приволокли в мешках и то, на приготовление чего мы с Гитлером убили добрых полдня, называется крошками Саккарды. Что это такое и как оно делается я тебе попозже расскажу, а пока просто запомни, что через линию, отсыпанную крошками Саккарды, призрак может пройти только в воплощенном состоянии, он должен принять хотя бы минимально узнаваемый образ. Причем следует учесть, что классический, обычный, так сказать, призрак не может внешне подражать другим образам, может играться только со своей собственной внешностью в довольно косметических масштабах. Ну и еще может прикинуться моложе, чем она есть на самом деле. То есть была на момент смерти. - Она? Мы с Горыней дружно рассмеялись. - Ай да Валерия, ай да молодец,- похвалил он девушку,- умеешь! Могешь! - А что такое?- девушка оказалась таки не в курсе своего собственного достижения. - Умеешь задавать правильные вопросы, молодец. Да, действительно - «она», по крайней мере, в нашем распоряжении на сегодняшний день нет ни одного, даже сколь угодно ненадежного и расплывчатого указания, что те призраки, что стали в этом лагере объектами нашего вдумчивого профессионального интереса, при жизни относились бы к сильному полу. - А Вилли? - А Вилли не является объектом нашего профессионального интереса. Когда мы в лагерь ехали, мы вообще были не в курсе, что он тут есть. К тому же он ведет себя хорошо, нормально идет на контакт и вроде бы не стремиться представлять из себя опасность ни для нас, ни для других людей. Поэтому пусть живет. Ну, то есть не совсем живет… Словом, пусть будет. Разумеется, все эти разговоры происходили не отрываясь от споро продвигающейся работы. - То есть вы хотите сделать так, чтобы те призраки, которые не имеют зрительного образа, не смогли пересечь эту черту, верно?- продолжала Лера интересоваться происходящим и посильно помогать в нем. - Ага. - А зачем? - А чего им тут делать?- в свою очередь изумился Багдад.- Если бы они проявили договороспособность и не выделывались бы так в случае с Шуриком, то можно было бы заключить с ними своего рода джентльменское соглашение — мы не трогаем вас, вы не трогаете нас. Вам эмоции для питания, нам — спокойная жизнь и, возможно, разные другие ништяки. Но на договор они не пошли, ни разу. А посему мы будем от них защищаться. - С этим, вроде, понятно. А поперек зачем линии насыпаете? И какой у них толк, если они не доходят до одного из краев? - А им и не нужно представлять из себя непреодолимую преграду. Это индикаторы. Помнишь, невидимые призраки не смогут оказаться на тропе из-за сплошной отсыпки ее границ? Смогут только видимые. Но им нужна энергия для поддержания собственной видимости как минимум. Конечно, рядом идут живущие, которые щедро длятся эмоциями, но процесс переработки эмоций, как и усвоение пищи у живущих — процесс не мгновенный. Поэтому сталкиваясь с очередной преградой, призрак сделает что? Правильно — пройдет там, где есть прогал в насыпанной нами преграде. А мы постоим и внимательно понаблюдаем, кто у нас тут по тропинке «змейкой» ходить будет. - Ну ты коварен!- восхитилась девушка. - Не мы такие,- пожал плечами наш вожак,- жизнь такая. Мы покажем им, что, так как они что-то не стремятся договариваться, мы готовы их уничтожить. А там посмотрим, пусть думают. - Оговорочка по Фрейду,- шепнул я Горыне. Тот молча кивнул в ответ. Впрочем, я таки слукавил бы, если бы сказал, что моя собственная голова не занята хотя бы время от времени поиском ответа на вопрос «как вытащить из подземелья старого корпуса четыре скелета и при этом не стать пятым?». Багдад. День 5. В лагерь мы вернулись перед самым ужином, после которого и должен был начаться тот самый поход, усталые, но довольные. К схватке, которая, со всей очевидностью, намечалась на нейтральной с большим преимуществом призраков территории, мы были готовы и намеревались провести ее на наших условиях. В то, что можно будет разойтись миром, я уже не верил — слишком уж тут беспокойное хозяйство: мы — для них, они — для нас. - Так, ребята,- принялся инструктировать нас Багдад, когда мы прошли через тыльные ворота лагеря,- что такое работа в поле на неизученной местности мне вам объяснять не надо. Наши призрачные оппоненты по умолчанию нас там превосходят. На, хоть и весьма ограниченную, но все-таки поддержку фольклорных призраков из лагеря рассчитывать бессмысленно — даже те, кто смогут оставить свои обиталища на достаточно долгий срок, чтобы успеть добраться до места схватки, в драке будут стоить немного. Поэтому нам остается рассчитывать только на себя, раз уж расчет на благоразумие местного лагерного начальства представляет собой полнейший бесперспективняк. Играем от обороны — главная задача — сохранить жизни и, по возможности, здоровье участников похода. Уяснили? Ну, готовьтесь! Выдвигаемся после ужина, вместе со всеми! Отпустив парней, я обернулся к терпеливо ожидавшей своей очереди девушке. - Я так полагаю, расписывать тебе насколько опасен этот поход несмотря на все предпринятые нами меры предосторожности вообще и для тебя в частности — бессмысленно, верно? Лера кивнула. Честно говоря, в этот момент я раздумывал над вариантом «пристегнуть наручниками к батарее и оставить в домике под наблюдением домового». - Ладно,- решил, наконец, я,- пойдем. Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас для нас самое главное — это подготовить тебя к этому походу, быть ему не ладным. Девушка снова кивнула. О том, что она в этом походе безоговорочно, быстро и точно выполняет все, что я ей скажу я растолковывал по пути до собственного домика, в котором, по счастью, не оказалось Марии Ивановны. О том, что она будет должна тщательно запоминать странные и беспричинные ощущения, так как без призрачного участия этот поход точно не обойдется, я рассказывал ей уже по пути к ее домику, после того, как забрал из сумки несколько баночек с красками и набор кистей. Оказавшись в домике, Лера сразу же стала строить из себя гостеприимную хозяйку. Надо сказать, что действо сие было не лишено ни эффективности, ни некоторых довольно волнующих деталей. - Я так полагаю, мы сегодня без ужина?- поинтересовалась она, пропуская аккуратно оглядывающегося меня в домик. К счастью, никаких лежащих на видном месте девичьих секретов на первый взгляд не обнаружилось, а подробнее я и не присматривался. Прикинув время, потребное на задуманную мной процедуру, я качнул головой. - Без ужина,- впрочем, Мария Ивановна обещала нечто вроде пикника в походе, так, что, надеюсь, с голоду не помрем. - Все равно силы поддержать надо. А то вдруг эти ваши призраки нападут раньше пикника? Лера вошла следом за мной в домик, явно рассчитывая, что от меня укроется движение ее изящного пальчика, переключившее защелку замка, чтоб он закрылся, когда дверь войдет в пазы дверной коробки. - Я напою тебя чаем,- проинформировала меня юная хозяйка,- с печеньем. Не полноценный ужин, конечно, но чем богаты… - И на том спасибо. Вода найдется? Обычная. Ну, то есть любая. - Найдется. Лера взяла со стола большую пластиковую бутыль, набулькала из нее в водруженный на подставку электрочайник и передала посудину мне. Я тоже налил воды в припасенный стаканчик, капнул большой кистью по капле воды в каждую баночку с краской. Теперь надо дать им немного времени, чтобы активироваться — в самый раз хватит на чай с печеньем. Я даже повернулся к ней, чтобы сказать об этом. Лера явно ждала этого момента. На красивых губах мелькнула тень хитрой улыбки, и девушка открыла тумбочку, потом наклонилась к ее недрам. К самой нижней полке. - Сейчас печенье достану. Где-то оно у меня тут было. Если относительно наличия гипотетической пачки не менее гипотетического пока печенья в тумбочке Леры еще могли остаться какие-то сомнения — не специально ли для меня ли оно припасено, в конце концов, оставалась весьма солидная вероятность типичного девочкиного чаепития под вечернее шушуканье на тему соседских мальчиков с печенькой, то вот представление, с которым хозяйка домика доставала снедь, устраивалось исключительно ради моей скромной персоны — тут и к гадалке не ходи. Хотя бы по той простой причине, что для поисков на нижней полке тумбочки присесть на корточки банально удобнее. Правда, в таком случае (а Лера упрямо держала коленки прямыми) нижний край короткой юбки не скользнет вверх, приоткрыв моему уже ничему в исполнении этой шалуньи не удивлявшемуся взгляду нижнюю часть ягодиц и нижний же край ее трусиков. Тот факт, что за это время пачку печенья даже в столь неудобной для поисков позе можно найти даже в тумбочке размером с полтора Детройта, Леру, похоже, не смущал. «Что ни говори, а попа у нее действительно что надо,- оценил я, все-таки подыгрывая хозяйке и все-таки опуская ладонь на симпатичную бархатистую окружность,- приятно полная, но упругая — просто отлично в ладонь ложится». А потом присел рядом с ней, аккуратно поглаживая Леру под юбкой и отметив, как краснеет замершая под аккуратными ласками девушка. - Только потому, что нам еще надо подготовить тебя к походу, шалунья, а еще кто-то обещал мне чай,- я свободной рукой взял ладошку Леры и опустил ее на пачку «Юбилейного», потерять которую в практически пустой тумбочке было можно только специально,- с печеньем! Одновременно с крайним словом я чуть-чуть, легонько хлопнул Леру по ягодице. - Ай,- сказала она, но, скорее, от неожиданности, чем от боли и, выпрямившись, упорхнула к небольшому столику, на который и оказалась водруженной с такими приключениями добытая пачка печенья. К моему удивлению, чай оказался настоящий, из упрятанной в картонную коробку серебристой упаковки, а не труха в пакетиках. По этой же причине ему надо было немного настояться в ополоснутом кипятком и залитом им же на чуть-чуть фарфоровом чайничке. - Чай скоро будет готов,- сообщила мне все еще нежно-розовая Лера, стараясь не смотреть мне в лицо. - Хорошо,- откликнулся я,- пока обещанное угощение настаивается — займемся делом. Раздевайся. На Леру крайнее слово произвело впечатление разорвавшейся бомбы — словно это вовсе не она пару минут назад меня неумело, но старательно соблазняла. Я же из интереса больше никаких комментариев не давал. Недолго посомневавшись, девушка, как в омут с головой, решилась. И с уморительным выражением решимости на красивом личике развязала узел галстука и стала сверху вниз расстегивать блузку чуть дрожащими пальчиками. И даже почти не вздрогнула, когда я подошел к ней. - Займемся. Делом.