Диагноз: Убийца

6 декабря, четверг – Привет..., – голос парня сонный с утра, немного хриплый, но такой тёплый. Теплее, чем это большое и толстое одеяло, под которым мы спали. На пшеничной голове творится чёрт знает что. Светлые пряди смотрят в разные стороны, помятые по вине подушки, на щеке полосы от неё же, но чёрные глаза всё такие же добрые и мягкие. Большая рука лежит на скате моей талии, поверх его чёрной майки, которую великодушно пожертвовал мне на ночь. А я чувствую себя такой счастливой сейчас. Мне ничего больше не нужно с ним, кроме как смотреть друг на друга, касаться и говорить. – Она звонила всю ночь. Может стоит с ней поговорить? Она твоя мама и просто переживает. – Да, ты прав. Просто.... Ей следует понять, что люди меняются. Что мы не в мультике, где злой и страшный волк не может стать ягнёнком, – вдруг брови Тэйта удивлённо заламываются, он коротко смеётся и притягивает меня ближе к себе – Ах, вот как? С каких пор это я ягнёнком успел стать? Может я просто волк в овечьей шкуре..., – теперь моя очередь смеяться. Я накрываю ладонью его глаза, чтобы он не смотрел на меня так долго и так пристально, но на его щеках всё так же красуются ямочки. – Нам нужно вставать. Ты же не хочешь опоздать на литературу?       Я убираю руку от его лица и понимаю, что не хочу никуда идти сегодня. Один прогул не сделает с нами ничего плохого, верно? Запишите это на счёт моего подросткового протеста, на запрет отношений с этим прекрасным человеком. Я уверена, настанет время, когда Тэйт докажет всем, что он хороший. И я помогу ему в этом, но не сейчас. Сейчас я прижимаюсь губами к его подбородку, пока тот хмурит брови, и осторожно запускаю руку в его пижамные штаны. – Ч-чёрт..., – шипит он на выдохе и мило приоткрывает рот. – Лизз, ты уверена, что хочешь этого со мной? – я молча киваю на его вопрос, пока мои щёки начинают сжигать всё вокруг. Да, мне стыдно, но я хочу этого. Я хочу, чтобы Тэйт стал моим первым парнем.       Пальцы сжимают член в туговатое кольцо и проводят по всей длине, пока до моих ушей доносится красивый стон. Мурашки бегут по позвоночнику, но в какой-то момент сворачивают не туда, останавливаясь в самом низу живота. Я решаю закрыть глаза, потому что так гораздо легче и не так неловко, но их приходится открыть, когда в мои шорты забирается большая и тёплая ладонь. Губы парня накрывают мои, и наше сбивчивое дыхание становится общим. Рука гладит меня под тканью белья, сминая влажную плоть пальцами и тиская. Я захожусь стоном, ища больше воздуха, которого вдруг стало ничтожно мало. Мой взгляд из-под ресниц встречается с его сосредоточеным. Я позволяю себе оставить засос рядом с его кадыком, пока рука продолжает двигаться в штанах. – Ты такая мокрая, Лиззи..., – шепчет он и вытягивает из тумбочки квадратик фольги. Мы меняем положение, и парень устраивается сверху, между моих разведеных ног. Я держу свои руки по обе стороны от головы, боясь что-то сделать не так и испортить всё. – Ты хочешь остаться в майке, или я могу её снять? – Давай сегодня я буду в майке.... Ты не представляешь, как мне стыдно сейчас, – парень коротко смеётся, задирая чёрную ткань на мне до рёбер. С меня мягко стягивают шорты, вместе с бельём, и я возвожу глазка к потолку. Кажется, я сейчас умру. Я слышу, как открывается пакетик из фольги, и осторожно опускаю взгляд вниз, чтобы потом снова возвести его наверх, краснея в сотни раз сильнее прежнего. Он такой большой!       Локти Тэйта упираются рядом с моими руками, и мы снова держим зрительный контакт. Парень направляет себя одной рукой, заставляя вздрогнуть, когда прохладная из-за презерватива головка цепляет бедро. А потом вдруг так улыбается – Дыши, Лиззи.... Если что-то будет не так, я сразу же остановлюсь. Обещаю, – его слова успокаивают меня, но не моё дыхание, сердце и жар на лице. Я быстро киваю, устроив руки на его голой груди, и парень входит одним размеренным толчком. Давление внутри такое непривычное, но.... Но по-странному приятное. Если не брать в учёт жжение и лёгкую боль. Словно когда палец порежешь бумагой – вроде бы мелочь и не смертельно, но болит ощутимо. Я тихо скулю, жмурясь, и парень замирает внутри, позволяя привыкнуть. – Мне продолжать?.. – на тяжёлом выдохе спрашивает Тэйт, а я выдаю лишь положительное мычание. Возможность говорить сейчас кажется чем-то из области фантастики.       С каждой минутой боль отступает всё дальше и дальше назад, пропуская на первый план приятные ощущения. Толчки становятся более быстрыми и уверенными, а комната наполняется не только нашими стонами, но и шлепками плоти о плоть. Я перестаю контролировать громкость своих стонов, как и сам парень. Всё это сливается в один беспорядочный хаос, пока очередной мой стон не срывается на крик, и всё не затихает.       Все конечности кажутся мне ватными, но в то же время такими тяжёлыми. Каждый сантиметр тела продолжает дрожать, пока сердце пропускает по два удара в минуту. Тэйт осторожно выходит и прижимается с мягким поцелуем к моим губам, опуская край майки вниз, чтобы мне было не так неловко. –Эй.... Ты живая? Поговори со мной, – он поправляет штаны на себе, выбрасывает в урну для бумаги презерватив и ложится рядом. – Ты точно волк в овечьей шкуре