все мои друзья — фальшивки, я им нужна лишь на день, а потом уже нет, и я не могу уснуть, задаваясь вопросом, что, если я сломаю ноги? что, если сменю имя? будешь ли ты любить меня так же? или ты такой же фальшивый, как и все мои друзья? Tate McRae — all my friends are fake
I
Проснувшись, До совершил свой утренний ритуал: проверил сообщения и комментарии, запостил свою рожу с синяками под глазами и убеждением, что #утро_говно, #ща_умру, #я_не_выспался, и заблокировал телефон под отпечатком пальца и надежным графическим паролем, напоминающим свастику. Затем он сделал и зарядку: забрался на черную кровать и от души попрыгал над черной сестрой. Она уронила его на пол и полетела к единственному санузлу, но, как обычно, До ее опередил. Настроение у До выдалось ничего, и он, стоя у зеркала, нарисовал себе белоснежные усы, потому что до своих он еще не дорос. Нарисовал зубной пастой, потому что и для бритья был маловат. Вспышка. Он запостил носки в семи комбинациях, разложив по кровати, (семь вспышек подряд) и взял самую стремную. Сегодня он играл за светофор, если прибавить галстук. До встал у зеркала в полный рост. Вспышка. До долго выдумывал, как подписать, что «готов регулировать движ», слишком долго — и аж опоздал на русский. Но До, не парясь, высыпал кукурузные цветные колечки в миску, залил молоком, закидал конфетами. Молоко насытилось радугой, словно бензиновым пятном. До, разумеется, считал, что двух одинаковых конфетных пятен не бывает, ровно как глаз или отпечатков пальцев, хотя подписчики трижды доказали ему обратное только за этот год. Вспышка. До ел, глядя на грустно слезшую обоину над неработавшей плитой. Однажды он назвал ее Пеппи Повешенныйчулок — и она стала его другом. Но сидеть в ее компании было скучновато, и До проверил, как там поживает Поля, и обнаружил, что сегодня Поля поживает в шляпе. Поля встречал рассвет — загадочно, почти на улице, только на лоджии. До решил: «Вот сучка», — потому что звал на улицу вчера. До приблизил Полино лицо голубых кровей, то есть холодных, то есть нордического типа. Нос, казалось, был чуть широковат, но губы, губы были нежные по-девичьи, и глаза из-под чуть изогнутых бровей смотрели томно, щурились хищно и совсем по-женски. До нравился этот неловкий диссонанс. До отвлекся от созерцания. Колечки — это, конечно, хорошо, но завтрак все равно никто не отменял, поэтому До, опоздав еще и на литературу, сделал бутерброды себе и товарищу. Товарища звали Хати, он жил во дворе. До вылетел ему навстречу, вдруг вспомнив, что опаздывает на уроки. Хати робко завилял хвостом, получил свою порцию завтрака и порцию ласки; проводил, прихрамывая, До почти до школы — и снова начал ждать. До пришел только к алгебре, напевая про себя «Упала шляпа». А на алгебре, возложив ноги в цветных носках на парту, он откомментил Пóлину фотку не мстительно, но воодушевленно: «шапокляк».II
Алгебру сорвала пожарная тревога, и все бы ничего, но построений До не выносил: они тянулись так медленно, что уже можно было десять раз сгореть. От класса его не пускали ни в пожар, ни в окно, ни в холл. Он признавал: придется умирать вот в этом стаде, без вариантов. Он признавал, но бунтовал. Поэтому дразнился и бесился. Гонял и девочек, и мальчиков попытками обнять их. Он корчил рожи, пародировал учительский голос со старческими нотками и крутился вокруг своей оси, пока не закружилась голова. Совсем соскучившись, он вынул зажигалку из кармана (он держал ее лишь потому, что ему нравился вопрос: «Не угостить огнем?»). Он сделал вид, что поджигает волосы однокласснице, а она сделала вид, что собирается прикончить его на месте, — и кажется, она была настроена серьезнее, чем он. Все это заняло минуты полторы, а построение все не кончалось…III
Классная на улице сказала, чтоб никто не расходился. До взял и разошелся. Потому что он заметил Полю: тот стоял весь скисший в телефоне. До подкрался, отнял его наушник, вставил себе в ухо и словил кайф от того, что словил Полин взгляд. — Че, как дела? Ответила музыка. Там играла песня «all my friends are fake» — о сломанной ноге. До пошутил: — Ты на антидепрессантах, что ли? Поля ответил: — Ага. До посмотрел на Полю. Поля посмотрел на До. Чтобы усугубить неловкость, пришлось забрать у Поли шляпу. Волосы воспротивились шляпе, а шляпа — волосам. Поля наблюдал за их неравным боем с тихим «Что за нах», а До отвлек на свой вопрос: — Знаешь, че щас понял? К тебе должен прилагаться закадровый смех. Поля, подумав, сказал: — К тебе тоже. До демонстративно послушал — несуществующий закадровый. Подождал и поставил в известность: — Не, это не сработало. Потом отдал наушник — ну почти разочарованно. И вернулся к классу, очень гордый, как павлин, которому прихватило спину в трех местах, потому что Поля снова подал голос. Начали звать обратно на уроки. До напал на какого-то одиннадцатиклассника, напугал его на потеху однокашникам и решил, что это его новый конь. С этим парнем они, конечно, не были знакомы: До так заводил друзей. Может, поэтому заводились они как-то неправильно. Поля, проходивший мимо, забрал шляпу и усадил ее обратно на себя. До посмотрел ему вслед, подперев голову рукой и не слезая с человека. А потом вспомнил — не без вздоха — о том, что Поля: — Шапокляк.IV