- раздельно произнес я и коснулся кончика Лериного носа ворсом кисточки.- А в тех случаях, о которых ты только что подумала я обычно с женщин одежду самостоятельно снимаю. Если бы Лера была бы огнедышащим драконом, то своим облегченным вздохом она бы спалила половину лагеря к чертям собачьим. - Значит,- голос ее словно состоял из одной только робости, целиком,- можно не раздеваться? - А вот этого нельзя, ответил я и пояснил,- имеются у меня, понимаешь, определенные сложности с рисованием сквозь одежду. Нижнее белье можешь не снимать — на скрытых участках нарисую все необходимое в последнюю очередь. Известие о том, что я не собираюсь заниматься с ней любовью вот прям щас явно приободрило девушку. Она довольно быстро овладела своими еще недавно дрожащими пальцами, скинула с себя блузку, расстегнула и бросила на стул юбку, присев на кровать, стянула по одному гольфы, а потом, снова встав на ноги и неотрывно глядя на меня в ожидании реакции, расстегнула бюстгальтер. Руки Леры на несколько секунд замерли, словно она размышляла на тему не застегнуть ли его обратно, но ободренная то ли моим олимпийским спокойствием, то ли собственной решимостью, девушка все-таки сняла его и бросила на кровать. Правда, немедленно после этого прикрыв аккуратную грудь руками. Я хотел было сказать, что могла бы и не снимать верх, если стесняется, но быстро оценил всю двусмысленность такого комментария в сфере происходящих событий и вовремя проглотил его. И все равно стал расписывать Леру со спину, начав с шеи, прямо из-под волос, благо девушка не носила короткой стрижки. Как и многое, что активно используется в наши дни, боди-арт был изобретен гораздо раньше, чем человечество изобрело для этого явления термин, которое и использует сегодня. И предназначение он имел совершенно практическое, эффективность которого на некоторых направлениях, правда, была тогда под большим-большим вопросом. Если в качестве идентификатора свой-чужой разрисованная тушка работала отлично, в качестве устрашения супостата — возможны были варианты, то в качестве залога удачной охоты или защиты от всевозможных, в том числе потусторонних, опасностей эффективность краски на теле была весьма и весьма спорной, здорово уступавшей даже плотной кожаной одежде с нашитыми на нее пучками травы или ветками под фон окружающей местности. Впрочем, тогда человеческий разум только начинал путь своего познания окружающей действительности. Шло время, поколения сменяли друг друга, совершенствовали системы хранения и распространения информации и на день сегодняшний наносимые при помощи краски на кожу защитные символы являются одним из рабочих инструментов ГЭНСа. И, как и любой другой инструмент, в любом другом деле — наносимая краской на кожу защита тоже имела свои особенности. Разумеется, краска в дело шла не любая, оказавшаяся под рукой, а прошедшая пусть и не очень длительную, но довольно замороченную подготовку. С кистями пока дело было туманно — имелись все основания предполагать, что они тоже имеют свое влияние на те или иные параметры наносимой защиты, но как и на что именно они влияют пока доподлинно установить не удалось — поэтому каждый ГЭНС методом опытного подбора делал себе свой индивидуальный набор. Мне в этом деле было несколько попроще — у меня под боком был Антоха — не иссякающий и активно пополняемый кладезь знаний об обращении с призраками разнообразных мастей и калибров. - А себя ты не разрисовывал, когда вы за Шуриком собирались. - А ты откуда знаешь? Подглядывала за нами в бане? - Нет! Лера слишком быстро и слишком резко поспешила откреститься от моего произнесенного шутливым тоном обвинения, чтобы у меня остались хоть какие-то сомнения — подглядывала. Ну и пусть. От меня не убудет, от парней, подозреваю, тоже. Ну а если она по результатам осмотра решит сменить себе избранника — так нашим же и легче. Хотя, конечно, будет обидно. И лишнее напоминание, что годы бегут и останавливаться они не собираются, вот уж и молодежь по пяткам ходит, как по Арбату и молодые девчонки на таких старых пней, как моя скромная персона уже и не смотрят. - Технология нанесения защиты краской на кожу относится к одной из самых