***
Эдем... Этот мир был прекрасным даже для коренных обитателей. Его темноватое, космическое нефритовое небо очаровывало сторонних зрителей, ибо наблюдали они на этом полотне целые полосы из звезд и туманностей, а три солнца, что освещали дом ангелов, вызывали лишь теплое чувство умиротворения и легкое благоговение. Даже простые ангелы, порой, засматривались на чудесные небесные узоры и уходили в раздумья о великом. О том, какая судьба им может быть уготована Великим Творцом – сущностью, о которой они знали лишь из легенд о том странном времени, когда не существовало практически ничего. Каждый из крылатых небожителей знал, что рано или поздно его призовут ради великой цели – оставалось только дождаться того самого момента. А пока что... Пока что, им оставалось чтить и молиться так называемым Стражам. Первые Творения, архангелы, сущности добродетелей – у этих неведомых существ было множество имен и титулов, а сила и подвиги, что они свершали или свершили во имя ангельского мира, были неоспоримы, и всякий, кто смел посягнуть на честь святых, подвергался каре. Увы, но лишь немногим из ангелов удавалось узреть своих Стражей во плоти, а те, кому все же представилась такая честь, не могли толком рассказать о том, что они увидели, бормоча себе под нос о чем-то невероятно прекрасном, неописуемом и чудовищно могущественном. Какова была дальнейшая судьба таких счастливчиков была неизвестна – нет, они не умирали или сходили с ума. Просто... Они становились прежними – невзрачными и серыми. Такими, какими было большинство из ангелов – еще одним видом жизни, коих в Алиомейнрейме было предостаточно. Лишь близость к своему Творцу давала понять небожителям, насколько они отличаются от остальных. Она тоже была ангелом... Не таким невзрачным, как все остальные, – в особенности, из более старшего поколения – но ей приходилось выглядеть таковой, ведь инакомыслие воспринималось весьма неоднозначно. Не хотелось быть обвиненной в продвижении ереси, ибо подобное есть сильнейший позор для любого из жителей Эдема. Ей была уготована высшая цель – в этом ангел по имени Лилит Иллиана была уверена даже больше, чем в остальном, поскольку помнила кое–что еще с момента своего рождения. Но сейчас ей оставалось играть роль такого же ангела, какими были другие. И молиться она тоже должна была, как и все остальные. Храмы Стражей – так назывались места поклонения архангелам. По всему Эдему их могло быть разбросано великое множество, но сколько именно сказать было сложно. Лишь шесть из таких зданий отличались от прочих Храмов. Точки Рождения – места, где, по преданиям, и сделали свои первые шаги Стражи. И Лилит приходила в один из таких – Храм Сестры-Стража. Почему-то, имен существ, в чью честь и был назван храм, не было, а назывались они достаточно вычурно, будто бы ангелы были недостойны знать имена тех, кто стережет их благополучие. Тем не менее, этот факт никого не омрачал, кроме того, имена Стражей были общеизвестны и произносить их не было чем-то стыдным или наказуемым. Лишь одно имя находилось под запретом – имя Творца. Творец... Лилит не знала его лично и никогда не видела, но верила, что где-то там, в эдемийских небесах на своем троне восседает Он. Каким бы он мог быть? У Лилит было множество мыслей о том, что именно представляет из себя тот, кто породил их всех и смертных, которых нужно было оберегать избранным, однако делиться этими умозаключениями она не спешила из–за опасности быть неправильно понятой. По правде сказать, она много о чем размышляла, начиная от того, каким бы делом ей заняться в грядущий день и заканчивая тем, за что ее могли бы заточить глубоко и надолго, если не хуже. Даже тем, кого Лилит считала своими друзьями, она не решалась рассказать о своих переживаниях и размышлениях. А сейчас, стоя в Храме Сестры-Стража перед статуей своей покровительницы, молодой ангел почувствовала, что ей очень хочется рассказать ей все, что беспокоило ее в обществе привычных и родных братьев и сестер, уже открыла было рот, чтобы начать говорить, но тут же осеклась и просто опустила голову. Нет, нельзя было говорить о таком – кто-то точно услышит, а там... И тут в голову Лилит пришла одна мысль, которую она допустила, но была слишком сосредоточена на другом и просто проигнорировала ее – Храм был пуст. Абсолютно... Никого из последователей Сестры–Стража или тех, кто приглядывает за Храмом и поддерживает в нем порядок. Откровенно говоря, это было странно, и сердце у Лилит начало стучать быстрее. Храмы никогда не пустовали, ведь для ангелов было неважно – ночь или день – они всегда находили причину прийти и обратиться к тому Стражу, кому решили присягнуть на верность. А Сестра–Страж... Она была одной из немногих архангелов, у кого было наибольшее количество последователей. На первом и втором месте находились Стражи–Братья Михаил и Самаэль. Несложно было догадаться, почему: проповедники, восхваляющие первого, обещали бесконечную мудрость, ибо именно эту добродетель олицетворял Михаил. А Самаэль... Честно сказать, почему именно к нему тянутся некоторые ангелы, да еще и в таком количестве, Лилит не могла понять, ведь этот Страж сильно отличался от остальных своими взглядами. Другого, обычного ангела, признали бы еретиком за подобные мысли, но Самаэль был одним из Святых Стражей, а потому его воля являлась неоспоримой. Воинственность, сила, сражения во имя самых разнообразных целей, праведный гнев – все это олицетворял Брат–Страж, только вот... В весьма гиперболизированном исполнении. Лилит была кроткой по своей натуре и весьма миролюбивой – все же, она была представителем нового поколения, название которому Арии, потому последовать откровенному солдату с манией тирании ей не хотелось. Сестра Азраэлла же была иной. Лилит несколько стыдливо признавала в себе те черты, которыми должна была обладать ее покровительница. Она была противоположностью собственным братьям, которые воспевали куда более высокие добродетели, в то время, как ей – самой младшей из своего рода – досталось то, что остальными, скорее, тихо высмеивалось – красота, любовь и сострадание. Конечно, Лилит никогда не видела Сестру–Стража и не знала, насколько великими были те добродетели, а потому не могла сказать, насколько они были схожи, да и... Слишком уж тщеславно это – представлять, что ты можешь быть такой же, как и высшие ангелы. Сестра Азраэлла... Почему-то Лилит вспомнила именно ее, когда осознала, что Храм как-то уж неприлично пуст. Несколько раз оглядевшись, молодая Ария уже была готова начать строить догадки, почему именно она находится здесь одна, думая о том, что, быть может, забыла о каком-то событии, но в один момент ее взгляд упал на кого-то. Ангел... Дева–ангел, выглядевшая ненамного старше самой Лилит, облаченная в весьма странные одежды, которые подчеркивали ее стройную и утонченную фигуру, словно вырезанную из камня умелым скульптором. Кожа у этой девы была бледной, как первый снег, длинные, черные как ночное небо, кудрявые локоны опускались ниже плеч и груди странной посетительницы, а синие, как самые чистые сапфиры, глаза смотрели на Лилит спокойным и каким-то странным любящим взглядом – таким, каким мать обычно смотрит на свое новорожденное дитя. По крайней мере, Арии так показалось, но не успела она спросить о том, кто такая эта незнакомка и почему Храм пуст, – в глубине своей души Лилит думала о том, что этой девой была настоятельница Храма – как посетительница опередила ее, заговорив голосом столь прекрасным, что у Лилит перехватило дыхание, а в горле встал ком: – Прекрасное место... Хотя я и не большая сторонница чего-то подобного. Незнакомка указала на статую Сестры–Стража, на которую молились ее последователи. Ария озадаченно уставилась сначала на статую, а потом на посетительницу. Та подошла на несколько шагов ближе, продолжая осматривать окрестности Храма. – К–кто вы? – с трудом вымолвила Лилит. Почему-то лишь от взгляда на эту деву ей становилось крайне не по себе, но ангел не могла себе объяснить, почему именно. Она точно была ангелом, только вот аура у нее была какой-то странной. – Архитектор сего строения – мастер своего дела, хочу заметить, – казалось, незнакомка и вовсе не обратила внимания на вопрос. – Радостно мне от того, что имен своих Стражей не забываете вы, пускай и в таком, весьма странном и даже варварском исполнении. – Вы что?! – Лилит приложила палец к губам, говоря о том, чтобы посетительница замолчала. – Вы не можете говорить о таком – вас могут поймать и заявить, что вы богохульничаете, ведь место сие – точка рождения Сестры–Стража. – Я знаю об этом, – странная дева мило улыбнулась своей спутнице. – Многие из легенд нашего великолепного дома говорят об этом. Жаль только, что я практически не могу наблюдать за тем, как именно развивается то, что сотворил Отец наш, ибо моя судьба заключается в другом. Лилит озадаченно уставилась на незнакомку. – Вы... Вы – одна из избранных Творцом нашим? – Не совсем, – ответила синеглазая и элегантно взмахнула своей рукой. В тот же миг, двери и окна Храма закрылись, погрузив помещение в достаточно неприятный для Арии полумрак, но не успела она узнать, ради чего эта ненормальная решила закрыть святое место, как зал осветил настолько яркий свет, что Лилит показалось, что пройдут какие-то мгновения, прежде чем ее глаза сгорят, оставив ее в крайне немощном состоянии. Но, прикрываясь руками, ей удалось разглядеть, что свет излучала именно новая посетительница. Подобное было подвластно многим ангелам, когда они сбрасывали оболочку, дабы принять свою истинную форму, но то, что скрывалось за красивым бледным личиком, напугало Арию до глубины души. Силуэт – огромный, своей верхней частью достававший до потолка, что находился на высоте в несколько сотнях метров, гуманоидный, стройный и прекрасный для глаз, но, что было немаловажно, и что заставило Лилит упасть на колени и уставиться на некто в ужасе, – крылья. Четыре невероятно огромных, сияющих ярче, чем ранее ослепивший ангела свет, и полыхающие странным огнем, что возвышался над этим светом. А потом все прекратилось. Свет погас и теперь на месте невероятного существа вновь стояла прекрасная незнакомка с блаженной улыбкой и полыхающими синими глазами. Из–за ее спины проглядывались ее ангельские крылья – четыре огромных, белых, как сам Свет. – Вы... Вы... – не спуская взгляда с незнакомки, произнесла Лилит высохшими и похолодевшими губами. Более она ничего не смогла выдавить из себя, а странная дева лишь подошла к ней и ласково положила свою руку ей на щеку. – Имя мое Азраэлла, – представилась четырехкрылый ангел, ласково смотря на Арию. – И я искала тебя, моя дорогая Лилит Иллиана. Рада я, что смогла найти тебя здесь, хотя, как я и говорила, мне не слишком нравится то, во что мои младшие братья и сестры превратили меня и Братьев–Стражей. – Вы... Азраэлла... – Лилит не знала, как ей реагировать. Перед ней стояла сама Сестра–Страж. Архангел, которому она – простая Ария – поклялась служить и чей Храм посещала, дабы отдать ей дань уважения и помолиться о светлом грядущем, в котором не будет места тому злу, которым пугают младших ангелов. Однако, это было не самым ошарашивающим событием, которое произошло за эти несколько минут, ибо Азраэлла сказала, что находится в храме имени себя только ради нее. И это вновь заставило Лилит онеметь и просто открывать, а потом закрывать свой рот, что, видимо, несколько повеселило архангела, так как на ее лице появилась улыбка. – Не стоит столь сильно отдаваться во власть эмоций, моя дорогая сестра, – сказала Азраэлла и села на корточки напротив Арии, переместив свою руку ей на плечо. – Говорят, что ты была рождена особенной. И я чувствую, что ты отличаешься от остальных братьев и сестер. Ты столь юна, но в тебе уже вижу я огромный потенциал, моя дорогая сестра. – Д–да... – тихо произнесла Лилит, чувствуя, что в глазах ее появились слезы, только вот от чего именно она не поняла. – Я – Ария, и... – Об этом мне известно, ведь я искала тебя. – Ис–искали? Н-но зачем? – Для того, чтобы взять тебя на обучение. – Лилит хотела было что-то сказать, но Азраэлла прервала ее. – Отец наш задумал тебя, как представителя нового вида ангелов и новую добродетель, которую вы должны будете нести в миры. Ваше миролюбие и противостояние конфликтам являются теми постулатами, которые несла в свое время я, потому именно мне обучать тебя, а тебе братьев и сестер, что станут твоими потомками. И надеюсь я, что справлюсь с обучением твоим, и что ты будешь прекрасной ученицей моей. Но, пока что, я хочу кое с кем тебя познакомить. – Азраэлла распрямилась и на несколько секунд расправила свои крылья. – Утри слезы свои, молодая Ария и возьми меня за руку, ибо обучение твое начинается с сего момента. Находясь в таком состоянии, что половина действий выполнялась на автопилоте, Лилит протерла глаза руками, вытерла их о свою одежду и слегка боязливо протянула было руку Азраэлле, но, секунду спустя, обхватила ее и крепко обняла, чем несколько обескуражила и смутила архангела, но, разве что, на какой-то миг, после чего прохладные руки Стража мягко обняли Арию. – Нам пора, моя маленькая сестра, – голос архангела мягким бархатом пронесся по ушам Лилит и вернул ее в реальность, после чего она отпустила своего неожиданно возникшего учителя и очень аккуратно, словно боясь того, что Азраэлла рассыплется, взяла ее за руку. Кожа у архангела была холодной и мягкой, но далеко не такой уж хрупкой, какой ее представляла Лилит, однако смелости сей факт ей не придал. И последнее, что она увидела прежде чем моргнуть и оказаться в совершенно ином месте, были крылья, которые архангел с силой расправила. Прохладный ветер ударил Арии в лицо, после чего она обнаружила, что она и ее спутница находятся не в Храме, а в месте, которое одновременно походило на лес и на какой-то странный сад. Повсюду она видела небольшие деревья с красочными плодами самых разнообразных цветов, за которыми особняком стояли гораздо более крупные собратья, своими верхушками достающие до небес. И на краю, в том месте, где заканчивались карлики и начинались гиганты, находилось небольшое строение, которое чем-то напоминало небольшую беседку, сделанную из белого камня. Азраэлла повела Лилит именно туда. Собственно, это строение и оказалось самой простой беседкой. Откровенно говоря, внутри у Арии бушевало миллион разнообразных чувств и пока они шли, и когда они оказались внутри беседки. Азраэлла была немного не такой, какой ее представляла Лилит. Легенды, которые она изучала, будучи еще совсем молодой, описывали младшую из архангелов как добрую и по–своему сильную личность, но ангел представляла ее, скорее, каким-то воином, который может повести за собой верных ей солдат, но не так, как это сделали бы ее более воинственные братья, а в своем стиле. Та же Страж, что предстала перед ней сейчас, показалась Арии немного странноватой, но доброй и бесхитростной личностью, которая не была способна обмануть. По крайней мере, Лилит очень хотелось верить в то, что чуйка ее не подводит. Мыслей было много, а вопросов еще больше, учитывая то, в какой ситуации она оказалась. Но можно ли было спрашивать ее о таком? Не навлекут ли ее вопросы и сомнения гнев архангела, который может окончиться карой куда более страшной, чем была бы уготована в ее родном городе? Кроме того, они только-только познакомились, так что рано было говорить о полноценном доверии. Азраэлла искала ее – только эта мысль давала Лилит повод довериться ей, но многое было против столь поспешного хода, потому молодой ангел решила держаться в стороне от подобных тем, даже если ее спросят об этом. Какое-то время они сидели молча. Друг напротив друга, за небольшим столиком и в полной тишине. Лилит все задавалась вопросом, зачем именно они здесь находятся, и что именно Азраэлла от нее хочет в данный момент. Она сказала, что хочет познакомить ее с кем-то, но с кем... Вряд ли с кем-то из своих братьев – это было бы слишком для одного простого ангела. Но... Она ведь не была самой простой, ведь даже слова архангела подтверждали это. И если уж кто-то рассказал ей о том, что где-то в Эдеме живет ангел по имени Лилит Иллиана, и что она должна стать одной из учениц и последовательниц учений конкретного Стража, это могло означать, что сам Творец знает о ней. Хотя... Он и так знал о ней, ведь именно он создал ее такой, какая она есть, хотя и на эту тему можно было рассуждать достаточно долго. А задавать такие вопросы было неудобно. Азраэлла, видимо, почувствовала или увидела, что ее новая подопечная хочет что-то спросить у нее, потому, решила начать диалог первой: – Тебя терзают какие-то мысли, сестра? – А? – Лилит подловила себя на мысли, что очень глубоко ушла в свои размышления. Настолько, что практически перестала замечать мир вокруг себя. – Нет–нет, ничего такого... Просто, задумалась о своем. – Я смущаю тебя? Все же, я явилась к тебе в Храм и ни с того, ни с сего отвлекла тебя от твоей молитвы. – Ну... Конечно, это выглядит немного... Странно... Моя жизнь, можно сказать, разделилась на ту, в которой я была просто ангелом, а теперь пуф, и я стала ученицей одного из Стражей–Архангелов. Мне казалось, что это будет как-то по–другому, нежели просто слова «теперь, ты – моя ученица». – Тебе казалось, что я и мои братья будут как-то испытывать вас, дабы проверить, достойны ли вы стать нашими учениками? – Честно сказать, да. А что еще мне оставалось представлять, если Стражей никто не видел, а те немногие, что все же смогли лицезреть вас, пропадали? – Значит, их забирали мои братья – такое тоже не исключено. Также, я не могу сказать, испытывают ли они вашу веру или нет, все же, они куда более воинственны, чем я. – Азраэлла начала задумчиво вглядываться в лес гигантских деревьев. – Можно даже сказать, что я – иное, совершенно новое поколение архангелов. – То есть, Стражей существует больше, чем то количество, что описано в легендах? – Наверное, в планах нашего Отца было что-то подобное, и я могла бы стать прародительницей нового поколения, которое несло бы мир в миры, уж прости за каламбур. Но я не смогла, ибо мне уготовили иную роль – Стража, а потом появилась ты, Лилит Иллиана. Может быть, кстати, по этой причине, именно мне поручили обучить тебя. – Азраэлла пожала плечами и повернулась к Арии. – И я рада, что мое дело может начать и продолжить кто-то более молодой и не обремененный тяготами Стража, – на лице архангела появилась улыбка. – Знала бы ты, как смертные нуждаются в ком-то, кто может положить конец их беспочвенной ярости по отношению друг к другу. – А откуда у смертных появилось зло? Я... Кхм... Я читала немного о некоторых видах смертных в разных библиотеках, и от описаний некоторых особенностей, мне действительно становилось страшно. Разве же наш Творец мог допустить, чтобы подобный кошмар опустился на Его творения? – Хм... – Азраэлла вновь улыбнулась. – Знаешь, есть такая мудрость, которую осознают и смертные: «Без добра не будет зла». Это работает и в обратную сторону – без зла не будет добра. Но вот то, откуда именно появилось зло, о котором ты говоришь, окутано тайной, которую простым ангелам лучше не знать. Быть может, я расскажу тебе об этом, но пока что я предпочту, чтобы разум твой остался в более спокойном состоянии. Я не говорю, что ты не готова услышать это, но ты правильно подумала о том, что мы с тобой знакомы не слишком долго, чтобы делиться своими секретами. Потому, просто знай, что зло есть и, единственное из такого, что я тебе скажу, это... У зла есть и физическое воплощение. Вернее сказать, было, но очень давно... И на этом мы с тобой закроем эту тему, и я не отвечу ни на один твой вопрос, что связан со злом. Прими это как данное. – Хорошо... – для Лилит было понятно, что Азраэлла не хочет говорить с ней о зле не столько потому, что она была недостойна этих знаний от своего учителя, сколько из–за того, что это касалось времен прошлого конкретно Стража и воспоминаний о зарождающемся мире – о возрасте Азраэллы Лилит имела какое-то представление, но сказать, насколько были правдивы ее мысли не могла, а спрашивать о таком прямо было некультурно – могли задеть чувства, которые не хотелось вспоминать. В том числе, и то самое зло. – А... А вы можете рассказать о том, каков Он, наш Творец? – И что же тебя интересует, моя дорогая исследовательница? – хихикнула Азраэлла. – Все равно мы кое–кого ждем, так что времени у нас много. – Творец... Каков Он? Такой ли Он, каким Его описывают те источники, что есть у нас в библиотеках и архива, или же совершенно иной? – Прости, что задаю вопрос, не ответив на твой, но каким именно Его представляют ваши источники? – Он всемогущ – это первое, что пишут. Он может быть милосерден к вам, но, ежели ваши грехи перевешивают, гнев Его обрушится на вас, и получите вы то, что заслужили. – Угу... То есть, всемогущий и справедливый правитель? – Что-то в этом роде. – Ты сомневаешься в этом? В глазах твоих, сестра моя, я вижу, что подвергаешь сомнениям ты некоторые трактаты предков твоих. – Я не то, чтобы сомневаюсь... Просто... Не поймите неправильно, я люблю нашего Творца и почитаю, ибо Он – Отец мой, но... Складывается такое ощущение, что Его восхваляют сверх меры. И мне стало интересно, как Творец реагирует на подобное поклонение, если, конечно, реагирует. – Я уже достаточно долго не общалась с Отцом и не видела Его лично, но, если опираться на то, каким Он был в те времена, когда миры только зарождались, а я с братьями моими были лишь детьми, Отца я бы описала, как архитектора, что фанатично увлечен своим делом. Наш собственный мир Он создавал так скрупулезно, что я поражалась тому, насколько велико Его терпение. Велико, но не бесконечно... – Вы... Вы хотите сказать, что если Его что-то разгневает достаточно, кара обрушится на всех? – Не могу сказать... Кара или не кара – вот в чем вопрос, а делать такие прогнозы – неблагородное и неблагодарное дело. Может, конечно, в один момент, Он решит, что ангелы более недостойны Его внимания и опеки и сделает то, о чем потом пожалеет, но я уверена в том, что этот момент – вопрос еще очень многих и многих эпох. Но это не значит, что нужно дразниться, бахвалиться и кричать о том, что Творец не тот, за кого себя выдает. – А как Он выглядит? В смысле, Творец... – Он есть Свет и все, что Он освещает – Его плоть и кровь. Даже архангелам сложно описать то, что скрывается за всем этим Светом. Может, там ничего и нет, а наш Творец и есть весь тот Свет, который мы видим. – Но вы же наверняка видели Его в истинном обличие? – Описать Его облик я не могу, ибо даже для нас это сложно, – терпеливо повторила Азраэлла. – Братья мои, возможно, храбрились бы и пытались дать Ему какой-то определенный облик, но даже они понимают, что Он гораздо больше, чем мы все. – Но... Он же тоже может принимать физическое воплощение, верно? Может, Он ходит среди ангелов и наблюдает за тем, что происходит в нашем обществе? – Пути Его неисповедимы, моя дорогая. Вполне возможно, что Он наблюдает за нами лично, но я больше склоняюсь к мнению, что для этого у Него есть отдельные творения. Взять хотя бы нас, Стражей. В наши обязанности входит именно наблюдение за вами – нашими младшими сородичами, и защита вас от зла. Правда, не все разделяют такое бремя. Есть среди братьев моих те, кто считают, что ангелам нужно стать куда более самостоятельными, нежели сейчас. – Брат Самаэль? – внезапно спросила Лилит. Азраэлла озадаченно подняла бровь над правым глазом. – Просто... Его последователи... Они отличаются от остальных своей... Агрессией. Архангел глубоко вздохнула. – Мы были созданы и взращены иными условиями – куда более суровыми, чем те, в которых живете вы, младшие. И условия эти вполне возможно изменили некоторых из нас. Самаэль – один из старших моих братьев, и видел он больше, чем я. Он – воплощение могущества Творца нашего, а потому и мнение относительно своих последователей может разительно отличаться от моего, к примеру. – Азраэлла глубоко вздохнула, и Лилит отчетливо услышала в этом вздохе грусть и тоску. – Меня беспокоит и то, что последователи брата вашего одобряют наличие в своих рядах еретиков. Асмодей... – Заслуживает наказания за то, что спутался он с Гоэтией – семьей демонов, и за связи с графом Фурфуром, но у Самаэля своя воля и, ежели Отец не препятствует появлению в рядах последователей брата моего откровенного еретика, то на то воля Его. Неприятно мне осознавать, что поощряет братик мой подобных отбросов рода вашего, но и сделать что-то мне не по силам. Любит он меня, а потому не позволит вмешиваться в дела свои. Лилит отчетливо увидела, насколько ее новой наставнице неприятна тема ее брата, а потому решила не развивать ее дальше. Самаэль... Это имя ангелы всегда вспоминали с благоговейным ужасом, и Ария была в их числе. Но не от других ангелов, а все из тех же источников в архивах, которые ее заставлял изучать ее предыдущий наставник, по слухам, ученик самого Метатрона – главного архивариуса и писаря истории ангельского мира, и единственный из рода ангелов, кому было позволено лицезреть Всеотца лично. О нем Лилит выслушала множество историй и, подобно своему учителю, прониклась огромным уважением к Метатрону, но даже не надеялась на встречу с ним, ибо, подобно Стражам, он находился где-то далеко от простых ангелов, но, на удивление многих, сам архангелом не являлся. – Азраэлла, можно спросить вас кое–о–чем? – спросила Лилит после долгого молчания. – Можешь, но, прежде чем озвучишь ты мысли свои, прошу тебя, моя дорогая сестра, не обращайся ко мне с чрезмерным уважением. Да, Страж я, но и сестра тебе, а потому хочу я, чтобы отношения наши были именно как у сестер. Ария на секунду ощутила, как к ее лицу начала приливать краска. – Это... Это... Большая честь для меня... – очень тихо пробормотала Лилит. Азраэлла по–доброму усмехнулась в ответ. – Теперь же, ты можешь изложить свои мысли, сестра моя. Как я понимаю, тебе еще очень о многом хочется спросить. – Я просто узнать хотела, кого мы ожидаем. Сидим здесь уже достаточно долго, а вы... ты сказала, что мы должны встретить кого-то. – Я хотела бы познакомить тебя с одним из ангелов, который будет опекать тебя, если судьба разделит нас с тобой. Хоть я и твой наставник, но также и Страж. У меня есть и иные обязанности, от которых я не могу отказаться. – Я понимаю. Но, кто он? Или она? – Он, – ответила Азраэлла и повернула голову в ту сторону, где начинались маленькие деревья. Там, среди растений, в их сторону, двигался высокий, прямой, как стержень, старец с длинной седой бородой и такого же цвета длинными волосами. Одет он был в светлую мантию, покрытую разнообразными узорами. Руки свои он прятал в рукавах, соединенных друг с другом. Лицо его было суровым, но морщины его не тронули, несмотря на возраст, который, по прикидкам Лилит, перевешивал за многие сотни, если не тысячи лет. Вскоре, он оказался рядом с ними и приветственно кивнул Азраэлле. – Приветствую тебя, Сестра–Страж, – незнакомец перевел взгляд на молодую Арию. Голос его был низким, чистым и звучащим практически так же хорошо, как у тех ораторов, которых Лилит часто видела в небольших Храмах. В Местах Рождения подобных баритонов не было – святость перевешивала. Да и не помнила она, чтобы видела подобного ангела среди остальных – слишком уж он запоминался внешне. – Приветствую, юная сестра. – З–здравствуйте... – слегка нервничая, ответила Лилит и склонила голову. – Ты слегка припозднился, – сказала Азраэлла и поднялась на ноги. – Казалось мне, что ТЫ нас ожидаешь, потому пыталась я поторопить нашу подопечную. – Стало быть, она – та самая? Ария? – осмотрев Лилит, уточнил неизвестный ангел. – Именно, Метатрон. – М–Метатрон?! – ошарашенно воскликнула Лилит и повернулась к архангелу. – Т-то есть... Сей старец – главный летописец эдемийский? – Не слишком деликатно напоминать о возрасте моем... – спокойно сказал пришедший ангел, чем вогнал Арию в краску и вызвал веселый и задорный смех у Азраэллы. – Но я прощу это лишь потому, что ты еще крайне молода, сестра. Стало быть, ты – Ария, о которой Отец наш оповестил Сестру–Стража, а уже она меня. Премного рад познакомиться. Несмотря на то, что Лилит показалось, будто бы в словах Метатрона промелькнул намек на издевку или иронию, его абсолютно непроницаемый вид дал ей понять, что этот ангел шутить не умеет, и будет говорить все так, как есть. Они с Азраэллой отошли в сторону и начали общаться о чем-то своем, оставив Лилит одну в ожидании какого-то вердикта относительно нее, но уже то, что она знала, заставляло Арию волноваться. Личная ученица Азраэллы... Многие ангелы и мечтать не могли о том, чтобы их обучал кто-то из Стражей, и хотя Лилит понимала, что она родилась не такой, как все остальные, за свою жизнь уже успела не то, чтобы позабыть об этом, но оставить на задворках своего сознания, позволив рутине поглотить ее. А тут...[Юлтуру–Эквис... Горы королевства грифонов...]
23 дня, 17 часов, 53 минуты и 42 секунды до... Лилит уже неоднократно наблюдала за тем, как шло строительство Врат, и чем дальше все это заходило, тем сильнее ей казалось, что Люцифер хочет не столько привести армию демонов в этот мир, сколько что-то гораздо большее. Какими были его планы относительно дальнейшего, он не особо делился, да и вообще, после того, как им удалось убедить грифонов работать с ними, Король Демонов и вовсе отдалился. В особенности от нее, и Лилит это страшно бесило. Его молчание и постоянное желание оставаться в одиночестве сильно отличало его от того Люцифера, которым он был до своей смерти, хотя уже тогда он не отличался особой открытостью. Почему, демонесса поняла только много и много времени спустя, когда узнала о таком существе, как Салдавейрон. И... Возненавидела его всем своим сердцем за то, что он отнял у нее единственного, кто смог раскрыть ей глаза. Теперь же, когда у нее была возможность вновь обрести свою любовь, он уходил от нее все дальше и дальше. А еще Азазель... Лилит знала его до обращения в то, чем он являлся сейчас, и уже после, а потому могла сказать, что разница была очевидной. Прежний рыжий бес был весьма хитрым и скрытным – по крайней мере, демонесса подозревала именно его в том, что Асмодей связался с Фурфуром, который был весьма и весьма лоялен к правой руке Люцифера. Новый же Азазель показался Лилит чем-то совершенно иным. Чем-то неживым – словно кукла–марионетка, которая безоговорочно подчинялась кукловоду, тянущему ее за ниточки. Однако, это было меньшее из зол. Куда более страшным для королевы стало наличие у рыжего демона способности быть везде и знать все, о чем говорят даже на том краю мироздания. Сомнения в подобном улетучились в тот самый миг, когда она подслушала, как Азазель докладывал Люциферу о разговорах грифонов между собой. Отношение к демонам в обществе пернатых было не самым лучшим, так как гости буквально приватизировали крупную территорию их государства для проектирования весьма сомнительного оборудования, о котором практически никто ничего не знал. Даже Скайкуилл, что достаточно сильно его раздражало. А расспросы о том, что именно происходит в горах, демоны отвечали уклончиво, заверяя его, что их постройка принесет пользу обеим сторонам. Более, никто ничего не говорил. Король грифонов, понимая, что ему не удастся добиться от своих гостей хоть что-то путное, попытался добиться своего хитростью и послал самых скрытных своих разведчиков. Толку от этого, правда, не было совсем – демоны вели себя тихо и занимались исключительно строительством своего проекта. Люцифер же и вовсе скрылся с глаз, не показываясь, порой, днями. За главного же оставался исключительно Азазель. – Все, что я хочу узнать, это цели вашего проекта, – смотря на растущую словно на дрожжах металлическую раму–арку, сказал король грифонов. – Люцифер... – Король не давал мне распоряжения излагать вам назначение строения, – сквозь зубы ответил Азазель. Ему, откровенно говоря, все больше и больше надоедало выслушивать этого старого и уродливого смертного, но наиболее унизительным он находил необходимость отвечать тому на бесконечный поток вопросов и обвинений со стороны народа грифонов на шум, что доносился с этих мест по ночам. – Я не могу ослушаться приказа. Скайкуилл недовольно посмотрел на рыжего. Несмотря на то, что он хотел установить с демонами если не дружеские, то хотя бы взаимовыгодные отношения, дни спустя, все сильнее понимал, что иномирные существа относятся к нему практически как к грязи, а это сильно задевало врожденную гордость грифона. В особенности, его бесил именно Азазель, ибо слепой демон всем своим видом давал понять, насколько неприязненно он относится к нему. Надменность и отвращение – вот, что можно было разглядеть на вечно каменной физиономии монстра, скрывающегося за маской пони. Скайкуилл мог бы заявить, что, как король этих земель, он требует полной отчетности о том, что именно здесь происходит, но помнил о том, как рыжий демон сразил его сына Клаудвинга. Огромный и сильный монстр практически убил молодого грифона, а потому ему не хотелось нарываться на проблемы. Подавив свою гордость, грифон молча развернулся и улетел обратно в свой город. – Лилит! – командным голосом произнес Азазель. Демонесса, наблюдавшая за очередной перепалкой смертного и демона, смерила своего компаньона едким взглядом, в котором читались самые разнообразные чувства: от возмущения из–за тона голоса Азазеля до откровенной злости, что он посмел так обратиться к своей королеве. – Чего тебе? – подойдя ближе, буркнула Лилит. Тот повернул к ней свою голову так, будто прекрасно видел ее, что несколько остудило пыл королевы, ибо выглядело это жутко. – Грифон задает слишком много вопросов и начинает сомневаться в наших благих намерениях, – без запинки отчеканил рыжий бес командным тоном. – Проследи за ним и постарайся сделать так, чтобы у него не возникало никаких сомнений относительно наших планов. И устрани шпионов, которые ведут слежку за нами. – Знаешь, хоть Люцифер и назначил тебя главным в свое отсутствие, это не значит, что ты имеешь право приказывать своей королеве, – раздраженно произнесла демонесса и скрестила копыта на груди. – У меня нет ни желания, ни времени спорить с тобой, потому, на правах старшего по приказу нашего короля, приказываю тебе исполнить сказанное мной ранее. – ТЫ?! ПРИКАЗЫВАЕШЬ МНЕ?! – у Лилит уже не осталось сил терпеть надменного индюка, потому она решила показать ему, что, хоть он и был обновленным и сильным, она сильнее, быстрее и ловчее него. К несчастью для нее, Ааззель практически мгновенно уложил ее отточенными подножкой и ударом в грудь. – Я... Приказываю тебе, – голос слепого был тверд и на удивление спокоен, несмотря на то, что выслушивать попытки демонессы отвоевать свою власть надоели ему не меньше, чем король грифонов. Лицо его находилось буквально в паре сантиметрах от лица Лилит. – Твое своенравие и попытки дестабилизировать мое спокойствие не кончатся ничем хорошим, потому исполняй приказ старшего. Иначе, будут последствия.***
С того момента прошел целый день. Лилит находилась подле замка грифонов, продолжая свое наблюдение за действиями короля пернатых, его подчиненных, молодого принца и даже служанок, которые смахивали пыль с крупных ваз, покрытых разнообразными узорами. Скучнее задание придумать просто невозможно, потому последние часы были для демонессы самыми долгими в ее жизни. Задание, в котором ей не нравилось все: суть, исполнение, то, что Азазель отдал этот приказ. Так или иначе, у нее было время, чтобы посмаковать свою неприязнь к правой руке Люцифера, что стремительно переросла в настоящую ненависть. Подогревало это чувство то, что за прошедший день ничего не произошло. Практически... Единственным лучиком света в этой тягомотине стал шпион, которого ей удалось поймать. Поначалу, она и вовсе его не заметила, так как свою работу тот выполнял с мастерской точностью во времени и постоянно проверял окрестности на наличие ответной слежки, о которой его предупредил Скайкуилл еще до того, как Лилит начала следить за ним. Произошло это ближе к полуночи, когда демонесса была практически полностью выжатой от монотонной работы, которая ничем не увенчалась. Оставалось только внушить королю грифонов, что все его подозрения лишены смысла, заставить его самого поверить в это, давя аргументами, которые Лилит успела придумать, не особо следя за тем, насколько точно они следуют логике. Суккубы могли манипулировать сознанием кого угодно – нужно было лишь выбрать свою жертву, а уже потом вертеть ей так, как демону захотелось бы. Но именно тогда ее отвлек темный силуэт с крыльями, промелькнувший в ста с небольшим метров от нее. То, что это был не Люцифер, стало понятно практически мгновенно, а раз уж летуном был не Дьявол и не кто-то из демонов, оставался только шпион. Улыбка растянулась на лице демонессы, и она, скрываясь в тенях, шла по пятам грифона, который совершенно не замечал, что за ним ведется слежка. Видимо, был слишком сильно увлечен своей задачей, что заставило Лилит ухмыльнуться. Несмотря на то, что шпион проверял территорию вокруг себя на слежку, заметить демона он не смог – ошибка, скорее, новичка, чем профессионала, которым тот показался королеве изначально. Что ж, придется немного поиграть с ним – пускай думает, что все идет в штатном режиме, и что ему удастся донести необходимую информацию своему королю. И чем ближе Лилит подступала к шпиону, тем сильнее убеждалась, что шпионом был не самец, а самка грифона. Демонесса хищно облизнулась – с кем именно было веселее играть – самцами или самками – она не могла сказать и по сей день. Будучи демоном, что может совратить кого угодно, у нее было каких-то стандартов в предпочтениях, но как охотнику ей больше нравилось наблюдать за женским полом из–за некоторой неосмотрительности, что была свойственна представителям этой половой принадлежности. И это не сексизм – Лилит и сама была женщиной, – по крайней мере, с момента своего рождения и перерождения, она считала себя именно таковой – а потому ловила себя на мысли, что может допускать подобные ошибки. Кроме того, у нее был какой–никакой опыт в охоте, так что, глаз, как говорится, наметан. Практически добравшись до места строительства, грифон снова оглянулась по сторонам, пытаясь заметить хоть какое-то малейшее движение в тенях и на более освещенных участках, но, не найдя ничего, приземлилась и пошла дальше. В какой-то момент, ее начал прошибать холодный пот, а по спине расползлось жуткое ощущение взгляда, из–за чего шпион начала оглядываться вдвое чаще. Прохладный ночной воздух, тихий до момента приземления, наполнился жутковатыми звуками, о которых ее предупреждал король и ее сменщик. То, как они описывали демонов, заставили воображение рисовать достаточно неприятные и мерзкие картины монстров, от вида которых возникал ужас. Особое внимание ей следовало уделить нескольким из демонов: неким Лилит, Азазелю и Асмодею. О их предводителе Люцифере король сказал лишь то, что им лучше не сталкиваться, а если она увидит его, то должна будет немедленно покинуть свою позицию и как можно быстрее вернуться в замок. Причем, как показалось сменщице, король Скайкуилл произнес это с отчетливым ужасом в голосе, а это только добавляло пару капель в чашу ее беспокойства. Теперь же, когда она шла по твердому камню, прислушиваясь к каждому звуку, который она издавала, к ужасу для себя, начала подмечать, что находится тут не одна. Это было не слишком очевидно, но натренированный слух позволил шпиону различить звуки шагов, что пытались идти в такт с ней. Кто бы это ни был, он точно знал, как сделать так, чтобы остаться как можно незаметнее. Грифон обернулась вновь и огляделась вокруг себя, чувствуя, что сердце начинает стучать сильнее, а на лбу, из–под перьев, начал проступать пот, становившийся просто ледяным из–за ночного холода. Вновь обернувшись, она не увидела никого, но ощущение взгляда все еще не отступало. Возможно, это была паранойя – с подобной работой и такими существами, как демоны подобное вполне могло оказаться в порядке вещей. Нужно было оставаться спокойной, поскольку паника могла овладеть сознанием полностью и помешать выполнить свою задачу. Но шаги... Чем дольше грифон шла в сторону своей точки, тем более отчетливыми становились чужие шаги. Нет, это точно не паранойя – она находится здесь не одна. И потому она остановилась. Остановился и тот, кто шел за ней, но, видимо, решил больше не скрываться, так как через какое-то время мертвой тишины, шпион услышала ехидное хихиканье где-то позади себя. Не успела она развернуться, как что-то стремительное и достаточно крупное сбило ее с ног. Перевернувшись на спину, шпион уже была готова атаковать своего врага первым, что было у нее – когтями, но ее лапы оказались придавлены к земле, а над ее телом буквально нависала та, кого король Скайкуилл описал, как демонессу Лилит. Поначалу, выслушивая рассказы своего правителя, создавалось впечатление, что Королева Демонов была не такой уж опасной, хотя королем и было сказано: «Выглядит она безобидно, но в ней есть то, что делает ее смертельно опасной», но то, как выглядела Лилит в темноте ночи, вызывало лишь страх. И главным фактором тут были ее глаза – алые, горящие хищным огнем и странной игривостью, словно у хищника, который загнал свою жертву в угол, но все еще не решил ее съесть. – Так, так, так... – таким же игривым, как и ее взгляд, голосом сказала Лилит. – И кто же решил немного понаблюдать за демонами? Тебя Скайкуилл послал, верно? Можешь не отвечать – по глазам вижу, что это так. И что же мы тут делаем, м? Шпионим за своими союзниками? Ай–ай–ай, как не хорошо. – Я ничего такого не собиралась делать! – воскликнула грифониха, продолжая свои попытки вырваться из захвата, но демонесса держала сильно и не позволяла ей сдвинуться с места. – Мгм, ничего говоришь? – Лилит ехидно усмехнулась. – А что ты тут делаешь тогда? Под покровом ночи, совершенно одна и с этим смешным набором юного шпиона... С этими словами демон отпустила одну лапу шпиона и сняла с ее пояса немаленький такой бинокль. Пойманная решила воспользоваться этим шансом и резко дернулась в сторону в попытке повалить демоницу на землю, а потом... Потом, нужно было удирать, скрыться и поменять точку дислокации – найти место, в котором никто не сможет ее найти. Получилось, правда только уронить своего противника, а вот побег был пресечен достаточно быстро. – Хитришь, красавица? – придавив грифона к земле, Лилит наклонилась к ее лицу и провела языком от кончика клюва до лба. – Пожалуй, ты мне даже нравишься. И если ты расскажешь мне всю правду, я, так уж и быть, не буду пытать тебя и тем более не отдам на растерзание Азазелю, а с ним, поверь мне, разговор у тебя будет коротким. Итак... Что именно ты хотела выяснить? – Думаешь, что я предам своего короля и расскажу тебе все так просто? – прошипела шпион. – Делай, что хочешь, но от меня ничего не услышишь. – Хм... А ты не подумала, что я просто убью тебя даже если ты ничего не скажешь? В конце концов, нам не нужны шпионы. – И чего же ты ждешь? Или все же тебе нужна информация? – Честно, нет... – улыбнулась Лилит, резко схватила шпиона за голову и с силой провернула ее на сто восемьдесят градусов. Тело грифона мгновенно обмякло и, подобно расстеленной ткани, распласталось на холодных камнях. Десонесса насмешливо фыркнула – информация от грифонов ей была не нужна – Азазель мог услышать их даже с той точки, на которой стоял в данный момент, а Люцифер всегда знал все о таких вот фруктах, потому сомнений в дальнейшей конфронтации между грифонами и демонами не было. И убийство шпиона могло стать отправной точкой для ускоренного накаливания отношений. Но только, если об этом кто-то узнает... И Лилит решила позаботиться об этом. А также о том, чтобы ее деяние осталось незамеченным для всех остальных, – для такой ситуации у нее был проверенный способ, перед которым не смог устоять даже бог.***
Разумеется, пропажа грифоньего шпиона не осталась незамеченной. Однако, идти к демонам и предъявлять какие-либо претензии по этому поводу напрямую было крайне неразумным ходом, который вмиг бы раскрыл планы грифонов относительно его необычных гостей. Кроме того, за время общения с Азазелем, Скайкуилл понял, что этот демон непроницаем для его высказываний и не предоставит никакой информации без прямого приказа Люцифера. Лгать тоже не было смысла, ибо рыжий демон обладал исключительной способностью к распознаванию подобных трюков. Стало быть, королю грифонов нужно было сидеть спокойно и ждать, пока Люцифер не вернется обратно, куда бы он там ни отходил. Но... Послушает ли сам Король Демонов? Учитывая то, что он и был основным руководящим механизмом во всем этом водовороте, скорее всего, именно его идеалам следовали остальные, а значит, никаких ответов можно было не ждать. И это начинало бесить все больше и больше. Демоны вели себя так, будто они были здесь хозяевами и, казалось, совершенно не скрывали этого. Но, что можно было сделать по отношению к ним? Сам Люцифер был силен... Нет, не просто силен – он был самой силой, если не сказать более. Азазель... С ним говорить бесполезно, так как он – неразумная марионетка, которую достаточно дернуть за определенные нитки, и она начнет двигаться в том направлении, куда укажет кукловод. Лилит... Она казалась Скайкуиллу наиболее странным субъектом. С одной стороны, демонесса точно была под покровительством Люцифера – все же, она была его женой, но с другой, было в ней что-то бунтарское, отчего королю грифонов показалось, что с ней он может поговорить более открыто, чем с остальными. Возможно, попытаться посеять семя сомнения и заручиться слабенькой, но все же поддержкой. Оставалось только выйти с ней на контакт. Тет–а–тет... Но как можно было заставить верную жену повернуться к мужу спиной? Нужно было узнать о ней хоть какую-то информацию. Да только от кого? От Селестии? Все же, она предупреждала его о том, что в их мире появились демоны – монстры, которые не знают пощады и уничтожат на своем пути всех и каждого, кто попробует помешать им. – Слышала, вы меня искали? – знакомый голос вывел Скайкуилла из его раздумий. Вздрогнув и обернувшись, он увидел красноглазую кобылку, смотрящую на него с перемешанными любопытством и ехидством. Лилит определенно осознавала, насколько сильно превосходит его во всем и то, что она решила прийти, – это всего лишь жест доброй воли демонов. – Не то, чтобы искал... – ответил король грифонов. – Просто хотел поговорить без свидетелей. – М–м–м, тайные заговоры. Лишь потому, что мне нравится подобное, я продолжаю тебя слушать. Собственно, я тут. Говори, ради чего ты «не то, чтобы искал» меня. Лилит крайне недобро хихикнула и начала приближаться к Скайкуиллу. Тот, на удивление демонессы, держался весьма стойко. – Во–первых, я прекрасно знаю, что ты наблюдала за мной в течение всего дня. – Ну следила, и что? Мы же не хотим, чтобы конфликт между нашими видами распалялся. – Да? – Скайкуилл хмыкнул. – Тогда, как вы объясните пропажу одной из моих гражданок? – М–м–м? Которой из них? Насколько я понимаю, в обществе грифонов присутствует далеко не одна самка, потому хотелось бы чуть больше конкретики. Король грифонов уже хотел назвать ее имя, как и то, что она была одной из самых верных его слуг, но Лилит продолжила: – Кроме того, – демонесса подошла практически вплотную к Скайкуиллу, – если она пропала, как ты говоришь, почему ты сразу подозреваешь в этом демонов? Быть может, она просто где-то гуляет? Не знаешь, у нее кто-то есть? Может, она поспешила к нему? Или к ней... Скайкуилл было собирался сказать, что у его подопечной не было ни семьи, ни мужа, ни детей, ни кого-то, к кому она могла пойти, тем более, не доложив о своих наблюдениях непосредственно ему, но остановился на полуслове. В какой-то момент, он понял, что не просто не сводит взгляда с Лилит, кружащей вокруг него подобно стервятнику, в попытке держать ее в стороне от себя, дабы, если что, не попасть под удар, который может стать фатальным, а по–настоящему пожирает ее взглядом. Сама демонесса точно видела это, а потому то и дело старалась повернуться под взглядом короля грифона так, чтобы он смог увидеть гораздо больше изгибов ее удивительно гибкого и привлекательного тела, соблазнительно покачивала бедрами и пыталась сблизиться с ним, прикоснуться к нему. Взгляд ее тоже изменился, став из ехидного, весьма кокетливым и пронизывающим до глубины души. Вмиг, Скайкуилл почувствовал, что, несмотря на свой немаленький возраст, всем телом начинает ощущать возбуждение, да такое сильное, будто был лет на тридцать моложе, а перед ним стоит не демонесса, затеявшая какую-то свою игру, а его первая жена – единственная во всем этом отделенном от других грифонов королевстве, кого он действительно любил и желал всем своим существом. Кровь начала закипать в жилах, в голове что-то зашумело, и Скайкуилл уже находился в паре мгновений от того, чтобы наброситься на Лилит, как хищник на свою добычу. Почему-то ему сразу вспомнилась их первая встреча. То, как демонесса смотрела на него, когда Азазель рвал его сына на части, и уже тогда почувствовал это странное, будоражащее сознание чувство. Неужели, она уже тогда задумывала что-то подобное относительно него? Зачем? Вряд ли, чтобы получить удовольствие, учитывая то, кто он, а кто ее муж. Муж... В голове грифона, помимо стремительно растущего желания, появилась очень неприятная и пугающая мысль о том, что, если она все же затащит его в постель, попробуй потом докажи Люциферу, что это именно Лилит была зачинщицей. И тут Скайкуилл почувствовал на своем лице горячее и влажное дыхание. Придя в себя, он смог увидеть, что лицо демонессы было практически на расстоянии поцелуя от его. Черт, как же ему захотелось, чтобы эта женщина оказалась его. Конечно, он знал ее не так долго, чтобы полноценно говорить хотя бы о зачатках влюбленности. Да и не было там подобного чувства... Похоть, желание – Скайкуиллу практически стало плохо от того, что он все еще не наслаждается обществом Лилит в полной мере. А ей его состояние, похоже очень нравилось, поскольку она то и дело приближалась к нему, приоткрывая рот так, будто хотела его поцеловать, касалась губами его клюва, щеки, нежно прикасалась копытами к его груди. И все это ради того, чтобы спровоцировать его на действие. Или что-то еще... – Ну так что... – прошептала Лилит, проведя своим горячим языком по шее короля грифонов и продолжая наступать, чем практически прислонила его к одной из стен. – М–м–м, я чувствую, как тебе нравится то, что я делаю, но, кажется, тебе не хватает смелости. С этими словами, она мягко и ненавязчиво взяла его за орлиные лапы и направила их к своему телу. В следующую секунду, Скайкуилл ощутил своими руками теплую, мягкую, но достаточно прочную, грудь демонессы, как под его пальцами стучало ее сердце, после чего ее копыта начали смещать лапы грифона ниже, на бока. Когда же она поднялась на задние копыта и прислонилась к королю всем своим телом, в нос ему ударил сладкий, густой и теплый запах, который лишь еще больше подогрел его желания. Голову Скайкуилла Лилит крепко прижала к своей груди, а лапы продолжала опускать ниже, пока не остановилась на своем крупе, после чего король грифонов начал ясно ощущать, как его пытаются уложить на каменный пол. Сопротивляться он не стал, да и не хотел, откровенно говоря. Даже мысли о том, что они могут быть пойманы за этим процессом, полностью перестали смущать его. Даже мысль о том, что Люцифер был огромной и страшной угрозой, извратилась и превратилась в мнение, что Король Демонов либо где-то очень сильно провинился перед своей женой, раз она решила уйти к другому, либо он был идиотом, который спускал ей подобное. Впрочем, скорее идиотом – “рога” у него уже были. А Лилит, тем временем, уже полностью уложила свою жертву на пол. Ей даже не пришлось прибегать к более жестоким способам, чтобы пробудить в этом грифоне желание. Долгое отсутствие у него женщины было очевидным, так что стоило лишь чуть–чуть пофлиртовать с ним взглядом, парой улыбок, чтобы поселить в нем неловкость, которая может перерасти в то, что было ей необходимо. Управлять теми, у кого есть власть всегда было приятно. Только вот простых прикосновений было явно недостаточно для того, чтобы полностью залезть ему в голову подчинить его. А раз так, ей придется переспать с ним и сделать это таким образом, чтобы он думал о ней постоянно. Сделать подобное для суккуба было достаточно просто, оставалось только начать. Только вот, ее тело не будет принадлежать этому жалкому смертному, ибо оно цвело только для истинных королей, а не их жалких подобий. Стало быть, игра приобретет несколько другую механику. Когда Лилит отстранилась от него, Скайкуилл почувствовал не только резкое понижение температуры практически во всех частях своего тела, но когда он поднял взгляд, лицезрев то, как соблазнительно выглядит демонесса в бледном свете луны. До этого король грифонов не слишком-то уделял внимание тому, что кто-то вроде пони может быть красивым для представителя его расы, что уж говорить о демонах, но в этой особе он видел не столько красоту, сколько женскую сексуальность во всем ее проявлении. А когда она оказалась на нем в позе наездницы, сознание Скайкуилла отключилось полностью, уступив место томящемуся внутри желанию, можно даже сказать, жажде. То, что Лилит не только не сопротивлялась, но, как ему показалось, была готова потакать всем его желаниям, только сильнее радовало, и когда король грифонов почувствовал, что терпеть дольше не сможет, резко схватил демонессу за бедра, слегка приподнял ее и вошел внутрь одним резким движением. На секунду ему показалось, что его действия несколько удивили Лилит, так как она на пару мгновений замерла, а порозовевшие щеки налились красным еще сильнее, дыхание ее стало более тяжелым и вырывалось изо рта в виде смеси тихого стона и попытки ухватить хоть немного кислорода в свои легкие. Оказавшись внутри, Скайкуилл почувствовал, что сегодняшняя ночь, возможно, будет самой быстрой в его жизни, от чего ему даже стало стыдно, ибо не хотелось падать в грязь лицом перед кем-то с характером Лилит, ведь она будет припоминать ему это до самого конца сотрудничества грифонов и демонов. Удерживаться ему удавалось только на каких-то крупицах своего самообладания. Вскоре же, он понял, что они находятся в одной позе и без движения уже слишком долго, и что таким образом он может расстроить свою партнершу, потому, медленно, словно исследователь, впервые ступивший на неизвестную землю. Тем не менее, судя по реакции Лилит, ей подобная осторожность даже нравилась, хотя иногда в ее глазах Скайкуилл видел небольшое недовольство. Но он довольно быстро перестал обращать внимание на то, что было в ее взгляде, отдав предпочтение языку остального тела и тех звуков, которые вырывались из ее рта. Ни одна из женщин, которые были у него до этого момента, не могли сравниваться с Лилит, ибо демонесса была на совершенно другом уровне, который, как показалось Скайкуиллу, мог быть доступен только демонам. Люцифер... Люцифер... Это имя продолжало стоять особняком перед глазами короля грифонов, а смысл его значения менялся очень быстро. Что могло произойти с ним, если Лилит вдруг решит проболтаться о том, что у них случилась интрижка. Хотя, зачем ей это – признаваться в откровенной измене своему мужу, тем более такому? Это же может полностью похоронить ее титул Королевы Демонов. Тогда, почему она решилась на измену? Это был хороший вопрос, который, почему-то, перестал интересовать Скайкуилла практически сразу после того, как он задал его себе. Происходящее между ним и Лилит заняло первое место в его сознании, и чем дальше все это шло, тем меньше мыслей оставалось внутри головы грифона. И в какой-то момент, то ли от получаемого удовольствия, то ли от чего-то еще, Скайкуилл потерял сознание. Ощущения оказались странными... Больше не было того тепла, что излучала Лилит, ни того удовольствия, которое он получал от секса с ней, – вместо всего этого осталась только холодная и черная пустота, а сам грифон чувствовал себя так, будто из него выжали все соки. Это было очень неприятно, но куда мерзотнее оказалось такое чувство, будто ему в ушной канал заползает червь. Длинный, склизкий, он извивался всем своим телом, проталкивая себя все глубже и глубже, словно старался добраться до самого мозга короля грифонов с непонятными целями. – «Верь демонам...» – послышался странный шепоток в голове Скайкуилла. Страшный то был голос, и он явно не принадлежал ни ему, ни Лилит, но король грифонов был так ослаблен, что не нашел в себе сил воспротивиться ему. – «Они – твои друзья... Верь демонам... Верь... Слушайся свою королеву... Слушай Лилит... Слушай Лилит...»***
Лилит смотрела на плоды своего труда с ехидным удовольствием, которого не испытывала уже очень и очень давно. В основном, из–за того, что Люцифер не позволял ей разгуляться на полную катушку и предпочитал скидывать все более–менее веселое на Азазеля, а ее словно и вообще замечать перестал. Это было довольно обидно, особенно теперь, когда Падший вновь улетел куда-то без объяснения причин. Он делал так уже дважды и всегда предпочитал отмалчиваться о причинах, но демонесса уже начинала подозревать, чего именно хотел добиться Люцифер. Но, пока что, это все еще были только ее мысли. Тем временем, Лилит продолжала наблюдать за беспомощным телом короля грифона, распластавшегося по земле и корчащегося в судорогах. Глаза его были закатаны назад, изо рта шла пена. Демон ехидно улыбнулась. Ее истинные намерения стали достаточно быстро ясны Скайкуиллу, и он пытался брыкаться. Однако, король был старым грифоном, а она сильным демоном, потому результат был очевиден. Оставалось только дождаться, пока он перестанет дергаться. По подсчетам самой Лилит, это должно было произойти не раньше, чем через полчаса после имплантации одного маленького сюрприза, а это означало, что времени у нее было еще достаточно. Что можно было сделать такого, чтобы и грифоны не всполошились из–за якобы болезни своего короля, и без скуки? Хм... Вполне вероятно, можно было бы оттащить Скайкуилла куда подальше, да бросить его там, после чего вернуться к Азазелю и доложить ему о том, что все в порядке. Только вот Генерал по голове не погладит, а просто промолчит или скажет, что ей нужно будет выполнить какое-то очередное задание.***
Азазель... Лилит не один раз слышала это имя от некоторых знакомых ангелов, от своей наставницы Азраэллы, от своего учителя Метатрона, с которым успела наладить более–менее хорошие отношения учителя–ученика. Старец был весьма мудрым ангелом, повидавшим многое и многих за свою жизнь, но, что удивило Арию больше всего, так это его то, что, зная каждого из Стражей практически лично, он выбрал именно миролюбивую Азраэллу. Хотя, Лилит это даже радовало, ибо наставница была не просто такой доброй, какой ее выставляли в легендах. Если брать характер, Сестра–Страж практически не отличалась от самых простых ангелов – никаких высокопарных речей о великом добром, никакого высокомерного отношения к последователям. Азраэлла была простой... В каком-то смысле, даже по–детски наивной, если брать какие-то совершенно отдаленные вещи. Возможно, тут сыграло то, что Страж была именно воплощением доброты и любви, а потому видела во всех, даже в самых страшных преступниках, частичку добра. Лилит как-то хотела сказать ей о том, что не заблуждается ли ее наставница в том, что каждый достоин ее доброты, тепла, любви, но из–за волнения не смогла толком собрать свои мысли в одно предложение. Азраэлла, несмотря на такое, поняла смысл того, что хотела ей сказать ее последовательница, и одарила ее теплой улыбкой, к которой Лилит успела привыкнуть. – Добро – это абстрактная субстанция, дорогая сестра, – сказала архангел. – Нельзя точно говорить о том, что отдельно взятый вид или особь, не способен на добро. Способен, конечно... Вопрос лишь в том, каким именно он видит это добро. Понимаешь, добро, сотворенное во имя получения, как может показаться, справедливости, чаще всего превращается во зло. Ты можешь убеждать себя сколько угодно, что сотворивший с тобой зло, заслуживает отмщения, ибо тебе кажется, что это справедливо, но лично я считаю, что отмщение – это добровольное грехопадение. – Но... Но разве же не Отец дал нам возможность выбирать? – Дал, и ты можешь отомстить, но даст ли тебе подобное то удовлетворение, которое тебе нужно? Давай, я приведу тебе пример: есть двое смертных: один обладает большим количеством материальных благ, а второй меньшим. И вот, обстоятельства сложились так, что бедному удалось украсть некоторую часть богатства у первого. Богатый узнает об этом и подстраивает все так, что жизнь бедного очень быстро кончается. Как ты думаешь, Лилит, справедливо ли поступил богатый по отношению к бедному? Справедлива ли его месть? – Ну... – Лилит отвела глаза в сторону. – Наверное... Наверное, да... Все же бедный, независимо от обстоятельств, не должен был совершать этот грех. – Хм, то есть, убийство одного из–за воровства, ты считаешь справедливым поступком? – Ария уставилась на свою наставницу непонимающим взглядом. – Ну ладно, давай добавим несколько деталей. У бедного была большая семья, которую ему нужно было кормить. Получить все необходимые блага он не мог, потому что такие, как богатый смертный, видят в бедных только плебеев – низший класс, который по их мнению и грязи не стоит. И вот, находясь на пороге отчаяния, бедный идет на воровство, а дальше ты знаешь. Скажи теперь, Лилит, справедливо ли то, что сделал богатый с бедным? – Теперь я не уверена... – Во–о–от, видишь, дорогая сестра, как все неоднозначно. Но это были детали, что касались лишь бедного, а вот про богатого тебе почти ничего неизвестно, кроме того, что такие, как он, не считают бедных равными. Именно поэтому, я не сужу сразу, а обстоятельства выяснить пытаюсь; потому, верю, что каждый заслуживает прощения и любви, ведь даже за самым грязным проступком может скрываться отчаявшийся и потерявший свой ориентир смертный или даже ангел. Потому, мне тяжело находиться на судах, где сухие, как древесина, ангелы присваивают порочащие честь и достоинство любого ярлыки. – Ты не признаешь еретиков? – Я не признаю суда без следствия. Мои братья, а в особенности, Самаэль, более жестки в этом отношении. Ты совершил преступление и все, на тебя вешают ярлык «еретик», что навсегда закрепляет за тобой ужасающий позор на всю жизнь. Поэтому, я задала тебе эту задачку с бедняком и богатым, ведь оба делали добро, только вот их точки зрения не совпадали. У ангелов также. – А у Стражей? – спросила Лилит. – Просто... Просто мне показалось, что ты их осуждаешь за ту жестокость, которую они проявляют. – Тут тоже не все так просто, сестра моя. Мое личное мнение может быть осуждающим, я могу не поддерживать некоторые их действия, но я ни в коем случае не заявляю, что мнение мое – это истина, которой должны следовать все. Я более чем уверена, что и ты не соглашаешься с некоторыми мыслями моими, потому что только тебе решать, что есть истина, а что нет. Самое главное – не поспешай во мнении своем, как бы сильно чувства не горели внутри. – А как же первое впечатление? – Оно может быть обманчиво, сестра моя, потому повторюсь – не спеши с выводами. – Азраэлла подняла глаза к небу. – Когда-нибудь, мы с тобой отправимся к дальним звездам миров смертных, и я дам тебе возможность убедиться в некоторых уроках моих на конкретных примерах. – Мы отправимся к смертным? – сделав ударение на “мы”, спросила Лилит. – Мне казалось, что я одна... – Не хочу я, чтобы выводы поспешные ты сделала, а потому я, или Великий Метатрон, понаблюдаем за тобой, когда придет время. Но пока что, скажи мне, как проходят ваши занятия с Великим Знающим? Я знаю, что он может показаться тебе несправедливым, но надеюсь, что слушаешь ты наставления его. – За это можешь не волноваться. Я... Хоть и не была готова я к тому, чтобы познакомиться с Великим Знающим, слушаю я каждое слово его. Мудрость и знания, что хранятся у него, столь велики, что я теряю дар речи, а то, как он рассказывает... – Сие радует меня, – улыбнулась Азраэлла и вновь подняла глаза к небу. Лицо ее вмиг почернело, а в глазах появилось печальное выражение. – Что-то случилось, наставница? – спросила Лилит с явным беспокойством в голосе. – Служба в Храме Самаэля... – чуть сильнее укутавшись в свой темный балахон, ответила Азраэлла. – Насколько известно мне, службы там не такая уж редкость. – Да, но не те, когда появляются его наместники, – ответила Азраэлла и поднялась на ноги, после чего отряхнулась от налипшей на подолы ее одежд травы. – В такие дни мне особо тяжело наблюдать за вами, младшими ангелами. В особенности за теми, кто поддался воле брата моего. – Ты хочешь отправиться туда? Но зачем, если ты говоришь, что тебе тяжело смотреть на ангелов в такие дни? – В такие дни, я надеюсь на то, что своими силами удается мне свести ангелов – братьев и сестер твоих – с кровавого пути, который им предлагает Самаэль. Боюсь, на сегодня твое обучение закончено. Отправляйся домой и изучай все то, что вы проходили с Метатроном. И, Лилит, сестра моя... – Азраэлла подняла свои сапфировые глаза к молодой Арии. – Молю тебя об одном – не ходи на эту ужасную оргию, воспевающую кровь и сражения. Не перенесу я твоего присутствия и выслушивания всего этого кошмара. – Я бы и хотела сделать это, сестра Азраэлла, но – Лилит положила свою руку на плечо наставницы, – просто не смогу жить с мыслью, что оставила свою сестру совсем одну в ужасе, который она не может переносить и с ангелами, которые лишь могут пожелать слушать ее речи. Потому, я пойду с тобой, сестра–наставница, и поддержу во всем, что скажешь ты и сделаешь. В этот момент, Лилит впервые увидела то, что проняло ее саму до глубины души – слезы на глазах Азраэллы. Только вот, грусти не было в ее глазах – только радость и гордость за свою ученицу. А в следующий момент, Ария почувствовала, как архангел мягко, но чувственно обняла ее и нежно поцеловала в щеку. – Спасибо... – услышала Лилит шепот Азраэллы. – Спасибо тебе, сестра моя.***
Всю дорогу до места начала массовой службы у Храма Самаэля Лилит шла, находясь словно в прострации. Реакция Азраэллы на ее искренний поступок, произвела на молодую Арию очень сильное впечатление, но вместе с тем вызвала огромную радость, так как это точно стало прогрессом в их отношениях. Ведь, несмотря на то, что архангел с первой встречи называла ее «сестрой», Ария не сомневалась в том, что ее наставница все же разграничивает те пределы, за которые переступать не станет, однако нынешняя ситуация все же создала призрачную надежду на то, что некоторые полосы можно будет переступить. Чем ближе они приближались к Храму Самаэля, тем гуще становилась толпа ангелов. И пройдя лишь немного, Лилит поняла, почему Азраэлла так отчаянно не хотела, чтобы ее подопечная находилась здесь. Крики, возгласы, восхваления и ругательства – все это разрывало эдемийский воздух, и чем дальше это заходило, тем все более горячими становились споры. В какой-то момент, им обеим стало казаться, что неизбежна драка, чему покровитель своего храма был бы определенно счастлив. По мере продвижения сквозь толпу, Лилит неоднократно замечала последователей других Стражей, которые, тем не менее, сейчас не слишком отличались от настроенных на бой последователей Самаэля. Подобные трения между последователями между стражами могли бы продолжаться еще очень долго, если бы из Храма не показалось несколько фигур, облаченных в достаточно массивно выглядящие доспехи темной расцветки и с характерными символами и рунами. Головы их были сокрыты практически непроницаемыми шлемами, а сами латы были покрыты светлой тканью с вшитыми в нее золотыми нитями. Один из них, оказавшийся слегка меньше своего товарища снял шлем с головы, под которым оказалась сокрыта достаточно длинная шевелюра черного цвета, бледная, как и у многих ангелов, кожа и проницательные глаза янтарного цвета. Лицо его было покрыто множеством шрамов, но сильнее всего выделялся достаточно грубый – будто лицо его рвали на части когтями – шрам на правой стороне лица, затрагивающий щеку, скулу и подбородок. В руке у него был достаточно крупный золотой духовой рог, назначение которого было предельно понятным, и когда ангел подул в него, звук, издаваемый инструментом практически мгновенно привлек внимание спорящих между собой и готовых к настоящему сражению ангелов. В этот момент, второй ангел вышел вперед и, как и первый, снял свой шлем. Густая рыжая шевелюра пала ему на плечи. В отличие от своего сородича, его карие глаза смотрели на пришедших ангелов куда более сурово и холодно, если сравнивать его с другими сородичами, которые даже в самые неприятные моменты своей жизни не лишались своего «света», говорящий о наличии в отдельном ангеле добродетелей, которые не позволили бы им перейти определенные линии. В глазах же этого ангела подобного света не было. Или, по крайней мере, Лилит его не увидела. И это был один из тех факторов, который заставил молодую Арию испытать странное, непонятно до того момента чувство неприязни, только вот отличное от той брезгливости, которую могли проявлять ангелы в своем обычном состоянии. Рыжий ангел показался ей кошмарным, который без малейшего зазрения совести мог бы совершить множество грехов и остаться безнаказанным. Эта уверенность и вызвала эти неприятные чувства, хотя Лилит ожидала, что больше неприязни и даже отвращения испытает к черноволосому с израненным лицом. Но больше она удивилась, когда увидела лицо своей наставницы. Лицо Азраэллы, в момент, когда оба ангела открыли свои лица, исказило выражение еще большей неприязни и даже осуждения в сторону пришедших, но, вместе с этим, в ее глазах, Ария увидела грусть и даже тоску. – Все в порядке? – тихо спросила Лилит. Тихо, потому что рыжий начал говорить. Голос его был таким же твердым, как и его внешность, уверенным и не пестрящим какими-либо чувствами, что были присущи ангелам. А речь его затрагивала определенные моменты, которые касались политики, проводимой их покровителем, архангелом Самаэлем. Разумеется, в своей, весьма спокойной и холодной манере, этот ангел говорил о преимуществах их покровителя и затрагивал негативные моменты касательно остальных Стражей. – Хотя я уже и привыкла к тому, что ангелы разделились на множество лагерей и избрали своих покровителей, – сказала Азраэлла, не спуская взгляда с рыжего и его товарища, – мне все еще омерзительна мысль о том, что у некоторых младших хватает наглости и смелости заявлять, что один из Стражей лучше другого. А он... – она указала рукой в сторону рыжего. – Имеет не только наглость и смелость, но и лояльность брата моего Самаэля и является одним из его наместников. Как я подозреваю, самым главным – Генерал, как назвал их брат мой с огромной гордостью. Высший чин, который можно получить только за бесконечное доверие Стража своему последователю. – А у... У тебя тоже есть подобное? – Нет! – твердо ответила Азраэлла. – Я никогда и ни за что не вознесу одного ангела выше другого, ибо для меня вы все равны. Да, один может быть талантливее другого, обладать каким-то преимуществом, но все мы ангелы. Стражи, Арии, даже простые кузнецы... И очень печально становится мне от осознания, что общество наше пришло к подобному разделению. Братья мои предпочитают либо не обращать на сие внимания, либо потворствовать этим движениям, говоря ангелам то, что они хотят услышать, даже если слова их лживы. Например, он, – архангел указала рукой в сторону вещающего рыжего ангела. – Его имя Азаириэль, хотя на свое имя он не откликается уже очень много лет, предпочитая отзываться на кличку «Азазель». – Азазель... – протянула Лилит и повернула голову в сторону рыжего. – Странно звучит как для ангела. – Да... А вон тот – Азраэлла указала на черноволосого, – Абаддон. И вот его вполне можно назвать героем. – Почему же? Он... Он боролся против того зла, о котором ты говорила в самом начале? – Отчасти. Я не принимала участие при том событии, которое определило его в герои, но слышала достаточно много. – И... Что говорят эти истории? – Доверять историям, которые пишут ангелы, что не участвовали в событии, – не слишком благородное дело, так как писари имеют привычку превышать заслуги одних и преуменьшать подвиги других, но легенда об Абаддоне Разрушителе – иное дело, ибо событие, в котором он участвовал, – та битва – могла поставить на кон существование нашего мира. – То есть, он боролся со злом? – Как я и сказала, отчасти, – Азраэлла опустила глаза. – Не со злом в его истинном воплощении, но с порождениями его, что сеяли гибель и разрушения в мирах смертных. – С порождениями зла? – ошарашенно переспросила Лилит, после чего вновь подняла глаза на Абаддона. В ее сознании начали зарождаться зачатки уважения к ангелу, поскольку то, как он выглядел, говорило о том, что сражение было далеко не простым, да и Азраэлла, хоть и коротко, но поднимала тему противостояния Стражей с древним злом. И, если вспоминать ее слова, та бойня могла быть страшнее того, что пережил Абаддон. Однако, Лилит достаточно быстро поняла, что расспрашивать свою наставницу о деталях было бесполезно. Во–первых, потому что Азраэлла достаточно быстро дала своей подопечной понять, что она может узнать все, что захочет, но этому всему требуется свое время. И во–вторых, Страж сама сказала, что не присутствовала при тех событиях, – почему, Лилит было не очень понятно, ибо она была Стражем и противостоять чему-то подобному – это ее долг – что накладывало определенные проблемы, ведь Азраэлла могла просто не знать всех деталей, а так как Абаддон был приверженцем Самаэля, общаться с ним она бы не пожелала. Тем временем, проповедь продолжалась. Несмотря на то, что Азазель продолжал вещать достаточно спокойно и местами даже вгоняющим в транс голосом, реакция ангелов варьировалась от такого же спокойствия до самых настоящих воплей радости, готовности к бою, призывов одуматься и протестных речей, на которые ни Азазель, ни Абаддон, казалось, не обращали никакого внимания. В какой-то момент, Лилит подловила себя на мысли, что начинает заслушиваться речами рыжего ангела. Сложно было понять, что именно в этому пугающем до глубины души ангеле привлекло ее – то ли его спокойная, почти монотонная, речь, то ли тот смысл, который он вкладывал в свои слова. Ария даже не сразу заметила, что ее наставница скрылась в толпе и теперь ходила между ангелами и что-то нашептывала имя на ухо, после чего какая-то часть переставала кричать и лишь недоуменно смотрела вслед уходящего Стража, а остальные лишь отмахивались с руганью и требовали оставить их в покое. Лилит не обращала на это внимания и продолжала слушать воодушевляющие речи Азазеля, восхваляющего тот строй, при котором ангелы должны были стать непобедимыми солдатами, несущими весть о своем могуществе во все миры и завоевывающими умы и сердца смертных, дабы вдохновлять их на славные походы во имя хорошего сражения ради обеспечения блага для себя и своих сородичей. Так, словно загипнотизированная, молодая Ария не заметила, как к ней кто-то подошел со спины, но пару секунд спустя ощутила присутствие и слегка повернула голову. Позади нее стоял высокий ангел, закутанный практически в такие же одежды, как и Азраэлла. Из–под капюшона показывалось достаточно благородное и невероятно красивое лицо с, практически, полыхающей огнем гладкой кожей, слегка поблескивающей в лучах эдемийского солнца. Даже ткань не могла скрыть золотистую короткую шевелюру, брови, расположенные так, что взгляд его мог стать как строгим, так и насмешливым, губы, слегка задернутые кверху в сдержанной улыбке и небольшая темная щетина, густо покрывающая его щеки, подбородок и область над верхней губой. Глаза его тоже были весьма необычными для ангелов – черные, как самая темная ночь и с небольшим алым отливом, который становился виден только под лучами света. Взгляд его был устремлен на вещающих последователей Самаэля. – Красиво говорят, – произнес ангел столь глубоким и низким, но при этом бархатным и ласкающим слух голосом, что у Лилит пропал дар речи, а в голове возникли ассоциации с какими-то природными явлениями, которые могли породить подобные звуки. – Но кажется мне, что они немного перебарщивают в своей риторике, – взгляд ангела опустила к Арии. – Как думаешь? – Ну... Я... – Лилит слегка замялась. Почему-то в голову сразу полезли мысли об Азраэлле и только сейчас ангел заметила, что ее наставница куда-то отошла. – В–вряд ли я могу говорить что-то против или за... Все же, они – последователи Стража Силы, а я... – А ты – последовательница другого Стража, – совершенно спокойно сказал незнакомец. – Понимаю и даже готов восхвалять твою скромность, ибо в наше время редко, когда можно встретить ангела, который не светится от своего тщеславия. Жаль только, что не могу вспомнить я Стража, который мог бы породить в тебе подобную скромность и уважение к другим последователям. Или ты такова от природы? – Я просто не вижу смысла в том, чтобы ругать кого-то, – ответила Лилит, чем вызвала лишь странную, весьма ехидную улыбочку у незнакомого ангела, который так и не удосужился представиться ей. Хотя, она тоже не называла своего имени. – Стало быть, ты действительно такая от рождения. Это весьма любопытно, ибо младшим ангелам с момента сотворения в головы прочно забиваются определенные мысли, – ангел вновь поднял взгляд к импровизированной сцене. – И все же, я желаю узнать твое мнение относительно слов этих двух. Давай, никто не станет осуждать тебя, каким бы нетипичным твое мнение ни было. – Откуда мне знать, что вы – не один из тех подстрекателей, которым только в радость заставить прочих ангелов совершать ошибки, а потом вешать на них ярлык «еретик»? – Инстинкт самосохранения... А мне казалось, что такое есть только у смертных. Меня радует, что ты пытаешься стоять на своем. Для подобного необходима смелость, которой ты явно обладаешь. Также, в тебе есть дерзость, отличная от той, которой кичатся прочие. Так скажи мне, Лилит Иллиана, почему же, обладая подобными качествами, ты избрала в свои наставники Сестру–Стража, а не кого-то из Братьев? – Откуда вы знаете мое имя и... – начала было Лилит, но тут же услышала голос своей наставницы: – Лилит?! – тут из толпа показалась и сама Азраэлла. Странного ангела она словно и не заметила. – Фух, слава Творцу нашему ты в порядке. Прости, что оставила тебя в одиночестве. Кажется, я слишком увлеклась и... – Стало быть, ты все же вышла на свет, – послышался голос неизвестного. Все произошло за какие-то секунды, но Лилит уже успела возмутиться подобным речам этого странного ангела, ибо кто он такой, чтобы так разговаривать с Сестрой–Стражем, даже если он и не знал об этом, но прервалась, когда увидела сразу две вещи: первая – лицо Азраэллы изменилось, приняв выражение испуга, негодования, тоски и шока одновременно, и вторая – глаза неизвестного ангела загорелись, превратившись из черных, в ярко–алые, полыхающие невиданным до селе могуществом и какой-то странной злобой, из–за которой все внутри Лилит похолодело. – Самаэль... – прошептала Азраэлла и тут же попыталась спрятать Лилит за свою спину, но от услышанного Ария словно приросла к земле. Взгляд ее метался между своей наставницей и новоявленным Стражем, причем, не каким-то другим, а именно тем, в чью честь и устроили происходящее. – Вижу, ты не потеряла своей проницательности, сестра моя, – произнес Самаэль, глядя точно в глаза Азраэлле, причем, Лилит была готова поклясться, что взгляд его смягчился и даже наполнился теплом. – Пришла полюбоваться на моих так называемых последователей? – Уж явно не для того, чтобы просто наблюдать за тем, как последователи твоей воли пытаются привить сиим невинным умам твои жестокие идеалы, – прошипела Сестра–Страж. Самаэль лишь усмехнулся. – Азазель иногда преувеличивает, когда несет мои учения этим, как ты говоришь, «невинным умам», но посмотри вокруг, моя дорогая сестра, – архангел окинул взглядом продолжающих бушевать обычных ангелов. – Кого здесь ты называешь невинными умами? Да дай им ты волю, они начали бы драку, а спроси, зачем, ответа тебе не дадут, потому что и сами уже не знают, за что им бороться. – А не ты ли, дорогой брат, привил им через своих последователей те мысли, которые двигают их к этому? Ты велел мне оглянуться, так оглянись сам, Самаэль, – твое правление затмевает умы ангелов, делая их жестокими и ненавидящими все вокруг. Разве такой народ мы поклялись защищать, брат мой? – Разве же мы приносили какую-то клятву? – с усмешкой спросил Самаэль. – Что-то я не припомню, чтобы мы должны были стать Стражами существам, которые не особо-то отличаются от прочих созданий нашего Отца. – Мы были созданы Им для того, чтобы оберегать все виды, независимо от каких-либо факторов. В том числе и ангелов, какими бы они ни были. – Значит, ты готова защищать всех ангелов? – Самаэль недобро хихикнул. – Что-то я не припомню, чтобы ты была готова защищать еретиков. Разве же преступники не заслуживают твоей любви и сострадания, как и все те, кто сейчас кричат о стремлении к сражениям, о которых говорит мой Генерал? А что там насчет Асмодея, который решил связаться с Гоэтией? Я был на его суде, а вот ты нет... Разве же, это не лицемерно, моя дорогая сестра? Но я понимаю – быть может, тебе было тягостно видеть то, как некогда один из самых преданных Творцу ангелов, решил примкнуть к правителям нижнего мира, но почему же ты не пришла к нему, когда он сидел в тюрьме? Почему не направила его на «путь истинный»? – Самаэль перевел взгляд на порядком перепуганную Лилит и улыбнулся. – А тебе, дитя Света, я настоятельно советую поразмыслить над всем, что ты услышала сегодня – быть может, оно откроет тебе глаза на происходящее. – Страж снова поднял голову к своей сестре. – Не надо принимать мои слова слишком близко к сердцу, моя дорогая сестра. Ты знаешь, что и мне не слишком радостно наблюдать за откровенной деградацией ангельского общества, но я стараюсь придать их зарождающейся ярости хоть какое-то значение. Да, быть может, это идет вразрез с тем, что привыкла проповедовать ты, но на то мы такие же разные, как и виды смертных. Отец наш задумал нас такими, потому, тебе остается только принять это. – Я помню тебя на заре времен, – тихо произнесла Азраэлла. – И ты был другим, брат мой. Тот Самаэль, которого я помню и люблю, не был лишен сострадания, и гнев его был справедлив по отношению к еретикам, и тот Самаэль ни за что бы не принял их в свои ряды. – На то нам и дана свобода воли, – спокойно ответил Самаэль и мельком взглянул на Лилит. Арии показалось, что в глазах его она увидела какое-то особое выражение, которому не нашла названия, после чего Страж повернулся к ним спиной и достаточно быстро скрылся в толпе. В этот же момент, Азазель и Абаддон прекратили свою проповедь и скрылись в глубине Храма. Ангелы начали достаточно быстро расходиться с такими лицами, как будто и не было тех вспышек гнева, которые сопровождали их последние несколько часов. Лилит и Азрэалла остались на площади одни достаточно скоро, и когда это случилось, Ария заметила, что ее наставница была не в самом лучшем расположении духа, – лицо ее было пустым, а в глазах теплился холод, который не мог быть свойственен кому-то с ее характером. – Наставница Азраэлла? – тихо произнесла Лилит и слегка потрепала архангела за плечо. – Ты... Все в порядке? – А? – Азраэлла словно очнулась ото сна и повернула голову к своей ученице. – Да, да, я в порядке, сестра моя. Только... Прости, но, как я и сказала до того, как мы пришли сюда, твое сегодняшнее обучение окончено. Иди домой и... – она неопределенно поводила рукой в воздухе. – Не знаю... В общем, найди, чем занять себя. А я... Мне нужно побыть одной. – Послушай, если это связано с тем, что произошло, то... – Лилит! – твердо произнесла Азраэлла, слегка повысив голос, но еще не перейдя на крик, но тут же поняла, что, возможно, перешла черту. Все же, ее ученица беспокоилась за нее. – Прошу... Пускай произошедшее останется лишь на мне. Мой брат – это мое бремя и мне нести его, каким бы тяжелым оно ни было, и оно не имеет к тебе никакого отношения. – Я... Я просто хотела сказать, чтобы ты не слушала его. То есть, не принимала все близко к сердцу. – Забавно... – как-то невесело усмехнулась Азраэлла и расправила одну пару своих крыльев. Лицо ее приняло достаточно строгие черты. – Ты говоришь ЕГО словами. С этими словами, Страж взмахнула крыльями и достаточно быстро скрылась среди зданий. Оставшись наедине со своими мыслями, Лилит ощутила, как ее сердце слегка кольнуло чувство, которое она никогда не испытывала ранее. Горячее, неприятное – оно грозилось прожечь сердце молодой Арии. Лилит знала, что это – в конце концов, она читала о том, что смертные зачастую испытывают его, да и Метатрон рассказывал об этом, говоря о том, что такие чувства должны быть в порядке вещей, так как ангелы, по сути мало чем отличаются от прочих творений их Отца. Злость... Конечно, Лилит понимала, почему Азраэлла так резко ответила ей, как и причины того, чтобы побыть одной, но... Зачем было говорить, что она попыталась утешить ее словами Самаэля? Да, произнесли они одно и то же, но ведь Ария вложила в них совсем другой смысл. Не то, что это чудовище... И тут Лилит стукнула себя ладонью по лбу. Надо же... Ее злость оказалась достаточно сильной, чтобы посягнуть на честь одного из Стражей, ведь каким бы плохим он ни был, он – святой для их мира. Да и его слова... Вполне возможно, он не говорил так мягко, как это делала Азраэлла, но ведь сказал, что и сам не слишком рад тому, как именно его учения преподносят его последователи. Хотя... Не рад, но и не против... Не против... Вот, что отличало брата и сестру, и это была та черта, которая несколько напугала Лилит, но и породила в ее сердце другое чувство. Какое-то странное уважение. По мнению Арии, чтобы быть таким, как Самаэль, нужно обладать немалой смелостью, ведь он обрекал себя на немилость. Странно это было... Странный он – архангел Самаэль.***