Одноклассники поспорили, живые ли огнетушители или всего лишь реквизит. Может, они прикручены для галочки, как навеки опустевшие дозаторы. — Хотите, я проверю? Пашка попросил: — Не надо. — Да ты что? — не понял До. — А че? — Тебя опять вызовут. — И че? — Еще вытурят… — И че? У До была бессмысленно тупая рожа, а в качестве оружия — бессмысленно тупой вопрос: никто не стал с ним больше спорить. И он решил: — Проверю. Потом, значит, он заглянул в первый же открытый кабинет и стянул оттуда стул. Сразу начали снимать. До понял, что в эфире, артистично-пафосно спрятал одну руку в кармане брюк, а другой — поволок за собой стул, царапая ножками пол. Его заметила учительница, и он специально для нее поиграл бровями. Дошел до цели, замахнулся… и разбил стекло. Он свистнул огнетушитель, побежал обратно с криками: «Пашка горит, Пашка горит!» Пашка просил: «Не надо». А теперь мчался в другую сторону. До бросился за ним. Учительница — за обоими. До на ходу принялся жать на ручку, но ничего не заработало. Тогда все так же на ходу он принялся разбираться, что надо сделать, чтобы заработало, и выдрал все, что смог: и пломбу, и чеку. До запустил огнетушитель, пена взмыла в воздух, и он открыл в восторге рот. До зажал Пашку в углу и потушил за все хорошее. Учительница безобразно раскричалась, поймала скомороха за ухо — и коридор, до которого только-только начало доходить, затих. Огнетушитель предсмертно поплевал пеной еще немного — и затих за коридором. Обняв баллон, До потащился следом за учительницей к директору, — и потащился преспокойно, как к себе домой. Пашка засеменил за этими тремя — сырой, весь в пене. До обернулся посмотреть, не обернулась ли толпа. Толпа, благодарная за зрелище, тихо ликовала и давилась смехом. Материал был отснят. До отдал всем честь, послал воздушных поцелуев… и получил от учительницы подзатыльник. На видео было записано, как медленно опустилась, проводив их линзой, камера… Позже в комментах написали: «Оператор обомлел».V
Под конец учебного в Инсте появилась морда До с выражением «Упс, как неловко» и разведенные в стороны руки. До сознался: «вызывают родоков». И пошутил, что с приблизительным успехом можно вызвать динозавров. Он заботил семью в те бородатые, когда пачкал пеленки: увы, для его скромных шестнадцати это была другая эра.VI
В квартиру До вернулся поздно. Включил музыку в наушниках погромче, надел самые яркие из своих желтых носков и притворился, что вышел на сцену. Шум нарастал, публика уже была готова, До схватился за невидимый микрофон… Сестра запустила в него тапком, чтобы перестал: он все-таки жил не один, чтобы устраивать концерты в полночь. Раненый, но не убитый, До рухнул на кровать и с удовольствием отметил, что подписчиков после видоса приросло. В общем чате класса написали с десятью восклицательными знаками: «До попал в тренды Ютуба!». До заскриншотил самое приятное прилагательное в свой адрес: ему сказали, он «богоподобный». До загрузил это вранье в Инсту и честно обещал зазнаться. До лег, свесив с кровати голову, понаблюдал: перевернутая черная сестра пропадала в перевернутой черной дыре телефона. До монотонно забубнил: — Засосало-засосало-засосало… Она кинула в него плюшевым медведем, помнившим лучшие времена. Потом сказала: — Сегодня появилась мамка. — Зас-… Да ты что? И как она? Не вышла из запоя, нашла себе другого мужа, может, вернулась к папочке? — Спросила про тебя. Потом сказала: ты бракованный, сплошное разочарование. — Что за вторичность… — он разулыбался. — Засосало! — Завали, Дороти. До сгруппировался, словно собрался прыгнуть. — Засосало! — Ну хватит… — Засосало-засосало-засосало. — Хватит, завали! — Засосало-зас... — Завали!VII
Сестра погасила верхний свет. До включил настольную, направил на стену солнышко. Лег в кровать и поднял ноги в желтых носках на уровень плакатов Джокера и Нео: они висели здесь вместо ободранных обоев. До зафиксировал носки между двух лиц и загрузил с пометкой: «Инстаграм помнит лучшее». Напоследок До проверил Полю. Тот ездил в город в модное кафе, грустил, что не с кем разделить момент, хотя сидел там в окружении фрейлин. До силился придумать что-нибудь смешное, но хмыкнул и набрал, что Поля «шапокляк».