древних и потому нецивилизованных способов защиты. Первых изобретателей и разработчиков этой методологии называли варварами — мало того, что у них с письменностью и грамотностью, а значит и с системой хранения и передачи информации было не густо, так еще и всякие там цивилизаторы хреновы нещадно их резали, то во имя Римской Империи, то во славу Христа. Количество доживших до эпохи колониальных войн носителей этой методики сравнимо с уровнем статистической погрешности. Правда, во время войн за колонии в новом Свете были обнаружены еще пара-тройка цивилизаций, которые могли если и не возродить, то во многом сказать новое, веское слово в этой методике защиты от призрачных воздействий. Догадаешься, что с ними сделали цивилизованные европейцы? - Вырезали. Ты не смотри, что я спортсменка, у меня «пять» по истории. - Хорошо хоть не потому, что «три» в бюстгальтере,- я закончил с плечами, спиной, боками и руками Леры и в предчувствии самого если не сложного, то уж точно самого эротичного участка работы меня потянуло на соленые шуточки,- повернись. - Чем тебе еще мои «три» не нравятся?- сварливо поинтересовалась девушка, выполняя требуемое. - Кто сказал, что не нравятся? Плюнь ему в его наглую рожу. - Да? - Да. Некоторое время Лера сосредоточенно переваривала полученную информацию. - Точно?- она чуть-чуть ослабила прикрытие ладоней. - Точно.- ответил я, промывая кисти и прикидывая как бы попросить девушку не только обнажить грудь, но и снять трусики, чтобы это не прозвучало слишком двусмысленно. - Точно-точно?- девушка пару раз глубоко вздохнула и, на всякий случай зажмурившись, опустила руки, оставив соблазнительные полушария совсем без прикрытия. - Точно-точно,- ответил я, титаническим усилием воли отводя взгляд от соблазнительной картины и заставляя себя сосредоточиться на работе. - Ты точно считаешь их красивыми? Лера положила руки под груди, чуть приподнимая их, хотя по моему скромному мнению нужды в этом не было никакой. - Считаю. У тебя очень красивая грудь, Лера. - Настолько, что ее можно поцеловать? Я хотел было и на этот вопрос ответить быстро и утвердительно, но вовремя успел одернуть себя, отметив, что разговор пошел куда-то явно не туда. Я вздохнул, чуть улыбнулся и, подняв единственную не замаранную краской кисть, аккуратно пощекотал щетиной маленький и аккуратный, торчащий то ли от смущения, то ли от возбуждения сосочек. Девушка хихикнула. - Можно, Лера, можно. И любой мужчина, если он, конечно, мужчина, сочтет за великое счастье иметь возможность покрывать такую грудь поцелуями каждую ночь. - Тогда поцелуй!- донеслось до меня сверху. - Не отвяжется,- прокомментировала интуиция. - Спасибо, Кэп!- мысленно ответил я ей. - Обращайтесь!- съехдничала в ответ та. - Хорошо,- я тяжело вздохнул, но не давая ей развить успех, посмотрел вверх и прицелился ей в лицо красной кисточкой,- но только при одном условии! Лера поняла, что выиграв в малом, проиграла в большом и с полной обреченностью в голосе поинтересовалась об условии. - Это крайний раз, когда я касаюсь тебя чем-то, кроме кисточки, а на тебе при этом нет полной местной формы. - На сегодня!- немедленно уточнила эта хитрющая, даром что только слегка рыжая, лисичка. - Хорошо,- капитулировал я,- на сегодня. - Целуй!- потребовала она и тут же подкрепила свое требование угрозами.- А то трусики не сниму! Пару минут мы вдвоем хором и достаточно заразительно смеялись, поняв какую противоречивую глупость Лера только что сморозила. Хорошо хоть краска была защищена специальным заклинанием, иначе половину работы пришлось бы переделывать, то есть перерисовывать заново. Когда мы просмеялись, я снова взялся за кисточки, но девушка отважно изобразила «грудь вперед» и снова потребовала: - Целуй! Пришлось повиноваться. Не знаю чего ожидала Лера, но судя по появившемуся на ее лице выражению разочарования — явно чего-то другого, а не того, что я аккуратно коснусь губами ложбинки между ее соблазнительными холмиками. Ну, а что, локализация поцелуя оговорена не была! Впрочем, несмотря на выражение разочарования, краска на лицо девушки все-таки вернулась с еще большей яркостью, усилилась после того, как ей пришлось избавится от последнего элемента одежды и не уходила до самого конца работы. Только тогда, когда я закончил рисование и скомандовал Лере одеваться, она, по мере восстановления статус-кво в собственной одежде, стала возвращаться к нормальному цвету лица. Я же, промыв кисточки и закрыв баночки с краской, сложил все обратно и присел за стол, побаловаться уже чайком, наблюдая, как соблазнительная фигурка Леры скрывается под одеждой. - А это… надолго?