21 день, 8 часов, 15 минут и 17 секунд до… – Тебе удалось устранить недоверие короля? – спросил Азазель, когда почувствовал, что Лилит приблизилась к нему. Ночь прошла и теперь, когда наступил рассвет, рыжий демон слегка морщился от пробивающегося сквозь его повязку солнечного света. – Теперь, его величество находится под моим контролем, – произнесла Лилит таким тоном, будто управилась за несколько минут, а не часов. – Что с Вратами? – Демоны и сварты работали не покладая своих сил, так что проект завершен на семьдесят восемь процентов. До ввода в эксплуатацию остается около четырех дней. – О как, – хихикнула Лилит и подошла ближе. – А что это ты со мной разоткровенничался? Совесть заела приказывать своей королеве? – Король приказал отчитываться перед тобой о ходе работы над Вратами в его отсутствие, – отчеканил Азазель и повернул голову к демонессе. – Точно так же, как и ты отчитываешься передо мной о подчинении верхушки грифоньего королевства. Прямота высказываний рыжего всегда вызывала у Лилит неприятные чувства. Иногда, ей даже хотелось заехать ему по лицу чем-то очень тяжелым, чтобы сбить с него эту спесь и высокомерие, но сейчас, когда Азазель уже не был тем демоном, каким она его помнила, атаковать суккуб не решилась. В лучшем случае, ее ждали крайне болезненные переломы костей, а в худшем, крайне неприятная смерть – Азазель не станет сдерживаться в случае чего, ибо не переносит ее. Не переносил с тех пор, как она присоединилась к ним еще в Эдеме. Она могла сказать, почему именно последователю тогда еще Самаэля не нравилась последовательница Азраэллы, но с тех пор прошли целые эпохи, а потому можно было начать проявлять хоть какое-то уважение. Тем более, с тех пор, как она стала Королевой Ада. Но нет... Вечно верная ищейка–охотник Азазель был предан только одному хозяину. – Хорошо... – недовольно протянула Лилит и скрестила копыта на груди. – Тогда, может ты скажешь, где именно наш король? Хотелось бы знать, куда именно он отправляется, не ставя своих Генералов в известность. – То, что он не поставил в известность тебя, не значит, что эта информация неизвестна всем, – холодно отчеканил Азазель, чем сильно удивил демонессу. – То есть, ты знаешь, где он?! – Эта информация не для твоих ушей. Король приказал держать эту информацию в тайне. – Ах в тайне, значит... – прошипела Лилит, после чего резко схватила Азазеля за плечи и развернула лицом к себе. Несмотря на то, что рыжий был порядочно крупнее суккуба, силы у последней тоже было немало, потому ей с легкостью удалось выполнить задуманное. – А теперь, когда ты, наконец-то, уделил мне внимание, ты расскажешь мне все, что знаешь о последних походах Люцифера! И мне плевать, что он приказал тебе хранить тайну! Я – ТВОЯ КОРОЛЕВА, И Я ПРИКАЗЫВАЮ... Лилит не успела договорить, так как почувствовала сильный удар в район солнечного сплетения. Он был настолько резким и сильным, что у демонессы моментально перехватило дыхание, а копыта подкосились, из–за чего она довольно быстро рухнула на землю, держась за пострадавшую часть тела. Однако, на этом все не закончилось, ибо только Лилит начала немного приходить в себя после этого вопиющего примера неуважения к власти, как ощутила на своем лице тяжелое, как несколько слонов, копыто рыжего демона. От этого удара искры брызнули из глаз демонессы, а саму ее резко развернуло спиной к Азазелю. Через несколько секунд, когда суккуб только-только начала приходить в себя, она почувствовала, как ее с силой схватили за волосы и подняли на несколько метров над землей. Когда же Лилит смогла открыть глаза, ее взору предстало спокойное лицо Азазеля. И в этот самый момент, ей стало страшно по–настоящему. Аура вокруг рыжего демона буквально вопила: «Тебе конец!», а потом последовало еще несколько мощных ударов. Один пришелся точно в нос, и демонесса почувствовала, как ее кости с мерзким хрустом переломились. Следующие два прилетели ей в скулы, четвертый – промеж глаз, а потом Азазель медленно приблизил ее к своему лицу. Сопротивляться Лилит не могла – удары ее мучителя были настолько сильными, что не только жажда приказывать, но и весь характер суккуба испарились, словно и не было их вовсе. Все, что она могла делать, это смотреть на рыжего с все нарастающим ужасом в глазах и в сердце. А Азазель, видимо, решил идти до конца. Словно все то негодования, которое он испытывал по отношению к своей «королеве», разом вышло наружу. Медленно, он начал раскрывать свой рот, и чем шире он его открывал, тем явнее внутри проглядывалась вторая челюсть – та, что принадлежала его измененной форме. Металлическая, разделенная на четыре части. Вскоре, она высунулась изо рта пони–формы на достаточное расстояние и тоже начала раскрываться. Послышалось неприятное шипение, смешанное с рычанием, а с металлических челюстей, по подобию слюны, начала капать черная жижа. Показался длинный язык, которым Азазель собирался придушить Лилит, но... – ОТПУСТИ ЕЕ! Низкий, раскатистый, как гром в особо бурную грозу, голос заставил Азазеля остановиться. Лилит, все еще дрожа от страха, медленно перевела взгляд налившихся кровью и слезами глаз за спину рыжего демона, и в сердце ее появилось облегчение. В нескольких метрах от них стоял Люцифер собственной персоной. Он находился в своей форме пони, одетый во всю ту же накидку с капюшоном, что скрывала его голову и лицо. Из–под тени капюшона, на них смотрели горящие оранжево–алым огнем глаза Дьявола, не сулящие ничего хорошего обеим сторонам конфликта. Азазель медленно повернул ставшую нормальной голову к своему королю, сохраняя все то же холодное выражение. Какое-то время он продолжал молча смотреть на него, после чего отпустил волосы Лилит, и демонесса, смачно шлепнувшись, упала на землю и тут же отползла в сторону. – ПРОЧЬ! – прорычал Люцифер, и Азазель моментально скрылся с глаз. Учитывая тот настрой, с которым Падший вернулся из своего путешествия, и саму ситуацию, Лилит понимала, что и сама не отделается легким испугом, и, осознавая это, она поняла, что все, что сможет сделать сейчас, это просто закрыться своими копытами от возможных новых ударов. Демонесса так и сделала, после чего начала судорожно вслушиваться в обрушившуюся тишину. ТОП... ТОП... Лилит буквально каждой клеточкой своего тела почувствовала, что Люцифер медленно, но верно приближается к ней. Мысли вьюгой крутились в ее голове в жалкой попытке найти хоть какое-то оправдание тому, что произошло. Возможно, это могло бы хоть как-то помочь, в чем демонесса весьма сомневалась. ТОП... ТОП... Шаги становились все ближе и ближе. Лилит даже показалось, что она уже ощущает, как ее тела касается накидка ее мужа, колыхаемая легким ветром, который, казалось, тоже испугался настроя Люцифера и от того стал дуть не так сильно. Земля продолжала содрогаться от каждого последующего шага Дьявола, и вместе с этим продолжал расти страх в сердце Лилит. Через несколько секунд, она почувствовала, что Падший стоял буквально над ней и смотрел на нее. В этот момент, демонесса чувствовала себя, как человек, о которых рассказывали некоторые страшные истории о столкновении с призраками. То же самое ощущение взгляда, о котором пишут особо изощренные авторы, и которое Лилит находила очень смешным, ибо как можно было бояться взгляда... По крайней мере, она не помнила, испытывала ли подобное чувство до этого момента. И сейчас оно обрушилось на нее очень мощной и неприятной волной. – Что произошло? – голос Люцифера оставался жестким, однако уже не настолько пугающим и громким. Лилит медленно убрала копыта от своего лица и взглянула в глаза Падшего. Дьявол смотрел суровым и выпытывающим взглядом, от которого невозможно было скрыться и который грозился вытянуть все. – Я не стану повторять... – П–просто н–немного повз–здорили... – произнесла демонесса. – К–как обычно... – Чтобы настолько вывести Азазеля из себя, нужно было хорошо постараться. Я знаю, что он тебя не выносит, и потому надеялся на то, что ты не будешь пытаться играть с его неприязнью. Но ты играла и не один раз. И что я вижу – ты расплачиваешься за свою опрометчивость. – Я просто хотела узнать у него, куда ты уходишь! Уже не первый раз ты покидаешь это место, оставляя Азазеля за главного с установкой «не рассказывать никому ничего». Я... Я думала, что ты доверяешь мне достаточно, ведь я твоя жена... – Я ВЕРЮ тебе, Лилит, однако не все, что касается меня, тебе обязательно знать. – Но... Но... – Никаких «но»! – резко отрезал Люцифер. – У нас есть цель, и мы должны двигаться к ней, выполняя те роли, которые взяли в самом начале. Вы – ты, Азазель, Молох и Асмодей – Генералы, и в ваших обязанностях вести войска демонов против наших врагов. Обязанность короля – собрать войско и направлять уже вас, Генералов. И я не позволю дестабилизировать ситуацию – ни тебе, ни кому-то еще. – Люци, но я... – МОЛЧАТЬ! – прорычал Падший, чем только сильнее напугал Лилит, после чего склонился к ее лицу. – Я не позволю нарушать спокойствие... Тогда не позволял, не собираюсь делать этого и сейчас. Или ты забыла Абаддона? – Если ты помнишь его, то должен знать, что именно я помогла тебе раскрыть его планы... – пробурчала демонесса. – Помню – еще как помню... Но и ты вспомни, что я сделал с ним... В глазах у Лилит появился еще больший ужас, когда она поняла, что Люцифер вряд ли шутит относительно того, что может сделать. Но, вместе с этим, она увидела, что тени капюшона не полностью скрывают его лицо, и те изменения, которые увидела демонесса, напугали и озадачили ее еще больше. Черное пятно, что появилось у него на лице, стало еще больше и от него начали исходить небольшие волнообразные отростки, похожие на неприятную смесь из щупалец осьминога и вздувшихся вен, что уже протянулись на немаленькую часть второй половины его лица. – Люцифер... Т–твое л–лицо... На секунду, гнев в глазах Дьявола сменился легким замешательством, после чего он машинально притронулся к своему лицу. Под его копытом пятно очень неприятно чавкнуло. Так, как если бы в нем находилась жидкость в достаточно большом объеме. И как только копыто Падшего коснулось этого... Этой опухоли, отростки начали шевелиться, растянувшись еще сильнее, но Люцифер этого словно не заметил и опустил копыто. – Со мной все в полном порядке, – спокойно ответил Люцифер. – И не пытайся соскочить с темы ваших разногласий с Азазелем. Я все еще не услышал хоть какого-то объяснения случившемуся. – Я же говорила, что просто хотела узнать у него, куда ты отправился, а Азазель словно взбеленился. – Просто просьба? Или приказ? – Приказ. В конце концов, я – его королева, а он... – Я – ЕГО КОРОЛЬ! – прорычал Люцифер, чем вновь заставил Лилит замолчать. – Я – Король, а ты – такой же Генерал, как и остальные. Королевой ты была в те времена, когда мы были на троне Ада, но этот момент еще не наступил вновь. До тех пор, ты – просто Генерал, что подчиняется мне. Вы все подчиняетесь мне и только мне. Я понятно объясняю? – Понятно–понятно... – выдохнув, ответила Лилит. – Рад, что ты поняла, – ответил Люцифер и распрямился, после чего протянул копыто к лицу демонессы. Она уже хотела было взяться за него, чтобы подняться, но с удивлением опустила свое копыто, когда ее лицо осветил яркий белый свет. В этот момент, ее захватило ощущение движения внутри ее тела – каждая сломанная и смещенная косточка начала двигаться, возвращаясь на свое место, а появившиеся в ходе избиения порезы и опухлости исчезали, не оставляя после себя никаких следов. Уже через несколько секунд свет потух, а на Люцифера уставилось полное удивления целое лицо демонессы. – Постарайся больше не нарываться на гнев Азазеля, – предупреждающим тоном сказал Падший и опустил копыто. – Ибо в следующий раз, когда случится стычка между вами, я серьезно задумаюсь над тем, кто окажется мне полезнее – преданный мне Генерал или тот, кто пытается вывести моих подчиненных из себя. И Люцифер ушел, оставив Лилит наедине с ее собственными мыслями. Вскоре, до нее долетела остаточная алая вспышка, что свидетельствовала о телепортации и позволила суккубу вздохнуть с облегчением и вспомнить все то, что произошло только что. Как-то спорить или пытаться выведать у Люцифера информацию о совершаемых им делах было глупо, ибо ситуация не располагала к этому – Падший был достаточно разозлен на нее и на Азазеля и беспокоить его в таком состоянии было крайне опрометчиво. Кроме того, Лилит уже не в первый раз замечала, что с ним что-то происходит – что-то крайне нехорошее. Это пятно на его лице... Демонесса была уверена в том, что оно возникло неспроста, но что именно оно несло за собой, сказать она не могла. Однако, все эти факторы не отменяли того, что Лилит почувствовала внутри себя обиду и достаточно сильную.***
Лилит и Азазель... Очередная стычка между двумя демонами, что не могут поделить место наибольшего любимца. Поначалу, Люцифера это даже забавляло – еще со времен первой встречи между Падшим, Лилит и Азазелем было видно, что рыжий и Ария друг другу не понравились. Это было понятно, так как первая находилась практически в полном подчинении у Азраэллы, да и по жизни разделяла ее принципы, в то время, как Азазель – тогда еще Азаириэль – старался придерживаться нейтралитета в выборе своего Стража. Возможно, в это было бы сложно поверить, но Азазель не всегда поддерживал учения Самаэля. Битва во имя великой цели, пролитие крови неугодных, правление за счет силы и доминирования над слабейшими – для рыжего подобное было крайностью, которую он не признавал, предпочитая учения, что продвигал другой Страж, – Габриэль – хотя и не спешил посвящать себя служению ему. Для ангельского общества подобное было столь же необычно, как и попытки оспорить власть Творца и Стражей. По сути, за нейтралитет, Азазелю вполне себе грозило попадание в статус еретика с дальнейшими последствиями, которые не желал себе ни один ангел. Это понимали и другие ангелы, что придерживались нейтральной позиции, потому старались поскорее выбрать себе фракцию. Кто-то делал это настолько впопыхах, что потом жалел об этом, но поменять своего наставника расценивалось, как богохульство, ибо для других это означало предательство доверия отдельного Стража. Азазель же держался до последнего момента, и это явно сыграло не в его пользу. И это породило злобу в его сердце. На других ангелов, на Стражей и их узколобость в учениях, а потом и в самом себе за нерешительность. Но ангелам такого не объяснишь... Такие простые, такие упрямые и такие сильные, если сбиты в одну кучу. И одна такая группа настигла Азазеля... Говорить о том, что он оказался на пороге жизни и смерти не стоило, ибо когда все закончилось, на месте сражения остался только один ангел. Покрытый кровью своих соперников, держащий сердце одного из них в своей руке, Азазель был практически полностью уничтожен этим событием, ибо до того подобное кровопролитие воспринимал не просто как крайность, а как самый страшный грех, на который, по его мнению, были способны только смертные – братоубийство. Тогда-то он впервые и обратился к Стражу Самаэлю с мольбой о том, чтобы высшие силы простили его и поняли, что стало причиной того, что он сотворил, находясь в беспамятстве. Там, в Храме они и познакомились впервые, и с тех пор ангел Азаириэль, взявший себе кличку Азазель, – что для него звучало практически как название какого-то хищника, которым он стал в итоге – показывал себя исключительно как преданный и верный последователь, за что и удостоился чести стать первым Генералом Самаэля. Потом пришел Абаддон, Асмодей... Вспоминая то, каким образом он нашел Асмодея, Люцифер начал улыбаться... Маленький ангел, промышляющий воровством и выживающий только за счет этого, снюхался с могущественной демонической семьей, пообещавшей ему лучшую жизнь. Только вот, как? Люцифер как-то не спешил задаваться вопросом, каким именно образом столь жалкий ангел успешно познакомился с графами и королями Ада того времени, поскольку подобный прислужник под боком давал возможность пользоваться своими связями тем, кто был сильнее него, коим Падший по праву считал себя. Можно было бы убить Асмодея, как только демоны вышли на контакт с ним, но мелкий оказался достаточно прытким и с хорошо подвешенным языком, который мог сгодиться на роль придворного шута. О, как же Люцифер тогда грезил о том, что воссядет на трон всего Эдема и займет место своего Отца – Творца, что создал его сильнейшим среди его братьев и сестры, того, кому доверил сторожить частичку самой Тьмы – мощнейшей силы разрушения, в чем тогда еще Самаэль был убежден целиком и полностью. Абаддон был одним из тех, кто пришел к Стражу Силы из–за своего прошлого. Будучи тем, кто сражался с порождениями Тьмы, что были настолько же мощными, как и их создатель, он показал себя отличным воином и командиром, что одержал победу над теми, кого потом смертные прозвали Всадниками Апокалипсиса. Он видел, как проливается кровь смертных, как они погибали в наиболее жутких страданиях и потому возжелал впасть в забвение, чтобы никогда эти ужасные сцены больше не вставали у него перед глазами. Однако, Абаддон не нашел там забвения, но приобрел наставника, который показал ему, что можно не испытывать жалости по отношению к тем, кто погиб, ведь они уже мертвы – им все равно на то, что будет о них думать отдельно взятый ангел или смертный. Долгое время ангел старался придерживаться мнения, что он должен разделять горечь от погибели тех, чьи родичи остались живы, ведь и его братья пали в сражении с Всадниками, однако учения Самаэля, вскоре, смогли спалить в нем это чувство – в самом жарком пламени, которое только могло существовать – в пламени ярости к врагам. И так Абаддон стал одним из Генералов. Вторым, после Азазеля, но все же Генералом. А что же касалось Лилит? Она пришла, ведомая злостью на свою наставницу. Азраэлла... Люцифер старался этого не показывать, что тогда, что сейчас, но произошедшее с его сестрой сильно ударило по нему. Отчасти, именно поэтому, он решился на свое восстание против Отца. Малышка Азраэлла явно не была готова к тому, чтобы сдержать силу разрушения, и Отец должен был понимать это, но предпочел проигнорировать. Вспоминая это сейчас, Люцифер вновь ощутил ту же ярость, что почувствовал в тот день, когда узнал, что его сестра пропала, не оставив ничего после себя. Она просто испарилась из Эдема, а уже потом, годы спустя приняла свою новую роль и превратилась в Смерть. Те же, кто оставался предан своей хранительнице, тоже подверглись изменениям – они утратили свой разум и превратились в существ, ведомых волей той, кто превратился в Мрачного Жнеца. Жнецы... Эти существа казались Люциферу забавными, а еще наличие безвольных рабов могло дать повод почувствовать себя богом. По крайней мере, так думал Падший, но века шли, он и его Генералы пали в Ад и отвоевали себе мир демонов, души прибывали, а вместе с душами приходили и жнецы, что доставляли эти души. Среди них была и Азраэлла, только вот пересекаться с полностью изменившимся братом она не спешила и всегда, когда видела его, сопровождала ледяным взглядом своих синих глаз. И никогда она не говорила с ним... Ни–ког–да... Для него это было ударом, но тем, с которым он смог более–менее смириться. В конце концов, его сестра иногда навещала его, и Люциферу было достаточно уже этого. Но потом он почувствовал, как ее жизнь погасла. Все, больше не было Азраэллы... А потом, к нему в замок явился тот, кто уничтожил ее. Ну конечно... Кто это мог быть, если не Салдавейрон? Он пытался уничтожить их в дни Великой Войны, так почему не сделать это тогда, когда все Стражи были разрозненны. Стратегия труса, но до чего эффективная, ведь ему это удалось – устранить всех архангелов, что стояли у него на пути: Азраэлла, сам Люцифер, Михаил. Оставался только один вопрос: почему живы Гэбриэл, Уриил и Рафаэль? Что такого произошло с Салдавейроном, что он сохранил им жизни? Тот же Гэбриэл... В той деревне, перед тем, как улететь в горы, Люцифер почувствовал всплеск энергии Тьмы, но вместе с этим продолжал ощущать ауру своего брата. Салдавейрон не переключился на него, хотя мог, ведь архангел был ослаблен сражением. Легкая мишень... Люцифер, по крайней мере, с удовольствием бы воспользовался такой возможностью и уничтожил своего врага, но Салдавейрон не стал. Неужели, в нем пробудилась жалость, раз он решил не трогать раненного врага? Кто угодно мог бы в это поверить, но не Люцифер, ибо он прекрасно помнил то, что было во времена Великой Войны. Так или иначе, стычки Азазеля и Лилит нужно было прекратить, если они хотят добиться успеха. Даже, если придется применить силу к ним обоим. Главное в этом деле – не пережать. Если рыжий был полностью под контролем Падшего, то вот Лилит... Сколько Люцифер ее знал, в ней всегда было то, что смертные, и люди в частности, прозвали анархизмом. Ни властелина, ни бога – анархия – мать порядка. Для Лилит это было применимо только частично. Демонесса искала того, за чьей спиной она сможет чувствовать себя в безопасности, – сильного вождя – но это не значило, что она была бесконечно верной, и что искала того, кто будет властвовать над ней постоянно. Она сама хотела власти, но добиться ее можно было только убрав всех сильнейших, а самый страшный враг, как известно, находится внутри, а не снаружи. И, учитывая амбиции этого маленького суккуба, как и то, что ей обещали при рождении, создавали угрозу, пускай и не такую опасную, как если бы Азазель решил пойти против власти. Асмодей и Молох не были способны на предательство вообще – слишком боялись своего короля, чтобы пойти против, поскольку знали, что рано или поздно он придет за ними, и тогда кара настигнет их. А больше Генералов у него не было. Абаддон был предателем и трусом, который отвернулся от всех в Аду и возжелал вернуться в Эдем в надежде на прощение. Самодовольный и слабохарактерный дурак, но, тем не менее, эдемийский герой. Хотя, может именно эта бойня так сломала его? Какая разница – воин должен оставаться воином, несмотря ни на что. Холодной, расчетливой машиной для устранения врагов, которой его должна была сделать военная дисциплина. Жалость к врагу и великодушие – все это чушь для слабаков, которая не стоила и пыли. Но это лишь его мнение – победа, несмотря ни на что. И тут Люцифер почувствовал, что внутри него словно резко образовалась пустота. Знакомое чувство, которое сворачивало его в узел и было единственной его слабостью, которая вполне могла перевесить всю его силу, так как его мощь была пропорциональна мощи каждой отдельно взятой способности Падшего. Это был голод... Голод, что возник после перерождения Люцифера в его совершенную версию. Ему казалось, что сила, которую он поглотит от остальных Королей, уничтожит это чувство, но оно не отступало. Напротив, только усиливалось, грозясь затмить разум и опустить Дьявола до самых низших инстинктов, которые только могут быть у живого существа. Но чего именно требовал этот голод, Люцифер толком не понимал. Поначалу, он мог обходиться теми демонами, которых породили он и Лилит, но демоны были не бесконечными, а тратить свое войско на свое пропитание, когда они были уже так близко к тому, чтобы вернуться домой и начать полноценную войну там, было очень неразумно. Кроме того, они были гибридами того, что Дьявол знал о способностях Лилит к рождению тварей, темной материи – вещества, своей прочности, способности к самовосстановлению и мимикрии не знавшей аналогов, и его крови архангела. Такую комбинацию просто нельзя было потерять. Но... Чем больше Люцифер думал о своих солдатах, тем сильнее становился его голод, а мысли начинали уходить в пользу куда более слабых солдат, которые могли бы атаковать в большем количестве. Целая орда болванчиков, которая будет ведома одним мощным лидером или несколькими его Генералами, что будут подчинены своему королю целиком и полностью. По сути, это был один единственный коллективный разум, что затрагивал короля и его подчиненных. Не самая плохая стратегия, однако она сильно урезала потенциал Люцифера как отдельного солдата на поле боя, а в том, что ему придется лично участвовать в сражении, Падший не сомневался. Из всего этого вытекало несколько «но», признавать которые ему было не очень приятно. Во–первых, если голод застанет его посреди боя, он станет наиболее уязвимым для атаки, чем, скорее всего, и воспользуется враг, ангел он или смертный. Стало быть, ему нужны новые Генералы, которые смогут прикрыть его в случае чего. Плюс, полностью подчиненные старые. И пример Азазеля дал понять Люциферу, как именно ему стоит начать управлять своими фигурами на этой шахматной доске. Второе вновь касалось тела Падшего. Голод был не самой основной проблемой, которую он заметил за собой, ведь его можно было утолить, хоть и на время. Огромное нечто на его лице было ярким примером того, что с ним что-то происходит, и это что-то явно нехорошее. Он стал замечать, что его состояние меняется с тех самых пор, как он начал свою охоту на Королей и чем дальше все шло, тем хуже ему становилось. У него было одно предположение, которое выглядело весьма логичным на фоне того, что с ним происходило, но было нелогичным с точки зрения времени возникновения. Именно проверкой этой теории он и занимался последнее время и, разумеется, не мог говорить об этом направо и налево. Азазель был смешением его былой верности и способностей в охоте и продолжением воли самого Дьявола, потому Падший мог сказать, что с огромной вероятностью не предаст его. Но проверка его теории требовала технологий, что лежали за пределами возможностей демонов, ангелов и практически всех смертных. За исключением одной расы – Проталии... И путь Люцифера вновь лежал в мир, что назывался Гидриона.[Гидриона]
21 день, 4 часа, 15 минут, 3 секунды до... Люцифер испробовал многое... Действительно многое, чтобы понять, что становится причиной ухудшения его состояния. Но чем больше он изучал, тем отвратительнее становилось его самочувствие. К жуткому голоду добавилась еще и отвратительная слабость, которая была чужда архангелу, что своим существованием олицетворял именно силу. Кроме того, Падшего все больше и больше убивало нетерпение. Он и сам стал замечать, что раньше он мог выдержать куда больше, но сейчас практически находился на грани начала крушения всего и вся, что попадется ему под копыто. Анализ крови, который он взял у себя и прогнал через несколько машин, находился на финальной стадии проверки на интоксикацию темной материей, но его все еще убивало нетерпение, хотя головой он понимал, что кровь архангела – явно не тот материал, с которым работали все эти машины, и обработать ее было достаточно непростой задачей, особенно в связи с темной материей, из которой состояло тело Падшего. За это время, Люцифер успел многое обдумать. Если его тело действительно заражено темной материей, то это значит, что зерно, созданное естественным путем в Нойленде, и которое использовала Лилит для его воскрешения, было не то, что не сформировано до конца, но провальной попыткой самой эволюции зародить жизнь из такого токсичного материала. А уже из этого можно было сделать вывод, что тело Дьявола пожирает само себя, и когда настанет финальная стадия, было неизвестно. И вот, спустя четыре часа после того, как он загрузил свою кровь в целую цепочку из анализаторов, результат показался на экране одного из компьютеров, и был он крайне неутешительным для Падшего. Анализ только подтвердил его догадку о том, что кровь архангела начала вступать в реакцию с темной материей. По сути, сейчас кровь Дьявола находилась в режиме самоуничтожения путем соединения частиц Света и Тьмы. Как соединение материи и антиматерии: результат был един – взрыв с выделением огромного количества тепла, и Люцифер успел убедиться в этом, ибо его кровь кипела, как вулканическая лава. Лишь его демонические силы позволяли устоять перед этим жаром. И, раз уж подтвердилась эта теория, с огромной вероятностью можно было сказать, что не только его кровь уничтожала саму себя, но и остальное тело. Нужно было лишь узнать, на какой стадии он находится. Благо, медицина Проталий шагнула настолько далеко, что их технологиям не составило труда просканировать тело архангела–архидемона и вывести достаточно подробную схему его состояния. Главным и самым большим очагом саморазрушения его тело, было правое копыто, – та самая конечность, которая оказалась недоразвита до перерождения – как и большая часть правой стороны спины Дьявола. Еще один очаг располагался у него на лице – то самое болезненно выглядящее пятно, которое было замаскировано, когда он находился в демонической форме. Когда же Люцифер сбросил с себя накидку, то стало видно, что подобный нарост располагался и на его спине – в том самом месте, которое показывало оборудование. Более мелкие очаги были разбросаны практически по всему его телу, затрагивая легкие, сердце, кости и некоторые отдельные группы мышц без внешних проявлений. Также, для Падшего стало огромной новостью, что перерождение, пережитое им, хоть и придало ему новую форму, по сути, являлось резким скачком его саморазрушения, ибо те органы, что были недоразвиты у этого тела, остались таковыми, а созданные темной материей – впоследствии ставшие теми самыми очагами заражения – брали на себя их роль. Только вот, если выдергивать каждую крупицу темной материи из его тела, ничего не останется, кроме болезненного остатка, который не только королем, но и принцем не назовешь, а для Люцифера не было ничего более унизительного, чем показаться слабым перед своими подданными, но что более важно, перед врагами. Однако, такими темпами, он, скорее, умрет, чем успеет реализовать свои планы. Только вот умирать Люцифер не спешил, ибо без твердого и сильного короля начнется анархия, как в те времена, когда правил Бегемот, чего Падшему допустить не хотелось. Но, судя по тому, что показывали ему эти машины, жить Дьяволу оставалось от нескольких недель, до нескольких месяцев, не переходя годовую границу. Волне возможно, что даже полгода жизни могли бы стать для него чудом. Подобная перспектива совершенно не радовала Люцифера. В конце концов, в подобном состоянии, он не смог бы воссесть на трон своего отца и стать новым богом, хотя, с годами, получение власти стало той целью, к которой хотелось стремиться, но которая достаточно быстро потеряла для Падшего какую–никакую актуальность. Даже когда он был более молодым и горячим, получение власти было лишь ширмой, за которой скрывалась жажда признания своей силы со стороны того, кто породил его, ведь изначально архангелы были лишь орудием. И кто бы не пытался доказать обратное, даже сами Стражи понимали это, хотя и отказывались признавать в полной мере. Люцифер, пожалуй, был одним из первых, кто выдвинул эту теорию, за что среди собственной семьи прослыл безумцем, но то были его относительно молодые годы, потому братья и сестра лишь предположили, что он переболеет этими мыслями, а потом и забудет. Он и забыл бы, скорее всего, поскольку в его жизни появились иные заботы, первой из которых стало возникновение его собственного культа личности, что неслабо так подогревало его эго. И Люцифер начал забывать о своей жажде признания, но другое не забыло... И именно оно стало тем, что и превратило архангела Самаэля в Люцифера – первого бога войны. Падший несколько раз тряхнул головой – воспоминания о том, как в его голове впервые возник тот голос, были отвратительными, ибо оно говорило об ужаснейших вещах, которые не должны были возникать в голове тех, кто должен был защищать созданное высшими существами творение. Оно же требовало разрушения – уничтожения всего, что было создано Светом и возвышение его самого – Самаэля – в статус нового Творца. Подобная перспектива, подкрепленная уже созданным культом его личности и, как следствие, возможности выйти за рамки поклонения какой-то кучки ангелов и получить почет со стороны вообще всех существ, начала медленно, но верно развращать сознание архангела. Тем не менее, это было лишь прошлое, и оно миновало. Его уже не вернешь и не исправишь, как бы тебе ни хотелось. Нужно было думать о грядущем, которое, в состоянии Люцифера, представлялось очень мрачным. И раз уж возможность увидеть собственное воцарение своими глазами может оказаться под угрозой, Падший начал думать о том, что ему нужен преемник, который продолжит его дело и будет обладать всеми теми качествами, которые он уважал и которые могли позволить потенциальному королю остаться у власти достаточное количество времени. Ему нужен был новый лидер – сильный и мудрый. И ни Азазель, ни Лилит не подходили на эту роль по достаточно очевидным причинам: первый из–за того, в кого он превратился, – обычная кукла с имитацией воли и собственного сознания, а вторая из–за собственного нрава и слабости. Нет, Лилит определенно не была слабым демоном, но и недостаточно сильным для того, чтобы возглавить собственное королевство, тем более, такое большое. Кроме того, она была достаточно трусливой и всегда искала себе покровителя, который будет и сильнее, и умнее ее – тот, кто создаст вокруг нее достаточно комфортную атмосферу. Это было тем качеством, что всегда вызывало у Люцифера неистовое отвращение, однако иметь при себе существо, способное порождать и скрещивать внутри себя уникальные гены, что могут превратиться в достаточно мощных тварей, было весьма полезно. Но не более... Была бы у Дьявола возможность создавать подобных существ самому, Лилит уже давно была бы мертва. Однако, пока что, демонесса была полезной. А теперь... Люцифер окинул взглядом лабораторию, в которой он находился, – центр биологических исследований и медицинский корпус по совместительству. Здесь создавались лекарства от большинства, если не от всех, болезней, что существовали в Алиомейнрейме. За исключением той, что уничтожила их расу. Эта мысль вызвала улыбку на лице Люцифера. Он знал, что именно было причиной смерти этой высокоразвитой цивилизации... Знал, потому что сам был одним из тех, кто приложил руку к возникновению этого ужаса. Проталии отказывались признавать власть Стражей, и его лично, и поплатились за это, хотя и не руками Дьявола напрямую. Но, воспоминания воспоминаниями, однако это не отвечало на вопрос, кем должен быть преемник Короля Ада? Кто станет его принцем? Или принцессой? Принцессой... Тут Люцифера прошибла мысль, от которой он практически начал смеяться, но так же быстро, как эта мысль возникла, появились опровержения того, что это хорошая идея. Несмотря на то, что подобное изначально входило в его планы, технологии Проталий, уничтоженные в большинстве своем, не смогли бы воплотить это, а отремонтировать все это было по меньшей мере невозможно – в чем мертвым не откажешь, так это в подходе к созданию собственной технологии. Архитектуры, схемы – все это было настолько сложно и запутанно, что даже архангел мог бы неосознанно сломать хрупкую и крайне важную технологию. Однако, это действительно была единственная хорошая идея, ведь знал ее с того самого момента, как она родилась. Сестра–Страж... Азраэлла... Его маленькая Аззи... Будет ли она против такого воскрешения? Возможно, ведь Азраэлла, с тех самых пор, как почувствовала, что ей начинает овладевать Тьма, превращающая ее в самый главный страх того, кто олицетворяет собой жизнь, – Смерть – желала только одиночества в том месте, где она никому не сможет причинить вреда. В идеале же, она хотела того же, что хочет любое смертельно больное существо на последних стадиях своей болезни – умереть. Но это было кощунство, приравниваемое к ереси. Правда, у кого из ангелов хватило бы смелости обвинить одного из своих Стражей в чем-то подобном? Ни у кого... Вот потому никто и не спешил приравнивать Азраэллу к еретикам, хотя по всем законам Эдема она стала таковой в тот момент, когда допустила подобную мысль. Но Люцифер так не считал. Он и сам придерживался таких взглядов, которые пугали остальных ангелов и даже некоторых из Братьев–Стражей. Но ни один из них не спешил вмешиваться в дела остальных – после Войны нужно было строить новоиспеченное общество младших ангелов, что было далеко не так просто, как могло бы показаться. И хотя ангелы с готовностью следовали за теми, кого считали спасателями, прививать определенные мысли и настроения оказалось той еще задачей. Свобода мыслей была одним из тех факторов, которые препятствовали полному отупению и подчинению. Это было хорошо, но только на первых парах, после чего начинало откровенно раздражать. Ангелы любили размышлять на философские темы и задавать каверзные вопросы. Потому, Люцифером была начата более агрессивная политика распространения своей идеологии. В это время, какой-то из приборов очень неприятно пикнул, чем отвлек Падшего от мыслей о прошлом. Переведя свой взгляд на голографический экран, Дьявол не сразу вспомнил, что именно он пытался сделать с очередным образцом своей крови. Но потом до него дошло, что это была цепочка из фильтров и центрифуг, которая должна была, в теории, позволить ему отделять частицы своей ангельской крови от темной материи, которая, судя по первичному изображению, практически полностью ассимилировала частички Света. Это было для Люцифера странным открытием, ибо сколько он помнил Темного Элементаля, тот всегда испытывал непереносимость к Элементу своего младшего брата, а тут отделенная и неразумная часть монстра агрессивно и успешно поглощала и заменяла собой прежнюю кровь архангела. Подобное наталкивало на несколько мыслей: первой была той, которую Падший предположил в самом начале, – темный элемент в его теле вступал в конфликт со светлым и уничтожал его подобно кислоте, а вторая заключалась в том, что изначальное перерождение было лишь начальной ступенью его эволюции, и Люцифер продолжал перерождаться во что-то совершенно иное. Проверять вторую теорию не было ни возможности, ни желания, ни времени, так как предыдущие анализы подтверждали скоротечность жизни бывшего архангела. Однако, нынешний анализ подарил небольшой лучик надежды Люциферу. Прохождение через добрый десяток наиболее технологичных фильтров помогло отделить около сорока процентов частиц темной материи от крови архангела, хотя и не полностью, ибо те цеплялись за инородные для себя тельца чем-то вроде щупалец–ложноножек и после прохождения фильтрации продолжали держаться за истощенные и практически полностью уничтоженные клетки крови архангела. И тут Падший решил сделать кое–что экстраординарное. Из его копыта полился яркий белый свет, и Люцифер направил этот луч на отфильтрованную кровь. Продержав так свой анализ около пяти минут, Дьявол снова уставился на экран. И тут в его сердце что-то кольнуло. Частицы Тьмы, что удалось отделить от его крови, были сожжены дотла, а поврежденные кровяные тельца, отделившись от Тьмы полностью, начинали свое восстановление. Что ж, значит у него есть способ если не вылечить себя, то хотя бы держать свое состояние под контролем. Но это был лишь один маленький анализ, – всего лишь одна пробирка – а ему нужно было сделать то же самое со всей своей кровью. Нет, нет, эта идея была бредом, ведь не только его кровь, но и все тело было пропитано темной материей, так что, сколько не обновляй свою кровь, Тьма вернется очень быстро. Только, если... Только, если не выжечь ее всю и сразу. Люцифер вновь поднял голову к экрану. Он же смог сделать это с помощью своего Света – выжег Тьму в своей крови. По крайней мере, ту, что была отделена с помощью фильтрации. Технологии Проталий были воистину потрясающими, потому, Люцифер практически не сомневался в том, что у них может найтись что-то, что поможет разом отфильтровать всю его кровь, после чего он обожжет Светом всего себя. Только вот... Было ли это достаточно безопасно для него, ведь Тьма была не только в крови? Падший вновь погрузился в раздумья и начал слегка постукивать по огромной опухоли на своем лице. Она была мягкой, холодной и слегка шершавой на ощупь, но при этом покрытой какой-то не то слизью, не то чем-то схожим. Люцифер был не из тех существ, что могли испытывать страх от чего бы то ни было, но когда он понял, что под опухолью практически не ощущает прежней плоти и костей, это ощущение нагнало на него жути. Он вновь поднял взгляд на экран, только сосредоточился не на символах и изображениях, а на собственном отражении. Щупальца этой опухоли протянулись еще сильнее на здоровую половину лица, отдаваясь неприятным жжением на коже. Почерневший глаз на зараженной части его лица все еще был виден, но уже начал закрываться ужасным темным наростом, хотя Люцифер продолжал спокойно им видеть. Нет, нужно было решать вопрос его состояния немедленно, иначе полгода ему точно не светят. Кроме того, те, кто не подчинен ему полностью, уже начинают замечать изменения. В особенности, Лилит, все больше и больше надоедающая ему своими выходками.***
Люцифер еще долгое время бродил по проталианской лаборатории в поисках того, что могло бы помочь ему облегчить свое состояние. Голод продолжал нарастать, лишь сильнее угнетая состояние Падшего и мешая ему банально передвигаться. Все тело неприятно крутило, а к горлу начинала подступать горькая тошнота. Люцифер чувствовал себя опустошенным и слабым, что только вызывало в нем жгучую ненависть и заставляло его идти вперед даже тогда, когда сил не оставалось совсем. Проталианские лабиринты начинали понемногу нагонять на Падшего тоску, но ему нужно было найти хоть что-то. Центр медицинских исследований оказался весьма полезным, ибо он дал понять, что ситуация не совсем безвыходная, но в нем не было никакой информации о тех технологиях, которые потребовались Дьяволу для своего дальнейшего лечения. Где можно найти информацию обо всем? Правильно – в архиве. Раса, которая была прославлена своими исследовательскими походами по всему Алиомейнрейму, просто обязана была иметь на своей родной планете единый архив. Но находился ли он в том же здании, в котором находился сам Люцифер? Это еще предстояло выяснить...***
Обучение продолжалось уже несколько лет, если переводить эти числа на людское летоисчисление. За это время Лилит проявила себя не просто, как способная ученица, но еще и весьма любопытный ангел, которому было интересно исследовать все, что лежало за пределами ее родного мира. Азраэлла была довольна своей ученицей, как и Метатрон, отмечавший все вышеуказанные качества подопечной, с легкой улыбкой и без какого-либо раздражения подмечал, что Ария частенько пренебрегает его словами и запретами на некоторые исследования и знания. Но до откровенно запрещенной информации она не доходила, более того, принимала то, что ей нельзя ее касаться. Все же, так говорила ее наставница, а она знала достаточно о запретных знаниях, потому осознавала всю силу подобной информации. Саму Лилит такое разграничение несколько разочаровывало – все же, интерес был достаточно сильным, особенно к тому, что было запрещено. Даже ее собственные наставники говорили, что любопытство – хорошее качество, но и ему нужно было знать меру. И самым главным вопросом для молодого ангела оставалась история того самого зла, которое Азраэлла упоминала еще в самом начале их знакомства, но спрашивать, тем не менее, не спешила, так как понимала, что это может быть неправильно понято наставницей. Архивариуса спрашивать о таком было, скорее всего, бесполезно, поскольку он не располагал подобной информацией. Это было вполне логично – знай бы он это, эта информация просочилась бы в умы остальных ангелов, так как любопытной была не только Лилит, но и некоторые из ее собратьев, которые не брезговали проникать в архивы без разрешения. Однако, все ее новообретенные знания и умения были не самым важным изменением. Это было то, что Лилит воспринимала, как радостное событие, но вот печалило ее то, что Азраэлла тоже подвергалась изменениям. Прошло уже достаточно времени, чтобы Ария начала замечать все это – некогда светящаяся радостью, бесконечной любовью и сожалением ко всем, Сестра–Страж становилась более... Замкнутой, что ли... Все чаще и чаще, Лилит оставалась под покровительством именно Метатрона и, несмотря на свое состояние, продолжала делать успехи, чтобы хоть как-то порадовать наставницу, строя предположения того, почему та, кто практически называла ее сестрой, решила так отдалиться. Она пыталась задавать эти вопросы Азраэлле напрямую в моменты, когда они оставались наедине, но та находила отговорки или просто просила, чтобы та не беспокоилась за ее состояние, ведь, несмотря ни на что, она приложит все силы, чтобы обучение Лилит было закончено, и она оправдала возложенное на нее доверие. Это было не тем ответом, который молодому ангелу хотелось услышать, хотя, она и сама, порой не понимала, что именно хочет услышать. Быть может, ей хотелось увидеть слезы на глазах своей наставницы, чтобы она накричала на нее, ведь все это могло бы стать наглядной демонстрацией ее истинных эмоций, но Азраэлла оставалась пугающе спокойной. Или старалась быть таковой. Метатрон видел состояние обоих ангелов, но вмешиваться в подобное означало нарушение нейтралитета, который он принял многие и многие века назад. Хотя ему было жаль наблюдать за тем, как рушится уже возникшая дружба между Стражем и ее последователем, ведь никто из оставшихся архангелов не подпускал своих почитателей так близко, как Азраэлла, предпочитая оставаться в позиции «божество–последователь», не стараясь установить более тесную связь. О Самаэле говорить и вовсе было противно, ведь он не просто исказил представление о последователях, наградив их гордым именем «Генералы», но сделав из них не более, чем кукол, которыми мог управлять, давя на их жажду уничтожения того, что считалось неправильным с точки зрения самого Стража, но могло не являться таким объективно. Это было извращением, которое не поддавалось никакому объяснению, но, что пугало Метатрона больше всего, подобное не порицалось ни со стороны прочих Стражей, ни со стороны Творца. Творец... Как бы ему хотелось вновь увидеть его на ангельской земле, почувствовать, как его Свет льется на все, что можно было увидеть и очищает его от той скверны, что пала на род небожителей. Но как бы он ни обращался или молился своему Отцу, тот не отвечал ему. А Лилит... Бедная Ария, после того, как встретилась с Самаэлем лицом к лицу оказалась под немаленьким впечатлением. Метатрон не знал, что именно Страж Силы сказал ей, – ни Лилит, ни Азраэлла не говорили ему об этом – но подозревал, что даже мелочи хватило, чтобы поселить в ее чистом разуме что-то не очень хорошее. И он искренне беспокоился о том, что это нечто могло прорасти во что-то ужасное, а потому нужно было не дать этому выйти наружу, чему атмосфера совершенно не благоволила. Азраэлла не показывалась уже несколько недель, из–за чего настроение Лилит становилось все мрачнее и мрачнее. – Опечалена ты чем-то, молодая Ария? – спросил Метатрон в один из дней, когда у Лилит было особенно мрачное настроение, из–за чего изучение очередных манускриптов давалось ей куда более тяжело, чем раньше. – Ничего такого, учитель Метатрон, – ответила ангел, продолжая смотреть на древнюю скрижаль туманным взглядом. – Возможно, я просто не выспалась, ибо бессонница напала на меня. Порой, в ночное время я настолько долго не могу уснуть, что просто смотрю в потолок без мыслей. – И все же, печаль видна мне на твоем лице. – Метатрон присел рядом с Лилит. – Кажется мне, знаю я, что стало причиной чувств этих, но боюсь, что не смогу подарить так необходимое тебе успокоение. – Тогда, зачем вы спрашиваете меня об этом? Вы знаете, что меня гложет, но не можете ничего сказать, да и не требую я этого от вас. Прошу тогда, оставьте меня одну. – Нет у меня желания оставить тебя наедине с гнетущими мыслями в голове твоей. Я бы пожелал выслушать, что именно тяготит ученицу мою, ибо могу быть ошибочным в своих суждениях и совет дам неправильный. Если, конечно, ты пожелаешь слушать советы старого ангела. Лилит тихо усмехнулась, но потом глубоко вздохнула и подняла голову к своему наставнику. – Волнуюсь я за сестру Азраэллу, учитель Метатрон. С тех пор, как встретились мы со Стражем Самаэлем, стала она сторониться всех. Понимаю я, что трудно ей пережить мысли и деяния брата ее, но, почему она закрывается от моей жажды помочь ей? Кроме того, времени миновало много... Неужели, ей так трудно успокоиться и вернуться к нам? – Скажи мне, молодая Ария, известно ли тебе, кто такая Сестра–Страж Азрэалла? – с легкой улыбкой спросил старец. Лилит же одарила его крайне озадаченным взглядом. – Разумеется, известно мне, кто она такая. Азраэлла – Архангел Эдемийский, Страж мира ангелов, дарящая свет любви и... – Понятно, – перебил ее Метатрон. – Ты видишь ее только как свою наставницу и Стража, но неведомо тебе осталось сокрытое внутри нее. Быть может, считаешь ты иначе, но слова твои говорят мне достаточно. Азраэлла может казаться тебе всесильной и невероятной богиней, но забываешь ты, что она еще и такой же ангел, как я и как ты, хоть и куда более древний, чем мы с тобой. И ей не чужды эмоции, которые могут быть неизвестны тебе в силу молодости твоей. Близки ей ангелы все, но братья ее ближе всех. Самаэль в особенности, ибо именно он растил ее в первые дни с момента рождения. Связь их достаточно сильна, и сестра любит его так сильно, как никого и никогда не полюбит за всю свою жизнь. И видеть, как старший брат грязнет в собственной гордыни и какие поступки при этом свершает, для нее весьма и весьма тяжко. Причем, мы же не знаем, живут ли Стражи в каком-то одном месте, как мы – ангелы – в своих домах, или же нет. И мне кажется, что они видят друг друга достаточно часто, и чем больше Азраэлла видит Самаэля, тем тягостнее становится ей, и настроение это она носит с собой день ото дня. А там, хочет она этого или нет, оно передается на окружающих ее ангелов. В том числе, что и на нас с тобой. – Я понимаю это, но почему она не хочет послушать меня? Порой, складывается ощущение, что она просто не хочет слушать. – Дело не в том, хочет ли она или нет. Возможно, Азраэлла понимает, что ты хочешь облегчить ее состояние, но в то же время осознает, что слова твои ей никак не помогут. – Но она сама учила меня, что необходимо помогать тем, чьи мысли погрязли в унынии, а сердца полны печали. И я всего лишь хотела показать свою любовь и сострадание. – Желание твое чисто и искренне, молодая Ария, и мне оно понятно, но думаю, что тебе нужно познать еще одну мудрость, которая пригодится тебе в работе со смертными – не каждое существо жаждет любви и сочувствия в тот же миг, когда случилась беда. Вполне вероятно, что ему нужно будет некоторое время для того, чтобы собрать свои мысли и чувства воедино, а уже потом стать готовым принять твои дары. И я прошу тебя дать Сестре Азраэлле время. Ангелы живут разительно дольше смертных, а потому нам – а в особенности Стражам – нужно гораздо больше времени. Лилит, – Метатрон заглянул своей ученице в лицо, – пообещай мне, что ты дашь Азраэлле это время. Поверь мне, ей будет гораздо спокойнее, если состояние твое будет радостным, а не угрюмым из–за того, что ей плохо. Лилит кисло улыбнулась и отодвинула скрижаль в сторону. – Хорошо... Хорошо, учитель Метатрон. Ежели Сестре нужно время, чтобы стать прежней, я дам ей это время. Надеюсь, что это поможет ей... – Я рад, что ты понимаешь это, моя ученица, – старец тепло улыбнулся. – И я прошу тебя кое–о–чем еще – не держи зла на Сестру Азраэллу. Уверен, она не желала, чтобы ты чувствовала себя обделенной и обиженной. – Держать на нее зло? – переспросила Лилит испуганно, хотя Метатрону показалось, что ее испуг был каким-то фальшивым. – Как я могу держать зло на Сестру, учитывая то, что она для меня сделала? – Вот и хорошо, – ответил архивариус и поднялся на ноги. Он уже собирался уходить, но в последний момент вновь повернулся к Арии. – Увидимся позже, Лилит. Доброго тебе дня. – Доброго дня, учитель Метатрон, – ответила Ария и отвернулась от старца–ангела. Тот этого не видел, но Лилит просто выжидала, пока он уйдет достаточно далеко, после чего резко поднялась на ноги и твердо зашагала в сторону выхода из архива. Изучение поведенческих повадок отдельно взятого вида, название которого молодой ангел смогла прочитать только с пятого раза, было, конечно, интересным времяпрепровождением, однако ей хотелось другого. И чем больше Лилит думала о том, что хотела сделать, тем больше сомнений оседало в ее голове. Храм Самаэля... Впервые, она решила нарушить данную самой себе клятву и направилась в сторону Храма Стража, которого не только перестала уважать в полной мере, но и откровенно побаивалась, учитывая ту единственную встречу. Храм находился не слишком далеко от архива. Буквально несколько десятков минут пешей прогулки и вот, Лилит открылись казавшиеся ей зловещими виды Храма Стража Силы, хотя отдельные ангелы–архитекторы отмечали, что это строение выглядело так, как мог бы выглядеть Храм Творца, что находился в самом центре Эдема. Огромный, массивный, высоченные колонны песочного цвета, уходящая на добрые пятьдесят метров вверх лестница, что вела ко входу в Храм – под стать покровителю. И вот, Лилит оказалась прямо перед лестницей. Сердце ее колотилось с бешеной скоростью, и она все никак не решалась сделать первый шаг. А даже, если и сделает, то, что она будет делать в самом Храме? Начнет молиться Стражу Самаэлю? Что скажет ему, если он решит почтить ее своим вниманием? Что скажет Азраэлле, если она сейчас увидит ее? Придет и начнет отчитывать за то, что ослушалась ее приказа и заодно предала свои убеждения относительно приверженности только одному Стражу? Что ж, это было вполне справедливо, поскольку Лилит именно это и хотела сделать. Но пока не сделала... Быть может, стоило бы развернуться и отправиться домой, подумать над своими дальнейшими действиями, а потом попробовать связаться с самой Азраэллой, и если она решит выйти к ней, попробовать поговорить снова? Нет! Нет, можно было долго оставаться на месте и ничего не решать, а там, где нет действия, нет никакого прогресса. Нет прогресса – нет решения проблемы, а это было тем, что Лилит никак не могла вытерпеть. И она решила – нужно продолжать, чем бы это ни закончилось в итоге. Как только Лилит ступила на первую ступеньку, все ее нутро прошибло очень странное чувство. Оно было похоже на молнию, что прошла через все тело. Ощущение было столь мощным, что Ария просто встала столбом, чувствуя, как каждая мышца в ее теле напряглась, не позволяя ей даже сделать вдох, не то что сдвинуться с места. Это места, его атмосфера – все здесь излучало могущество, но не то, которое должно было вселять благоговейный трепет. Здесь, могущество излучало страх – тот самый, что последователи Стража этого Храма должны были вселять в своих врагов и тех чужаков, что решили дерзнуть и прийти на эти земли. Она это поняла, потому что и сама была чужой для этого места. Оно не могло принять ее, потому что не хотело. Могло пустить, но лишь для того, чтобы потом поглотить раз и навсегда, не дать выйти за свои пределы... Сейчас Храм Самаэля напоминал Лилит голову какого-то огромного и страшного зверя с раскрытой настежь пастью – только шагни вперед, сделай эту глупость и пропади навсегда. – И почему же ты стоишь? Лилит резко обернулась на голос. Низкий, раскатистый, такой знакомый – она определенно уже слышала его, и когда увидела, кем был его источник, успела лишь почувствовать, что или не сможет сдвинуться с места окончательно, или побежит, куда глаза глядят. Там, позади нее, всего лишь на несколько ступеней ниже, стоял сам хозяин Храма. – Знал, что рано или поздно, ты решишься войти в мою скромную обитель, молодая Ария, – улыбнулся Самаэль, осматривая ангела с ног до головы своими алыми глазами, так ярко полыхающими в тенях его капюшона. – Не было еще ни одного ангела, что после разговора со мной, оставался бы равнодушен к словам моим. – Самаэль тепло улыбнулся, что стало для Лилит сюрпризом, ведь ей казалось, что этот Страж не способен излучать тепло. – И раз уж ты так любезно решила заглянуть ко мне, прошу, – он сделал рукой пригласительный жест, – можешь войти внутрь. И он пошел в ее сторону. Когда же Страж прошел мимо Арии, она отчетливо ощутила, насколько он отличался от Азраэллы. Ранее, она этого не замечала, так как ее пугали его алые глаза и то звериное могущество, которое он излучал одним своим присутствием, но под плащом Лилит увидела достаточно четко очерченное мускулистое тело, какого никогда не видела и не увидела бы за всю свою жизнь. Крепкие, точеные, словно высеченные из камня и металла мышцы бугрились на теле архангела, вызывая у Арии ассоциации с живой статуей. Если Азраэлла казалась ей пиком внешней красоты, какая только может быть у архангела, то Самаэль расширил ее горизонт. А еще от него веяло жаром. Таким, будто температура его тела была в несколько сотен раз выше, чем у простых ангелов. За Азраэллой Лилит подобного не замечала, но, может это была определенная особенность. Вполне возможно, что каждый архангел мог обладать подобными отличиями. Что ж, пускай так... – Ты идешь? – голос Самаэля вытащил Лилит из ее мыслей. Когда она пришла в себя, то поняла, что архангел ушел уже порядочно далеко по лестнице, но остановился и обернулся к ней. – Нет? По крайней мере, мне казалось, что ты не струсишь, Лилит Иллиана. Мог ли я ошибаться относительно тебя, когда пригласил внутрь? Ария не смогла ничего ответить. Шок был достаточно сильным, чтобы полностью парализовать ее, отнимая не только возможность двигаться, но и дар речи. – Знаешь, что отличает меня от остальных Стражей, молодая Ария? Я никогда и никому не вру, и редко когда ошибаюсь, если речь заходит о ком-то. Неужели, я пошел против собственной природы, когда взор мой пал на тебя? Неужели, ты, Лилит Иллиана, просто маленький и трусливый ангел, который следует только тому, что скажет твоя наставница? Если это была проверка на психологическую выносливость, Лилит ее выдержала, потому что тут же рванула за Стражем ко входу в Храм. Более, Арию не сковывал страх относительно этого места. Теперь, ее вела только злость. Пускай Самаэль и был архангелом, почитаемым среди ее братьев и сестер, она никому не позволяла относиться к ней как к трусихе. Возможно, из–за ее скромности можно было предположить нечто подобное, но это было обманчивое впечатление, подтверждать которое сама Лилит не собиралась. И из–за того, что злость закрыла ей глаза, ангел не увидела одной очень важной детали – Самаэль улыбался, наблюдая за тем, как она обходит его и продолжает мчаться на самую верхушку. Однако, улыбка практически полностью пропала с его лица, когда он поднялся и увидел, что Лилит просто стоит перед входом, не решаясь войти внутрь. – Строение воистину величественное, верно? – произнес Страж и положил руку на плечо Арии. К его и собственному удивлению, Лилит не дрогнула, а тепло его тела даже успокаивало ее. – Оно может напугать тебя, вызвать крайне неприятные ассоциации, однако это все – лишь часть испытания, которое должен пройти каждый, кто желает войти внутрь Храма Силы. Здесь могло находиться твое перепутье, будь ты одной из тех, кто решился прийти по велению собственного сердца, но тебя пригласил я, потому тебе не грозит мое испытание. С этими словами Самаэль подошел к огромной деревянной двери, которая больше напоминала врата, что разделяли ту часть, где жили ангелы от остальной – той, где находилась нетронутая природа. Различия были лишь в том, что те врата не были испещрены разнообразными рунами, которых Лилит не разу не видела за свою жизнь. Как только архангел оказался ближе к двери, он протянул свою руку к деревянной поверхности, и Ария увидела, как из–под пальцев Стража полился алый дым с мелкими черными вкраплениями. Не прошло и секунды, как символы на двери вспыхнули алым светом, после чего послышался достаточно громкий звук щелчка замка, и двери начали разъезжаться в разные стороны. Вскоре, Лилит смогла увидеть внутренности Храма Самаэля. Стены, пол и потолок были выполнены все из того же камня песочного цвета, по всей площади главного зала стояли такие же массивные колонны с вырезанными на них фресками, изображающими разнообразные сюжеты. Поначалу, Ария была уверена, что все эти изображения будут затрагивать только и только Самаэля, воспевая его подвиги и внушая ангелам могущество Стража, но нет... В свете небольших, но достаточно ярких огней, сюжеты на колоннах изображали не столько хозяина Храма, сколько совершенно не связанные с ангелами и Эдемом в целом. Разнообразные существа, чудовища, которым Лилит не находила какого-то словесного описания, и воины. Множество разнообразных воинов, закованных в самые разные и причудливые доспехи. Причем, эти воины словно... Светились... Да другое слово подобрать было сложно, ибо изображение самих воинов, несмотря на темные тона самих доспехов, силуэты бравых солдат было гораздо ярче, чем нарисованные перед ними чудовища. Но привлекали внимание не только изображения на колоннах, смысл которых ангел начала понимать достаточно быстро. На том конце зала находилась огромная статуя, изображающая... Архангела... ну конечно, кто еще мог стоять над прочими воинами, как не их покровитель. С огромным двуручным мечом в замахе, четырехкрылый архангел готовился уничтожить невообразимого монстра, которого придавил собственной ногой к основанию статуи. – Добро пожаловать в мой Храм, – приветственно произнес Самаэль и вышел вперед, встав перед Лилит, чем вывел ее из созерцания убранства Храма, после чего окинул своими руками главный зал. – Все, что ты здесь видишь, есть воспевание чести и силы всех тех ангелов и смертных, что отдают свои жизни и души во имя сражения с порождениями Тьмы в своих мирах. – Тьмы? – переспросила Лилит, озадаченно уставившись на Самаэля. – Это вы о чем? На лице архангела появилась странная улыбка. – А, так она не рассказывала тебе о том, кому мы противостоим? Мы – Стражи... – Если вы говорите об Азраэлле, то она рассказывала мне о зле... К ее удивлению, Самаэль рассмеялся низким грудным смехом. Беззлобно, хотя и достаточно страшно. – Зло... – отсмеявшись, проговорил Страж. – Надо же... Воистину, у дорогой сестры прекрасно работает воображение, раз она решила назвать Тьму злом. Хотя, в свете всего, можно сказать, что эти два слова – синонимы. – То есть... Вы хотите сказать, что у зла есть иное имя? – О, у него достаточно много имен, большинством из которых его наградили смертные, однако, нам, Стражам, он известен именно как Тьма. Суть его существования не меняется от того, каким именем ты его назовешь, ибо Тьма есть страшнейшее чудовище, своей силой ничуть не уступающее нашему великому Отцу. В этот момент, Лилит была готова провалиться в обморок. Нет, она не могла сказать, что этот факт так глубоко шокировал ее, ибо она понимала, что Азраэлла явно не договаривает какую-то часть того, что знает сама. Но вот что-то в самом слове «Тьма» заставило ее сердце вздрогнуть, а голова моментально наполнилась странными мыслями о том, что она – Лилит – всего лишь что-то маленькое и незначительное, а где-то над ней находится что-то. Вот именно что-то, что она не могла объяснить сама себе. Что-то огромное, очень сильное и, что немаловажно, страшное. А эти слова Самаэля о том, что Тьма такой же силы, что и Творец. Но... Этого же просто не могло быть. Что может быть такой же силы, как тот, кто создал все вокруг? И, видя это смущение, архангел просто усмехнулся. – Тьма – многоликое существо, моя дорогая Ария, сильное и хитрое. Но это то, что могла тебе рассказать и моя сестра. Однако, я убежден в том, что она не расскажет тебе очень многих деталей того, что именно есть Тьма. Мне известны такие, как ты – вам нужны знания. Знаю это, потому что сужу относительно себя. Конечно, может показаться, что я, как предводитель тех, кто стремится к битве, отвергаю знания в пользу силы, но я все же за то, чтобы ангелы не становились заложниками агрессивной глупости, какая сейчас царит над вами. Не обижайся... – Что-то по вашим последователям не скажешь, что вы именно за знания, – буркнула Лилит, понимая, что она осмелилась выразить такие свои мысли Стражу. Видимо, общение с Азраэллой сделало свое дело и немного развязало Арии руки. – Хм... – Самаэль встал практически вплотную к ангелу и приподнял мощной рукой ее голову за подбородок, направив к своему лицу. – Обычно, со мной говорят в ином тоне, но мне нравятся смелые. Покорившихся власти используют, а к мыслителям прислушиваются. И мне очень хочется верить, что ты относишься именно ко второй касте, Лилит Иллиана. – И... И зачем это вам? – вырвавшись, спросила Лилит. – Я – последовательница наставницы Азраэллы, ее ученица. Зачем вам – тому, у кого есть множество своих последователей, такая как я? – Зачем, спрашиваешь... Это очень хороший вопрос. Если ты волнуешься о том, что я хочу вероломно украсть ученицу у своей сестры, дабы пропитать ее своими, как она любит выражаться, варварскими мыслями, то тебе не стоит бояться – в моих ты рядах или в ее, мне все равно. Просто, мне не очень нравится, когда меня выставляют тем, против кого я сражался – чудовищем. Что иронично, таким меня выставляют именно мои братья. И даже сестра, да простит меня Отец, иногда смеет говорить о том, что мое правление – тирания. А все потому, что я осмеливаюсь делать то, на что у остальных Стражей не хватает смелости – я даю ангелам не только знания об окружающим их мире и мирах смертных, дабы они могли как-то взаимодействовать с теми, кого им вручили, если таковые имеются, но и то, против чего выступают остальные, – свободу. – Разве же ангелы – несвободный народ? – Это вопрос абстрактный – по мне, вас лишают очень многого из того, о чем вы и помыслить не можете в силу этих ограничений, но остальные Стражи с моим мнением не согласны. И это их право – кто ж будет ограничивать! Но это и есть главная проблема – у нас свобода волеизлияния есть, иначе, за мои деяния я бы уже давным–давно познал бы на себе кару Отца, а вот у вас она крайне ограничена. Сделай что-то Стражи, что у вас считается преступлением, нам ничего не будет, потому что вы боготворите нас и вполне заслужено. Только вот, сделай вы то же самое, как вас заклеймят еретиками и устроят такую порку, что веками отмыться не сможете. Разве же это справедливо? – Законы существуют не просто так. То, что Стражи могут обходить их... – Абсолютно неправильно! Законы должны быть либо едины для всех, либо их не должно существовать вовсе, – махнул рукой Самаэль и отошел от Лилит к своей статуе. – Как я могу носить титул Стража и гордое имя защитника от зла, если мне позволительно свершать это самое зло в отношении порученных мне видов существ, при этом оставаясь без наказания? Именно с этим я стараюсь бороться – с несправедливостью. Да, мои методы могут казаться тебе и Азраэлле крайними мерами, ибо я продвигаю свои мысли весьма агрессивными речами и действиями, но борюсь я за правое дело, – Самаэль вновь повернулся к Лилит. – Надеюсь, ты услышала какие-то мои мысли, а на данный момент наш разговор окончен. – Лорд Самаэль, но... – Зачем это возвышение, моя дорогая Ария? – повернувшись, переспросил архангел. – Ты можешь звать меня только по имени – я за это не накажу и даже не стану поправлять тебя. Если же у тебя возникнут вопросы, на которые не ответят твои наставники, ты всегда сможешь найти ответы здесь. Мой Храм открыт для всех, кто ищет справедливости и знаний, что сокрыты ото всех глаз. За сим, до скорой встречи, Лилит Иллиана. Лилит скрылась достаточно быстро из Храма, что несколько удивило Самаэля. Малышка явно хотела задать ему еще вопросы, на которые он точно знал ответ, но сокрытые от ее глаз и ушей ее собственной наставницей. Архангел понимал, почему его сестренка могла недоговаривать своей подопечной подобную информацию – в конце концов, Арии предстояло стать избранной для более высокой цели. Однако, его забавляла даже сама мысль о том, что Азраэлла ни за что не позволит ему просто так вцепиться в шею молодого ангела. Нужно было искать более мягкие способы завоевания сердца Лилит, ведь, иначе, он проиграет и прослывет среди остальных Стражей балагуром, который не способен взять под контроль даже одного ангела, несмотря на уже подчиненных, а подобная прерогатива не сильно ему льстила. Тем более, становление таковым в глазах собственной младшей сестры, которая, откровенно говоря, своими речами о том, что мир можно построить, исходя из любви и сочувствия, казалась ему крайне наивной. И это несмотря на то, что Азраэлла была прекрасным воином, что прошла, пожалуй, самую масштабную войну и вышла в ней победителем. Как и они все. – Ария уже начала сомневаться, – послышался знакомый голос, но вот был ли он вопрошающим или же утверждающим, Самаэль не мог сказать. И подобная черта была свойственна лишь одному из его последователей. – Зерно посеяно, Азазель, – прикрыв глаза, ответил архангел. – Но она, пока еще, находится в сомнениях относительно нас. Все же, прошло достаточно времени, по меркам смертных, с начала ее обучения. Казалось мне, что в нашу первую встречу она проявит в себе качества, на которых можно будет играть дальше, но, увы, сестра достаточно рассказала ей, чтобы Лилит Иллиана считала нас зверьми. – Вам не кажется, что ее пребывание в наших кругах есть опрометчивый поступок? В конце концов, она – далеко не воин, ибо должна она стать матерью новым ангелам. – Она ей и станет, – более твердо ответил Самаэль. – Только вот, чью сторону поддержит она и ее потомки – это вопрос времени. Когда же они встанут на нашу сторону, все ангелы увидят, что в нашем стремлении сражаться за мир нет ничего зазорного, ибо выживают сильнейшие. И раз уж нам, прямым потомкам Творца нашего, выпала честь жить под Его непосредственной опекой, мы дадим понять остальным, что нас нужно почитать. Или же бояться, ежели нрав твой благоволит противостоянию нам. Лилит Иллиана станет ярким примером того, что одной любовью и состраданием невозможно завоевать сердца смертных. Им нужно показывать силу, ибо только сильных они будут слушать и внимать. Что же касается тебя, Азазель, – понаблюдай за ней. Быть может, тебе даже придется заручиться ее дружбой, но сделай это так, чтобы не попасться на глаза моей сестре, ибо раскусит она наш план мгновенно. – Прикажете исполнять немедленно? – поинтересовался голос Азазеля из теней Храма. – Нет... Дадим ей несколько недель, дабы сегодняшний наш разговор укрепился в ее сознании. Пусть немного поразмыслит над тем, что услышала. И только тогда ты сможешь приступить к своим обязанностям. – Слушаюсь, но... Что именно будет входить в перечень информации, которую я должен буду добыть вам? – Понаблюдай за ее повадками и характером. Быть может и так, что невинная Ария таит в себе то, что боится показывать на свет, – что-то ужасное с точки зрения законов ангелов. – Вас понял, мой король...***
19 дней, 23 часа, 10 минут, 17 секунд до… Подчиненный король отлично отыгрывал свою роль. Естественный до мельчайших подробностей – даже самый внимательны сыщик не смог бы найти в действиях своего правителя хоть толику чего-то ненормального. Лилит не стала особо долго думать над тем, каким будет ее первый приказ Скайкуиллу, кроме того, Азазель озвучивал его еще до того, как они решили брать верхушку грифоньего королевства силой, – устранить шпионов. Конечно, это нельзя было делать сразу, так как достаточно быстро стало бы понятно, что происходит что-то не то. Тем более, вернулся и королевский сынок – Клаудвинг, который и раньше-то не особо доверял демонам, считая их, скорее, диким племенем каких-то чудовищ. А, учитывая то, что Скайкуилл рассказал самой Лилит о своих планах на демонов, мысли Люцифера о чрезмерном тщеславии этого вида стали правдой. Демонесса тогда еще даже удивилась, – что происходит достаточно редко, если говорить о смертных – ведь, какую же наглость нужно было иметь, чтобы всерьез надеяться подчинить демонов себе. Это и удивляло, и даже восхищало с какой-то стороны. Что же касалось принца, то Лилит не спешила подчинять его своей воли. Достаточно было и того, что Клаудвинг слушался отца, пусть, периодически, не так охотно, как прочие грифоны. Отзыв же тех, кто должен был добывать им информацию о демонах, вызвал у принца вопросы, ответы на которые Лилит достаточно быстро, телепатически, нашептала королю грифонов: – Информация, которую нам предоставили шпионы о демонах, была недостаточной для того, чтобы начать думать о недобрых намерениях с их стороны. – Но, отец, разве не ты говорил мне о том, что за этими тварями нужно следить постоянно? – спросил Клаудвинг, чем вызвал недовольство у Лилит, слышавшей этот разговор практически своими ушами. Тем не менее, она продолжила диктовать Скайкуиллу то, что было нужно: – Я понимаю твои опасения и сам нахожу странным то, что у нас нет сведений об истинных замыслах Люцифера и его свиты. Однако, публичное снятие контроля за нашими «гостями» должно будет подогреть их убеждения о том, что грифоны не желают обострять конфликт. – То есть, само наблюдение ты не снимаешь? – в глазах у Клаудвинга загорелся огонь. – Разумеется, нет. Не после того, как пропала Шарпфезер. – Одна из лучших? – Именно. Проблема в том, что, если демоны обнаружили ее при всем ее опыте, отправлять менее опытного разведчика будет подобно сбрасыванию не умеющего летать птенца с самой высокой скалы. Убийству, иначе говоря... Потому, нам следует подготовиться лучше и прощупать демонов самим, устроить перегруппировку смотрящих и вести более скрытное наблюдение. Понадобятся все наши наиболее опытные солдаты. – Я пойду в их числе! – гордо выпятив грудь, заявил Клаудвинг, чем вызвал у Лилит на той стороне очень злорадную улыбку. – Я уверен, что смогу помочь нашим разведчикам. – Недавно, я боялся, что ты погибнешь от полученных ран, что причинил тебе Азазель, а потом вылечил Люцифер. Лишь из–за метода его лечения, ты провел под наблюдением наших врачей все это время, а теперь говоришь, что готов отправиться на самоубийственную миссию? Боюсь, я не могу этого допустить. – Мои раны зажили, а дух требует возмездия за то, что эти твари сотворили со мной! – не скрывая своей тщеславной готовности, возразил Клаудвинг. – И если я смогу набрать достаточно информации для того, чтобы заставить их чувствовать себя нашими рабами, то приложу к этому все свои усилия. С этими словами молодой грифон достаточно сильно ударил себя по груди орлиной лапой, отдавая тем самым честь. Слушавшая его пламенную речь Лилит только больше порадовалась тому, что ей не придется уговаривать принца поучаствовать в этом деле. В конце концов, если она сможет стянуть всех разведчиков этого небольшого королевства, да еще и во главе с принцем, а потом устранить их всех одним быстрым ударом, это положит конец любым попыткам грифонов идти против демонов с их жалкими попытками мешать. Демонесса уже собиралась сказать, что Клаудвинг может взять командование над разведывательным отрядом, однако, ее прервал Азазель, доложив о том, что строительство Врат завершено на восемьдесят пять процентов, разорвав тем самым связь между демоницей и подчиненным ей грифоном, а это было не очень хорошо, так как вне контроля Скайкуилл продолжал вести себя так, как вел бы всегда, и сказать он мог совершенно иные вещи. Но, так или иначе, она знала, что за демонами начнется слежка. Вопрос был лишь в том, когда и где ей и ее демонам ожидать грифонов. Люцифер же вновь отсутствовал не только в грифоньем королевстве, но и на просторах Эквиса – об этом Лилит могла сказать точно, ибо не ощущала ауры своего мужа в этом мире. Что там происходило с ним, после того, как он наказал ей не пытаться узнать об этом у Азазеля и остальных Генералов, Лилит стало волновать мало. По правде сказать, в ее сердце все еще томилась злоба и достаточно сильная обида на мужа за то, что он, фактически, встал на сторону Азазеля – того, кто посмел поднять свою конечность на наиболее приближенного к Королю Генерала – на его жену. Разве мог бы нормальный муж смириться с тем, что кто-то посмел так сделать с его женщиной? Не пошел бы защищать ее? Хотя, если уж быть откровенным до конца, Падший таки защитил Лилит от атаки рыжего, хоть и пришел достаточно поздно. Но демонице было мало этого – ей хотелось, чтобы слепой понес наказание равноценное тому, что он совершил, но на нем не было даже малейшей ссадины, которая говорила бы о том, что Люцифер дал ему понять, насколько он разочарован в поведении своих Генералов. Получается, на Азазеля он не держал никакого зла? Если это было так, то подобное было в высшей мере несправедливым, а если нет, то подобное можно было списать на что-то иное. Несмотря на свою злость, бывшая королева видела, что с ее мужем что-то происходит. Болезнь это или нет, оно явно пожирало его силы, да и тот метод лечения, который он использовал на ней... Ведь это не был тот способ, который он опробовал на грифоньем принце, – не то, что должен был сделать демон. Этот Свет, который излечил ее не принадлежал демону, но архангелу, которым Люцифер уже не должен был являться. Пара капель крови не могла дать ему такой силы – по крайней мере, так думала Лилит до того момента. В конце концов, она не так много знала об анатомии Стражей даже, когда была Арией, ибо в записях обычных ангелов не было ничего о подобном. Вполне возможно, что не столько кровь отвечала за эти возможности, а именно тот осколок души, что она поселила в его тело при воскрешении. А раз так, Дьявол мог скрывать за собой куда больше, чем просто возможность лечить раны. И для Лилит это стало новым поводом для того, чтобы углубиться в свои раздумья, ведь, если Падший мог спокойно лечить, как делали это архангелы, то почему он не может вылечить себя сам – Свет сжигает Тьму, а то пятно, ставшее опухолью, больше напоминало собой именно сгусток темной материи. Да и тело его было построено именно из этого материала в большинстве своем. И лишь единственная мысль оставалась без ответа – куда начинают пропадать созданные ей и новым Люцифером демоны каждый раз, когда он появляется?[Гидриона... Обновленный центр биологических исследований (далее – ЦБИ)]
