brother, let me be your fortress

Временами погода становится невероятно отвратительной: холодные лужи омывают острова-ботинки грязным прибоем, однако вместо пения дельфинов ты слышишь лишь неприятное хлюпанье, а никак не начинающаяся зима всё стучит тебе молотком по затылку. Дин хмурится, смотря на яркое ноябрьское солнце, и не может понять, почему его реакция на свет настолько сильная в этот раз. — Всё в порядке? — спросил вышедший с сумкой Сэм, запихивая её на заднее сидение. Младший обеспокоенно дёрнул плечами. — Да светло сегодня больно, — махнул рукой Дин и чихнул. «Вот именно, — подумал он. — Больно». — Ты не заболел? — Я за всю жизнь болел три раза. Чёрта с два. Дорога в Айдахо прямиком из Уты была достаточно долгой, а учитывая нынешнюю скорость Дина и вовсе могла считаться темпом, с которым он в первый раз играл на пианино, когда под властью метки Каина резал неугодных людей. Кроули в тот раз назвал его улиткой и тактически испарился, не успев получить себе клинок в лёгкое. Где-то на середине пути, когда наступил вечер, а они проезжали залив Фармингтон, Дин ощутил подходящую к горлу тошноту. Резко остановившись, он вылетел из машины и обнародовал природе не особо интересное содержимое собственного желудка. В каком-то смысле, окружающий мир хотел бы даже посоветовать Винчестеру начать питаться по нормальным человеческим стандартам, вот только растения и влажные ветра Большого озера мало что могут рассказать. Сэм вышел из машины тоже и поглядел на брата, сгибающегося пополам. — Я сяду за руль. Дин попытался сказать что-то ещё, но ощутил очередной прилив своего ненормального питания. — Во всяком случае, когда твоя морская болезнь закончится, — сочувственно взглянул на старшего Сэм и отвёл взгляд. Каким образом стоит лечить здорового мужика от неизвестного вида гриппа — он не имел ни малейшего понятия, из-за чего решил, что лучше повернуть назад и доехать хотя бы до Вуд Кросса, а оттуда уже до Сорт-Лейк сити, и там уже разобраться, что к чему.        — У кого-то острый фарингит, дорогуша, — заметила милая немолодая леди, сидящая на посту терапевта. Дин расфокусированно посмотрел на неё. — У меня тридцать девять и пять, милая, можно я пойду посплю? — ответил Дин и сильно закашлялся в платок. Сэм в который раз за день отвёл взгляд, не желая смотреть на то, как брат выплёвывает сопли из собственных лёгких на бедный кусок ткани. — Сначала на-ка таблеточки, — она вывалила на стол около пяти упаковок различных медикаментов, — и вот-те рецептик. Справитесь, сладкие? — Да-да, мисс, э-э-э, Грэм, обязательно. Женщина посмотрела на них сожалеюще и отпустила восвояси. Дин, закутанный в плед, заваливался к стенам или вперёд, из-за чего Сэму пришлось его тащить на себе.        — Сэм, я не могу вечно лежать в этом чёртовом мотеле! — хлюпнув носом, сказал Дин. Он посильнее закутался в меховое одеяло, несмотря на достаточно сильное отопление и отсутствие сильного холода для такой реакции на улице. — В падающей Айдахо* никто не решит проблему с призраками, чувак, да ладно тебе! Сэм закатил глаза. — Тебя сейчас катать куда-то — себе дороже, — заметил младший Винчестер и лёгким движением руки отодвинул от шеи Дина футболку, вытащив градусник. Кожа старшего казалась раскалённее, чем глубины ада. — Дин, у тебя температура понизилась только на половину градуса. — И что? — Мы никуда не едем. Дин протяжно заныл и упал на подушки. — Сегодня — нет, а вот завтра… — пробурчал он куда-то в потолок с закрытыми глазами. Сэм был готов звать Кастиэля, даже заранее зная, что на его молитвы вряд ли отзовётся кто-то кроме местных гусениц. — А вот насчёт «завтра» мы ещё посмотрим. Отсутствие ответа на подобное заявление немного насторожило, но, обнаружив спящего на кровати Дина, потеющего и явно желающего избавиться от постоянной смены ощущения температуры в организме, Сэм только тяжело вздохнул.        Несмотря на то, что, по статистическим данным, мальчики вроде как должны болеть реже, на деле это не так. Сэм, как истинный ботаник, знает, что всё зависит от конкретного человека и от способностей его организма к стремлению уничтожить те или иные вирусы. Если Сэм лет эдак до двенадцати болел постоянно, а потом перестал, то Дин болел с периодичностью примерно раз в три года, причём не ограничиваясь кашлем или соплями. Оные же возникали почти после каждой стычки с монстрами, но охотники к подобному привыкают достаточно быстро. Сэм уже не помнит, как согласился на это, но наблюдать в зеркале спящего на задних сидениях Дина, абсолютно умиротворённого и тихого, было и невероятно круто, и омерзительно страшновато. Хотя бы потому, что тихий Дин равняется испытывающему-все-эмоции-на-свете-Дину, и разобрать его чувства становится в разы сложнее. Засмотревшись на брата, Сэм обнаружил, что машина внезапно заглохла. Она по инерции докатила последние футы и остановилась. — Чего не так? — спросил, словно сам у себя, младший и вышел. Через несколько секунд кашляющий Дин тоже вылез, пряча руки в карманы и вжимая голову в плечи. Сэм открыл капот. Оттуда пошёл не очень приятный запах. Сэм скривился, в то время как Дин лишь застыл на десяток секунд, разглядывая что-то за гранью реальности, и выдохнул. — Я знаю, что надо делать, но мы поедем только через часов пять. — Дин, пошатываясь, вытащил какую-то неизвестную Сэму часть механизма и повыдёргивал из неё провода и трубочки. — Попробуй позвонить на- — Не ловит. — Да блин. Дин сел на сухой прохладный асфальт, разбирая непонятную махину и постоянно чихая при этом. Сэм в сотый раз поднял взгляд к небу. — Дин, ты уже болен. Встань, пожалуйста, и сядь в машину. — Да твою-то ма-а-ать. Сэм бы пошутил что-нибудь на тему родителей, но, учитывая их обстоятельства, всё-таки сверился с совестью и ничего не ответил. В итоге Дин сидел на заднем сидении и копошился с непонятной хреновиной, после чего подключил её с помощью каких-то дополнительных проводов из бардачка («Как он их распутал вообще?») к самой Импале, тем самым, судя по-всему, заряжая её. — Это поможет? — Да, — сказал Дин. — Через чёртовые пять часов, потому что кабели ещё старее, чем твоя стрижка. Младший собирался спросить что-нибудь ещё. Например, что это вообще за штуковина, как ей пользоваться, а ещё желательно бы узнать её название, вот только бездумные, тёмные глаза засыпающего Дина не позволили ему произнести и слова. Сэм почесал затылок; он никогда не чувствовал себя в своей тарелке, когда видел подобное у людей, потому что понимал с одной стороны — «он не расскажет», а с другой — «я не смогу помочь». И он был рядом. Когда Сэм наконец очнулся от раздумий, сам Дин заснул с чуть опущенной нижней губой, дыша через рот с тихим звуком, похожим на свист. Сэм хотел, чтобы Дину приснились звёзды. Сэм поцеловал его в висок и сел, прижавшись своим бедром к чужому. За окном светило солнце.