- поинтересовалась та, присев уже полностью одетой за стол. - Беспокоишься, не останешься ли теперь разрисованной навсегда? Не останешься. Вечер и, возможно, часть ночи краска протянет, но уже завтра с утра ее можно будет смыть как обычную краску. Но если боишься лишних вопросов от соседки, то можешь либо обратиться к баннику — для него защита этой краски на один зубок, либо просто выключить свет, когда будешь переодеваться ко сну. Не то, чтобы мы наелись Лериными печеньками, но смерть от голода нам теперь точно не грозила, да и Лера теперь получила защиту от призраков, которая конечно не была совсем уж глухой и непреодолимой, но явно была гораздо выше среднего показателя обычного рядового «пионера». Гитлер. День 5. К началу похода я, Горыня, Багдад и Лера собрались возле тыльной калитки лагеря вместе, Мария Ивановна осуществляла организационно-распорядительные функции на площади, а Вилли, тоже увязавшийся за нами, висел где-то рядом, но переходить в видимый диапазон таки не спешил. Горыня несколько секунд пристально рассматривал пришедшую вместе с Багдадом Леру, потом, видимо, проверяя собственную догадку, провел ладонью по воздуху рядом с ее спиной, не касаясь одежды, причем чем дальше он вел рукой, тем выше лезли у него брови. - Детка, кто тебя так?- спросил он, не решившись провести рукой вдоль юбки, правда, мне сильно казалось, что ничего нового, отличного от уже обнаруженного он там не найдет. - Он,- девушка смутилась и кивнула на Багдада. - Сударь,- обратился к нему Горыня,- вы полны сюрпризами, как деревенский сортир — мухами! - Могем, умеем, практикуем,- откликнулся тот,- однако, пойдем, прогуляемся, что ли? Вон уже пионеры подходят. - А что он сделал?- поинтересовался я у Горыни, когда мы вышли за территорию лагеря и устроились чуть поодаль, чтобы понаблюдать, как пионеры будут преодолевать наш спотыкач, на мой скромный взгляд в Лере ничего особо не изменилось. - Разрисовал девчонку защитной раскраской. Не с макушки до пяток, конечно, но над скрытыми одеждой участками кожи постарался на славу. Ее теперь пока краска держится в спину даже не каждый бес пробьет, да и по ногам, хоть и не разрисованным, но тоже мало что светит. Сильный ход, конечно, хотя и довольно спорный. - В чем спорный?- немедленно поинтересовался я. - Сейчас девчонка для весьма весомой части призрачных атак практически непробиваема, это да. Но не далее, чем завтра днем, самое позднее к вечеру, полезут побочные эффекты. А заключаются они в том, что ее природное притяжение, как весьма недурной собой девушки будет взвинчено до самого заоблачного максимума. Так что мы теперь знаем кто с завтрашнего дня и примерно на сутки будет самой желанной девушкой лагеря и будет заставлять пускать слюни любого и каждого представителя противоположного пола. Интересно, об этом-то он подумал? - Не знаю. Но сдается мне, что после побоища, устроенного им в столовой ножом для масла, в лагере вряд ли найдется хоть одна бедовая головушка, рискнувшая подкатить свои шары к Лере. Всем вполне красноречиво было разъяснено чья она девушка и под чьей она находится защитой и покровительством. Ну, а если кто-то все равно рискнет… Ну, значит у этого парня действительно есть яйца, а в наше время это вполне себе ценность, так что лучшей партии для нашей подопечной и не найти. Горыня несколько секунд сосредоточенно переваривал мои умозаключения. - Знаешь, а ведь в чем-то ты прав, циничная твоя еврейская харя. - Могем, умеем, практикуем!- откликнулся я. - Увидели кого-нить?- поинтересовался Багдад, когда мы сошлись снова возле калитки и пошли следом за удалявшимися по тропе пионерами. Мы с Горыней синхронно и отрицательно покачали головами. - Нам с Лерой тоже в глаза никто не бросился,- ответил Багдад,- значит либо наши потеряшки вольются в пионерскую толпу чуть попозже, либо они энергии сожгли мама не горюй, чтобы через спотыкач нормально перебраться. Ладно, вызов принят. Маршрут пионерского похода от размеченного нами при помощи крошек Саккарды не отклонялся ни на шаг. Я подобрался поближе к Горыне и шепотом поинтересовался не разговаривал ли он на эту тему с Марией Ивановной. Ответ, закономерно, оказался отрицательным, да и не мог он быть никаким другим — от возвращения в лагерь и до самого начала похода мы с Горыней все время были вместе. В итоге мы молчаливо, но, похоже таки взаимно пришли к выводу, что Марию Ивановну проинструктировал Багдад. Иначе шоу могло начаться несколько раньше запланированного и ни одна из сторон не смогла бы похвастаться тем, что имеет на него сценарий. И когда успел? Горыня. День 5. По прибытии на место наша троица вместе с остальными парнями из числа пионеров и вожатых оказалась отряжена Марией Ивановной на поиск дров. Впрочем, ничего сложного в этом не было — валежника было в достатке, а кое-где сушняк валялся и вовсе целыми бревнами. Конечно, позволять пионерам ходить туда-сюда через очерченный круг было не лучшим решением, но запретить это означало переполошить и так настороженных нашим коридором призраков. Поэтому после того, как необходимое количество дров оказалось