Два долгих дня ушло у Люцифера для того, чтобы собрать не только достаточную информацию о технологиях Проталий, которые могли бы помочь ему в сложившейся ситуации, но и конструкции из механизмов, смесь которых помогла бы ему в достаточном количестве снизить процент темной материи в его крови. Однако, на уме у Падшего было далеко не так спокойно, как ему самому хотелось бы. Новые анализы крови лишь подтверждали то, что его тело продолжает накапливать темную материю и делает это намного быстрее, учитывая тех демонов, которых ему пришлось поглотить, чтобы хоть немного утолить свой голод. С того самого момента, Люцифер решил, что будет вести отсчет времени, которое у него есть между приступами, опираясь на десяток поглощенных за раз существ, ведь именно такого количества ему хватило для того, чтобы голод из стадии «невыносимо» перешел в «едва заметно». Из отмеченного после отступления голода, Дьявол выделил невероятно прояснившийся ум, возвращение его силовых навыков практически на прежнем уровне, отсутствие навязчивых мыслей, которые мешали ему сосредоточиться на задаче и практически полное излечение от последствий интоксикации его тела темной материей, что было достаточно странно, ибо он поглощал куда больше отвратительного материала, что должно было вызвать не ослабление, а усиление симптомов. Однако, догадка, которая могла бы ответить на этот вопрос, пришла не менее быстро, чем родились предыдущие его теории относительно собственного тела. Темная материя – не просто составляющая его крови, которая уничтожает все, что ей не является. По сути, она стала этаким наркотиком, каждая доза которого облегчает последствия ломки или, в случае Люцифера, его странного голода. Нерешенным остался только вопрос о первопричинах возникновения подобного состояния, ведь на старте своей новой жизни он не испытывал ничего подобного. Лишь после преображения... Причины пришлось отложить в сторону, так как, несмотря на развитие технологий Проталий и свой немаленький ум, Люцифер понимал, что об изначальной болезни можно было думать сколько угодно, но так и не успеть найти ответ. Учитывая то, что концентрация темной материи в его крови только повысилась, диагностический аппарат выдал куда менее утешающую информацию, ибо вместо отведенных ему во время приступа голода полугода, Люциферу осталось, примерно, пять с небольшим месяцев, что является не слишком-то сильным снижением, но в контексте его задачи и осознания того, что голод рано или поздно вернется, и тогда потребуется новая доза, что еще больше сократит его жизнь, Падший понял, что вопрос о передаче трона стоит как никогда остро. И он не стал терять времени. Уже с того самого момента, как в его руках оказалось тело Аннетт, Люцифер знал, что ему предстоит сделать. Те капсулы, что использовали Азазель и Лилит для его возвращения были хорошим оборудованием, но не подходившем для его плана. Дьяволу не требовалось вырастить новое тело – ему нужно было изменить старое – сделать его быстрее, сильнее и куда более оснащенным за счет технологий, которыми архангелы похвастаться не могли, предпочитая более традиционный подход. Хотя, тут Люцифер мог бы сказать, что взять на вооружение то же ружье или что-то более убойное архангелам не позволяло их чувство собственной важности – еще бы, станут они использовать орудия этих грязных и примитивных смертных. Куда лучше ведь положиться на себя и свои силы – честь и все такое. Но теперь не было речи о чести, ибо Стражи, какими они были всегда, больше не существовали. Кажется, они погибли еще в тот день, когда Азраэлла покинула их ряды, став Смертью. А, может, еще в тот самый момент, в который Люцифер принял в себе настроение противостояния собственным сородичам. Так или иначе, для начала, ему нужно было изучить тело Аннетт от и до с научной точки зрения. И пока диагностический аппарат производил сканирование, Падший невольно начал вспоминать день, когда его дочь появилась на свет. Она родилась достаточно слабой для того, чтобы прожить хотя бы несколько суток, и Люцифер вместе с Лилит начали думать о том, что этот раз оказался неудачным для их попытки завести потомство отличным от ангелов путем. Возможно, они были просто несовместимы с генетической точки зрения, хотя тут вполне могло играть роль и то, что все ангелы были друг другу братьями и сестрами. Архангелы, скорее всего, тоже не были исключением, а потому, из–за кровосмешения, да еще и такой испорченной энергией Ада крови, на свет появилось существо, которое вообще не должно было родиться. Но Аннетт выжила, чем сильно удивила обоих родителей. Что было страннее всего, так это отсутствие в ее крови хотя бы малейшего намека на принадлежность существа к роду ангелов или архангелов. Нет, это был демон самых чистых кровей наравне демонами–левиафанами, которых им удалось победить после своего Падения. И та сила, и ненависть, которую стала проявлять молодая демонесса, лишь подтвердила догадки Падшего о том, что его дочь родилась такой же, как и те Левиафаны. Люцифер тогда еще не полностью погряз в бытие демоном, и в нем продолжала существовать частичка архангела, из–за чего он продолжал чувствовать, что должен сделать что-то, чтобы его дитя не выросло той ужасающей тварью, какими Ад был наполнен до самых краев. И лишь у одного существа можно было найти ответ на этот вопрос – у Короля Ада. И имя ему было Бафомет – первый из существующих демонов, и прародитель этого рода как такового. Но рогатый титан, чей размер был эквивалентен самой высокой горе Преисподней, не пожелал отвечать на вопросы наглого архангела, назвав его потуги спасти собственную дочь лишь призраком надежды на то, что в нем еще остается что-то от того Стража, каким он был при рождении, а на деле, еще до своего Падения, Самаэль, ставший Люцифером, уже был демоном – существом без сердца, а остатки Света в нем потухли еще до того дня, как он принял решение быть тем, кто он есть сейчас. В итоге, Люцифер ничего не добился от поверженного титана, более того, был не просто огорчен, а взбешен его отношением к нему, хотя именно Король Падших и поразил Икону Греха – демона, чье имя боялся произносить, кажется, даже Отец, и, поддавшись своему гневу, схватил он гиганта, вырвал его дух из огромного тела и заковал его в Чертогах Ада – самом ядре мира демонов, куда, впоследствии, сослал и остальных Левиафанов с остатками более мелких демонов, продолжавших хранить верность своему прародителю. Единственным исключением был, пожалуй, Малакар – демон–шут, которого можно было назвать прародителем хаоса во всем его беспорядочном великолепии, однако, тот был таковым до относительно недавнего времени, умудрившись пробиться в Генералы Люцифера, после чего отправился к своему истинному владыке за серию попыток устроить переворот в установившемся порядке нового Дьявола. Что до Аннетт? Разговор с Бафометом и его отказ сотрудничать не слишком-то сильно огорчили Падшего, как он потом вспоминал. И, хотя это не помешало ему бросить титана в самое сердце Геенны Огненной, Падший, с неохотой для себя, подметил, что он действительно не то, чтобы слишком сильно заботится о том, какой будет его дочь. По крайней мере, ему казалось, что вся та страсть, с которой он шел к Иконе Греха, полностью испарилась из него за время пути, и теперь он размышлял о том, что сильная дочь–демон, если пойдет в своего отца, вполне может сделать то, что сделал он в свое время, а ему подобные мятежи были не нужны. Тогда, он сделал то единственное, за что будущая Королева Пустошей Ада возненавидела его всем своим существом – выбросил, словно плешивого пса, куда подальше от собственных земель. Да и Лилит оказалась не слишком против подобного исхода... К этому моменту, сканер закончил свою работу и вывел на экран собранные данные о теле Аннетт. Плотность костной, мышечной структур, суставов и сухожилий были на наивысшем уровне, особо серьезных повреждений тела не наблюдалось, за исключением того, что убило демонессу, однако, машина назвала травму «пригодной к реконструкции». В остальном, тело бывшей Королевы Пустошей было не только структурно целым после радикальной заморозки, дабы не начался процесс разложения, – что у демона мог начаться, как сразу после смерти, так и через значительный промежуток времени (все зависело от конкретного вида и силы самого существа) – но и полностью удовлетворяющим запросы Люцифера. По крайней мере, облик пони подходил для его целей, но ведь это миловидное личико не принадлежало истинной форме Аннетт – она была Левиафаном, драконом–скелетом, но компьютер продолжал упорно настаивать на том, что лежащее на столе существо, физиологически, относится к расе с планеты Юлтуру–Эквис пятого класса за исключением некоторых особенностей, которые для демона были ничем, но вот для пони являли собой радикальное различие между двумя этими видами. Этой деталью был источник энергии тела. Люцифер уже успел достаточно, как ему казалось, ознакомиться с устройством некоторых нужных ему «игрушек», а потому знал, что этот сканер показывает не только строение тела, но и показывает, в каком именно месте располагается элемент, дающий телу жизнь. У Аннетт он располагался в голове – на том месте, где должен был находиться мозг. Для Люцифера это не стало открытием, так как он предполагал такой исход, учитывая истинную форму своей дочери, где единственным наиболее защищенным местом была именно массивная черепная коробка. У ангелов – чистокровных – подобная конструкция несколько отличалась, так как их душа – это и есть их тело. Душа занимала собой все пространство внутри тела – по сути, любая оболочка, которую наращивал ангел вокруг себя, была не более чем костюмом, который отдельный ангел мог сменить, если хотел этого. Так же было и у архангелов второго поколения. Стражи же отличались от всех ангелов и младших архангелов тем, что были первыми детьми Хидейроклариона, а потому были созданы по его образу и подобию со многими вытекающими. В том числе и организацией их истинного тела. Учитывая то, что в своем истинном обличии, Страж мог быть высотой, как три, а то и четыре Аннетт в ее форме дракона, у Люцифера начали закрадываться серьезные подозрения относительно того, сможет ли оболочка демона вынести столь огромную мощь сущности его сестры. Кроме того, если он радикально вмешается в анатомию тела мертвой демонессы в попытках сделать ее только прочнее, не станет ли все лишь хуже – сущность Стража была наиболее благосклонна к тому, чтобы оседать в природных сосудах, не затронутых ничем. Да и никто не мешал Азраэлле самой вырастить себе новое тело, если она оживет. Но тут крылось одно «но»... Чтобы пробудить сущность Азраэллы и заставить ее самостоятельно вырастить себе новое тело, нужно было приложить такую силу, которой не было у всех Стражей, вместе взятых. Подобным могуществом мог обладать только Отец, но Падший никогда и ни за что не пойдет к нему с подобной просьбой. Хотя бы из–за того, что Хидейрокларион сотворил с ним, его братьями–Падшими, с его сестрой, в конце концов. Да и что говорить об Элементале, который опустился до того, чтобы просить помощи у того, кого еще не так давно собирался уничтожить с таким остервенением, что даже Люцифер мог позавидовать этому гневу. По итогу, подобный вариант остался за бортом, а единственный оставшийся не давал никаких четких гарантий того, что все сработает, – это во–первых – да и требовал не меньшее количество ресурсов, чем его предшественник, однако был чуть более реальным, ведь не требовал для себя огромного могущества Света. Здесь были нужны только Проталианские технологии, что тоже было проблемой. Несмотря на то, что какая-то часть оборудования функционировала в штатном режиме, Люциферу потребовалось некоторое время для того, чтобы разобраться с тем, как управляться с этими машинами. Те же капсулы, которые требовались ему, находились исключительно на колонизируемых Проталиями в давние времена планетах, ближайшей из которых стала хорошо знакомая Падшему Юлтуру–Арнима. База, что находилась в Антарктиде, была активной, и данные о ней поступали практически в реальном времени, и то, что видел Люцифер, начало его удручать, так как необходимые капсулы не прошли испытание временем и находились, в лучшем случае, в проржавевшем намертво состоянии, что, разумеется, совершенно не шло на пользу работоспособности устройства. Вопрос был еще и в том, сможет ли стандартная капсула выдержать перерождение архангела, чья душа является целой. Будучи первыми творениями Света, Стражи обладали наиболее могущественным источником, что позволял им жить, а это могло стать крайне неприятным фактором, что разительно бы затормозил выполнение плана Люцифера. Та душа, что была внутри него, являлась лишь небольшим осколком от его истинной сути – потому машины смогли выдержать, но что будет, если в столь небольшую конструкцию поместить мощь, способную стереть несколько планет в одночасье в случае ошибки. Необходимо было предусмотреть этот момент, но что именно можно было сделать. Люцифер был архангелом и архидемоном в одном лице, обладал огромной силой и умом, но Проталианские технологии были столь витиеваты и заточены именно под пользование непосредственно создателями, что только изучение всех механизмов могло занять значительную часть времени. Эти сложности начали вызывать у Люцифера улыбку – он никогда особо не интересовался бытием этой расы существ, думая, что они мало чем отличаются от оголтелых смертных, что населяли иные планеты. Иначе говоря, считал их недостойными своего внимания. Теперь же, он, можно сказать, начал испытывать негодование из–за своей неосведомленности относительно этого вопроса. Но... Он же смог разобраться со сканерами. Конечно, это были чуть более простые технологии, чем капсулы, но, когда говоришь о Проталиях, нужно держать в голове, что даже простые технологии у них могли быть усложненными специально, дабы отдельных механизм охватывал больший спектр задач, или же для того, чтобы запутать случайно нашедшего, либо же ненамеренно, исходя из причуд самих Проталий. И раз уж капсулы выполняли столь непростую задачу, как полное воскрешение отдельно взятого существа с возможностью полной реконструкции его тела или, что Падший прочувствовал на себе, гибридизации нескольких видов для получения более совершенной формы жизни, конструкция подобного механизма должна была быть не просто сложной, а практически полностью неразборчивой. Учитывая то, что душа Азраэллы была целой, этот механизм нужно было увеличить, укрепить – усовершенствовать настолько, насколько это было возможно. Кроме того, оставалось еще тело Аннетт, которое нужно было разобрать и переделать под нужды архангела. Эта задача была наименее сложной, так как Люцифер неплохо знал анатомию многих видов, в том числе и демонов, да и в центре биологических исследований было достаточно необходимого оборудования. Стало быть, нужно начинать именно с этого пункта. Или же... Люцифер взглянул на свое отражение на одной из металлических стен помещения. Безобразный нарост на его лице напомнил ему о том, что сначала лучше заняться собственным состоянием, прежде чем начинать свой другой проект. Ритуал Эйра... Эта мысль влетела в голову Падшего, как только он подумал о том, что нужно бы закончить со всеми делами как можно быстрее, и вновь на его лице появилась улыбка. Архаичная и крайне нестабильная процедура, подаренная Проталиям под видом того, что они сами додумались до тех ингредиентов и процедур, которые, в конечном итоге, могли воскресить мертвого при наличии у воскрешающего души и сосуда, куда эту душу можно было поместить. Удивительно, но несмотря на сложность добычи ингредиентов и необходимости потратить колоссальное количество энергии, этот ритуал достаточно прочно влился в проталианское общество и стал тем толчком, который позволил этим существам создать эти чертовы капсулы. Смешно... Особенно, если учитывать то, что наличие капсул не отменило использование ритуала. Святой обряд технологически развитой, но продолжающей придерживаться древних, совершенно не подходящих для их статуса традиций и обрядов. Люцифер и сам не понял, почему, рассмеялся заливистым басистым смехом. Таким, будто услышал отличный анекдот впервые за несколько тысячелетий. Хохотал Дьявол долго, не понимая ни причины своего резко поднявшегося настроения, ни того, что ситуация была, как минимум странной для того, чтобы просто сидеть и заливаться веселым гоготом, от которого из глаз Люцифера брызнули слезы. В конце концов, Падшему удалось прекратить поток вырывающегося из его тела смеха, после чего он с удивлением для себя подметил, что мысли его прояснились, а голова стала разительно легче. Исчезли даже отголоски возникшего вновь голода, а размышления о том, что он скоро может умереть целиком и окончательно, выветрились из его головы, оставив за собой шлейф каких-то странных и достаточно придурковатых мыслей. Смерть начала казаться не тем, чего ему хотелось бы избежать в лучшем случае и оттянуть в худшем, а какой-то ничуть не значительной ерундой, наличие которой он мог объяснить себе, как «есть и есть – ну и черт с ней». Вновь он взглянул на свое отражение на стене. Буркало на лице стало еще больше, а в голову выстрелил очередной приступ эйфории, от которого Люцифер вновь хотел было засмеяться, да так, что и прекращать не хотелось, но успел осадить тебя. Яркость красок, что возникла перед глазами вместе с первым приступом смеха, ушла, вернув мрачной лаборатории центра биологических исследований соответствующий реальности вид. Вокруг все потемнело, а разум Падшего вновь приобрел привычные черты. Где-то в глубине сознания Дьявола мелькнуло непонимание и легкая искра, которую тот попытался подавить, – страх. Что это вообще было? С каких пор его настроение подскочило столь высоко за пару секунд, вызвав приступ неудержимого хохота? Что-то явно было не так, и Люциферу крайне не нравилось, куда именно все шло. Только схождения с ума ему не хватало. Не сейчас... Только не сейчас...***
С тех пор, как она оказалась в Храме Самаэля, прошло уже достаточно много времени для того, чтобы забыть большую часть того, о чем именно они говорили. И Лилит постигла эта участь, хотя, после того, как она ступила с последней ступеньки на землю, ей казалось, что она точно никогда не забудет о том, что не просто говорила со Стражем Силы, но еще и была приглашена в его Храм лично Стражем, да еще и не будучи его последовательницей. Всю дорогу до дома Лилит оглядывалась себе за спину, думая, что за ней будет вестись слежка, но никто не шел за ней, и Ария списала свое состояние на достаточное потрясение из–за события последних часов. И вот, прошло время, а Лилит начала забывать о том, что такая история вообще с ней происходила. Кроме того, вернулась обыкновенная рутина, которая вновь затянула ангела и грозилась не отпустить никогда. Что радовало, так это разительно участившееся присутствие Азраэллы в качестве наставника. Старец Метатрон был мудр, – очень мудр – но он был всего лишь архивариусом и простым ангелом, который не мог похвастаться чем-то, что было у Сестры Стража. Тем более у Самаэля... Самаэль... Лилит периодически вспоминала старшего Стража, но не могла понять, испытывает ли она к нему то же уважение, что и прочие ангелы, которые не были его последователями, или же она решила вернуться к Храму и продолжить их встречи, ведь старший архангел успел заинтересовать ее тем, что, по сути, делал то же самое, что и Азраэлла, а подобные взгляды разделяла сама Лилит. И, откровенно говоря, откровенно утопические речи наставницы начали несколько утомлять Арию. В особенности, это играло на контрасте с тем, какие обещания о посещении других миров давала архангел, но почему-то не спешила исполнять обещанное. Вероятно, недовольство Лилит было настолько сильным, что Азраэлла заметила его, причем, достаточно быстро. – С тобой все в порядке, сестра? – спросила Азраэлла, опустившись на скамейку рядом со своей последовательницей, продолжающей изучать какие-то манускрипты. – Состояние твое мне не слишком нравится. – Все хорошо, наставница, – нехотя ответила Лилит и отложила скрижаль на стол. – Просто я немного устала. В особенности от всего этого... Она окинула взглядом кучи прочитанный ею скрижалей, описывающих самые разнообразные расы смертных существ. Азраэлла снисходительно улыбнулась. – Понимаю, – ответила архангел. – Но, надеюсь и ты понимаешь, что изучение смертных – это одна из частей твоего обучения. Чтобы понимать, как именно направлять их на необходимый путь, нужно изучить их самих. – Н–да, только вот вряд ли изучение биологии поможет мне определить корень какой-то проблемы между двумя отдельными особями, – к ее удивлению, Азраэлла рассмеялась очень приятным и легким смехом. – Ты бы очень удивилась, сестра моя, сколько споров и ссор между смертными происходит на почве биологии, – и тяжело вздохнула. – К несчастью, миры смертных хоть и являются прекрасным в своей основе творением, далеко не так идеальны, как, вероятно, хотелось бы нашему Творцу. Конечно, вполне может быть, что таковой и была его задумка, но я не берусь рассуждать об этом так глубоко. Так вот, миры смертных не идеальны – в них существуют болезни и уродства, которые сильно отличают одних смертных от других. Это, кстати, еще один фактор в пользу того, что многие существа не спешат идти на контакт с другими – из–за страха неизвестности, который может быть вызван в том числе и биологией. Так что, конфликты могут возникнуть на многих почвах – даже на той, о которой подумаешь в последнюю очередь. На секунду Лилит стало стыдно. Возможно, Метатрон говорил о чем-то подобном, когда она разбирала очередной текст о конкретном виде смертного существа, но в тот момент, видимо, пропустила это мимо ушей. Сейчас же, когда Азраэлла рассказала ей чуть больше о этом, Ария почувствовала, что где-то внутри нее что-то неприятно шевельнулось. Конфликты на почве физиологических различий. Это было отвратительно... Как можно было создать существ, которые были способны на подобное? – Но... Но разве же это справедливо? – спросила Лилит после минутного молчания. – Я имею в виду то, что ты мне сказала – конфликты на почве таких вот отличий. Азраэлла глубоко вздохнула. – Лилит, к несчастью, это тот вопрос, на который нет однозначного ответа. Это то, что касается традиций и взглядом отдельно взятых особей – кто-то относится к подобному более терпимо и даже пытается помочь несчастному, а другой начнет раздувать из этого ужас, который и ему самому-то не нужен, но мнимое чувство собственного превосходства над тем, кто кажется слабее, подтолкнет его, или ее, на совершение чего-то подобного. Не думай, что все смертные будут только рады тому, чтобы поиздеваться над отличающимися от них. Но зло, как ты знаешь, существует в душах некоторых, и... – Зло? – почему-то вырвалось у Лилит. – Или Тьма? В этот момент Ария увидела, как лицо ее наставницы побледнело. – Кхм... Я... Я даже знать не хочу, кто рассказал тебе об этом, – слегка прерываясь на секунду–другую, сказала Азраэлла. – И все же, этот кто-то сообщил тебе о том, что... Погоди... Ты общалась с кем-то из моих братьев об этой теме? Заметив смятение своей подопечной, архангел быстро поняла, что ее догадка оказалась правдивой. Но еще неприятней ей стало от осознания того, кем именно мог быть этот брат, ведь, несмотря на то, что ее братья были не самыми лучшими, только один мог свободно распространяться о чем-то подобном. – Лилит, – тихо произнесла Азраэлла, – только не говори мне, что ты общалась с Самаэлем. – Я... Я... – Лилит понимала, что все сказанное ей, может прозвучать, как совершенно неуместное и даже глупое оправдание. Но ведь она действовала из лучших побуждений. – Послушай меня, сестра, – продолжила архангел, – Самаэль может показаться тебе приятным и даже доброжелательным субъектом, но, как мне казалось, ты понимаешь, что за его речами скрывается далеко не то, что он имеет в виду. – Я... Я всего лишь беспокоилась о тебе! – выпалила Ария на одном дыхании. Повисла неловкая тишина. – Что ты имеешь в виду? – Я видела, как ты начинаешь отстраняться от меня, Метатрона, даже от того, что говорила и обещала, – слегка понурив голову, ответила Лилит. – Твое состояние начало беспокоить меня, а ответы наставника Метатрона не дали мне успокоения, и я... И я отправилась искать ответы в других местах, первый из которых стал Храм Стража Самаэля... Там... Там мы с ним и встретились... Тогда-то он и рассказал мне, что у зла есть иное имя – Тьма. – Больше он ничего не говорил тебе? Только о Тьме? – Не совсем... В числе прочего, он сказал, что, несмотря на свои методы, преследует цели, схожие с твоими – принести мир и благополучие. – Так я и думала... – пробормотала Азраэлла, после чего подняла взгляд к лицу Лилит. – Разговор о Тьме мы с тобой отложим на некоторое время, но не сомневайся, что мы с тобой обязательно поговорим о величайшем ужасе, который только может существовать, но, пока что, я скажу тебе вот что – постарайся в следующий раз не общаться с Самаэлем или кем-то из его последователей. Дело даже не в том, что ты – моя ученица, а я просто не хочу в силу каких-то чувств, чтобы ты искала иные источники информации. Я просто боюсь, что рано или поздно, через общение с ними, ты укрепишь в своем разуме их идеологию, мысли о том, что добиваться уважения к себе и решать споры нужно только с помощью грубой силы и кровопролития, а я очень хочу думать, что я достаточно узнала тебя, Лилит, чтобы точно сказать, что ты не приемлешь подобного исхода. Все, чего я хочу – это чтобы ты была такой, какой являлась всегда – доброй и миролюбивой. Вот и вся моя цель... – Но я... Я беспокоилась за тебя... Ты могла пропадать целыми днями и неделями, и... Азраэлла, будучи очень растроганной такими словами своей ученицы, подсела ближе к ней и нежно обняла. Лилит же, неуверенная полностью в реакции своей наставницы, медленно подняла руки и очень осторожно обняла архангела в ответ. – О сестра моя... – тихо произнесла Страж. Арии даже показалось, что она услышала слезы в голосе своей наставницы. – Мне очень греет душу, что ты искренне беспокоишься о моем состоянии. И... Я очень жалею о том времени, что провела вдали от тебя. И твои добрые слова лишь подтверждают, что не ошиблась я в своем выборе еще тогда, когда увидела тебя впервые. – А у тебя были сомнения? – с легким намеком на шутку спросила Лилит. – Некоторые сомнения всегда возникают, когда заходит речь о чем-то непознанном, тем более, когда в твоих руках судьба целого ангела. Я не сомневалась относительно того, какой ты ангел, но вот относительно ответственности за твои поступки... Думаю, ты меня поймешь. – Да, наверное... Так... Ты не злишься на меня за то, что я общалась с Самаэлем? – Ты искала ответы на свои вопросы и это похвально, однако тебе нужно чуть более аккуратно выбирать тех, кто сможет предоставить тебе информацию. Только об этом попрошу тебя, – Азраэлла заглянула Лилит в глаза. – Договорились? – Договорились, – улыбнулась Лилит. – Но... Ты расскажешь мне о Тьме? – Если это поможет тебе избежать недомолвок в плане дальнейшего общения со смертными, хорошо, но ты должна держать в своей голове, что Тьма – материя очень темная и страшная, и что даже мы, Стражи, приложили огромное усилие для того, чтобы положить конец ее правлению. Если бы ты не подняла эту тему и не расскажи тебе о ней Самаэль, я бы, лично, предпочла, чтобы ты никогда не узнала о том, какие монстры могут обитать в нашем мире. – В нашем?! – ошарашенно переспросила Лилит. – То есть, ты хочешь сказать, что в Эдеме... – Не совсем... В Эдеме Тьмы нет в том виде, в котором она была ранее, однако ее следы все еще существуют. В число прочего входит и то, что некоторые ангелы более нетерпимы к другим. Но, к несчастью... Миры смертных оказались более подвержены воздействию этой силы и именно оттуда растет все то, о чем я говорила тебе ранее. Отчасти, именно борьба с Тьмой – это то, что ты должна будешь делать, когда твое обучение закончится. – О–о–ох... – выдохнула Лилит, чувствуя, как внутри у нее резко стало пусто. Сердце начало стучать быстрее, отдаваясь неприятным шумом в голове. – Т... Т-то есть, я должна буду сражаться с Тьмой? – Не так, как это делали Стражи. Мы сражались с Тьмой в ее физическом воплощении, а тебе предстоит побороть ее остатки, что поселились в сердцах смертных. Но не думай, что цель твоя незначительна, ибо победа даже над чем-то незримым может принести нам окончательную победу над нашим врагом. А Тьма именно что наш враг – враг Света. – Но... Что она такое? – Тьма – это не только сила разрушения, но и существо, разум которого способен порождать только столь же отвратительных чудовищ, как и оно само. – С–существо? Т-то есть, оно ж–живое? – Если Тьма и была живой, то это явно было очень давно. Стражам же Тьма известна, как мертвый монстр, что несет за собой смерть и не более, а то, что она породила, стало одной из причин, почему началась вторая война между ангелами и Тьмой. Помнишь, что я говорила тебе об Абаддоне? Он боролся именно с этим. – Ужас... Стало быть, он видел Тьму в ее порождениях? – Вполне возможно. И раз уж ты видела Абаддона, ты имеешь представление о том, что может сотворить Тьма. Поверь мне, его шрамы – это наименьшее, что могло случиться с ним. А вот, что видели Стражи, я, пожалуй, оставлю в стороне, ибо о таком ужасе и вспоминать страшно, а пугать тебя я не хочу. Что касается остального – ты можешь задать несколько вопросов, и я постараюсь на них ответить, но, если я посчитаю эти вопросы неподходящими для ангела, – не только тебя, но и вообще – ответа ты не услышишь. Хорошо? – Хорошо. – Лилит утвердительно кивнула и отвела взгляд в сторону. Учитывая уже то, что она услышала от Азраэллы, узнавать о Тьме хотелось все меньше, поскольку, как и сказала ее наставница: «...Тьма – материя темная и очень страшная». Так стоило ли пытаться залезть туда, от чего Стражи ограждали их? Да, – ответило природное любопытство Арии, а потому она снова подняла глаза к своей наставнице. – Ты... Ты сказала, что Тьма была живым существом... Значит ли это, что оно могло мыслить так же, как и мы? – Тьма, несомненно, была наделена сознанием, но было ли оно схоже с твоим или моим, я не скажу тебе, ибо это была сущность куда более древняя, чем Стражи. – Что? – Лилит озадаченно посмотрела на Азраэллу, почувствовав, как внутри у нее мерзко похолодело. – Д–древняя? – Да. – Страж утвердительно кивнула. – Тьма главенствовала до того момента, пока наш Творец и Стражи не подняли против нее восстание и не... – архангел на секунду запнулась, – остановили. – Погоди, ты сказала «главенствовала»? Т-то есть, до того, как... – Я понимаю, что ты хочешь сказать, сестра моя, и боюсь, что не могу подтвердить эту твою догадку, ибо меня тогда не существовало. Но, если предположить, то можно сказать, что Тьма и Творец существовали в одно время задолго до того, как родились ангелы и, вероятно, до появления миров как таковых. – Н-но... – голос Арии начал ощутимо дрожать, а в голове появилось множество мыслей. – Н-но, разве же существовало что-то до того, как возник Эдем и миры смертных? – На этот вопрос я тебе не отвечу – тут можно только размышлять. – Н-но, если От–тец и Тьма существовали параллельно друг другу, значит ли это, что Тьма так же сильна? – Нет – в этом я полностью уверена, ибо Творец и мы – Стражи – смогли поразить ее. Если в твоей голове поселилась мысль о том, что Тьма может когда-нибудь вернуться, я скажу тебе, что этого никогда не произойдет. – Это потому, что вы уничтожили Тьму? То есть, ее воплощение... – Хотела бы я так сказать, Лилит, – более серьезным тоном ответила Азраэлла. – Но, боюсь, что я не могу полностью подтвердить твои мысли. Тьма, как существо, является столь же непостижимым в плане жизни и смерти, насколько непостижим наш Творец, так что говорить о том, что оно мертво в привычном нам плане нельзя. Тьма будет жить до тех пор, пока существуют его порождения, есть у них тела, или же они являются призраками – тенями, что нашептывают своим жертвам. И нам, и тебе, нужно уничтожить это немногое. Больше вопросов не было. И не потому, что Лилит не знала, что ей спросить, а потому, что ступор от уже имеющейся в ее голове информации был достаточен для практически полного онемения ангела. Азраэлла это видела, а потому решила вести разговор на другую тему, но чем дальше их беседа заходила, тем яснее становилось, что все мысли Арии сосредоточены на Тьме. Мысленно, архангел корила себя за то, что все же решила рассказать своей подопечной об этом, так как не зря было велено не раскрывать ангелам того, что не только мирами смертных и их собственным ограничен Алиомейнрейм. В нем действительно была Тьма, и она находилась даже ближе к Лилит, чем когда бы то ни было... Они с Лилит разошлись уже как несколько часов, а Азраэлла продолжала погружаться все глубже в собственные думы, смотря пустым взглядом на не большой, но и не маленький прозрачный камешек слегка синеватого оттенка. Внутри него, подобно пламени, колыхался не то обрубок, не то какой-то рваный кусочек черной, как сама Пустота, материи. Немногие из ангелов видели то, к чему был прикреплен этот камушек – огромная коса с древком из светлого дерева и лезвием, что было выковано из какого-то темного, словно покрытого сажей и пахнущего закаленным недавно металлом, материала и покрытое разнообразными письменами и рунами. И в самом центре пятки косы находился этот странный камень. Азраэлла смотрела на этот странный, черный огонек и чувствовала, как внутри нее что-то начинает шевелиться. Медленно, вальяжно, тягуче. Разумеется, в камне была не вся масса этой материи. Архангел знала это – больше находилось только внутри нее, и только ее истинная сущность Света и могла сдерживать монстра, который рвался наружу. Она чувствовала это... Хотела оградить Лилит от этого, но она так волновалась, что с наставницей что-то случится... Это было очень мило... – Ты можешь пытаться прорваться наружу сколько угодно, монстр... – прошептала Азраэлла, смотря точно на камень в своей косе. – Сколько угодно чернить ангелов, заставляя их рвать друг другу глотки, но покуда живы такие, как Лилит, тебе никогда не победить. Она толком не знала, ради чего решила сказать это. На ответ, как и в другие времена, когда чувствовала неприятные позывы внутри себя, Азраэлла никогда не надеялась, да и то, что сидело внутри нее, никогда не отвечало, хотя – в чем Страж не сомневалась – было вполне разумно. Ведь оно было ЕГО частью... Однако, сейчас что-то шевельнулось куда ощутимее и, как показалось, яростнее, после чего архангел услышала, как в ее голове заговорило оно – свистяще–шипящий, хриплый голос начал свое вещание, и тон его был наполнен самой настоящей злобой и желчью: – Свет потухнет, сколь ярким бы ни был его носитель. Мы будем ждать здесь, во мраке, когда вы все потухнете... На этом голос стих, как и приступ резко возникшей вместе с голосом головной боли, что позволило телу Азраэллы вновь расслабиться. Но только телу, ибо сознание ее сейчас бушевало от ужаса – оно заговорило с ней. Сколько веков прошло с тех пор, как они победили Тьму и разделили ее? Столько, что и не счесть, и ни в один из этих веков оно не пыталось как-то выйти на контакт, лишь изредка напоминая о себе резкими перепадами чувств в сердце архангела, да ощущением мерзкого шевеления под кожей, но не прямой диалог. Хотя, диалогом это было сложно назвать. Скорее, предупреждением, если не каким-то предсказанием. В последнем Азраэлла убеждать не хотела, да и не верила в это. Но, кто мог знать, какие секреты в себе таила Тьма, кроме нее самой? Него... Ведь, это был он... Такая мелочь, если уж быть до конца откровенным, когда дело касается таких существ, как... тут Азраэлла слегка нервно сглотнула... Элементали. Только вот Лилит совершенно не обязательно знать о том, кем именно являются ее Творец и его полная противоположность. Хидейрокларион и Салдавейрон... Только от мыслей об этих именах, по телу Стража пронеслась волна холода. – О чем думаешь, сестра? Знакомый голос заставил Азраэллу резко обернуться и расправить все свои четыре крыла. Так как было вечернее время, на этот городок ангелов опустилась легкая темнота. И в ее глубинах ярко горели два алых глаза. – Опустился до того, чтобы шпионить за мной, Самаэль?! – грозным, но ровным голосом произнесла Азраэлла и перехватила косу в другую руку. – Что же ты не идешь к своим Генералам? – Обидно слышать столь резкие слова от тебя, дорогая Аззи. – Самаэль тепло улыбнулся. – Особенно, когда порицаешь ты брата за то, что он захотел справиться о здоровье своей младшей сестры. – Потому что, ты никогда не выходишь в свет просто так, брат. Что уж говорить о твоем общении с другими братьями нашими или твоими собственными последователями. – Твоя здесь правда, Аззи, но я, как и твоя последовательница лишь беспокоюсь за тебя. Помнишь, что Отец приказал нам двоим приглядывать друг за другом, когда поселил в нас это? – Помню... – заметно потускневшим голосом ответила Азраэлла. – Но хотела бы забыть о том дне. – Понимаю… – вздохнул Самаэль и подошел ближе к сестре. – Я тоже желал бы не помнить того, что видел, и что чувствовал. Но раз ни я, ни ты не можем сделать этого и вынуждены помнить, нужно придерживаться хотя бы этого наставления Отца, ибо оно наиболее дельное. – Многие приказы Отца были весьма дельными, брат, так что нет нужды критиковать его. – Азраэлла слегка ехидно улыбнулась. – В конце концов, я бы тем более не советовала тебе говорить такие вещи – мало ли пройдет кто-то из твоих прислужников. Скажем, тот же Азазель... – Азазель верен мне целиком и полностью, сестра. Для него не существует кого-то иного во главе. – И виной этому, как ни странно, ты. Ведь именно ты убедил его примкнуть к твоему... Логову... – Давай не будем швыряться друг в друга оскорблениями, как новорожденные ангелы? В конце концов, ни я, ни ты не являемся теми единственными, кто пытается поселить в умы младших ангелов собственные идеалы. Михаил, Уриил, Рафаэль, Гэбриэл, можно сказать, даже более агрессивны в своих деяниях относительно братьев и сестер наших младших. Тебе самой так не кажется? – Может и так – ты и сам знаешь, что я стараюсь держаться обособленно от них, потому, что они делают, мне неинтересно. – А зря, ведь многое познается в сравнении. – Самаэль пожал плечами. – Но кто я такой, в конце концов, чтобы указывать тебе, что делать. Особенно, когда ты стала такой взрослой. – Ты намеренно испытываешь мое терпение?! – А что не так? Разве же я не прав относительно твоего возраста? Хотя, опять же, если касаться сравнений, то я так и вообще древность. – Как и Михаил... – Самаэль скрестил руки на груди. – Рад, что ты вспомнила еще одного нашего брата, – саркастично произнес он. – Его Величество, видимо, будет радо тому, что мы поминаем его добрым словом. – Я не слишком расстроена этим. В конце концов, я не могу назвать Михаила слишком уж приятным в общении архангелом. Особенно с того момента, когда Отец оставил трон ему. – И тебя это не раздражает, Аззи? Что нами пытается командовать такой остолоп? – Только вот, этот «остолоп» был избран лично Отцом. И, нравится нам это или нет, мы должны ему подчиняться. Кроме того, он старший среди нас. – Он ненамного старше меня, – пробурчал Самаэль, но потом махнул рукой. – Забудем об этой неприятной для нас обоих теме и вернемся к тому, почему я искал тебя. – А ты меня искал? – Ты можешь мне не верить – учитывая слухи, оно и понятно. – С–слухи?! – голос Азраэллы стал чуть выше и наполнился возмущением. – Слухи, брат?! Да ты и сам рад поддерживать все то, что о тебе говорят! – Быть может, какая-то часть этих слухов приятна мне, ведь именно благодаря такой репутации, я и могу собрать вокруг себя весьма интересных ангелов. Азазель, о котором ты упомянула... Где же это видано, чтобы прямой потомок Света настолько разочаровался в собственном Отце? Или Абаддон? Когда он молил Отца о том, чтобы мысли его вернулись к порядку, а духовные раны затянулись без следа, что Он ответил ему? Ни–че–го... Я же дал им то, чего они хотели. – И что же? Ты дал Абаддону то забвение, о котором он молил, или только сделал вид, что дашь, если он будет служить тебе? Если станет твоим Генералом... Самаэль самодовольно улыбнулся. – Надежда, порой, творит интересные вещи, не находишь? Особенно, когда эта надежда касается чего-то сакрального, вроде утери воспоминаний об ужасах битвы со Всадниками Апокалипсиса. – Так их теперь называют? Всадниками Апокалипсиса? Не ты ли мне говорил, что знал их еще до того, как началась Война? И если так, то вспомни, какими они были. И что теперь? – Прошлое не имеет значения, ведь оно осталось где-то там, вдалеке. И то, кем были Хранители Хельрейма, меня не волнует. Они были рождены монстром, так что априори являются такими же чудовищами. – Какой же ты лицемер... – с отвращением выдохнула Азраэлла. – Готов предать то сотрудничество, что было между вами ради... – Ради чего, сестра?! – глаза Самаэля ярко полыхнули. – Или ты стала забывать, кто мы? МЫ – СТРАЖИ! Или ты внезапно воспылала любовью к нашим кровным врагам? Архангел к творениям Тьмы?! – Я помню, что мы Стражи, брат. А вот ты, видимо, забыл, что работа Стражей – это защита. – О–о–о... Вот как ты заговорила – защита... Только вот мы защищаем смертных и ангелов от, внимание, ТЬМЫ. А ты пытаешься привить мне чувство жалости к нашим потенциальным врагам. Но не будем об этом – ты всегда отличалась особой привязанностью ко всем. Я надеюсь, что ты помнишь о споре между нами? О душе той Арии. Азраэлла резко опустила глаза в пол. – О, что я вижу, моя дорогая Аззи... Неужто ты действительно привязалась к ней? Скажешь, что считаешь ее равной себе? Помнится, когда мы только заключали это пари, ты говорила, что она точно не сможет подобраться к тебе достаточно близко. И что же я вижу сейчас... Ты, кажется, привязалась к ней. – Даже, если и так, то что с этого?! Спор выигрывает тот, кто сможет полностью покорить ее душу, если я правильно помню. Так что, даже не думай, что я так просто уступлю ее. – Знаешь, Аззи, по правде говоря, мне глубоко наплевать на ее душу, ведь она – ничем не примечательный ангел, которому Отец уготовил не менее жалкую судьбу – стать богиней для нового рода ангелов, пф... Так вот, ее душа мне не нужна – ни капли. Меня больше волнует то, что ты проявила к ней симпатию, да такую, что уже и сама не видишь, где истина, а где нет. Тебе самой не кажется, что подобное общение между Стражами и ангелами является чем-то, что нам не по статусу? – К чему ты клонишь? – К тому, что меня искренне беспокоит то, насколько ты отошла от своей прежней сути. Да, ты есть любовь и доброта, но это не значит, что тебе нужно страдать за каждого, как... Как это называется у смертных? Точно, мученики... Ты – не мученик, а та, ради кого они страдают. Ты – их богиня, а потому не нужно отдавать им чрезвычайную привязанность. – Лилит не такая. Я вижу, что она – это я. Как отражение на водной глади. – Азраэлла грозно взглянула в глаза своего брата. – И тебе не совратить ее душу. Она направлена к Свету и любви, а потому не послушает тебя, что бы ты ни сказал. Самаэль вновь самодовольно улыбнулся, после чего поднял свою руку и перевернул ладонью вверх. Между пальцами тут же вспыхнул небольшой огненный шар, в котором Азраэлла смогла разглядеть небольшой парк, в котором находилась Лилит собственной персоной. Она сидела на лавочке и... Разговаривала с Азазелем... Тут и Сестры–Стража очень неприятно екнуло в груди. Она не слышала, о чем именно они общались, но точно знала, что ничего хорошего из этой встречи ее подопечная не вынесет. Возможно только будет больше думать о противоречивых вещах или, чего Азраэлла боялась больше всего, Азазель расскажет ей о споре между архангелами на ее душу. В конце концов, он был Генералом Самаэля, а ему, как и всем его последователям, было глубоко наплевать на многие чувства некоторых из ангелов. Кроме того, младший Страж не сомневалась, что, несмотря на собственные слова, Самаэль был бы рад заполучить ее душу в свое распоряжение. И не столько из–за того, что ему действительно была нужна душа, сколько из возможности в очередной раз доказать, что он окажется прав. Конечно, ей Самаэль никогда не лгал, но кто сказал, что он не мог начать. И видя эту картину, Азраэлла только и смогла, что прикрыть рот руками. – Если же твоя верная ученица, как ты говоришь, направлена в сторону Света, то почему она общается с Азазелем – Генералом того Стража, который не боится призывать к себе откровенных предателей и еретиков, которым самое место в той вонючей яме, в которой обитают демоны? – Это... Это всего лишь разговор... Просто невинная беседа между двумя ангелами. – М–м–м, ну ты можешь продолжать так думать, если хочешь, Аззи. А даже, если и так, то именно такие вот встречи формируют наше мировосприятие. Лилит Иллиана – твоя последовательница и с этим не буду спорить даже я, но если она решит расширить свой кругозор и внезапно поймет, что ее душа принадлежит другому архангелу, ты сможешь ее отпустить? Спокойно, без попыток очернить того, кого она выберет. И, конечно, если выберет. Если она останется с тобой, то так тому и быть – я даже буду рад твоей победе. – Самаэль тепло улыбнулся. – Хоть и не стану тебе помогать в этом. Итак? Ты ответишь мне? – Отпущу ли я Лилит и признаю свое поражение в этом споре? – Азраэлла еще раз взглянула на беседующих Азазеля и Лилит и тут же почувствовала, что глаза ее начали слегка слезиться. – Я... Я буду бороться до тех пор, пока это будет возможно и окажется в моей власти, но... Но, если Лилит сама выберет себе другого последователя, я... – Страж сглотнула неприятный ком в горле. – Я отпущу ее... Но только, если таковой будет именно ЕЕ воля. Без подначек, без подталкивания или соблазнения. Только, если это будет ее выбор. – Я понял тебя, Аззи... – ответил Самаэль и затушил пламя в руке. – Знаешь, я не пытаюсь сделать так, чтобы ты находилась целыми днями рядом со своей подопечной, как какой-нибудь ангел–хранитель, и уж тем более не хочу, чтобы Лилит отвернулась от тебя, так как и сам вижу ваше сходство. Я просто пытаюсь сказать тебе о том, что нельзя привязываться к собственным последователям, ведь их может быть много и не стоит убиваться из–за каждого. А зная тебя, я могу сказать, что ты будешь очень опечалена уходом Лилит из–под собственного крыла. – Самаэль положил свою руку Азраэлле на плечо. – Мне и самому больно видеть тебя печальной. Надеюсь, ты это понимаешь. Азраээла хотела было сказать что-то еще, но слушать ее было некому – Самаэль исчез. Оставшись одна, архангел еще раз прокрутила в своей голове произошедшее, после чего вновь взглянула на свою косу. Темный огонек в прозрачном камне начал колыхаться более отчетливо, как и то, что находилось внутри нее, вызывая самые противоречивые мысли. Но самой главной среди них всех была только одна: «Он прав». – Нет... – тихо произнесла Азраэлла и расправила свои крылья, после чего подняла глаза к ночному небу. – Ты не прав, Самаэль. Не прав, слышишь! Еще немного постояв на одном месте, Сестра–Страж взмахнула своими крыльями и довольно быстро скрылась в облаках, оставив после себя лишь ауру грусти и тоски.***
17 дней, 18 часов, 41 минута, 3 секунды до… Люцифер иногда возвращался. Лилит периодически видела, как он приходил на стройплощадку, о чем-то говорил с Азазелем, после чего улетал вновь, что продолжало раздражать демонессу. В какой-то момент, ее раздражение, как ей самой показалось, достигло своего пика, и Лилит клятвенно пообещала себе, что, когда Падший вновь явится на Эквис, неважно что или какие обстоятельства, но она точно отловит его и вытрясет всю информацию о том, где именно он пропадает, и что происходит с ним лично. Конечно, он бы ни за что не рассказал ей о том, что с ним происходит, даже, если находился бы при смерти, но он же должен понимать, что нужно погасить волнение своей жены. Или, по крайней мере, сделать так, чтобы у нее создалось ощущение полного порядка в собственной семье. Но, как назло, Люцифер не появлялся на протяжении недели, а Азазель или Асмодей продолжали играть в молчанку, отчитываясь лишь о том, как идет строительство Врат. Демоны и сварты, стоит сказать, постарались на славу – Врата были готовы практически на сто процентов в тот день, когда Люцифер появился в последний раз. Так и могла бы продолжаться рутинная жизнь Лилит, если бы однажды Азазель не сказал ей, что Король хочет переговорить с ней лично в бывшей Кристальной Империи, которую гордо назвал столицей Нового Ада. В этот момент, сердце у демоницы радостно екнуло – это значило, что она все же сможет получить ответы на свои вопросы, а потому незамедлительно отправилась в так называемую столицу Нового Ада с загоревшейся надеждой в своем черном сердце.***
10 дней, 11 часов, 15 минут, 54 секунды до... Вопреки собственным ожиданиям и мыслям о том, что Люцифер, скорее всего, будет ждать ее в тронном зале этого замка, Лилит встретила Своего мужа практически в тот же момент, когда приземлилась на раскаленный песок. Еще больше удивления демонесса испытала, когда увидела Дьявола. Он все еще был в своем облике пони, только выглядел гораздо лучше, чем раньше. Огромное не то пятно, не то опухоль на его лице стала настолько маленькой, что ее можно было принять, скорее, за родимое пятно, чем за что-то, из–за чего можно волноваться, да и его внешняя бодрость только заверили Лилит, что с ее мужем все в порядке. – Как я погляжу, Азазель передал тебе мое послание, – тепло улыбнувшись, сказал Люцифер, когда Лилит высвободила его из своих объятий. – Да, хотя сделал это с явной неохотой, – саркастически хмыкнув, ответила демонесса. – Ты... Хотел меня видеть, Люци? – Я обо всем тебе расскажу, но только тогда, когда мы с тобой окажемся во дворце. Потому, прошу, давай отправимся в нашу обитель. – Ты просишь? – томно протянула Лилит и провела копытом по груди своего мужа. – Ну раз ты так мил сегодня, пойдем. Тем более, мне интересно узнать, что ты решил рассказать мне. Дорога до замка прошла в молчании, несмотря на то, что Лилит очень хотелось начать свои расспросы прямо здесь и сейчас. Только вот она понимала, что Люцифер точно ничего ей не расскажет ровно до того момента, пока они не окажутся во дворце, потому старалась держаться, попутно продумывая, что и как она ему скажет. Но вот, они уже шли по коридору дворца, а Падший продолжал молчать, что начинало волновать Лилит. Однако, все сомнения испарились, когда открыв очередную дверь, они с Люцифером оказались в относительно небольшой комнате с большим столом в самом центре и двумя стульями, стоящими неподалеку друг от друга. Но, что больше удивило демонессу, так это то, что стол был полностью накрыт, причем, в большинстве случаев, ее любимыми блюдами, что определенно растопило сердце бывшей королевы Ада. – Люци, ты... – Лилит даже прикрыла рот от умиления и на секунду подумала, что даже прослезится, но вовремя сдержалась. – Возможно, я слегка припозднился с этим, так как были дела, в которые я все же посвящу тебя, но можешь считать, что таким образом я решил попросить у тебя прощения. – Люци, я... – демонесса повернулась к Люциферу. – Ты не был обязан... О Ад... – Мое состояние и в самом деле было не самым лучшим в последнее время, потому я мог быть чересчур раздражительным, особенно в отношении тебя. Похоже, что в погоне за решением своих проблем, я забыл о том, что именно ты была той, кто помог мне вернуться с того света. Так что, это – моя небольшая благодарность тебе. – А как же твой любимчик Азазель? – ехидно спросила Лилит. – Это же была его идея, и ему ты доверил тайну ключей от твоей гробницы. – Азазель получил то, что хотел – силу, а я получил наиболее преданного слугу, а ты осталась и без должного внимания, и без какой-либо награды. – Это так ми–и–ило... – демонесса расплылась в улыбке и кинулась на Люцифера с объятиями, после чего крепко поцеловала его. Ужин прошел на ура – Лилит была довольна настолько, что совершенно забыла хоть о каких-то возмущениях в адрес своего мужа, а вино, которое он открыл, уже успело ударить ей в голову и поднять настроение ровно настолько, чтобы не обращать внимание на некоторые странности, что возникли в поведении Падшего практически сразу, как они сели за стол. Первым, что должно было броситься ей в глаза, стал взгляд Люцифера, которым он смотрел на нее. Хищный, пустой, как у зверя, что готов бросится на свою жертву и удерживающийся лишь на каких-то остатках рассудка. Тем не менее, Дьявол продолжал, по крайней мере, делать вид, что может вести себя осмысленно. Второй же странностью стали его несколько резкие микро–рывки в сторону Лилит. Они были не столь явными и повторялись где-то раз в полчаса, но мысли о том, чтобы дернуться в сторону своей жены, были настолько навязчивы для Люцифера, что были похожи на скопление мух, от которых хотелось отмахнуться. Отчасти, это давало немало сходств Падшему с вышеуказанными насекомыми с их резкими и дергаными движениями. И чем дольше он пытался себя сдерживать, тем более мерзкими становились эти позывы. Но... Не сейчас... Нужно было выждать момент, когда Лилит расслабится полностью и только тогда можно было действовать. – А ты чего такой смурной стал? – захмелевшим голосом хихикнула Лилит и слегка ткнула копытом в предплечье Люцифера. Тот словно очнулся – взгляд его стал более осмысленным, а к лицу вновь прилила краска. – А? – переспросил он. – Прости, дорогая, я задумался о своем и прослушал, что ты сказала. – Говорю, чего опять ты мрачнее тучи... Сидели, смеялись, а потом ты резко замолчал и потемнел. Слушай, – лицо Лилит приняло хитрое выражение, а копыто потянулось к копыту Падшего, – мне кажется, я знаю, как именно поднять тебе настроение. В этом замке же есть самая простая спальня? – Я понимаю твой намек, моя дорогая. – Люцифер ответил на прикосновение демонессы. – Только вот, есть еще несколько дел, которые мы с тобой не закончили. – Это какие же? Люци, только не говори, что мы с тобой будем говорить о Вратах и покорении этого мирка, а после, превращении его в сточную канаву. Мне этих слов и от Азазеля хватило. На–до–ело... – Нет, разумеется, мы не будем говорить обо всем этом, – махнул копытом Люцифер. – Я о другом поговорить хотел... А именно о твоей награде за то, что ты сделала для меня. – Ой, Люци... Ты не обязан благодарить меня, хоть это и очень приятно. Все же, я была больше исполнителем воли Азазеля, чем вносила свой вклад. – Ты побывала в самом сердце гнезда Салдавейрона в этом мире и смогла пробиться сквозь его шкуру. Одурачила самого бога Тьмы и воскресила меня – все, что я дам тебе в награду за это не стоит и доли того риска, который ты испытала, подписавшись на этот план. – Азазель тоже пытался пробиться к Салдавейрону. – Салдавейрон не идиот, родная... Он – одержимое своей собственной ненавистью чудовище, которое только и делает, что следует за этим чувством. Азазель никак не смог бы пробить этот панцирь, но ты... Тебе удалось пробиться куда глубже, чем ему, а потому ты полностью чем заслуживаешь того небольшого подарка, что я приготовил тебе. – И... И что же это? – спросила Лилит, наблюдая за тем, как Люцифер, словно змея, медленно, но верно подошел к ней, как он мягко взял ее за копыта и как нежно заглянул в глаза. И только в последний момент, демонесса увидела, как и без того алые глаза ее мужа, очень недобро сверкнули. – Это... Это то, о чем не могут мечтать большинство демонов, – как-то отстраненно ответил Падший и слегка наклонил голову набок. Лилит же почувствовала, как увеличивается давление на ее копыта и поняла – Дьявол уже не пытался проявить ласку, а натурально жаждал удержать ее на месте. – Люци... – слегка напряженным голосом произнесла демонесса, начиная шустро трезветь. Но когда она взглянула в его глаза, ужас полностью отрезвил ее – глаза Люцифера уже не полыхали красным. Они полностью почернели, а кожа вокруг них покрылась достаточно отчетливой и плотной сеточкой из таких же черных вен. – Люцифер?! – Настало время... Перерождения! Лилит попыталась вырваться из стальной хватки Люцифера, но у нее ничего не получилось – Падший держал крепко. Демонесса предприняла еще одну попытку вырваться из захвата, приложив чуть больше усилий, однако и эта ее попытка была пресечена достаточно быстро – Дьявол резко подскочил на задние копыта и одним рывком обхватил Лилит вокруг талии так, что даже передние копыта оказались прижаты к ее телу, что пресекло остальные возможные попытки освободиться. Уже полностью протрезвевшая Лилит поняла, что дело тут явно нечисто, но что именно собирался сделать ее муж, оставалось для нее загадкой, хотя понимание одного было – что бы он ни сделал, оно явно не было чем-то хорошим. – Люцифер, что ты... – начала было Лилит, но тут же замолчала и была вынуждена лишь испуганно пискнуть, так как Люцифер тут же повалил ее на пол, после чего, продолжая удерживать в стальном захвате, склонился над ее лицом, буравя взглядом своих жутких черных глаз и жутко мотая головой из стороны в сторону, пока, вроде бы, не сосредоточился на одной точке. А когда Падший открыл рот, из него тут же вырвалось ужасающее рычание, скорее, животного, чем архангела или, на худой конец, самого дрянного демона, после чего его лицо начало деформироваться по той же схеме, по которой это происходило с Азазелем, когда он менял форму, только из его рта начали вылезать не металлические части новой челюсти, как было у рыжего демона. Вместо новой челюсти, из пасти Дьявола начали вылезать тонкие черные щупальца, что тут же метнулись в сторону лица Лилит и обхватили ее за голову. Демонесса пыталась вырваться, крутила головой во все стороны, но не смогла освободиться. Тем временем, из пасти Дьявола начал высовываться деформированный язык, превратившийся в очередное щупальце. Лилит в ужасе наблюдала за тем, как по этому щупальцу начало ползти что-то еще. Мерзкое, бесформенное, пульсирующее и извивающееся, напоминающее комок из щупалец, кожа которых неприятно просвечивала разными цветами – оно стекало по языку Дьявола и направлялось в сторону раскрытого рта демонессы. Слизкая тварь продолжала свое поползновение в сторону королевы Ада, пока не оказалось достаточно близко к ее губам, после чего довольно грубо и быстро начало забираться внутрь демоницы. Когда оно скрылось полностью, Люцифер отпустил свою жену и отошел в сторону. Вид его вернулся в норму, но, что бы он ни сделал, это явно отняло у него много сил, ибо, когда Падший пришел в норму, дыхание его стало заметно тяжелее, а копыта подгибались. Лилит оставалась в сознании, когда страшное нечто заползло внутрь нее и начало распространяться по всему ее телу. В голове ее осталась только одна мысль: «Что с ней происходит?», и она укрепилась в тот момент, когда демоница почувствовала, что все ее тело начало ломать и перекручивать из стороны в сторону, как при героиновой ломке. О да, Лилит отлично знала, что такое ломка – в свое время у нее был опыт общения практически со всеми наркотиками, что придумало человечество, и испытываемое ей сейчас было похоже одновременно на ломку сразу от всех этих веществ, только усиленную в десятки раз. Каждая клетка ее организма, казалось, готова взорваться от агонии. Кости ныли так, словно ломались миллиметр за миллиметром, и их обломки прорезались сквозь плоть. И тут она ощутила, как внутри нее начало шевелиться что-то наподобие огромного питона, который только и стремился прогрызться сквозь ее плоть и вырваться наружу. Зрение ее еще не отключилось, хотя демонесса чувствовала, как какое-то ужасное давление начинает приливать к ее глазам. Стало быть, она могла прекратить видеть уже через несколько минут, – если не секунд – что Лилит, тем не менее, совершенно не радовало. Но пока глаза ее работали, демонесса могла видеть, как из–под ее кожи начало вырастать что-то, чему она не нашла объяснения – оно было черным, отвратительным, покрытым шипами, словно крупными волосами, стоящими строго вверх. А в какой-то момент, все чувства разом пропали и единственным, что ощутила Лилит, перед тем, как это случилось, было чувство, словно ее тело резко надулось, как воздушных шарик, а потом взорвалось, высвободив то, что успело образоваться.***
Люцифер некоторое время смотрел на то, что получилось в итоге. Пожалуй, это было одно из самых совершенных его творений, которое только могло быть. Азазель был лишь верхушкой этого айсберга по совершенствованию его новой армии. Войска, что никогда не будет знать усталости, голода или жажды, но, что важнее всего, не знающая пощады. И полностью подконтрольная ему. Клятва верности, что грозит смертью за ее нарушение? Легкая формальность, не стоящая ничего, по сравнению с полным контролем над собственными солдатами и Генералами. Идеальная армия, что не скажет слова против и не восстанет. О да, он не повторит ошибок своего Отца. Никакой свободы воли! Свобода воли – удел тех, кто хочет получить то, что в конечном счете случилось в Эдеме, ибо нельзя строить свои идеалы, давая кому-то свободу. Люцифер это отлично понял, когда решил покорить Ад в незапамятные времена. Бафомет был богом своего мира, как Отец для них, и прародителем многих демонов, а потому давал им некоторую свободу самовыражения. Но он не даст им этой привилегии. Свободным может быть только сильнейший, ибо сложнейший выбор может принять только такое существо. И он был таковым – в этом не было никаких сомнений. – Любая крепость рано или поздно дает трещину, моя дорогая супруга... Ты думала, что можешь быть неприступной в плане своих секретов, но ты как открытая книга. – Люцифер медленно подошел ближе к кокону и положил свое копыто на него. Ответом на его прикосновение стала легкая пульсация бугристой оболочки. – Думаешь, что я ничего не знаю? Можешь не отвечать, Лилит, ведь ты даже не услышишь меня, а уж тем более не сможешь ответить. Но пока ты там, вспомни все, что ты сделала – в далеком или недалеком прошлом. Ведь потом, когда ты проснешься, вряд ли у тебя будет такая привилегия. МОЛОХ, КО МНЕ! Огромный демон с обгоревшей практически до плоти чешуйчатой кожей, головой, закованной в ужасающий шлем и с двумя окровавленными крюками на цепях, звенья которой были вшиты в плоть гиганта, ворвался в зал настолько быстро, будто бы стоял за дверью и только ждал команды. – К вашим услугам, Ваше Величество! – пробасил демон, после чего поднял взгляд к кокону. – Великий Ад... Что здесь произошло? – Не столько важно, что случилось, мой Генерал, – ответил Люцифер. – Важнее то, что ты будешь сторожить это, как самое драгоценное сокровище. – Ваше Величество, ваш приказ будет выполнен, но... – сказал Молох уходящему Падшему. – Но чтобы что-то сохранить на должном уровне, мне необходимо знать, что именно я охраняю. Не примите за дерзость – сие лишь профессиональное любопытство. Последнюю фразу он произнес лишь для того, чтобы смягчить своего короля, ибо взгляд Дьявола в этот момент не сулил ничего хорошего. И таким же жестким он остался, когда Падший подошел ближе к своему подчиненному, после чего поднялся на задние копыта и резко схватил Молоха за шею, опустив его тем самым на колени. Глаза его ярко вспыхнули алым, а небольшое черное пятно на лице начало стремительно увеличиваться. Сквозь его плоть, параллельно с ростом пятна, начали вырастать небольшие щупальца. Довольно быстро они растянулись практически на все его лицо, а некоторые начали спускаться на шею. Все, что мог сделать Молох, это подчиниться действиям своего короля, несмотря на то, что они вызывали в нем ужас, а обновившийся облик явно давал понять, что Люцифер или не владеет собой, или его что-то захватило со стороны. И тут, демон почувствовал, как в его шею что-то впилось. Это не было похоже на лезвие – Молох прожил достаточно долгую жизнь для того, чтобы отличить удар лезвием от укола жалом. И то, что он испытал, относилось ко второму варианту – это точно было жало, только вот, зачем... Но поразмышлять над этим он не успел – мысли его начали путаться, а потом и уходить из головы, оставляя после себя блаженную пустоту. Определенно, это яд... И достаточно сильный... Но, почему его это должно волновать? – Никаких вопросов... – прорычал Дьявол и убрал свое копыто. Из плоти Молоха тут же выскочило десятисантиметровое жало, тотчас убравшееся в копыто Люцифера. – Ты будешь охранять то, что находится в этой комнате, и когда заметишь значительные изменения, вызовешь меня. Никто не должен знать об этом. И никого не подпускай к этой комнате. Приказ ясен? – Так точно, Ваше Величество, – монотонно ответил Молох, развернулся и пошел в сторону выхода из комнаты. Люцифер молча проводил его взглядом до тех пор, пока грузное тело демона не скрылось за дверью. Как только Молох ушел, Падший изменил свою форму на демоническую и направился в противоположный конец этого зала. Стены, пол и даже потолок оказались слегка запачканы той массой, которая вырвалась из Лилит при образовании ее кокона, однако, продраться сквозь нее не составило для него особого труда. Когда же он закончил очищать определенную часть стены, Люцифер провел одним из своих когтей правой руки по ладони левой. Из раны тут же проступила заметно почерневшая кровь с золотым отливом, что стало для Падшего сюрпризом, так как процесс очищения должен был гарантировать ему куда более «чистый» результат. Что ж, пока что, это не было первостепенной задачей, ведь он прошел процедуру. Но... Компьютер же сообщал о том, что могут быть побочные эффекты или же рецидив. Нет, не об этом сейчас нужно думать. У него была цель и ее нужно было выполнить, а потому, когда Падший увидел кровь на своей руке, тут же приложил ее к стене и начал что-то быстро шептать. В какой-то момент, на стене проявилась алая пентаграмма, слегка вспыхнула, после чего исчезла. Стена, которая до некоторого момента стояла перед Люцифером, рассыпалась, словно состояла из песка, на который подул ветер, открывая довольно большую арку, за которой находился проход в иное помещение. Помещение состояло из достаточно длинного коридора, который вел куда-то под землю, а когда он, наконец, закончился, перед Люцифером предстало небольшое темное помещение овальной формы, в центре которого находился постамент с покоящимся на нем единственным источником света на всю комнату – небольшим ромбовидным кристалликом огненно–оранжевого цвета, слегка парящим над поверхностью постамента. Падший подошел к нему и опустился на одно колено, долго и пронзительно смотря на этот кристаллик, после чего сделал несколько шагов назад и вновь принял пони–форму. Только после того, как превращение закончилось, он подошел еще ближе, чем до этого момента и вновь поднял взгляд к артефакту. На сей раз, в глазах Люцифера играла легкая грусть, которая, тем не менее, пыталась ужиться с небольшим чувством предвкушения. – Привет, Аззи... – тихо произнес Падший. – Знаю, я оставил тебя одну крайне надолго, но у меня были неотложные дела. И меня очень сильно печалит то, что я не могу рассказать тебе всего прямо сейчас, ибо не слышишь ты меня. О Ад, как бы я хотел вновь услышать твой голос – чудесную мелодию, олицетворяющую саму жизнь. Оркестр, который хотелось бы слушать вечно. И я могу только предвкушать тот момент, когда смогу услышать тебя. Печалит лишь то, что этот долгожданный момент может наступить гораздо позже, чем я предполагал изначально. Перестройка твоего нового тела требует большего количества времени и сил, чем я предполагал изначально. Более того, кровь моя вряд ли подойдет для того, чтобы наполнить его достаточно для того, чтобы оно могло быть жизнеспособно на самом базовом уровне. И – Люцифер взглянул на свое копыто, – я боюсь, что она вряд ли когда-либо будет той, которой ты достойна, моя дорогая сестра. И это самая глобальная проблема, которую решить, пока что, не представляется возможным. Но я постараюсь это решить, моя дорогая сестра, я тебе обе... Тут он заметил собственное отражение на поверхности кристалла души Азраэллы. Несмотря на то, что на его голову был натянут капюшон на тот случай, если в эти покои ворвется Молох с призывом, ему было хорошо видно, что его нарост вернулся – более того, стал еще больше, чем был раньше. Непроизвольно, Падший приложил одно из своих копыт к лицу и ощутил под ним крайне неприятную и слизкую текстуру. И как только он коснулся этого, нечто вновь зашевелилось, а его щупальца слегка продвинулись вперед. Тогда-то Дьявол увидел, что не только его лицо подвергается захвату, но какая-то часть этой мерзости перекочевала и на его шею, практически достигнув правого плеча. Люцифер не хотел этого показывать, особенно рядом с душой собственной сестры и слугой, который находился не так далеко от него самого, ибо это было слабостью для него, но в тот момент он почувствовал, как внутри него екнул страх. Холодный и слизкий, как та дрянь, что обосновалась у него на лице. «Побочные эффекты и рецидив» – эти слова отдались в его голове неприятным зудом, который практически полностью выместил возникший страх, заменив его яростью. Нет, нет, нет! Это не могло закончится так и не успев начаться. Только не так... – Люцифер... Этот голос... До боли знакомый, но крайне нежеланный для Падшего, тем более в такой момент. Более того, само его наличие здесь вызывало вопросы о том, как он прошел мимо Молоха, хотя... Архангелы на то и архангелы, чтобы нарушать определенные законы, если на то будет их воля. Обернувшись к источнику звука, Люцифер увидел его – удивительно молодо выглядящего для своих лет, одетого в какие-то не то лохмотья, не то специально подобранную в подобном стиле одежду. Грива на его голове была короткая и растрепанная, шерсть бежевого цвета, а на боку висели серебряные ножны с золотой гравировкой. Его правое переднее копыто представляло из себя достаточно грубый протез, сделанный из темного металла. – Уриил... – протянул в ответ Падший, осматривая своего брата. – Видно мне, что последнее тысячелетие было весьма непростым для тебя. Пришедший архангел машинально приложил здоровое копыто к протезу и опустил глаза. – Больше не шутишь? Видимо, это было что-то, что потрясло даже тебя, дорогой братец. – Не так сильно, как тебя... – ответил Уриил. – Гэбриэл описывал твое новое состояние в несколько иных красках. – Стало быть, вы встречались? Уверен, братец описывал меня чудовищем – в этом он весьма хорош. – Учитывая то, что ты напал на деревню смертных этого мира... И как я погляжу, это место тоже не было уголком Ада для смертных, так что его слова весьма обоснованы. – Стало быть, и ты не изменил своего мнения с того дня, как меня сослали? – С тех пор, как Михаил подавил ТВОЕ восстание? Много воды утекло, как говорят смертные. Мнения менялись и не один раз... – А ведь я практически сделал из тебя Генерала. – Люцифер слегка улыбнулся и посильнее натянул капюшон на свою голову. – И, должен сказать, ты был бы отличным солдатом в моей армии. Кроме того, ты стремился к власти, которая была у нашего брата Михаила... Правда, что тебя остановило, я так и не узнал. – Да... Я знаю, что ты был занят... Занят, уничтожая Гоэтию и пытаясь свергнуть Бафомета. – Успешно, если ты помнишь. – Только вот Бафомет не мертв, насколько я знаю. – Он, более, не Король Ада, а демоны следуют только за тем, в ком признают силу. Но давай отойдем от темы сей. Что ты делаешь в обители сестры нашей? – Азраэлла жива? – с нескрываемым удивлением спросил Уриил и только потом увидел постамент с ее душой. – А... Оу... Н-но, как это возможно? Как тебе удалось заполучить ее душу, если у Стражей душа умирает вместе с телом? – У этого правила есть много условностей, дорогой братец – я тому пример, но это мелочь. Ты, как и Гэбриэл, решил узнать о том, правда ли я вернулся? Или же цели твои носят иной характер? – Ты наверняка слышал о том, что Отец объединился с Салдавейроном? – Вновь? Они уже выступали против меня, но казалось мне, что знание о принадлежности одной из местных форм жизни к ангельской крови, посеет смуту в их рядах. – Смертная с ангельской кровью? – озадаченно переспросил Уриил. – Разве такое возможно? – Я бы даже сказал, что кровь ее и наша – словно сестры–близнецы, ибо эта смертная – порождение Отца нашего. – Она – архангел? – Эвелим – дитя Элементаля и смертной. Уриил опустил ошарашенный взгляд в пол. – Но... Но думал я, что невозможно сие... Смертные слишком примитивны для того, чтобы выносить дитя Отца нашего. Да и... С каких пор ему понадобились другие прямые потомки? – И тем не менее, это случилось – по земле этого мира гуляет смертная с кровью Элементаля Света. Я нахожу это весьма занимательным, но в то же время омерзительным по отношению к нашему роду. Тебе, помнится, тоже не слишком нравилась подобная политика Отца... Что смертные, как его творения, равны нам, Стражам. – Сия идея и по сей день кажется мне неприемлемой, но, как Страж, я обязан защищать смертных, хоть и не больно хочется. – Тогда, зачем нам потакать тому, что нам не нравится, брат? Не проще ли сломить старый строй, дабы построить мир по своим правилам? – А ты ничуть не изменился со времен своего восстания, да? – Уриил ехидно улыбнулся. – Все грезишь своими анархичными идеями о том, что сможешь свергнуть Отца? – Это не просто мысли, брат мой – мне удалось делом доказать, что величие нашего Отца – не более, чем раздутая легенда, ибо, даже объединившись с Салдавейроном, он отступил и более не появлялся на поле боя. Что же это, если не трусость? – Стало быть, Отец все же был в этом мире? – А что имел в виду ты, когда говорил об их объединении? – Попытку Азраэллы устроить то, что устроил ты. Честно сказать, ее потуги были еще более провальными. То, что ты до сих пор жив, удивляет меня, брат. Хотя, ты всегда умел выживать даже в самые критичные моменты. – Лесть твоя приятна моему слуху, Уриил, но ты так и не огласил цель своего здесь нахождения. – Все, чего я хочу, как Страж, – это уничтожить Тьму. Раз и навсегда... Но более этого, – архангел вновь прикоснулся к протезу, – я жажду отмщения. Салдавейрон должен заплатить за то, что сотворил со мной на глазах у тех смертных. А Отец... Он пожалеет о том, что решил предать род ангелов и повернуться в сторону Тьмы. – Хм... – Люцифер слегка улыбнулся. – Радует меня то, что ты, хоть и в своей интерпретации, смог разделить мои мысли относительно правления Отца. И я так полагаю, ты решил объединиться со мной для этой битвы? – Объединиться – да... Весьма правильное слово ты выбрал для пояснения моих желаний. Но я – не твой Генерал. Твоя территория в этом мире – твои порядки, но полностью подчинить меня у тебя не выйдет, братец Самаэль. Люцифера слегка передернуло, когда Уриил назвал его прежнее имя. Раньше такой реакции не было, ибо некоторое время назад оно вызывало лишь эмоциональную неприязнь, но сейчас оно отдалось очень неприятным толчком откуда-то изнутри его головы, да и ко всему прочему, охватившее его лицо и шею щупальцеобразное нечто начало словно прожигать его кожу, что тоже было весьма неприятно. – Да, ты прав, Уриил, – натянуто улыбнулся Падший и подошел ближе к своему брату. Незаметно для архангела, он вновь вытащил жало. – Мне тебя не подчинить... Но я и не собирался... Кроме того, твоя роль будет значительной в продвижении нашей войны, хотя и не понесет атакующего характера. – Не понял... – только и успел произнести Уриил, после чего почувствовал, как в его шею резко что-то вонзилось. Понять, что это было он не успел, так как все его тело практически мгновенно схватила чудовищная слабость, голова резко налилась свинцом, а мысли покинули ее, как и сознание, из–за чего архангел довольно быстро оказался на полу. – Тебе необязательно понимать собственную цель, «брат». – Люцифер повернул голову к душе Азраэллы. – Одна проблема решена...[Гидриона... ЦБИ]
10 дней, 5 часов, 10 минут, 15 секунд до... Уриил пришел в себя... Откровенно говоря, он давно не чувствовал себя так паршиво, как в тот момент. Будучи архангелом, Уриил был уверен в том, что никакие яды и урон не могут причинить ему достаточно вреда для того, чтобы быть побежденным. Ни демонам, ни другим ангелам не удавалось победить его, учитывая ту скорость, которой он обладал. Единственным, кто смог причинить ему достаточно вреда, был Салдавейрон и то лишь из–за того, что Стражем овладело чувство собственного превосходства. Он просто недооценил своего врага. Но Люцифер... Что же заставило собственного брата атаковать, да еще и так подло? Да и что ему нужно? Однозначно, ничего хорошего. Уриил попытался пошевелиться, но слабость, вызванная действием яда, все еще сохранялась и не позволила архангелу сделать что-то большее, чем слабое, можно даже сказать, ленивое движение отдельными частями тела. Веки его все еще оставались тяжелыми, но, приложив немалые усилия, ему удалось хоть немного приоткрыть глаза. Зрение было мутным, так что в первые несколько попыток ему не удавалось разглядеть даже то место, где он находился. Уриил попытался вдохнуть, но почувствовал, как его тело начало наполняться какой-то холодной жидкостью, по консистенции похожей на воду. Архангелам не требовалось дыхание, однако эту привычку он приобрел в те времена, когда ходил среди людей или каких-либо иных форм жизни. Она позволяла понять, каков был состав атмосферы, что давало немало архангелу немало информации о том, какие существа могут населять отдельно взятый мир. Но тут не было газообразной атмосферы – она была жидкой, а это значило несколько вещей: во–первых, он мог находиться на планете, которая полностью состояла из жидкости, но... Такое ее количество в атмосфере... Уриил прожил долгую жизнь, но еще не раз не видел мира, где пустота космоса граничила с жидкой поверхностью. Вторая теория была более жуткой, чем первая и начала подтверждаться, когда ангел почувствовал, что силы начали возвращаться к нему. И подтвердилась... Когда он открыл глаза, то увидел до боли знакомые, темные помещения проталианских лабораторий. Только все расплывалось, будто бы он находился под водой, и, прислушавшись получше к своим ощущениям, Уриил понял, что его тело действительно находилось в какой-то жидкости. И к нему были подключены десятки разнообразных трубок. Какие-то впивались в конечности, какие-то в корпус, а несколько из них уходили глубоко внутрь тела архангела через рот. На миг Уриилу стало не по себе – крепежи и трубки достаточно сковывали его движения и единственное, чем он мог пошевелить, это голова, да и то не так, как хотелось бы. Какое-то время Уриил видел, что находится в... В этом месте один, но потом он увидел, как в зал кто-то вошел. Присмотревшись повнимательней, архангел понял, что это был Люцифер, только вот... Выглядел он просто ужасно. Конечно, тело его было все таким же могучим, как и в те дни, когда он был Стражем в Эдеме, но некоторые детали в нем придавали ему некоторую болезненность. А когда он снял капюшон своей меховой накидки–плаща, Уриил был готов провалиться от накатившего ужаса. Практически вся голова Люцифера была опоясана какой-то мерзкой черной тварью, представляющую из себя комок не то щупалец, не то каких-то иных схожих отростков, которые растянулись не только на его голову, но и начали захватывать его тело. Щупальца опустились не только на шею, но и на плечи, а где-то и на грудь. Выглядело это крайне отвратительно и породило в голове Уриила множество вопросов о том, что же тут происходит. Когда он встретил Гэбриэла, – побитого и весьма сломленного – тот рассказал о том, что Люцифер более не тот архангел, каким был ранее, и что Лилит с Азазелем превратили его во что-то ужасное, но тогда он ему не поверил. Теперь же, Уриил своими глазами убедился, что с его братом действительно было что-то не так. А то, что он решил воспользоваться технологиями существ, которых практически самолично уничтожил... Люцифер даже не обратил внимания на то, что его брат пришел в себя. В принципе, какое ему было до этого дело? Он знал, что Уриил остался в живых – на то и был и расчет. Организм архангела совершенен, а потому даже лошадиная доза парализующего яда должна была усвоиться достаточно быстро, что только упрощало Падшему работу, ведь не нужно было подвергать его кровь дополнительной фильтрации. Она была кристально чистой – оставалось только вытащить ее достаточное количество, а потом... А что потом? Отпустить Уриила? Вряд ли обессиленный от потери крови архангел сможет многое сделать, но Уриил был из тех, за кем стоило приглядывать лишний раз. Он был плутом и хитрецом, который мог заболтать кого угодно, если того требовал случай, и Люцифер знал об этом, а потому сделал все, чтобы избежать каких-либо казусов до того момента, пока он не закончит со своим экспериментом. Так, не обращая никакого внимания на то, что Уриил пришел в себя, Дьявол подошел к металлическому столу, из которого выходило множество проводов и шлангов. Одни тянулись в сторону той капсулы, где находился обездвиженный архангел, а другие... Они были подключены к какому-то телу – полностью разобранному. Лишь при более тщательном осмотре, в этом нечто можно было разглядеть очертания Королевы Аннетт – демона–Левиафана и правительницы Пустошей Ада. От прежней плоти на этом практически полностью оголенном скелете остались только какие-то небольшие остатки. Но снята она была с хирургической точностью – кровеносные сосуды обвивали кости, подобно питонам, что обхватили свою жертву перед тем, как проглотить ее. И даже они были подвергнуты каким-то странным модификациям – в некоторых местах биологическая ткань была отсоединена друг от друга и скреплена шлангами, похожими на те, что были подключены к столу и к Уриилу. В некоторых местах, где плоть была снята, ее место занимало то, что можно было назвать искусственными мышцами, представляющие из себя несколько толстых кабелей из какого-то гибкого материала, переплетенных между собой в подобие толстой косы. Грудина мертвой демоницы была вскрыта и раскрыта по подобию распустившегося цветка. Края плоти удерживались металлическими расширителями, подключенными к чему-то вроде крана, что стоял рядом со столом. Биологическая составляющая грудной полости была удалена практически полностью и отчасти заменена искусственной – ребра в некоторых местах, как и кровеносные сосуды, были разделены и сплавлены с помощью различных металлических конструкций, а некоторые из костей так и вовсе представляли из себя отдельный протез. Позвоночник был заменен полностью и был сделан из множества разнообразных деталей, которые, с виду, могли перемещаться с места на место. Помимо этого, к задней стороне позвоночника, реберной клетки и кости лопатки были приделаны отдельные детали, что напоминали собой лишь подобие какой-то конечности – что-то вроде руки гуманоидной формы жизни, начиная от плечевого сустава и заканчивая местом, где заканчивается предплечье и должна начинаться ладонь. Ладони не было – на ее месте находилось что-то вроде детали кронштейна, к которой точно могло что-то присоединяться. Органы, что должны были находиться в этой форме Аннетт, были извлечены полностью и заменены какой-то странной металлической конструкцией, что напоминало собой огромную вариацию сердца, только раскрытого, но не так, как это было с грудной полостью, а как контейнер, с которого сняли крышку. Внутри же этого «сердца» находилась конструкция из множества проводов и штырьков, что напоминали собой мелкие ребрышки. И в самом центре этого механизма находился небольшой паз ромбовидной формы. Одно из передних копыт было так же раскрыто, как и грудная клетка. Кости были заменены практически полностью, а к ним были подключены несколько небольших цилиндрических предметов, расположенных друг напротив друга так, что образовывали форму квадрата. Второе же переднее копыто, как и оба задних, было удалено полностью и заменено на металлический усовершенствованный аналог, а стоящие рядом с ними механизмы то и дело подключались к ним, после чего отдельная конечность начинала шевелиться. Голова, как и все остальное тело, тоже подверглось изменениям. Она была отделена от тела полностью – даже от позвоночника. В воздухе ее удерживали отдельные механизмы, оставляя достаточно свободного места для других машин, что производили отдельные модификации, в числе которых было протезирование костей глазниц и внедрения механизма присоединения головы к модифицированному позвоночнику. Глаза же были изъяты из черепа. Сами по себе, глаза демона были достаточно чувствительны, чтобы разглядеть даже мельчайшие детали на физическом объекте и то, что сокрыто от глаз простых смертных, так что заменять их искусственными аналогами было бы глупо. Единственное, Люцифер решил подвергнуть их небольшим изменениям, которые можно назвать, скорее косметическими, нежели практичными, если сравнивать с происходящим с остальным телом. Крылья были одним из немногих элементов тела, которые практически не подверглись никаким изменениям – учитывая то, что и ангелы, и некоторые демоны обладали свойством полностью убирать их, внедрять в этот механизм что-то инородное с риском полностью нарушить его работоспособность было настолько же неправильным решением, как заменять глаза демона. Уриил видел все это... Всю эту чудовищную картину, непосредственным участником которой он стал, и в голове начала вырисовываться цель, ради которой Люцифер притащил его сюда и подключил к этой машине. Раз уж он создает свое собственное существо, ему может быть нужно кровь, а какая кровь подойдет лучше, чем архангельская. И тут в его голову выстрелила мысль, от которой ему стало еще страшнее. Он же видел ее – душу Азраэллы. А раз так, то нечто, что лежало на этом разделочном столе, могло быть больной попыткой Люцифера создать для нее новое тело, ведь ее прежнее, скорее всего, было уничтожено. Но... Сможет ли этот монстр выдержать огромную мощь души архангела? Люцифер же должен знать о том, какая мощь хранится в сущности его сестры, а раз так... Падший был гордецом, но далеко не идиотом, так что он должен был это учесть. Но почему не ритуалы с использованием пустой оболочки? Тот же ритуал Эйра – хоть и был весьма нестабильным, но не требовал для себя такого количества лишних телодвижений, чем то, что он задумал изначально. Хотя, в этом была своя логика, и Уриил тут же почувствовал себя дураком.***
