good to me

Сынчолю не показалось. Ему не требовалось повторять дважды тихие слова Джонхана о любви сразу к двум. Ему не требовалось и секунды для раздумий. -И все это время ты обманывал нас? Прятался за чужими спинами? - всегда стойкий и бодрый голос лидера сейчас был чуть ли не надрывающимся из-за подступившего кома в горле. Его глаза беспорядочно бегали из сторон в сторону, стараясь не останавливаться на прекрасных плачущих глазах старшего. Сынчоль не понимал. Не понимал, как его Ханни мог вести двойную игру и даже глазом не повести. -Я собирался вам рассказать, правда, я боялся, я не знал, что мне делать! Это ненормально - любить сразу обоих! Такого вообще не должно было произойти, - было больно. Больно от взгляда Джису, в котором читалось странное чувство отрешенности, словно тот первый раз увидел перед собой блондина. Больно от Сынчоля, его крепко сжатых кулаков, будто он готов в любой момент ударить первого попавшего под руку. Больно от своей глупости, неосторожности, неопределенности, больно из-за своих чувств. Грохот. Именно этим словом можно было описать накалившуюся до предела ситуацию. Сынчоль впечатал свой кулак в стену. Сердце Джонхана пропустило удар. Джису поднялся с лестницы и сделал один шаг вперед, навстречу Юну. Сердце Джонхана замерло. Сынчоль хлопнул дверью и скрылся за ней же, громко выругавшись. Джонхан потерял отсчет времени. -Ты же понимаешь, что все закончилось. Выдохни, - потрепав вокалиста за плечо, Шуа мягко улыбнулся глазами, от чего его милые мешочки под глазами превратились в тонкие линии, а на щеках появились едва видимые ямочки, что так нравились Джонхану, -Спасибо за...все. Руки Джонхана опустились, когда мягкие губы коснулись его щеки. Казалось, такое невинное и почти детское проявление симпатии, но так сильно задевшее его с головы до пят, словно электрический разряд, прошедший сквозь все тело. Руки Джонхана опустились, когда он наблюдал за уходящим в квартиру Джошуа. И казалось, что тот не просто уходит в свою комнату, а уходит из жизни старшего навсегда, что и являлось ужасной действительностью. ... -Джонхан, что произошло между тобой и ребятами? - Джихун заперся в своей студии и, как обычно, оставил старшего под предлогом "обсудить партии". -Они все узнали сами, все очень плохо, я не должен был вообще все это начинать, мы не контактируем друг с другом, - на одном дыхании выпалил Юн. Выглядел он неважно: кожа стала еще бледнее, щеки окончательно впали, на смену им пришли яркие, словно выточенные на скульптуре скулы, мешки, темные синяки под глазами, которые айдол даже не пытался замазать. -Как это отразится на группе? - продюсер снова отключил свои человеческие факторы и размышлял только о благополучии остальных, торопливо пробегая глазами по строчкам новых произведений. -Я не знаю, мы просто стараемся лишний раз не пересекаться. -Слушай, я понимаю, что для тебя, да и для них это достаточно тяжело, но нужно двигаться дальше, так? У нас впереди камбек с полноформатником, куча шоу, мировой тур! Ты понимаешь, что мы, как бы этого не хотели, не можем расслабляться ни на минуту! Мы делаем это ради фанатов, ради нас самих, поэтому, прошу, отдохни сейчас, возьми себе отгул на дня три, а потом возвращайся в строй. Нам нужны здоровые, полные жизни участники, - Уджи принялся вновь изучать какие-то замысловатые тексты, тем самым показывая, что не намерен больше разговаривать. ... И снова вспышки камер, работники стаффа, новые ведущие, камеры, старающиеся поймать каждый вздох участника, очередные вопросы. Только вот Джошуа успокаивающе не поглаживает ладонь старшего, он сидит рядом с Суненом и смеется над очередной глупой шуткой младшего. Сынчоль вовсе сидит поодаль, на самом краю импровизированной сцены, созданной для шоу, он уверенно держит микрофон и что-то рассказывает про концепцию нового альбома, который вот-вот выйдет в свет. Лидер улыбается, передает привет фанатам, оживленно принимает участие в дискуссиях, но взгляд у него потухший, словно что-то изнутри давит, но не позволяет Эскупсу показать свои настоящие чувства. На Джонхана почти не обращают внимания, лишь пару раз задав обычные вопросы о заглавной песне и упомянув его новый цвет волос - черный, так сильно контрастирующий с бледной кожей певца, от чего фанатки, по мнению ведущего, должны сходить с ума. Только вот с ума сходил сам Джонхан, теряясь во всей этой массе вспышек камер, лживых улыбок, громких однотипных фраз и случайных взглядов Уджи, который, в свою очередь, каждый раз удостоверялся, что с вокалистом все в порядке.