принесено, Багдад шепотом отправил меня и Гитлера просыпать при помощи оставленного нами запаса крошек защитный круг еще раз, а сам остался руководить заготовкой дров. Некоторое время задорно пела пила, стучал топор и трещали ветки в пионерских и вожатских руках, а к нашему с Гитлером возвращению дело разжигания костра вошло в завершающую стадию. - Мария Ивановна, уберите ваши газеты, я вас умоляю! Вызвав тем самым очередную волну пионерских восторгов, Багдад надрал бересты с березового полена, распустил топором пару сосновых полешек на стопку щепок и, наконец, вооружившись клочьями сухого мха, застучал друг об друга парой придирчиво выбранных им камней. К моему удивлению, не прошло и десяти минут, а весело перешучивающийся с пионерами Багдад уже подкладывал в весело задымившуюся стопку щепок ветки потолще, а потом и целые поленья. Еще через пять минут костер уже весело трещал на пионерской полянке. - Вуаля,- прокомментировал результат своих стараний Багдад. Пионеры вперемешку с вожатыми стали рассаживаться на принесенных бревнах и чурбачках, уселся на короткий обрубок бревна со всеми и я. - О чем думаешь? Ко мне на обрубок подсела Славя. - О самой красивой девушке лагеря, что снова радует меня своим присутствием,- ответил ей я. - Да ну тебя,- однако девушка не ушла, но смутившись, принялась теребить кончик одной из своих кос. - Горыня, а… что с ними будет? - С кем? Девушка не успела ответить вслух, обернувшись к ней и посмотрев в ее глаза, я понял, о ком, вернее, о чем она спрашивает. Об останках, что вместе с нами видела в подземельях старого корпуса - Мы их достанем оттуда,- в моем голосе неожиданно даже для самого меня прорезалась гранитная убежденность в собственных словах,- не знаю, пока как, но достанем, не бросим. Ни за что. Кажется мой ответ ее удовлетворил. Даже обрадовал, судя по тому, как она улыбнулась мне. Гитлер. День 5. Горыня сидел возле костра и разговаривал с пионеркой. Закономерно — со Славей. Я некоторое время посидел возле костра, но мне компании так и не нашлось, я встал и решил немного пройтись. И буквально через несколько десятков шагов увидел Алису — она оживленно спорила с кем-то на самой границе нашего круга, правда, свет горящего костра до ее собеседницы почему-то не долетал. Почему собеседницы? Не знаю — так показалось, а интуиции в нашей профессии принято таки доверять. Я еще раздумывал, стоит ли мне подойти к рыжей и поинтересоваться личностью ее собеседницы или оставить их наедине с их девичьими тайнами, как мимо меня прошел Багдад. Чтобы подстраховать Алису от неприятного разговора, я пошел было за ней, но девушка то ли расслышала шаги приближающегося Багдада, то ли ее еще что-то спугнуло, но она оглянулась и в пару шагов скрылась за деревьями. Багдад же до того места, где Алиса с кем-то разговаривала, так и не дошел — призраки вышли на него раньше. Хорошо хоть — с той стороны защитного барьера. - Здоровья не желаю,- уронил скрестивший руки на груди Багдад,- вам оно и так без надобности уже. Чего пришли? - А ты будто и не знаешь! Кто из призраков говорил я разобрать не мог, но чуть трепещущий воздух, как от перегретого асфальта в знойный день там, где ему быть не полагалось, подсказывал, что их двое — один призрак чуть повыше, другой пониже. - Уходи, чужак,- потребовала одна из них,- это не твоя война, и у тебя не получится в ней выжить. Не знаю откуда, но я почему-то совершенно точно знал, что оба призрака, стоявшие сейчас по ту сторону при жизни имели женский пол. - У вас, я вижу, уже не получилось,- съязвил в ответ Багдад,- а я, пожалуй, попытаюсь. А почему вас, собственно, двое? Ах, не отвечайте, знаю-знаю, потому как еще парочка ваших собратьев, не считая Вилли, разумеется, сейчас находится за моей спиной и прячутся среди живущих, ведь верно? Думаю, если загнать их в угол, вы, девочки, резко станете посговорчивее, а? - У тебя это не получится, чужак. И твой немец тут тебе не поможет. - Да я и без него превосходно управлюсь,- ответил Багдад и, достав из кармана руку со сжатыми в щепоть пальцами, бросил облачко какого-то порошка в того призрака, что был пониже. Впрочем, почему это «какого-то»? Крошки Саккарды у него были в кармане что еще-то? Учитывая, что призраки обозначали себя едва ли контуром, попадание даже небольшой крупицы должно было вызывать у них ощущения, схожие с ведром крутого кипятка, выплеснутым на живого человека. Девочка отпрыгнула от крошек Саккарды и зашипела на Багдада, ее спутница, что была повыше, тоже шатнулась в сторону, правда, молча. - Я сейчас игру устрою, веселую, на выживание,- продолжал лупить призраков Багдад, словами, обычными словами даже, а не заклинаниями какими-нибудь, но легче им от этого явно не становилось,- «Цепи, цепи кованы, раскуйте нас! Кем из нас?» знаете такую? Да знаете, по любому, не так уж давно вы кони двинули, сами, наверное, в нее на ура резались при жизни. И разметку какую-нибудь придумаю, на ходу, конечно, но я могу быть дьявольски убедительным. И отсыплю ее, прям по полянке, вот этим волшебным порошочком... Багдад снова выудил щепоть из кармана. На этот раз ему даже бросать ее не потребовалось — обе призрачные фигуры шарахнулись от него разные стороны, правда, на этот раз, обе — молча. - ...