Для Люцифера этот день стал практически идеальным. Долгие дни ушли у него на то, чтобы переправить сюда тело Аннетт, создать все благоприятные условия для полноценной работы и, наконец, начало самих работ. Разборка тела демона даже с такими технологиями оказалась весьма сложным процессом. Демоническая плоть и без того была достаточно крепкой, но у Аннетт внутри была целая сборная солянка из разных составляющих – ангельская и демоническая, что шло как в плюс, так и в минус. Разумеется, большим плюсом была архангельская природа демоницы – меньше мороки с совместимостью крови, но только в том случае, если бывшие приспешники Бафомета, или он сам, не выжгли из нее все то немногое от ангела, что было. В таком случае придется немного повозиться с тем, чтобы привить этому новому телу совместимость с кровью Уриила. К слову, Уриил... Люцифер мельком взглянул на своего брата. Да, тот уже успел очнуться, чего стоило ожидать. Падшему, правда, казалось, что младший очнется гораздо раньше, чем породит уйму проблем, но яд не подвел и продержал Стража без сознания так долго, как того требовала ситуация. Дело оставалось за малым – довести задуманное до финальной стадии, а для нее был необходим последний элемент. Но до этого было еще рано, так что, ему оставалось только ждать и наблюдать за тем, как будет продвигаться процесс далее. Кроме того, еще никто не отменял второй процесс, что происходил в бывшей Кристальной Империи. Хоть там и находился более сговорчивый Молох, окончание трансформации Лилит он должен был встретить лично.***
Какие чувства может испытать тот, чье тело буквально взрывается? Возможно, это должна быть невыносимая боль, ведь ваша плоть разрывается из–за невероятного давления, что идет изнутри. Вполне вероятно, что еще может быть ощущение влажности, ибо каждая, даже самая малая, капля жидкости организма выйдет наружу. Но Лилит ничего не чувствовала – ни боли, ни ощущения вздутия... Единственным ощущением в те несколько секунд, за которые мерзкая тварь, вырвавшаяся из тела Люцифера, успела перебраться внутрь нее, было движение этой мерзости. То, как оно увеличивалось в размерах, пытаясь заполнить собой все пространство, что находилось вокруг нее. Кости, мышцы, органы – Лилит чувствовала все это, но особенно неприятно стало в тот момент, когда мерзкие щупальца начали обвивать позвоночник, просачиваясь сквозь костную ткань прямо к спинному мозгу, и проталкивая основную массу дальше, прямо к мозгу. Когда же оно просочилось внутрь черепа, демонесса перестала чувствовать и эту единственную мелочь, что продолжала связывать ее с внешним миром. Теперь же, она была отрезана от него и не чувствовала практически ничего. Она не могла ни пошевелиться, ни даже открыть свои глаза, что, впрочем, совершенно ее не беспокоило. Откровенно говоря, Лилит практически ничего не беспокоило с того самого мига, как она потеряла свое зрение. И сейчас, когда она находилась где-то, у нее появилось достаточно времени, чтобы поразмышлять обо всем. Кажется, она вспоминала свою жизнь до того, как оказалась в Аду. А ведь и то верно – она была ангелом. Как же ей удалось так скатиться, раз она теперь находилась здесь? Люцифер... В этом всем был виноват только Люцифер. Хотя, тогда он еще был Стражем–Архангелом по имени Самаэль. О да, этот чарующий блондин с невероятно томным низким голосом и полыхающими алыми глазами, из которых буквально лилась мощь, которую он, казалось, даже не пытался скрывать. Лилит прекрасно помнила их первую встречу и как она испугалась, когда Азраэлла впервые назвала его имя в ее присутствии. И как она волновалась, когда встретилась с ним один на один. Лилит не могла сказать наверняка, когда именно в ней поселились теплые чувства по отношению к Самаэлю, но определенное зерно было посеяно еще в первую встречу. Однако, особенно, ей запомнилась та встреча, после которой они уже не расставались.***
Азазель сам подсел к Лилит в том парке. Стояла достаточно приятная и теплая вечерняя погода, дарующая всем желающим возможность погрузиться в легкое умиротворение, расслабляющее тело и успокаивающее тревожные мысли. Ария тоже хотела погрузиться в эти чувства, обдумать сегодняшнее – в первую очередь, то, что она услышала о Тьме. Природное любопытство ангела начало задавать самые разнообразные вопросы о том, какой именно была Тьма: что она из себя представляла, всегда ли была тем злом, о котором ей рассказывали Азраэлла, Метатрон и те источники, что, хоть и скудно, затрагивали эту тему? И если оно было разумным, со слов ее наставницы, каким могло быть мировоззрение этого существа? Могло ли оно думать точно так же, как и они, ангелы, или же отличалось от них так же, как они сами отличались от смертных? Вопросов было достаточно – Лилит чувствовала, что ответы на большую часть этих вопросов, она хотела бы знать и в отношении Отца. Рассказанное о Нем Азраэллой было более чем душераздирающе – Творец, что столь фанатично выстраивает свой мир, что вынужден был отдалиться от собственных детей. Это было... Лилит даже не знала, какое именно ей слово подобрать для того, чтобы описать то самопожертвование, которое пришлось принести их Отцу для того, чтобы сделать их мир идеальным. Но погрузиться в свои мысли с концами ей не дали. Лишь только Ария начала расслабляться, тут же ощутила, что рядом с ней кто-то сел. Открыв глаза, и повернув голову в ту сторону, откуда последовал легкий ветерок, возникший из–за движения, Лилит почувствовала, что ее сердце застучало быстрее. По правую от нее сторону сидел Азазель собственной персоной. Густые рыжие локоны слегка колыхались под дуновением прохладного вечернего ветра, доспехов на нем не было – вместо них тело ангела было одето в более привычные одежды: весьма просторную коричневую рубаху, простые штаны и сандали. Смотря на него, сложно было сказать, что он вообще имеет какое-либо отношению к проповеднической деятельности, больше напоминая простого труженика, которых можно было увидеть вдали от городской жизни. И этот «простой» вид слегка сбил Лилит с толку. В конце концов, она ожидала увидеть Азазеля в более грозном облике – в таких одеяниях, что подтверждали бы его приверженность к воинственной касте ангелов. – Мое присутствие не должно сбивать тебя с толку, – произнес рыжий ангел после некоторого времени достаточно напряженного молчания. – Можешь верить, я не задержусь здесь надолго и покину твою компанию так быстро, как только смогу. – Вы... Вы здесь из–за меня или же... – Поразительная наглость для последователя Сестры–Стража. – Азазель хмыкнул. – Подобное можно было ожидать от тех, кто следует учениям Михаила. Лилит густо покраснела. – Тем не менее, в проницательности тебе тоже сложно отказать, ведь я здесь действительно из–за тебя. – Азазель повернул голову к Лилит. – Хотя я и сомневаюсь в том, что ты послушаешь меня спокойно, а не побежишь рассказывать все своей наставнице или ангелам, что ее окружают. Хотя, моя задача – донести до тебя мысль, а вот что с ней делать уже твоя головная боль. – И... И что же вы хотите мне сказать? – Я знаю о том, что ты уже несколько раз встречалась с Лордом Самаэлем. Более того, многие из прочих последователей его учений тоже об этом знают. И не все этим довольны – я в их числе. Думаю, ты понимаешь, что Стражи для нас, ангелов, не просто наставники и учителя, а нечто гораздо большее. С ними можно не соглашаться, испытывать к ним самые противоречивые чувства, но перестать почитать их – это кощунство. И достаточно сильный удар по самому Стражу. Ты не хуже меня знаешь, что Стражи для ангелов – живые воплощения Отца нашего, а потому и их последователи желают им только лучшего. Мы также относимся к Лорду Самаэлю, а потому я крайне не рекомендую тебе продолжать общение с ним. Лилит озадаченно уставилась на Азазеля. – Вы... Вы не хотите, чтобы я... – Ария тряхнула головой. – Я и без ваших слов не слишком-то сильно ищу общения с вашим наставником. – Я знаю, каково это – общаться с Лордом один на один: в самом начале ты считаешь его идеи бредом, потом начинаешь думать о них – анализировать, подмечая некоторые детали, которые трогают твою душу и вызывают чувство доверия, а в самом конце ты уже стоишь в его Храме и молишься ему. Подобная картина не единична, если ты об этом – я был не самым первым, кто примкнул к Лорду, но и далеко не последним, а потому видел достаточно тех, кто хочет встать на нашу сторону, и каждый раз повторялось то, о чем я тебе только что сказал. Новички бывали самые разные – от более сильных и решительных, до слабейших и неуверенных, но ты – совершенно иной случай. – Почему вы говорите так, будто я уже с вами вместе? – слегка возмущенно спросила Лилит. – Неважно, в наших ли ты рядах ныне или нет – Лорд искренне заинтересован в тебе. Просто как в ангеле, а не как в будущем члене нашей фракции. И мысли эти, пускай и весьма косвенно, отвлекают его от истинной цели – проповеди собственных учений. Поначалу, я и сам не мог поверить в то, что какой-то мелкий ангел вроде тебя может оказывать такое влияние на Стража – состояние Лорда не назвать мне манией, но и интерес его весьма странен. – А что вы от меня хотите? – спросила Лилит. – Неужто вы считаете, что можете диктовать вашему наставнику, с кем ему общаться, а с кем нет? – Разумеется, не имею и малейшего права. – Азазель смерил Арию надменным взглядом своих карих глаз, после чего отбросил рукой прядь волос, свалившихся ему на лицо. В этот момент Лилит увидела, что его руки были крупными, а ладони широкими и покрытыми мелкими шрамами на огрубевшей, видимо от долгой ручной работы или битв, коже. – Я не могу приказывать своему Лорду, но нижестоящим ангелам вполне. Ария, прищурившись, посмотрела на Азазеля, понимая, к чему он клонит. И этот намек ей совсем не нравился, как и надменное поведение ее собеседника. – Думаете, что можете приказывать мне? – закономерно спросила Лилит, чувствуя, что в сердце начинает расти злость. – Пока что, обойдемся без приказов, – устало ответил Азазель. – Ты – умный ангел, а потому я уверен, что внемлешь ты словам моим. Лилит на какое-то время задумалась. С одной стороны, ей и так не слишком-то хотелось общаться с Самаэлем. Не столько потому, что так сказала Азраэлла, Метатрон или же сам Азазель. Как и сказал рыжий, она была умным ангелом, а потому была в состоянии сама составить мнение о Страже Силы. И мнение это было не положительным, но и не отрицательным. Учитывая их встречи, Ария могла сказать, что архангел был харизматичным мыслителем и неплохим оратором, что не было странно, так как ему удалось собрать вокруг себя далеко немаленькую, как сказал Азазель, фракцию – по сути, одну из самых крупных. Второй, и самой крупной, оказалась фракция Стража Михаила – нынешнего правителя Эдема. А раз Самаэль был столь приятным, оставалось лишь вопросом времени то, когда он заманит к себе очередного ангела. Весьма полезное качество – особенно для того, кто метит в правители. Лилит внутренне усмехнулась – о противостоянии Михаила и Самаэля знали практически все, несмотря на то, что самих Стражей практически никто не видел лично. За исключением небольшой группы ангелов. По всему Эдему эта история ходила в виде мифа, в который верили абсолютно все. И, совместив этот миф с качествами архангела, Лилит довольно быстро поняла, чего именно хочет Самаэль в конечном итоге – самому встать во главе и править ангелами так, как считает правильным. Даже, если для построения его «идеального» общества потребуется применять силу. Тогда-то в ход вступают те, кого называли Генералами. Подумав об этом, Ария вновь осмотрела Азазеля. Кем он был до того, как вступить в ряды Самаэля? Судя по тому, что она видела, ее предположение о более «ручном» виде деятельности рыжего в прошлом, могло быть оправданным, но спрашивать ангела об этом в таком состоянии не очень хотелось. Но, видимо, Азазель прочитал это на ее лице. – Я был ремесленником до того, как стать последователем Лорда Самаэля. Долгое время процветал, но потом попал в ситуацию, из которой не было выхода, и потерял все. Отчаяние настигло меня, и тогда Лорд Самаэль нашел меня, принял и сделал своим Генералом. Это та история, которую тебе будет достаточно знать, чтобы составить мой портрет. Жалость мне не нужна, как и твои попытки подлизаться ко мне сладкими речами. Мое дело было донести до тебя мысль, что многие, в том числе и я, очень недовольны тем, что ты, по их мнению, оказываешь влияние на Лорда. – И ты тоже так думаешь? – Мои причины испытывать к тебе неприязнь несколько более глубокие, нежели простое недовольство. Откровенно говоря, мне больше жаль тебя. – Жаль? Почему? – Хм... – Азазель поднял глаза к небу. – Если ты думаешь, что только Стражам ведомо о том, кто был создан Отцом нашим для более великих целей, то твое мнение ошибочно. Известно об этом еще и некоторым последователям их. И мы можем, так сказать, составить собственное мнение. Потому, мне жаль тебя – ты не ангел для Стражей, а просто вещь, за которую они будут бороться. Я не удивлюсь, если они заключили своеобразное пари на твою душу. – Пари? – Лилит почувствовала, как начали потеть руки, а по спине пробежал мерзкий холодок. – Это только мое предположение. Но и тебе совет – присматривайся к действиям своей наставницы. Может, ты увидишь то, чего не видела ранее. – Почему вы говорите мне об этом? Особенно, если это правда... – Просто не терплю лицемерия, – ответил Азазель и поднялся на ноги. – Это касается не только Сестры–Стража, но и Братьев. Архангелы лицемерны, но мы с этим ничего не сможем сделать. Нам остается только два варианта: либо подчиниться им с концами, либо искать собственный путь, – рыжий постучал пальцем по своей голове. – Подумай на досуге о том, что я тебе сказал. И помни, что я говорил тебе о твоем общении с Лордом Самаэлем. Поверь, тебе не нужны лишние проблемы. И на том он ушел, оставив Лилит одну, с не самыми приятными мыслями в голове. Что это вообще было? Угрозы? Разве кто-то из последователей Самаэля может опуститься до того, чтобы откровенно угрожать другому ангелу, ведь, несмотря на всю свою воинственность, они направляли ее только на прочих существ, не поднимая не то что руки, но даже голоса на других ангелов. Азазель, впрочем, остался при этих постулатах и ничего с ней не сделал – скорее, просто предупредил, хотя и в своей манере, которая лишь интонацией отличалась от неприкрытой угрозы. А еще он сказал, что ему жаль ее лишь потому, что она особенная, и Стражи будут пытаться использовать ее как вещь. Вот тут, Лилит решила остановиться и подробнее проанализировать эти слова. Похоже, за то время, что она была ученицей Азраэллы, новость о том, что среди ангелов появился некто особенный, разлетелась достаточно быстро и наверняка по всему Эдему, что и льстило Лилит, и сильно ее напрягало. С одной стороны, подобная слава – это повод доказать, что она не просто так была избрана Творцом, но с другой... Как это могли интерпретировать остальные? Как угодно, оттого слава вполне могла стать дурной, чего Арии совершенно не хотелось. Но вот сильнее всего ангела задели слова о том, что ее используют. И да, Азазель сказал, что даже не будет удивлен, если окажется, что Стражи заключили пари на ее душу. Сердце у Лилит начало стучать быстрее, а по спине вновь пробежало мерзкое чувство. Но... Но этого же просто не могло быть... Азраэлла ни за что бы так не поступила. И тут роль играло даже не то, что она (Лилит) была какой-то особенной, а то, кем была Сестра–Страж. «Присматривайся к действиям своей наставницы». Пожалуй, это был действительно хороший совет... Если бы Лилит не делала этого с самого первого дня, как попала к Азраэлле в ученицы. И ничего такого, о чем говорил Азазель, она не замечала. За исключением того, что Сестра–Страж иногда пропадает на какое-то время без объяснения причин. Но... Стоит ли задавать ей вопросы, в особенности те, которые могут спровоцировать наставницу? Скорее всего, не стоило, так как она уже спросила ее о Тьме и видела, насколько эта тема была неприятна Азраэлле. Что же будет, если она напрямую спросит ее о том, что происходит? Но в то же время Лилит сильно хотелось подтвердить для себя то, что Азазель был неправ в отношении Стражей. Только вот... Как спросить ее о том, существует ли между Стражами спор на ее душу? И если существует, то почему Азраэлла не сказала ей об этом? Они ведь должны доверять друг другу. Они же сестры... Нет, нужно было поговорить с ней – это Лилит обозначила для себя, как цель номер один. Оставалось только найти слова, которые она могла сказать своей наставнице. И пока она шла домой, времени на раздумья было достаточно. Ария настолько глубоко погрузилась в размышления, что не заметила, как начался дождь, стремительно переросший в настоящую бурю. Лилит, благо, успела добраться до своего дома и теперь лишь сидела перед окном и смотрела на дождь, пока в ее камине потрескивал огонь. Мысли продолжали бомбардировать ее сознание, а нужные слова никак не лезли в ее голову. Да и настроение, мягко говоря, начало стремительно портится, чему только способствовал усиливающийся дождь, и думать еще о словах Азазеля Лилит хотела все меньше и меньше. Может, стоило бы взять одну из записей, что предоставил ей Метатрон, и продолжать изучать его? Нет, это было скучно. Просто лечь в постель и проспать этот дождь? А что, вполне неплохая идея, только вот она достаточно быстро потеряла всю свою привлекательность. Лилит даже начала улыбаться от осознания того, что ее резко начало тянуть на улицу, несмотря на то, что там был дождь. Подумаешь, какие-то капли воды, что падают с небес – зато дневная духота сменилась приятной прохладой. Что ж, значит, решено. Тук–тук... Тук–тук... Не успела Лилит даже начать собираться на свою внезапную прогулку, как послышался стук в дверь. Не сильный, но торопливый. Интересно, кто это мог быть. В конце концов, Ария не ждала гостей. Да и некого ей было ждать, ибо подруг у нее было немного, а после того, как она стала ученицей Азраэллы, даже те немногие из знакомых как-то перестали иметь значение. Они никогда и не спрашивали Лилит о том, каково ей быть ученицей архангела, чему она научилась у нее и прочее. Так что, сам факт того, что к ней решил кто-то прийти, неслабо так удивил ангела. Но когда Лилит открыла дверь, почувствовала, как сердце вновь с силой застучало, а сознание наполнилось удивлением. На пороге, укрываясь в свой черный балахон и натянув промокший до последний нитки капюшон на голову, стояла Азраэлла и неловко улыбнулась, когда увидела, что Ария ошарашенно смотрит на нее. – Н–наставница? – Лилит показалось, что от удивления она и вовсе лишится дара речи. – Здравствуй, Лилит, – таким же смущенным, как и ее глаза, голосом ответила Азраэлла. – Не хотела беспокоить тебя в столь неурочный час, но... Могу я попросить тебя пустить меня внутрь, дабы переждать дождь? Я не хочу навязываться и понимаю, что ты можешь быть занята, но... – Что ты, что ты... – Ария тут же отошла в сторону, давая наставнице пройти внутрь. – Проходи, конечно. Кивнув в знак благодарности, Азраэлла прошла внутрь и сняла капюшон с головы. С промокшей ткани, на пол, тут же начала капать вода, и когда Страж это заметила, неловко улыбнулась. Лилит ничего ей не сказала и просто протянула руку, давая понять архангелу, что она может снять балахон и отдать его ей для того, чтобы хозяйка дома отнесла его сушиться. Гостья подчинилась и отдала свое одеяние ученице, после чего проводила ее взглядом, а когда та скрылась, Азраэлла огляделась, после чего прошла в комнату, которую обозначила про себя как гостиную. Убранство дома Лилит произвело на Стража достаточно приятное впечатление: все было чистенько и аккуратно, а в воздухе, наравне с тяжелым и горячим запахом горящего в камине костра, витал приятный цветочный аромат, источником которого оказались стоящие в вазе растения с гибкими и извилистыми стеблями, покрытыми огромными тонкими, словно самый тонкий шелк, листьями. Венчали же эти стебли огромные, словно сделанные из золота, бутоны, чем-то напоминающие собой бутоны роз в сочетании с тюльпанами. Ниже же находились бутоны поменьше, и своим внешним видом они скорее походили на лилии и были фиолетового цвета. – Красивые цветы, – сказала Азраэлла и повернулась на возникший позади нее звук шагов и встретила озадаченный взгляд Лилит. – Мистическая Искра, если я не ошибаюсь. Достаточно редкий экземпляр – за свою жизнь я лишь раз видела такие цветы, и росли они не в Эдеме. – Страж улыбнулась. – Полагаю, тебе о них рассказал Метатрон. – Угу, – кивнула Лилит и прошла глубже в комнату. – Он описал их так, будто они и не были растениями, а своего рода зверьми, что умеют перемещаться с места на место, и которые выбирают себе в хозяева только особенных. А еще учитель Метатрон говорил, что они редки настолько, будто и не существует их в материальном мире, а сами эти цветы – лишь призраки. – Да уж, – тихо засмеялась Азраэлла, – легенды на то и нужны, чтобы заставить воображение слушающего представить что-то эдакое. Но, я так же полагаю, что тебе было весьма непросто найти их. – Я не сама нашла их, – слегка помявшись, ответила Лилит. Архангел удивленно взглянула на свою подопечную, после чего вновь посмотрела на цветы. – Надо же... Что ж, не буду допрашивать тебя об этом – в конце концов, все имеют право на свои маленькие тайны. – Азраэлла как-то загадочно улыбнулась, чем вызвала легкое покраснение на лице Лилит, понявшей, к чему может клонить сестра. – Н–ничего такого, если ты об этом. Просто, в один день я нашла их на пороге своего дома, а так как цветы эти очень редки, я оставила их себе. Кроме того, те же легенды говорят о том, что отвары из этих цветов могут быть использованы для создания самых разнообразных зелий. – Хм... Мы уже достаточно давно знаем друг друга, а я только сейчас узнаю о том, что ты увлекаешься алхимией. – Азраэлла вновь улыбнулась. Лилит начала смущенно перебирать волосы. – Не так давно. Алхимия – та стезя, которую я много раз пыталась освоить, но забрасывала по разным причинам. – Ты не говорила мне об этом. И какое же направление в алхимии ты хотела постичь? – Изначально, меня очень сильно привлекали лекари, ибо, с помощью их талантов и отваров, они могли творить самые настоящие чудеса даже для ангелов. Потом, я стала интересоваться второй ветвью, затем третьей и так далее. Оттого постоянно и забрасывала – не могла сосредоточиться на чем-то одном и сразу хваталась за другое. – Могу это понять – в молодости я была такой же. – Разве же ваш возраст достаточно высок, дабы говорить о том, что ваша молодость ушла? Азраэлла весело и задорно рассмеялась от слов своей подопечной. Некоторое время помолчав, Лилит тоже начала хихикать, радуясь тому, что она смогла поднять настроение своей наставнице, а та ее, выгоняя из головы все ужасные слова Азазеля. Азазель... Легкое воспоминание об этом странном ангеле, заставило мозг Арии вспомнить и это. Настроение вновь начало портиться, а в голове вновь возникли разногласия между тем, можно ли играть с кем-то на души ангелов или же нет. Да что там души ангелов – на души вообще. Нужно было закрыть эту тему раз и навсегда, а потому, подождав, пока Азраэлла закончит смеяться, прокашлялась и немного неуверенно начала говорить: – Азраэлла, можно спросить тебя кое–о–чем? – О чем же? – продолжая слегка хихикать, спросила Сестра–Страж. – Когда мы с тобой изучали души, еще в самом начале, я не сказала тебе об одном манускрипте, который нашла в... – Лилит нервно сглотнула. Неужели, она собирается соврать своей наставнице? – В запретной секции. Азраэлла вмиг прекратила улыбаться, а лицо ее приняло серьезные черты. – Так... И что же ты там прочитала? – строго спросила Страж. – Кое–что о том, что души можно использовать в качестве ставок в играх или спорах. – Мгм... Стало быть, ты узнала об этих ужасных сделках? – Сделках? – не поняла Лилит. – О тех договорах, на которые идут смертные для получения всех благ, которые желает их душа. И что сама душа является ценой подобного. – Ну... Не совсем об этом – там было так коротко упомянуто об этом, и я не все поняла. – Ох Лилит... – Азраэлла потерла глаза пальцами. – Меня радует, что ты, на фоне других твоих братьев и сестер, проявляешь такое огромное любопытство, но, порой, оно переходит все границы. Сначала, Тьма, теперь это. Такое любопытство похвально, но как бы оно не стало началом какой-нибудь беды... – Прости... С тех пор, как я прочитала об этом, в ту секцию больше не возвращалась. – Тогда, к чему ты вспомнила об этом? Только не говори, что тебя так напугала та информация, что ты забыла о ней? – Нет, не забыла. Просто посчитала, что она не стоит никакого внимания. Так значит, души действительно можно ставить? – Более того, смертные могут охотно продать их, если им того захочется. – Как можно желать продать свою душу? – Поверь, если знать, куда давить, на это может согласиться практически кто угодно. – Но... Но куда идут такие души? В этот момент, Лилит увидела, как лицо Азраэллы помрачнело. – Наставница? – Думаю, пришло время тебе увидеть это место собственными глазами. Но я должна предупредить себя – сия обитель – не место для слабохарактерных, ведь оно ломает даже сильнейших. Лилит ничего не успела сказать, как увидела, что Азраэлла распахнула все свои крылья, после чего протянула свою руку Арии. – Открою я врата в сие место, и не позволю сделать этого тебе, – совершенно спокойно ответила архангел. – Стража там никто не тронет, потому пойду я с тобой. Помни только одно, Лилит, – Ад – это очень темное и злобное место, пропитанное тем, что простым ангелам видеть не доводилось. – Ад? – только и успела спросить Лилит, вспоминая, где она могла услышать это наименование, но Азраэлла уже схватила ее за руку и, выкрикнув что-то на неизвестном простому ангелу языке, взмахнула крыльями, и спустя пару секунд в лицо Арии ударил мощнейший поток горячего воздуха. Дыхание у нее перехватило, а когда Лилит смогла немного восстановить ее, первым, что она почувствовала, был самый омерзительный запах за всю ее жизнь. Она толком и описать его не могла, но понимала, что не почувствует в своей жизни чего-то более отвратительного. Следующим чувством стало ощущение твердой почвы под ногами, только вот, когда Лилит опустила ноги и попыталась отпустить Азраэллу, тут же была вынуждена буквально запрыгнуть на свою наставницу, ибо земля, что была под ее ногами, оказалась раскаленной. Создалось ощущение, что она решилась наступить на горящий огонь. А мерзкий запах продолжал просачиваться в ноздри ангела, наполняя ее сознание своим смрадом и вызывая все больше отвращения. Лилит пыталась открыть глаза, чтобы увидеть, где именно они находятся, но огромный жар и кислотная вонь ударили по ней, отчего она только сильнее зажмурилась и попыталась вжаться в тело Азраэллы. Как же от наставницы приятно пахло. Хотя, на фоне того смрада, Лилит даже легкую вонь расценила бы, как благоухание цветочного сада. Арии хотелось закричать, взмолиться, дабы Страж унесла ее отсюда, ибо, даже не видя места, окружение вызывало у нее омерзение и ужас, но не могла набрать воздуха в легкие, так как подобной кислотой дышать было просто невозможно. А потом все прекратилось. Буквально в одночасье – пропал и запах, и ощущение жара, и чувство, будто какая-то неведомая кислота разъедает ее кожу. Тогда-то Лилит и смогла открыть глаза, но увиденное заставило ее вновь прижаться к наставнице. Огромные скалы, торчащие из очень темной и рыхлой почвы, образовывали собой лишь какое-то подобие на целостную горную систему. Скорее, они напоминали отдельные заостренные пики с мелкими белыми огоньками, исходящими из камня. Огненное небо, затянутое черными, как смола, скорее, грозовыми тучами, нежели облаками, слитыми в одну единую массу, из которой то и дело били алые молнии с таким звуком, будто эта вспышка плазмы ударила кого-то, и от боли несчастный заорал самым ужасным воплем боли. Земля – хотя, вернее было назвать местную почву песком, перемешанным с пеплом – была темной, рыхлой и разделенной на подобие гранул, похожих на измельченные камни. И не успела Лилит толком испугаться от внешнего вида этого места, как легкий гул тишины разорвал такой звук, от которого Ария только сильнее прижалась к Азраэлле, – это было что-то среднее между ужасающем воплем, последним криком зверя, которого хищники загнали в угол и уже были готовы устранить и ревом чего-то огромного. – Ты хотела узнать, куда попадают души смертных, которые продали их? – голос Азраэллы вытянул Лилит из собственных мыслей, но что удивило молодого ангела, так это то, насколько пугающе спокойным был ее голос. – Это место – ответ на твой вопрос. Это – Ад. Некоторое время Лилит продолжала цепляться за свою наставницу, как утопающий за спасательную соломинку, но потом подняла к ней глаза, перевела взгляд на окрестности нового для нее места. Чудовищное место... Здесь пахло лишь смертью. Неужели... – Неужели, смертные не знают о том, что сюда попадают их души, когда они продают их? – спросила Лилит, посмотрев на свою наставницу с весьма странным выражением в глазах, после чего окинула рукой видимую ей часть Ада. Азраэлла лишь покачала головой. – Неведомо смертным о том, что существует Ад. Да и все это – Страж окинула взглядом эту бездну, – лишь один из миров, что существует в Алиомейнрейме. – и тут же поймала удивленный взгляд своей подопечной. Достаточно быстро она поняла, что впервые упомянула истинное название Вселенной. – Так называется все творение Отца нашего: смертные, их миры, наш дом Эдем и... – Азраэлла посмотрела вдаль печальным взглядом. – И Ад – мир демонов. – Демонов? – Лилит тут же вспомнила Асмодея, который спутался с этими существами, и что получил за это до того, как стал Генералом Самаэля. – Т–тех с–самых демонов, что... – Демоны, с которыми сотрудничал Асмодей – Гоэтия – существа из этого мира. Графы, маркизы – все это пустые названия. – В смысле? – Лилит чувствовала, что совершенно не хочет знать ответа на этот вопрос. – А в том, что Ад – одна большая армия демонических тварей, – с ярко выраженным презрением сказала Азраэлла. – Не очень-то приятно слышать подобные слова, дорогуша, – произнес резкий, неприятный, хриплый голос откуда-то из–за спины архангела. Лилит подобный поворот напугал до глубины души, и она тут же заглянула наставнице за спину. Впрочем, это не требовалось, так как Азраэлла и сама обернулась. То существо, что стояло в каком-то десятке метров от ангелов, было одновременно страшным, омерзительным и по–своему чарующим, и Ария вскоре поняла, что как бы она ни не хотела смотреть на это чудовище, отвести свой взгляд она не может. Крупная тварь – раза в два выше Азраэллы в ее нынешнем облике – имела гуманоидное строение и стояло на двух задних ногах. Торс его был могучим, покрытый удивительно бледной для места с таким жаром кожей с просвечивающимися сквозь нее синевато–черными венами. Начиная с плеч и заканчивая кистями его рук, верхнюю часть тела монстра покрывала густая рыжевато–коричневая шерсть. Руки, как и все тело, были крупными, с отчетливо проглядывающими сквозь шерсть мускулами, а длинные пальцы венчали когти, своей длиной составляющие около трети от всего пальца существа. Голова его была... Лилит толком-то глазам не верила, что видит вместо обычной головы, какая была у всех ангелов, а весьма гротескная пародия на оленью: огромные рога и вытянутая морда, влажный, слегка подергивающийся нос, яркие глаза, похожие на полыхающие огни цвета безоблачного неба, и внушающие ложное чувство безопасности и спокойствия, которые рушились лишь от взгляда на его улыбку – широкую, растянутую практически от одного уха до другого и полную самыми разнообразными по длине и форме клыками. За спиной же покоились два огромных перепончатых крыла, покрытых черной чешуей. Но это была только верхняя часть существа – все, что начиналось от пояса и шло ниже, было покрыто еще более густой шерстью, а сами ноги представляли собой массивные копыта. Заканчивал же этот образ длинный хвост, оканчивающийся длинным шипом. – Не слишком вежливо подкрадываться, демон, – сурово сказала Азраэлла, чем вызвала удивленный взгляд Лилит, которая никогда не видела свою наставницу в таком состоянии, и довольно отвратительный хохот со стороны неназванного демона. – Видимо, ты забываешь, ангел, что находишь на территории гоэтианской семьи. Эти земли – не твоя ответственность и само ваше – демон повернул голову в сторону Лилит, – тут нахождение – это нарушение границ. – Думается мне, это не знаешь, с кем общаешься, – ответила Азраэлла и резко расправила все свои крылья, что тут же загорелись ярким светом. Увидев это, Лилит отпрыгнула от архангела на добрые два метра, в то время как демон всего лишь отшатнулся, однако же его глаза выдали то благоговение, что он испытал, когда эта картина предстала перед ним. – Сама Страж–Архангел спустилась на наши земли? – тихо произнес демон, когда крылья Азраэллы перестали полыхать. Довольно быстро ему перестала нравиться та ситуация, в которой он оказался, и демон слегка поклонился. – Из всех Стражей ведома мне только Сестра Азраэлла. Стало быть, вы и есть она? – Именно. А теперь, подними голову и назови свое имя. – Граф Фурфур, к вашим услугам, Ваше Высочество. – Граф Фурфур? Стало быть, ты – тот демон, что совратил брата нашего Асмодея и попытался увлечь его за собой? – Если уж быть до конца откровенным, ангел сам испытывал интерес к нашей семье и... – Твоя ложь не сможет убедить меня в твоей невинности, повелитель лжецов! – произнесла Азраэлла таким голосом, какого Лилит точно никогда не слышала – из мягкого и сочувствующего практически всем, он стал жестким и властным, и подобно хлысту саданул рогатого демона, отчего тот ощутимо содрогнулся. – Потому, приказываю тебе отвечать мне только правду, ибо, ежели солжешь ты мне еще раз, взмолишься о том, чтобы жизнь твоя прекратилась как можно быстрее! Лилит была откровенно поражена тем метаморфозам, что произошли с ее наставницей за какие-то несколько секунд ее общения с Фурфуром. Любовь и милосердие – теперь, это было не про Сестру–Стража. Сейчас, скорее, она напоминала собой своего брата Самаэля. Ария была убеждена лишь в том, что Азраэлла точно не перейдет ту черту, которая будет отделять ее от брата, а потому начала успокаиваться, хотя ее все еще пугали эти перемены. – Вопреки суждениям вашим, Ваше Высочество, лжи нет в моих словах, – слегка испуганно ответил Фурфур и снова склонил голову. – Асмодей действительно лично интересовался Гоэтией, а я лишь помог ему наладить связи со своими братьями и сестрами. – Стало быть, ты признаешься в том, что стал тем, кто совратил его?! – НЕТ! Ангел согрешил, и именно он должен понести наказание! Я всего лишь исполнял его просьбу! – тут Фурфур поднял голову и, как показалось Лилит, улыбнулся, хотя с его-то пастью сложно было сказать, улыбался он или же скалился. – Хотя, кто бы говорил, Ваше Высочество... – он указал одним из свою длинных пальцев на Арию. – Пользуешься своим положением? Ай–яй–яй, Сестра–Страж, нехорошо, ой как нехорошо. Ангелам не место в Аду. – О, можешь быть уверен, что моя подопечная не вернется сюда даже под страшнейшими угрозами, ибо дом твой – серная яма. – Как грубо, – фыркнул Фурфур, после чего повернул голову к Лилит. От его взгляда, ангела прошиб, пока что, легкий страх. – Хм... Ангелов, что ли, под копирку делают? – П–простите? – не поняла Лилит. – Больно уж похожа ты на нее. – Фурфур указал когтем на Азраэллу. – Хотя, кто я такой, чтобы говорить об этом? Кто ж знает, что у ангелов там намешано... И демон вновь расхохотался низким, хриплым, грудным голосом, отчего по телу Лилит пробежала волна мурашек. Однако, смеялся он крайне недолго, после чего скрестил руки на мускулистой груди, а взгляд его наполнился не то нетерпением, не то какой-то злостью. – Так или иначе, Ваше Высочество ты, Страж, или нет, правила есть правила – ангелам запрещен вход на территорию демонов. Архангелов это тоже касается. – Асмодея ты пропустил. – Фурфур злобно оскалился. – Он был бы весьма неплохим демоном, – рогатый хихикнул так, будто это был не смешок, полный презрение, а отхаркивание, перемешанное с отрыжкой. – Жаль, что ваш вид его повязал до того, как он продал нам свою маленькую душонку. – Изыди, нечистый! – рявкнула Азраэлла, отчего Лилит вновь передернуло. – Не желаю, более, слышать даже малейшего слова из твоей поганой пасти. И запомни одно – Стражи намного сильнее вас, Гоэтии, потому, тебе лучше не испытывать мое терпение, ибо в гневе я испепелю и тебя, и твои легионы. – Как прикажешь, Ваше Высочество, – ответил Фурфур и низко поклонился. – Но и ты запомни мои слова, архангел: настанет в твоем сегодняшнем путешествии час, когда Икона Греха найдет и тебя, и твою спутницу. И уже он не станет слушать твои дерзкие речи. И с этими словами граф Фурфур взмахнул своими крыльями. Поднялся раскаленный ветер и окатил обоих ангелов. Сам же демон достаточно быстро скрылся в темных тучах. Лилит молча провожала его удивленным и даже испуганным взглядом, после чего медленно повернула голову к Азраэлле. – Фурфур – лишь небольшая часть Гоэтии, Лилит, – совершенно спокойно сказала Страж, видя немой вопрос в глазах ученицы. – Но в этом обществе даже самая малая часть играет немаленькую роль. Гоэтия – весьма опасные демоны, потому даже спорить с ними – это достаточно глупая затея, что уж говорить о совершенном Асмодеем. Теперь же, когда ты увидела хоть и единственного, но все же представителя расы демонов, ты понимаешь, насколько это мерзкие твари. – Да уж... – тихо протянула Лилит, хотя в глубине ее души зародилась достаточно странная мысль о том, что несмотря на весь свой нелицеприятный вид и такой же характер, в нем что-то было. Ария толком не могла сказать, что именно, однако удивило ее даже не эта странная мысль, а то, как именно Азраэлла общалась с ним – такого пренебрежения молодой ангел не видела никогда. Даже по отношению к еретикам. Лилит подобное показалось несправедливым, ведь, какая разница, кем был Фурфур – он был таким же живым существом, как и они. Так почему же? – В одном Фурфур был прав – нам нужно идти дальше. – Азраэлла повернулась к Лилит. – По крайней мере, если ты хочешь увидеть то, что происходит с душами тех существ, которые не познали нашей добродетели. – Если... Если это поможет мне спасти больше душ, я хочу узнать, – не очень уверенно ответила Ария, понимая, на что подписалась. Страж молча кивнула. – Тогда, идем. – Азраэлла протянула руку к Лилит и мягко обвила своими пальцами ее ладонь, после чего повела ее за собой. Ария не сопротивлялась и спокойно шла за своей наставницей, стараясь не смотреть по сторонам. Несмотря на то, что поведение Азраэллы относительно Фурфура показалось Лилит несправедливым, Ад от этого не становился более привлекательным и продолжал пугать своей атмосферой. Тяжелая, горячая, неправильная – Ад был полной противоположностью свежему и – Лилит улыбнулась от этой мысли – прохладному Эдему. И зачем она только согласилась продолжить это путешествие? Из–за того ли, что ей действительно было интересно, куда попадают души? Слишком много вопросов, которые хотелось было задать, но выдала Лилит тот, что можно было ожидать в последнюю очередь: – А что за Икона Греха? – Демон–прародитель, – сухо сказала Азраэлла и повернула голову к Лилит. – Титан, что породил всех демонов, населяющих Ад на данный момент. Гоэтия – в том числе. – Этот демон... – Ария нервно сглотнула. – Настолько силен? – Таковым он был создан Творцом нашим. – ОТЦОМ?! – воскликнула Лилит, не веря тому, что слышит. – Разве же... Разве же Отец создал Ад? – Мир этот был создан в противовес Эдему, и демоны, соответственно, являются полной противоположностью ангелам. По крайней мере, идеалистически. – Это как? – Ангелы – стражи для смертных точно так же, как архангелы – стражи для вас. Но нет смысла в стражах, у которых нет своего противника. Демоны и есть те самые противники. – Ангелы противостоят демонам? Но я думала, что... – Лилит, помнишь наш разговор о добре и зле? О том, что одно не может существовать без другого? – Да... – У ангелов с демонами то же самое. Мы – дополнение друг друга и играем немаленькую роль в становлении столь молодого творения, как смертные. Демоны – то необходимое зло, которое нужно, дабы у смертных был выбор, который, по итогу, должен привести их к праведному пути. Потому-то Икона Греха, или же демон–титан по имени Бафомет, и был создан, как существо подобного могущества, ведь он есть олицетворение самого Ада. Более того, Бафомет и есть Ад. – Тогда, может нам стоит прислушаться к словам графа Фурфура? О том, что нам лучше покинуть Ад? Азраэлла как-то странно улыбнулась. – Не пойми превратно, сестра, но не говори мне, что тобой овладевает страх? – Страх? – на сей в голосе Лилит послышалось возмущение, которое только пуще прежнего развеселило Азраэллу. – Прости, Лилит. Мы с тобой знакомы давно, но я все еще замечаю за тобой некоторое напряжение, когда мы находимся наедине. Это меня беспокоит, а потому я просто хотела немного поднять тебе настроение. Извини, если я была слишком резкой. – А... Ничего страшного, Азраэлла. – Лилит позволила себе расслабленно улыбнуться. – Просто... Ад, он... – Понимаю. – Страж остановилась. – Тогда, давай прервем наше путешествие. Я не желаю и не могу позволить себе продолжать наблюдать за тем, как это место угнетает тебя. – Азраэлла... – более серьезным голосом сказала Лилит. – Я понимаю, что ты беспокоишься за меня, как и я за тебя, но раз уж мы здесь, и раз я сама спросила о том, куда попадают души тех смертных, что продали их, мне решать, идти нам до конца или нет. И я прошу тебя продолжить этот путь до тех пор, пока я сама не попрошу тебя вернуть нас обратно. Азраэлла открыла было рот, чтобы сказать что-то, но слова так и застряли у нее на губах, ибо она не ожидала подобных слов от Лилит, ведь еще пару минут назад она ясно чувствовала исходящее от нее нежелание находиться в Аду. А теперь... Что ж, раз таков был ее выбор... Еще некоторое время они шли между каменных пик молча, но потом Лилит обратила внимание на те огоньки, что то тут, то там горели в камне. Ближайшая оказалась буквально на уровне глаз ангела и каково же было ее удивление, когда огоньком оказалось небольшое окошко, а за этим окошком находилось... Лилит, поначалу, не поверила своим глазам, ибо она уже успела повидать немало чудес, но находящееся по ту сторону... Этого просто не могло быть – скала была не настолько широкой в обхвате, чтобы это уместилось там. Комната... Нет, открытое поле, затянутое темнотой, которую рассеивал свет от высоких факелов. Тускловатый свет от огня освещал не только достаточно крупный пустырь, который Ария, изначально, приняла за пол, но и то, что находилось в темноте, – небольшие домики цилиндрической формы с конусообразными крышами. Но это было не самое странное. Существа... Там, полукругом, освещаемые светом огней находились какие-то существа. Без какой-либо одежды, с гладкой и покрытой какой-то прозрачной слизью кожей, гуманоидного телосложения, лысые целиком и полностью; головы их были практически идеальной круглой формы, глаза были большие, похожие на мячи для гольфа, выпуклые, нос представлял из себя две дыры прямо в центре их морд, а все, что было ниже ноздрей, закрывали колышущиеся щупальца совершенно разных размеров и откуда-то из глубины, за отростками, на землю лилась не то слюна, не то та же слизь, что покрывала их тела. И они плясали... По крайней мере, так Лилит решила обозначить для себя те дерганные и совершенно не ритмичные движения, которые исполняли неведомые твари. Некоторое время ангел наблюдала за странными существами, пока не заметила, что они стоят полукругом стоят перед одним из своих сородичей. И вот тут Лилит почувствовала, как в сердце ее кольнул страх. То существо, что было окружено, лежало на своего рода столе, распятое и сильно искалеченное – это было понятно по характерным рваным полосам, что проходили по его телу и истекали голубоватой жидкостью. Лилит хоть и не знала этого вида существ, но достаточно быстро поняла, что происходящее по ту сторону или какая-то извращенная форма наказания, или казнь. Ведомая чувством жалости и пораженная дикостью проводимого ритуала, ангел уже было приложила руку к окну, думая о том, как ей пробиться внутрь и спасти бедолагу, но тут же ощутила, как кто-то прикоснулся к ее плечу. Полностью уйдя в свои мысли, Лилит совершенно забыла о том, что рядом с ней все это время находилась Азраэлла, и именно она удержала ее от опрометчивого решения. – Ему не поможешь, – спокойно, хотя и с достаточно умело скрываемым чувством печали, произнесла Страж и тоже посмотрела в окошко. – Почему же? – спросила Лилит, но ответа не получила и вновь перевела взгляд к неприятной картине. Одна из особей – судя по строению ее тела, которое, несмотря на характерные особенности, что были присущи, скорее земноводным, оно имело признаки гуманоидных млекопитающих женского пола – забралась на этот стол и практически села на привязанного так, будто желала вступить с ним в половой акт. Лилит это смутило – хоть она и изучала брачные обычаи разных видов, столь странного и отталкивающего не могла припомнить. Удивило Арию другое – существа, что находились там, точно не были демонами, – в этом она была уверена полностью – отчего возникал закономерный вопрос о причинах их нахождения здесь, а не в своем мире. Но не успела ангел ни спросить, ни что-то сделать, как заметила, что в одной из рук сидящей женской особи инструмент, подозрительно похожий на нож. Осознание вмиг поразило голову Лилит, но только она пожелала сделать что-то, как женская особь резко замахнулась и нанесла сокрушительный удар этим примитивным ножом точно в центр груди привязанного. Тот успел только вздрогнуть, после чего довольно быстро обмяк и больше не шевелился. Ария почувствовала, как начало пересыхать в ее горле и хотела перестать смотреть на открывшуюся ей страшную картину, но так и не смогла отвести взгляд. А женская особь, тем временем, несколькими резкими движениями вспорола грудную полость убитого, после чего отшвырнула нож в сторону и погрузила в плоть свои лапы. Через несколько секунд, она резко дернулась назад, и в руках ее оказалось, скорее всего, сердце убитого. – Незавидная судьба, – голос Азраэллы вытащил Лилит из состояния шока. Ужас, который она испытала, пока наблюдала за этим отвратительным ритуалом, достаточно быстро перерос в злобу. – Мы ведь могли помешать этому... – тихим шепотом произнесла Ария, после чего резко оттолкнула свою наставницу и заорала не своим голосом: – МЫ МОГЛИ СПАСТИ ЕГО! – Не могли, – совершенно спокойно ответила Азраэлла. – Его уже ничто не спасло бы. – Да как смеешь ты говорить о том, что кого-то нельзя спасти, когда... – Лилит не успела договорить, так как увидела, что ее наставница вновь указывает на то окошко. Все еще находясь под действием злости, но ведомая своим любопытством, Ария вновь заглянула внутрь. И каково же было ее удивление, когда она увидела начало того самого ритуала, который лицезрела несколько минут назад. Все тот же привязанный страдалец, все те же танцы и та же женская особь, что весьма плавно приближалась к столу. – Ч–что... Что тут происходит? Он же... – Мертв, – закончила Азраэлла и подошла к своей ученице, приобняв ее за плечо. – Ты права – это существо на столе действительно мертво. И погибло оно десятилетия назад. – Что? – не поняла Лилит. – Н-но как? Его же... Эта особь его у... – Не она убила его, но убивает сейчас – таково его наказание. – Н–наказание? Чье наказание? Этот вопрос ушел в пустоту, так как Лилит достаточно быстро поняла, что наказанным был привязанный. И Азраэлла увидела это. – При жизни, этот самец совратил, а потом оплодотворил самку, которая сейчас держит нож. Страшнее всего то, что эта самка, в понимании более развитых в социальном плане смертных, являлась женой достаточно близкого друга наказанного. Эти существа – ихты – придерживаются племенного устройства, что на фоне существ, которых ты видела ранее, выглядит весьма примитивным строем. И они очень жестоки – за малый проступок они прибегали к наказаниям и казням во много раз хуже увиденного нами, а намеренное заявление прав на чужую самку насильственным путем, считалось очень серьезным проступком, который карался смертью. Так он и попал в Ад, где вынужден, теперь, раз за разом переживать последствия своего самого страшного греха – похоти – жажды близости столь сильной, что затмевает разум и чувства и не является тем, что мы называем любовью. – Н-но... Но почему он переживает именно свою смерть? – спросила Лилит. – И почему он находится в мире демонов? А... А еще он жив, но его убивают, а потом он снова воскресает... – Я понимаю твои вопросы, Лилит, и объясню тебе все. Ад – это не просто мир демонов, а сами демоны не столько солдаты, что идут в противостояние с нами, ангелами. Ад и его обитатели, в первую очередь, были сотворены Отцом нашим для того, чтобы наказывать тех смертных, что за свою жизнь свершили множество злых вещей – то, что зовется грехом. Их существует великое множество, но Отец обозначил семь основных, из которых проистекают прочие: гордыня, зависть, лень, гнев, чревоугодие, похоть и жадность. Свершая эти преступления в чрезмерном количестве, душа навсегда попадает сюда, и для каждой такой души отводится отдельное место в зависимости от того, какой из грехов преобладает в душе. И каждому греху отведена своя земля в Аду. Покуда смертные свершают грехи и попадают сюда, растет и сам Ад, оттого, он является бескрайним. – Свои з–земли? – переспросила Лилит. – Т-то есть, все это – она окинула руками огненную пустошь, – Ад может меняться? – На данный момент, существует девять территорий в Аду. Мы с тобой находимся на так называемой Территории Гнева или Землях Ярости. Каждая территория отличается от предыдущей так же, как различны миры между собой. Единое, чем они схожи, это своей целью – содержать грешные души. А роль демонов в том, чтобы доставить им как можно более страшные мучения. – Это же ужасно... И несправедливо! – И в чем же заключается несправедливость, Лилит? Я соглашусь с тем, что это ужасно, но у каждого свершенного злонамеренного действия должно быть свое последствие. – И это последствие – страдания, после смерти?! – Лилит почувствовала, что гнев снова начинает затмевать ее разум. – Разве же то, что этот «совратитель» проживает свою смерть раз за разом – справедливое наказание? А та самка, что он совратил? Разве же она не заслуживает наказания за то, что не воспротивилась, не попыталась вразумить, а отдалась ему? – Она пыталась противиться, но самец был сильнее. И взял он ее силой. – Ну и что? Разве же в своей жизни она не сотворила чего-то похожего? – Сотворила и немало. – Азраэлла улыбнулась одними губами. – И получила свое место здесь после своей смерти, что наступила достаточно быстро. – Но... Тогда, почему он находится на Землях Ярости, если попал в Ад за похоть? – Тут достаточно много тонкостей, Лилит – шаг влево или вправо, и ты можешь сделать так, что один твой грех сменит другой, как и земли в Аду, куда попадет душа после смерти. Последним, что испытал этот самец, был гнев из–за того, что он находил свое наказание несправедливым, и раз уж все случилось из–за одной самки, он решил, что она тоже виновна во всем этом. Его гнев и стал отправной точкой. – Но это же не имеет смысла! Я не говорю, что за самкой нет вины, но он же взял ее силой – без ее согласия. Почему же он считает ее виновной?! – Когда приходит час умирать – особенно, если смерть обещает быть неестественной – смертные могут начать винить кого и что угодно в том, что с ними должно будет произойти. Это касается, кстати, не только смерти. Общая черта многих видов смертных в том, что им сложно признавать свои ошибки. Проще сбросить свою вину на кого-то другого, нежели сказать самому себе, что ошибка принадлежит непосредственно ему. – Ангелы такие же, – буркнула Лилит. – Редко когда признают свои ошибки. – Все мы творения одного Творца, – улыбнулась Азраэлла и отвела свою подопечную в сторону от камеры. – Так что, сходства будут заметны. Но не спеши судить братьев и сестер своих или смертных за то, какие они есть. Быть может, мы и совершаем ошибки, у нас всегда есть шанс искупить их. – Все? Даже Стражи? – спросила Лилит, чем вогнала Азраэллу в небольшой ступор. – Даже вы можете совершать ошибки? – Вполне, – улыбнулась архангел. – Полагаю, Стражи попадают под определение «все». – Стало быть, даже архангелы могут быть грешны. – Лилит как-то невесело, можно даже сказать, ехидно усмехнулась. – Вопрос только в том, будете ли вы наказаны так же, как эти смертные. – Прости? – Могут ли архангелы, подобно смертным попасть в Ад? Раз уж мы все можем грешить, могут ли ангелы, Стражи, может даже сам Творец попасть в Ад? Или же... – Ад предназначен исключительно для смертных, Лилит. Ангелы и Стражи... По правде сказать, я знаю, что ждет нас на той стороне жизни и есть ли она вообще для таких, как мы. Все же, мы сильно отличаемся от прочих творений. – Разве? Тело есть, душа тоже, так в чем же различия?! – Лилит... – более строго произнесла Азраэлла. – Мне очень не нравится, что ты повышаешь голос. Ей хотелось ответить... Очень хотелось высказать все, что она узнала от Азазеля, даже, если это была неправда. Это должно было помочь ей облегчиться, ибо та злоба, что горела внутри тела Арии так и жаждала вырваться наружу, но Лилит не смогла – вовремя остановилась. Она... Неужели она действительно хотела нагрубить Азраэлле? Обругать Сестру–Стража, которая успела сделать достаточно много для нее? И так она хотела отблагодарить ее? Н-но... Но ведь она играла на ее душу? Так ведь? А вдруг Азазель лгал? Последователи Самаэля привыкли добиваться своего любыми методами... Но зачем? Он же ясно дал ей понять, что не желает видеть ее среди них. А раз так, то почему сказал ей послеживать за Азраэллой? Из–за того, что не любит лицемеров? Он ведь и сам говорил об этом. Только вот... Только вот, получается, что он и сам не гнушается лицемерия, ведь прислуживает тому, кто не стесняется играть душами ангелов. Разве же можно такому верить? Однозначно, нет. А Азраэлла... Она ведь никогда не лгала Лилит. Недоговаривала – да, но ни слова лжи Ария не услышала от своей наставницы. А она хотела накричать на нее и обвинить в совершенно дикой и неподтвержденной ничем махинации, цели которой были одна смешнее другой. Лишь только Лилит поняла это, ей стало стыдно. Как никогда... Резко захотелось провалиться сквозь землю, сбежать подальше – лишь бы не видеть Азраэллу, ее разочарование. Но она не успела и почувствовала, что на плечо ей легла теплая даже на фоне жаркого Ада рука архангела, после чего Азраэлла мягко обняла свою ученицу. – Ничего страшного, – послышался тихий и успокаивающий голос Стража. – Ад – место, где нет жития ни ангелам, ни смертным, ибо только демоны, ведомые грехами могут терпеть его воздействие. Даже я чувствую, как ярость этой земли начинает просачиваться сквозь мою плоть и подбирается к душе. Потому, давай покинем это место. Я обещаю, что кошмары не будут беспокоить тебя, но знания останутся при тебе. А теперь, обними меня покрепче и не отпускай. Нам пора до... – СЕСТРА! Лилит хоть и была погружена в свои мысли, практически не ощущая мира вокруг себя, всем телом ощутила, как вздрогнула ее наставница. Не так, как это было в то время, когда к ним подходил Самаэль, да и голос этот... Он был чем-то похож на голос Стража Силы, – низкий и раскатистый – но разительно отличался наличием, как минимум, отчетливого командирского тона. Но этот голос точно не принадлежал какому-то оратору, который мог вещать от лица отдельно взятого Стража. Это был голос короля... И заглянув Азраэлле за спину, – ибо Сестра–Страж словно замерла не то от шока, не от какой-то странной формы страха – Лилит почувствовала, что внутри у нее все похолодело. Там, в десяти метрах от них, расправив свои невероятно огромные, словно полыхающие огнем, крылья, стоял еще один архангел. Одеяний, привычных ангелам, на нем не было – вместо этого все его тело было покрыто своего рода доспехом, столь плотно прилегающим к его телу, что его можно было спутать с обыкновенной кожей. Лишь голова его оставалась непокрытой этой странной материей, и тут у Лилит начали возникать вопросы. Если не брать во внимание то, что через левый глаз у незнакомого Стража тянулся достаточно крупный и явно давний шрам, лицом он был очень уж похож на Самаэля – поставь их друг напротив друга и, если не знать, кто есть кто, можно было бы спутать. Но это был не Самаэль – Ария поняла это точно в тот момент, когда взглянула ему в глаза. Два ярко полыхающих пурпурных огня пытливо смотрели точно ей в душу, лишь изредка поднимаясь на Азраэллу. Что еще отличало этого Стража от его схожего брата, так это грива из темно–каштановых волос, спадающих ему ниже плеч, и небольшая, но достаточно густая щетина. – Вижу я, рассудок твой совсем помутился, сестра, – пробасил архангел, вновь подняв глаза к Азраэлле. Сестра–Страж медленно повернула голову и недоуменно уставилась на брата. – Ибо ты решила спуститься в царство сие – земли смерти и тлена. Да еще и в компании собственной последовательницы, чей разум уже практически сдался дурному влиянию сей земли. – У меня все под контролем, Михаил, – собравшись с силами, сказала Азраэлла, чем вызвала такую волну ужаса и удивления к Лилит, что Ария почувствовала, что раскаленная почва мира демонов начала уходить у нее из–под ног. И не мудрено то, ибо за ними, в этот кошмарный мир, пришел сам нынешний правитель их мира. – Тебе не было нужды спускаться сюда. – Раз я здесь, такая необходимость, все–таки, возникла, – ответил Михаил и перевел взгляд на Лилит. – В особенности, после того, как я получил донесение от гоэтианских графов о том, что Эдем нарушает нейтралитет в отношении Ада, и посылает собственных воинов с неясными целями. Ваше везение, что новость о вашем здесь появлении дошла сперва до меня, как стоящего над ангелами, а не до Иконы Греха. – Боишься, что Бафомет устроит тебе трепку? – с явным ехидством спросила Азраэлла. – Тебе, Эдемийскому Стражу–Архангелу, что восседает на троне Верхнего Мира? Глаза Михаила гневливо блеснули. – Не пытайся играть с моими чувствами, сестра, – предостерегающе произнес он. – И не перебивай... Я не позволю никому нарушать наши законы, брат это, сестра или самый ущербный демон или смертный. Закон Мироздания един для всех, Азраэлла, и ты это знаешь. Надеялся я, что хоть ты сможешь привить этой Арии основные порядки, но, видимо, правы были братья Рафаэль и Уриил, когда говорили о том, что ты не сможешь удержать даже одного ангела, не то, что целый культ. По тому выражению, что появилось на лице Азраэллы, Лилит поняла, что Михаил явно сболтнул что-то лишнее. Что-то такое, что сама Ария не должна была знать, и на душе у нее откровенно заскребло. Конечно, пока что было рано делать однозначные выводы относительно сказанного Михаилом, но первым, что заговорило в ее голове, стал голос Азазеля, ехидно произнесший: «Я же говорил». – Возвращайтесь домой... – бас Михаила привел Лилит в чувства. И Азраэллу, судя по всему, тоже. – Учитывая то, что это – твое первое такое нарушение, сестра, я оставлю за собой право оставить тебя без должного наказания, которое ты заслужила. Что касается твоей подопечной Арии, ее по возвращению, будет ждать дополнительная работа, в частности, относительно демонов. Раз уж ей столь интересен этот мир, я позволю ей изучать его через те манускрипты, что у нас есть, после чего лично мной будет проведен экзамен, который и покажет, насколько ответственно она отнеслась к выполнению этого задания. – Несправедливо! – воскликнула Лилит прежде, чем это сделала Азраэлла, хотя Ария этого не заметила. Михаил, уже собиравшийся уходить, повернулся к Лилит и смерил ее крайне высокомерным и неприязненным взглядом. – Здесь я устанавливаю, что есть справедливость, а что нет, молодой ангел, и за каждым проступком должно следовать соизмеримое наказание. – Но... Но... – И слышать ничего не желаю! – рыкнул Михаил, чем успешно заткнул Лилит. – Более чем лгущих и алчных ангелов, ненавистны мне те из вас, кто обращает свой взор на Ад. Подобное делает вас ничуть не лучше демонов, которыми вы так восторгаетесь, а потому, каждого из вас, кто хоть осмелится помыслить о том, чтобы спуститься сюда, следовало бы низвергать, как вы того заслуживаете. – МИХАИЛ! – воскликнула Азраэлла. Она, конечно, знала, что ее брат не отличался слишком уж дружелюбным поведением, да и взгляды имел наиболее консервативные, если сравнивать с остальными ангелами, что немудрено, ибо он был самым древним из них и куда более близким к Отцу, а тот стоял у истоков всего. Но это не было поводом вести себя, как откровенная скотина, которой Михаил не являлся. – Как ты можешь говорить такое? – Я исхожу из того, что вижу собственными глазами, и не тебе говорить мне, что делать. Ты, как и эта Ария, находишься в Аду, что запрещено для всех ангелов и Стражей моим приказом. Будь благодарна за то, что я не наказываю и тебя. Разговор окончен! Если через десять секунд вы все еще будете здесь, наказание окажется ужесточено. Для ОБЕИХ! И на этом, в яркой вспышке, Михаил исчез. Азраэлла не стала долго испытывать настроение своего брата, так как знала, что он отличается не только отсутствием хороших манер, но еще и страшным нетерпимостью к неисполнению его приказов, потому, обхватила Лилит покрепче и взмахнула своими крыльями. Второй раз за эти несколько часов Ария ощутила, как пространство вокруг нее словно сдвинулось, вытянулось в сплошную полосу, заодно сплющив и ее, а потом вновь разошлось во все стороны, явив обоим ангелам более привычное и уютное убранство гостиной комнаты дома Лилит. Долгое время между ними стояла напряженная тишина. Оно и понятно – они обе были в шоке. Только вот у Лилит было еще более неспокойно на душе, чем у ее наставницы. Слова Михаила достаточно глубоко засели в ее сознании, но нужно было убедиться в том, говорил ли он то, о чем она думала или же нет. Нельзя было пороть горячку... – Лилит, я... – тишину разорвал голос Азраэллы. И Ария готова была поклясться, что впервые слышит настолько много стыда в голосе Стража. – Я даже не знаю, что сказать... Михаил, он... – Все в порядке, – тихо ответила Лилит, хотя ей самой не верилось в сказанное. – Твой брат... – Обычно он так себя не ведет, несмотря на то, какой он. Может быть, он и древнейший из Стражей, но это не значит, что он – горделивая мразь. – Нельзя так про брата, – более строгим голосом сказала Лилит. – Ты сама говорила мне, что нужно относиться ко всем с должным уважением, если желаешь, чтобы и тебя уважали. – Я понимаю это и спасибо, что напомнила, но Михаил отличается благородством и верностью идеалам Отца, и он никогда бы не опустился до того, чтобы откровенно оскорблять кого-то из Его творений. Тут что-то не так, либо брат мой уже так долго восседает на троне, что совсем потерял связь с реальностью. И я постараюсь выяснить, что из этого правда. Лилит, – Азраэлла повернулся к своей ученице, – послушай, сегодня ты услышала много нелицеприятных вещей от моего брата и увидела ужасные вещи. И все это только по моей вине – мне так хотелось впечатлить тебя и показать иную сторону, что я совершенно забыла обо всем. И Михаил наказал тебя только из–за меня... За это я прошу у тебя прощения. Если... Если есть что-то, что поможет мне заслужить твое прощение, можешь сказать мне. – Азраэлла... – Лилит медленно подошла к наставнице и взяла ее за руки. – В том, что произошло, нет твоей вины. Ты говорила, что единолично виновата в произошедшем, но это не так. В конце концов, я сказала, что хочу остаться в Аду, когда ты предлагала мне уйти, и я потеряла контроль в нашем разговоре перед приходом Михаила. Так что, и я должна извиниться перед тобой за то, что из–за моей жажды утолить свое любопытство, ты попала под раздачу своего брата. Н-но, позволь мне спросить кое–о–чем... То, что сказал Михаил... О Рафаэле и Урииле... Это правда? Даже не так... Что он имел в виду под твоей неспособностью удержать даже одного ангела? Азраэлла глубоко вздохнула. – Позволишь присесть? – Лилит незамедлительно кивнула и указала на один из своих диванчиков, что стоял в самом центре комнаты. Архангел охотно воспользовалась предложением. – Полагаю, тебе тоже стоит сесть. Ария послушалась свою наставницу и опустилась на кушетку неподалеку от архангела. – Касательно того, что говорил Михаил... – Страж покачала головой. – Как ты знаешь, я младшая из Стражей и, соответственно, влияния у меня не так много, как у старших братьев. После того, как мы одолели Тьму и начали выстраивать мир, ведя его к такому порядку, который есть сейчас, Отец начал делить сферы влияния между нами. Процесс этот был долгим и в конечном итоге зашел в тупик. Время шло, а прогресса не было... В конце концов, все пришло к тому, что мы начали отдаляться от Отца, а Он от нас, и в итоге Творец покинул Стражей. Когда это произошло, единственное, что Отец оставил нам, это назначение Михаила на пост старшего из Стражей – того, кто должен будет взять на себя правление Эдемом, ангелами, Адом с его демонами и Алиомейнреймом, что населен смертными. Воссев на трон, Михаил стал своего рода новым Отцом, но уже для вас, младших ангелов, правда, далеко не все считали его правление справедливым. Кто-то желал видеть на престоле Уриила, кто-то Гэбриэла, третьи Самаэля и так далее. – Тебя тоже? – спросила Лилит. – Да. – Азраэлла утвердительно кивнула. – Несмотря на то, что я была младшей и легенд, восхваляющих лично меня среди ангелов было не столь великое множество, если сравнивать с братьями, но меня тоже желали видеть на троне, пусть и не так много. Так и начали зарождаться Культы Стражей, которые существуют до сих пор в виде тех поклонений или же «религий». Начали появляться Храмы, число последователей росло, но вот у меня наблюдался достаточно заметный регресс. Громкие речи братьев, в особенности, Самаэля, куда лучше завоевывали умы твоих собратьев, чем мои речи о мире, спокойствии и такой любви ко всем, какую они жаждут в отношении себя. Мой, так сказать, культ начал разваливаться, но не разрушаться полностью и оставался в таком состоянии достаточно долго. Тогда, видимо, братья Уриил и Рафаэль и сказали Михаилу о том, что я не способна вдохновить даже одного ангела. – Азраэлла слегка всплеснула руками. – Может, я и не сыплю громкими речами о том, что война ради справедливости – это благое дело, что нужно быть верным только своим во всех проявлениях, благородным, хитрым и так далее, но я придерживаюсь такого мнения, что нельзя подчинять себе тех, кто доверился тебе. А именно это мои братья и стараются сделать. – А... Азраэлла, послушай, – Лилит решила выложить все карты на стол. Нужно было железно убедиться в том, что все ее окружение – это не просто игра архангелов, – у меня недавно состоялся диалог с Азазелем, и... И он сказал мне кое–что об архангелах. – И что же? – Помнишь, я спросила тебя о продаже душ? Я... Я неспроста подняла эту тему. – Да я уж поняла, что не столько из интереса спросила ты меня о том. Не тяни, Лилит, говори... – Азазель сказал, что я интересна не только для тебя, как ученица, но и для архангелов в общем, как... Как вещь... То есть, лишь потому, что я – Ария. Азраэлла вновь глубоко вздохнула. – И что ты об этом думаешь? – спросила Страж. – Честно сказать, я не знаю, что и думать об этом. С одной стороны, его слова звучат дико, ибо я твоя ученица уже достаточно долго и подобное было бы заметно. Но... Но почему-то мне не кажется, что Азазель сказал это просто так. Ему... Ему почему-то кажется, что я хочу стать последовательницей Самаэля, хотя желания такого у меня нет совершенно. И... И потому я хотела спросить... Азраэлла, смотря мне в глаза, помня все то время, что мы были друзьями, и пред ликом нашего Творца, скажи мне, был ли между тобой и твоими братьями–Стражами спор, сделка или что-то еще, где ставкой была моя душа? Для Азраэллы это стало ожидаемым, но тем не менее болезненным ударом. Конечно, она предполагала, что Самаэль решит выдать нечто подобное, чтобы организовать свою победу – старший архангел был беспощаден, когда дело касалось чьих-то чувств, но она не думала, что он опустится до того, что будет прямо говорить о том, что происходит внутри общества Стражей. Конечно, это было вполне в его духе, ведь он почти никогда не лгал. Или, по крайней мере, Азраэлла не помнила, чтобы ее брат лгал. Но... Должна ли сама Азраэлла лгать своей ученице о том, что было, а что нет? Скажет правду, и Лилит больше никогда не будет ей верить – быть может даже навсегда покинет ее, ведь, если смотреть на это со стороны самой Арии, получается, что архангелы просто игрались с ней и смотрели на то, у кого из них хватит сил, чтобы «обуздать» будущую силу созидания с целью направления ее в необходимое отдельному Стражу русло. И подобное будет весьма сильным и болезненным ударом для самой Лилит. Солжет... В голове архангела тут же возникла картина того, как ее подопечная в случайном разговоре с ней или Метатроном, или, менее случайном, диалоге с Азазелем узнает о том, что была лишь разменной монетой – игрушкой, которую она и ее братья пытаются делить между собой, и боль, испытываемая ей станет гораздо более сильной, чем та, если она узнает все здесь и сейчас. Быть может, узнай она все из ее уст, Лилит сможет найти в себе силы простить ее, если Сестра–Страж поклянется ей своей душой, что на этом игра будет окончена, и они продолжат общение, но не как ученица с учителем, а как равные друг другу, ведь Азраэлла искренне полюбила Лилит, да и сама Ария тоже. И предавать эти чувства не хотелось – было слишком больно, горько, но это необходимо сделать. Хотя бы ради самой Лилит. Только ради нее... – Да... – тихо произнесла Азраэлла и опустила голову. Лилит же тупо уставилась на нее с немым шоком. Ужас острой стрелой пронзил ее сердце, казалось, убив ангела, но не физически – это Ария ощутила прекрасно. Пустота, тишина в голове, прерываемая лишь стуком пульсации крови в висках. Руки начали трястись, и Лилит была рада лишь единственной мысли в той ситуации – что она сидит, ибо, стой она на ногах, точно упала бы на пол. Глаза резко защипало, по щекам потекли слезы, а в голове злой шепот Азазеля произнес: «Я был прав». –П–прости... Ч–что? – прерывисто и со злостью смахивая слезы с лица, спросила Лилит, чувствуя, что еще секунда, и она сорвется на крик с рыданиями. Злоба начала заволакивать ее взгляд своим красным туманом. – Т–ты гов–воришь, что у в–вас действительно б–был спор на мою д... – Ария сделала небольшую паузу и прикрыла рот рукой, ощущая, как к горлу подкатила сильная тошнота. Говорить было тяжело – хотелось начать орать, крушить все, что попадется под руку, схватить нож и вонзить его в самое сердце Азраэлле. Сделать хоть что-то, чтобы она ощутила хоть частичку той боли, что Лилит чувствовала сейчас. – Когда... Когда ты родилась... – Азраэлла почувствовала, как внутри нее семимильными шагами растет горечь и ненависть – по отношению к себе, к своим братьям. – Мы сразу знали о том, что тебе уготована особая роль. Первая Ария – родоначальница нового рода ангелов. Творец, что должен был начать новую веху в развитии влияния на умы смертных. Мои братья и я знали, что в твоих руках будет невероятная власть, и каждый из нас хотел оказать на тебя влияние. Внушить те добродетели, которыми сами руководили. Это... Это как у смертных – старшее поколение учит младшее тому, что знает само с надеждой на то, что младшие применят эти знания и усовершенствуют их. Ни о какой сделке и речи тогда не было – мы все хотели стать тебе учителями – в этом я клянусь тебе всем, что только есть у меня! – Азраэлла слегка повысила голос, когда заметила, что Лилит начала расстраиваться еще сильнее. – Истина в этом – мы все хотели быть твоими наставниками наравне друг с другом, и не было речи ни о какой дележке! А потом... – Сестра–Страж вновь опустила голову, чувствуя, что уже по ее щекам потекли слезы. – Потом что-то случилось... Слово за слово, мы начали спорить о том, чьи знания будут тебе наиболее полезны. Споры наши зашли так далеко, что и родились эти мысли о том, чтобы лишь один полностью забрал тебя под свое обучение. Возникла сделка о том, что только один сможет взять твою душу, а другие не будут иметь на это никакого права, и кто это будет, решишь только ты. Однако... Однако, не все были согласны с этим и... – ХВАТИТ! – почти сорвавшись на ор, сказала Лилит и взмахнула рукой. Азраэлла тут же замолчала. – Значит... Значит, с самого начала... С момента, как я родилась, вы сразу начали спорить о том, кто будет следить за мной, как за какой-то ЗВЕРЮШКОЙ!? Архангел молчала. Ей был понятен гнев Арии, хотелось что-то сказать, быть может броситься в ее сторону и обнять, молить о прощении и убеждать, что спору с этого момента конец, и что она примет любое решение, которое решит Лилит в отношении самой Азраэллы и ее братьев, но... Но Азраэлла не смогла сделать ничего. Тело ее словно парализовало, речь исчезла, и как бы Страж не пыталась сказать хоть что-то, какая-то сила не давала ей сделать этого. Что же касается самой Лилит... Ей хотелось – действительно хотелось – услышать хоть что-то от своей наставницы. Даже самое глупое оправдание своих действий, ведь, несмотря ни на что сказанное, Арии хотелось увидеть хоть какую-то причину, из–за которой она сможет простить Стража. Но этого не последовало. Азраэлла молчала, открывала иногда рот, будто желала что-то сказать, но в последний момент мысли ее менялись, и не предпринимала никаких действий. Это добило молодого ангела. Та, кому она доверила свою жизнь и душу, не могла даже объяснить, почему она решила принять участие в этом споре, а не сказать остальным Стражам, что, дескать, они, пускай, занимаются этими спорами, в то время, как сама Сестра будет заниматься чем-то еще. Хотя, быть может, она хотела сказать это, но отчего-то не могла... Почему? – Лилит, я... – начала было Азраэлла, но Лилит вновь взмахнула рукой, практически приказав Стражу замолчать, после чего подняла на нее свой взгляд. В этот момент, младший архангел внутренне вздрогнула. Глаза Лилит... Все то время, что они были знакомы, Азраэлла всегда обращала внимание на то, что глаза ее ученицы были черными, как самая прекрасная ночь, и горящие непередаваемым любопытством ко всему. Сейчас же, она увидела не заинтересованные глаза исследователя, что может простить многие ошибки, а полыхающую красным ярость и обиду. Но не успела Страж сказать хоть что-то, как Лилит стремительно поднялась на ноги, одарила свою наставницу взглядом, полным самой страшной ненависти, расправила свои крылья и буквально вылетела из своего дома. – ЛИЛИТ! Онемение, что охватило Азраэллу в тот момент, спало так же резко, как и появилось и, расправив свои крылья, она вылетела за Арией на улицу. Куда она могла пойти? Страж видела много состояний у ангелов, но никогда не видела подобной злости. Конечно, такая реакция была вполне ожидаемой, и архангел, где-то в глубине своей души, думала о том, что лучше было бы оставить Лилит в покое – дать ей прийти в себя и обдумать услышанное, а уже потом, когда она успокоится, найти ее и попытаться все объяснить, но сердце подсказало ей, что такое решение было неправильным. Нет, нужно было найти ее сейчас, успокоить – быть может, даже не говорить ничего, а дать Арии возможность выплеснуть все те эмоции, которые она испытывала сейчас. Главное – показать, что ей не все равно, что стыдно за этот глупый спор, главным образом, с Самаэлем. Самаэль... Точно! Он был тем единственным Стражем, который выходил на контакт с Лилит и желал оказать на нее влияние. И, судя по тому, что Лилит слушала Азазеля, а не просто проигнорировала его, ему удалось добиться от Арии хоть маленького, но доверия. Доверяешь Стражу – доверишься и его последователям. А раз так, она могла отправиться в сторону Храма Самаэля. Туда Азраэлла и направилась, не заметив позади себя два сложенных белых крыла, что закрывали собой их хозяйку, не находившей себе места от переполнявших ее злобы, обиды и омерзительного чувства, которое испытывают те, кем воспользовались словно вещью. Было ли ей противно? Не то слово... Правда, от чего именно, Лилит сказать не могла. От того ли, что она была лишь игрушкой, которой пользовалась Азраэлла ради достижения победы в каком-то идиотском споре или же от того, что горячо любимая наставница – та, кому Ария посвятила всю себя: свою жизнь и душу – оказалась ничем не лучше тех мерзких ангелов, что с улыбками на лицах вешали на некогда преданных своих друзей метку «еретик» и предавали их какому-то мнимому закону архангелов. Будто бы Стражи были теми, кто способен решать судьбы. Что за вздор?! Как можно решать судьбы других, если ты сам не больно-то отличаешься от остальных? Лицемерие... Значит, вот, как оно выглядит – лицемерие... Гадкое качество... Лилит была умным ангелом и могла рационально и спокойно размышлять о тех или иных вещах, но сейчас ей владели эмоции. И в особенности, злость. Не только на Азраэллу, но и на прочих Стражей, что были замешаны в этой ситуации. И, почему-то, Лилит была уверена, что не одной Азраэллой или Самаэлем был богат этот круг обмана. А раз так, в этом нужно было убедиться. Ария видела, что ее наставница полетела в сторону Храма Стража Силы – значит, она закономерно подозревает его в том, что произошло несколько минут назад. Что ж, это вполне логично, ведь он, как и все остальные, хотел власти над ней, показывая это наиболее рьяно. И хотя сознание Лилит, будучи подогретым ее злобой, хотело отправиться вслед за Азраэллой, но так, тихо – чтобы остаться незамеченной, тело совершенно отказывалось слушаться. И Арию это добивало только сильнее. Злоба только росла, превращаясь в настоящую ненависть, только уже по отношению к себе – к собственной слабости. Вновь она ощутила, как по ее лицу начали течь слезы, а руки самопроизвольно схватили голову ангела. В конце концов, Лилит дала волю накопившимся эмоциям и беззвучно зарыдала.[Храм Стража Силы... Полчаса спустя]
