Everyone needs AU

      - Почему ты не спишь?       От внезапно раздавшегося за спиной мужского голоса Маринетт вздрогнула и уронила карандаш.       - Я еще не закончила выкройку, - тихо ответила она, не оборачиваясь. – Я думала, вы спите.       - Последние три месяца я только и делаю, что сплю. Выспался на две жизни вперед.       - Мне бы так, - Дюпен-Чен вздохнула и перевела взгляд на часы. Начало первого ночи. Она и вправду засиделась.       Девушка устало потерла глаза, чуть сдвинула поудобнее настольную лампу – единственный источник света в квартире - и снова взялась за карандаш. Платье для учебного показа само себя не закончит. Но стоило ей продолжить, как вновь послышался голос.       - Ложись спать. Встанешь пораньше и доделаешь. Если будешь работать на износ – можешь окончательно все испортить.       - Вы думаете? – Маринетт неуверенно покосилась на лист. И впрямь получалось не очень.       - Поверь совету опытного модельера. Я мог бы помочь тебе, но…       От того, как тоскливо прозвучало «но», Дюпен-Чен чуть скривилась, чувствуя, как болезненно защемило сердце.       - Спасибо большое, но я все хочу сделать сама, - очень тихо ответила она, прикусывая губу, чтобы не заплакать. Не то чтобы она чувствовала себя виноватой, но слишком сильно перевернулась ее жизнь за прошедшие три месяца. И девушка уже не знала, что в этом мире хорошо и правильно…        Одним теплым майским вечером Париж внезапно сотрясло, хотя земля, на которой он стоял, была безопасной в плане сейсмической активности. Тикки экспертным тоном заявила, что капризы Матери-Природы тут ни причем. «Пробудилась древняя сила. Возможно, кто-то активировал талисман. Нужно проверить!» Маринетт удивилась: все талисманы, за исключением Камней Павлина и Мотылька, находились у мастера Фу, однако спорить с квами не стала и, перевоплотившись в ЛедиБаг, отправилась на расследование.        Магический след привел героиню на городской очистительный завод. Увиденное она предпочла бы забыть навсегда: Кот Нуар под предводительством незнакомки, к которой он обращался не иначе, как «Паон», решительно теснил Бражника. Все трое находились на верхнем ярусе огромного цеха, прямо над цистернами с какой-то жидкостью, на которую героиня не обратила особого внимания: вид и запахи химикатов ей ни о чем не говорили. Позже она будет корить себя за упущение - химия никогда не была ее коньком. Тем временем Паон, едва ли не брызгая слюной, требовала отдать Камень Мотылька, а противник демонстративно отказывался, заняв оборону. У девушки было плохое предчувствие, однако интуиция настойчиво шептала не вмешиваться и посмотреть, что будет.       Устав от ожидания, Нуар внезапно напал. ЛедиБаг с недоумением и ужасом наблюдала, как Бражник защищается, даже не пытаясь ответить противнику, а если выбора нет, то делает это так мягко, как только может. Вскоре и Паон надоело бездействовать. Она отделила от веера перышко и легким взмахом руки направила его в полет. Дальнейшие события произошли слишком быстро: уворачиваясь от пера и Катаклизма одновременно, Бражник запнулся о перила, не удержался на ногах и, перевалившись через ограждение, рухнул в одну из цистерн. Наружу выплеснулось немного химиката, и в воздухе отчетливо потянуло хлором.       ЛедиБаг ни секунды не сомневалась, когда призывала Супершанс. Небольшая ручная граната полетела в цистерну, от взрыва в днище образовалась дыра, и кислота хлынула на пол. Сработала сигнализация. Паон и Нуар тут же скрылись, а Леди бросилась на помощь к тому, кто в последние пять лет причинил ей кучу неудобств…       Громкий стук прозвучал будто издалека. Маринетт настолько устала, что не сразу сообразила: несколько мгновений назад она задремала, да так крепко, что очнулась, только когда лоб коснулся столешницы.       - Биться головой об стол при неудаче не самое мудрое решение, - наставительно изрек голос. – Последний раз говорю – ложись. Завтра закончишь домашнюю работу.       