и буду гонять по полю местных пионеров туда-сюда. Под вожатых вы не закосите — слишком юны были на момент смерти, кроме того, их документально в городе обрабатывают, так что круг поиска сужается. А потом туда-сюда, туда-сюда... Каждое «туда» и каждое «сюда» Багдад сопровождал движением пальцев с крошками Саккарды влево-вправо. Черт лиц у призрачных фигур было не разобрать, но я готов был поспорить на что угодно, что они сопровождают эти его пальцы глазами — влево-вправо. - ...а в итоге этого туда-сюда-обратно всем будет приятно. Кроме них. - И что ты с ними сделаешь, чужак?- поинтересовалась одна из призраков, самим тоном явно намекая на то, что ничего Багдад их товаркам сделать не сможет. - Не знаю пока,- пожал плечами Багдад и свободной от крошек Саккарды рукой расстегнул куртку, залез во внутренний карман и выудил оттуда… ну, правильно! Таки то самое приснопамятное зеркальце из двадцать первого домика!- Но вот ее я, например, в зеркало загнал. Стало быть и для них что-нибудь да придумаю. Он повернул щепоть так, чтобы пальцы смотрели ему в лицо и задумчиво произнес: - Обсыплю их, скажем, этой штукой со всех сторон, включая сверху. И оставлю поразмышлять над собственным поведением. На некоторое время. - Ты не посмеешь!- прошипела та, что пониже. - Не делай этого...- изменения в тоне призрака, что повыше удивили даже меня. - Хм. Багдад повернул кисть и теперь его сложенные в щепоть пальцы смотрели на призраков. - А какие у вас есть предложения? - Мы… мы не причиним больше вреда никому из лагеря… сегодня… - До начала следующей смены!- грубо перебил говорившую Багдад.- не меньше, чем до начала следующей смены! - Но… - Но можете питаться. А чего нет? Народу тут много, возраст у подавляющего большинства самый эмоциональный. Кушайте на здоровье. Но если с чьей-нибудь головы упадет хоть один волос… Вы ведь понимаете, что, то, что я достану вас из-под земли отнюдь не фигуральный оборот речи? Та, что была повыше и, видимо, постарше при жизни, кивнула. - Приятно разговаривать с действительно разумными призраками,- Багдад улыбнулся призракам и ссыпал с пальцев крошки Саккарды обратно в карман,- приятного вечера. Сегодня у вас диета, уж не обессудьте, но после возвращения в лагерь — добро пожаловать к нашему столу, что называется. Только ведите себя аккуратно, чтобы мне не пришлось делать неаккуратные поступки, мы поняли друг друга? Призраки покивали. - Вот и хорошо.- Багдад приподнял над головой свою киношную шляпу.- Дамы. И, развернувшись, пошагал к костру. - Спасибо, что подстраховал. Раз на раз эта парочка могла оказаться куда менее сговорчивой. - Посмотрел бы я на них, если бы они таки попробовали заартачиться,- откликнулся я, решив не заострять внимания на том, что я тут, собственно говоря, страховал не его от призраков, а Алису от него.- А почему до начала следующей смены, Багдад? Багдад оглянулся, прислушался, даже принюхался, как мне показалось, и только потом ответил: - Потому что за неделю между сменами я планирую, как минимум, выудить из подземелий наши костяные находки, а как максимум закопать их в освященной земле. Что как максимум решит проблему призраков на корню, а как минимум даст нам возможность в повторных переговорах в начале следующей смены занять кардинально более выгодную позицию в переговорах с ними. А там посмотрим. - А почему уверен, что не обманут? - Хотят они того или нет, а кормиться им приходится в лагере, где обитает четверка своих призраков, причем призраков фольклорных, весьма щепетильных в вопросах правды и лжи. И если окажется, что призраки старого лагеря запятнали себя крайней, то либо мы получим весомую союзную поддержку, по сравнению с которой нынешняя помощь — жалкие крохи, либо их и вовсе погонят поганой метлой и без нас. Тем более я не стал загонять их в голодный угол — питаться-то они смогут, а значит лезть в бутылку, нарушая договоренность, им и вовсе не резон. - Могешь!- оценил я.- У тебя точно не затесалась где-нибудь в родове какая-нибудь загадочная тетя Фима? - Да хрен его знает, какая там тетя где затесалась,- ответил Багдад,- но за оценку уровня моей хитрожопости спасибо,- такая оценка, да от еврея — это дорого стоит. - Далась вам моя национальность,- возмутился я,- то ты тыкаешь, то Горыня! И все за один вечер! - Да ладно, тебе, Гитлер, возмущаться! Мы ж не в обиду! Мы ж любя! - Только это вас и спасает!