Азраэлла ворвалась в Храм своего брата подобно урагану. Благо, что служба была окончена, и многие ангелы уже разошлись или по домам, или по комнатам в самом Храме, так что главная зала оказалась пустой. Вернее, практически пустой, так как, только Сестра–Страж ворвалась внутрь, неподалеку от нее показалась фигура другого архангела с ярко полыхающими алыми глазами. – Аззи, как прикажешь это понимать?! – в голосе Самаэля отчетливо послышалось возмущение и негодование по поводу того, что сестра пришла к нему подобно буре в безоблачную погоду. Азраэлла же выглядела так, будто была готова рвать и метать любого, кто попадет под горячую руку: волосы растрепаны, перья на всех крыльях чуть ли не стояли дыбом, дыхание было учащенным, а глаза полыхали так, как это было только в те моменты, когда Страж испытывала настоящий гнев. – Как это понимать? – хрипло и даже с легким рыком в голосе прошипела Азраэлла, широкими шагами приблизившись к своему брату. – Как ЭТО понимать?! Это ты мне скажи, брат, как мне понимать то, что ТВОЙ последователь пытается настроить Лилит против меня?! – Прости? – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Тот разговор Азазеля и Лилит, что ты показал мне, но не дал послушать! Знаешь, о чем они говорили в те минуты? – Понятия не имею, – улыбнулся Самаэль, на секунду переведя взгляд в сторону и заметив, как под потолком его Храма блеснула пара белых крыльев. Глаза его слегка сверкнули, но так, чтобы это выглядело легким отблеском от света ночного светила. – Азазель, конечно, мой Генерал и последователь, но я не контролирую его полностью. Хотя, именно об обратном говорят особенно острые языки. – Самаэль хихикнул. – Не пытайся перевести тему в иное русло! – прорычала Азраэлла, ткнув пальцев в грудь брата. – И уж тем более не строй из себя невиновного в произошедшем, ибо ты и есть катализатор того, что... Того, что... – Что-то случилось? – голос Самаэля прозвучал обеспокоенно. – Я имею в виду, после того, как ты и Лилит Иллиана оказались в Аду. – И откуда же тебе об этом известно, братец мой, о том, что я и Лилит были в Аду? – Кто же об этом не знает? – Самаэль всплеснул руками. – По правде говоря, я не думал, что ты решишься на подобное безумие. Это же надо, потянуть свою ученицу за собой в эту отвратительную яму, полную не менее мерзких тварей. – Ты не ответил на вопрос. – Азраэлла скрестила руки на груди. – Ладно, уела ты меня, сестра. Ваше путешествие в Ад, пускай и было кратким, но стало тем событием, которое заставило нашего «лидера» Михаила поднять свое тело с трона и отправиться узнавать, что и как. А все из–за крика о помощи этой трусливой свиньи Фурфура. – Самаэль презрительно хмыкнул. – А после того, как Фурфур обиженно сообщил, что его обидела Сестра–Страж, Михаил, первым делом, пришел ко мне и начал расспрашивать, зачем это ты решила отправиться в Ад, да еще и в компании одного ангела. – Архангел пожал плечами. – Ну я и сказал, что не знаю. И, как я понимаю, вы с Лилит встретились с Михаилом. – Не просто встретились – он был беспощадно настроен по отношению к Лилит, хотя она ничего не сделала. Это ведь я потянула ее в Ад, и я должна была понести кару, но нет, этот «всевидящий» решил наказать невинного ангела. А ты вновь пытаешься перевести тему и мой гнев на нашего другого брата. Я здесь не из–за Михаила и его слов в адрес Лилит, хотя об этом я бы с удовольствием с ним поговорила. Я пришла из–за спора. – Спора? О чем ты, сестра? – Не притворяйся, что не знаешь, ведь именно ты был зачинщиком этого глупого соревнования. Кто предложил все это, м–м–м – ввести элемент соревнования?! Что тот, кто сможет покорить душу Лилит, тот и будет победителем? Самаэль лишь неопределенно пожал плечами. – Я уже и не вспомню – когда этот спор разгорелся, каждый из нас сказал многое. Все из–за эмоций, захвативших нас. – Эмоций, да?! Только вот я помню, что ты сказал... Что отозвался о нашей сестре, как о пустышке, с которой интересно играть, а не показывать ей истинный путь! – Может быть – сказанное на эмоциях нельзя отрицать, а слов своих назад мне забрать. – Ловко же ты словами орудуешь, брат, – хмыкнула Азраэлла. – «Это не я», «Слов своих не отрицаю, но и не подтверждаю»... А ведь ты говорил мне, что никогда не солжешь даже корысти ради. – Я и не лгу тебе, Аззи. Не подтверждаю твои слова – да, но не опровергаю их, пытаясь выставить в угодном себе свете. И я что-то не очень понял – ты хочешь сказать, что Азазель попытался настроить Лилит против тебя, рассказав ей о нашем споре? – Именно! – Но... Я ничего такого ему не рассказывал. Быть может, упоминал вскользь и очень отдаленно, но напрямую о том, что какая-то отдельная душа стала предметом желания Стражей... – Тогда, откуда у него эта информация?! – Мне откуда знать? Азазель очень похож на Лилит в этом плане – они оба чрезвычайно любознательны, как для ангелов. Быть может, он увидел какие-то записи – в поиске информации я никогда не ограничивал своих последователей. И кстати, Аззи... Почему ты пришла именно в мой Храм, а не, скажем, к брату Гэбриэлу? – Скажешь, что и причины этого тебе неизвестны? – саркастично спросила Азраэлла. – Будто я не знаю, что ты сильнее всех хотел заполучить душу Лилит для того, чтобы выиграть в этом споре, ведь именно Гэбриэл высмеял тебя, сказав, что ты только войной способен влиять на других. Самаэль хмыкнул. – Быть может, мои методы кажутся тебе и братьям варварскими, но они действенны, что доказывает существование моих Генералов и подчиненных им ангелов. Что до души твоей Лилит – мое мнение не изменилось. Будет ли она с тобой или нет – не мое дело. Кроме того, ты уже достаточно долго обучаешь ее, и она привязалась к тебе, потому, пытаться как-то переманить ее на свою сторону было бы крайне неосмотрительно и глупо. – Угу, то есть, тебе гордость не позволит сказать, что ты проиграл в споре и отступаешь в сторону или, что было бы лучше, заканчиваешь этот идиотизм? – Но и ты не рассказала Лилит о том, что было что-то такое между Стражами, – улыбнулся Самаэль. – Разве же я один мог положить этому конец? Может, мне стоит напомнить тебе, что ты была непосредственной участницей этого, как ты выразилась, идиотизма? Кроме того, ты и Лилит стали столь близки друг другу – словно вас не разделяет целая эпоха лет и то могущество, что есть у тебя и недоступно ей. Почему же ты не рассказала ей о том, что хотела заполучить ее душу себе в пользование? – Неправда! – воскликнула Азраэлла. На ее глазах выступили слезы. – Я никогда не хотела этого – не желала, чтобы Лилит была всего лишь пустышкой, которой я могла бы управлять, как это делаешь ты со своими Генералами! А теперь... – Сестра–Страж опустила голову. – Теперь она знает эту правду. Знает и заслуженно винит меня в том, что я не остановила это... Азраэлла уже не могла смотреть на своего брата. То, как он вел себя, что говорил, и тот факт, что некогда преданная ученица и любимая сестра теперь считает ее тем самым злом, против которого она учила ее бороться, мерзким комом встали в горле, и архангел резко отвернулась от Самаэля, прикрыв лицо руками. Тихие всхлипы разорвали опустившуюся на Храм тишину. Какое-то время, не наступало никаких изменений, но через несколько минут Азраэлла ощутила, как на ее плечи легли могучие руки Стража Силы. – Ничего, Аззи... – успокаивающим голосом сказал Самаэль. – Ничего... Ученики приходят и уходят – это вечный круговорот, к которому давно следовало бы привыкнуть. Думаешь, что только у тебя случается внеплановый уход? Многие мои последователи покидали меня с куда более страшными скандалами, нежели то, что произошло у тебя. – Дело не в числах, Самаэль... А в том, что именно произошло. Я... Я просто предала доверие Лилит, когда она открыла мне свое сердце и душу. Предала ту, кто посвятила мне всю свою жизнь... Предала свою сестру... – Аззи, вспомни, что я говорил тебе ранее, – не нужно привязываться к своим последователям настолько, чтобы потом корить себя за каждую свою ошибку. Да, возможно ты виновата в том, что не рассказала Лилит обо всем сразу, но подумай вот о чем – так или иначе, твоя подопечная узнала бы об этом. Скажем, от того же Уриила, если бы он увиделся с ней. Ты и сама знаешь, что он горазд говорить на подобные темы. Или от Гэбриэла, что всеми руками за честность и добросовестность. Так что, то, что Азазель намекнул ей о том, что ваши отношения – не то, чем кажутся, – это закономерное стечение событий. И что? Винила бы ты Гэбрила или Уриила за случившееся или взяла бы всю вину на себя, как сейчас? А за что? За то, что должно было случиться? Тебе не кажется, что это ерунда? – Нет, Самаэль, это не ерунда, – ответила Азраэлла и смахнула слезу с правой щеки. – Это тебе просто расставаться со своими последователями, ты никого не подпускал к себе достаточно близко, чтобы чувствовать то, что чувствую я. А вот мне плохо от этого – от того, что Лилит где-то одна, потерянная, опечаленная и озлобленная тем, что ее сестра столь нагло лгала ей. – Сестры, порой, лгут друг другу – в этом нет ничего зазорного. Все ангелы лгут друг другу, желая скрыть правду, что может причинить боль. Разве же это не форма заботы – когда ты не хочешь калечить близкого тебе? – Странная забота... – Тем не менее... – голос Самаэля опустился до шепота, а сам архангел наклонился к уху сестры. – Это я еще не говорю о том, что Лилит, по сути своей, нарушает все основополагающие правила приличия во время общения между Стражами и простыми ангелами. – Ты это о чем? – почему-то и сама Азраэлла стала говорить тише. – О том, что ангелы, так или иначе, считают нас своего рода богами. Разве же так не должно быть? – То, что мы Стражи, не значит ровным счетом ничего, кроме того, что нам поручено защищать ангелов. – Это тоже верно. И нам положено особое уважение или я не прав? Мы их защищаем, и ты защищала Лилит от тех знаний, которые ей не требовались, особенно в рамках обучения, а она решила, что эта правда важнее ее собственной миссии. И теперь она злится только на то, что излишне полюбопытствовала. Разве же это правильно? – Ну–у–у... Может, и нет... Но это не отменяет того, что я поступила неправильно в отношении Лилит. Ей нужно было узнать всю правду гораздо раньше. – Хорошо... – ответил Самаэль и отпустил сестру. – Если таково твое мнение, то я с ним спорить не стану. Единственное, скажу, что тебе нужно успокоиться и обдумать случившееся. Что касается Лилит... – взгляд Самаэля вновь метнулся в наиболее темный угол его Храма. – Думаю, она найдется в скором времени. Если что, я дам тебе знать, когда увижу ее. – Хорошо... – тихо произнесла Азраэлла и повернулась лицом к брату. – Спасибо, Самаэль. О Отец наш, пойду дальше искать Лилит... – Удачи тебе в поисках... – каким-то странно–нейтральным тоном ответил Самаэль и проводил взглядом свою сестру, после чего повернулся к затемненному углу, из которого медленно и на подкашивающихся ногах вышла Лилит. Смерив ее взглядом, Страж Силы невольно отметил про себя, что Ария, мягко говоря, не была похожа на прежнюю себя. С того момента, как они с Азраэллой вернулись из Ада, прошло всего лишь несколько часов, но выглядела Лилит так, будто провела несколько недель на особо тяжелых работах. Некогда ухоженные, пышные, черные локоны торчали во все стороны, бледная кожа на лице покраснела, глаза слегка опухли, но, что сильнее удивило Самаэля, так это смена цвета. Если раньше глаза Арии были черными и буквально светились любознательностью и радостью, то сейчас они полыхали красным, а в самой их глубине было только отчаяние. И причина, по которой ангел находилась в таком состоянии весьма удовлетворяла Самаэля – все же, он позволил Лилит увидеть то, что ему было нужно. – Неужели... – голос Арии дрожал, а по ее лицу было видно, что неровен час, и она заплачет самыми горькими слезами. – Неужели, она... Больше Лилит не могла говорить – эмоции взяли верх, и она просто закрыла лицо руками. Некоторое время Ария так и стояла, плача практически навзрыд, и в какой-то момент ей показалось, что она находится одна в Храме. Но только эта мысль пронзила ее голову, как Лилит ощутила прикосновения к себе, а, опустив руки, обнаружила себя в объятиях Самаэля. Секундное удивление вновь сменилось горечью и, не став сдерживаться, она и сама обняла Стража Силы. – Ничего–ничего, малышка... – тихо произнес Самаэль, начав поглаживать Лилит по голове. – Не принимай ее слова слишком близко к сердцу. Я сильно сомневаюсь, что она имела в виду то, что ты услышала. – Но... Но... Я же слышала это... Как я могла неправильно ее понять, если своими ушами слышала сказанное? Я... Я думала, что она... Что мы... – Ну–ну... – Самаэль только сильнее прижал Арию к себе, хотя про себя откровенно ухмылялся. – Все хорошо... Если хочешь, можешь остаться у меня в Храме настолько долго, насколько хочешь. Я выделю тебе комнату и буду лично присматривать за тобой. – Нет–нет, лорд Самаэль, я не могу так... Я... – Я же говорил тебе, моя дорогая, что ты можешь обращаться ко мне просто по имени. Ни к чему эту титулы, особенно в данный момент. И я не позволю тебе уйти в таком состоянии. Ни в коем случае, малышка... А теперь, – Самаэль слегка приподнял голову Лилит и вытер ей слезы пальцем, – пойдем со мной. Лилит не стала сопротивляться и послушно пошла за Самаэлем куда-то вглубь Храма. Откровенно говоря, ей было все равно, куда Страж ведет ее, ибо хотелось лишь одного – чтобы этот день оказался самым страшным кошмарным сном, и что сказанное Азраэллой было всего лишь бредом, порожденным Адом, а не правдой. И... Неужели, наставница настолько зла на нее и просто скрывала это? Лилит не хотелось в это верить, но как можно было отрицать услышанное... Гнев, что она испытывала ранее, полностью ушел, оставив после себя пустоту – холодную, скользкую, неприятную... Так она и шла, ведомая Самаэлем, – без мыслей, желаний, словно пустая оболочка. И вот, они ступили на территорию Храма, которую Ария никогда не видела до того момента. В этот момент, пустота несколько отступила, позволив ангелу увидеть хоть что-то помимо пола. Стены, потолок и пол были сделаны в общем для зданий Эдема архитектурном стиле и цветовой палитре, но отличались куда меньшей... помпезностью... Все выглядело гораздо проще. Лилит даже подловила себя на мысли, что окружение этого крыла Храма напоминает ей ее собственный дом – все было ухожено. Это даже казалось забавным – аккуратный и ухоженный Храм Стража Силы шел вразрез с тем, что можно было представлять, когда говоришь о ком-то вроде Самаэля. Лилит, откровенно говоря, ожидала увидеть не освещаемые факелами приятные глазу стены, а откровенный военный лагерь со множеством вооружений, доспехов и прочими атрибутами войны. И подобный подход не только удивил, но и порадовал Арию, заодно, подняв Самаэля в ее глазах. Сам же Страж, тем временем, продолжал молча вести ее куда-то. Говорить, кстати, не хотелось совершенно... Не только состояние сыграло тут свою роль – Лилит откровенно не знала, что ей сказать, ведь сейчас любой диалог бы пришел к обсуждению сказанного Азраэллой, а Арии не хотелось вызывать гнев архангела своими предположениями или словами о том, что она могла быть плохой. Это явно не было тем, что Самаэль хотел бы выслушивать, да и он сам не спешил начинать разговор. Может быть, понимал, что ей сейчас не нужны какие-либо слова, а может считал, что общение с последователем другого Стража было нерезультативным. Но, скорее всего, у него на то были свои причины. Шли они относительно недолго, хоть Лилит и показалось, что длилось это целую вечность. В конце концов, Самаэль остановился напротив одной из дверей. Самая обычная дверь, коих было полным–полно вмонтировано в дома разных ангелов. Практически никаких рун или символов. Лишь один рисунок украшал эту дверь, и он немного смутил Арию. Это был круг... Начертанный каким-то красным веществом идеально ровный круг, своим размером лишь слегка превышающий небольшой мяч. Внутри же этого круга оказались нарисованы множество разнообразных символов. И именно они начали вызывать у Лилит вопросы. Ария довольно много изучила за то время, что была ученицей Азраэллы... И не узнала те символы, которые были изображены в этом круге. Но куда больший интерес у нее вызвало изображение головы какого-то рогатого зверя с вытянутой мордой и очень неприятным взглядом. Лилит же, увидев это, тут же подняла взгляд на Самаэля, которого страшное изображение, казалось, не смущало вовсе. Более того, архангел сделал то, отчего Арии чуть плохо не стало. Сначала, он просто отпустил ее плечо, после чего перевернул ладонь на одной руке и провел по ней пальцем второй руки. И тут, Лилит была готова поклясться, что увидела, как на месте ногтя того пальца, которым Самаэль провел по своей ладони, вырос крупный коготь. Но она не успела об этом толком подумать, как почувствовала, что воздух вокруг них наполнился характерным запахом крови, а потом увидела, что по ладони архангела потекла золотистая жидкость, однако Страж даже глазом не повел и лишь прислонил пораненную ладонь к странному рисунку, после чего прошептал что-то на языке, который Лилит никогда не слышала, и убрал руку. Алый символ на двери ярко вспыхнул, после чего послышался крайне неприятный шепот, пробормотавший что-то на том же языке. Вскоре, рисунок потух, шепот стих, а последним звуком стал тихий щелчок открывшегося замка. Дверь слегка отклонилась назад, и Самаэль легким движением пихнул ее. Деревянная конструкция медленно откатилась назад, открывая Лилит вид на комнату. Лишь темнота не позволяла ей в полной мере увидеть, что там было, но легкий свет от факелов, что просачивался внутрь, давал небольшое представление. Поначалу, Арии показалось, что эта комната была библиотекой, так как в свете было видно множество книжных шкафов, заполненных практически до краев. Когда же они вошли внутрь, и Самаэль зажег факелы взмахом руки, Лилит увидела не просто множество шкафов, а настоящее несчетное количество, своей высотой уходящие далеко под потолок, что показался ангелу бесконечным. И, несмотря на то, что это помещение, очевидно, было библиотекой, оно было куда более украшенным, чем коридор, что вел сюда, даже чем главный зал. А в самом центре стояла огромная кровать. Сделанная из какого-то темного дерева, она имела весьма мощную конструкцию, – ну так, на глазок – словно должна была выдержать кого-то невероятно тяжелого. – Вот мы и пришли, – мягко произнес Самаэль, но даже так он слегка напугал завороженную открывшимся зрелищем Лилит. – Ты уж прости, я не ожидал, что ты придешь ко мне в столь поздний час, потому не смог подготовить тебе личную комнату. – Страж как-то неловко усмехнулся. Для Арии подобное поведение было странным, ибо она всегда держала в своей голове мысль о том, что архангелы могут относиться к своим младшим братьям как угодно, но они все еще Стражи – те, кому следует поклоняться. А тут... Самаэль словно был одним из тех ангелов, который как-то провинился перед своим другом и теперь пытался загладить вину. – Так что, эту ночь ты проведешь в моих личных покоях. Как только Лилит услышала это, резко отступила от Самаэля в сторону и активно замахала руками. – Что вы, что вы, лорд Самаэль... Я... Я не могу... Это... Это... – Скажешь, что это слишком много для тебя? – Страж тепло улыбнулся. – Что не можешь принять такой жест, поскольку это делает архангел? Прошу тебя, Лилит, не нужно всего этого поклонения – я уже говорил тебе. И ты снова обратилась ко мне «лорд». Как же я могу быть лордом, когда у меня нет той власти, что должна быть свойственна кому-то, наделенному таким титулом. И тем более, у меня нет власти над тобой, да и не нужна она мне. Потому, прошу тебя, как брат сестру, переночуй в этой комнате, а утром будем думать, что нам делать. И по поводу твоего положения, и по поводу Азраэллы. Какое-то время Лилит продолжала стоять в стороне, думая о сказанном Самаэлем. С одной стороны, ей искренне не хотелось принимать его предложение остаться здесь и просто вернуться домой, но с другой... Там ее могла ждать Азраэлла, а с ней нормального диалога не вышло бы ни при каких обстоятельствах. Нет, Самаэль был прав – ей нужно было немного прийти в себя, а лучше всего она могла сделать только наедине с собой и своими мыслями. Где-то, где не будет ее наставницы... В конце концов, Ария сделала несколько неуверенных шагов в сторону Стража Силы, после чего прошла чуть глубже в комнату и только сейчас почувствовала, как сильно она устала за эти несколько часов. Резко захотелось упасть на кровать, закрыть глаза и просто погрузиться в пучину сновидений. В итоге, так она и поступила... Лишь только Лилит дошла до кровати, ноги ее подкосились, и она просто рухнула на кровать. Сознание ее полностью отключилось, и Ария уснула еще не до конца упав на кровать. Единственным звуком, который она услышала, прежде чем полностью отключиться, был звук закрывшейся двери.***
Самаэль был в пяти минутах от того, чтобы начать ликовать. В конце концов, он выиграл этот спор, и душа Лилит принадлежала ему уже практически полностью. Точнее, он мог бы начать ликовать, если бы жизненный опыт не подсказывал ему, что не стоит праздновать победу, пока она сама не придет к тебе. Оставалось только дожать немного... – Знаешь, порой меня удивляет твоя способность находиться в нужном месте в нужное время, – тихо произнес Самаэль кому-то в темноте. – Моя работа заключается в том, чтобы следить за порядком в нашем обществе, – ответил ему слегка хрипловатый голос, после чего его владелец показался из темноты. – И, как я погляжу, вы смогли проникнуть в доверие Арии окончательно. – Пока что, она еще может сомневаться, Азазель, но твои слова о споре архангелов на ее душу однозначно произвели на нее впечатление. Азраэлла больше не могла скрывать этого, а потому дальнейшие события будут развиваться так, как я пожелаю того. – Не сочтите за дерзость, но таковой спор действительно имел место быть? Самаэль недобро улыбнулся. – Не в том формате, который Ария видит сейчас. Скорее, это было даже не пари на то, кто завладеет ее душой, а просто спор на тему того, кого она выберет в конечном итоге. Как я говорил и буду говорить, ее душа мне ни к чему, а вот ее способности были бы весьма полезны мне в грядущем. Раз уж Лилит заявлялась, как та, что способна породить целую родословную ангелов, не сомневаюсь, что для наших планов будет необходима подобная мощь. – Стало быть, наши планы неизменны? Вы все еще думаете, что можете атаковать Михаила и захватить трон? – С тех пор, как братец воссел на трон Отца, он только и делал, что пытался очернить меня и моих последователей в пользу братьев и сестры, прикрываясь тем, что я, якобы, испорченный Тьмой. Когда же власть окажется в наших руках, ангелы увидят, где лежит истина, а кто врал им всем ради того, чтобы устранить конкурентов. Политика есть политика, и она беспощадна, когда дело касается власти. И тот, у кого будет большая сила, будет контролировать все. Что касается того спора, который был между мной и моей семьей... – Самаэль повернулся к Азазелю. – Если пересечешься с Лилит, продолжай придерживаться того, что есть сейчас. Остальное оставь мне и моим способностям. По крайней мере, я уже заставил ее увидеть то, что хотел, и Аззи, как бы я ее ни любил, уже не отмыться от такого. Быть может, тогда она поймет, что нам не стоит столь прочно связывать себя с нашими последователями. – А причем здесь ваша сестра? – Эх, Азазель, не доверяй я тебе, как себе, сказал бы, что это не твое дело, но твоя преданность никогда не заставляла меня сомневаться в тебе. Все дело в том, что моя сестренка очень уж добрая и мягкая натура сама по себе, несмотря на то, что является таким же Стражем, как и я, и мои братья. Нашим долгом всегда была защита Эдема от угроз, в первую очередь, от Тьмы. И что же мы видим в итоге? Годы спустя, Аззи начала становиться мягче. Ее характер стал более спокойным и тихим, а ее привязанность к каждому последующему последователю росла огромными шагами. Лилит стала добивающим фактором в этой эпопее. – Я так понимаю, вы хотите вернуть все на круги своя? Как было в давние времена... – Я не смотрю на прошлое, мой верный Генерал. Нет, мой взор обращен на грядущее, и я вижу, что ждет нас – война. Война за истину, которую мои братья отчаянно пытаются скрыть от остальных. И Аззи должна знать истину – быть может, она откроет ей глаза на всю ситуацию. Тогда, в чем я уверен, она присоединится к нам и станет Пятым Генералом. – Пятым Генералом? А что насчет Арии? – Она – лишь одно из звеньев этого плана, но Генералом ей не стать никогда. Даже, если ее будут звать хоть самой Королевой, это не изменит ее положения в нашей иерархии. А появится армия... – Самаэль усмехнулся. – Поручу лично тебе бросить ее на меч Михаила. Тогда нам уже не будет нужна ни сама Ария, ни ее амбиции и любознательность. А пока что, пусть отдыхает. Самое главное для нас сейчас, поддерживать ее мнение о предательстве, ибо ярость и обида – это самые сильные чувства. – Прикажете мне продолжать наблюдение за ней? – Как-нибудь ненавязчиво... Как ты это умеешь. – Приказ ясен, Ваше Величество. Прикажете встретить ее по утру? – Нет. Тут я сам разберусь. – Самаэль оглянулся на дверь комнаты, в которой спала Лилит. – Сейчас она находится в достаточно уязвимом положении. Что-то вроде смоченной глины, которая только и ждет, пока ее превратят в шедевр. Шаг влево или вправо, и может получиться совершенно не то, что нужно, а мне этого не надо. Потому, старайся минимизировать ее контакты с последователями сестрицы, с которыми Лилит общалась, если таковые имеются. Если же будут сопротивляться или откажутся от гуманных методов, сделай так, чтобы они замолчали навсегда. – Что делать с возможными телами? – Избавься от них по своей методике, – ответил Самаэль и направился обратно в сторону главного зала Храма. Немного постояв, Азазель развернулся и направился в сторону своих покоев.***
[Гидриона... ЦБИ...]
9 дней, 17 часов, 40 минут, 11 секунд до… Кровь Уриила подошла идеально. Но, разве в этом можно было сомневаться, учитывая то, что и он, и Азраэлла были сделаны из одной материи. Только одно смущало Люцифера – биология нового тела его сестры была слегка отличной от биологии архангелов, но единение крови Стража и тела Демона–Левиафана прошло успешно. На лучший результат нельзя было надеяться. И теперь, когда самая главная проблема была решена, нужно было собрать тело. Процесс этот был не таким сложным, учитывая аппаратуру, но имел под собой множество мелких деталей, которые нужно было учитывать. В этот момент, Падший отчасти пожалел, что поспособствовал уничтожению проталианской расы. Если бы он смог подчинить их себе, – а ему это удалось бы – в его власти были бы лучшие умы среди смертных, и процесс создания идеального тела шел бы гораздо быстрее. Но это были мысли из разряда «что, если...», а Люциферу было не до того. Он мельком взглянул на плавающего в очередном устройстве бессознательного Уриила. Пришлось постараться, чтобы он снова потерял сознание без использования сторонних средств или методов силового воздействия, но конечный итог вполне устраивал. И только одна мысль теплилась в его голове – кровь архангела. Вполне мог возникнуть вопрос, а почему бы и вовсе не убить Уриила. Еще одной возможной проблемой было бы меньше. Однако, Люцифер удерживал себя от этого знанием о том, что кровь его брата будет бесполезна, если он умрет. Ничто не поддерживает в крови архангела былую мощь, как Свет, что излучает его душа. Погаснет Свет, погаснет мощь Стража. А что, если... Тут в голову Дьяволу пришла еще одна мысль... А что будет, если он использует кровь Уриила для своего собственного лечения? За то время, что шла подготовка тела Азраэллы для сборки и сама сборка, Люцифер успел обработать себя четыре раза и с каждым из них он замечал одну очень неприятную деталь своего состояния. Очищение помогало ему справиться с симптомами этого «заболевания», но Тьма была достаточно коварной материей и в способности к регенерации ей не было равных. Тьма, Тьма, Тьма... Она продолжала обитать внутри тела Падшего... Она была его частью... И она разрушала его тело... Его кровь была нечистой, оскверненной этой злобной, самовоспроизводящейся материей, что разрасталась тем быстрее, чем больше процессов очищения совершал Люцифер. А раз так, ситуация только усложнилась. Но вот кровь Уриила... Она была чистой – ни единого намека на заражение Тьмой или же энергией Колодцев Ада – истинное воплощение чистоты Света. И кровь эта была полна первобытной энергии, которая могла уничтожать Тьму. Падший еще раз взглянул на новое тело Азраэллы и на индикаторы, что говорили о достаточном уровне крови в организме для более–менее нормальной жизнедеятельности. Раз телу хватало той крови, которую в него перелили, можно было позаботиться и о себе. С одной стороны, то, что собирался сделать Люцифер, было крайне неэтичным по всем правилам Стражей, но ради собственного выживания он был готов пойти на что угодно. Действовать нужно было быстро, так как та кровь, что была сцежена для Азраэллы могла начать терять свой заряд, а запас живительной жидкости в Урииле был небезграничным. Сколько крови требовалось самому Люциферу для того, чтобы минимизировать свои симптомы, было неизвестно, но без практики не достичь результата, потому Дьявол достаточно небрежно вырвал шланг, соединенный с неживым телом, и вонзил иглу в вену своего левого переднего копыта. В тот же момент, он ощутил, как кровь его брата начала бежать по его собственному организму, но никаких положительных или отрицательных изменений он не чувствовал. По крайней мере, первые несколько минут. Когда же, по ощущениям, прошла целая вечность, Люцифер начал чувствовать легкое жжение внутри себя. Однако, чувство это было недолгим, после чего небольшое жгучее чувство переросло в настоящий пожар. Оно ударило резко и сильно – настолько, что тело Дьявола моментально сковало чудовищной судорогой. Не прошло и минуты, как Падший просто упал на пол лицом вниз, корчась в жутких мучениях от того огня, что продолжал расползаться по его внутренностям. Люцифер знал много видов боли – многие из них даже ощутил на себе, но никогда до того ему не доводилось чувствовать что-то подобное. Это было не просто жжение, которое могло пройти само по себе – оно ощущалось так, как должен был ощущаться Ад в физическом воплощении. Для этой боли не было описания – она просто была и хотела уничтожить каждую клеточку тела. Лишь в единый момент, когда Люцифер почувствовал, что снова может владеть своим телом, он потратил тот единственный рывок, чтобы вырвать из своего копыта шланг, продолжавший закачивать кровь Уриила внутрь него, и отшвырнуть его в сторону. Тем не менее, отсутствие источника боли не отменило наличие остаточного эффекта, и Падший так и остался лежать на полу, сраженный тем, что так сильно ненавидел в самом себе, – слабостью и неспособностью бороться. Прошло уже достаточно времени, но боль и сковавший Дьявола паралич никуда не ушли. Напротив, все становилось только хуже. Если к боли он привык достаточно быстро, что было удивительно, учитывая ее интенсивность, то к возникшим припадкам привыкнуть было невозможно. Они проявились неожиданно – в тот момент, когда Люциферу показалось, что самое плохое уже окончилось, а частота их возникновения не была периодической, что только добавляла дискомфорта в без того неприятную ситуацию, его вновь начало крутить. Падшего ломало из стороны в сторону, выкручивало в такие позы, какие физическая оболочка не должна была принимать в обычном состоянии, тело его бил сильный тремор, изо рта то и дело выливались практически литры слюны вперемешку с кровью и темной материей, что то и дело заставляло Люцифера захлебываться и надеяться на то, что это кончится гораздо быстрее, чем можно предполагать. Но помимо боли, Дьявол думал о том, почему его тело начало отвергать кровь архангела и пришел к единому возможному выводу – его тело было выращено из чего-то, что было создано темной материей в ходе естественной эволюции. Так как времени на доскональное изучение исходного образца не было ни у Лилит, ни у Азазеля, они работали с тем, что было им известно лишь на тот момент. Каким образом им удалось совместить кровь архангела, которую они точно использовали, с темной материей и небольшой частью крови смертного, да еще и так, что конечный продукт смог прожить гораздо больше, чем несколько часов, Люцифер понять не мог. То, что его тело начало поглощать само себя, оказалось достаточно очевидным побочным эффектом, но только после того, как самим Дьяволом были проведены эксперименты над собственным телом, а то время, которое ему удалось прожить, уже говорило о том, что две противоположности могли ужиться в одном теле. Это же подтверждало и то, что на этом свете ходил чуть ли не идеальный гибрид между ангелом и Тьмой – приемная дочь Салдавейрона. Возможно, она и сама не понимала, каким могуществом обладает, отдавая предпочтение лишь той стороне, которую знала лучше всего, но при изучении обоих Элементов вполне могла бы стать в один ряд с Древнейшими Элементалями. И стабильность ее тела резко стала причиной зависти для Люцифера. Ведь в конечном счете, она – такой же ангел, как и прочие. Чем же обычный ангел, да еще и с примесью крови смертных может быть сильнее его – Короля Ада?! Нет, так не должно быть... Когда все закончится, одним из последних его приказов будет изучение этой полукровки. Но это потом, а сейчас... Вскоре, приступы начали медленно сходить на нет, пока не прекратились вовсе. Люцифер продолжал лежать на полу – совершенно обессиленный. Тело его продолжало ощущать неприятное жжение, двигаться было трудно, но за исключением этого и некоторых иных последствий его весьма опрометчивого поступка, Падший ощутил то же самое, когда прошел процедуру очищения – давящее на голову чувство голода отступило, туман в голове исчез практически полностью, а когда Люцифер все же смог подняться и посмотрел на одну из металлических пластин, в котором было видно его отражение, он не увидел той мерзости, что уже практически полностью поглотила его лицо. Теперь, он выглядел так, как до момента начала этих радикальных изменений. Никаких следов того, что он вообще менялся, и это сильно обрадовало Дьявола. Быть может, кровь его брата была тем лекарством, которое могло бы полностью исцелить его от этой напасти. Значительное снижение количества темной материи в крови подтвердил и очередной анализ. Конечно, полностью искоренить ее не удалось, но, по сравнению с предыдущими попытками снизить ее концентрат, переливание активной крови архангела стало куда более эффективным методом, хотя и более болезненным. Об этом можно было поразмыслить чуть глубже, но Люцифера отвлек звук, с помощью которого аппаратура сообщила ему о том, что была завершена сборка нового тела для Азраэллы. Оно... Оно было прекрасным... По крайней мере, так думал Люцифер, осматривая собранное им существо. Внешне, оно было практически полностью идентично изначальному телу Аннетт. Только вот множество аккуратно сделанных швов говорили о том, что с ним производили какие-то процедуры. Это было мелочью – в конце концов, когда душа Азраэллы окажется внутри тела, она закончит перестройку, окончательно подстроив тело под себя. И швы уйдут, не оставив даже мельчайшего намека на их наличие. В остальном же, отличий не было практически никаких – все та же бледная шкура, те же длинные черные волосы, то же тело обитателя Юлтуру–Эквиса. Однако, сам факт того, что Люцифер сделал с этим телом, и делал его таким прекрасным в глазах Падшего. Основным приятным изменением оказался один модуль, вживленный прямо в мозг. О его наличие и уж тем более о функционале ей знать не стоило. Да и... Никому, лучше, не знать... – Ничего, Аззи... – тихо произнес Падший и провел копытом по голове тела. – Уже очень скоро ты вернешься и вступишь в наши ряды. Теперь, я не стану так рисковать, как в былые дни. И тогда все будет хорошо... – Мой король... Слегка монотонный голос Молоха отдался в голове Падшего неприятным и достаточно неожиданным эхом. Люцифер, откровенно говоря, уже успел забыть о том, что, помимо Азраэллы, его внимания требовала еще одна меняющаяся особь. И это превращение было куда менее желанным для Дьявола, чем возвращение его сестры. Но так, он сможет полностью контролировать даже мелкие части собственного войска. Полный контроль, которого он жаждал... – Мой король, кокон... Он начал шевелиться... – Прости, Аззи... – виновато произнес Люцифер, когда голос Молоха стих. – Прости, что нас вновь разлучают обстоятельства, но я даю тебе слово, что более не позволю никому и ничему прервать нас. А пока что, мне нужно идти. С этими словами, Падший нажал на одну из кнопок, и тело оказалось накрыто прозрачным куполом. Внутри тут же вспыхнул яркий свет, и прозрачные стенки покрылись тонким слоем наледи. Еще раз осмотрев капсулу, Люцифер развернулся и направился прочь из ЦБИ. Оказавшись на улицу, Падший набрал побольше прохладного воздуха Гидрионы в свои легкие и открыл портал на Юлтуру–Эквис. Молох, как ему и было сказано, продолжал дежурить в одной из самых дальних комнат замка в бывшей Кристальной Империи. Первое, что бросилось Люциферу в глаза, помимо огромного демона, был тот самый кокон. По сравнению с тем, каким он был в момент создания, он заметно потерял в объеме, став чуть ли не в два раза меньше. Оболочка сморщилась, а под самим коконом образовалась достаточно крупная лужа бледновато–бежевой зловонной жидкости. И то, что находилось внутри, отчаянно пыталось выбраться наружу, если судить по тому, как отчаянно оно стучало по стенам. Люцифер усмехнулся – результат трансформации мог быть самым необычным. Пожалуй, этот факт был единственным во всей этой ситуации, что вызывало неподдельный интерес. Азазель превратился в огромное нечто, что способно слышать практически все на огромных расстояниях и также обладало далеко не маленькой силой. А ведь он не был самым слабым из числа его Генералов. И Лилит была таковой, несмотря на все опасения Люцифера. Так что, конечный итог мог быть совершенно разным. А нечто внутри кокона продолжало рваться наружу. И присутствие Падшего, похоже, только сильнее раззадорило его. То, как это нечто почувствовало присутствие Дьявола было вполне легко объяснить, так что задумываться над этим Люцифер не стал и просто отослал Молоха назад, на его изначальный пост. Демон, вскоре, скрылся с глаз, оставив своего короля наедине с тем, что находилось внутри кокона. И как только Молох ушел достаточно далеко, Дьявол подошел ближе к кокону и схватился за отростки, которые находились ближе всего к нему, после чего с силой дернул на себя. С омерзительным чавканьем, щупальца, что удерживали кокон, оторвались от стен, позволяя остальной массе опуститься ниже. Оторвав еще несколько таких крепежей, Падший полностью опустил кокон на пол, после чего взялся за стенки и рванул в разные стороны. Послышался весьма громкий чавкающий звук, и оболочка разошлась, образовав небольшое отверстие. Буквально через секунду, из дыры показалась, как понял Люцифер, рука. Стройная и даже утонченная рука с достаточно широкой ладонью и пятью пальцами, которые перерастали в нечто, похожее на заточенные лезвия ножей, начиная с крайней фаланги, из–за чего длина каждого пальца увеличивалась еще на десяток–полтора сантиметров вперед и где-то на четыре сантиметра назад, в сторону ладони. Кожа на этой конечности была угольно–черной и гладкой. Лезвия же были голубовато–серебряного оттенка и каждое из них обвивало несколько ниточек черной плоти. Люцифер хотел было протянуть свое копыто, дабы взять конечность и осмотреть ее более детально, но только он слегка коснулся одного из пальцев, рука резко вытянулась и схватила его под локоть. В этот момент стали видны еще несколько деталей. Во–первых, рука была куда длиннее, чем Падший предполагал изначально. Вторая – из локтя росло еще одно лезвие в десяток сантиметров длинной. И третья – силы в этой худой руке было достаточно, чтобы с легкостью сломать кость даже крепкого демона, если не ангела. Получается, раз превращение увеличивала силу, Лилит была не столь уж сильна изначально. Но это мелочь... – Давай же... – тихо произнес Люцифер и выдернул копыто из хватки. – Ты можешь сама выбраться наружу. Голос Падшего только сильнее подстегнул существо внутри. Свободная рука тут же схватилась за один из краев и начала пытаться сильнее разорвать уже образовавшуюся дыру. Вскоре, появилась и вторая рука, схватила другой край. ХРЯСЬ! В тот же миг, как комнату разорвал громкий звук разрывающегося кокона, изнутри уже полностью обмякшей мясистой массы вывалилось тело. Оно было крупным – около трех метров в длину, не считая метрового хвоста. Строение оно имело гуманоидное, тело было стройное, можно даже сказать, худощавое, имело очевидные женские черты с хорошо очерченными бедрами и грудью. Только вот эти части, как и плечи, руки практически до самих ладоней и ноги были покрыты чем-то вроде брони. Правда, сказать о том, что это была броня, можно было лишь присмотревшись, так как издалека это больше была кожа несколько необычной текстуры – ребристая и слегка отливающая молочным блеском на свету. При падении, существо прикрыло голову своими руками, так что разглядеть ее стало возможным только когда существо немного отлежалось. Голова оказалась кругло, но слегка вытянутой, отчего больше напоминала короткий эллипс. Ноги оказались вытянутыми и деформированы таким образом, что при ходьбе существо опиралось бы на неполную стопу. Ну и хвост... Метровый, покрытый той же броней, что и большая часть тела, и оканчивающийся огромным крючковатым шипом. – Встань... – произнес Люцифер невероятно жутким шипящим голосом, от которого существо слегка вздрогнуло и начало медленно и очень неуклюже пытаться подняться, но постоянно падало на пол, поскальзываясь на жидкости, но в конечном итоге ей удалось перевернуться на спину и устремить взгляд на Падшего. Как и в случае с Азазелем, лицо новоиспеченного монстра было вытянутым, хоть и не настолько сильно, как у рыжего демона, и представляло из себя что-то вроде маски, сделанной из чего-то похожего на золото, только, словно потертого временем и зеленоватой коррозией. Маска была более округлой, испещренной параллельными по вертикали полосами во всю длину. Не было таких огромных ушей, как у Азазеля, что натолкнуло Люцифера на мысль о том, как именно изменение исцеляет отдельные увечья потенциального носителя. И у нее были глаза – два ярко полыхающих желтовато–красным светом. Носа или даже намека на него на этой маске не было, а под глазами находилась небольшая полость, обнажающая черную плоть под маской и защищенная длинными, тонкими, плотно прижатыми друг к другу шипами, из–за чего стало очевидно, что полость была ртом. Или его подобием... Над маской, в районе макушки, росли два крупных и длинных рога, которые чем-то напоминали своим видом оленьи. Но это была не единственная интересная черта в этом облике. Помимо рогов, из головы существа росло что-то, что напоминало своим видом волосы, что были заплетены в достаточно толстые косы. Их были десятки, и оканчивались они, как и хвост, крупными шипами, только гораздо меньше, если сравнивать их с другими. – Люцифер? – не открывая рта, произнесло существо слегка искаженным голосом Лилит в явном вопросительном тоне. – Это... Это ты? Реакцию новорожденного измененного демона можно было понять, так как тот Падший, которого она видела ранее, отличался более болезненным видом, который он активно пытался скрыть. Тот же Дьявол, что стоял перед ней, был больше похож на ту свою версию, какой он должен был быть. И отличало его не только это, но и улыбка, озарившая серое лицо. – Да, моя дорогая, это я, – ответил Люцифер и протянул Лилит свое копыто. Немного помешкав, она оперлась на него своей рукой и тут же обратила внимание на свои изменения. – Что... Что это? – демонесса начала активно осматривать свое новое тело, из–за чего очередная попытка подняться на ноги окончилась еще одним падением на пол. Судя по ее голосу, Лилит начала завладевать легкая паника. – ЧТО СО МНОЙ ПРОИЗОШЛО?! – Случилось именно то, что должно было произойти гораздо раньше, – все с той же улыбкой ответил Падший, подошел ближе и сел рядом с женой. – Ты получила свою награду. – Н–награду? – озадаченно переспросила Лилит, подняв взгляд на Люцифера. – Что... Что ты имеешь в виду? – Ты была одной из тех, кто способствовал моему возвращению из мертвых, моя дорогая, а я так и не отблагодарил тебя должным образом. И я не говорю о том ужине, который я устроил, как первый этап этого события. То, что ты видишь сейчас, есть финальный этап. – Финальный этап? – эхом повторила Лилит. – Погоди... Ты... Ты сделал со мной то, что сделал с Азазелем? – Ты все так же проницательна, как и раньше. А еще я все–таки надеюсь, что достаточно хорошо знаю свою жену – помнится мне, что наравне со знаниями ты ценишь могущество. И я дал его тебе... Силу, которой достойна только моя королева. – Люцифер провел копытом по лицу–маске своей жены. – Теперь, ты совершенна, Лилит. – Совершенна... – повторила демонесса за своим мужем и снова осмотрела свои руки, после чего провела пальцами по металлическому лицу. – Я... Я... О–о–о... – Лилит несколько раз сжала и разжала пальцы в кулак. – Эта сила... Я чувствую, как она течет по моим венам вместе с кровью. Как же это приятно. – Я рад, что тебе нравятся ощущения, – ответил Люцифер и поднялся на копыта. Голос его стал суровее, отчего начал звучать подобно грому. – Теперь, тебе нужно освоится со своими новыми силами и телом. Мне не нужно, чтобы в нашем войске были звенья, которые окажутся слабее других. – В–войске? – слегка ошарашенно переспросила Лилит и вновь подняла глаза на Падшего. – Ты... Неужели, Врата достроены? – Это предстоит выяснить тебе, моя дорогая. Как только более–менее освоишься со своим телом, отправишься обратно на земли грифонов. Я прибуду туда несколько позже тебя, так что, к своему приходу, буду ждать подробный отчет от тебя и Азазеля. – Но... Но... – тут Лилит заметила изменения в своем муже. – Люци, твое лицо... Оно... Чистое... – Маленькая неприятность, что касается моего тела, была устранена. – Люцифер откровенно врал демонессе. Его состояние – не ее дело. – Но это не значит, что у меня не осталось дел за пределами Юлтуру–Эквиса. Я должен завершить их, прежде, чем мы начнем воплощать наше наступление. – Люци–Люци, погоди... – Лилит почти прокричала это в спину уходящему Люциферу. Тот остановился, но не обернулся. – Я... Просто, я думала, что ты поможешь мне с... этим... – Я не могу помочь тебе управлять твоим собственным телом – это должна сделать только ты, – немного помолчав, ответил Дьявол и исчез в яркой алой вспышке. Лилит осталась в комнате совершенно одна. Шок – это была единственная эмоция, которую испытала демонесса в те мгновения, когда Люцифер телепортировался. Это было подло, мерзко и совершенно странно в контексте их отношений, и его оправдание, мол, дела и так далее, Лилит не собиралась проглатывать просто так. Но и сейчас она ничего не могла сделать – Падший ушел, а она была здесь и почему-то была уверена, что он отдал приказ другим демонам не трогать ее или даже избегать. Люцифер уважал силу – это она помнила еще с давних времен, а потому заслужить его расположение можно было, проявив эту силу. И она собиралась сделать это – проявить силу. Конечности все еще плохо слушались, потому Лилит потребовалось некоторое количество времени, чтобы просто встать на четвереньки. Длины задних и передних конечностей было достаточно для того, чтобы комфортно стоять на всех четырех. И тут демонесса, с какой-то глупой радостью осознала, что слишком долго находилась в теле пони с Юлтуру–Эквиса, а потому ей было привычно стоять в такой позе, но всем телом чувствовала, что может стоять на задних конечностях, причем, с не меньшим комфортом, а то и большим. Но только она пыталась подняться, ноги начинали дрожать и отказывались держать тело. Падала Лилит много, но каждый раз, когда она оказывалась на полу, перед ее глазами вставало насмешливое лицо Люцифера, а в голове начинал звучать его голос, полный ехидства и только подстегивавший ее к продолжению повторения бесполезных попыток подняться. Вскоре, ярость застила глаза демонессы, и одним резким рывком поднялась на ноги, а когда почувствовала, что снова начинает падать, резко вытянула руки вперед и удачно ухватилась за стену. Но это не отменяло того, что ноги, как и прежде, отказывались удерживать ее в прямом положении. Удержаться ей помогли когти–лезвия, которые она с силой воткнула в стену. Затвердевшая плоть вошла в камень, словно раскаленный нож в теплое масло, но почему-то когти не продолжали разрезать камень далее. Для Лилит это стало открытием, а чувство, которое возникло, пока она держала свои лезвия в стене, было похоже на прикосновение обычного пальца к самой обычной поверхности. Различия были лишь в том, что она не ощущала характерной текстуры камня, его температуры – было лишь чувство прикосновения. И больше ничего. Лишь только демонесса осознала это, тут же почувствовала, как из ее головы утекла мысль о том, что она должна удержаться хоть какими-то средствами, даже если этим средством окажутся только пальцы на ее руках. Далее все произошло очень быстро – вмиг возникло чувство, которое можно сравнить с высыханием кожи, на которое было пролито сырое яйцо или клей, после чего Лилит вновь упала на пол. И все из–за того, что лезвия внезапно начали прорезать камень. Уже лежа на спине, Лилит сделала достаточно весомый вывод относительно своих способностей – темная материя была весьма пластичным материалом, – это подтверждали и способности Салдавейрона, который пользовался своими метаморфозами постоянно – и это позволяло ей менять плотность собственных частей тела. Не до конца ей был ясен механизм перевоплощения в то, чем она стала сейчас. Исходя из того, что мог Азазель, нельзя было однозначно сказать, что перерождение разрушало прежнее тело и использовало полученный материал для построения нового. Скорее, сотворенное Люцифером напоминало собой подселение высокоразвитого – за счет использования темной материи – паразита–симбионта, питание которого оставалось загадкой. Рыжий демон, казалось, вообще не испытывал никакого дискомфорта из–за ношения этой «брони», а ведь он был первым подобным существом. Или же... Или же нет... А как же сам Люцифер? Если смотреть на это так, то получалось, что самым первым в этой ветке демонов был именно Падший. Но Лилит это беспокоило меньше всего. Задача все еще оставалась прежней – удержаться на ногах и сделать свои первые шаги в новом теле. Держаться за стены постоянно, конечно, было интересной затеей, но далеко не той, которую одобрила бы демонесса. Шаг... Еще один шаг... И еще... И еще... Чем больше Лилит пыталась идти, тем ощутимее становилась крепость в ногах. Дрожали они все меньше и меньше, и теперь уже могли спокойно удерживать тело демона в более–менее прямом положении. И как только демонессе показалось, что она может спокойно идти, Лилит резко отодвинулась от стены и попыталась сделать другие шаги без какой-либо поддержки. Шаг... Еще один шаг... И еще... И еще... Дрожь в ногах практически полностью прошла, а походка стала более уверенной. Удивительно, но Лилит подметила про себя, что, несмотря на остаточную неуклюжесть своих шагов, двигалась она достаточно плавно – можно даже сказать, элегантно – как змея, ползущая в траве к своей жертве. Тихо, не спеша, плавно... Шаг, еще один, и вот новоиспеченная демонесса, теперь, спокойно шла. Только вот... Куда ей идти? Наружу? На улицы Нового Ада? Что ж, это будет весьма неплохим началом. По дороге в сторону выхода из замка, Лилит столкнулась в коридоре с Молохом. Вид огромного демона, показавшегося из–за угла, несколько ошарашил королеву, но не более. А вот сам Молох был куда сильнее напуган новым видом своей королевы, но потом довольно быстро прошел мимо нее и скрылся где-то в глубинах. Демонессу это ничуть не тронуло – Молох, несмотря на свои размеры и силу, всегда слегка побаивался ее. В основном, из–за того, что она была женой Люцифера... Потому что была королевой... Демоны всегда ценили титул того, кто собирается встать над ними во главе, а Молох был чистокровным демоном. В отличие от нее... От Асмодея... От Люцифера... Даже от Азазеля... И Абаддона... Абаддон... Мысль о старом солдате, о четвертом Генерале Люцифера странным колом вонзилась в мозг демонессы. А ведь он был тем единственным, кто никогда не относился к ней плохо, несмотря на то, что она была из другой фракции и куда слабее, чем многие последователи Люцифера. Он ей даже нравился, но не в романтическом плане. Откровенно говоря, Абаддон был, пожалуй, единственным, – если не считать Люцифера – кто помог тогдашней Арии освоиться в новом для нее обществе ангелов. Но, так или иначе, это не отменяло того, что Разрушитель – как его прозвали после битвы с Всадниками Апокалипсиса – оказался трусливым предателем, который предпочел идти своим путем, а не продолжать то великое дело, которое начал его наставник. И он поплатился за это... Лилит помнила, как это было... Как, на тот момент, уже Люцифер разорвал его тело на части и изъял его душу, после чего бросил в Чертоги Ада – туда, где была душа первого Короля Ада – Бафомета. Что ж, оставалось только надеяться только на то, что Икона Греха достаточно позабавился с душонкой глупого ангелка, который участвовал в его свержении. Тогда Лилит радовалась... Ей было приятно знать, что именно она стала той, кто помогла Люциферу найти предателя в своих рядах. Тогда-то он и сделал ее не только новым Генералом, но и своей Королевой. Титул и признание были для нее куда важнее, чем дружеские отношения с тем единственным ангелом, который ей помог. Да и не была она уже той добренькой Лилит, какой он нашел ее. Вот она – судьба–злодейка. Однако, Абаддон не так долго находился в ее мыслях, так как ее внимание привлекла наименее привычная для Ада картина. Лилит уже находилась на улице и достаточно освоилась со своим телом, чтобы не только медленно идти, но и достаточно быстро бежать. Пробежка по улицам Нового Ада достаточно неплохо сказалась на ее способности к балансировке и управлению собственной новообретенной силой. По крайней мере, ей удалось развить достаточно большую скорость. Но все ее достижения буквально меркли по сравнению с тем, что прямо посреди Нового Ада она увидела... Пони... Издалека Лилит показалось, что это и вовсе плод ее воображения, но чем ближе подходила, тем лучше понимала, что странный незнакомец – далеко не иллюзия. Это действительно был пони – высокий и статный, достаточно крепкого телосложения, однако, эти детали были не самыми экстравагантными в этом образе. Куда страннее было его одеяние – черный фрак, белая, словно чистейший снег, рубашка, галстук–бабочка, высокий черный цилиндр и крепкая трость с золотой фигуркой в виде орла на верхушке трости. Двигался он как-то странно для пони, который случайно забрел на опасные для себя земли – вальяжно, оглядываясь по сторонам так, как будто был туристом, который ищет очередную достопримечательность. Лилит даже стало смешно – такому хладнокровию мог позавидовать даже Люцифер – да что там, сам Салдавейрон мог только стремиться к тому, чтобы так спокойно реагировать на очевиднейший раздражитель – страх. Удивительно было еще то, что вокруг странного пони не было ни одного демона – даже самого вшивого разведчика, которых было очень много в тот момент, пока сама Лилит прогуливалась. Демонессе стало неподдельно интересно – этот пони вел себя слишком спокойно для кого-то, кто забрел в это место случайно. Да и никакой ауры вокруг него не было, что было не просто странно, а ненормально. Ни одно живое существо не может быть таким пустым с точки зрения энергии – смертные обладают душой, демоны – аурой Ада, ангелы – небесной сущностью, а Элементали аурой собственных стихий. Объединяло эти элементы одно – они прекрасно ощущались всеми, кроме смертных. Но этот... Это существо – по–другому Лилит не смогла назвать странного пони – было пустым, как воздушный шарик. Или же что-то вроде голема, которого еще не оживили, но каким-то образом мог двигаться. И тут произошло то, отчего Лилит стало жутко, – незнакомец повернул голову в ее сторону и посмотрел точно в глаза. Подобное заставило демонессу отшатнуться и куда сильнее скрыться в тень, но ее остановил голос, раздавшийся буквально у нее в голове: – Можешь не прятаться в тенях, молодая Ария. Подойди ко мне без страха, ибо не враг я тебе. Лилит и сама не могла понять, что именно начало руководить ей в тот момент, – успокаивающий тон голоса, возникший неизвестно почему, или же какие-то чары, которые на нее наслал этот пустой пони. Уже вскоре она была на земле и медленно, но уверенно подходила к одетому с иголочки. Удивительно, но даже новый чудовищный облик Королевы Демонов, казалось, совершенно, не смутил разодетого. – Стало быть, ВОТ, насколько далеко ты решила зайти в своем служению Падшему Стражу, – произнес незнакомец низким, глубоким, спокойным голосом, продолжая смотреть существу точно в глаза немигающим взглядом. – Весьма прискорбное зрелище, если спросишь меня. – Прискорбное? – шок отпустил Лилит, а в голову ударили злость и возмущение, причем, настолько сильно, что щупальца на ее голове резко поднялись и вытянулись в сторону незнакомца, грозясь насадить его на шипы в любой момент. Однако, цилиндр не только не пошевелился, но даже не дернул хотя бы одной мышцей в своем теле. Для демонессы такая реакция ее тела стала шоком, но подавать виду она не стала. – Да как ты смеешь так говорить с королевой этой земли, ты, смертный?! – Радует, что ты пытаешься сохранить лицо храброй воительницы. Это прекрасно отображает, насколько долгий путь ты прошла – от Арии, что должна была стать будущим для нового поколения ангелов, до этого монстра, которым никогда не была. И ведь ирония заключается в том, что я не говорю тебе ничего нового – все это ты проговариваешь себе сама и по многу раз. – Какова наглость! – вскрикнула Лилит и дико рассмеялась. Несмотря на то, что смех ее вполне можно было назвать нездоровым, в нем прослеживались тонкие нотки испуга – этот странный пони говорил многое о том, что знать не должен был по определению. – Что за жалкие речи? Пытаешься выбить себе несколько мгновений жизни? Так знай, что тебе это не поможет, ибо я беспощадна. – Беспощадна ты только на словах, маленькая Ария, – совершенно спокойно ответил незнакомец. – На деле же, тебе страшно, хотя ты и сама толком не знаешь, почему. И это тебя злит – твоя слабость. Это ты переняла у Люцифера. Скверное качество, откровенно говоря, ибо не слабость это в тебе, а иная грань силы, которой ты обладала ранее. – Мое терпение кончилось! – прорычала Лилит и, где-то на уровне инстинктов, пожелала, чтобы ее щупальца вонзились в плоть незнакомца, но с удивлением для себя обнаружила, что стоит на четвереньках, а опустив глаза поняла, что вновь была в теле пони. Вот тут Лилит стало страшно. Она не ощутила никаких изменений, которые должны были привести к этому результату, хотя должна была, но сейчас демонесса чувствовала себя так, как будто и вовсе не было никаких изменений. Но страшнее оказалось даже не это, а то спокойствие, с которым на нее смотрел незнакомец. На какое-то мгновение, она почувствовала себя не просто беззащитной, а полностью обнаженной перед толпой вооруженных бандитов, которые вот–вот должны были ее убить. Однако, какая-то неведомая сила заставила ее успокоиться почти так же быстро, как возник тот страх. – Не нужно бояться меня, – спокойно произнес странный пони и подошел ближе к Лилит. Та, увидев его движения в свою сторону, резко отскочила назад. – Не подходи ко мне! – воскликнула демонесса, пытаясь вспомнить хотя бы одно заклинание, которое может произнести прямо здесь, и нанести хотя бы какой-то урон своему собеседнику, но мысли постоянно путались и ничего путного вспомнить не смогла. Да и урод оказался достаточно близко, так что, даже самая слабая атака могла затронуть и саму Лилит. – Не думай, что сможешь атаковать меня, – я не дам тебе сделать этого. – Да кто ты, мать твою, такой!? – прошипела Лилит, пытаясь отойти еще дальше, но в конечном итоге уткнулась в стоящую позади нее скалу. – Можешь звать меня Томас Вольфган, – представился незнакомец и слегка склонил голову. – И я рад, что ты перешла от пустых угроз к более–менее осмысленному диалогу. Я знаю, что в твоей голове крутятся миллионы вопросов, однако я не тот, кто сможет дать тебе ответы на них. Мое присутствие здесь обусловлено несколько иными факторами. – Самодовольный болван... Проникнув на эти земли, ты подписал себе приговор – демоны просто разорвут тебя на части, и... – Но демонов нет на сотни метров во все стороны. Разве что, Молох пытался проследить за мной, однако, столь грузное тело не приспособлено для тихой разведки. – Н-но... Люцифер придет и... – Люцифера тоже здесь нет. Нет его на всем Юлтуру–Эквисе с того самого момента, как он освободил тебя из того кокона. – Ч–что? – ошарашенно переспросила Лилит. Томас – или как он там себя назвал – точно не мог знать о чем-то таком. Люцифер бы почувствовал его... Или нет, ведь Вольфган был пустым. – Откуда... – Я знаю многое обо всем, маленькая Ария. – Я не Ария! – попыталась воскликнуть Лилит. – Я – Королева Ада, матерь суккубов и повелительница демонов! – Ты сильно ошибаешься в своих суждениях, Лилит Иллиана, очень сильно ошибаешься, – все с тем же спокойствием произнес Вольфган, отметив про себя, что последние слова демонесса произнесла хоть и с отчетливыми нотками горделивости, но без радости, которая должна была быть свойственна кому-то с ее титулом. – Ты все та же, кем была раньше, хотя твоя кровь и загрязнена демонической сутью, а теперь еще и... этой мерзостью... Это же касается и Азазеля, и Асмодея – единственных из Падших, кто остался жив. Что же касается Люцифера, – его судьба мрачна и незавидна. Таковой она стала после того, как вы решились вернуть его с использованием непроверенного материала. А ведь раньше она была куда более яркой. – Да уж, хороша судьба – быть Королем Ада, – фыркнула Лилит и отвернулась. – Разве же это не то, чего ты хотела – власти? – Томас озадаченно приподнял бровь над правым глазом. – Неважно, над кем, ведь самое главное – это ощущение, что кто-то слушается тебя и боится. Что никто не позволит себе говорить о тебе всякие мерзости лишь потому, что ты отличаешься от них, ведь за такое можно наказать. Будучи Арией, уже тогда в тебе были демонические жилки. Быть может, поэтому ты и стала той, кем являешься по сей день? Поэтому, ты пошла на сторону Самаэля... – Я пошла на это из–за НЕЕ! – воскликнула Лилит, чувствуя, как давно подавленные воспоминания начали вставать у нее перед глазами. Как те самые слова вновь зазвучали в ее ушах... – Ты убедила себя в этом, – холодно ответил Томас Вольфган. – Ведь думала о том, что с Азраэллой что-то не так еще в тот момент, когда в первый раз она оставила тебя одну надолго. Тебе не хватало ее не столько из–за того, что любила, а потому что она была той силой, которая могла тебя защитить. – ЛОЖЬ! – Лилит уже совершенно не сдерживала себя. Из глаз ее брызнули слезы. – ЛОЖЬ! Я действительно любила ее! Любила, ибо она стала мне настоящей сестрой, в отличие от всех этих ангелов, которые только делали вид, что им есть дело друг до друга, а на деле они и сами ничем не отличались от демонов! Она заботилась обо мне, а я хотела заботиться о ней, но... – к горлу демонессы подкатил мерзкий ком. – Но она предала меня... Тогда, в Храме, она показала свое истинное лицо... Если ты такой всезнайка, то тебе известно, что именно она сказала обо мне. – Знаю... Но ОНА ли это сказала? – Лилит уставилась на Томаса полными слез и непонимания глазами. – Ты ведь даже не дала ей объясниться, когда она пыталась. Ты окрестила ее лицемеркой лишь потому, что так тебе сказал Азазель, услышала лишь то, что хотел другой. А ты не дала ей сказать и слова... Даже, когда она умоляла тебя со слезами на глазах, как ты сейчас... Ты же помнишь, какой ты была тогда? Лилит помнила, и от слов этого странного пони ей стало еще более мерзко. Кем бы ни был Томас Вольфган, – ангелом, демоном или Элементалем – он точно знал о ее истории достаточно и понимал, за какие именно нити ему дергать. И это пробудило в ней старые воспоминания – образы мест и событий, которые ей хотелось бы забыть...***
Поход в Ад был ужасен сам по себе... Лилит увидела и узнала многое из того, что было недоступно обычным ангелам, но уже много раз пожалела о том, что вообще согласилась на эту авантюру со стороны Азраэллы. Почему она просто не пожелала ей спокойной ночи, не выделила ей кровать и не отправилась спать? Было бы намного проще... Но она повелась на уговоры своей наставницы, а потом... Потом случилось то, чего она никак не ожидала. То, что Азраэлла наговорила о ней Самаэлю, можно сказать, разделило жизнь Арии на «до» и «после», но, заодно, дало ей понять одну вещь, которую Лилит не хотела признавать, – Стражи были ничем не лучше других ангелов. Даже, хуже, раз уж позволяли себе играть на души собственных подопечных. То есть, Азазель действительно недалеко ушел в своем суждении о том, что архангелы просто лицемеры, которым было удобно пользоваться теми, кто слабее их. Последнее Лилит додумала сама, хотя рыжий достаточно прозрачно намекнул ей о том, что подобное суждение не будет неверным. Да и как тут могло быть неверное суждение, когда все было понятно. А раз так, то и приютивший ее Самаэль тоже не был так идеален, каким хотел показаться, но это еще предстояло выяснить. Тем временем, с того момента, как она оказалась в Храме Самаэля, прошло около недели. Несмотря на то, что она перенесла достаточно серьезное потрясение, держалась Лилит неплохо и старалась лишний раз не показывать свои переживания, как и показываться на глаза другим ангелам, которые достаточно быстро узнали о том, что среди них затесался представитель иной фракции. Были такие, как Азазель, – кто относился к ее нахождению в Храме Стража Силы неприязненно и несколько враждебно. Была в этом обществе и другая крайность, которая только приветствовала новеньких в своих рядах, но большинство придерживались нейтралитета в этом отношении, считая про себя, что воля их Стража неоспорима, а потому не стоит подвергать ее сомнению. Лилит устраивала такая позиция, но частота ее встреч с враждебно настроенными ангелами, почему-то, росла. Издевок как таковых не было – на Арию просто косо посматривали, но иногда не стеснялись применять немного физической силы в виде толчков и подножек. Подобное казалось им смешным, а Лилит глупым – словно зачинщики были чересчур молодыми ангелами, которые еще не достигли нужного возраста для того, чтобы научиться отличать нормальный юмор от глупого, а потому Ария предпочла не обращать на них никакого внимания. По правде сказать, после той ночи, она отчетливо ощутила, что что-то внутри нее изменилось и далеко не в ту сторону, в которую ее пыталась склонить Азраэлла, но пока не могла сказать, хорошо это или плохо. Пока что, ей казалось, что в ее изменениях не было ничего страшного, ведь всем свойственно меняться. Куда сильнее Лилит была удивлена тем, что на четвертый, или пятый, день ее пребывания в этом Храме, к ней подошел черноволосый ангел, которого она и Азраэлла видела еще в самом начале этой истории, – Абаддон. Удивляло даже не то, что тот, кого Самаэль сделал своим Генералом, обратил на нее свое внимание, а то, что он относился к тем ангелам, которые отнеслись к нахождению Лилит в их святыне мирно, и даже предложил ей свою помощь в освоении на новой для нее территории. Отказываться Ария не стала, но четко обозначила, что его помощь, хоть и будет не лишней, доверять ему целиком и полностью она не намерена. Абаддон воспринял это спокойно – то ли уже знал о том, что произошло между ангелом и ее наставницей, то ли просто видел ее не слишком хорошее состояние, а потому не задавал лишних вопросов и достаточно быстро ввел ее в курс дела, заодно познакомив с несколькими другими ангелами, в числе которых была ангел–воительница по имени Зариэль. Лилит искренне удивило то, что кто-то столь юный, по ее прикидкам, добрался до достаточно высокого поста в иерархии, которую устроил Самаэль. Абаддон даже обмолвился о том, что Зариэль, если бы не ее возраст, – который действительно оказался весьма и весьма небольшим для кого-то в ее положении – она могла бы вполне претендовать на место еще одного Генерала. И Лилит достаточно быстро убедилась в том, почему – несмотря на достаточно прочно устроившийся образ, который был у младшего поколения ангелов, Зариэль вела себя гораздо серьезнее многих старших. На саму Арию Зариэль реагировала, скорее, нейтрально, чем отрицательно или положительно. По большому счету, ей было все равно на то, кто присутствует в их рядах, ибо у нее были свои дела, отвлекаться от которых ей не хотелось, но, так или иначе, поприветствовала Лилит в «их» рядах и ушла восвояси, оставив о себе весьма интересные впечатления. Так или иначе, мысли Лилит были заняты мыслями не столько о том, что ее уже буквально затянули в новые ряды, или о враждебности некоторых представителей, а об Азраэлле. Несмотря на то, что слышала Ария от своей наставницы, ей хотелось поговорить с ней и услышать ее лично, а не опираться на то, что говорят другие. Но дни шли, а наставница все не приходила, несмотря на то, что должна была искать ее, и это только продолжало подогревать мнение Лилит о том, что она действительно была всего лишь «ненужной игрушкой для разбавления отвратительной рутинной жизни без тех битв, что были в прошлом». Звучит забавно и неподходяще для характера Азраэллы? Лилит сказала бы так же, если бы услышала, что кто-то говорит о том, что ее наставница могла выдать такое. Однако же, она видела это... Слышала собственными ушами, но уверенность в том, что она услышала именно то, что было, несколько пошатнулась в тот момент, когда Ария немного пришла в себя и вспомнила слова Самаэля в первую ночь ее пребывания в Храме – о том, что Азраэлла не имела в виду то, что сказала. Быть может, что и сама Лилит, действительно, что-то не так услышала, но... Несмотря на то, что она уже несколько остыла после той ночи, отвергать версию того, что произошедшее было правдой, она не стала. Сама, в прочем, рваться вперед Ария тоже не спешила, так как виноватой в этой ситуации себя не считала. Но шло время, а Азраэлла все не приходила, хотя местонахождение Лилит не должно было быть секретом, ведь Самаэль был вторым Стражем, которого она знала. Время, тем не менее, продолжало идти, а результата не было никакого – Азраэлла не шла на контакт, и сама Лилит тоже не торопилась делать этого. А за неимением результата, мысль о том, что Сестре–Стражу оказалось глубоко наплевать на свою ученицу, только прочнее оседала в голове Арии. И чем дольше эта мысль теплилась там, тем сильнее разгоралось пламя злости в сердце Лилит. Правда, из–за произошедшего, эта злоба достаточно быстро начала распространяться не только на Азраэллу, а на всех Стражей, ибо не только наставница не пыталась проявить к своей подопечной внимание, но и приютивший ее Самаэль появлялся достаточно редко, предпочитая оставаться где-то в тенях. Его прежний интерес, который сменился практически полным игнорированием сильно озадачил Арию, но спросить кого-либо из подчиненных Стражу Силы ангелов она не решалась, не желая нарваться на агрессивную реакцию некоторых. Однако, ей и спрашивать не пришлось, так как ее задумчивость заметил Абаддон. Очень неохотно, Лилит рассказала ему о тревоживших ее мыслях и спросила, как долго ей стоит находиться в этом Храме, несмотря на то, что Самаэль не ставил ей никаких сроков. – Сомневаюсь, что лорд Самаэль стремится к тому, чтобы ты осталась здесь навсегда, – с легкой улыбкой произнес Абаддон. Оба ангела находились в комнате, которую выделили специально для Арии, в вечернее время – тот момент, когда у последователей Самаэля было больше времени, чем днем. – Ты сама сказала, что он не ставил тебе никаких условий или сроков пребывания здесь. Так, почему ты все еще находишься в этом Храме? – Не знаю, – выдохнула Лилит. – Может, я просто еще не пришла в себя после... Ну, ты понимаешь... – Ты все еще держишь обиду на свою наставницу? – Я не могу сказать тебе точно, что именно я чувствую сейчас, но... Нет, я не чувствую то, что было в первые пару дней. Тогда я думала о том, что буду рвать и метать все, что встанет предо мной. – Знакомое чувство... – Тебе-то откуда знать его? – Есть пара примеров... Я не стану спрашивать, знаешь ли ты о том, против каких чудовищ я воевал, так как эта история уже записана в разнообразных летописях. Но это лишь красивые легенды о героях–ангелах, которые смогли побороть зверей Тьмы, – те, в которых умалчиваются наиболее отвратительные подробности. А подобного даже в те дни, когда мы еще не смогли найти первопричины начавшегося бедствия, хватало. Когда же мы нашли Всадников... Ты даже не представляешь, какие ужасы там происходили. Так что, да, мне знакомо то чувство ненависти, которое испытывала ты. И знаешь, что я могу тебе сказать? Ненависть – это яд, который стремительно отравляет и разум, и душу. И чем дольше ты держишь ее в себе, тем страшнее будет отравление, а уже потом, когда яд просочится достаточно глубоко, ты и вовсе перестанешь быть собой. Подумай, стоит ли оно того. – Я и сама прекрасно понимаю, что не стоит, Абаддон, но ты и сам должен понимать, что простить подобное невозможно. Несмотря на то, что вы поддерживаете военное продвижение своей правды, скажи мне, лорд Самаэль когда-либо говорил о том, что ты для него просто игрушка, которую он использует от скуки? Что при малейшем отхождении от его воли, тебя просто продадут, как какое-то животное, а твоя душа должна будет вечно служить тому, кто тебя приобрел? – Это сказала повелительница Азраэлла? – озадаченно переспросил Абаддон. – Это только то, что я услышала, когда пришла в этот Храм той ночью. Я тогда спряталась в тенях и достаточно высоко, чтобы меня не было видно, а когда наставница говорила с лордом Самаэлем, я услышала, что именно этими словами она вспоминает меня. – На нее это не похоже. – Знаю... Но ты не можешь знать этого, так как вы не... – Незнакомы? Я бы не стал торопиться с выводами. – Вы знаете друг друга? Лично? – в голосе Лилит появился шок. – Был момент, еще до того, как я стал последователем лорда Самаэля, но уже после сражения со Всадниками, я искал утешения и забвения... Мне хотелось похоронить ужас той войны, как и прозвище «Разрушитель», которое мне дали. Тогда-то меня и нашла Сестра Азраэлла. О, тот свет, который она излучала своим присутствием, был, пожалуй, таким же ярким, как Свет нашего Творца. Он излучал доброту и любовь, которым я не могу найти описания. Думаю, ты и сама понимаешь эти чувства, ведь ты провела с ней достаточно много времени. Так что, ты поймешь, если я скажу, что во мне возгорелась надежда на то, что я получу желаемое. Но я не смог – не забыл, а учения Сестры стали казаться мне бесполезными и чересчур наивными. Так я и попал сюда – с мыслью, что, если я не могу забыть все те ужасы, которые произошли и которые был вынужден творить сам, то должен просто принять их и пытаться жить дальше. – И как? Ты принял их? Абаддон безрадостно усмехнулся. – Нет. Но я смог подавить их, а это уже какой–никакой прогресс. Ангелы живут долго, так что я еще успею принять все это, но до тех пор я стараюсь придерживаться политики нейтралитета. Хе–х, хороший «Разрушитель», не находишь? – Не знаю... Мне ты не кажешься Разрушителем. – Это хорошо, что ты так думаешь, и я очень надеюсь, что тебе не придется видеть ЭТУ мою сторону, но это тема для отдельного разговора. Да и не обо мне мы говорили, а о Сестре Азраэлле. Вот скажи мне, Лилит, прожив с Сестрой практически бок о бок дольше всех ее последователей, ты можешь сказать, что она действительно была способна к тому, чтобы продать тебя кому-то? – Если смотреть на это через такую призму, то нет – она не могла такого сказать. Я бы даже могла забыть о ее словах, сказанных лорду Самаэлю, если бы она сама не подтвердила мне в лицо, что моя душа была ставкой в споре между ней и ее братьями. – М–м–м... – Вот, что больше всего меня разозлило – она знала о том, что я всего лишь ставка, но не удосужилась рассказать об этом сразу, хоть как-нибудь приукрасив это, чтобы было не так больно. Но нет, она выдала все это прямо в лицо, без прикрас. – А ты не думала об этом с той стороны, что ей просто надоело лгать тебе, и только поэтому она решила рассказать об этом так прямо? – Думала... И это ничуть не преуменьшает содеянного. Даже превысило – именно в тот момент, когда она сказала то, что сказала лорду Самаэлю. И даже сейчас – если уж все это неправда, а Азраэлла хотела, чтобы я знала о ее желании окончить тот спор и просто жить, и обучать меня, она должна была искать меня. Но где же Сестра–Страж? Где же она сейчас, когда ее подопечная находится в самом очевидном месте, которое только можно вспомнить. Лилит начала распаляться не на шутку. Абаддон видел, что Ария не только не остыла за то время, что находилась в Храме Силы, но лишь приумножила свою ненависть и обиду. И это расстроило Разрушителя до глубины его души. В этой истории определенно было что-то не так, ведь и сам Абаддон достаточно общался с Азраэллой, – мог бы продолжать делать это и по сей день, если бы не находил причины не делать этого, – а потому мог сказать, что, даже находясь в ужасном гневе, что происходило крайне нечасто, Сестра–Страж не могла сказать такого, ибо это было не только не в ее характере, но и не было ее сутью. Что бы там ни произошло, Азраэлла была самой добротой, не омраченной лицемерием. Так что, у Абаддона возникло немало вопросов. Однако, он не стал пытаться переубедить Лилит и рассказывать ей о своих мыслях, что потом посчитал ужасной ошибкой, ибо ярость Арии, даже на тот момент, была велика. Об этом ярче всего говорили не столько ее слова, которые были полны обжигающего гнева, сколько ее полыхающие алые глаза. Абаддон повидал много ангелов за свою жизнь – с большей частью из них он воевал против мерзких тварей, и многие из них становились подобными нынешней Лилит. Это было что-то сродни мании этим чувством – они словно больше не могли существовать без этого гнева и только искали повода для того, чтобы испытать это чувство вновь. Некоторые из них стали последователями Самаэля, что было вполне логично для той политики, которую продвигал Страж. Потому, пытаться что-то доказать им, было бесполезно – они послушают, но все равно сделают по–своему, какими бы ошибочными эти действия ни были. На том они и расстались в тот вечер. Лилит чувствовала себя странно по итогам этой встречи. Злость, которую пробудил в ней Абаддон, и его слова о том, что Азраэлла была невиновной в произошедшем, словно выбросили в ее сердце какой-то заряд, что придал ей сил. Как солнце Эдема, что заряжало всех ангелов, только темное, но такое приятное. Это было неправильно, и Ария чувствовала это в глубине своей души, потому решила выйти на улицу и немного пройтись по стремительно пустеющим улицам, дабы прийти в себя. Чем дольше она шла по пустой дороге, тем более странным становилось ее состояние. Горящая, подобно ярчайшему пламени, ярость вроде бы начала остывать, но не отступила полностью, продолжая разогревать и без того шаткое состояние Арии. Ни размеренное и глубокое дыхание, ни попытка свести свои мысли в иное русло не помогали Лилит полностью прийти в себя, но, что показалось ей немного страшным, так это чувство удовлетворения, которое она испытывала. И оно было тем сильнее, чем более злые мысли посещали голову ангела. И вот, проходя мимо одного из домов, она случайно бросила взгляд на окно, что показывало ее отражение по пояс. Все те же одежды, в которых она была с того дня, как сбежала из дома, волосы ее были слегка растрепанными, кожа вновь стала бледной, как была всегда, но вот глаза, что всегда были черными, теперь, горели алым огнем. На общем фоне ее лица, на которое спадали пряди ее черных волос, эти глаза выглядели страшно – не как у ангела, что должна была стать новым олицетворением надежды и доброты, а как у злобного чудовища, которое могла породить только Тьма. – ЛИЛИТ! Голос... Знакомый голос, полный любви, доброты и радости, но очерненный ныне легким неверием и печалью, прозвучал откуда-то сверху. Лилит моментально его узнала, но поднимать голову, как и оборачиваться, когда почувствовала, что владелец голоса приземлился у нее за спиной, не спешила. Да и, откровенно говоря, не собиралась. Сердце ее начало колотиться с огромной скоростью, а злоба начала фонтаном брызгать в душу Арии, грозясь прорваться сквозь барьер разума. – Лилит... – знакомый голос дрожал, в нем отчетливо слышались слезы. Его владелец ощутимо приблизился к молодому ангелу, а потом положил свою руку ей на плечо. – Л–Лилит? Это... Это действительно ты? Что показалось Лилит забавным, так это тон этого голоса – казалось, что пройдет еще одно или два мгновения, и Азраэлла – а это была именно она – расплачется, как самое настоящее дитя. И это вызвало приступ странной радости у Арии. Она даже была готова поклясться, что рассмеется самым веселым смехом, на который только будет способна. И частичка этого смеха даже нашла выход в виде легкого и странного смешка. Тем не менее, это было проявление ее голоса, а потому Азраэлле стало понятно, что ангел, стоящей перед ней, действительно Лилит. Не прошло и мгновения, как Ария почувствовала, что ее очень крепко обняли, а в плечо уткнулось лицо. Мокрое лицо... В нос Арии ударил знакомый запах цветущей сирени, а через секунду она почувствовала, что обнимающая ее Сестра–Страж начала слегка трястись и всхлипывать. – Лилит... – сквозь громкие всхлипы произнес голос Азраэллы. Объятия ее стали только сильнее. – Отец наш, Лилит... Н–неужели я н–нашла тебя... Ангелу стало откровенно смешно. Практически неделя прошла с того момента, как они виделись в последний раз, а она только сейчас «нашла» ее... Нашла... Будто бы искала... Лилит была целиком и полностью уверена, что Страж не искала ее от слова совсем, а просто наткнулась на нее по пути куда–бы-то–ни–было. Ария медленно повернула голову, дабы хоть краем глаза разглядеть, как именно Азраэлла искала ее. И увиденное, откровенно говоря, повергло ангела в шок, ибо Сестра–Страж выглядела совершенно не так, как должны были выглядеть те, кто случайно столкнулся со знакомым. Некогда опрятные волнистые локоны черного цвета, теперь, были растрепанными настолько, будто за ними не ухаживали от дня до нескольких, а некоторые пряди и вовсе переплелись, превратившись в подобие сосулек. Та часть лица, которую Лилит удалось разглядеть, была покрасневшей и основательно промокшей. Одежда была сбита и представляла из себя сплошную массу из самых разнообразных тканей, а в некоторых местах и вовсе оказалась порвана, обнажая ее бледную кожу. Длина одеяний тоже была скорректирована в сторону укорочения – будто Азраэлла хотела залезть в какие-то болота и, дабы ей было удобно, оборвала ткань практически до бедер. Кстати, теория о болотах могла быть вполне оправдана, так как на ногах и руках кожа была покрыта чем-то темным. А потом, Лилит почувствовала, что ее резко развернуло, и теперь она могла видеть лицо Азраэллы целиком и полностью. Глаза ее горели, из них потоками лились слезы, лицо было красным, а рот растянулся в широченной, слегка безумной, но радостной – можно даже сказать, счастливой – улыбке. Но, кроме лица, стали видны и другие детали. Например, одежда Азраэллы была не просто смята и скомкана на ее теле, а натурально представляла из себя порванное во многих местах, перепачканное всем, чем только можно, но саму Сестру–Стража, казалось, это совершенно не заботило. Она просто была рада тому, что нашла свою ученицу. Это стало весьма неожиданно для Лилит, и она даже почувствовала, как ее сердце начало медленно вытеснять возросшую в нем злость и замещать ее более теплыми чувствами. Ария могла бы даже сказать, что от вида своей наставницы она и сама могла бы заплакать, ведь ее вид, настроение и та радость, что Азраэлла испытывала в данный момент, говорили лишь об одном – она искала ее. Действительно искала, возможно, даже не только в Эдеме, но и в каких-то иных мирах. Она настолько постаралась в своих поисках, но упустила Лилит буквально у себя под носом. Под носом... «– Думаешь, она искала тебя? Смотришь на нее и думаешь: «Да, она точно должна была побывать где-то, раз предстает передо мной в таком, достаточно, помятом состоянии, но, почему она не отправилась в то место, которое было наиболее очевидным? – Нет, она точно должна была искать меня... По ее глазам видно, насколько она счастлива этой встрече. А ее вид... Нет, она точно искала меня, а я просто сидела в том Храме, хотя могла вот так просто выйти наружу, найти ее и... Поговорить? А что мне ей сказать? – Не тот вопрос... Не «Что я хочу ей сказать?», а «Должна ли я вообще с ней говорить?». Подумай об этом хорошенько, Лилит – должна ли ты вообще говорить с той, что была бы готова отдать тебя другому архангелу, проиграй она тот дурацкий спор между ней и остальными? Что такой персонаж, как Азраэлла может сказать тебе об этой ситуации? Конечно, она начнет оправдываться, скажет, что на этом спор раз и навсегда будет окончен, что она больше не станет поддерживать своих братьев в этом направлении, да и вообще постарается минимизировать контакты с ними. Что у вас все будет нормально, что она постарается быть лучше, что откроет тебе такие тайны, на фоне которых Ад покажется тебе просто цветочками. И это то, что ты хочешь? Продолжать быть куклой в ее руках? Сказать можно, что угодно, но вот где гарантии того, что она будет придерживаться своих обещаний? – Но ведь она никогда мне не лгала. – Никогда? За исключением спора между архангелами. А те слова, что она наговорила лорду Самаэлю о тебе? Игрушка, от которой можно будет избавиться в любой момент... Просто разменная душонка, что своим присутствием заставляет ее испытывать чувства, словно она снова вернулась в битву, ибо столь упрямого существа она не видела с тех времен... Помнишь эти слова? Это только самое безобидное, чем она крыла тебя той ночью. А теперь, что? Она здесь, заплаканная и расстроенная, в порванной одежде... И? Тебе не кажется, что это просто спектакль, которым она попытается вернуть твое доверие? Нравится такой исход? – Нет... – Вот и думай, Лилит, думай…» – Лилит? – голос Азраэллы вывел Арию из временного ступора. – Лилит, т–ты меня слышишь? Ангел вновь смогла сфокусировать взгляд на своей наставнице. Она все еще была покрасневшей, с мешками под глазами, но такого потока слез из глаз уже не было. Вместо них, в этих двух ярко полыхающих сапфирах, она увидела огромную надежду и счастье. – Да... – тихо ответила Ария. – Да, я тебя слышу. – Отец наш, как же я рада, что могу снова видеть тебя... А... Где ты была, сестренка моя? Я искала тебя по всему Эдему, даже обращалась за помощью к братьям, но никто из них не смог сказать, где именно ты находишься. Мне... Мне тогда даже начало казаться, что ты убежала в какой-то другой мир и... – Может, хватит этих признаний и вопросов? – холодно спросила Лилит, чем мгновенно заставила Азраэллу замолчать. – Если бы ты действительно так жаждала меня найти, то направилась бы в самое очевидное место – Храм твоего брата – лорда Самаэля. – Я... Я отправилась туда в первую очередь... – ошарашенным голосом произнесла Азраэлла. Глаза ее опустились в пол и забегали туда–сюда. – В ту же ночь, когда ты убежала. Я пошла за тобой, но ты словно испарилась... Тогда я и подумала, что ты пойдешь к Самаэлю, но он сказал, что ты к нему не пришла и... – Страж подняла на Лилит полный испуга взгляд. – Ты... Ты же не была у Самаэля? – Была... Была, Азраэлла... И услышала много чего интересного о себе. – О чем ты? – казалось, архангела фраза Арии поразила до глубин души. – М–м–м, то есть, за целую неделю ты уже забыла о том, что говорила Самаэлю? Да, я понимаю – времени утекло много, а ты готовила весь этот спектакль, чтобы показаться мне в виде невинной и искавшей свою ученицу жертвы. – Какой спектакль, Лилит? О чем ты говоришь? – Не притворяйся, что не знаешь! – Лилит ощутимо повысила голос. Глаза ее только сильнее полыхнули, что не осталось без внимания со стороны архангела. – Творец наш... Что с твоими глазами, сестра моя? Н–не... Не может быть... Настолько сильные эмоции... – Опять будешь говорить о чем-то высоком? Хватит с меня этого! Наслушалась уже – годами было одно и то же. И так забавно получилось – так легко перечеркнуть годы, как мне казалось, крепкой дружбы всего лишь одним вечером. – Что ты... Ты про Ад? Лилит, да, я понимаю, что это была оплошность с моей стороны, причем, огромная. Нет оправдания тому, что я потащила тебя в это мерзкое место, и я знаю, что ты вряд ли найдешь в себе силы простить меня за это, но я прошу тебя лишь об одном – дай мне один шанс, и я... – Я, я, я... Все-то вокруг тебя крутится, Азраэлла. – Ч–что? – За те пару минут, что мы говорим с тобой, ты только и дело, что говоришь о себе. О том, как ты счастлива найти меня, о том, как виновата, и что именно ТЫ просишь прощения. И ТЫ не дала мне сказать о том, где именно Я была, и что делала. Как Я себя чувствую и прочее... – Я... Я спросила тебя об этом, но ты сказала, что я плохо искала тебя, раз не пошла в Храм Самаэля. Но я приходила туда, и Самаэль сказал, что тебя в его обители нет, а ты, как оказалось была там. Мне... Мне просто показалось, что ты находишься где-то еще... – Знаешь, а я не удивлена, почему именно лорд Самаэль не сказал тебе о том, что я была там. Не после того, что ты сказала ему. – А... А что не так я сказала? – Значит, – голос Лилит дрогнул от вновь нарастающей ярости, – ты даже не сожалеешь о том, что сказала? – Лилит, я не понимаю, из–за чего я должна сожалеть. Почему за слова об истинных своих переживаниях, я должна сожалеть? – Ах вот оно что! Ну что ж, можешь оставаться при своем мнении, дорогая сестра, а мое мнение теперь таково: не лезь больше в мою жизнь! За сим я отрекаюсь от твоих учений и от тебя! Азраэлла на миг встала как громом пораженная. Голова ее резко опустела от всех тех мыслей, что крутились там, когда она только-только заметила Лилит с высоты своего полета. Остался только один вопрос, который она озвучила в тот же момент, когда почувствовала, что может пошевелиться: – Почему? Ария, что уже собралась уходить, медленно повернула голову в сторону своей бывшей наставницы. Во взгляде ее было столько ярости, что даже Азраэллу проняло, ибо до того момента она не видела в глазах жителей Эдема ничего подобного. – Почему, спрашиваешь? – сказала Лилит и подошла ближе к Сестре–Стражу. Несмотря на то, что та была выше Арии, аура последней стала настолько яркой из–за ярости, что вполне затмевала собой не только ауру обычного ангела, но и самой Азраэллы на тот момент. – Почему? А вот именно из–за этого – вашего архангельского лицемерия. В глаза-то все горазды говорить, насколько кто-то хороший и вообще часть семьи, а как только «член семьи» оказался вне зоны досягаемости, так можно вываливать всю истину! Ты это прекрасно показала в ту ночь. А теперь избавь меня от своего присутствия, Азраэлла – как я уже и сказала, я отрекаюсь от тебя, как от своего Стража и как от наставника. Лилит снова собралась уходить, ибо продолжать этот глупый диалог у нее не было никакого желания, но не успела сделать и нескольких десятков шагов, как перед ней приземлилась Азраэлла с таким шоком на лице, который сложно было описать словами. Ария хотела было оттолкнуть сестру в сторону, обругать ее самыми неприятными словами, но ее остановил взгляд, которым архангел смотрела на нее – непонимание, отчаяние, печаль, тоска, боль... – Л–Лилит, п–погоди... – срывающимся шепотом произнесла Азраэлла и взяла Лилит за плечи. – Ч–что ты г–говоришь? О... О чем ты? Что... Что я сделала не так – о чем соврала тебе, раз ты г–говоришь о л–лицемерии с моей стороны? Это... Это о том споре между мной и б–братьями? Ес–сли ты об этом, то... Нет, с этого момента всем интригам конец, и я клянусь тебе собственной жизнью и душой, что больше никогда не солгу тебе в чем бы то ни было. – Не солжешь? Хорошо... Тогда, скажи мне, Азраэлла, – Сестра–Страж, что олицетворяет собой доброту, любовь и честность – правда ли то, что ты говорила обо мне Самаэлю? Правда ли, что ты считаешь меня просто игрушкой, от которой могла бы избавиться в любой момент времени? Что тебе стыдно за то, что своими упрямством и чрезмерным любопытством, я пробуждаю в тебе гнев, который ты испытывала только во время битв древности? Что я всего лишь разменная душонка, которая считает себя божеством, но на деле не стоит и пыли с твоей собственной одежды? – Что? – Азраэлла уже даже не знала, чему удивляться – тому ли, в каких ужасных оскорблениях и предательстве ее обвиняла Лилит, или же тому, что в ее собственном сознании начали всплывать воспоминания, в которых она произносит именно эти слова Самаэлю, находясь в самом страшном гневе, который только могла припомнить за свою жизнь. Но ведь она не говорила своему брату это. Так ведь? Конечно, нет – Азраэлла помнила, что ворвалась к нему в Храм, в достаточно взбудораженном состоянии, но не в таком, когда память отказывается фиксировать отдельные моменты, после чего начала обвинять его в том, что Азазель пытается настроить Лилит против нее, но, не получив подтверждения этому, отправилась искать свою подопечную дальше. Но, если Ария все это время была в Храме Самаэля, почему он не сообщил ей о том, где именно она находится? Об этом можно было поговорить отдельно с Самаэлем, но... Голову Азраэллы не покидали мысли, в которых она действительно называла Лилит всеми теми словами, которые ее последовательница озвучила в своем вопросе. Это было достаточно странно и страшно – архангел хотела сказать себе, что этими словами она могла крыть только Азазеля, когда пожаловалась Самаэлю на него, но воспоминания достаточно четко давали ей понять, что объектом ее злости, была именно маленькая Ария. И когда Азраэлла подняла взгляд к Лилит, в ее полыхающих алых глазах, она увидела то, чего так боялась – окончательное решение порвать эту связь и больше никогда к ней не возвращаться. Эти мысли проглядывались сквозь призму ненависти, что буквально выливалась из ее глаз вместе со слезами, которые Ария практически мгновенно смахнула с глаз. – Я так и знала... – полный горечи и злости шепот Лилит вернул Азраэллу в реальность. – Клялась мне своей душой и только подтвердила все опасения. И вот как – ты мне скажи, как – я должна быть последовательницей, ученицей и, что немаловажно, сестрой для той, кто не ставит ни меня, ни мою личность, ни мою душу ни во что, и которая готова была бросить меня, как какую-то вещь или, что хуже, глупую зверушку? Как должна жить бок о бок с той, кто подарила мне надежду, но потом столь злобно забрала ее? – в этот момент, Лилит просто закрыла лицо руками. – Как я могу быть сестрой для той, кто изначально не любил меня? – Лилит, я... – Азраэлла протянула было руку, дабы открыть лицо Арии, но та резко отмахнулась от нее и отступила на несколько шагов назад. – НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! – не своим голосом воскликнула Лилит и резко распахнула свои крылья. В следующее мгновение, молодой ангел просто испарилась – словно и не было ее на том самом месте, но, прежде чем, она это сделала, Азраэлла успела заметить, как кристально–белое оперение Арии довольно быстро потемнело. А потом... Потом, не осталось ничего, кроме пустоты и тишины... И пары горящих алых глаз, которые наблюдали за открывшейся картиной из особо густой и темной тени.***