Не в силах спорить, Дюпен-Чен тяжело вздохнула, выключила светильник и поплелась к дивану. Решив, что постельное белье ей не нужно, девушка примостила у подлокотника любимую маленькую подушку и раскрыла аккуратно свернутый плед, лежавший на спинке. Подготовив спальное место, Маринетт разделась, не обращая внимания на соседа. Почему она не попросила его отвернуться или не ушла в ванную? Потому что знала: подсмотреть ему не удастся, поскольку окружающий мир для этого мужчины окончательно превратился в непроглядную черноту.       Да, он ослеп, а надежда на то, что зрение восстановится хотя бы частично, была нулевой. По-хорошему, мужчине бы сейчас лежать в частной клинике под присмотром врачей и сиделок. Вот только одно появление на людях могло привести его если не к полной катастрофе, то чему-то сродни. Именно поэтому он числился пропавшим без вести и жил у Маринетт почти что на птичьих правах…       Поленившись сходить за ночной сорочкой - и в белье будет нормально - Дюпен-Чен устроилась на диване и тяжко вздохнула. Как же она устала! От университетских занятий, домашних заданий, а в особенности – от своего соседа поневоле, но умом понимала, что без нее он пропадет, и тогда трехмесячные усилия будут впустую…       Она хорошо помнила, с каким трудом притащила бессознательного мужчину в салон мастера Фу. Старичок едва не сел, но быстро сообразил, что к чему. «Надо снять талисман, пока кислота не разъела его!»        Сказано - сделано. Однако как следует удивиться и похвалить себя за правильную догадку Леди не успела: едва маска исчезла, явив миру лицо Габриэля Агреста, стало понятно, что дело плохо.       Хлорсодержащая кислота уничтожила не только защитный костюм, но и повседневную одежду, попав на кожу. Перевозить модельера было слишком опасно, к тому же его состояние вызвало бы слишком много вопросов, и никто не гарантировал, что в больницу к нему не наведаются Нуар и Паон. Вплоть до самого рассвета Великий хранитель с Леди Удачей боролись за жизнь теперь уже бывшего злодея. С помощью целебных зелий, что хранились у мастера, удалось укрепить защитные силы организма, однако не все было столь гладко…       - Чертов диван! Ненавижу!       Маринетт вовсе не собиралась гневаться вслух, но эмоции вылились наружу быстрее, чем она смогла их обуздать. Как она только купила это жесткое узкое недоразумение?       - Может, ты наконец прекратишь ломать комедию и вернешься? – вновь заговорил Агрест.       - Тогда спать на диване придется вам, а это удовольствие сомнительное, - недовольно ответила ему Дюпен-Чен. – Не переживайте, со мной все отлично.       Разумеется, она соврала. Все далеко не отлично, вот только мужчине знать было вовсе не обязательно. Маринетт сейчас отдала бы все сверхспособности за мягкую широкую постель, однако прогнать больного на неудобный диван не хватало духу. Она не раз пожалела, что приютила покалеченного модельера в арендуемой квартирке, пока не утихнет буря. Присутствие Агреста создавало кучу неудобств, начиная от постоянного страха и заканчивая невозможностью всякого досуга и личной жизни. Про половую даже речи не шло.       «Сейчас Габриэль в опасности. Паон не успокоится, пока не найдет Бражника. Нужно спрятать его на время там, где не найдут. Его жизнь теперь целиком и полностью в твоих руках».       Маринетт ненавидела Великого хранителя за то, что он так легко уговорил ее. Да и Агрест, наверно, тоже не радовался. Они притирались друг к другу почти два месяца. Знаменитый модельер и раньше славился трудным характером, а после комы сделался совершенно невыносимым. Дюпен-Чен, как могла, утихомиривала мужчину - словно капризную истеричку в предменструальный синдром, - но все чаще не сдерживалась и выплескивала эмоции в ответ. «Можно подумать, вы единственный, кому здесь плохо!» - кричала она, всем сердцем мечтая хорошенько врезать «постояльцу».       