- проинформировал Багдада я. За разговором мы дошли до костра, где Багдад отправился на розыск Марии Ивановны, а я… А я вдруг заметил на одном из бревен одиноко сидящую Алису. Подошел. - Можно составить тебе компанию? - А? Да, конечно. Я присел. - С кем ты там разговаривала в лесу? - Э-э-э… с одной подружкой. Мы выросли вместе. Несколько секунд я напряженно прикидывал дает ли мне право то, что происходит между нами, настолько глубоко лезть в личную жизнь огненноволосой. Но к окончательному решению все-таки не пришел, хотя и решил, что разговаривала она там ни с какой не с подружкой, а, скорее всего, с парнем, который рассказывал ей о своем недовольстве, тем, что она проводит так много времени со мной. - Ты ведь не свободна, да?- спросил я. Янтарные глаза, дополнительного очарования которым придавали пляшущие в них отсветы костра, распахнулись на меня. - С чего ты взял? - Так, догадка доморощенного детектива. - А как же национальное умение сложить два и два? - Оно мне подсказывает, что он увидел тебя в моей рубашке утром и высказал тебе свое недовольство. И еще выскажет много всего после того, как увидит нас разговаривающими возле костра. Мы же тут сидим как на ладони у всего лагеря на виду. Алиса помолчала некоторое время, глядя на огонь. - Это было просто глупое недоразумение,- проронила, наконец, она,- хоть сиськи-то мои понравились? - Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не за этим там прятался. Просто не успел одеться и уйти. - А что,- Алиса сверкнула на меня глазами,- я могу и повторить! - Ничуть не сомневаюсь,- покачал я головой,- однако людное ты выбрала место. - То есть кроме людности места тебя ничего не смущает? - Алис...- я помолчал, тщательно подбирая слова,- давай начистоту. Ты мне нравишься. Не знаю, взаимно ли это или я для тебя просто объект для игры такой интересной «пофлиртуй с большим и взрослым дядей», но ты мне нравишься. Как девушка, в том числе как девушка в купальнике или вообще не очень одетая девушка. Девушка с характером. Красивая девушка с характером. Пусть и с не самым простым. - Красивая ночь, правда? Девушка выпрямила ноги и, оперевшись ладонями за спиной, откинулась назад, вольно или невольно приняв ту самую позу, которая наиболее выгодно подчеркивала особенности фигуры, о которых она меня только что спрашивала, понравились или нет. Я вольно или невольно тоже глянул взгляд на небо. Действительно, вызвездило так вызвездило. - Красивая ночь,- ответил я.- И красивая девушка рядом. Наверное, эта ночь могла бы быть одной из лучших в моей жизни. Если бы не набитый недружелюбными призраками старый лагерь под боком, с парочкой из которых Багдад только что разговаривал. - Одной из лучших?- недоверчиво спросила Алиса. - Да. - И ты даже смог бы… Ой, смотри, звезда падает! - Загадывай желание! Алиса быстро что-то прошептала, настолько тихо и настолько быстро, что я, невольно прислушивавшийся, разобрал только одно слово — нас. - И я даже смог бы что? Алиса помолчала, видимо, решаясь. - Если не обращать внимания на разницу в возрасте… Мог бы ты… сказать, что… несмотря на мой непростой характер… ну… - Характер, как характер,- перебил я ее, чтобы она не заставляла себя выговаривать то, к чему с таким трудом подбирала слова,- ты же добрая, на самом деле. - С чего это? - Ну, только что ты попросила у падающей звезды не за себя, а за нескольких человек, крайнее слово в твоем желании было «нас». - Ты слышал,- Алиса погрустнела,- оно теперь не сбудется, да? - Сбудется,- возразил я,- оно обязательно сбудется. Багдад. День 5. В лагерь возвращались уже вполне себе по темноте. Народ набегался, напрыгался, наорался песен под гитару, в общем, вымотался. Так что на обратном пути в лагерь время от времени спотыкались если не все, то половина точно. Да еще и мы, когда делали свои пометки, не подумали, что надо будет видеть их в темноте, так что половину наших зубчиков мы вполне себе могли благополучно прошляпить. Впрочем, я об этом не задумывался, внезапно достигнутая договоренность с призраками, хоть и стоила мне километра нервов, оказалась бесценным подарком, свалившимся нам в руки с легкого движения самой Судьбы. Но такие подарки просто так не делаются — за него обязательно спросят, не сегодня, так завтра. И вот тогда-то мы и попляшем. Как ужи на сковородке. Но сегодня расплаты так и не наступило. До лагеря добрались без происшествий, по моей просьбе застрявшая в воротах вместе со всеми вожатыми Мария Ивановна тщательно пересчитала проходящих пионеров и сообщила мне, что наша четверка, вместе с Лерой, крайняя. При этом все по списочному составу, все свои на месте, лишних никого нет. Сидя на крыльце в ожидании, пока Маша ляжет и мне будет позволено войти, я крутил в руках початую пачку сигарет, но прикурить так и не решился. В конце концов, день оказался прожит не так уж плохо, а учитывая разговор в походе и вовсе успешно. Тем более, что и Маша перед сном меня пособлазнять не пыталась. Тоже, видимо, умаялась, бедолага.