– Так Азраэлла ли сказала тебе те слова, которые ты услышала, или же нет? – повторил свой вопрос Томас Вольфган, заметив, что Лилит достаточно глубоко ушла в свои мысли. Вмиг очнувшись, она подняла на странного пони ошарашенный взгляд. – И дала ли ты сказать ей хоть слово? Тебе же хотелось, чтобы она хоть как-то оправдала себя, пыталась найти причину, чтобы простить ее, но не дала возможности эту причину дать. – Нет... – резко притихшим голосом ответила демонесса. – Она не сказала... Не сказала НИЧЕГО! Более того, своим молчанием, она лишь дала понять, что все сказанное Люцифером было правдой. – Правдой... – эхом повторил Томас и поднял голову к небу. – Правда есть правда, но не каждая правда – истина. Склонна ли ты верить одному или другому – это твое дело. – Ага, мое... – Лилит на миг отвернулась, но потом снова подняла взгляд на Волфгана. – Хм... Стало быть, тебе известна моя правдивая история. Это удивляет, так как только узкому кругу лиц известно, кем я была. – Люцифер, Азраэлла, Абаддон, Азазель, Зариэль, легионы Люцифера, Бафомет, Гоэтия – не такой уж узкий круг лиц. Другое дело, что тебе удалось подменить большую часть воспоминаний и убедить их в том, что ты была смертной, что пошла против воли единого Творца. Красивая легенда, хотя и с большим количеством дыр, на которые все привыкли не обращать внимания. Могу сказать, что ты довольно удачливая в этом плане – все живут, зная одну правду, когда истиной располагают маленькие остатки. – К чему ты это? – Просто, подмечаю интересные факты. – Томас медленно опустил взгляд точно к глазам Лилит. – В конце концов, я – простой наблюдатель. – Да нет, ты точно не простой наблюдатель, – сузив глаза, сказала Лилит и подошла ближе. – И я так подозреваю, что даже не смертный. Так, кто ты, Томас Вольфган? Ангел? – на его лице появилась легкая улыбка. – Демон? – улыбка стала чуть шире. Это совершенно не понравилось демонессе, так как дальнейшие виды не–смертных существ были гораздо сильнее предыдущих. Разве что, пришлось отсеять достаточно очевидные варианты – архангелов и архидемонов, так как у этого странного существа буквально в глазах было написано, что он намного, если не гораздо, сильнее. – Бог–Надзиратель? – только сильнее увеличившаяся улыбка, обнажившая кристально–белые, крепкие зубы. От этого, где-то в глубине себя Лилит вздрогнула, ведь, отбросив упомянутых ранее двух видов существ, оставался только один, который знала демонесса. – Т–ты... Элементаль? – Ты спрашиваешь это из страха или из интереса? – поинтересовался Томас Вольфган. – А какая разница? – Хм, демону ли не знать разницу между интересом и страхом. Но я уже сказал тебе, кто я... – Лилит непонимающе уставилась на него. – Наблюдатель... Я здесь для того, чтобы смотреть за тем, какими путями вы идете. И, откровенно говоря, твой путь должен был закончиться еще очень давно, на Юлтуру–Арнима. – Не поняла... Что значит, мой путь должен был закончиться на Юлтуру–Арнима? – Метатрон... Интересный случай, когда, из древнего архивариуса, он превратился в очередного солдата. А его ярость по отношению к тебе и тому, что ты стала одной из причин, по которой она ушла из Эдема и превратилась в Смерть... Ты была достаточно легкой добычей, что оставляла за собой целый шлейф, а уж когда скрестила свой путь с Салдавейроном... – глаза у Лилит достаточно быстро округлились от шока и ужаса, что только вызвало еще одну улыбку у Томаса. – Как я и говорил, я – наблюдатель, и достаточно долго поглядываю за жизнью интересного персонажа и его окружения. И до того момента, когда Салдавейрон попал на Юлтуру–Эквис, меня вполне устраивало то, что я видел, но с того момента, как он появился тут, я стал замечать некоторые изменения. Не могу сказать, нравятся они мне или нет – в конце концов, я только смотрю. Одно могу сказать, история эта весьма интересна... Весьма... и мне очень хотелось бы увидеть, куда она пойдет дальше. – Да, ты точно не демон или ангел... – Лилит попыталась придать своему голосу уверенности, но вышло это, откровенно говоря, слабо. – Н-но как... Как? Насколько я знаю, Элементалей, особенно таких сильных, существует только двое – Салдавейрон и Папочка–Творец. – Не пытайся вогнать меня в какие-то известные тебе рамки, молодая Ария, ибо не обо мне разговор, а о тебе. Итак, Метатрон тебя пленил, пытал, после чего ты выдала ему все, что он хотел знать. Так, он, со своей армией, и ты, нашли Салдавейрона, он всех убил, а тебе приказал убираться куда подальше. И ты сбежала... Бродила по Пустошам Ада, теряя кровь и последнюю надежду на то, что ты вообще останешься в живых. А потом, тебя нашел Азазель и очень долго выхаживал, что ему, кстати говоря, очень не нравилось. – Кто бы сомневался, – буркнула Лилит. – Этот рыжий урод возненавидел меня еще с того самого дня, когда впервые увидел у Храма своего короля. – Я бы, скорее, назвал это неприязнью, чем ненавистью, хотя эти чувства – одного поля ягоды. Так или иначе, он тебя выходил, а после вы начали продумывать этот план с воскрешением Люцифера. Долго вы, однако, трудились. – Составление такого тонкого плана требовало всего того времени, что мы потратили. И не тебе, какому-то неизвестному существу – как ты говоришь, наблюдателю – совать в это свой длинный нос. – Я это говорю к тому, что на этом твоя роль в истории должна была быть окончена – разумеется, на мой скромный взгляд. – Томас поправил несколько съехавший цилиндр на его голове. Лилит же смотрела на него уже не с испугом, а с возмущением и ненавистью. – Да кто ты такой, чтобы говорить о том, чья история окончена, а чья должна продолжаться?! – Наблюдатель – и более ничего... – совершенно спокойно ответил Томас Вольфган. – Да уж, наблюдатель... – хмыкнула демонесса и резко поднялась на задние копыта. Страх полностью отступил, оставив только раздражение, а вместе с этим чувством, пришло и ощущение того могущества, которое она перестала чувствовать с момента начала этого разговора. Вернулось и ощущение, что в ее теле присутствует та инородная штука, которая изменила ее... Которая подарила силу... И которая была в ее подчинении... В этот самый миг Лилит сначала почувствовала, а потом и увидела, как сквозь ее плоть начала прорываться ее новая сущность, как она обволокла ее, деформировала и изменила целиком и полностью. Теперь, перед Томасом Вольфганом стояла новая Лилит, готовая наброситься на него и разорвать в мелкие клочья. Она уже собиралась это сделать, но стоило ей только моргнуть, как странный пони исчез. Словно и не было его вовсе – никаких следов, даже отметин на чертовой земле. – ПОКАЖИСЬ! – взревела демонесса таким голосом, что весь Новый Ад должен был услышать ее. – ПОКАЖИСЬ ПРЕД ЛИЦОМ КОРОЛЕВЫ, ЖАЛКИЙ ТРУС! – Весьма громкие слова от той, кто и сам прячется за спиной более сильного существа. И я не боюсь тебя, Лилит Иллиана, – наше время просто вышло, я бы рекомендовал тебе подумать над тем, что ты вспомнила о себе и Азраэлле. В этой истории есть одна деталь, которую не увидели ни ты, ни она... – НЕ СМЕЙ УХОДИТЬ, ПОКА КОРОЛЕВА НЕ ПОЗВОЛИТ! Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ СЕЙЧАС ЖЕ ЯВИТЬСЯ ПРЕДО МНОЙ ВНОВЬ И ПРИНЯТЬ КАРУ, КОТОРУЮ ТЫ ЗАСЛУЖИЛ СВОИМИ ДЕРЗКИМИ РЕЧАМИ! – Как пожеЛАЕШЬ... Его голос послышался позади нее – буквально в метре или чуть больше за ее спиной. И был он таким, каким она не ожидала услышать – могучим, властным, безразличным к ней и ко всем, кто обитает в этом бренном мире. Когда же Лилит обернулась, перед ней вновь возник Томас Вольфган во всем своем великолепии, только выглядел он уже не таким нейтральным, как несколькими минутами ранее. Можно было бы сказать, что выглядел он разгневанным, если бы не прорезавшаяся сквозь его образ аура, которая отчетливо говорила демонессе о его гневе, но это чувство в нем было каким-то... не таким... иным... чужеродным... И это вновь пробудило в Лилит страх, который был таким же странным, как и гнев этого странного пони. – Что же ты так резко замолчала, Королева Ада? – произнес Томас Вольфган... Не открывая рта... Даже его облик несколько изменился по сравнению с тем, каким он был некоторое время назад – он стал выше, куда более стройным – можно даже сказать, долговязым. Рот его словно испарился, глаза, такое как, закатились. А голос его звучал не менее чужеродно, чем те чувства, что он испытывал в этот миг, – говорил он так, словно начинал один, а за ним с паузой в доли секунды, начинали повторять сотни прочих голосов. И, что Лилит, почему-то, подметила в последнюю очередь, это то, как именно звучал этот голос, если отбросить ту вариацию эха – нараспев и с растягиванием звуков. Кажется, он говорил так и ранее. – Лишь столкнувшись с тем, кто будет сильнее тебя, ты оголяешь натуру, которую старательно прячешь за всей этой бравадой и воплями о том, что ты – Королева. Но в тебе все еще живет то, что было заложено твоим Творцом – только оно оказалось подавлено. Гневом, обидой, завистью... И из–за этого тобой так легко управлять – нужно только знать, куда именно надавить. И он знает... – К–какого ч–черта?! – только и смогла выдавить из себя Лилит, уже не зная, как именно ей реагировать на то, что она увидела перед собой. Нет, это точно не был пони и уж тем более смертный. Но... Кто же он тогда? – Сейчас, ты это забудешь... – произнес Томас Вольфган и поднял свое правое переднее копыто. – Но ты запомнишь те мысли, на которые я хотел натолкнуть тебя. Сделай правильные выводы, Лилит Иллиана. И тогда, ты обретешь свое счастье... Последнее, что увидела Лилит перед тем, как разум ее погрузился во тьму, а тело оказалось лежащим на земле, была яркая вспышка света. Но это был не тот Свет, который излучали ангелы или Творец – это была энергия, гораздо более могущественная, чем то, что мог предложить Древнейший Элементаль. Чем то, что мог бы предложить кто угодно...***
В ту ночь Лилит была безутешна... Она снова увиделась с Азраэллой – с сестрой, которая стала ей наиболее близкой, среди прочих ангелов. С той, кто взяла ее под свое крыло и поклялась сделать лучшей версией ее самой. Она должна была стать новым поколением ангелов – их прародительницей, ибо обладала достаточной силой для того, чтобы сделать это. Но теперь... Теперь, это не имело никакого значения. Как можно было стать той, кто должна была нести все то, что олицетворяла собой Азраэлла в миры смертных, если само добро и любовь оказались лишь ширмой, за которой скрывалось лицемерие и жестокость? Это заботило Лилит меньше всего – если уж Сестра–Страж действительно возлагала на нее какие-то надежды в самом начале ее истории, то пусть сама занимается всем этим, а с нее хватит. Ангелы, архангелы – все они одного поля ягоды. Злые, мерзкие, ничтожные. И она принадлежала к этому виду... Арии все больше и больше становилось противно от этой мысли. Она не хотела быть такой. И не будет... Ни к чему была эта напускная доброта, которой грешили многие ангелы. Нет, она точно не будет таковой, а станет именно той, кем должна была. Она станет прародительницей для нового поколения ангелов, тем добром, которым ее сделал Творец, но только добром жестоким, справедливым, без никакой напускной любви, которая не давала возможность понять и принять свои грехи. Нет... Она будет тыкать в грехи всех тех, кто их свершил, и тогда общество ангелов станет идеальным. Да, идеальным... Абаддон стал первым из тех, кто заметил возвращение Лилит с ночной прогулки. И вид ее привел его в шок. Много ангелов он повидал, еще больше покарал, но редко когда мог увидеть разбитого ангела. И то, в каком именно облике перед ним предстала Ария, говорило ему о том, что еще не окрепший после одного потрясения разум, испытал еще больший шок, который мог оставить непоправимые шрамы на ее разуме. И насколько они были страшными, могли показать лишь дальнейшие действия Лилит. Абаддон пытался помочь ей, – искренне – но Лилит достаточно быстро и четко дала понять ему, что не нуждается в чье бы то ни было помощи. Ангел, что получил славу Разрушителя, оказался застигнут врасплох слабой, с виду, Арией, схватившей его за грудки и прижавшей к стене с такой силой, что Абаддон почувствовал, как от удара его телом треснула стена, к которой его прижали. После этого случилось две вещи: Абаддон четко для себя осознал, что за всей этой внешностью миловидного и доброго ангела, коим раньше была Лилит, скрывался настоящий ураган, пробудившийся из–за ее ярости, и что, возможно, шрамы оказались куда более глубокими, чем он считал раньше. И второе – она явно отреклась от своей предыдущей наставницы, так как и характер, и повадки, и желания ее поменялись, направившись в сторону, скорее, того, о чем говорил Самаэль. Ему было понятно, почему все эти изменения произошли пошли именно в таком ключе – горячая голова могла заставить кого угодно идти на необдуманные поступки. Но чем дольше он наблюдал за поведением Лилит, тем больше убеждался в том, что ее действия не были вызваны исключительно ненавистью к своей бывшей наставнице. Нет, скорее, это начало напоминать ему весьма изощренную, но от того не менее показательную месть. Неужто Лилит замыслила отомстить Азраэлле, показывая, что она ушла от нее к брату, с которым у той не ладятся отношения? Это чересчур... Глупо... Наивно даже, в каком-то смысле. Неужели, Ария действительно думает, что подобное хоть как-то сможет задеть Сестру–Стража? Хотя, учитывая характер их отношений... Может быть, это и могло возыметь какой-то эффект. Если бы они с Самаэлем виделись, но с того самого дня, как Лилит пришла к ним, скорее всего, на куда большее время, чем на пару дней, Страж Силы так и не появился в Храме. Даже Азазель не сообщал о том, что от высшего руководства поступали какие-либо указания к действию или бездействию, а потому оставалось только ждать и продолжать заниматься тем же, что и раньше. Дни снова начали сливаться в один, так как каких-либо ярких событий не было. До определенного момента... Странности с Самаэлем начали происходить буквально с того дня, когда он вернулся в Храм. Абаддон довольно часто замечал, что Страж подстраивает события так, чтобы его путь пересекался с путем Лилит, куда бы она ни направлялась. Но тут, справедливости ради, стоит сказать, что Ария старалась держать дистанцию, показывая, что внимание, которое Самаэль пытается оказывать, как минимум, ей неинтересно, а в большей степени достаточно оскорбительно для ее чести. Вообще, Лилит сильно изменилась за те несколько недель, что провела в Храме. Способствовало ли тому влияние Азазеля, который изредка пересекался и общался с Арией, или же это были ее собственные новые убеждения, сказать было сложно – ангел, как оказалось, умеет отлично хранить свои тайны. Поведение ее тоже изменилось, приняв более агрессивные и дерзкие черты за крайне маленький период времени. И чем дальше это шло, тем больше Абаддона удивляло, как именно реагирует на это Самаэль, – никак. То ли Стража вовсе не удивляла такая смена приоритетов, то ли это было именно тем, чего он хотел добиться. Что несколько озадачивало и даже пугало Разрушителя, так это внешние изменения. И первым, что бросилось ему в глаза, стали крылья Арии – из ярких, белых и практически полыхающих светом они превратились в потухшие, посеревшие – совершенно не такие, какие должны быть у ангела. И это сильно напрягало Абаддона – подобные изменения ничего хорошего не сулили. Но вот, время шло, и Разрушитель видел, что Самаэль начинает сближаться с Лилит все сильнее. Некоторое время Ария продолжала показывать, что внимание Стража ей неинтересно, но потом вся эта неприступность начала давать сбой. Даже напротив, она начала перехватывать инициативу в свои руки и, казалось, начала проявлять в ответ еще больший интерес к властителю Храма, что было достаточно странно, учитывая возникшую у Лилит неприязнь к Стражам. Хотя, быть может, что ее ненависть распространялась исключительно на Азраэллу? Теории можно было строить постоянно, но ответа Абаддон так бы и не получил – Лилит общалась исключительно с Самаэлем, когда с остальными ангелами поддерживала исключительно деловой контакт. Если вообще хотела разговаривать. В особенности, плохо общалась она с Азазелем. Был момент, когда рыжий находился в особенно недобром настроении, и в тот момент ему попались Лилит с Самаэлем. Сам Абаддон находился неподалеку, а потому попал под горячую руку рыжего Генерала и тот потащил его... Напиваться... Для Разрушителя это стало огромным сюрпризом, так как созерцать своего товарища, опрокидывающим за воротник бутылку за бутылкой наиболее крепкого пойла из того, что смог найти, было, как минимум, необычным зрелищем. А уж то, что он стал необычно разговорчивым, когда градус взял над ним верх, так и вообще выходило за все рамки. Абаддону тоже пришлось приложиться к напиткам, дабы поддержать беседу с быстро утекающим Азазелем. Наслушался он от рыжего, откровенно говоря, столько, сколько не слышал никогда. – Свалилась эта Ария нам на головы, тьфу! – практически проорал Азазель и с силой ударил кулаком по столу. Кабак, в котором они с Абаддоном остановились после того, как опустошили некоторую часть запасов Храма, уже давно опустел. Дело было не во времени, – хотя, может, и в нем, ибо уже вечерело – а в том, кем именно были эти два ангела. – А лорд за ней бегает, как пришибленный... Сдалась она ему... – Азазель, вот смотри – тебе Лилит не нравится, верно? – Удивил так удивил, повелитель очевидности. Решил разобраться в первопричинах? В башку мне залезть? – Ну, вроде того... Ты сам-то не думал, почему именно она те не нравится? Может быть, с ней не все так плохо, как тебе хочется думать? Ее предала собственная наставница, да еще и таким образом, что... – Ой, да не пытайся оправдать ее... – махнул рукой Азазель. – Лилит то, Лилит се... Достали уже... И не только ты – прочие братья и сестры тоже уже на уши мне присели с ней. Называют ее «новенькой» в наших рядах... Видите ли, она – единственный ангел, что по собственной воле отказалась от служения Стражу. Смелости, якобы, в ней много... Да какая там смелость?! Бравада одна и больше ничего... – Если спросишь меня, то, отказать в служении Стражу – это нечто экстраординарное. То есть, ты помнишь хоть одного ангела, который решил так сделать? – Ты правильно подметил, брат, – я тебя ни о чем не спрашивал. Точнее, хочу спросить, но о другом – че ты ее защищаешь? Она, если меня память не подводит, пригвоздила тебя к стенке. – Азазель секунду помолчал, а потом разразился громким хохотом. – Тебя, Разрушителя... Ха–ха–ха... Обычная Ария... – Грешно это, сестру бить, тем более в ее состоянии, – ответил Абаддон, чувствуя, что начинает злиться. Хоть ему и не нравилась слава Разрушителя, принижать свое достоинство он не даст никому, даже собственному брату. – Ой, не оправдывайся, – продолжал хохотать Азазель. – Эта ветка и нашего солдата... К стенке... – рыжий махнул рукой, но из–за размеров амплитуды размаха и силы, которую он вложил в этой действие, пьяного ангела понесло по инерции, и он чуть не свалился с лавки, на которой сидел. – Ух ты ж... Лишь каким-то чудом Азазелю удалось удержаться от падения. – Слушай, брат, может хватить выпивать? – спросил Абаддон, чувствуя, что, если рыжий распалится сильнее, дело дойдет до драки. – Не думаю, что лорд будет доволен тем, что мы тут пьянствуем. – Ай! – Азазель снова махнул рукой. Его кулак с грохотом обрушился на стол. – Лорд тоже отличился – бегает за ней, как собачонка за хозяином. А Лилит этому и рада. Ну вот где в том Страже тот сильный и независимый ото всех архангел? Чего он бегает за ней? Вот ты знаешь? – Абаддон отрицательно покачал головой. – А я вот знаю... Только чш–ш–ш – чтобы ни одна душа не узнала об этом. Особенно, Ария. Клянешься молчать? – Рассказывай уже, что там. – А вот, что, братец... Армия нам нужна... Ар–ми–я... Понимаешь, к чему я веду? – Не совсем... – Ну ты ж у нас светлая голова... И че, действительно не догадываешься? Армия нужна лорду. А для чего? А для того, чтобы брата сбросить с трона! – Об этих планах мне известно, но я что-то не пойму, причем тут Лилит. – Ну, она же должна была стать родоначальницей новых ангелов. Так? – Абаддон кивнул. – Ну вот... Создаст она лорду пару сотен тысяч новых ангелов и тогда... – Азазель вновь ударил кулаком по столу. – Тогда-то и начнется наступление... – М–м–м, но ты же понимаешь, что, пока эти ангелы подрастут, обучатся и так далее, могут пройти целые тысячелетия? – Думал... Почему, как ты думаешь, я и высказываю все эти претензии? Вербовка Арии, как родоначальницы новой армии, – задумка любопытная, но ты правильно заметил, что по времени выходит как-то долго. Михаил уже сотни раз сумеет раскусить этот план. Да и кроме того, ты сам посмотри на Лилит – ходит у нас в Храме, как у себя дома, ведет так, как будто все так и должно быть. Еще имеет наглость общаться с лордом в таком тоне, будто бы он ее друг близкий, а не Страж Силы. И не говори мне, что это из–за того, что они с Азраэллой пошли разным путями – мне это неинтересно. – А о чем тогда говорить? Тебе самому-то не кажется, что все ее поведение – это просто большая истерика обиженной сестры? – Скорее уж, стервы, которую она так упорно скрывала в себе... – Азазель фыркнул. – Только взгляните на нее: миленькое личико, скромный характер, стремление к обучению и доброта, которая так нравится Сестре–Стражу. А внутри-то, оказывается, сидела такая су... – Азазель! Без сквернословия. – Иди ты, Абаддон... К черту эти правила приличия, когда разговор идет на подобную тему. Лилит для меня не более, чем временная помеха, которую, как я надеюсь, лорд Самаэль использует только в этот раз, а потом забудет, как последнюю лишайную псину. На этом, все... Ты можешь сидеть здесь и защищать эту проклятую Арию сколько твоей душе угодно, а я... – Азазель схватил одну из бутылок, стоящую перед ним, слегка потряс, убедился, что в ней еще есть горячительное, после чего резко поднялся и пошел прочь из кабака. Абаддон попытался было его остановить, на что рыжий лишь отмахнулся и ускорил свой шаг. Разрушитель остался один и, подобно своему брату, решил долго не задерживаться, а потому, оставив честно заработанные этим заведением деньги – еще и с надбавкой за ту разруху, которую они с Азазелем учудили – и отправился гулять по городу в надежде на то, что свежий воздух и прохлада несколько остудит и отрезвит его. Однако, чем дальше он шел, тем больше понимал, что не только не протрезвеет, а еще и начинает задумываться о крайне странных вещах. Азазель наговорил ему достаточно для того, чтобы предупредить саму Лилит о возможных планах лорда Самаэля на нее, но не стал, ведь это могло бы расцениваться, как предательство, а быть козлом отпущения ему не хотелось, тем более на нетрезвую голову. Но ему очень хотелось выговориться – хоть кому-то, кто послушает его, кто сможет понять его переживания. И из всех существ Эдема он знал только одну такую – Сестру–Стража, а потому, подняв голову к небу, Абаддон решил сделать то, чего не сделал бы ранее и в адекватном состоянии. – Повелительница Азраэлла... – сложив ладони в молитвенном жесте произнес Абаддон. – Не знаю, услышите ли вы меня в данный час, захотите ли выслушать и позволите ли сказать, но во мне возникла нужда поговорить с вами. Кажется мне, что с Лилит Иллианой может случиться беда, и, если вам небезразлична ее судьба, прошу вас снизойти и... – Я здесь, Абаддон... – послышался тихий и полный любви голос, от которого у Разрушителя побежали мурашки. Медленно обернувшись, он увидел, что в паре метров позади него стоит Азраэлла. Только вот вид ее привел и без того нетрезвое сознание ангела в еще больший шок: волосы были не ухожены, одежды представляли из себя жалкое зрелище, перья на крыльях растрепаны, а в глазах горела тоска. – Ты звал меня для того, чтобы рассказать что-то о Лилит? – Азраэлла подошла ближе к Абаддону. – Говори же скорее... – Я... Я... – Абаддоном завладел шок, так как он не ожидал, что Сестра–Страж откликнется столь быстро. Хотя, он же упомянул Лилит, так что подобная скорость могла быть вполне объяснима. – Я п–прошу прощения, повелительница, что предстаю пред вами в столь неподобающем виде, и... – То, что ты пьян настолько, что с трудом можешь связать слова, я могу простить. Но, ежели потревожил ты меня не по делу, а просто потому, что тебе так захотелось, можешь больше не надеяться на то, что я приду к тебе по первой же просьбе. Я здесь лишь потому, что когда-то ты был дорог мне, и потому что мне дорога Лилит. Но в ином случае, я бы не стала тратить свое время на то, чтобы выслушивать отвернувшегося от меня ангела. – Не... Не стали бы тратить на меня свое время? – Абаддон почувствовал, что земля начала уходить у него из–под ног. – В–вы – любовь, доброта и великодушие не можете найти в себе последнего для того, чтобы уделить хотя бы минуту тому, кто готов был довериться вам? Тому, кому вы хотели помочь? – Прости меня, Абаддон, – тихо произнесла Азраэлла, поняв, что была достаточно резкой с Разрушителем. – Ты не виноват в данной ситуации, но... Ты, наверняка, и сам видишь, что настроение мое несколько не то, чтобы говорить высокопарными речами и красивыми эпитетами. Я... Я услышала, как ты говорил о том, что Лилит может угрожать опасность. Прошу же тебя, скажи, что именно ей грозит, дабы смогла я обратиться к ней и воззвать к ее разуму. – Лорд Самаэль... И Лилит достаточно сблизились за то время, что она живет в нашем Храме. Я бы даже сказал, что произошло это с пугающей быстротой. Кажется мне, что хочет Лилит добиться расположения лорда для того, чтобы свершить свою месть по отношению к вам за то, что произошло между вами. – Неужто, тебе знакома ситуация, которая произошла между мной и Лилит? – скрестив руки на груди, спросила Азраэлла. – Она знакома многим из последователей лорда Самаэля. Истина, разумеется, известна только вам и Лилит, но сухи достаточно быстро распространяются в нашем обществе, так что, многие знают эту историю лишь в общих чертах. В остальном... Как я и говорил, Лилит и лорд Самаэль достаточно сблизились. – Значит, он все же смог добиться того, чего хотел, – с грустью в голосе ответила Азраэлла. – О ч–чем вы? – Странно, что ты не слышал этого от своего лорда – мне казалось, что он был бы рад рассказать о том, как победил свою сестру в давнем споре между Стражами, призом в котором была душа Лилит. – В–вы спорили на душу Лилит? – ошарашенно переспросил Абаддон, чувствуя, что быстро начинает трезветь. – То был не тот спор, в котором идет борьба за приз, а размышления о том, кого именно выберет Лилит в свои наставники. Ее душа не должна была находиться в рабстве, если ты об этом... Нет... Душа Лилит должна была открыться лишь тому, в ком она увидела истинного наставника своего и того, кому безоговорочно бы верила. Так что, не столько душа ее должна была стать призом, сколько доверие. Потому, не думай ничего превратного, Абаддон, – я не собиралась покорять Лилит. Чего не могу сказать о твоем лорде, при всем уважении к тебе и твоему выбору. – И будете совершенно правы, повелительница, – махнув рукой, ответил Разрушитель. – Что ты имеешь в виду? – Азазель тут проболтался, ну когда мы... – Абаддон стукнул себя пальцами по шее. – О том, что лорд Самаэль хочет использовать Лилит для того, чтобы породить новую армию. – ЧТО?! – воскликнула Азраэлла, не веря тому, что только что услышала. – Ты верно шутишь, Абаддон? – Поверьте, повелительница, даже будь я в трезвом виде, сказал бы то же самое, если бы вы попросили. Поверьте, мне, как и вам, небезразлична судьба Лилит, так как видел я многих ангелов, которые изменились под воздействием разных факторов. Я и сам отношусь к тем, чей Свет давным–давно погас из–за ужасов войны. Не хочу, чтобы столь светлая душа, как Лилит пала в то же, что и я. – Стало быть, Самаэль решил действовать более грубо, чем я предполагала. – Азраэлла подняла взгляд на Абаддона. – Спасибо, что рассказал мне об этом, Абаддон. Можешь быть уверен в том, что я сохраню секрет этой беседы, но... Если, каким бы то ни было образом Самаэль узнает о том, что мы с тобой беседовали о Лилит и за этим последует кара, знай, что ты всегда сможешь найти пристанище в моем Храме. Я знаю, что в прошлый раз у меня не получилось даровать тебе успокоение, которое ты заслуживаешь, но я клянусь тебе в том своей душой, что приложу все усилия для того, чтобы помочь тебе. – Спасибо, обнадежили... – слегка саркастично ответил Абаддон и махнул рукой. – А теперь, с вашего позволения, повелительница, мне нужно найти пристанище, дабы отрезвить свое тело и разум. – И все же, – Азраэлла нежно взяла Разрушителя за плечи и заглянула прямо в глаза, – я благодарна тебе за то, что ты рассказал мне об этом. – Не благодарите – я пошел на предательство Стража, которому поклялся в вечной верности и которому вверил собственную душу из–за того, чтобы баланс был восстановлен и потому, что считаю, что Лилит лучше не находиться среди нас. Я делаю это из чистейшего эгоизма, а потому кара, которая будет мне уготована лордом Самаэлем, окажется вполне заслуженной для такого, как я. Считайте, что эта была последняя услуга от одного из лояльных вам ангелов, что находятся на попечении иного Стража. – Что ж, да будет так, – спокойно ответила Азраэлла, наклонилась к лицу Абаддона и поцеловала в щеку. – До встречи, Абаддон... – Нет, повелительница... Прощайте... Только Абаддон это сказал, как ощутил легкий порыв ветра на своем лице, а когда открыл глаза, то увидел, что находился на улице совершенно один. Отчасти, это его обрадовало, так как было меньше вероятности попасться на глаза кому-то из его «товарищей», если так можно сказать. Оглядевшись еще раз и полностью убедившись в том, что за ним никто не следит, Разрушитель просто пошел вперед, не разбирая дороги и размышляя о том, что только что произошло. Несомненно, он рассказал то, чего не стоило знать Азраэлле, но он был уверен в одном – Лилит не должна была находиться в их обществе. Ей нельзя было впитывать все то, что говорит Самаэль о войне и о том, что она носит исключительно доблестный характер, что только так можно добиться того почета, который они заслуживают. Она должна была оставаться той, какой была во времена жизни с Азраэллой, но... Неужели, даже самая светлая душа была способна обернуться против Света ради совершенно не ясных целей? Но... Лилит же еще не полностью повернулась к Свету спиной? Ее же еще можно было вернуть из того дна, на которое она так жаждала опуститься? Ему оставалось только молить Творца о том, чтобы Азраэлла смогла отговорить Арию от того, чтобы полностью оказаться под влиянием Самаэля. А что же он сам? Сестра–Страж обещала не раскрывать, что это он рассказал ей о том, что происходит между Лилит и лордом Самаэлем, так что, самому Абаддону оставалось только ждать и надеяться, что кара пройдет мимо него. И почему-то ему очень хотелось верить Азраэлле. Почему-то...[Через некоторое время...]
Азраэлла была на взводе – неслась в сторону Храма Самаэля на такой скорости, будто буря, что желает уничтожить как можно больше. Впервые за все то прошедшее время, что они с Лилит провели в разлуке, в ее сердце вспыхнул огонек надежды. Она снова увидит ее, попытается вновь объяснить, что произошло страшное недоразумение, что даже, если между ними и были какие-то разногласия, то они больше не должны стоить ничего, и что их следует забыть и простить друг друга. Азраэлла хорошо знала Лилит, а потому была уверена в том, что в ее сердце еще осталось место для прощения. Нужно было только найти дорогу к этому прощению. Однако, омрачало Сестру–Стража одно – Самаэль мог быть рядом с ней. Если верить Абаддону, они достаточно быстро сблизились, но вот насколько, сказать она не могла. И ее, откровенно говоря, пугала мысль о том, что они могли стать гораздо ближе, чем было позволено. Храм Самаэля предстал перед Азраэллой буквально через полчаса или час после того, как закончился их разговор с Абаддоном Разрушителем. Архангел некоторое время колебалась – стоит ли ей входить сейчас или еще немного подождать, пока она не убедится целиком и полностью в том, что внутри нет никого, кроме Самаэля и Лилит, чьи аура Сестра–Страж ощущала настолько отчетливо, будто они оба находились неподалеку от нее. Но в конце концов, была вынуждена войти внутрь, наплевав на все правила приличия. На удивление, Храм оказался более чем пустым – в главном зале находился всего лишь десяток ангелов, нескольких из которых Азраэлла узнала. В числе прочих, была воительница Зариэль – столь молодая, но столь преданная своему Стражу, что даже страшно становилось. Наиболее преданным во всем этом обществе был именно Азазель, но Зариэль могла бы вполне конкурировать с ним в этом аспекте. Быть может даже, если бы не ее возраст, Самаэль мог бы назначить ее одним из своих Генералов. И эта мысль была отвратительна Азраэлле – использовать кого-то столь юного для того, чтобы потом нанести удар кому-то, на кого укажет их уважаемый Страж... Да как можно?! Она же была еще совсем ребенком. А Лилит... Она была лишь немногим старше Зариэль, потому для Азраэллы продолжала оставаться таким же ребенком. А теперь, она была ребенком, который впал в истерику, и которого нужно было успокоить. И, хотя это было правдой, Сестра–Страж для себя решила, что не будет вести себя с Арией так, словно та была слишком молодой. Нет, Лилит была достаточно взрослой для того, чтобы говорить с ней, как с равной. Она поймет... Должна понять... Но... Что будет, если ее злость окажется достаточной для того, чтобы отказаться прислушиваться. Да и тот факт, что Лилит и Самаэль начали сближаться, беспокоил Азраэллу. Очень беспокоил... Какое-то время Сестра–Страж просто бродила по главному залу Храма, рассматривая его убранство и подмечая про себя, что века шли, а ее брат не слишком сильно изменился – продолжал восхвалять некоторую помпезность в архитектуре и дизайне, но потом, буквально спиной почувствовала, как к ней кто-то подошел. Обернувшись, она увидела замеченную ранее Зариэль. Роста она была не очень большого – несколько ниже Лилит, пышная грива золотистых волос опускалась практически до поясницы, а миловидное личико было омрачено серьезным выражением. В правой руке она держала копье, которое было немного выше своей хозяйки. Одета она была, как и многие ангелы, в просторные одежды, состоящие из нескольких слоев ткани разных оттенков, только вот эти слои окутывали отлично проглядывающиеся очертания доспехов, что плотно прилегали к ее телу, подчеркивая достаточно приятные глазу формы. – Вы кого-то ожидаете? – не поздоровавшись, спросила ангел с небольшим дерзким вызовом в голосе. – Храм закрывается для посетителей, а потому я попрошу вас удалиться. Естественно, Зариэль не узнала в пришедшем ангеле Азраэллу, ибо Сестра–Страж была плотно закутана в накидку с капюшоном, который был надет на ее голову и достаточно хорошо скрывал ее лицо в своих тенях, однако же, когда архангел сняла капюшон, серьезное выражение лица Зариэль начало быстро таять, принимая несколько испуганное и ошарашенное выражение. Азраэлла же смерила младшего ангела не менее серьезным взглядом своих синих глаз, после чего слегка хмыкнула. – Похоже, брат мой не обучает своих последователей даже банальным нормам приличного поведения, – спокойно сказала Сестра–Страж. – Понимаю, вы прославляете битву во имя истины, но не стоит забывать, что в Эдеме существует не только ваш Страж. – П–п–повелительница Азраэлла... – тихонько промямлила Зариэль и резко поклонилась. – П–п–прошу прощения – я вас не признала. – Это оправдание не стоит ничего, – голос архангела наполнился грозными нотками. – Страж я, или простой посетитель сего места, вы, как смотрители Храма должны проявлять должное уважение к каждому, кто приходит сюда. Тем не менее, я здесь не для того, чтобы читать тебе нотации, Зариэль. – В–вы знаете мое имя? – ошарашенно спросила ангел, уставившись на Азраэллу. – Я знаю многих из тех, кто выбрал путь служения моим братьям, – Самаэль не является исключением. В числе прочих, мне знакома и ты, молодая воительница. Однако, как я и сказала ранее, я здесь не для того, чтобы поучать тебя. Иная цель привела меня в обитель брата моего. – И... И что же это за цель? – распрямившись, спросила Зариэль. – Желаю я видеть брата своего – хозяина сего Храма. А так же ангела по имени Лилит Иллиана. – Н-но... Не п–поймите неправильно, повелительница Азраэлла, но лорда Самаэля сейчас нет в Храме. А Л–Лилит... Сегодня я и вовсе не видела ее. – Успокойся, Зариэль, – послышался низкий бас позади Азраэллы. Обернувшись, архангел увидела Самаэля собственной персоной. – Ты можешь идти... Спешно поклонившись, Зариэль достаточно быстро скрылась, оставив брата и сестру наедине. Что удивило Сестру–Стража, так это ничем не прикрытая самодовольная ухмылка на лице Самаэля. – Здравствуй, сестра, – сказал Страж Силы, смотря точно в глаза младшему архангелу. – Ты стала столь часто посещать обитель мою, что мне искренне кажется, будто тебе нравится здесь. – Не для того я пришла сюда, дабы обсуждать красоты твоего Храма, Самаэль, а ради того, чтобы раскрыть твою ложь пред Лилит. – Ложь? – с искренним непониманием спросил Самаэль. – Какую ложь? – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! – Азраэлла сорвалась на крик. – О той ночи, когда мы с Лилит вернулись из Ада! Она была в твоем Храме в тот момент, когда ты сказал, что ее нет! – Разве я говорил такое? Насколько я помню, я сказал тебе, что передам, если она вдруг найдется, и не более. Но, так или иначе, я собирался сообщить тебе о том, что Лилит пришла в мой Храм, однако она сама попросила меня не говорить тебе об этом. – Самаэль покачал головой. – Знала бы ты, насколько печальной она была в тот момент... А все потому, что ее наставница оказалась настолько разозлена ей, что наговорила много чего лишнего. Даже я был в ужасе, если ты помнишь. – Я... Я... – Азраэлла хотела было сказать, что ничего такого не говорила ему о Лилит, что пришла к нему в Храм в надежде на то, что он поможет ей найти ученицу, но потом перед глазами вновь встали видения того, как она поливает Арию самыми последними и грязными ругательствами. Воспоминания о том, что она выражала свое беспокойство по поводу Лилит в ту ночь, начисто вылетели из ее головы. – Аззи? Ты в порядке? – с искренним беспокойством в голосе спросил Самаэль. – Кажется мне, что ты стала бледнее, чем обычно. – Нет, Самаэль... – тихо произнесла Азраэлла и медленно схватилась руками за голову. – Нет, я не в порядке... Кажется... Кажется, сознание мое начинает подводить меня. – Аззи–Аззи, успокойся, – Самаэль буквально подбежал к своей сестре и подхватил ее, после чего заключил в объятия. Однако успокоиться Азраэлла не смогла, чувствуя, как с каждым мигом ей становится только хуже. – Отец наш... Ты что-то совсем плоха стала. Давай, я отведу тебя в свои покои и дам тебе время отдохнуть, а потом мы с тобой продолжим этот разговор? – Нет, Самаэль... – практически просипела Азраэлла и одним резким движением оттолкнула брата от себя. – Я не стану слушать твоих обольщающих речей ради того, чтобы позабыть об истинной цели моего здесь нахождения. – И какова же твоя истинная цель пребывания в моем Храме? – Лилит... Я хочу поговорить с Лилит... – И что ты ей скажешь? Ты и сама прекрасно осознаешь, что сказала мне тогда о ней. Она слышала тебя в тот момент – об этом я тебе не сказал, ибо не хотел, чтобы доверие Лилит мне оказалось преданным. За это прости... Так или иначе, ты не сможешь оправдать себя перед ней, так как и сама понимаешь, что она попросту не сможет простить тебя. – Я должна попытаться... Я... Я расскажу ей о том, что произошло со мной и с тобой после войны с Тьмой. Если есть объяснение тому, что я волновалась за нее, но по итогу устроила тираду ненависти, то произошедшее с нами точно можно назвать первопричиной. Ты же и сам помнишь, что оно гораздо сильнее, чем мы можем знать наверняка. Что, если именно оно наслало на меня эту волну ненависти? – Аззи, я сильно в этом сомневаюсь – не забывай, что мы победили его. Тьма повержена раз и навсегда, и я сильно сомневаюсь, что в том состоянии, в котором мы его оставили, он мог бы провернуть нечто подобное. Хотя я и не исключаю такого варианта, ибо звучит он весьма логично. Однако, ты должна помнить, что мы поклялись никому не рассказывать о том, что было сотворено с нами. Это наш крест и только нам его нести. – Лилит имеет право знать, – твердо ответила Азраэлла. – Я должна была рассказать ей сразу, когда она сказала мне, что начинает беспокоиться за мое состояние, но эта чертова клятва остановила меня. Самаэль, я умоляю тебя, дай мне возможность поговорить с Лилит и объяснить ей все. Я знаю, она поймет меня и... – Я уже достаточно услышала, – раздался голос позади Самаэля. Переведя туда взгляд, Азраэлла увидела, как из тени показалась Лилит, и вид ее потряс Сестру–Стража: заметно посеревшие, а в некоторых местах почерневшие, крылья, поза, которую Ария приняла, больше не выражала некоторого стеснения, что было присуще ей ранее. Напротив, она была открытая и даже дерзкая. Глаза – самое страшное, что увидела Азраэлла в тот момент – буквально горели, как два раскаленных уголька, а рот растянулся в ехидной ухмылке. – Л... Лилит? – тихо произнесла Сестра–Страж, не отводя взгляда от своей бывшей ученицы. – Отец наш, Лилит... Что... Что с тобой стало? – Со мной? На себя бы посмотрела, – хмыкнула Ария и легким движением смахнула волосы за спину. – Надо же, сложно сказать, что ты вообще была тем Стражем, которого я почитала – такую сильную и независимую, прославляющую мир во всем мире, а теперь взгляни на себя... Сложно поверить, что ты вообще когда-то бы... Тут Лилит, с небольшим удивлением для себя обнаружила, что Самаэль бросил на нее полный гнева взгляд. Глаза его полыхали даже ярче, чем ее, а та злоба, что царила в его взгляде, заставила Арию мгновенно заткнуться. – Вы в ссоре – мне это ясно, – грозно произнес Страж Силы, не сводя взгляда с Лилит, – но имей совесть говорить с МОЕЙ сестрой с должным уважением. В конце концов, для тебя должно быть почетно, что Страж ЛИЧНО спустился на эти земли, дабы поговорить с тобой, а потому ты дашь Азраэлле сказать то, что она хотела, и не станешь перебивать. Высказать свое мнение ты сможешь в самом конце. До тех пор, проявляй уважение, Лилит Иллиана! Ария нехотя кивнула и скрестила руки на груди. Самаэль же, мгновенно успокоившись, отошел в сторону, позволяя своей сестре высказать все, что она хотела и таила до этого момента. Конечно, рассказывать о том, что Тьма могла бы повлиять на ее поведение, было интересной идеей, но Страж Силы знал, что не в Тьме тут дело. И от этой мысли на его лице появилась легкая улыбка. Странно, что Азраэлла не подумала на него, ведь должна была понимать, что он прибегнет ко многим уловкам, дабы склонить младшего ангела на свою сторону. Если хочешь что-то хорошо спрятать, положи это на самое видное место – отличная пословица... – Ладно... – проговорила Лилит и слегка махнула рукой. – Я слушаю тебя, Азраэлла. Пару мгновений Сестра–Страж молчала, пытаясь подобрать хоть какие-то слова для того, чтобы начать этот разговор, но и настрой Лилит, и общая растерянность самой Азраэллы не давали ей сказать хоть слово. Однако, это длилось недолго, после чего архангел начала говорить: – Лилит, я... Я понимаю, что ты продолжаешь сердиться на меня за то, что произошло в ту ночь. Знаю, что думаешь обо мне, будто я нагло врала тебе и лицемерно использовала для своих целей, но... Но, если ты задумаешься, то для каких целей я могла бы использовать тебя? Какая была бы мне польза от тебя? – Лилит молчала, бросив быстрый взгляд на Самаэля. – Давай же... Ты можешь ответить... Можешь спорить со мной, кричать, ругаться – я не стану отгораживать тебя от твоих же чувств. Азраэлла хотела бы сказать еще очень многое в это небольшом монологе, но почувствовала, что по ее лицу начинают течь горькие слезы. Она еще раз взглянула в глаза Лилит и не увидела в ней хотя бы намека на то, что Ария захочет выслушать ее в полном объеме. Что намеренно создаст ситуацию, в которой все выйдет на конфликт. Но это был шанс... Шанс достучаться до нее. – Хм... Какая бы тебе была польза от меня? – задумчиво, но с легким оттенком сарказма, сказала Лилит. – Ну давай подумаем... Например, моя способность создавать жизнь – я же должна была стать родоначальницей новой ветви ангелов – других Арий. Разве же это не возможность протолкнуть свою идеологию в массы через созданных мною ангелов? – Протолкнуть свою идеологию? Лилит, о чем ты говоришь? Разве за все то время, что мы были знакомы, я давала тебе повод думать о том, что хочу власти столь грязным способом? – Не спорю, ты умела отлично маскироваться – прикрывалась дружбой и благими намерениями, но теперь я отлично вижу, чего именно ты хотела добиться. – Почему ты решила, что я хочу пробиться во власть? Лилит, ты была моей последовательницей с самого начала и знала, что все, чего я хочу – это пробудить в умах ангелов и смертных те качества, что олицетворяю своим существованием. И мне все равно, у власти я или нет! – Это просто слова – ты можешь пытаться доказать их, но до тех пор это всего лишь пустое сотрясание воздуха. – Лилит, неужели ты настолько разуверилась во мне? Из–за того эпизода, когда я... – Когда ты показала свое истинное лицо? Забавно получается, да, – я несколько лет выслушивала твои учения и слова Метатрона о том, что нет ничего лучше, чем распространять добро и радость всем нуждающимся. И что же я увидела в итоге? Ад... Интересное местечко – помнишь такое? Кажется, именно туда души смертных попадают после смерти. Или после того, как продают их. Так, кажется, ты мне говорила? Воистину прекрасное место... А вот лорд Самаэль раскрыл мне несколько деталей относительно него. Вот, ты, к примеру, знала, что в Ад попадают практически все смертные за ОЧЕНЬ редким исключением, и что там они переживают все те прегрешения, которые свершили за свою жизнь? Можно спросить, а ты вообще собиралась рассказывать мне об этом? – Да, но только после того, как пройдет первичный шок от нашего первого путешествия туда. Я же сказала тебе, что это была моя ошибка – так скоро и без подготовки отправить нас туда, потому чувствовала себя виноватой. А о технических особенностях Ада я бы рассказала тебе чуть позже. На миг Лилит опустила глаза в пол, чувствуя, что повела себя глупо, когда решила использовать в качестве аргумента такую недосказанность. Однако, у нее было еще несколько аргументов. – Тем не менее, это не умаляет того, что ты сказала в ту ночь лорду Самаэлю. – Лилит, я... Я знаю, что виновата... Если позволишь, я... Я объясню тебе, почему так могло произойти. – С удовольствием выслушаю еще одну небылицу о том, что виноват кто угодно, кроме тебя. Хм... Может, ты скажешь, что виноват лорд Самаэль? Остальные твои братья? Может, наш собственный Творец? – Не смей упоминать имя Отца в таком смысле и тоне! – послышался уже голос Самаэля. И Лилит, и Азраэлла резко обернулись на него. Выглядел Страж Силы не на шутку разъяренным. – Ты, маленькая Ария, и понятия не имеешь, на какие жертвы Ему пришлось пойти ради того, чтобы тот мир, который знаешь, был таким, какой он есть. И раз существует Ад, стало быть, таковой была Его задумка – ни больше, ни меньше, и ты не имеешь права критиковать это. Потому, думай, что говоришь, Лилит. Я не Аззи и церемониться с тобой не стану. – Да, конечно... Простите меня, лорд Самаэль... Я не хотела посрамить имя Его – просто привела в качестве примера... – Меру надо знать в своих примерах. Мне плевать, насколько ты разозлена или обижена – Отца своего я не позволю крыть ругательствами или приводить Его в качестве дурного примера, даже несмотря на то, что я – далеко не любимчик Его. – Понимаю... И еще раз прошу прощения... – Лилит снова повернулась к Азраэлле. – Продолжай... Ты говорила о том, что хочешь рассказать о своей невинности. Я слушаю. – Понимаешь, Лилит, я не рассказывала тебе кое–о–какой особенности, которая сопровождает меня с окончания Войны с Тьмой. И не только меня. – Азраэлла бросила быстрый взгляд на Самаэля. – Когда Стражи поразили Тьму, наш Творец сделал кое–что, с чем мне приходится бороться и по сей день. Ты же... Ты помнишь те дни, когда я отсутствовала без объяснения причин и тебя обучал Метатрон? – И? – Дело в том, что была причина, по которой я отсутствовала. – Было бы интересно узнать, что это за причина. – Эта причина – Тьма, Лилит. – Ария озадаченно уставилась на свою наставницу. – Да... Всему виной то, против чего я боролась в незапамятные времена. Понимаешь, когда мы одолели монстра, мы – Стражи – и Творец разделили Тьму на части. Дело в том, что Тьма – бессмертна, как и наш Отец, и убить ее не получалось никаким из методов. Потому, было принято решение разделить ее на несколько частей – мы думали, что так сможем ослабить ее достаточно для того, чтобы она более не создавала нам проблемы. Разделить-то ее удалось, только вот... Это мало чем помогло... Тьма продолжала атаковать, хотя уже без каких-либо признаков разума – только на инстинктах. Свет – это единственное, что было способно причинить Тьме хоть какой-то вред. Творец есть Свет, как и мы – Стражи... Отец не мог взять на себя такую ответственность, а потому поручил две частицы этой злой сущности двум Стражам – мне и... Другому. – И поэтому ты говорила те слова? Потому что, Тьма что-то сделала с тобой? – Лилит, я понимаю, что должна была рассказать тебе об этом намного раньше, но и ты пойми меня – то, что внутри меня находится одна из частиц Тьмы – это тайна Стражей и Творца. Мы не должны были раскрывать это. – Хорошо, а кто другой Страж, наделенный этой частицей? – Прости, но эту тайну я тебе не раскрою. То, что я раскрыла себя, это уже нарушение правил, что были установлены Отцом. Если бы не вся эта ситуация, я бы продолжала молчать. – И... И что Тьма делает с тобой? – Проблема в том, что я и сама толком не знаю. Я даже не помню, как именно говорила о тебе все то, в чем ты меня обвиняешь. Вообще, этот день я теперь помню очень смутно. Почему-то в голове у меня совершенно разные мысли. – М–м–м... Удобно, однако... – Лилит снова скрестила руки на груди. – Значит, именно Тьма заставила тебя сказать те вещи, которые ты говорила? – Откровенно говоря, я не помню, что именно я тогда сказала. В голове все путается... Вроде бы я говорила Самаэлю о том, что беспокоюсь за тебя и просто хочу найти, дабы объяснить ту ситуацию со спором Стражей. Но в то же время, в моей голове есть воспоминания о тех словах, о которых говоришь ты. – Понятно... – хмуро ответила Лилит. – Стало быть, ты помнишь и то, и другое. Знаешь, что, Азраэлла – Сестра–Страж, что олицетворяет собой любовь и доброту... – Ария подошла практически вплотную, после чего несколько раз стукнула пальцем по груди архангела. – Я больше не желаю выслушивать даже малейшего слова об этих самых доброте и любви. Как и иметь хоть что-то общее со Стражем, который-то и в своей голове разобраться не может. При всем уважении к вашему родству с лордом Самаэлем. – Лилит, но... – Хватит, Азраэлла! Я не отрицаю, что в прошлом ты и остальные Стражи сделали достаточно для того, чтобы обеспечить нам отличное будущее. Но я не могу и не стану закрывать глаза на то, что происходит в настоящем, а в нем произошло уже достаточно, чтобы говорить о дальнейшем. И в грядущем я не вижу ни одной возможности пересечения моего пути и твоего – я это обозначила раньше и обозначаю сейчас. Раз и навсегда! – Лилит, но... Самаэль, – Азраэлла повернулась к брату, – пожалуйста, скажи ей, что... – А что я могу ей сказать? – Самаэль пожал плечами. – Насколько я помню, ангелы вправе выбирать своих наставников самостоятельно. Никто не говорил, что они не могут отказываться от них. – С–Самаэль... – Азраэлла практически потеряла дар речи от услышанного. Несмотря ни на что в их отношениях, она знала, что брат мог поддержать ее, но в этой ситуации... Ну конечно... Он же так хотел заполучить ее себе. Создать армию... И сейчас, глядя на Лилит и ее решимость, на то, как вел себя Самаэль, Азраэлла поняла, что эту битву она проиграла. Ария уже показала, что не намерена слушать никакие доводы, а продолжать давить на одно и то же, Сестра–Страж уже не могла. Она и свои-то мысли не привела в порядок, а пытается забрать другого ангела, чтобы поучать ее. Но и оставлять Лилит один на один с Самаэлем она не была намерена, так как понимала, чем это может быть чревато. Это же понимает и Абаддон, однако рассказывать о его роли в том, что она узнала, было глупо в меньшей мере, а в большей, предательством доверия ангела, который все еще мог довериться ей. Ну что ж, раз в лоб идти не получается, можно попробовать зайти с другого угла. – Что ж... – понуро произнесла Азраэлла и расправила свои крылья. – Идти против ее выбора я не стану и не имею на это никакого права – все же, в этом заключается свобода выбора. Лилит... – Сестра–Страж повернулась к Арии. – Сейчас, возможно, ты не захочешь меня выслушивать, ибо тобой владеет обида. Знаешь, прежде, чем мы с тобой расстанемся навсегда, я хочу попросить тебя об одном... Не как Страж или твоя наставница, а как сестра сестру... Прошу, даже умоляю, тебя лишь о том, чтобы ты была осторожна в том выборе, который ты сделаешь далее. В твоей дальнейшей жизни будет очень много трудных моментов – тех, когда придется делать крайне непростые выборы с далеко идущими последствиями. И когда такой выбор предстанет пред тобой, прислушайся не к тому, что тебе скажет кто-то, – слушай только собственное сердце. И помни – в любой, даже самый темный момент, ты можешь обратиться к Свету. Прощай, Лилит Иллиана... И на этом, Азраэлла исчезла в яркой вспышке. Лилит еще какое-то время смотрела на то место, где стояла ее бывшая наставница и, откровенно говоря, даже не знала, что ей чувствовать. С одной стороны, Ария продолжала злиться на архангела за произошедшее в прошлом, но с другой, злоба эта разительно убавилась после того, как до мыслей Лилит дошло, что на этом действительно все. Азраэлла ушла, смирилась с тем, что ее бывшая ученица никогда больше не примет ее сторону. А те слова, которые Страж произнесла перед тем, как исчезнуть, даже несколько растрогали Лилит, ведь, несмотря на те весьма неприятные слова, которые она наговорила своей бывшей наставнице, та не обозлилась на нее и никаким плохим словом не назвала. Тогда-то в голове Арии и зародились некоторые сомнения относительно Азраэллы, однако они достаточно быстро развеялись под действием той обиды, что сейчас рулила ей целиком и полностью. Азраэлла сбежала... Как и в те дни, когда обучала ее, как и тогда, когда нужно было искать... Она была трусихой... И эта мысль проследовала с Лилит до самого конца.***
8 дней, 11 часов, 24 минут, 15 секунд до... Куда она шла? Ради чего? Откровенно говоря, Лилит уже не помнила, почему она вообще решила выйти из замка и отправиться на эту весьма странную прогулку. Да и что погода местного мира делает с ней – шла–шла, а потом оказалась лежащей на земле практически без памяти о том, что с ней происходило за последние несколько часов. Единственное, что было в ее голове, когда демонесса более–менее пришла в себя, были смутные воспоминания о каком-то разговоре. С кем она вела этот диалог, Лилит не могла вспомнить, как бы ни пыталась, но вот отдельные части разговора отлично отпечатались в ее сознании. Основной темой была Азраэлла. Когда демонесса вспомнила эту деталь, внутри у нее что-то щелкнуло. И это вызвало в ней чувство глубокого отвращения и злости. Это заставило ее вспомнить... Вспомнить всю свою историю, которую, до того момента, Лилит предпочитала вспоминать отдельными небольшими частями, старательно избегая темы своей бывшей наставницы. Ведь это вызывало боль... А боль не нравилась никому – даже демонам. Но этот разговор с неизвестным собеседником... Был в этом странном диалоге один вопрос, который показался Лилит странным, так как за целые тысячелетия жизни демоном после своего падения, она настолько срослась со своей историей смертной, что восстала против единого творца, что не имела ничего против, чтобы эта история стала истиной, а не простой легендой, которую демонесса внедрила в головы всем тем, кого посчитала нужным: «Действительно ли Азраэлла сказала те слова, которые она услышала в Храме Самаэля, или же это произнес кто-то другой?». Целые тысячелетия Лилит предпочитала не думать об этом вопросе, так как ситуация не располагала, ибо после революции, устроенной тогда еще Самаэлем, и падении всех этих ангелов, в Аду началась другая бойня, которая окончательно убедила Лилит в том, что свое нужно брать силой. Великая Адская Бойня – так это событие назвали демоны Гоэтии, когда решили обратиться к Падшим с предложением о мирном урегулировании вопроса. Тогда, все зависело от того, какой приказ отдадут только двое – Бафомет – Король Ада того времени – и Люцифер – Повелитель Падших. И Титан, и Падший отказались вступить в мир и содействовать друг с другом по совершенно разным причинам, которые, тем не менее, вытекают друг из друга. Люцифер продолжал придерживаться мнения, что власть должна быть основана на правах подчинения сильнейшими слабейших, а так как он был Стражем Силы, то вполне резонно считал себя наисильнейшим существом, которое только могло быть сотворено – равным собственному Творцу в могуществе, чего нельзя было сказать о Короле Демонов, ведь он был всего лишь зверем, созданным для того, чтобы наблюдать за теми душами, что попадают в Ад. Бафомет же, напротив, считал Люцифера откровенно сумасшедшим чудовищем, которое могло бы бросить вызов всей той жестокости, которая текла в крови каждого его подчиненного. Те ангелы, что следовали за этим безумцем, были действительно уверены в том, что они делали все правильно, и не чувствовали раскаяния за то, что отнимали жизни у таких же живых существ. Даже те, что сочувствовали идеям мирного урегулирования, не отрицали того, что нужно было брать власть в свои руки силой, и были готовы пойти на это, а подобное говорило о том, насколько сильным было влияние Люцифера на своих подчиненных. Потому, несмотря на то, что падший архангел выглядел в глазах Короля Ада откровенно обезумевшим от жажды власти, Бафомет не мог не признать, что за этим агрессивным безумием скрывался достаточно умный, опытный и харизматичный командир, который вполне может завоевать симпатии некоторых демонов гоэтианской семьи. Получилось у него или нет, Бафомету выяснить не удалось, так как Падшие начали штурм его территорий и, в ходе, пожалуй, самой кровавой битвы, ангелам удается захватить власть, а Гоэтия остается наполовину уничтоженной. С Иконой Греха Люцифер разобрался лично и буквально вырвал его дух из тела, похоронив плоть прародителя демонов глубоко под землей, а сущность в самом ядре Ада. Туда же отправились и оставшиеся в живых гоэтианские демоны. А потом и некоторые ангелы, которых за собой потащил Абаддон. Абаддон... Имя ангела, что показывал ей, что даже бывшие воины, что прошли войну, и продолжают находиться под эгидой битвы, способны отходить от некоторых клише и проявлять эмоции, которые могли быть очевидны для последователей других Стражей, нежели того архангела, который активно накачивает их информацией о том, что война – это тот путь, который должен сопровождать их всю жизнь. И Разрушитель – как его прозвали прочие ангелы за победу в войне против Всадников Апокалипсиса – был одним из ярчайших примеров, что поклонение одному не значит полное подчинение идеалам. И именно эта, слегка анархичная, нотка в его характере и сыграла с ним злую шутку. Лилит помнила, что первые столетия правления Люцифера в Аду были этому Аду подобны – бесконечные восстания оставшихся низших демонов и чудом спасшихся членов Гоэтии стали практически рутиной. Бафомет был Королем всего Ада, но далеко не единственным правителем мира демонов, а потому, потерявшие своего истинного вождя, Короли пытаются объединиться между собой, дабы выступить единым фронтом против узурпатора. Но и в этом сражении Левиафаны проиграли и были вынуждены подчиниться новой власти. А дальше... А дальше началась адская рутина, единственным разбавлением которой стало рождение двух дочерей у Лилит и Люцифера. Сначала, появилась Аннетт – удивительным способом уродившаяся наполовину архангелом–полукровкой и наполовину демоном–Левиафаном. Узнать причину наличия подобной крови у первенца Короля и Королевы Ада не удалось. Тем не менее, некоторое время Аннетт продолжает жить под крылом своих родителей, проявляя все больше силы, свойственной обоим видам существ, чем вызывает некоторую настороженность к Падшего. Лилит помнила это – как ее любимый муж проводил дни и недели, наблюдая за тем, во что развивается их дитя, и некоторое время не поддерживала это направление хода его мыслей. Все же, Аннетт была первенцем для нее, а потому, уже бывшая Ария, могла сказать, что действительно любила дочь. В конце концов, тогда, она еще не забыла о том, что должна была стать прародительницей нового поколения ангелов, но потом и сама начала видеть, что с ее дочерью что-то не так. Конец был неутешительным – Лилит избавилась от Аннетт. И хотя сейчас она бы никогда себе в этом не призналась, ибо ее, уже покойная, дочь, хоть и вполне резонно, возненавидела ее и в далеком будущем поклялась во что бы то ни стало убить ее. Но это было много позже, а пока что ситуация с Аннетт дала очередной повод Абаддону начать куда глубже размышлять о том, что происходит в голове его Короля. Год за годом он по крупицам собирал эту информацию, а после того, как Аннетт оказалась изгнана и, по сути, выброшена на смерть, куда более ужесточившийся нрав Люцифера стал очевиден. В дальнейшем, у Абаддона ушли годы только на то, чтобы убедить немалое количество ангелов перейти на свою сторону – что уж говорить о разработке плана по свержению Люцифера. Разрушитель пытался убедить и Лилит перейти на его сторону, упомянув, что именно с подачи самопровозглашенного Дьявола – ее мужа – она и избавилась от первенца.***
– Это – нечестный ход, Абаддон! – воскликнула Лилит, чуть только Разрушитель заикнулся о том, что произошло с Аннетт. – Я любила свою дочь! И Люцифер тоже! Просто... Просто... – Просто, что, Лилит?! – воскликнул Абаддон, взмахнув руками. – Что ты можешь сказать на это?! – Разрушитель несколько раз глубоко вздохнул. – Лилит, сестра, послушай меня – я понимаю, что тебе нелегко слушать об этом, а уж тем более говорить, но это необходимо сделать. Люцифер отказывается слушать тебя сейчас, как отказывался тогда, – он просто приказал тебе выбросить Аннетт. А почему? Потому что он почувствовал, какое могущество может скрываться в вашем ребенке, – кровь Стража–Архангела, Арии и энергия Ада, что позволила ей развиться в Левиафана – в чем я целиком и полностью уверен – должна была дать такую смесь, которая еще не снилась всему роду. Это же скрещение двух противоположностей – демонов Ада и эдемийских ангелов. Представь себе страх существа, которое уверено в том, что она есть сила, когда появляется некто, кто будет сильнее. – Думаешь... – Лилит слегка всхлипнула и быстро утерла появившиеся слезы. – Думаешь, Люцифер испугался того, что Аннетт станет сильнее него? И именно поэтому решил убрать ее? – Другого объяснения у меня нет, как бы сие ни было прискорбно. Лилит, поверь, я хочу помочь тебе – Ад давит на тебя, и сие видно мне. Быть может, если нам удастся обезвредить Люцифера, Михаил позволит нам вернуться в Эдем – где нет тех кошмаров, что мы вынуждены проживать здесь день ото дня. Я не прошу тебя немедленно примкнуть ко мне в этой борьбе – просто подумай о том, что я тебе сказал. – Я... Я не могу пойти против него... Я люблю Люцифера. Он сделал слишком многое для меня, чтобы вот так просто повернуться к нему спиной. И для тебя, кстати, тоже... – Для меня... – хмыкнул Абаддон и с силой ударил по стоящей рядом с ним скале. Удар оказался достаточным, чтобы рассечь кожу ангела и пролить на землю его золотую кровь, после чего Разрушитель поднял на Лилит полный гнева и обиды взгляд. – Посмотри сюда... – она протянул разбитую руку Арии. – ВЗГЛЯНИ ЖЕ НА НЕЕ! Видишь кровь?! ВИДИШЬ?! – В–вижу... – И что же ты видишь, Лилит?! Что, по–твоему, течет по моей руке? А я скажу тебе – это КРОВЬ! КРОВЬ ЭДЕМИЙСКОГО АНГЕЛА! Я – АНГЕЛ! ТОТ АНГЕЛ, ЧТО ПРОШЕЛ НЕСКОЛЬКО ВОЙН! А все почему? Потому что, один из Стражей решил, что он сильнее Всевышнего Творца, и что имеет больше прав, чем его собственные брат и сестра! Раньше, я бы закрыл глаза на это, ибо был слаб и раздавлен, но сейчас, когда мы получили то могущество, о котором грезили, я могу понять, какой ценой оно досталось. И эта цена – жизни и души ни в чем не повинных существ. Ангелы, что пали в сражении с нами... Демоны, что не жаждали войны... И ты говоришь мне о том, что любишь устроившего все это Стража? Отец наш, насколько же глубоко он залез тебе в голову, раз ты говоришь об этом... – ОН НЕ ЗАЛЕЗАЛ! – воскликнула Лилит и оттолкнула от себя Абаддона. – И не тебе об этом говорить! Не тебе судить о том, какие у меня отношения с мужем. – Быть может, истину ты говоришь, Лилит, да только вот ослеплена ты. Только вот не пойму я, из-за чего именно – любви к откровенному монстру или же от своей ненависти к Стражам... – Лилит непонимающе уставилась на Разрушителя. – Не притворяйся, что не знаешь, о чем я говорю. Я знаю, что ты до сих пор ненавидишь Сестру Азраэллу... Но уверен я, что не только ею ограничена твоя ненависть. – Так или иначе, это не твое дело, Абаддон. И ты, кажется, начал забываться, раз предлагаешь мне – Королеве Ада – свергнуть своего мужа и твоего Короля. – Ты можешь сдать меня ему – я не стану тебя переубеждать. Однако, – я предупреждаю тебя – если со мной что-то произойдет, это лишь даст понять тем, кто примкнул ко мне, что слова мои о нынешнем правителе нашем были не таким уж бредом сумасшедшего. И не забывай одного, «Королева», твой обожаемый и многоуважаемый многими ангелами и поныне муж заставил тебя – мать, – прародительницу новой жизни – избавиться от собственной плоти и крови. Поразмысли об этом, Лилит Иллиана... Крепко поразмысли...***