Они более-менее поладили, когда Габриэль открыл правду о Камне Павлина и истинные намерения Бражника. Как оказалось, он искал кольцо Кота и серьги Леди Удачи, чтобы вернуть свою жизнь в прежнее русло. Эмили Агрест – жена модельера – неосторожно пробудила сломанную брошь Павлина и повредилась рассудком. Габриэль кое-как победил супругу и заключил в пуленепробиваемой капсуле с усыпляющим газом. Только так он сдерживал ее, пока обдумывал выход. Поиски лекарства продолжались около пяти лет, пока однажды спящую Эмили не нашел Адриан. Парень не стал разбираться, что да как, и тотчас вызволил мать, а Агрест-старший не успел помешать освобождению. И вот во что вылился его недосмотр.       Правду он рассказал почти через месяц после того, как вернулся в сознание. Маринетт вначале не хотела верить, что главу известного парижского дома моды чуть не отправили на тот свет безумная жена и собственный сын. Однако мастер Фу подтвердил не только то, что Адриан владеет талисманом Кота, но и что поврежденные Камни на самом деле способны лишить рассудка. «Одно дело сражаться с незнакомцем, а вот выстоять против родных, которые твердо хотят убить тебя… Даже не представляю, насколько тяжело ему было», - печально заключил мастер Фу, а Дюпен-Чен неожиданно ощутила укол совести. И пообещала себе потерпеть невольного гостя.       Следующий месяц прошел несколько спокойнее. Агрест постепенно примирился со своим увечьем, хотя и с трудом. К слову, ему теперь было трудно все. Первое время девушка практически служила нянькой, поскольку мужчине плохо давались даже простейшие действия. Мастер Фу, конечно, приглядывал за ним, пока Маринетт занималась в университете, но остальное время она и Агрест проводили на несчастных тридцати квадратах в квартире-лофте, где ванная была единственным укромным местом…       - Маринетт, ты не спишь?       От неожиданности она подскочила на диване.       - Что? Где? – спросонок завертела головой Дюпен-Чен, но потом сообразила. - А, это вы.       - Ты ворочалась. Я подумал, что ты не спишь.       Она села и потерла лицо.       - Нет. Не сплю. Что-то случилось? Вам нехорошо?       - Да.       «Покой мне только снится», - подумала Маринетт, нехотя поднялась с нагретого сиденья и в потемках направилась к Агресту. Дойдя до постели, она отыскала на ощупь лампу на прикроватном столике и зажгла. От яркого света глаза болезненно резануло, и пришлось проморгаться, чтобы снова что-то увидеть.       - Я здесь. Что у вас болит? – поинтересовалась она у подопечного. Он лежал, одетый в светло-сиреневую пижаму, откинув одеяло, словно по привычке пытался встать.       - Все тело будто горит. Наверно, опять температура поднялась, - ответил мужчина, безошибочно повернувшись туда, где стояла собеседница. Утрата зрения невероятно обострила его слух, и это временами пугало до жути.       Агреста часто мучили боли и высокая температура: химические ожоги заживали долго, и ослабленный организм работал на износ. Зелья Великого Хранителя дарили временное облегчение, поэтому приходилось идти на любые хитрости, чтобы достать рецепт на нужные обезболивающие. Ситуация усложнялась еще и тем, что «чудом вернувшаяся и истерзанная горем» Эмили Агрест предлагала баснословное вознаграждение за любую информацию о муже, не давая носа высунуть на улицу. Полиция отслеживала операции даже на банковских счетах дома моды Gabrielle, не говоря уже о личных вкладах мужчины, и обналичить хоть какие-то деньги было невозможно. Стипендии Маринетт не хватало на все нужды, и приходилось подрабатывать шитьем на дому.       - Сейчас посмотрим, - сказала Дюпен-Чен, машинально протягивая руку и касаясь лба модельера. Странно, вроде бы не горячий.       