И она думала... Действительно думала о том, что сказал ей Абаддон. Тогда, ее удивило лишь то, что Разрушитель не пытался привести ей какие-то прямые доказательства того, что Люцифер – то ли под воздействием Ада, то ли от собственного характера – превращается в того монстра, которым его потом начали считать смертные. Он словно пытался заставить ее разум начать подмечать эти детали самостоятельно, дабы ангел сама пришла к мысли о том, что происходит что-то не то. Но Лилит не послушала его советов... То был далеко не последний подобный разговор, за который Абаддон пытался убедить свою собеседницу в истинности собственных доводов, но все эти попытки оказались тщетными – Лилит пришла к Люциферу и рассказала ему все, что знала о намечающемся восстании. К своему удивлению, она увидела, что Падший не старался подавить восстание сразу, а сказал ей внедриться поглубже в эту организацию под надсмотром Азазеля. Лилит подобное не устроило, так как она считала, что и сама способна справиться с этой задачей, но Люцифер был непреклонен. Азазель воспринял подобное с еще большей неприязнью, чем Лилит, но явно говорить что-то против не стал. Итог у всей этой операции был один – восстание началось именно в тот момент, когда Люцифер собрал силу, которая могла бы его подавить. Абаддон оказался проигравшем в этой битве, а после и вовсе остался наедине с Люцифером и Лилит. Дьявол особо не стал церемонится с ним и принялся за пытки. Разрушитель был достаточно закаленным воином, а потому долгое время продолжал держаться, но боль, будь она физическая или эмоциональная, все равно ломает. Сломала она и Абаддона... Но о пощаде он молил не Люцифера, а Лилит... И смотрел только на нее... А она... А что она... Воспоминания о том дне, откровенно говоря, были далеко не самыми приятными с точки зрения морали. Но вот с точки зрения дальнейших событий... О, это позволило не просто закрепить ей за собой титул Королевы Ада и Генерала Люцифера, но еще и позволило приобрести славу безжалостной владыки, которая пойдет на все, дабы сохранить свою власть. По крайней мере, так должен был думать сам Люцифер. А раз так, ей требовалось переступить через некоторые свои принципы. Абаддон был ей достаточно близок со времен Эдема, но теперь они не находились в мире ангелов. А, значит, и правила здесь были иными. И только потому, она дала свое добро на то, чтобы применить к предателю высшую меру наказания. И Люцифер исполнил ее – он сделал с Абаддоном то же самое, что и с Бафометом... И прямо у Лилит на глазах... Тот ужас, что стоял в глазах Разрушителя в тот момент, когда он, смотря только в глаза Королевы, буквально расставался со своей душой, навсегда отпечатался в сознании демонессы. Теперь же, когда она снова вспомнила о нем, это выражение вновь предстало перед ее глазами и вызвало те же самые чувства, что и в тот же самый день. Однако, содеянного не воротишь, а потому нужно было жить дальше. А что же было потом? А потом Люцифер пал окончательно... Новость о том, что Тьма освободилась из своего плена, прошла по Аду волной странного ужаса, который и не был им в полном смысле этого слова. Скорее, Царством Демонов овладело чувство недоверия, ведь Салдавейрон – Лилит узнала имя Тьмы от Люцифера, когда он начал свою политику сокрытия себя и наиболее приближенных к нему демонов – был ослаблен настолько, что едва ли мог убить даже обычного ангела. Но он сделал это, а после лишил жизни Азраэллу, что уже многие века до того дня была Смертью. Еще до того момента, как это случилось, было понятно, что Темный Владыка пойдет за собственными утраченными частями, одна из которых была у Люцифера. К тому моменту, Падший отлично понимал, что не сможет выстоять против Салдавейрона, ведь тот, несмотря на свою слабость, продолжал оставаться Древнейшим Элементалем, что уже говорило о его неоспоримом могуществе, а надеяться на помощь других Стражей было бесполезно. Гибель же Азраэллы только убедила его в том, что разрозненные архангелы не смогут противостоять даже ослабленному божеству, а потому начал продумывать план, как ему сохранить себя в той ситуации, которая сложилась. Тогда-то он и рассказал Лилит и Азазелю – как своим самым приближенным Генералам – о своем плане, который заключался в том, что Падший оторвет от собственной души небольшой, но достаточный для полноценного восстановления осколок, который оба Генерала должны будут спрятать так глубоко в Аду, как только смогут, и защитить всеми возможными заклинаниями, которые отрезают способность не–смертных существ видеть души. Единственное, что он не продумал и оставил на своих подчиненных, помимо осколка души, это сосуд, который должен был использоваться. Хотя, скорее всего, он предполагал, что его душу вернуть обратно в его собственное тело... В конечном итоге, приказ был исполнен, и осколок души Люцифера был надежно сокрыт от посторонних глаз, а доступ к нему могли получить только сами Лилит и Азазель. А потом, буквально через несколько недель, по всему Аду прокатилась волна энергии, которая свидетельствовала только об одном – Люцифер – Король Ада – был убит. Что ощущала Лилит, когда почувствовала, что горячо любимый муж был убит? Не то, что должна была испытывать жена при такой потере. Откровенно говоря, она почувствовала, что может дышать полной грудью. Это было весьма странное ощущение, так как до того момента она думала, что является свободной, но только после того, как оказалась на Юлтуру–Арнима без никого, впервые почувствовала, что нет больше рядом вездесущего Азазеля, который наблюдает практически за каждым ее шагом, что сможет пойти в какую угодно сторону без опасения, что ее оттянут назад и заставят делать то, что она откровенно не хотела. Но, что самое важное, отчасти Салдавейрон, кем бы он ни был, исполнил то, чего тайно желала Лилит, – убил Стража. Даже двух... И это стало тем фактором, который позволил демонессе начать в тайне уважать ту силу, против которой она, как ангел в прошлом, должна была бороться. Сказать о том, что она хотела бы встретиться лично с ним, тоже будет ложью, ибо уважение, испытываемое ей, было скрещено со страхом, ведь существо, что не при полной силе было способно убить двух Стражей, обладало не просто могуществом, а силой, что была достижима только чему-то непознанному. Но какова же ирония судьбы, ибо Лилит было суждено встретиться с Салдавейроном, хотя и через много лет. Трон Ада был ей утрачен – в этом не было никаких сомнений, а новость о том, что его занял бывший шут Люцифера – кот–оборотень по имени Бегемот – так и вообще позабавила и даже несколько возмутила Лилит. Несмотря на то, что троном Ада мог завладеть любой, кто сместит предыдущего Короля, демонесса находила это правило глупым, а демонов недостойными такой почести. Они были подчиненной расой, а потому и должны были оставаться ей до скончания времен, а этот приказ Люцифера буквально открыл им возможность для своего свержения. И Бегемот воспользовался им, заручившись помощью сильного союзника. Этот фактор стал одним из тех, что несколько пошатнул уважение Лилит к Салдавейрону, так как по ее мнению только дурак мог додуматься поставить на трон Ада кого-то вроде придворного шута. Однако, акцентировать на этом свое внимание демонесса не хотела. У нее была своя жизнь, возникновение которой было обусловлено приказом Люцифера: «Когда закончите прятать мою душу, постарайтесь уйти, скрыться и не показываться до тех, пока ситуация не станет подходящей, а ежели вас раскрыли, избегайте сражения и пытайтесь заслужить доверие». Что ж, раз ей сказали держаться от всего подальше, она с радостью воспользуется возможностью больше не видеть Азазеля. Однако, ее жизнь не спешила становиться размеренной. Несмотря на то, что она находилась под властью Люцифера, в Лилит проявилась любовь к дорогой и роскошной жизни, которая хоть и различалась в некоторых деталях – все же Ад несколько отличался в этом плане от Юлтуру–Арнима, но, тем не менее, эта любовь в ней зародилась именно в Преисподней. А раз так, то ей было нужно найти источник этой самой роскошной жизни, благо, ее новая природа позволяла ей получить это быстро и с небольшими затратами. Правда, достаточно быстро Лилит овладело тщеславие и чувство собственной безнаказанности, а потому она достаточно быстро нарвалась не на того человека. Нет, он, конечно, вряд ли что-то смог бы противопоставить демонессе, так как силы были неравны, но как только она узнала, что по ее порочную душу идет уже не группировка из вооруженных людей, а один единственный монстр–Элементаль, Лилит почувствовала, как ей начал завладевать ужас. А когда в ее квартире появился Салдавейрон собственной персоной... Сложно сказать, что вообще испытывала Лилит в тот момент, когда ее взгляд впервые встретился со взглядом Элементаля. Демонесса никогда до той поры не видела столько могущества и ярости в глазах одного существа, а потому до нее достаточно быстро дошло, что с ним лучше не только не спорить, но и вообще не пересекаться, ибо он был гораздо страшнее даже Люцифера в его самые черные дни. Тем не менее, несмотря на тот образ, который Салдавейрон сформировал вокруг себя, он не спешил исполнять то, ради чего пришел. Напротив, ему, кажется, стало даже интересно, что из себя представляет некогда прославленная Королева Ада. И, похоже, остался разочарован, ибо не видел могущества, которое ей приписывали знакомые ему демоны.***
– Признаться, я ожидал гораздо большего от кого-то со столь высоким титулом, – голос Салдавейрона был низким и хриплым – отчасти, он напоминал грохот грома, совмещенный с треском льда, а звучал он так, будто его владелец напевал какую-то странную мелодию, растягивая гласные звуки. Тьма квартиры практически полностью скрывала его огромную фигуру, буквально нависающую над сидящей с своем любимом кресле бывшей Королевой Ада. Единственное, что не могло быть как-то спрятано, это ярко полыхающие огненно–оранжевые глаза Элементаля, смотрящие на демонессу с оттенком презрения и легкого интереса. – Надо же, сама Королева Ада обитает в простенькой квартире... Не по титулу хоромы. – А по титулу ли Императору Тьмы врываться в квартиру простого демона с неясными целями? – всеми силами стараясь скрыть свой страх за ехидством и сарказмом, сказала Лилит. – Я так понимаю, ты и есть Салдавейрон – тот монстр, о котором говорила половина Ада? Тот, кто убил Люцифера и Азраэллу... – Слава обо мне распространяется с какой-то невообразимой скоростью. Мне это определенно льстит – держать вас в страхе куда выгоднее, чем стараться договориться. – Салдавейрон широко улыбнулся, что только вызвало еще большую волну страха у Лилит. – Стало быть, даже ты знаешь о том, кто я... – Слава о тебе распространилась на все девять королевств Ада и даже за переделы мира демонов. Должна признать, редко когда можно встретить кого-то, кто может вселять столь великий ужас одним своим именем. А еще подобное мне льстит – столь могущественный гость в обители скромной Королевы Демонов. – Хм, а молва говорит о том, что ты утратила и власть, и положение. В тот же миг, когда я оборвал жизнь твоего мужа – Люцифера. Внешне, Лилит этого не показала, но в душе у нее возник не просто ужас по отношению к стоящему над ней существу, а такое чувство, которое грозило с истерикой. В принципе, она знала о том, что именно Салдавейрон прикончил Люцифера, но осознание, что такая мощь стоит меньше чем в метре от нее, вызывало те самые ощущения. Стоило отдать демонессе должное – лицо она сохранила, несмотря ни на что, и даже смогла притворно и с ехидством улыбнуться. – Если тебе кажется, что убийством моего любимого мужа, сможешь вызвать у меня ужас, то ты заблуждаешься. Подобным, ты только навлечешь на себя мой гнев. – О, как же мне страшно, ваше величество... – саркастично произнес Салдавейрон и разразился злобным хохотом. Несмотря на свой страх, Лилит почувствовала, как в сердце появилась злость. Древнейший он или нет, это не значит, что он не должен проявлять уважения. А раз так, она должна научить его уважению. Несмотря на то, что Лилит была суккубом – классом демонов, что не отличались огромной физической силой, она, как прародительница этих существ, обладала некоторыми преимуществами по сравнению со своими творениями, и этим преимуществом она хотела воспользоваться. Одну ее руку окутала легкая алая дымка, а когда она рассеялась, стали видны достаточно длинные заостренные когти. Салдавейрон не мог этого видеть, – по крайней мере, явно – а потому у демонессы была небольшая фора, но только она замахнулась, дабы нанести удар, как Темный резко развернулся и перехватил ее руку, после чего второй рукой ударил Лилит под дых так, что она просто повисла на его руке. – Нападать со спины – это в духе демонов, – буквально прорычал Салдавейрон, после чего отбросил Лилит назад, припечатав ее к стене. Удар Темного оказался достаточно сильным для того, чтобы выбить демонессу на достаточное время, и даже когда она оказалась у стены, продолжала стоять скрючившись и хватая ртом воздух. – Хм... По правде, я ожидал большего от демона вроде тебя. Оказывается, Королева Ада – хоть и бывшая – просто жалкая тварь, способная играть лишь со смертными – низшими существами мироздания. Какая ирония... – А сам-то... – прохрипела Лилит и подняла на Салдавейрона полные ехидства глаза. – А сам... На побегушках у смертного... Тебя ведь он прислал, верно? Тот мелкий французский мафиози, возомнивший, что я буду его? – демонесса ухмыльнулась. – А я просто взяла и обокрала его на кругленькую сумму. – Кража... Неужто такому существу, как ты, необходимы какие-то материальные блага для того, чтобы существовать? – Не знаю, что ты там думаешь обо мне, но обитание в этом мире научило меня тому, что житие с волками заставляет начать выть вместе с ними. Вот и я стараюсь крутиться... – Весьма интересно. Однако, я здесь не для того, чтобы распинаться о жизни смертных или о том, кто, что и у кого украл. – Тогда, для чего же? Уж не просто ли для того, чтобы познакомиться с симпатичной Королевой Ада? Демонесса кокетливо улыбнулась Лицо же Темного Элементаля осталось непоколебимым до какого-то момента, после чего очень жутко улыбнулся и поднял свою руку, показав Лилит ладонь, на которой достаточно быстро проявилась отметина – три вертикальные полосы, перечеркнутые четвертой по диагонали. Лицо демона тут же перекосило от ужаса – пытаться закрыться за сарказмом и ехидством сил уже не было. – Пустотная Печать – продажа души... Стало быть, француз продал тебе душу ради того, чтобы ты нашел меня? – увидев улыбку Салдавейрона, Лилит поняла, что тот пришел не просто ради того, чтобы найти ее, а чтобы убить. Тем не менее, Элементаль не спешил приступать к исполнению и лишь продолжал наблюдать за ней, словно ожидал реакции самой демонессы на его действия. – Раз ты знаешь этот знак, полагаю, ты понимаешь, для чего я пришел сюда. – Для того, чтобы убить меня. – Лилит заглянула прямо в глаза Темного. – Тогда, чего ты ждешь? Думаешь, что я начну молить тебя о пощаде, верно? Буду кричать и сопротивляться только потому, что меня заказал какой-то смертный? Что ж, поспешу тебя разочаровать – я прошла не одну войну за свою жизнь и видела достаточное количество смертей, а потому не боюсь этого. Наверное, единственное, о чем я хочу попросить тебя, это о быстрой смерти, ведь не позволю тебе испытать удовольствие от пыток. – Храбришься не как демон, а как ангел, и это весьма интересно, – ухмыльнулся Салдавейрон. – Весьма... Даже похвально, что ты стараешься держать лицо, хотя внутри дрожишь от ужаса. Если же это напускное, то оно совершенно неуместно – более того, смешно и нелепо. В таком случае, ты можешь сбросить эту маску. Если же естественная реакция, и твой характер именно таков, могу сказать, что ты заслужила малую крупицу моего уважения. Демоны, обычно, стараются защитить собственную задницу всеми методами, а ты готова принять смерть. Ты либо сдалась, либо хочешь что-то сокрыть. – А что мне скрывать? Я – королева без королевства и своего короля, а тот, кто убил его, стоит предо мной. И он гораздо могущественнее, чем был мой муж. Могущественнее архангела... Что же я, как демон, могу сделать против такой силы? – Ты не смогла бы даже в том случае, если бы была ангелом, – ухмыльнулся Темный. – А твое положение меня не интересует. Мне куда интереснее выслушать историю о том, как бывшая Королева Ада стала личной шлюхой смертного бандита. Неужели, смерть Люцифера стала не просто смертью короля, а потерей всего для его ближних? Титул за тобой, формально, сохранен и по сей день. – Ты мало знаешь о том, как устроено правление Ада – сначала, правил демон, потом архангел, а теперь снова демон. И у слабейших демонов может быть только один король – никто не имеет больше права править, кроме того, кто носит на себе Королевскую Печать. – Лилит уселась в кресло, что стояло напротив достаточно большого окна и располагалось спинкой к нему. – Это – магическая метка, что дает своему носителю полное право власти над Адом и теми демонами, что обитают в нем и за его пределами. И только один может носить ее для получения власти. – А как же другие Короли? Территорий-то девять. – Печать несколько более объемная, нежели можно подумать изначально. Но каждый Король властвует на своей земле. А владелец Королевской Печати властвует над всеми. – Угу... Что ж, весьма интересная информация о вашей иерархии. Бегемот, как-то, забыл упомянуть об этом. – Этот шут–оборотень? – Лилит расхохоталась. – Да Люцифер подобрал его только из–за того, что он жутко опростоволосился прямо перед ним. Вот и вся история. А та новость, что он поднялся из грязи в князи, откровенно говоря вызывает у меня смех. Но, что имеем, как говорится... И, возвращаясь к тому, что ты говорил о власти в Аду, – какая королева станет править бок о бок с шутом? Что станет с репутацией такой правительницы? – То есть, тебя заботит то, что о тебе подумают? Те демоны, роль которых сводится к тому, какие методы мучений испытать на отдельном смертном? Интересная позиция, которая характеризует тебя с весьма плохой стороны. Но я понял твою точку зрения... Тут Лилит стала замечать, что, несмотря на всю ту тень, что скрывала Салдавейрона за собой, тело Элементаля начало таять, как будто бы он был свечой, над которым полыхало достаточно сильное пламя. – Мне много над чем нужно подумать, Лилит, бывшая Королева Ада. До тех пор, тебе стоит посматривать себе за спину, ведь из каждой тени, каждого уголка, в котором можно заметить темный участок, я буду наблюдать за тобой. Я не отказываюсь от той сделки, что заключил раньше, но мне крайне интересно понаблюдать за тобой. Если хочешь сбежать, то можешь не стараться – я не допущу побега своей игрушки с моей территории... И на этом, тело Салдавейрона достаточно резко превратилось в какую-то жидкость, а через несколько секунд в квартире демонессы не осталось никакого следа.***
И ведь он не соврал... Прошло несколько дней с того момента, как произошла эта встреча, а Лилит продолжала ощущать позади себя чье-то присутствие, но, оборачиваясь из раза в раз, не находила никого. Смотреть же на тени и вовсе становилось страшно, так как она никогда не была уверена в том, ведется ли за ней наблюдение в данную конкретную минуту, или же нет. А потом она снова увидела его, только уже при свете дня. Сказать тогда, что он выделялся на фоне простых людей, было бы сильным преуменьшением, ведь один только рост в два с гаком метра достаточно сильно возвышал его над людьми. Тогда он не заговорил с ней, а лишь проводил ее взглядом, но только по его глазам было видно, что он просто так не отпустит ее на все четыре стороны. А ночью Салдавейрон вновь заявился к ней домой с точным намерением закончить то, что ему поручили. Лишь чудом демонессе удалось вымолить пощаду и заключить иную сделку. Тогда-то между ними все и закрутилось. Лилит помнила о том, что изначально Салдавейрон старался держать ее на достаточном расстоянии от себя, но чем дольше они находились рядом друг с другом, тем сильнее демонесса замечала, что за сложным характером Элементаля может скрываться что-то иное. Что-то куда более странное, непонятное, интересное для изучения. Но время шло, французский мафиози был убит так, что вся преступность Франции вздрогнула перед тем, кто совершил этот поступок, а Лилит с Салдавейроном продолжали становиться все ближе и ближе. Апогеем данной ситуации стала их встреча на самой верхушке Эйфелевой Башни, переросшая в своеобразное подобие свидания со счастливым финалом. Дальнейшие два года Лилит могла охарактеризовать для себя, как наиболее волнующие, отчасти романтичные и драйвовые. Салдавейрон – хотя он и говорил, что люди зовут его Джек, а потому требовал и от нее называть его так – хоть и не показывал этого явно, но давал демонессе понять, что, если он ее и не любит в том формате, в котором это делали смертные, она ему явно небезразлична, и что за нее он может отправить на тот свет очень многих. Где они только ни были – будучи парочкой, они прошли по всему Юлтуру–Арнима и ввязались в огромное количество авантюр, связанных не в последнюю очередь, с самыми отпетыми преступниками того мира, разношерстными политиками. Сколько же сделок было заключено, сколько душ получено и сколько же романтики было в этом празднике смерти. Именно с Джеком она прошлась по десятку иных миров и познала красоту чистого космоса, увидела то, как рождаются и умирают звезды. Но за всем этим, она увидела то, чего ожидала меньше всего – иную сторону Элементаля Тьмы. Его вражда со Светом – который, как оказалось, связан с ним кровнородственной связью, о чем Лилит, как ангел, не знала и даже подумать не могла – оказалась одной из тех историй, от которой уже похолодевшее сердце демонессы сжалось. Ее собственные проблемы показались ей какими-то несерьезными по сравнению с тем, какая война шла между Тьмой и Светом. И какими жестокими оказались Стражи и сам Творец. В принципе, о первых Лилит догадывалась и без этого, благо ее жизненный опыт, о котором она молчала при Салдавейроне, позволял ей понять это, но вот Творец, который всю ее жизнь восхвалялся и позиционировался как что-то неприкосновенное, а по итогу оказался не меньшим уродом, а то и большим... Это не хотело укладываться в голове демонессы. А то, как Темный смотрел на звезды и размышлял о том, что, несмотря на все минусы своего характера, его брату удалось построить что-то настолько прекрасное, так и вовсе производило на бывшую королеву чуть ли не гипнотический эффект. И чем дальше все это шло, тем более крепкими становились ее чувства к нему, хотя ранее она всерьез рассматривала своего нового партнера только как материал для того, чтобы создать новое тело для Люцифера. Да, у нее были какие-то небольшие чувства, но она продолжала помнить, кто был в ответе за смерть Короля Ада и, следовательно, стал тем, кто лишил ЕЕ трона. Но потом, когда она увидела, что за толстой шкурой и откровенно мизантропическим характером Джека скрывается откровенный ребенок, если смотреть на это с позиции ангела, стало ясно, что чувства ее обрели новый формат. Возможно, впервые в своей жизни, она смогла полюбить кого-то по–настоящему. И эту любовь она не хотела утрачивать, несмотря ни на что. Но у судьбы оказались иные планы, ведь на Лилит все это время охотился Метатрон – тот самый ангел, что долгое время пытался обучить ее тонкостям общения со смертными и прививать им те устои, что некогда продвигала Азраэлла. Но теперь, когда они вновь встретились, демонесса, откровенно говоря, не узнала в том солдате старца, что пытался растолковать ей некоторые особо мудреные манускрипты. Говорил он тоже гораздо меньше, чем раньше, предпочитая словам действие. Вспоминать о том, что Метатрон сотворил с ней в ту ночь, и что заставил сделать потом, навсегда отпечаталось в ее памяти, как и то, какими глазами на нее смотрел ее возлюбленный, когда она попыталась объяснить ему, что произошло. Искренняя симпатия с отчетливым теплым оттенком испарилась, словно ее и не было там никогда. Лишь разочарование, ненависть и обида. И Лилит понимала, почему возникли эти чувства – история давно научила Салдавейрона тому, что доверять он может исключительно себе, а все остальные попытаются его обмануть, дабы достичь собственных целей или унизить ради того же. И вот она лежит перед ним – избитая, униженная и совершившее то, что он так ненавидел всю свою жизнь, – предательство. По крайней мере, то, что она выдала местоположение его базы, находясь на грани жизни и смерти, он считал именно предательством. И ей пришлось сбежать – лишь потому, что она понимала, что ее не станут слушать, а просто добьют, но, к своему удивлению, обнаружила, что за ней не велась слежка или охота. Раны, возникшая с этим слабость и пребывание в Пустошах Ада, где на нее начало давить то, что было символом этой земли, – уныние – начали подкашивать состояние демонессы. Откровенно говоря, она толком не могла сказать, как долго находилась там в подобном состоянии, но потом обнаружила, что Азазель забрал ее и начал выхаживать. Она никогда не спрашивала его, почему он решил сделать это – догадывалась и сама. Раз уж самый верный приспешник Люцифера нашел ее и забрал с собой, старый план продолжал оставаться в силе. Остальное время прошло для демонессы словно в тумане – особенно, после новости о том, что Салдавейрон пропал. И так целое тысячелетие... 6 дней, 13 часов, 40 минут, 18 секунд до... Люцифер был готов поклясться, что делал все правильно и подошел к воссозданию жизни с такой скрупулезностью, с которой и его Отцу не снилось, но все пошло к черту, причем достаточно быстро. Как он, как достаточное внимательное существо, мог упустить что-то столь очевидное. И как де он начал корить себя за то, что он допустил это. Мощь... Мощь цельной души Азраэллы была слишком велика для того, чтобы относительно примитивная конструкция проталианских технологий смогла выдержать ее и безопасно поместить в созданное тело. Эксперименты, которые должны были привести к желаемому результату оказались настолько ужасны, что новое тело для Азраэллы могло было быть уничтожено во время последнего опыта. Но эта ошибка была столь очевидна, что кто-то менее внимательный смог бы обратить внимание, но Падший оказался ослеплен своей жаждой приблизиться к возвращению своей сестры. Потому, многое пришлось пересмотреть и переделать. В частности, изменениям должен был подвергнуться материал, из которого был изготовлен сплав, дабы он смог выдержать резкий скачок в температуре, возникающий при слиянии души и тела. Откровенно говоря, такого материала, можно сказать, не существовало в природе – ни материалы Эдема, ни Ада, ни уж тем более самих Проталий не могли бы выдержать подобный энергетический выброс. Его случай, скорее, был исключением, нежели закономерностью, ведь внутри тела Дьявола был лишь небольшой осколок, а тут целая душа архангела. Возможно, темная материя могла бы решить эту проблему, но Люцифер уже не был уверен в том, что пытаться воспроизвести ее из собственного тела, было хорошей идеей. Учитывая его состояние, которое могло в любой миг вернуться к статусу: «Очень плохо», проводить подобные эксперименты над собой было несколько нецелесообразно, если не сказать опасно. Но это, тем не менее, был единственный способ безопасно закончить эксперимент. А кто не рискует, тот... Удивительно, но отделять от себя целые комки темной материи оказалось крайне неприятно. Это не было похоже на чувство, когда у тебя отрывают конечность или же сильно ранят, хотя именно чувство получения серьезной травмы можно было сравнить с тем ощущением, которое испытал Люцифер, когда начал откалывать от себя материал. В какой-то момент, он даже подловил себя на том, что размышляет, как именно Салдавейрону удается сделать это без какого-то видимого дискомфорта. Да и чувствует ли вообще что-то, когда проворачивает нечто подобное, ведь темная материя – это его плоть, и отдирать ее от себя должно быть, как минимум, неприятно. С другой же стороны, Салдавейрон – Элементаль, и чувствуют ли они вообще что-то, было непонятно. Потому, эта тема осталась открытой для размышлений. Каких-нибудь очень отдаленных – тех, что лежат на задворках сознания и не вспоминаются до тех пор, пока жизнь не подкинет ситуацию, в которой понадобится эта информация. Ныне, голова была занята другим. Вторым удивлением – хотя подобное можно было предположить – стало то, что темная материя не требовала определенного состояния исходного сплава для того, чтобы стало возможно добавить новый компонент. Пластичность плоти Темного Элементаля была выше всяких похвал, а ее способность образовывать соединения с чем-то, что должно быть наиболее чуждо, очень порадовала Люцифера, хотя виду он и не подал. Материал, то получился в итоге обещал быть именно тем, что Падшему было нужно, только вот фактор наличия темной материи вызвал один достаточно логичный вопрос – а не выгорит ли она при слиянии души архангела и тела. И дело было не столько в температуре, сколько в том, что архангелы – творения Света, а темная материя не слишком-то хорошо реагирует с таким. А раз так, нужно было готовиться к худшему – к единственной попытке, которую нужно было сделать удачной. Потому, нужно было подойти к проблеме со всей внимательностью. Но помимо решенной наполовину проблемы с материалом, была еще одна – тело, которое он подготовил для Азраэллы. Крайняя на тот момент попытка слияния закончилась небольшим взрывом, а потому пустая оболочка пострадала. Отремонтировать ее было не столь большой проблемой – техника Проталий позволила сделать это за какие-то часы, но вот, что ему не удалось бы восполнить быстро, это кровь. После получение ранения, из тела вылилось достаточное количество живительного вещества, а организм еще не вошел в ту стадию, когда мог сам воспроизводить кровь – для этого, тело должно было быть не только функциональным, но и живым, а для этого требовалось слияние оболочки с душой. А пока что тело оставалось пустым, кровь в нем могла появиться только при переливании от донора со стороны. И таковой у Люцифера имелся – Уриил. Младший брат все еще был без сознания, но что заставило Дьявола практически зарычать от ненависти, это то количество крови, которое находилось в его теле – за тот период, что он находился в капсуле, крови он потерял достаточно – немалую часть на тело для Азраэллы и еще одну часть для того, чтобы Падший смог выжечь в себе темную материю. Организм младшего архангела еще не успел достаточно восстановиться для того, чтобы восполнить ту потерю крови, что произошла после эксперимента. Стало быть, нужно было или ждать, или делать хоть что-то для того, чтобы не топтаться на одном месте. Долго размышлять он не стал – раз Уриил не сможет стать донором, им должен быть другой архангел, который на тот момент находился в лаборатории. Но и тут была проблема – кровь самого Люцифера представляла из себя сборную солянку из всего, что только можно – смертный, Темный Элементаль, архангел. Быть может, та энергия из Колодцев Ада, что текла внутри него вместе с могуществом убитых им Королей, могла сделать какую-то ее часть демонической. Мнение Азраэллы по поводу наличия в крови только темного элемента, было хорошо известно Дьяволу, и поставлять свою сестру таким образом он не хотел. Азраэлла должна была быть чистокровным архангелом – таким, каким она была еще во времена ношения титула «Страж». Медленно, но верно, ситуация превращалась в патовую, что только разогревало гнев в сердце Люцифера. Он не мог сдаться вот так просто – не потому, что его кровь была загрязнена чужеродными элементами. Не в момент, когда он столь близко к успеху. Не тогда, когда он снова сможет увидеть сестру. Решение проблемы пришло достаточно быстро – ему же удалось отфильтровать свою кровь. Да, этот метод не был идеальным с точки зрения результата, но какая-то часть темной материи отслаивалась от чистой крови архангела. Можно было прогнать ее несколько раз через разные фильтры, дабы увеличить вероятность получения более чистого материала. В этом направлении Люцифер и решил действовать. Первая процедура фильтрации заняла достаточно много времени, – больше семи часов – а конечный результат подкачал, так как кровь очистилась всего лишь на двадцать пять процентов. Конечно, этот результат был далеко не таким уж плохим, но не идеальным, а потому, подключив резервуар со сцеженной кровью к насосу, что вел к чистым фильтрам, Люцифер вновь принялся ждать в надежде на то, что его теория окажется подтвержденной. Вторая порция крови тоже подверглась очищению – процент темной материи снизился еще на восемнадцать процентов. Фильтры, при этом, выглядели так, будто их окунули в резервуар с темной материей – детали покрылись слизью, которая стремительно растворяла их. Такая же картина наблюдалась и с первыми фильтрами, но это было то, что волновало Падшего меньше всего, ведь его теория подтвердилась – кровь действительно продолжала очищаться при пропускании через новые фильтры. Вообще, можно сказать, что это был закономерный итог, только вот Люцифер отдавал отчет тому, что темная материя была из тех веществ, которые могут менять собственные свойства практически на лету. Кроме того, она была плотью и кровью Салдавейрона, а потому рано было говорить о том, что даже малейшая частица, подобранная где-то на задворках Алиомейнрейма, не имеет своего разума, который, тем не менее, мог быть частью разума Салдавейрона, хоть и на достаточно примитивном уровне. Если говорить проще, даже та темная материя, что находилась внутри Люцифера и была подчинена ему, могла быть или под контролем другого, или обладать собственным разумом, который уж точно мог понять, что именно с ним пытаются сделать. На самом Люцифере тоже сказалась утрата далеко не маленькой части его крови. Конечно, это был ожидаемый результат, однако ощущения его отличались от тех, что были, например, у людей. Не было ни головокружения, ни слабости, ни тошноты... Был только голод... Тот самый, который возник через некоторое время после того, как он преобразился. Тот самый, что заставлял его жрать собственных демонов и больше никого, ибо другими этот голод не утолялся. Наблюдая за своим состоянием, Падший отметил одну небольшую закономерность, которая касалась этого странного симптома – голод был тем сильнее, чем меньше темной материи находилось в его теле. Сцеживание добрых двух литров крови – которые Люцифер разбил на несколько частей на тот случай, если один вариант очистки не даст должного результата – означало лишение тела немаленького количества темной материи. И именно тогда голод вернулся. Что ж, раз голоду требовалась темная материя, нужно будет найти подходящий источник. А что может быть лучшим источником, чем ее непосредственный генератор в виду Салдавейрона? Нет, эта идея была слишком глупой и наивной – Элементаль Тьмы достаточно силен для того, чтобы размазать его по полу, тем более, в его-то состоянии. Тем удивительнее было, что он вообще позволял ходить ему по земле. Что взять с сумасшедшего? А раз так, нужно было придумать способ, который бы мог гарантировать хотя бы достаточное количество времени для того, чтобы сдерживать Темного Элементаля. Надеяться на помощь братьев было еще более глупым вариантом, чем надеяться на то, что ему удастся кормить свое тело темной материей. Тело... Это слово как-то странно отдалось в затылке Падшего, а перед глазами встала отчетливая картина, что изображало только одно существо – Бафомета – Иконы Греха... Короля Ада... Плоть демонов могла бы гнить тысячелетиями, но самый первый демон мог обходить эту условность и продолжать сохранять свою структуру на протяжении всего этого долгого времени. Тело Титана могло бы дать достаточную мощь – сам Бафомет был чудовищно силен, о чем Люцифер помнил еще со времен их войны. Помнил он еще и то, что лишь чудом ему удалось поразить огромного и могущественного врага, несмотря на то, что архангел был именно олицетворением силы. Угнетало ситуацию только то, что тело Иконы Греха было похоронено в Аду, неподалеку от одного из Колодцев в Землях Гнева, а насколько эти земли были исследованы Салдавейроном Люцифер сказать не мог. Зато точно знал, что Бегемот и большая часть архидемонов точно не знают о том, что у них под ногами – над этим он постарался достаточно хорошо. Однако, если Салдавейрон знает о том, что где-то в Аду похоронено что-то столь могущественное, будет ли он использовать это для того, чтобы победить в этой битве? Если он воскресит Бафомета? В этот же момент, Падший начал откровенно смеяться. Если ситуация дойдет до того, что произойдет нечто подобное, война точно будет проиграна. Конечно, такой сценарий имеет место жить, но заключение сделки с Бафометом на тех условиях, которые устроят Салдавейрона, было маловероятно, поскольку они оба были теми существами, что старались держаться собственных интересов, а интересы эти были достаточно глобальными. Тем не менее, сомневаться в том, что Салдавейрон смог бы убедить Икону Греха сотрудничать с ним, было глупо. У Темного Элементаля могли найтись достаточно весомые аргументы, с помощью которых можно было бы надавить на древнего демона, но этот план может быть осуществлен только в том случае, если он не сыграет на опережение. Но сделать это можно было только после того, как завершится воскрешение Азраэллы, а для этого нужно было продолжать добывать необходимый биоматериал и совершенствовать конструкции. 4 дня, 2 часа, 48 минут, 15 секунд до... Создание обновленных капсул заняло куда больше времени, чем Люцифер предполагал изначально. Схема отдельно взятого оборудования могла оказаться достаточно запутанной даже для архангела, а потому требовалось некоторое время для того, чтобы разобраться во всех тонкостях, а поиск информации мог превратиться в настоящий поход по особо длинному и извилистому лабиринту. В конце концов, однако, ему удалось собрать работающую установку на основе того, что уже было. Как оказалось, простого улучшения материала внешней обшивки оказалось недостаточно – подобному совершенствованию нужно было подвергнуть и внутренности машин, что вызывало некоторые трудности, вызванные именно сложностью внутренней организации отдельных приборов. Так или иначе, ему удалось реализовать работающий прототип. Протестировать его было не на чем, потому оставалось полагаться на то, что эта попытка окажется успешной. Оставалось только разобраться с кровью, которая за это время уже успела пройти несколько циклов очистки. Результаты фильтрации оказались достаточно обнадеживающими – за те дни, что кровь Люцифера бегала туда –сюда через десятки фильтров, можно было ожидать самых разнообразных результатов, начиная от полного провала, так как темная материя имела свойство очень быстро восстанавливать саму себя, и заканчивая успешным удалением большей части материала. Тогда, начался бы следующий этап очищения, а именно смешение очищенной крови с чистой кровью Уриила, которому было предоставлено более чем достаточно времени для того, чтобы восстановить некоторый объем. Однако, технологии вымершей расы выдали крайне интересный результат – кровь Люцифера, что несколько дней фильтровалась и разделялась с темной материей, оказалась очищена от инородного материала на полные сто процентов. Единственным минусом было только то, объем отфильтрованной крови отличался от изначального в меньшую сторону. Почему это произошло, сказать было сложно, но из двух литров, что были загружены, осталось только полтора. Учитывая ограниченность ресурсов, подобная потеря была большой, но не критичной – все же, в теле остался некоторый объем крови, Уриил продолжал оставаться обездвиженным и ко всему этому добавились те самые полтора литра крови Люцифера. Этого материала должно было хватить для того, чтобы вновь сделать тело более пригодным, и Падший не стал терпеть, а предпочел начать финальную стадию. И эта торопливость чуть не стоила ему всего...***
Уриил не мог толком сказать, как долго он находился в этом месте. А ведь все началось с того, что он возомнил себя достаточно сильным для того, чтобы попытаться остановить обезумевшего брата. Быть может, попытаться поговорить с ним и намекнуть на то, что его действия несут деструктивный характер. Возможно, ему бы удалось сделать это еще в Эдеме, ибо тогдашний Самаэль был готов выслушать какие-то доводы и мог даже прислушаться. Но вот Люцифер отличался от Самаэля только тем, что шел вперед, прислушиваясь только к собственным идеям, несмотря ни на что. И то, что старший брат начал превращаться из справедливого борца за благо в чудовище, проглядывалось еще в те светлые времена. Итог был известен, и Уриил действительно стоял на пороге того, чтобы оказаться среди тех ангелов, что пали в Ад под влиянием громких речей одного из своих братьев. Это была трагедия, размеры которой поражали, ибо тогда в Аду оказались не просто сотни или тысячи ангелов, а десятки легионов. Даже для тогдашнего Эдема это было непомерное количество. Но это было в прошлом, а что же происходило сейчас... Ныне же, в этой темной и древней лаборатории, принадлежащей существам, к вымиранию которых приложил свою руку Люцифер, происходил самый настоящий акт Некромантии. Что иронично, без непосредственного использования знаний этой наиболее отвратительной части магии. Конечно, он мог понять, ради чего его брат занимался этим, но методы, да и сам процесс, вызывали у него вопросы. Откровенно говоря, Уриил, как и многие его братья и сестры, придерживался политики «Мертвое должно оставаться мертвым». Без исключений, даже, если это касается твоей собственной семьи. То, что хотел сделать Люцифер, было прямым нарушением этого правила, а потому расценивалось самим Уриилом, как кощунство, которое должно было быть пресечено, а виновный наказан. И Страж действительно собирался помешать ему, даже несмотря на то, что сил у него было крайне немного. Радовало только одно – Уриилу отлично удалось обыграть свое бессилие, дабы набрать какую–никакую силу. И сейчас он был готов. Люцифер отвлекся, а потому нельзя было упускать момент. БУМ! Несмотря на то, что этот маневр должен был стать неожиданностью для Падшего, Люциферу удалось уклониться от первого удара. А в следующий миг, Уриил почувствовал, как ему в скулу прилетел очень мощный удар. Архангел тут же оказался на полу, но быстро перегруппировался и вскоре вновь оказался на копытах. Люцифер же стоял в нескольких метрах от него и, судя по тому, что его передние копыта искрились, он вновь намеревался атаковать. – Удивительно, но ты не растратил своих актерских навыков, – насмешливо произнес Люцифер. – Жизнь вынуждает нас сохранять или развивать определенные навыки, Самаэль. А здесь, когда из тебя делают всего лишь мешок с кровью, этот талант оказался весьма полезен. – Жаль, что я больше не увижу проявлений этого таланта, брат, ибо из этой лаборатории ты не выйдешь живым. С этими словами, Падший начал свое нападение. Уриил ожидал подобного развития событий, как и выстрела алой молнии, потому увернуться от удара не составило труда, однако это оказалось лишь обманным маневром, и следующий удар мог бы угодить точно в лицо младшего архангела. Уриилу стоило огромных усилий перенаправить этот удар в сторону, так как вложенная в него мощь была достаточной, чтобы сломать кость даже архангелу. Но, перехватив копыто Люцифера своими, Страж направил удар в пол. Послышался звук, который в иной ситуации можно было бы сравнить с небольшим взрывом. Металл от такого не выдержал и порвался словно рисовая бумага, а копыто Дьявола ушло вниз по самый локоть. Это дало Уриилу несколько секунд форы, которыми он тут же воспользовался и нанес несколько достаточно сильных ударов по Дьяволу. Куда именно он бил, архангел не видел – ему нужно было выиграть несколько секунд и нанести как можно больше ударов. Тем не менее, Люцифер, по ощущениям, не испытывал никакого дискомфорта от того, что с ним делал младший брат, и с легкостью вырвал свое копыто из пола, после чего тут же замахнулся им, грозясь пробить своему брату голову. Но и в этот раз Уриилу удалось уклониться, после чего, нырнув вниз, он снова ударил Дьявола несколько раз по корпусу. – Мелкий поганец... – прошипел Люцифер и резким движением схватил Уриила за шкирку, после чего резко поднял и с силой ударил его о пол. Счет шел на какие-то доли секунд и даже их хватило для того, чтобы выбить архангела из колеи. Не успел тот сделать хоть какое-то действие, как в лицо ему пришелся мощный удар. Уриил тут же почувствовал, как кости его носа не просто треснули, а раскололись на мелкие осколки. Боль острыми кольями пронзила тело архангела и выбила из него последние остатки сил, а потому, все, что ему оставалось, это безучастно лежать и продолжать наблюдать за тем, как его собственный брат медленно и со вкусом уничтожает его тело. Люцифер наносил удары один за одним, чувствуя, как с каждым ударом, остатки жизни улетучиваются из тела Уриила, и как собственные глаза застилает непреодолимая ярость, которой не хотелось противостоять. Напротив, ему хотелось полностью раствориться в этом чувстве и продолжать наслаждаться этим. Уриил был предателем – он повернулся к собственному брату спиной, когда тому требовалась поддержка в том, чтобы прекратить правление откровенного узурпатора, избранного не ангелами, которые должны были иметь право голоса в этом отношении, а Отцом, решившего посадить на свое место наиболее «достойного» – того, кто был наиболее близок к Отцу. Того, кто мог лучше всего подлизаться к нему. И какая же тут свобода выбора тогда, если ангелами послан править «любимый сынок». Лицемеры... Все они лицемеры... И они должны были умереть. Самой страшной смертью, которая только может существовать. И он должен был сделать это своими руками. И сделает... Но... Вот он смотрит на Уриила – на то, что осталось от его лица, которое теперь представляло кашу из плоти, костей и золотой ангельской крови, и видит его глаза – печальные, смотрящие на него с мольбой о пощаде, или, по крайней мере, просящие о том, чтобы его смерть была быстрой. И это заставило Люцифера остановиться. Ярость быстро спала с его глаз, позволяя разуму осознать, что именно произошло. Он действительно практически стоял на пороге того, чтобы убить своего брата. Удивительным для кого-то с характером Люцифера, был тот факт, что, несмотря ни на что, он продолжал любить своих братьев и никогда бы не пошел на убийство хоть кого-то из них. Даже Михаил, которого он терпеть не мог всем своим сердцем и душой, остался бы жив после своего свержения. Гэбриэл... Можно было бы сказать, что он пытался убить своего брата в той деревне, но это не означало того, что он не смог бы остановиться. И сейчас он остановился... Теперь, счет вновь пошел на секунды, и Люцифер открыл для себя одну страшную истину – мысли об убийстве, которые появились у него в этот момент, не принадлежали ему. Как и та ярость, что завладела его сознанием. И этих нескольких секунд Уриилу хватило, чтобы сбросить Падшего с себя, но не уйти в сторону. Откровенно говоря, у младшего архангела не осталось вообще никаких сил для дальнейшего сопротивления. Он просто лежал на спине и смотрел откровенно плавающим взглядом на темный потолок лаборатории. – Чудовище... – прохрипел Уриил, после чего повернул голову в сторону и сплюнул на пол золотой сгусток. – Ты – чудовище, Самаэль... И не моя возможная смерть или твои действия в прошлом тому подтверждение, а то, что ты пытаешься сотворить сейчас. Думаешь... – архангел вновь сплюнул кровь. – Думаешь, я бы не хотел увидеть то, как наша сестра снова живет? Как она распространяет свой свет и любовь на тех, кто находится подле нее? О, я бы очень хотел... Действительно хотел бы... Но то, что пытаешься сделать ты – это страшнейший акт надругательства над душой Азраэллы. Ты хоть можешь представить себе то, какой будет ее реакция, когда она узнает, что ты вернул ее не столько потому, что ты любишь ее, а из–за желания превратить ее в свое подобие?! – Да... – ответил ему голос Люцифера. – Да, я понимаю, что делаю... Но этого не понимаешь ты, брат... Как ты можешь обвинять меня в том, что я не имею представления о том, что делаю, не зная моей ситуации?! – А в чем же заключается твоя ситуация?! Ты был одним из первенцев нашего Отца. Он любил тебя наравне с Михаилом – даже больше. Думаешь, он просто так доверил тебе хранение частицы Тьмы? Скажешь, что он сделал это лишь потому, что им двигал страх пред тобой, который он начал испытывать, видя твою силу в той Войне? Не было там никакого страха – лишь уважение и любовь. Потому, он выбрал тебя и Азраэллу – потому что, вы его любимчики. А что вышло в итоге? Ты предал его доверие и оказанную почесть, когда решил устроить переворот. А все почему? Потому что приревновал к старшему брату. Потому что считал, что являешься сильнейшим? Возможно, когда-то ты и был таковым, но лишь только ступил на тропу разрушения, как сразу утерял все свои титулы и могущество. Ты стал подобен тому, против чего мы поклялись сражаться, а потом потянул за собой и Азраэллу. – Не смей говорить о ней в таком ключе! – огрызнулся Падший. – Ты и понятия не имеешь, что двигало мной в те дни. – Как же, не имею? Да все, кто знал тебя и могли пойти против, давным–давно знали о том, что ты любишь собирать вокруг себя только тех, кого считаешь слабее себя, но достаточно внушаемых, дабы убедить их в том, что они – достойнейшие. Так было с Азазелем и с Абаддоном... Когда же второй воспротивился тебе, что ты сделал? Разорвал его в Аду, а душу бросил на съедение Бафомету. Достойный Страж и брат из тебя вышел, ничего не скажешь... Даже то, что ты провернул с Лилит меркнет пред тем, что сделала она со всеми. Это же надо, заставить всех свято верить в то, что она была смертной, а не одной из нас. И ведь верили... Как и она поверила тебе когда-то... Знаешь, не удивлюсь, если на самом деле не она в твоем подчинении, а ты в ее. На этом Уриил замолчал, однако, лишь на некоторое время, после чего тишину лаборатории разорвал его хриплый смех. В нем не было насмешки или какого-то упрека своему брату. Скорее, там была жалость. И именно осознание этого взбесило Люцифера пуще прежнего. Не дожидаясь, пока Уриил перестанет, Падший поднялся на ноги, подошел к своему брату и поднял его за грудки над землей. – Никто и никогда не будет говорить обо мне, как о подчиненном! – прошипел Дьявол в лицо Уриилу. – И я никому не позволю глумиться надо мной, а уж тем более подчинить. Запомни это раз и навсегда, братец! Запомни, как и то, что я сохраню тебе жизнь в этот день. Но взамен, ты отправишься домой, к нашим братьям ангелам, и передашь им всем, что я скоро приду за ними, и что тогда прольется кровь всякого, кто осмелится пойти против меня и моего войска. – Второй раз оказываюсь я пред ликом смерти и снова увернулся, – с иронией сказал Уриил, после чего насмешливо взглянул на брата. – Что? Убить меня кишка тонка, Люцифер? Ну раз так, то и ты знай, что я тебе не посыльный, и передавать какой-либо твой приказ не стану. Я – Страж Эдемийский и подчиняться такому зверю, как ты, я не стану ни за что! – Ты забываешься, брат, когда общаешься со мной. Если ты думаешь, что я спущу тебе подобное поведение, то... – То, что?! – Уриил громко рассмеялся. – Да если бы хотел, то уже положил бы мне конец. Где тот сильный Самаэль, который был готов поднять восстание, не думая о том, что его поход может стоить сотням ангелов их жизней? Сейчас, я его не вижу... В данный момент, меня держит лишь бледная тень того архангела, который мог плести долгоиграющие заговоры с таким количеством ответвлений, дабы никто его не заподозрил, что и сосчитать сложно, – всего лишь призрак, который, более, ни на что не способен. Вот, кто ты, Люцифер! Всего лишь мелкий, напыщенный кусок дерь... Договорить он не успел – резко возникшее ощущение боли в районе груди моментально заткнуло архангела. Единственный звук, который он смог издать в тот момент, это сдавленный хрип, а когда опустил глаза вниз, увидел, что в его грудь было погружено копыто Люцифера – по самый локоть. И не просто в плоть, которую можно было залечить, а внутрь самой его сути, что мгновенно дало понять Уриилу один факт – эта рана была фатальной. Он уже начал чувствовать, как его душа начала разрушать саму себя, а это означало огромный выплеск энергии. В этот миг на лицу архангела появилась улыбка – его план сработал отлично – пускай, он умрет, но заберет с собой все то, что пытался сконструировать Люцифер. Нужно было только высвободить эту энергию. Но у Падшего были иные планы. Несомненно, Дьявол знал о том, как именно происходила смерть у архангелов, а потому успел просчитать, как и что ему делать в этой ситуации. Прошло буквально несколько мгновений после этого удара, и Люцифер, решив не терять время, телепортировал себя вместе со своим братом как можно дальше от лаборатории. Как только они оказались на поверхности, Падший одним резким движением снял Уриила со своего копыта и отшвырнул его в сторону, после чего расправил крылья и взлетел на несколько сотен метров. В тот же миг, раздался мощнейший взрыв, сопровождавшийся настолько яркой вспышкой, что ее можно было сравнить разве что с моментом гибели звезды. – Прощай, брат... – тихо произнес Люцифер, паря практически над тем местом, где находился Уриил, смотря на то, как яркая вспышка медленно угасала, обнажая то, что находилось за ней – огромный гуманоидный силуэт с четырьмя распахнутыми крыльями, каждое из которых было длиной в километр или несколько, после чего телепортировал себя обратно в лабораторию. Настроение, мягко говоря, было ужасным. Несмотря ни на что, он все же сделал это – убил собственного брата, хотя и не испытывал особого желания сделать это. Да, Уриил был из тех, кто мог раздражать своей болтовней, но он был далеко не плохим ангелом. Некоторые из его выходок могли вызвать улыбку даже у самых серьезных, а теперь он был мертв. И не так как Азраэлла, когда можно было повернуть все вспять, а навсегда. Откровенно говоря, Люциферу хотелось бы просто выждать какой-то момент, дабы спокойно принять ту мысль, что очередной его брат погиб, но с небольшим страхом где-то внутри себя обнаружил, что не чувствует практически ничего – никакой жалости или тоски от содеянного. Была лишь цель, которой он придерживался до этого момента, и она вновь заняла лидирующую позицию в его голове. Нужно было двигаться дальше и неважно, кто и какое их количество встанет у него на пути. Цель – это то, к чему нужно было идти, несмотря ни на что... И Люцифер поддался этому зову. Уриил мертв и с этим ничего не сделаешь, а потому нужно было закончить хотя бы то, что уже имелось. Новый вариант прежней установки для слияния души и тела работал прекрасно настолько, насколько оно могло до начала самого слияния, что уже было хорошим знаком – это значило, что новый элемент в материалах никак не влиял на работоспособность оборудования. Тело было собранным полностью – оставалось только залить всю имеющуюся кровь и можно было начинать процесс. Смерть архангела знаменовала собой различные события, в том числе и сама природа реагировала на гибель одного из своих Стражей. Это было печальное событие, а потому и погода показывала, что это событие является грустным для нее – Гидриону охватила самая настоящая буря. Что ж, весьма символично, учитывая то, что собирался сделать Люцифер в ближайшие несколько минут. Оставалось только надеяться на то, что погодные условия не помешают ему, а предпосылки к этому начали проявляться достаточно быстро. Корпуса проталианских зданий, видимо, достаточно давно не видели сильной бури, а потому выдерживали потоки дождя и ураганы, хоть и стойко, но не так уж хорошо, как должны были. Случайные капли начинали стекать внутрь здания, образовывая небольшие ручейки. Некоторые из них опадали точно на оборудование, но сказать, что они как-то влияли на технику, было сложно, а потому оставалось только догадываться, сломается ли что-то, или же нет. Тело уже было загружено в обновленную капсулу, как и душа в отдельную установку – нужно было только начать. Все пошло немного не по плану с самого начала. Душа Азраэллы словно почувствовала, что ее вновь будут пытаться впихнуть в тело и, учитывая предыдущие попытки Падшего сделать это, решила воспротивиться этому процессу на стадии раскола оболочки. Как только та сущность, что скрывалась за кристаллической пленкой, оказалась освобождена, тут же начала пытаться вырваться из захвата машины, но как бы ни пыталась, сделать это у нее не получилось. Вся та энергия, которая выделялась в этом процессе шла на уничтожение чего угодно, но только не удерживающих механизмов. Лаборатория достаточно быстро начала трещать по швам – пучки энергии, посылаемые душой Азраэллы достаточно ощутимо разрушали стены, потолок и пол. Буря лишь вносила свой вклад в это разрушение, и, вскоре, все это слилось в одну сплошную какофонию из воя ветра, усиливающегося с каждым мигом ливня и продолжающей бушевать души архангела. Люцифер все это время находился неподалеку и пытался как-то гасить бунтующую душу своей сестры, но получалось это, откровенно говоря, плохо. Что бы он ни пытался предпринять, – какие бы силы ни использовал – оно причиняло лишь больше разрушений окружению, нежели помогало удержать откровенно вышедшую из–под контроля душу Азраэллы, которой оставалось всего лишь несколько мгновений до того, чтобы порвать удерживающее ее поле. Однако, этого не произошло, а первые лучики успешно соприкоснулись с телом. В этот момент начался самый настоящий апокалипсис... И тело, и душа начали ярко светиться, заполняя этим светом все помещение, земля содрогнулась настолько, что здание лаборатории практически начало уходить под землю. Но продолжалось это не слишком долго – в конечном итоге, лабораторию, да и весь проталианский город, в котором находилось это здание, озарила столь яркая вспышка, что со стороны можно было спутать Гидриону со звездой. И так на протяжении нескольких минут по прошествии которых на планету Проталий опустилась ставшая непривычной тьма. 3 дня, 20 часов, 25 минут, 11 секунд до... Чем дальше Лилит шла вперед, тем более пустой становилась ее голова. Все те мысли, о которых она хотела подумать и посмотреть на отдельные ситуации под разными углами, просто испарились, оставив после себя, как ответы на интересовавшие ее ранее вопросы, так и новые вопросы, ответы на которые знать хотелось меньше всего. По ходу блуждания в своих воспоминаниях, демонесса все сильнее укреплялась в той своей мысли, которая появилась у нее еще в Эдеме – Стражи лгут и делают это с особым наслаждением. Спор между архангелами на ее душу? Чушь собачья! Может, что-то подобное и имело место быть, да только не в том контексте, который ей хотели преподнести. Возможно, и не было никакого спора, а каждый Страж просто пытался заполучить ее только из–за того, какие у нее были силы. Сила Творения могла быть доступна только тем немногим, что были избраны самим Творцом для начала продвижения очередной «великой цели». В ее случае, создание нового вида ангелов. Нового отдельного вида, который почитал бы ее, как своего Творца. И кто она сейчас? Если говорить фактически, то никто – королева без королевства, поскольку всем заправляли только Люцифер и, что было не столь удивительно, сколь неприятно, Азазель. Король и его регент, ничего не скажешь. А тот план, которому Лилит хотела следовать изначально провалился в тот самый момент, когда в сердце тогда еще ангела появилось что-то напоминающее страсть. Сила, власть и та харизма, что была у Самаэля, неплохо так воодушевили будущую королеву, а вскоре они оказались в одной постели, что в обществе ангелов воспринималось не просто как кощунство, а как самое настоящее богохульство, которое каралось с такой жестокостью, на которую был способен палач. Однако, мало кто был способен противостоять воле и власти Стража Силы, потому возникновение у самопровозглашенного короля королевы, хоть и вызвало вопросы, возражать никто не стал. По крайней мере, открыто высказывать свое недовольство мог только один ангел на всю многомиллионную армию Самаэля – Азазель. Ни до того, ни после, Лилит не видела ангела, демона или какое-либо другое не–смертное существо, которое было бы настолько предано своему вожаку, как рыжий воин, и настолько хитрого и падкого на разного рода подставы, разоблачить которые было возможно лишь в одном случае из нескольких тысяч. И все из–за того, что Азазель умел подчистить за собой и за теми, кто участвовал в процессе. Несколько таких подстав были организованы и по отношению к самой Лилит, когда они все еще были в Эдеме. Единственным плюсом оказалось то, что Самаэль знал почерк своего Генерала, а потому достаточно быстро тушил его. И так было до тех пор, пока не началось восстание, или, как его назвали потом ангелы, Закат Золотого Века Эдема. Азраэлла ушла, потянув за собой огромное количество ангелов, превратившихся в жнецов – существ, что были лишены большей части разума от той печали, что сопровождала этот уход. И именно это стало отправной точкой. Итог известен всем – падение, война в Аду, правление Падших. А потом пришел Салдавейрон... Салдавейрон... Это имя Лилит произнесла про себя с каким-то особым чувством, которое не испытывала до этого момента. Демонесса еще в тот момент подметила это про себя, но не акцентировала внимания, считая это его персональной особенностью, но теперь решила подумать лучше и поняла одно: за всю свою жизнь в качестве ангела, а потом и демона, она никогда не видела существа, которое можно было назвать... Святым... И это не было преувеличением, ведь, несмотря на то, что уже на тот момент руки Темного Элементаля были в крови не то, что по локоть, а по плечи, он был единственным, кто демонстрировал все некоторые из тех качеств, которые олицетворяли Стражи. Демонстрировал, а не говорил. А его немного странный кодекс чести, относящийся к сделкам, то уважение, которое он мог проявить к людям, которых, как вид существ, откровенно ненавидел, поражал и заставлял Лилит чувствовать уважение. Те их два года, что были завязаны на путешествиях и стычках с разными преступными организациями и то отношение, которое Салдавейрон проявлял к разным людям, породили в сердце демонессы странные чувства. Нет, она определенно не видела Салдавейрона тем богом, которого описывали смертные, но было в нем что-то такое... Что-то странное... Что-то такое, что не относилось к мирам и смертным в целом, но что именно это было, она сказать не могла. Зато другое отлично подметила – Салдавейрон был единственным, кто не использовал Лилит за ее способности. Конечно, он знал, что она была суккубом – демоном, что мог породить других демонов – и не располагал информацией о ее прошлом, что было неудивительно, ведь история со смертной стороной демонессы уже давно цвела и пахла, но никогда не пытался заставить ее воспользоваться своей природой. Возможно, это из–за того, что ему это просто не требовалось, ибо силы у Тьмы было не просто с запасом – ее бы хватило для того, чтобы стереть весь мир с лица Алиомейнрейма. И, судя по тому, что произошло далее, силы у него действительно хватило. Так или иначе, искренность Салдавейрона по отношению к Лилит, вызвала в ней реальные теплые чувства. Да даже сейчас, когда он откровенно понимал, что она окажется предательницей, Джек – как его называли пони – был искренен с ней. И на какой-то миг, в Нойленде, ей показалось, что в нем проснулось что-то искреннее к ней. А может и нет... Только вот, за себя Лилит была не уверена. «Ты должна радоваться тому, что я позволяю тебе быть собой»... Тогда, она поняла это лишь в контексте их диалога, но сейчас – когда демонесса находилась посреди ледяной пустыни – начала думать о том, что это высказывание относилось ко всему периоду их знакомства. И действительно, если подумать, Салдавейрон никогда особо не притеснял ее и позволял делать то, что она хотела. В отличие от того же Люцифера... Сколько бы Лилит не пыталась достичь того же уровня доверия, что и Азазель, Падший продолжал держать ее на расстоянии, хотя и умело делал вид, что это не так. С Темным все было не так, хотя, это могло быть связано с тем, что ему было абсолютно все равно на нее. Но... Разве с Люцифером было не так же? Разве же и ему не было наплевать на нее? Скорее всего, его безразличие у Падшего присутствовало, как и у Элементаля, только вот они отличались в корне. Безразличие Люцифера было лицемерным и алчным, ибо он продолжал использовать ее уже в Аду для того, чтобы породить новую армию, в то время, как Салдавейрон ни разу не говорил ей о том, что нужно бы создать какого-нибудь демона для чего бы там ни было. А в момент, когда Элементаль начал открываться демонессе, их отношения и вовсе перестали напоминать Лилит брак по расчету. Салдавейрон был зверем в самом прямом смысле этого слова, но даже столь дикое существо оказалось куда более чистым, чем чистейший архангел. И как же это было странно... Странно, что сердце у Лилит екнуло, когда она начала вспоминать эти два года из своей жизни, распространяя по всему ее телу самое настоящее тепло. А вместе с этим и горькое чувство грусти и жалости к себе из–за содеянного. В голове у демонессы резко прояснилось, а когда ее взгляд пал на одну из льдин, и она увидела свое отражение в нем – все то же тело пони с шерстью белого цвета, потерявшей в цвете не то от бесконечного пребывания в местах, где наличие пепла в воздухе было нормой, не то по каким-то другим причинам, те же грива и хвост красного цвета с черной полосой, те же алые глаза. Однако, были и отличия от того облика, который был у нее ранее. Во–первых, ее глаза... Белок полностью почернел, да настолько, что этот оттенок можно было сравнить с абсолютно черным, а на его фоне радужки горели, как два фонаря. Из головы торчали два толстых рога, загнутых назад, а на груди красовалось огромное пятно с отходящими от нее отростками, своим рисунком напоминающие вены или молнии. И это было следствием того, во что Люцифер превратил ее. А ведь он даже не помог ей толком разобраться со своим новым телом – она пыталась сделать это своими силами, в то время как Падший просто оставил ее одну. Сделал бы так тот же Салдавейрон, или нет, сказать было сложно, ведь внутренний мир Темного Элементаля – те еще потемки, но в одном она была уверена точно – он точно не остался бы полноценно равнодушным. И в этот миг сердце у Лилит екнуло еще сильнее, а разум выкинул одну мысль, от которой с плеч ее словно упал огромный груз: «Я не люблю Люцифера... И никогда не любила». И взглянув на себя в отражение на льдине, она обнаружила, что по ее лицу текут слезы. – Я не люблю Люцифера... – тихо произнесла Лилит, чувствуя, как эта фраза колом вбивается в ее сердце. – И никогда не любила... Она повторяла эту фразу раз за разом до тех пор, пока не начала срываться на истерический крик. В конечном итоге, она просто проорала ее во всю силу своих легких и в порыве чувств ударила копытом по льдине, да с такой силой, что, несмотря на толщину глыбы, она раскололась надвое. Какое-то время Лилит просто стояла на месте и пыталась перевести дыхание. Ее истерика выбила, наверное, последние силы из демонессы, как и эмоции. В голове царила абсолютная пустота, а тело отказывалось слушаться случайным сигналам мозга. Продолжалось это не слишком долго, после чего Лилит начала оглядываться по сторонам, думая о том, что ее мог услышать вездесущий Азазель. К своему счастью, она не увидела никаких прямых или косвенных признаков наличия демона, а потому смогла выдохнуть с облегчением. Но только на несколько секунд, после чего в ее голове возникла еще одна мысль, заставившая демонессу запаниковать – план Люцифера по вторжению в этот мир, дабы потом отправиться в Эдем. В этот момент, Лилит просто схватилась за голову. Нужно... Нужно было что-то делать... Нужно было найти Салдавейрона и выложить ему все, что она знала. Пусть это будет больно, пусть он начнет бить, прежде чем послушает – главное, она попытается исправить свою ошибку. Но где ей искать Темного? В случае, как с ангелами, нельзя было просто помолиться ему и надеяться на то, что он не только услышит ее, но и решит явиться лично, а не прикончить откуда-то издалека. Да и... Существовали ли молитвы для Тьмы? Это вряд ли, потому, оставался только один вариант – смертные компаньоны Салдавейрона. Они, хоть и не испытывали к ней теплых чувств, не обладали такой силой, дабы стереть ее в порошок на месте. Кроме того, была там одна смертная, которая показалась Лилит наиболее располагающей к состраданию и выслушиванию – Каденс, вроде бы так ее звали. Стало быть, нужно было как-то вытянуть ее из зоны комфорта и переговорить лично. Конечно, и прочие смертные не казались демонессе особо сильными врагами, но нужно было использовать наиболее расположенного к диалогам субъекта, который еще и обладает влиянием на других. Каденс, которая пыталась убедить Люцифера в том, что он делает что-то неправильно, могла подойти идеально, несмотря на свой откровенный провал в этом направлении. Однако, как именно ей сделать это? Лилит сильно сомневалась в том, что в их ситуации кто-то не поставил бы хоть какую-то охрану. Стало быть, есть несколько вариантов того, каким образом ей выйти с ними на контакт: либо идти на территории смертных лично и пытаться выудить отдельного индивида, что, на самом деле, было достаточно радикальным методом, либо устроить какую-нибудь замануху, чтобы вытащить нужного смертного. Однако, было и то, что заставляло демонессу торопиться – стадия постройки Врат Ада. Конечно, Лилит уже долго не была на месте и говорить о том, на какой стадии был проект ей было сложно сказать, но сомневаться в том, что строительство встанет на одном месте только от того, что нет одного Генерала. Но... Надо было там появиться, дабы дать Азазелю понять, что она следит за ходом развития проекта так же внимательно, как и он. Однако, кто сказал, что она не может сделать крюк? Что ж, решено! И, преисполнившись уверенностью в себе и в том, что она сможет остаться безнаказанной, Лилит отправилась, предположительно, в сторону Эквестрии, постоянно оборачиваясь, ведь чем дальше она шла, тем сильнее внутри нее росло ощущение, что за ней следят. 1 день, 11 часов, 13 минут, 54 секунды до... Продвигаться вперед, постоянно смотря себе за спину – это крайне долгий и утомительный способ. Но для того, чтобы сохранять статус инкогнито, Лилит приходилось прибегать к этим жертвам. Ощущение слежки продолжало следовать за ней, как собственная тень, и чем дальше она шла, тем сильнее становилось это ощущение. В какой-то момент, это ощущение начало перерастать в настоящую паранойю, из–за которой демонесса практически выворачивала голову назад, дабы точно убедиться, что никто не следует за ней. За что она могла поблагодарить Люцифера и его странный подарок, так это за значительное улучшение органов чувств, что отлично помогало убеждаться раз за разом, что она находится одна в этом лесу. Лишь редкое шевеление привлекало внимание Лилит, но раз за разом это оказывались местные зверушки, которые никак уж не могли ей навредить. Пробираться сквозь лес днем было не так трудно – среди местных обитателей не было распространено его посещение как раз–таки из–за тех, кто обитал среди деревьев. И чем дальше Лилит углублялась в лес, тем больше она понимала смертных. Местная живность была для нее не столько страшной, сколько причиняющей дискомфорт на уровне ее паранойи и затраченного на противостояние с ними времени. В очередной раз дар Люцифера сыграл здесь свою роль – темная материя, что находилась внутри демонессы, превосходно слушалась свою хозяйку, создавая самое разнообразное клинковое вооружение, которым она успешно отбивалась от живности и некоторых растений. Даже показавшиеся ей наиболее странными Древесные Волки с воем убегали в тот же момент, когда получали достаточно ощутимые травмы вечно заточенными клинками. В конце концов, когда Лилит насчитала практически полный день с начала своего путешествия, она вышла к месту, которое было ничем иным, как болотом. Несмотря на то, что прекрасным такой биом не назовешь, демонесса продолжала идти дальше, пока на горизонте не показалось как-то уж слишком странно украшенное дерево. А когда неподалеку показалась очевидная самка зебры, Лилит и вовсе сделала несколько шагов в тени. Пока что, рано было встречаться с кем-то из смертных. Кроме того, она не знала, насколько дружелюбна или враждебна обитательница болот, а потому просто прошла мимо, не забыв создать над своим телом подобие плаща с капюшоном, который тут же накинула на голову. В итоге, осталась незамеченной. Болото окончилось достаточно быстро, возвращая ландшафту более привычный лесной вид. Но и лес отступил достаточно быстро, а вскоре перед Лилит открылся Понивиль в том виде, в котором он был, когда она впервые оказалась в этом городе – мирный и спокойный, что было удивительно, ведь все должны были знать о том, что они ведут откровенную войну против демонов. И тут она заметила проходящих мимо рослых и крепких физически пони, облаченных в столь знакомую броню. Стало быть, какая–никакая стража все же находилась в городе, а это могло стать весьма неприятным и раздражающим фактором. Потому, Лилит решилась дождаться ночи – когда количество стражи. Судя по солнцу, ждать ей предстояло еще часов десять–двенадцать, а это достаточно большой промежуток времени, который можно было потратить на что-то более полезное. Например, на расследование графика дежурств патрулей для выяснения, какой момент будет наиболее удобным. Правда... Здесь ли была Каденс? Учитывая то, что она была так похожа на тех, кого Салдавейрон, да и остальные смертные, называли принцессами, можно было сделать вывод, что она должна была обитать в каком-нибудь замке. И один такой она увидела далеко за Понивилем, а город можно было спокойно обойти через лес. Проблема была только в том, что замок находился достаточно высоко на горе. Точнее, он буквально торчал из горы на достаточном расстоянии от скалы. Замок... Точно должен быть окружен стражей, причем, гораздо сильнее, чем какой-то провинциальный городок. Но, чему быть, того не миновать...***
До подножия горы Лилит добралась уже на закате солнца. Противное ощущение слежки отступило, что несколько развязало демонессе руки и позволило ей быть менее осторожной в своих действиях. Удивительно, но у подножья охраны не было. Стало быть, она сосредоточена непосредственно вокруг замка, а это могло разительно осложнить ситуацию, но ждать дольше было уже невозможно, потому Лилит решила действовать по ситуации. Как она и предполагала, замок, а точнее целый городок, в котором он находился, был оцеплен стражей. Вступать с ними в конфронтацию Лилит не собиралась, так как был достаточно большой шанс привлечь к себе внимание, а потому, в случае чего, нужно было тихо усыпить противника. Окружение играло ей на руку, так как большое количество зданий помогало ей прятаться – не столько в тенях, сколько за самими строениями. Однако, она столкнулась с тем, что у самого входа в замок стражи было более чем предостаточно, так что пройти незамеченной было бы просто невозможно. А сколько их еще было в самом замке? Что ж, раз не было возможности пройти тихо, нужно было войти красиво. И Лилит решила не прятаться. Разумеется, стражники сразу заметили ее, но сделать хоть что-то не успели, так как демонесса достаточно быстро оказалась рядом с ними и, испустив алый пар изо рта, усыпила обоих. Долго размышлять времени не было – нужно было избавиться от тел. Точнее, убрать их в сторону, дабы другие не обнаружили их. И только Лилит пристроила двух сонных красавцев, как показались их сменщики. Те, заметив, что других нет, пробурчали что-то о том, что нужно бы с ними построже в плане дисциплины, а затем выдвинулись дальше – искать пропажу. Демонесса ловко воспользовалась этим мигом и прошмыгнула внутрь замка. Итак, она внутри... Оставалось только понять, здесь ли находится Каденс. Еще с тех времен, когда принцесса находилась в плену, Лилит бросилось то, как аликорн пахла – приторно–сладкий аромат цветов, смешанный с легким запахом еще теплой выпечки. Обостренные чувства здесь играли только на пользу, но, к большому разочарованию демонессы, в том месте, где она находилась, не было даже чего-то отдаленно напоминающего подобный запах. Ну что ж, раз не было здесь, не исключено, что ее не могло быть в другой части замка. По ходу того, как она продвигалась по замку Селестии и Луны, Лилит не переставала поражаться тому, насколько это место отличается от того, что она увидела в Кристальной Империи – не было такой помпезности, что ли, которая присутствовала в обиталище правителей кристальных пони. Несмотря на все те украшения в виде цветов и витражей, этот замок был куда более простым в своем дизайне, что определенно говорило о том, какими были его хозяйки. И тут, на третьем, вроде бы, этаже, Лилит почувствовала далекий отголосок запаха, принадлежавшего пони, которую она искала. И он становился только сильнее с каждым последующим шагом демонессы вглубь этого этажа. Удивительно, что на этом этаже было гораздо меньше стражи, чем на предыдущих. Что ж, тем лучше. В скором времени, запах привел Лилит к одной из комнат. В отличие от остальных, она была слегка приоткрыта и из нее лился свет. А вместе со светом, из комнаты доносились два голоса, которые бывшая королева Ада узнала сразу же: Каденс и ее муж. – Шайнинг, милый, я понимаю, что ты нервничаешь, но... – Каденс, как тут не нервничать? Джек ушел, забрав с собой Твайли и остальных, а мы продолжаем сидеть здесь и ничего не делать. А демоны? Кто знает, чем они занимаются, пока мы бездействуем? Принцессы же и вовсе не знают, что им делать в отсутствие Джека. И это меня убивает. – Джек сказал, что может отсутствовать целые дни и раз так, значит, что-то пошло не так. Или же сбор необходимого требует куда больше времени. – Но не три же недели, Каденс. Что там могло пойти не так, что потребовалось СТОЛЬКО времени? – Милый, давай дадим ему еще время. Быть может, он вернется уже завтра и расскажет все, как есть. – Да... Хотелось бы... Ладно, милая, давай ложиться спать. Посмотрим, что будет завтра... – Спокойной ночи, дорогой, – в голосе Каденс послышалась улыбка, после чего последовал звук поцелуя в щеку. В тот же миг, в комнате погас свет и послышался звук скрипа кровати и шелест одеяла. Оставалось только немного подождать. 12 часов, 54 минут, 51 секунда до... Ждать пришлось несколько дольше, чем Лилит предполагала изначально, но в конце концов, из комнаты Шайнинг Армора и Каденс начал доноситься звук храпа первого. Как только она это услышала, тут же тихо пробралась внутрь комнаты и подошла к кровати. По левую сторону от демона находился Шайнинг Армор, к которому она тут же подошла и дыхнула в него алым дымом, чем только углубила сон единорога, после чего подошла к стороне, на которой лежала Каденс. Выглядела аликорн весьма умиротворенно и спокойно – совершенно не похоже на то, что она какое-то время назад находилась в плену у демонов. – Каденс... – тихо произнесла Лилит. Глаза у нее слегка вспыхнули, и принцесса начала ворочаться во сне. – Проснись... Некоторое время, принцесса продолжала сопротивляться чарам демона, но потом все же открыла глаза и начала сонно оглядываться. Когда же она увидела, что рядом с ней горят два красных глаза, пробуждение наступило мгновенно, и, с криками, аликорн подскочила с кровати. Нет, она не узнала незваного посетителя, но сам факт того, что в ее комнате находился кто-то помимо нее и Шайнинг Армора, достаточно сильно напугал принцессу. Осознание того, кто именно находится перед ней, пришло чуть позже, а когда Каденс поняла, кем была гостья, страх возрос только сильнее. – Ты... – тихо произнесла принцесса, прижимаясь к спинке кровати и как можно незаметнее пихая своего мужа. – Можешь не пытаться разбудить его – он не проснется, по крайней мере, еще несколько часов, как бы ты ни пыталась его растолкать. – Ты... Что ты сделала с ним?! – Каденс тут же бросилась к единорогу и начал трясти его с удвоенной силой. – Шайнинг! Шайнинг, проснись! – Прошу тебя, успокойся... – более мирным тоном сказала Лилит и подняла копыта, демонстрируя, что она безоружно. – Я хотела бы переговорить в тишине. – Переговорить?! В тишине?! – Каденс толком не понимала, что ей испытывать – шок из–за всей ситуации или же ужас от того, что демонесса, возможно, сделала с ее мужем что-то плохое. – Что ты несешь?! – Если ты дашь мне несколько минут, я объясню всю ситуацию, и уже потом ты решишь, верить мне или нет. Тогда, я разбужу твоего мужа в качестве знака моей доброй воли. – Ты вот так просто берешь и вламываешься в нашу комнату, усыпляешь Шайнинга Армора, а потом говоришь, что просто хочешь переговорить? И ты думаешь, что я послушаю тебя, особенно после того, что ты сделала?! – Мне понятно, как это выглядит для тебя, но ситуация изменилась, а потому я вынуждена просить тебя о том, чтобы ты выслушала меня и донесла ту информацию, которую я тебе скажу прямо до Салдавейрона, так как ты хорошо общаешься с ним, и он тебе поверит. А пока что, мне нужно, чтобы была тишина. – До Джека? – озадаченно переспросила Каденс. – И что ты хочешь ему сказать? – Не только ему, но и всем вам, так как это коснется вас всех. И это касается всего того, что происходит в обществе демонов на данный момент. – И что же? – Люцифер... Он строит Врата в Ад. – Врата в Ад? – принцесса почувствовала, как внутри нее что-то неприятно зашевелилось. Лилит утвердительно кивнула. – Огромный портал, который ведет прямиком в мир демонов. Его мощности будет достаточно для того, чтобы привести в этот мир сотни легионов. – С–сотни? Н-но он говорил, что наш мир не интересен ему... Зачем же ему приводить сюда армию? – В этом есть доля правды – ваш мир ему точно не нужен, но это не отменяет того, что он может забросить сюда свои войска для того, чтобы потом переправить их в Эдем – мир Света. И тогда начнется полномасштабная война между ангелами и демонами, причем, не исключено, что битва может вестись на ваших землях. Думаю, мне не стоит объяснять, чем это может обернуться для вас. – Не стоит... – эхом повторила Каденс и опустила взгляд, а потом снова подняла его к глазам демонессы. – Почему ты рассказываешь это мне? Я... Я думала, что ты верна Люциферу, ведь он твой муж. Теперь уж Лилит опустила взгляд. – Мои отношения с Люцифером всегда были... Не тем, что я себе представляла. Это достаточно непростая история, и я могла бы рассказать ее тебе, но время не ждет. Я... Я слышала разговор между вами, – Лилит махнула головой в сторону спящего Шайнинг Армора. – и он сказал, что Салдавейрон ушел куда-то. Ты знаешь, куда именно? – Свартальфхейм, – коротко ответила Каденс. – Он ушел в этот мир... – Он мало что сможет найти там, ибо это место уже мало чем отличается от того, что сейчас в вашей Кристальной Империи. Обитатели того мира, сейчас, прислуживают Люциферу. Плохо–плохо–плохо... – Лилит на секунду отвела взгляд в сторону, а потом вновь повернулась к аликорну. – Остальные принцессы здесь – в этом замке? – Да... – протянула Каденс. – А зачем тебе... Оу... Ты... Ты хочешь рассказать им то же, что и мне? – Изначально, я планировала поговорить лишь с тобой, так как только ты пользуешься здесь славой наиболее доброй и сострадающей души. Мне казалось, что ты поймешь меня и передашь сказанное, но теперь понимаю, что решила действовать слишком медленно. Нет, нужно собрать их всех и рассказать обо всем. Вам нужно будет подготовиться... – Подготовиться? К чему? – К вторжению... – ответила Лилит и взмахнула своим копытом. Тут же Шайнинг Армор начал просыпаться. Каденс обернулась было к мужу, но потом вновь устремила взгляд на то место, где стояла Лилит – там уже никого не было. – Каденс? – сонно произнес единорог и слегка приподнялся. – Милая, ты чего проснулась? Уже утро? – Шайнинг Армор... – тихо сказала Каденс и повернулась к мужу. – Нужно разбудить принцессу Селестию и найти принцессу Луну. – Зачем? Каденс... Случилось что-то? – Объясню позже... – сказала принцесса и тотчас подскочила с кровати. Удивленный поведением своей жены, Шайнинг Армор тоже поднялся и практически бегом последовал за Каденс. – Каденс, да что происходит? – нагнав аликорна, спросил единорог. – Для чего тебе понадобились принцессы посреди ночи? – Мне кажется, что скоро начнется что-то плохое. – Кажется? Каденс–Каденс, – Шайнинг Армор выскочил перед принцессой, – погоди... Так, а теперь объясни, что происходит. И Селестией клянусь, я не сдвинусь с места и не позволю тебе, пока ты не расскажешь, что случилось. Принцесса немного помялась, так как понимала, какой могла быть реакция, но в конечном итоге рассказала единорогу об их встрече с Лилит. Шок, который возник на лице Шайнинг Армора в момент, когда он узнал, что демонесса была буквально в метре от него, не описать словами. Не удивительно, что он в тот же момент заорал практически на весь замок: – ЛИЛИТ БЫЛА В НАШЕЙ КОМНАТЕ, И ТЫ ТОЛЬКО СЕЙЧАС СКАЗАЛА ОБ ЭТОМ?! – Шайнинг, я понимаю, как это звучит, но... – А что тут понимать?! В нашей комнате был демон, который в ответе за все то, что произошло в итоге. Она воскресила Люцифера, и тот захватил Кристальную Империю! А что теперь? Ради чего Лилит решила прийти?! – Она сказала, что Люцифер стоит огромный портал в Ад для того, чтобы перебросить огромное количество демонов в Эквестрию. Как только Шайнинг Армор услышало это, выражение его лица сменилось с раздраженного на ошарашенное. – Ч–что? ЛИЛИТ тебе это рассказала? – Каденс утвердительно кивнула. – Что-то мне не верится, что одна из самых верных слуг Люцифера вот так просто взяла и рассказала тебе о том, что происходит у демонов. – Я бы тоже не поверила в это, если бы не почувствовала, как колеблется ее сердце. – Шайнинг Армор глубоко вздохнул. – Опять твоя магия творит чудеса – ты смогла заглянуть в сердце демона. – Ты знаешь, когда я почувствовала ее сомнения и искреннее желание помочь, ее сердце открылось для меня как-то по–другому. – В каком это смысле? – Не знаю, но... Это было похоже на вспышку света в темной комнате. – Каденс подняла глаза к мужу. – Может... Может, все не так просто, как нам кажется? Лилит сама мне сказала, что ее отношения с Люцифером далеко не те, какими она их представляла. – Хочешь сказать, у них что-то случилось? – Не знаю относительно этого, но знаю, что нам нужно рассказать обо всем принцессам. И как можно быстрее, ведь мы не знаем, когда именно может начаться вторжение... – Вторжение? Ты о чем? – Лилит сказала, что, закончив строить портал, Люцифер перебросить свои демонические войска сюда, в Эквестрию, а потом начнет штурмовать мир Хедейра. – Ого... Может... Может, нам и Хедейра предупредить, о том, что готовится? – Сильно сомневаюсь, что он не знает об этом – все же, Хедейр имеет репутацию бога. – Тогда, где он?! Какого черта бог не вмешивается, в особенности, когда все это устроил его собственный сын? – Не знаю, Шайнинг... Не об этом сейчас – нам нужны принцессы. – Да–да, я тебя понял, – ответил единорог, и они вместе продолжили свой путь до покоев старших аликорнов.[Некоторое время спустя...]