Дальнейшего она не ожидала: Агрест накрыл ее ладонь своею, скользнул вверх по запястью и вдруг, крепко сжав его, потянул к себе. Шокированная поворотом, она повалилась на кровать, а мужчина, не дав ей опомниться, накрепко прижал Маринетт к себе спиной.       - Что вы делаете?! – слабо пискнула она, удивляясь, откуда у серьезно больного человека столько силы.       - Иначе ты так и будешь ворочаться на неудобном диване, - ответил модельер. – А теперь гаси свет и ложись. Здесь хватит места обоим.       - Но вы же… я же… - замялась Дюпен-Чен, чувствуя, как стремительно краснеют щеки.       Несмотря на увечья, Агрест оставался мужчиной, а она – девушкой без какой-либо личной жизни. Разумеется, у нее были свои потребности, и порой даже самое целомудренное прикосновение модельера вызывало внутри целую бурю эмоций. Чего уж говорить теперь, когда она прижалась к нему, одетому в одну пижаму, а руки мужчины обнимали ее почти обнаженное тело.       - Я не могу так, - прошептала она, окончательно сгорая от стыда.       Хватка ослабла, а затем девушку повернули на спину. Судорожно сглотнув, она наблюдала, как Агрест навис над ней, опираясь на локоть. Веки оставались прикрытыми: так было меньше раздражения для глазных яблок. Чтобы хоть немного успокоиться, Маринетт принялась рассматривать модельера.       Хлорсодержащая кислота погубила не только его зрение, но и былую привлекательность. Агрест как-то пошутил, что даже рад, мол, слепоте, иначе не перенес бы собственного отражения в зеркале. «Вы преувеличиваете», - всегда отвечала Дюпен-Чен, которая уже привыкла к внешности мужчины. За эти месяцы волосы, брови и ресницы отросли, но лицо – да и все тело - было испещрено красноватыми рубцами и отметинами.       Похоже, ее сердце билось слишком сильно, и модельер не мог не обратить на это внимание. Девушка вновь напряглась, как только он занес руку, но потом выдохнула, чувствуя, как пальцы мягко очерчивают ее лицо.       - Не провоцируйте меня, пожалуйста, - сдавленно пролепетала она, млея от неожиданно ласкового прикосновения.       - Знаю, что ты бы предпочла мне кого угодно. Но только так я могу хоть немного отблагодарить тебя.       Маринетт прикрыла глаза и тяжко выдохнула. Она не знала, был ли скрытый смысл в словах Агреста, да и, если честно, не хотела знать. Прикосновение было таким нежным, таким нужным, что внутри будто что-то надломилось. Дюпен-Чен осторожно обняла мужчину и потянула к себе. Она уткнулась в его плечо и тихо всхлипнула, чувствуя себя донельзя жалко. Однако модельер не упрекнул, а просто приобнял ее одной рукой. Возможно, ему и самому хотелось тепла, но он не решался попросить… Впрочем, теперь было неважно.       Через некоторое время она уже чувствовала себя защищенной и успокоенной. Однако Маринетт захотелось большего. Она представила, как Агрест нежно перебирает ее волосы и шепчет слова утешения. Ей так не хватало поддержки, вот только не у кого было ее получить. Слава богу, что родные, знакомые и соседи до сих пор не заподозрили, что Дюпен-Чен прячет под своей крышей человека в розыске. Хоть одной проблемой меньше…       - Гаси свет, - тихо прошептал Агрест на ухо. – У тебя завтра тяжелый день.       - Угу, - буркнула Маринетт и нехотя разжала хватку.       Выключив лампу, она вновь легла, всеми силами удерживаясь на расстоянии. Но мужчина придвинулся сам, и спустя мгновение Дюпен-Чен вновь нежилась в крепких объятьях. Решив, что хуже уже не будет, она уткнулась лицом в расстегнутый ворот пижамной рубашки. Она не просила Агреста лечь на спину, но мужчина угадал ее желание. Он сам изменил позу, и Маринетт устроилась на его плече. И чувствовала себя в таком положении особенно хорошо.       - Спокойной ночи, - прошептала она, постепенно проваливаясь в сон.       Однако, несмотря на дремоту, девушка ощутила легкий поцелуй в лоб и расслышала ответное «Доброй ночи». Дюпен-Чен широко улыбнулась. Кажется, теперь в жизни добавится красок – она выспится.