12 часов, 10 минут, 53 секунды до... – Надеюсь, я правильно тебя поняла, Каденс, – произнесла Селестия и потерла виски копытами. Прошло всего лишь каких-то несколько минут с тех пор, как в ее покои ворвались жутко взбудораженные принцесса Каденс и Шайнинг Армор и наперебой начали говорить о том, что им срочно надо что-то обсудить. В процессе этого бурного озвучивания беспорядочных мыслей, к ним присоединилась и Луна. Учитывая то, что она бодрствовала по ночам, ей стоило куда меньшего труда понять, что именно от них хотели племянница и ее муж, в то время, как Селестия продолжала находиться в полусонном состоянии. – Ты говоришь о том, что к вам с Шайнинг Армором в спальню пришла Лилит – демон, из–за которого Люцифер воскрес, и которая помогала ему в захвате Кристальной Империи – для того, чтобы рассказать о готовящемся на Эквестрию вторжении демонов? – младшая принцесса утвердительно кивнула. – Ага... Позволь спросить, а ты не думаешь, что все это – ловушка? – Тетя, прошу, поверьте мне – зачем Лилит пробираться в Эквестрию для того, чтобы подготовить ловушку? И тем более, зачем ей искать именно меня? Не кажется ли вам, что это слишком сложно? – Возможно... Однако, рано говорить о том, что все это – истина. По крайней мере, мы не можем проверить это напрямую, ведь нам неизвестно ни где происходит построение портала в Ад, ни на какой оно стадии. По сути, нам неизвестно вообще ничего. – Каденс, ты меня прости, но тут я поддержу Тию, – сказала Луна. – Пока что, слова Лилит выглядят не слишком убедительно, чтобы доверять им на все сто процентов. – Вы поверите, если я лично подтвержу свои слова? – послышался голос демонессы со стороны входа в комнату принцессы. Тут же взгляды всех пони устремились на стоящую в дверном проходе Лилит. Первое, что бросилось в глаза, эта резкая смена цвета ее собственных глаз – черный белок и ярко горящие радужки – и появление рогов. Однако, разглядывать облик демона старшие принцессы не стали и тут же подскочили, закрывая собой Каденс и Шайнинг Армора, а их рога ярко вспыхнули. – Стой на месте, демон! – прорычала Селестия, грозясь выстрелить в любой момент. – Думаешь, что можешь просто так ворваться в королевские покои, чудовище?! – не менее грозно произнесла Луна, ощутив, как внутри нее зашевелилась ее темная материя. – Я понимаю, что мы с вами враги, и мое нахождение здесь может говорить вам о многом, но я готова поклясться вам собственной жизнью, что нахожусь здесь не ради того, чтобы враждовать с вами или подготовить какую-то ловушку. Мои цели носят иной характер – предупредить вас о том, что может положить конец всем вам. – И что ты хочешь сказать? – спросила Селестия, продолжая держать демона на прицеле. – То же, что я рассказала Каденс, – Люцифер строит Врата в Ад для того, чтобы переместить в этот мир легионы демонов, а потом начать полноценное вторжение в Эдем. – Почему же он не может сразу отправить демонов в Эдем? – спросила Луна. – Почему не строит Врата в самом Аду? – Эдем отличается от всех остальных миров Алиомейнрейма. Лишь ангелы и прочие рожденные в этом мире существа могут беспрепятственно попасть туда – для всех остальных вход в Эдем закрыт. В особенности, для демонов и Тьмы в любом ее проявлении – будь то обитатели мира теней или же сам Салдавейрон. – Вот, почему он не может атаковать Хедейра напрямую... – слегка задумавшись, произнесла Селестия. – Эдем огражден очень мощным щитом, что был воздвигнут самим создателем Алиоменрейма. Никто не пройдет, если в его жилах не течет ангельская кровь. – То есть, чисто в теории, ангел сможет открыть такой портал, дабы демоны смогли пройти? – Это не так работает – даже, если портал открыт ангелом, демон не сможет пройти, так как защита просто разорвет его на части. Однако, у любой защиты может образоваться брешь. – И что нужно сделать для того, чтобы разорвать защиту? – Огромное количество энергии. Если представить это в виде сплошного луча, его мощность должна равняться мощности, которая возникает при взрыве практически всех звезд, которые есть в Алиомейнрейме. – Разве же существует что-то подобной мощности? – Есть – души... Всех присутствующих передернуло. – И именно для этого ему будет нужен этот мир – собрав достаточное количество душ, Люциферу удастся проделать брешь, которой должно хватить для того, чтобы переправить огромное количество демонов на ту сторону. А для того, чтобы получить эти души... – Он устроит вторжение, – закончила за демона Луна. Лилит утвердительно кивнула. В этот момент, на зал опустилась напряженная тишина. – И... – первой тишину нарушила Селестия. – И какова численность его войска? – Весь Ад – тысячи и тысячи легионов полностью подконтрольных воле своего Короля демонов, которые только и ждут приказа. Даже объединив весь этот мир, вы не сможете противостоять армии Люцифера – он попросту размажет вас, а вы и моргнуть не успеете. – Разве может быть настолько большая армия? – спросил Шайнинг Армор. – Ад больше любого из миров Алиомейнрейма. Подумайте сами, – какой мир мог бы удержать то количество душ, которое ежесекундно поступает в Ад, если бы имел габариты, пусть и большой, но, все же, планеты. А Ад – это не отдельная планета – это пласт, который лежит ниже вашей Вселенной и Эдема и имеет соответствующие размеры. Так что... Вы просто не выдержите того давления, что будут оказывать демоны. – Люцифера можно остановить? – спросила Селестия. – До того, как он откроет Врата в Ад? – Только один может – Салдавейрон. Поэтому, нужно как можно скорее воззвать к нему, ведь, как я понимаю, его нет в этом мире. – все дружно отрицательно качнули головами. – Кто-то из вас может сделать это? Потому что, времени у нас очень мало. – Нас? – подала голос Луна и сделала пару шагов вперед. – А не ты ли была той, кто положила начало всему этому конфликту? Не ты ли воскресила Люцифера? Ты и Азазель... А раз так, ты была одной из тех, кто жаждал той крови, что уже оказалась пролита. Так скажи мне, Лилит, – Королева Ада – какой тебе толк от того, что ты рассказала нам все это? – Абсолютно никакого, – махнула копытом Лилит. – Уже то, что я здесь, ставит под угрозу мою жизнь и, скорее всего, разительно сокращает то время, что у нас осталось до начала вторжения. Азазель, словно верная шавка, слышит практически все, что происходит в Новом Аду, и я более чем уверена, что и за пределами. Вероятнее всего, он слышит и наш с вами разговор. – А это значит, что времени у нас нет совершенно, – сказала Селестия. – Лилит, – тихо произнесла Каденс, и демоница тут же повернула свою голову к ней, – а что будет с тобой, если, как ты говоришь, Азазель может слышать нас? – В лучшем случае, – Лилит опустила глаза, – моя смерть будет быстрой и безболезненной. Я предала не просто своего мужа, когда оказалась здесь... Я предала своего Короля – демона, что имеет полную власть надо мной еще с самых далеких времен. Впрочем, я знала, что рано или поздно этим все закончится. – Зачем же ты пошла с ним, если знала, чем это чревато? – спросила Каденс. Логика действий Лилит была ей непонятна. – Вам неизвестна и треть моей истории, потому не стоит спрашивать о том, чего не знаешь, – совершенно спокойно ответила демоница, однако, в голосе ее слышалась легкая ирония. – Все, что вы знаете, это то, что я была смертной, которая пала вместе с некоторыми ангелами. – А разве это не так? – спросила Селестия. – Правда у всех своя, а вот истина должна оставаться сокрытой от посторонних глаз. Пускай оно так и будет. – Лилит развернулась и собиралась было уходить, но остановилась на полпути. – Врата в Ад находятся в королевстве горных грифонов, что в нескольких днях и на северо–западе от Эквестрии. Правил в этом королевстве некий Скайкуилл, однако сейчас он находится под моим полным контролем. Есть ли Люцифер в этом мире на данный момент, я сказать не могу – когда я покидала территории демонов, его там не было. Что касается грифонов, – стоит мне только шепнуть Скайкуиллу отдать приказ противостоять демонам, как он сделает это, и грифоны пойдут против. – Лилит, стой! – воскликнула Каденс, когда демонесса оказалась в дверях. Голос младшего аликорна заставил Лилит остановиться и слегка повернуть голову в сторону окликнувшей ее пони. – Раньше, когда вы только пришли в Кристальную Империю, в тебе была только тень. Смотря на тебя, я могла сказать, что добра в тебе нет от слова совсем, но сейчас... Сейчас, я чувствую, как в тебе пробудился свет. – было видно, что Лилит напряглась. – Подобно яркой вспышке, этот свет проснулся внутри тебя и даже сейчас я чувствую, как он льется наружу. – К чему ты это? – заметно похолодевшим голосом спросила демонесса. – Почему, если в тебе было добро, ты начала идти по пути зла? – На все есть свои причины. Мои были рождены ненавистью и обидой, но сейчас я хочу забыть эти чувства, дабы вновь совершить то, что считаю правильным. – Но ты говоришь не как демон, – не сдавалась принцесса. – Демоном ты была раньше, а сейчас в тебе словно заговорил... – Ангел? – Лилит горько усмехнулась и полностью повернулась к принцессам и Шайнинг Армору. – Поразительно, что смертная может так далеко заглянуть за тот образ, который я напустила на себя целые эпохи назад. – Ты же не хочешь сказать, что ты... – ошарашенно произнес Шайнинг Армор, уже понимая, к чему она клонит. – Что я ангел? – Лилит горько усмехнулась. – Это истина – я действительно ангел... Была ангелом в далеком прошлом... – демонесса перевела взгляд на Каденс. – Если бы я могла, я бы показала тебе свои крылья для того, чтобы доказать, что я именно ангел, но... Взгляни на меня... С этими словами, Лилит сбросила с себя накидку, показывая то, что ее тело уже опоясано Тьмой, а потом начала меняться. Она не практиковалась делать это, но почему-то в этот момент, превращение в то, чем ее сделал Люцифер, прошло настолько естественно, будто она умела делать это с самого своего рождения. Вид новой, куда более ужасающей, формы демонессы сильно шокировал всех присутствующих, заодно заставив их насторожиться, ведь, если, со слов той же Лилит, Азазель слышал их разговор, Люцифер тоже мог слышать их и отдать демонессе приказ атаковать. Однако, та не спешила не только атаковать, но и подходить ближе и, несмотря на то, что вид ее мог вызвать некоторую настороженность и даже страх, в горящих красных глазах, устремленных точно на Каденс, отчетливо проглядывалась точка и печаль. – Взгляни на меня... – измененным голосом произнесло что-то, сокрытое за металлической маской. – Посмотри, во что он превратил меня... Это – существо окинуло себя взглядом, – то, во что меня превратил Люцифер, – то какой он хотел видеть меня. Идеальная моя версия по мнению Короля Демонов... Может ли такое существо быть ангелом? – В любом, даже самом злом, на вид, существе есть даже самая малая частичка добра. Ты доказала это тем, что пришла сюда и рассказала то, что знаешь о планах Люцифера. – Ты бы очень удивилась, узнав, что ангелы – далеко не такие уж воплощения добра. Ангелы, как и смертные, порочны, злы и прожигают свои жизни на то, чтобы поклоняться своему покровителю, коими были и, возможно продолжают являться, архангелы, – в этот момент, с небольшими усилиями, Лилит вернула себе форму пони. – Так чем же ангелы отличаются от вас? Тем, что несут за собой силу Света? Тогда, и ее – демонесса указала копытом на Селестию, – можно назвать ангелом. Так или иначе, я рассказала вам все, что вам следовало знать о планах демонов. На тот случай, если вы решите идти в лоб, я постараюсь оставить какие-то точки, на которые вам придется ориентироваться. Все остальное только на вас и на том, как скоро вы сможете достучаться до Салдавейрона. Поверьте, без него вам никогда не одержать победу в этой войне.[Врата в Ад... В это время...]
–...Поверьте, без него вам никогда не одержать победу в этой войне, – произнес Азазель голосом Лилит. Люцифер, стоявший к своему Генералу спиной до того момента, тяжело вздохнул. – Стало быть, малышка Лилит решила повернуться к нам спиной, несмотря на то, что мы для нее сделали, – совершенно спокойно произнес Падший. – Вместо того, чтобы блуждать всю свою жизнь в качестве очередного жнеца, мы даровали ей возможность раскрыться, но ей этого оказалось мало. Что ж, пусть так – Лилит еще узнает, каково это, поворачиваться к нам спиной. – Прикажете мне разобраться с ней, мой король? – спросил Азазель, окончив, тем самым, трансляцию. – Нет, Азазель, – ответил Люцифер и повернулся к демону. На лице его вновь красовалось черное пятно. – Не нужно трогать Лилит, несмотря на то, что она раскрыла нашим врагам свое прошлое и нынешние планы. Раз уж она решила пойти против нас, мы сделаем так, чтобы та информация, которую она предоставила, больше не являлась полезной для них. – Войска готовы и ждут вашего приказа, Ваше Величество. И... Позволите спросить? – Спрашивай, Азазель. – Было ли разумно давать суккубу ту силу, которой она обладает сейчас? Учитывая то, что она практически перешла на сторону нашего противника, не сыграет ли фактор силы против нас? – Можешь быть уверен, мой Генерал, то, что сидит внутри Лилит может, как дать ей силу, так и забрать что-то куда важнее, чем какое-то могущество. Так или иначе, Лилит никогда не сможет объединиться со смертными, даже если очень сильно захочет. Так что, эта тема закрыта. Что касается Врат – на какой стадии они находятся? – Конструкция собрана полностью и нацелена точно на Центральные Земли, Ваше Величество. Нужно лишь запитать конструкцию, и можно будет начинать запуск. – Превосходно... – произнес Люцифер и поднял копыто, в котором держал... Кристальное Сердце... Лишь только оно оказалось перед лицом Дьявола, как начало пульсировать, и чем ближе он подносил кристалл к своему лицу, тем более частыми становились пульсации, однако потом Падший поднял взгляд на Азазеля. – Пока что, Врата мы запускать не будем – это может заставить Лилит догадаться о той слежке, что ведется за ней. Портал откроется только в тот момент, когда она вернется. Чтобы она ни сделала или ни сказала, не мешай ей – пусть действует в соответствии со своими новыми принципами – мне очень хочется посмотреть, на что она будет способна пойти. Если, конечно, решится пойти до вторжения. После же вторжения продолжай придерживаться того, что я сказал тебе – не мешай ей. Когда придет время, я с удовольствием покажу Лилит, где ее место. Сам... – Слушаюсь, Ваше Величество. – Пока же, продолжай транслировать мне то, о чем они пытаются договориться. Когда же Лилит закончит, веди за ней слежку до того момента, пока она не окажется точно перед тобой. И продолжай, когда она скроется от твоего взгляда. – Слушаюсь. – Продолжай трансляцию! – более командным тоном сказал Люцифер и вновь повернулся к Азазелю спиной.[Кантерлот... Замок принцесс... В это время...]
– То, что ангелы не так уж хороши собой, еще не значит, что тебе нужно было предавать собственную природу, – сказала Селестия. Лилит же одарила ее слегка печальным взглядом. – Предательство ближнего может подкосить кого угодно – особенно, когда твоя собственная душа – приз в споре между этим близким и другими. – Твоя душа была призом в каком-то споре? – ошарашенно и с сожалением в голосе спросила Каденс. – Да – в споре между архангелами, которых простые ангелы называли Стражами. Я была из тех ангелов, которые должны были предречь Эдему светлое будущее, но перешла на иную сторону, о чем не сожалею. Жаль мне лишь из–за того, что я достаточно поздно поняла, что как была всего лишь призом для Люцифера, так им и осталась по сей день. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Я более не ангел, но и на стороне Люцифера выступать не стану – можете считать, что отныне я сама по себе. – Тебе вовсе не обязательно быть самой по себе, – сказала Каденс и подошла ближе к демону. – Ты показала то, во что превратил тебя Люцифер, и это ужасно, но Джек... Я уверена в том, что он сможет вылечить тебя от этого и... – И что? – Лилит иронично усмехнулась. – Думаешь, Салдавейрон превратит меня обратно в ангела? А даже, если и так, то что будет потом? Он ненавидит меня, как демона, потому что я предала его, и не раз. И будет ненавидеть в качестве ангела просто потому, что я существую. Согласись, моя судьба незавидна, однако, именно я сотворила свою судьбу и только мне нести ее, потому твоя жалость мне не нужна. Как я уже сказала, я продолжу обитать подле Люцифера и постараюсь отсрочить запуск Врат, но ничего обещать не могу. Что же до вас – мне плевать, каким образом вы это сделаете, но вам нужно вернуть Салдавейрона на эту планету, иначе вы все умрете. Как только Лилит сказала это, ее тело охватило алое свечение, а в следующий момент демонесса и вовсе испарилась из комнаты, оставив шокированных пони наедине со своими мыслями. Какое-то время, в комнате стояла мертвая тишина. – Итак... – отчего-то резко понизившимся в тоне голосе, сказала Луна и повернула голову к Селестии. – И что будем думать об этом? – Лилит только что рассказала нам все планы своего Короля и даже обозначила место, где все это происходит, – задумчиво произнесла принцесса солнца. – А еще то, что она, когда-то, была ангелом. Что–что, а такого я точно не ожидала. – Да уж, я тоже удивлена этому, – сказала Каденс. – Ангел, что стал демоном из–за того, что архангелы спорили на ее душу. Боги, до чего же это мерзко... – М–да... – задумчиво протянул Шайнинг Армор. – Но нам нужно исходить из того, что нам известно. Она сказала, что Люцифер находится в королевстве грифонов, которым правит некий Скайкуилл. Принцесса Селестия, вам он известен? – Да, – без какой-либо радости ответила Селестия. – Жадный до власти и куда сильнее не переваривающий пони, чем его подданные, грифон. Некогда, королевства грифонов были единым государством, но потом между ними произошел раскол и наиболее радикально настроенные отделились от остального общества. Когда только началось противостояние с Люцифером, я посылала ему письмо с предупреждением о том, что случилось, но он, по всей видимости проигнорировал его тогда. А теперь... Боги, Скайкуилл, видимо, даже не понял, с кем решил пойти на соглашение. – Думаешь, Люцифер предложил ему власть и силу? – спросила Луна. – Только это и могло толкнуть его к этому. Только вот, в планы Люцифера не входит дележка власти с кем-то. Тем более, с тем, кто гораздо ниже него по статусу. – В таком случае, им конец, – сказала Луна. – Тем более, что Лилит уже подчинила Скайкуилла своей воле. И хотя она сказала, что не стремится подчиняться его воле дальше, меня не покидает ощущение, что нам это выйдет боком. И что будем делать? – Нужно как-то достучаться до Джека, – сказал Шайнинг Армор. – Где бы он ни был... Ответить ему не успели, так как послышался такой звук, будто где-то начался пожар – характерный треск огня. А буквально через секунду послышались столь знакомые всем четверым голоса. Семь голосов, вместо восьми... не сговариваясь, принцессы и Шайнинг Армор выбежали из покоев Селестии и направились в ту сторону, откуда доносились голоса. Как и ожидалось, в одном из коридоров, они обнаружили шестерку Элементов Гармонии и королеву перевертышей. Выглядели все достаточно уставшими и даже потрепанными. В особенности, это было заметно на Флаттершай – несмотря на то, что пегасочка пыталась держаться, было видно, что она была вымотана чуть ли не сильнее остальных. Что касалось остальных, в большей степени они казались несколько озадаченными. Однако, лишь один вопрос начал тревожить встречающих – где Джек Салдавейрон? Просто, среди пришедших его не было, а портал, через который вышли остальные, давно закрылся. Ответ последовал практически единогласно – он остался там.***
1 час, 15 минут, 32 секунды до... Она могла бы согласиться на предложение Каденс. Быть может, где-то в глубине остатков своей души хотела бы остаться там и надеяться на то, что все сказанное молодым аликорном действительно сбудется так, как она говорила. Однако, Лилит посмотрела на эту ситуацию с присущим ей реализмом и поняла, что для нее все кончится плохо в любом случае. Либо ее убьет Люцифер из–за ее предательства, о котором ему непременно доложит Азазель, либо Салдавейрон сделает с ней то же самое по тем же причинам. Стало быть, нужно было идти по третьему пути – не возвращаться ни к тому, ни к другому. Но это оказалось сложнее, чем она думала. То, что Люцифер посадил внутрь нее, так и рвалось вернуться к своему создателю, таща за собой все остальное тело. И сопротивляться этому инстинкту было крайне непросто, если не невозможно. Потому, Лилит продолжала двигаться в сторону королевства грифонов, в котором находились Врата в Ад, практически полностью готовые к запуску. О да, она прекрасно понимала, чем это закончится – вторжением на эти земли. Но что она могла сделать против? Разрушить Врата? Конструкция была огромной и достаточно мощной, чтобы выдержать не только мощные удары со стороны, но и собственную мощь, сосредоточенную в энергоблоках, что были распределены по всей длине конструкции. И Лилит была уверена в том, что эти блоки работали независимо друг от друга и были достаточно хорошо ограждены, дабы, при повреждении одного, не пошла цепная реакция. Стало быть, разрушать Врата было бесполезно – это заняло слишком много времени, а так как демонесса была слабо знакома со всеми схемами и чертежами, полагаться на грубую силу было совсем глупо. Да и... Чем дольше Лилит шла в сторону своего поста, тем слабее становилось желание что-то подпортить, и крепчали мысли о том, что нужно оставить все так, как есть. В конце концов, Люцифер хотел атаковать Эдем – обиталище оставшихся архангелов и тех ангелов, что никогда не ставили Королеву Ада ни во что. Логово всех тех ублюдков, что травили ей жизнь с самого ее начала... Так стоило ли ее предательство возможности поквитаться со всеми ними? Вряд ли... В конце концов, демонесса очень долго носила в своем сердце это желание, так зачем ей отказываться от возможности. Но то, какими методами Люцифер пытался добиться этого, и то, что сделал для того, чтобы заполучить ее... А для чего она была нужна ему в данный конкретный момент, если он больше не требовал от нее создания новых партий демонов? Хотя, кто сказал, что не потребует дальше? Особенно, учитывая ее новое тело... И вот тут начало возмущаться то, что Лилит могла бы назвать остатками своей ангельской сущности. Оно активно пыталось противиться тем мыслям, которые преследовали демонессу тем сильнее, чем ближе она подходила к Вратам. Однако, удивляло не только это, а еще и то, что демоны, особенно те, что находились ближе всего к Вратам, стояли, словно, на стреме – как будто ожидали, но чего именно, сказать было сложно. И вот тут у Лилит неприятно кольнуло внутри – такая настороженность у демонов могла говорить только об одном – они явно ждали приказа к действию. Неужели... Неужели, вторжение уже началось? Быть того не может – Врата должны были испустить невероятный импульс энергии. Такой, который почувствовали бы даже смертные, не говоря уже о демонах. Но ничего такого она не ощутила пока добиралась до места. Скрываться сейчас смысла не было, потому Лилит перемещалась небольшими телепортациями, в итоге, потратив гораздо меньше времени, чем на дорогу в Кантерлот. Но даже за этот небольшой отрезок, здесь произошло достаточно, что, однозначно не радовало демоницу. В конце концов, эти демоны могли быть нацелены и на нее, в частности. По крайней мере, если здесь уже знали о ее вылазке. Если же нет... – Тебя долго не было... Лилит этого не показала, но внутри у нее все похолодело, когда она услышала столь знакомый и ненавистный ей голос. И, медленно обернувшись, она увидела стоящего позади нее Азазеля. Сложно было сказать, каким именно образом он умудрялся раз за разом появляться у нее за спиной, так как походка у рыжего была далеко не такой тихой, как можно было бы предположить, а те щелчки, что издавало нечто, которое поселилось в его глазах, отдавались в голове демонессы странными ударами, которые были схожи с ударами в барабаны. Сотни ударов за несколько секунд – и как она не замечала этого раньше... – Потрудишься назвать хоть одно место, которое было посещено тобой за последнее время, дабы я мог составить хоть какой-то отчет для нашего Короля? – продолжил Азазель. – Будто ты сам не знаешь, где я была? – саркастично пробурчала Лилит. – Известно мне, что ты посетила десятки мест за эти несколько суток. Также, я знаю о том, что ты покинула свой пост в момент окончания строительства и отладки оборудования. Каковы будут причины подобного поведения? – Если тебе известно, где я была, тебе не нужны причины. – Местоположение не отвечает на вопросы о причинах. Тем не менее, предоставлю тебе возможность объясниться перед Королем самостоятельно, когда он вернется. – Вернется откуда? – спросила Лилит. Азазель уже собирался уходить и не желал пояснять демонессе, куда мог отправиться Люцифер, учитывая план их действий, но все же остановился и повернул к ней голову. – Король в Аду... Советовал бы тебе вернуться на свой пост, Королева, – коротко ответил он и отправился на свой пост. Лилит даже не знала, как ей реагировать на это. Во–первых, было понятно, что Азазель точно все знает, но вот располагает ли этой информацией Люцифер, она не могла сказать. А во–вторых, Падший был в Аду, что значило только одно – он собирает демонов. Он действительно собирает всех демонов в Аду, дабы сформировать одну огромную армию. Вопрос был в том, как давно он там находится. Но не успела Лилит сделать хоть что-то, как почувствовала импульс, который возникает при открытии портала, а вместе с этим и то, как внутри нее зашевелилось темное нечто. Люцифер вернулся на эти земли – это было очевидно, и попадаться ему на глаза Лилит совершенно не хотела. Спрятаться, однако, у нее не получилось, так как Падший сам нашел ее. – Решила устроить себе небольшую прогулку, моя дорогая? – с отчетливо скрываемой злостью и нарочито учтивым тоном спросил Дьявол. Демонесса заметно сдала и опустила глаза. – Тебе Азазель об этом рассказал? – Он сказал, что один из моих Генералов не явился на свой пост и мне просто стало интересно, где ты могла пропадать. Азазель сказал, что ты была в ледяных пустошах, что окружали нашу основную базу. Как я погляжу, ты времени зря не теряла и постигала возможности своего нового тела – форму ты сменила. – Да, можно сказать и так... Но знаешь, что, Люцифер? – Что? – Ты мог бы помочь мне разобраться с моим новым телом, но ты оставил меня одну в том зале. Любящий муж бы так никогда не сделал... К ее удивлению, Люцифер тепло улыбнулся. – Я понимаю, что тот поступок показался тебе подлым с моей стороны, но и ты должна понимать, что я не могу следить за всем и сразу. В тот момент, когда тебе требовалась помощь в освоении нового тела, мои демоны должны были быть организованы и подготовлены к дальнейшему наступлению. Твое освоение на фоне общего плана – мелочь. – Мелочь, значит? – Лилит произнесла это практически сквозь зубы. – Допустим... Но ты не думал, что один сильный воин может быть лучше нескольких слабых? – Это так, моя дорогая, однако и ты забываешь о том, что армия может взять и количеством. Смертные этого мира слабы сами по себе, потому их покорение не станет большой проблемой. Усиление армии можно будет начать лишь в тот момент, когда наши войска пойдут на Эдем. – Но это займет еще больше времени, – сказала Лилит. – Вполне... Однако, я за достижение цели, чего бы мне это ни стоило. И – Люцифер наклонился к Лилит, – не позволю НИКОМУ нарушить мои планы. Надеюсь, ты меня понимаешь. – Понимаю, Люци... Отлично понимаю... – Прекрасно. – Падший улыбнулся и отошел на пару шагов назад. – Тогда, ты поймешь и это... АЗАЗЕЛЬ! Не успела Лилит как-то отреагировать, как почувствовала, что все ее тело резко сдавило, да с такой силой, что не только пошевелиться, но и просто вздохнуть стало практически невозможно, потом ее подняло на несколько метров воздух, а после сдавило с еще большей силой. И только тогда она увидела, что ее, в своих плотных объятиях, держал Азазель в своей темной демонической форме. – Люцифер, что происходит?! – закричала демонесса, внутренне пожелав превратиться в свою новую форму, так как понимала, что именно будет сказано ей. – Будто ты сама не знаешь, моя дорогая. – Люцифер вновь улыбнулся. – Кстати, можешь не пытаться изменить свою форму – все это контролируя я и только я, хотя твое возвращение к этому облику не было спланировано и произошло спонтанно. Так или иначе, ты решила объединиться с нашими врагами, чем поставила ход выполнения всей операции под угрозу. Хотя смертные нам и не смогли бы угрожать достаточно, однако двое из их предводителей принадлежат к миру Элементалей. Хоть и не властвуют они над своими силами, только их принадлежность может подпортить наши планы. И ты просто пошла и передала им информацию о нашем местоположении и планах. Стоит ли мне говорить о том, что ты и сама хотела вмешаться в реализацию планов, которые поддерживала лично и стремилась к их исполнению так же, как и мы все? И что же мы видим? Ты решила повернуться спиной к тому, что продвигала и сама, причем, с особой жестокостью. Интересно, не правда ли? Лилит поняла, что препираться или пытаться выстроить из себя жертву гнусного обмана Азазеля будет бесполезно и ниже ее достоинства, которое и так лежало достаточно низко из–за ее бесконечного прислуживания Падшему, а потому нужно было показать, что она может быть не так проста, как он думал. Быть может, он помнил ее как демона и свою любовницу, но совершенно забыл о том, что изначально она ангел. А ангелы должны были бороться с Тьмой в любом ее проявлении, даже, если это твой собственный брат или муж. – Тебе не победить, Люцифер... – совершенно не типичным для себя голосом сказала Лилит, одарив Дьявола ледяным взглядом. – На стороне смертных находится сила, которая сильнее тебя и всего Ада. И я уверена, что ты знаешь это, но просто не хочешь признавать, поскольку это подкосит твой образ непобедимого и всесильного божества для своих последователей, который ты пытался выстроить еще в Эдеме. О да, я все еще помню, что, некогда, и сама была ангелом, однако, во что я превратилась... – Лилит мотнула головой назад, указывая, тем самым, на Азазеля. – В чудовище, что является лишь твоим видением того, как должен выглядеть идеальный демон! – Значит, в чудовище. – Люцифер злобно ухмыльнулся и подошел ближе. – Я дал тебе возможность стать лучшей версией самой себя – подарил тебе силу и власть, которая тебе и не снилась... Я сделал тебя таким Генералом, каким ты должна была стать, ведь это было наградой за то, что ты воскресила меня. Как жаль, что чувство благодарности прошло в тот момент, когда Азазель ознакомил меня с твоим поведением до моего воскрешения и недавними высказываниями и действиями. И я не прогадал – девиантное поведение начало проявляться у тебя за многие и многие годы до моего воскрешения, однако, ты не спешила проявлять свои намерения, а постаралась изобразить покорность, которая тебе не была присуща. И знаешь, что, моя дорогая Лилит – мне искренне жаль, что ты живешь с подобными мыслями в своей голове. – Жаль? Тебе жаль?! – воскликнула Лилит и злобно рассмеялась. – Да я со времен нашей ангельской жизни понимала, что ты просто используешь тех, кто идет за тобой! Да, я пришла к тебе полностью разбитой – в тот самый момент, когда Азраэлла упомянула о вашем чертовом споре. Об игре Стражей на душу одного мелкого ангела, чья сила напугала вас всех настолько, что вы захотели подчинить ее. Но вот, что я тебе скажу, – глаза Лилит сверкнули, казалось, давно потухшим Светом, – меня ты не получишь. Ты думал, что получил, и я тоже так думала и была готова сдаться, как и многие другие, но нет... Больше я не стану играть в твою маленькую собачонку. – Хм, ты выпустила свою ангельскую гордость наружу. – Падший хмыкнул. – Да только ты не знаешь, что тебе и не приходилось играть мою собачонку. Ты стала ей с того момента, как впервые оказалась на пороге моего Храма. И то, что ты превратилась в то, чем являешься сейчас, лишь подтверждает это. Что ж... Пожалуй, мне остается сделать только одно – то же самое, что делают с любой собачонкой, которая кусает хозяина. Сказав это, Люцифер взмахнул копытом. Азазель же тут же отпустил Лилит, и та с грохотом упала на землю. Она уже хотела бы подняться на копыта и броситься на Дьявола, но почувствовала, как каждую мышцу ее тела скрутила мощнейшая судорога, а потому, достаточно быстро, она вновь оказалась на земле. Ломота была такой страшной, что Лилит казалось, будто уже через мгновение начнут ломаться все ее кости, а плоть порвется сразу в нескольких местах. Помимо этого, другим сильным чувством, которое она испытала в тот момент, было уже ставшее привычным шевеление темного нечто внутри ее тела. Однако, если ранее это существо, шевелилось как-то менее ощутимо, даже во время трансформации, сейчас оно словно начало биться в эпилептическим припадке, параллельно наращивая свои размеры и массу. В какой-то момент, оно стало настолько большим и тяжелым, что демонице показалось, будто из ее рта и носа сейчас начнет вытекать эта дрянь. Нечто буквально начало расползаться по всему ее организму, сливаясь с плотью, костями, внутренними органами, блокируя доступ не только к демонической сущности Лилит, но и к вспыхнувшему в ней ангельскому Свету, однако, демоница нашла в себе силы поднять голову и повернуть ее к Люциферу. – Ты... – прохрипела Лилит, сплюнув на землю несколько черных капель. – Ты этого не показываешь, но, кажется, я знаю твой маленький секрет, который ты не хочешь никому рассказывать. Ты слаб, Люцифер... Слаб... И, похоже, умираешь. О да... – Лилит хрипло усмехнулась, увидев, что именно отразилось в глазах Дьявола. – Похоже, я нашла то, что больнее всего для тебя. То, что у тебя было на лице и есть сейчас... Точно... Как же я раньше не догадалась... Темная материя и кровь архангела не являются сочетаемыми между собой – они уничтожают друг друга. А значит, убивают тебя... Ну надо же... – демонесса ехидно усмехнулась. По крайней мере попыталась, так как изо рта у нее вырвался сдавленный хрип вместе с теми же черными каплями. – Сильнейший из Стражей оказался слаб перед собственным телом. И виноватой, разумеется, ты сделаешь виноватой меня, ведь это я была за то, чтобы сделать тебе тело из темной материи. Ну что ж, пусть будет так – пусть я буду виноватой в том, что ты подыхаешь, как собака. – Пытаешься добиться от меня какой-то реакции, Лилит? Могу сказать, что ты зря стараешься – лишь зря выпускаешь последний воздух из своих легких. Какого бы гордого ангела внутри себя ты не пробудила, это не отменит другого – ты всегда была демоном. Даже тогда, когда опеку над тобой взяла моя дорогая сестра. Я достаточно долго наблюдал за тобой, Лилит, – практически с момента твоего рождения и до того дня, когда ты впервые ступила на территорию Храма Силы – и ты всегда проявляла те качества, которые свойственны творениям Бафомета, но далеко не нашего отца. Ты была хитрой, склонной к манипуляциям над другими, любила знания и применяла их на практике – и все для личной выгоды. Не пытайся отговориться, Лилит, ибо от своего нутра не скроешься. Так что, не пытайся корчить из себя благородного ангела... Тех ангелов придумали смертные, ну а мы... – Люцифер склонился к демонессе, уже чувствующей, что нечто изнутри начинает не просто наращивать новое тело вокруг старого, а именно перестраивать изначальную форму под то, во что Падший превратил ее. – А мы не просим – мы берем то, что хотим. Такова суть сильных, будь то ангел или демон. Ну а ты, моя дорогая... – глаза Люцифера недобро сверкнули. – Ты еще станешь идеальной. В этот момент тело Лилит скрутило еще сильнее, хотя ей казалось, что боль и напряжение уже не могут быть сильнее. Она пыталась было протянуть свое копыто к Люциферу, даже не понимая толком, зачем именно, но увидела, что конечность уже успела начать деформироваться, став весьма гротескным гибридом между копытом обычного пони Эквестрии и той лапой с пальцами–клинками, которая была у ее новой формы. Конечность значительно вытянулась в своей длине, стала тоньше, начиная от локтя и заканчивая продолжающим деформироваться предплечьем. То же, что должно было быть кромкой, представляло собой лишь бледную тень этой конечности. Одна половина представляла из себя все то же копыто, только покрывшееся густой черной жижей. А вот вторая... Вторая половина представляла из себя что-то вроде разорванного кокона, истекающего отвратительными соками, которые являлись смесью собственной крови демонессы и темной материи. И из–под старой плоти, с отвратительным хрустом, прорывались пальцы–лезвия. Туловище ее начало удлиняться, начали проступать пластины брони, из головы и верхней части спины начали прорастать щупальца, что оканчивались крупными заостренными шипами. Задние копыта тоже претерпели изменения, разительно вытянувшись и приняв вид чего-то, что напоминало задние лапы ящериц с крупными когтями. Лицо Лилит полностью скрылось за темной материей, а в следующий миг, из массы выплыла ужасающая металлическая маска. В глазницах вспыхнул яркий алый огонь.***
7 минут, 11 секунд до... – Мой Король, вы уверены в том, что эта мера была столь необходима? – спросил Азазель после того, как ситуация с Лилит была решена. Когда превращение было окончательно закончено, Люцифер оставил ее на том же месте приходить в себя, дабы то, что родилось в тот момент, начало постигать собственное тело. То, потому что нынешнее существо уже не было той демонессой, которая пыталась устроить мятеж. Теперь, это было нечто другое – нечто послушное и не имеющее собственной воли как таковой. – Что ты имеешь в виду? – сказал Падший, смотря вверх и оценивая весь масштаб проделанной работы над Вратами. Оставалось всего ничего для того, чтобы запустить их, и Люцифер был готов сделать это хоть в данный момент, потому как, если верить словам того же Азазеля, Врата был полностью готовы и уже наведены на Ад – прямо в то место, где уже ожидали целые легионы демонов, готовых пойти за своим Королем в любой момент. – Оставлять суккубу ее новую силу. Мне понятно ваше желание иметь в своих рядах достаточно сильных демонов, но суккуб показала, что может проявлять девиантные наклонности. – Больше она не восстанет – можешь не переживать за это. Теперь, там уже нет той Лилит, которая могла бы противостоять нам и делать свои мелкие пакости в надежде на то, что добьется каких-то успехов на благо своей лживой души. Об одном можно пожалеть – о том, что ее разум оставался непокоренным столько времени. Была бы она столь предана, сколь лжива, мы бы добились успеха намного раньше, но я наивно полагал, будучи архангелом, что мне удастся сделать ее более податливой лишь словами и небольшими манипуляциями, но она осталась при своем мнении. Что ж, видимо, влияние сестры на нее оказалось куда более сильным, чем я предполагал ранее, однако, теперь это неважно. Карты ложатся как никогда идеально – в этом мире нет никого, кто смог бы защитить его, Салдавейрон, очевидно, ослаблен влиянием смертных на него, а мы близки к тому, чтобы вернуться в Эдем и выстроить его таким, каким он должен быть. – Прикажете запускать Врата, мой Король? – Тянуть больше нет времени, – ответил Люцифер, достал Кристальное Сердце и подошел к одному из краев арки Врат. Там находился достаточно крупный паз, который по форме напоминал собой используемый кристалл. Более там ничего не было. – Сколько времени займет перенастройка Врат на Эдем? – По предварительным оценкам, от нескольких дней, до нескольких недель. – Стало быть, у нас есть только несколько недель для того, чтобы претворить свой план в жизнь, – задумчиво смотря на Кристальное Сердце, произнес Люцифер. – Энергетической мощности кристалла будет достаточно для того, чтобы поддерживать поток демонов? – На перенаправление нескольких сотен легионов будет достаточно. Большего для этого мира не требуется. – Превосходно... Однако, остается еще Эдем, куда нужно будет направить весь Ад. – Когда энергия кристалла иссякнет, в расход будут пущены те смертные, что окажутся захвачены нашими войсками – их души обладают куда большей мощностью и емкостью, чем эта примитивная технология. Их хватит для того, чтобы перенести остальную армию и направить ее в Эдем. – Отлично... – ответил Люцифер и подошел к открытой части Врат. 3 минуты, 15 секунд до... Кристальное Сердце активно сопротивлялось тому, чтобы его использовали так, как хотел Люцифер. Однако, что может сделать обычный кристалл, хоть и выращенный на основе знаний об Элементале Света, против бывшего архангела, ставшего вместилищем силы всех Королей Ада? И из–за этой беспомощности, Сердце оказалось помещено в выделенный для него паз. Не прошло и нескольких секунд, как Врата начали активно выкачивать из кристалла. Когда набралось достаточно энергии, заработали остальные механизмы. Прошла буквально минута, как Врата оказались полностью запитаны. Оставалось сделать лишь одно действие. И Люцифер сделал это – запустил Врата. В тот момент, горы озарил настолько мощный гул, что в этой воронке поднялся чуть ли не ураганный ветер, а в следующий миг, на внутренней стороне арки вспыхнули десятки небольших – относительно общей конструкции – огоньки. Достаточно быстро, эти огоньки превратились в лучи, что тянулись до центральной точки пространства внутри арки Врат. Вскоре, в точке пересечения образовался небольшой энергетически шар, что начал достаточно быстро расширяться, а вскоре и вовсе превратился во вспышку столь яркую, что ее можно было сравнить с родившейся звездой. Когда же яркий свет погас, перед Люцифером и Азазелем предстало сплошное энергетическое полотно, изображающее совершенно ужасную картину. Огненное небо, затянутое черными тучами, из которых то и дело били алые молнии, серая каменистая земля с торчащими из нее то тут, то там острыми скалами, серная вонь. Однако, наиболее бросающейся в глаза деталью стала самая настоящая орда, находящаяся по ту сторону – тощие разведчики, облаченные в черные балахоны призраки, огромные рогатые демоны, полупрозрачные темные силуэты, похожие на объемные тени. И все они были готовы. И Люцифер был готов – он вышел вперед, принял свою демоническую форму и поднял руки в воздух. Вмиг, из них начали выстреливать алые молнии, на землю полился черно–алый туман, глаза Дьявола ярко вспыхнули, а голос прозвучал столь громко, что его должен был услышать весь Юлтуру–Арнима: – Мои демоны! – Люцифер повернулся спиной к порталу. Все его тело вспыхнуло огнем, превратившись в подобие вулкана. Алая дымка начала окружать его, а демоны по ту сторону, все как один, сменили позу, словно говоря о том, что они готовы двинуться вперед. 0 минут, 0 секунд до... – НАЧАТЬ ВТОРЖЕНИЕ! – громовым голосом воскликнул Люцифер, и в небо устремился поток алой энергии. Из портала, в одно мгновение, вылетели сразу тысячи самых разных тварей Преисподней и устремились туда, куда были направлены своим Королем.[Чертоги Ада... Дата неизвестна...]
Энергия... Вихри, потоки, ураганы энергии – именно это представляли из себя самые глубины мира демонов. Здесь не было ни пола, ни стен, ни потолка – лишь пространство. Такое же бесконечное и мрачное, как Пустота в самом начале своего существования. Единственное, что отличало эти два пространства, это крики – тысячи разных голосов орали, не жалея себя в страшнейшей агонии, которую только могут испытать души, оторванные от своего тела. Они... Они были разными... Их преступления были ужасны сами по себе и отличались своей изощренностью, но также различными были и те, кто оказался здесь. И очень большое число этих душ составляли ангелы... Сотни тысяч различных, ярко полыхающих своим, отчего-то еще непогасшим, Светом, кричали, умоляли пощадить их, вытащить из этого кошмара, но мольбы эти оставались тщетны, ибо не было в Чертогах того, кто мог бы им помочь – лишь тот, что способен усугубить. Джек продвигался сквозь чудовищно мощные потоки энергии Ада столь свободно и плавно, будто они были частью его самого. Ничто ему не мешало, а души, которые изредка пытались прицепиться к нему, тут же отлетали в сторону, как кислотой ошпаренные с только усиливающимися воплями боли. Несколько раз было так, что за рукав плаща черного пони одергивали и ангелы, однако им было достаточно лишь взглянуть в лицо тому, кого им удалось ухватить, чтобы отцепиться от него и улететь в этот бесконечный поток могущества Ада, буквально полыхая от ужаса. Темного подобное откровенно забавляло, но он находился здесь не для того, чтобы наслаждаться страданиями всех этих душ. Его целью было лишь одно создание, которое обитало здесь – сам Король Ада, Икона Греха... Однако, несмотря на то, что цель была обозначена достаточно четко, конкретное место нахождения Бафомета оставалось неизвестным. В какой-то момент Джеку начало казаться, что он и вовсе ходит на одном месте, а цель его так и остается недосягаемой. Тем не менее, черный пони не терял уверенности в том, что сможет добраться до самого центра ядра Ада. И чем дольше он шел, тем сильнее внутри него росло чувство гнева – такого, в котором не было место для игр и наслаждения болью и кровью. Нет, этот гнев жаждал только одного – рвать и терзать врагов до тех пор, пока не падет последний. И рос он в геометрической прогрессии с каждым последующим шагом. В какой-то момент, Темный подловил себя на той мысли, что ему даже нравится это – подобное давало его разуму необычайное для него чувство свободы. И это только вызывало улыбку. Свобода – вот, к чему именно он стремился всю свою жизнь, но всегда пытался удержаться. А ради чего? Ради кучки смертных пони, которые только мешают ему на пути к освобождению от всех оков. Никчемные, маленькие... – Кто пришел в мою обитель страха и ненависти?! Внезапно, по всему пространству Чертогов Ада послышался этот голос – раскатистый, рычащий, слегка блеющий, мощный, как и сам Ад. Без сомнения, этот чудовищный бас мог принадлежать только одному существу. И Джека это только радовало, ведь это говорило только об одном – он наконец-то добрался до своей цели. – Всего лишь скромный гость твоих призрачных территорий, Король Бафомет, – совершенно спокойно, можно даже сказать, незаинтересованно, произнес Джек. Выглядело это так, будто черный пони оказался в Чертогах Ада случайно и принял на себя роль этакого туриста. – Но что же ты за хозяин, если не можешь явиться пред своим гостем в том облике, который у тебя есть в нынешний момент? Явись предо мной, Икона Греха, – встреться с тем, кто бросил тебе вызов и пришел в самые недра мира, так несправедливо отнятого у тебя! – Требуешь ты моего присутствия? Ты либо дерзок, либо глуп, ибо требовать здесь могу только я – Король. – Ты уже давно не Король, Бафомет, а просто призрак далекого прошлого. Мог бы сказать, что сей факт весьма печален, ибо при твоя иерархия Ада нравится мне больше, но Высшим существам неведома жалость по отношению к более низким. – ТЫ СМЕЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ НИЗШИМ?! – прогремел голос, излучая собой ничем не прикрытый и наичистейший гнев. – Я говорю только то, что вижу и чувствую. – Джек хрипло усмехнулся. – И поверь, в моих силах сделать так, что твое заточение здесь станет не просто пыткой, а тем Адом, который ты устраивал для тех смертных душ, что попадали сюда в твои времена. – НАЗОВИ СВОЕ ИМЯ, ЧЕРВЬ! Я ТРЕБУЮ ЗНАНИЯ О ТОМ, КТО СТОЛЬ ДЕРЗОК, ЧТОБЫ ГОВОРИТЬ О КОРОЛЕ, КАК О ЧЕРВЕ! – Хоть ты и был рожден, после того, как я пал, все твое нутро должно осознавать, кто именно тебя породил. Так знай, кто говорит с тобой! – в этот момент, голос Джека исказился, а громкость его возросла до уровня самого Бафомета. – ИМЯ МОЕ – САЛДАВЕЙРОН, ИМПЕРАТОР ТЬМЫ! В этот миг, все в Чертогах словно замерло: все крики и стенания стихли, а плавающие мертвые души замерли на месте, не в силах пошевелиться от накатившей на них волны неописуемого ужаса. – Салдавейрон? – голос Бафомета прозвучал несколько ошарашенно и легким оттенком того страха, что охватил Чертоги. – Темный Творец? Первенец Одэр? Разрушение во плоти? – Какие интересные титулы мне приписывают демоны. Удивительно даже, что ими сыплешь ты – первобытный Титан, что оказался создан гораздо позже моего падения. Но да, ты правильно меня обозначил. И раз уж ты действительно знаешь, кто я такой, теперь уже Я требую, чтобы ты явился предо мной! Дымка, подобная туману, что окружала все это безразмерное пространство, начала расплываться в сторону подобно огромным воротам, что разделяли дворик замка и территорию, что находилась за пределами. И все это словно приглашало Джека зайти внутрь, и приглашением этим он воспользовался. То, что находилось внутри, было очень похоже на то, как выглядели Центральные Земли Ада – все вокруг полыхало и бурлило от жара. Земля здесь представляла собой каменистую, похожую на крупный песок, почву серо–коричневого цвета, небо было затянуто черными тучами, а прямо перед Темным находилась невероятных размеров гора, своей высотой и шириной тянущаяся на километры. И в этой скале, прямо в камне, находилось существо. Камень прорастал вокруг торчащих конечностей Титана, образовывая собой странное подобие кандалов. Однако, там были и сами кандалы – сделанные из темного металла, колоссальные звенья цепей с одной стороны были глубоко вмонтированы в камень, а с другой соединялись с наручами, что своими размерами могли окутать небольшую деревеньку, но вместо этого опоясывали выглядывающие из скалы титанические предплечья и ладони. Туловище и ноги Титана также были замурованы в камень и окутаны массивными цепями. Венчала же эту весьма гротескную картину не менее огромная голова демона. Сильнее всего, она напоминала своими очертаниями козлиную, разве что огромные рога росли не назад, а в стороны. И именно голову удерживали наиболее массивные цепи. Белые глаза Титана, казалось, смотрели в никуда, но когда Джек подошел ближе, их взгляд устремился точно на него. Облик Бафомета, откровенно говоря, нагнал на черного пони тоску. Некогда, если верить тем легендам, которые ходили по миру демонов, это должен был быть наиболее сильный представитель этого вида существ. Оттого было так странно видеть столь могущественное существо, закованное в цепи, лишенное своего тела и представляющее из себя лишь тень былого величия. Даже его нынешний облик не вызывал никакого чувства ужаса или благоговения. Скорее, то было чувство легкой горечи, вызванное осознанием того, что некогда нечто такое великое было раздавлено самоуверенным падшим архангелом и его мелкой бандой. – Так вот, как выглядит поверженный и лишенный своего королевства правитель, – с ощутимым оттенком язвительности сказал Джек. – Легенды о Падшем Темном Боге и тебя показывают, как лишившегося своего королевство правителя, – ответил Бафомет. – Потому, мы с тобой достаточно похожи, Темный Повелитель. – Я здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями. Мое нахождение в твоем доме обоснованно определенной целью, и я буду требовать то, за чем пришел. – То, что ты являешься Темным Повелителем, не значит, что я стану потакать твоим требованиям. Изыди, темнейший из темнейших! – Подобно тебе, я не стану слушать приказов, тем более, от подобного тебе, демон, – более грозно сказал Джек и подошел ближе. – Но я готов предложить тебе сделку. Считай это услугой за услугу. – И что же ты можешь дать мне? – То, чего ты так сильно жаждешь, мой темный потомок, – свободу. К некоторому удивлению Темного, Бафомет ответил ему громким и саркастичным смехом. – Я сказал что-то забавное? – в голосе черного пони отчетливо послышалось рычание. – Мысли твои нелепы и невозможны, Повелитель Тьмы. Сие разбавило мою наискучнейшую рутину своей нелепостью и высокомерием, что ты рассыпал по моей земле. – Стало быть, ты находишь мое могущество смехотворным? Мое – того, чье имя напрямую олицетворяется с Тьмой в самом широком смысле этого слова? Поразительно, что более низкое в иерархии существо сомневается в силе божества, что отчасти породило тебя. – Как можно судить могущество того, кто так и не проявил его? – Весьма справедливо, но я здесь не для того, чтобы кому-то что-то доказывать, Бафомет. Я пришел требовать от тебя то, что может находиться во власти только истинного Короля Ада. – И что же ты хочешь, Император Тьмы? – немного помолчав, спросил Бафомет. – Люцифер – архангел, что так несправедливо отобрал у тебя твой мир был убит мной тысячелетие назад. – Известно сие мне, Падший Бог – весь Ад ощутил, как дух его вспыхнул ярчайшим пламенем, озарив собой весь мой мир. И даже тюрьма моя пошатнулась от этого всплеска. Стало быть, Люцифер мертв? Тогда, мне тем более непонятно, зачем ты решил прийти сюда. Явно не для того, чтобы разрушить мои оковы и вернуть трон, ибо, если такой ты, как я, власть забрать в свои руки захочешь. Неужто, Император Тьмы возжелал получить благословение мое на правление Адом? Ежели мотивы твои носят сей характер, ты не получишь от меня ничего. – Твой мир, как и ты сам – мелкий демон в сравнении со мной – мне не нужны. Тем более, что иной демон стоял во главе, но лишь до того момента, пока Люцифер не воскрес. – ОН ВОСКРЕС?! – голос Бафомета прозвучал гулом, который был свойственен, скорее, извержению сразу нескольких огромных вулканов. Тем не менее, Джека подобный взрыв не смутил от слова совсем. – Несколько приспешников Люцифера вернули его к жизни, наделив его силой твоих собственных творений – Левиафанов. Все Короли были убиты, а сердца их съедены нашим общим врагом. – Мелкое отродье... – полным ненависти голосом произнес Бафомет и попытался поднять вечно опущенную голову, однако кандалы не позволили ему этого сделать. – Если он считает, что сие останется безнаказанным для него, судьба его сочтена. ТЫ! – глаза Иконы Греха вновь воззрились на черного пони. – Ежели ты действительно Темный Творец, твоей силы будет достаточно для того, чтобы разрушить мои оковы и выпустить дух мой из плена, устроенного тщеславным архангелом. – Если эти твоя слова – мольба, то не так должно обращаться к тому, кто может стереть тебя одной мыслью, – прорычал Джек, да таким голосом, что ощутил, как что-то внутри Бафомета пошевелилось. – Мне не страшна смерть. Быть может, даже предпочтительна, но, ежели есть возможность уничтожить Люцифера, я не стал бы молить тебя о свободе, а потребовал на праве короля этого мира! Джек лишь холодно усмехнулся и поднял одно свое копыто, которое тут же превратилась в когтистую руку. Сначала он разжал пальцы, а потом резко сжал ее в кулак. Глаза его моментально вспыхнули оранжевым огнем, а руку охватило что-то, что было похоже на абсолютно черный огонь. Все пространство Чертогов Ада ощутимо вздрогнуло, скала, в которую был вмонтирован Бафомет, начала осыпаться мелкой галькой, земля затряслась, небо сильнее заискрило молниями, а самого демона начало скручивать изнутри. Боль начала волнами распространяться от центра груди и остановилась на кончиках огромных когтей пальцев титанических рук гиганта. Она была резкой, жгучей – такой, словно на голую кожу разлили наиболее едкую кислоту, однако, Бафомет ощущал это не столько кожей своего тела, сколько нутром. Все внутри него вспыхнуло яркой и очень сильной, даже для него, болью. И боль эта только нарастала – медленно, но резко. Это было похоже на отдельные очень мощные удары в самые чувствительные места. Кости... У духов не бывает костей, но для Иконы Греха, в тот момент, кости вернулись в тело, но лишь для того, чтобы начать выкручиваться в разные стороны, трескаться и рассыпаться в пыль и осколки, которые задевали оголенные нервы, вызывая только новые и новые приступы боли. И чем сильнее Джек сжимал пальцы, тем страшнее становилась боль внутри призрачного тела Бафомета. Но, к чести Иконы Греха, демон не взвыл и не подал никаких признаков того, что не сможет стерпеть подготовленную для него пытку, и Темный отпустил его. Тело Титана вмиг обмякло, а голова, поднявшаяся от напряжения, вновь бессильно опустилась на грудь. – Это – только начало, Бафомет, – произнес черный пони очень страшным голосом. Страшным, потому что он был спокойным и властным, а сам Элементаль подошел только ближе к горе, смотря на демона полным ледяной ярости взглядом. – Я не намерен сотрудничать с тобой или просить на коленях. Твоя власть – ничто для меня, но моя власть – все для вас. Ибо я – Тьма, а Тьма породила Ад и тебя. И я буду требовать от тебя все, что пожелаю, а ты исполнишь мою волю, иначе та боль, которую ты испытал сейчас, покажется тебе лишь легкой чесоткой. Тебе ЭТО ясно? Бафомет не ответил и лишь продолжал тяжело дышать, что только сильнее выбивало Джека из колеи. Чувство гнева было подобно раскаленной арматуре, которую черному пони вонзили прямо в глотку, и чем дольше демон молчал, тем горячее становился этот металл. В конечном счете, Темный почувствовал, что, если прождет еще мгновение, просто убьет Бафомета – окончательно и бесповоротно разорвет его дух на части и рассеет по всему Аду, а потом разорвет Чертоги на части в своих лучших традициях. – ТЕБЕ ЯСНО?! – взревел Джек таким голосом, что Чертоги вновь потрясло, как во время особо мощного землетрясения, и снова сжал свой кулак, только сделал это резко, дабы боль проявилась одним сильнейшим ударом. Теперь, демона не просто скрутило, а с силой перекосило, словно он хотел оказаться сразу в нескольких сторонах одновременно, а в груди у него вспыхнул яркий оранжевый огонь. И вот тогда-то Бафомет впервые закричал воплем чистейшей агонии. Ибо нет ни в одном из миров страшнее боли, чем та, когда сгорает твоя душа, которая имелась и у Короля Демонов, как у первого творения для Ада. – ПОВТОРЯТЬ НЕ СТАНУ! – ЯСНО! МНЕ ВСЕ ЯСНО! – завопил демон, и боль вновь отступила, а белые глаза медленно поползли в сторону Древнейшего. – Чего ты хочешь? – Вот так и нужно было начинать, – ехидно ответил черный пони. – Я предлагаю тебе сделку. – Сделку? – не понял демон. – Ежели сие – те договоры, о которых наслышан я, желаешь ты покорить дух мой. – Это не совсем договор на душу, Бафомет, хотя из того же звена этой огромной цепи. Дух твой – хотя, скорее, душа – мне не нужен. Я хочу предложить тебе иное. Мне нужно только две вещи. – Какие же? – Во–первых, мне известно, что в твоих нынешних владениях обитает душонка ангела по имени Абаддон. – Абаддон? – переспросил Бафомет с отчетливыми нотками удивления в голосе. – По что тебе этот никчемный предатель собственного рода? – Раз спрашиваю, значит есть дело. У меня с ним, можно сказать, договор о подчинении. – Неужто Император Тьмы решил подчиниться простому ангелу? – с усмешкой спросил Бафомет. – Смешно... Жаль только, что шутить с тобой я не намерен. Итак, душа Абаддона находится здесь? В Чертогах? Ты – глаза Элементаля угрожающе полыхнули, – мне скажешь? Или же я лично начну разбирать Чертоги, пока не найду тот единственный огонек, который мне нужен?! – Здесь Абаддон... Здесь и слышит наш разговор. – Так яви его предо мной! – воскликнул Джек и, достав косу, с силой ударил ей о землю. Бафомет не стал спорить и, собрав силы после того, что произошло, поднял голову, и Чертоги Ада вновь взорвались, только в этот раз от чудовищно громкого рева Иконы Греха. Когда же эхо рева стихло, скала, в которую был заточен Бафомет начала деформироваться. Небольшой участок у подножия резко перешел из твердого состояния в жидкое. Когда же материя стекла на землю, за тем слоем горы показался человекоподобный силуэт, как и демон, прикованный цепями к камню. Был он худощав, облачен в странные, изорванные одежды, кожа его была бледной – практически белой, длинные черные, жирные волосы сосульками спадали ему на лицо, тело. Огромные крылья с белым оперением были так же прикованы цепями к камню и оказались лишены большей доли оперения. Теперь же, когда он вновь оказался открыт, ему удалось поднять голову, скованную цепями. Впалые янтарные глаза тут же устремились на Джека. Сначала, в них отразилось неверие, потом шок, а в конце радость, смешанная с ужасом. – С–С–Салдавейрон? – практически прошептал ангел, словно не веря тому, что видит. – До чего же он тщедушен и слаб, – осмотрев ангела, произнес черный пони и вновь поднял голову к Бафомету. – Ты властен над этими землями и всем, что здесь происходит, потому я требую, чтобы ты разбил его цепи и освободил от плена. – Если бы я мог расколоть цепи, что удерживают Предателя, я бы освободился и от своего плена, ибо общими цепями скованы мы. Ежели мы здесь, сам Ад считает нас виновными. – Абаддона я еще понять могу – он предал собственный народ, – дважды – но что сделал Король Ада, дабы его мир восстал против него? – Король, что пал и не защитил свой мир пред слабым соперником, воспринимается Адом, как недостойный правления. Такой грех ношу я с собой. – Хм... Ясно... Значит, только сам Ад властен над наказанными и таковым может стать кто угодно. Интересная механика. Однако, это все лирика... С этими словами, Джек медленно пошел в сторону Абаддона. Ангел, прилагая все усилия, старался не отводить взгляда от Темного, хотя это и было не просто. Не столько из–за того, что последние силы начали покидать изможденное тело ангела, сколько взгляд, которым Джек смотрел на него. Он был слишком тяжелым для Абаддона, однако, ему удалось выдержать это, и вот, пред ним стоял Темный Элементаль. Сложно было описать, что именно ощущал в этот момент Абаддон, ведь он был, пожалуй, единственным из живущих ангелов, кто встречал Тьму практически лично, хоть и под личиной Всадников Апокалипсиса. Несмотря на сторонние шумы, которые генерировались, в основном, погодой и редкими движениями Бафомета, на округу опустилась достаточно неприятная и тягучая тишина. Разбавлялась она лишь относительно тихим, утробным рычанием, которое исходило от черного пони. При этом, ангел продолжал смотреть точно в глаза Джека, пытаясь понять, что именно он пытался найти в нем своими глазами. И до чего же было необычно это ощущение – когда на тебя смотрит откровенное божество, хоть и не то, что тебя породило. Благоговение было точно таким же... А в глазах этого, без преувеличения, жуткого существа, Абаддон практически увидел ту первобытность, которая жила еще до возникновения Света. – Стало быть, ты – тот ангел, что поразил моих детей – существ, которых смертные прозвали Всадниками Апокалипсиса? – рычащим голосом спросил Джек и слегка наклонился к лицу ангела. Его пони–форма заметно контрастировала с человекоподобным обликом Абаддона, но продолжала быть более устрашающей – казалось, что в любой момент, Темный может просто сбросить ее и обнажить то, что находится внутри. – А ведь не похож на того, кто мог бы побороть мои сильнейшие творения. – Ныне, я лишь бледная тень моей былой славы. – прохрипел Абаддон. – И все из–за того, что Люцифер возомнил себя сильнейшим существом, что когда-либо населяло все миры. – То, кем ты являешься сейчас, я вижу прекрасно – маленькое ничтожество, на которое можно только дунуть, и ты развалишься. Но мне вот интересно одно – что такого ты наплел ей, что она была готова броситься в Ад ради того, чтобы освободить тебя? – Ей? Имеете в виду Флаттершай? – Ты общался только с ней – за многие лета. Сам угадаешь, о ком я, или подсказать? – Лишь то, что составляет меня самого, я рассказал ей – в словах моих не было ни капли лжи. – Да–да, душещипательный рассказ о том, как бравый солдат пошел против своего зазнавшегося брата, которым был одурманен до того момента. Восстал против восставшего. Ты не находишь это ироничным? – Делал я только то, что считал правильным в той ситуации. Люцифер абсолютно выходил из–под контроля еще до падения, когда начал вести дела с разными существами, что были врагами нашей природы. До того, как поразил я выродков твоих, он пытался создать союз со... Всадниками... – Разумеется, ради того, чтобы подчинить их, верно? – Всадники видели в нем схожего с ними, так как была в нем Тьма. В нем и в сестре Азраэлле – архангеле, чью косу ты носишь. Джек хищно улыбнулся. – Стало быть, ты знаешь, что это значит? – Что сестра мертва... Хотя и не чувствовал я, как погасла ее душа. – Вот и погрязни в неведении, маленький ангел, ибо эту историю ты никогда не узнаешь. Тем не менее, я здесь для другого, – черный пони резко распрямился. – Кажется, ты умолял меня о том, чтобы я освободил тебя от этого плена? – У нас был договор. Вы предложили сделку, Темный Лорд, и я принес вам клятву, что стану вашим слугой и Хранителем для Флаттершай. Что буду мешать душе ее пасть в сущность демона. – Я помню условия, но ты лишь сказал, что согласен и не более – я не ставил на тебе свой знак. Но я надеюсь на то, что ты помнишь о том, какое наказание тебя будет ждать в том случае, если ты нарушишь условия нашего договора. – Помню, – прохрипел Абаддон. – И я готов пойти на эти жертвы. Цели мои тебе известны. – Не пытайся разжалобить меня своим, якобы, альтруизмом, ангел. У меня с вами слишком долгая история, дабы я понял, какие именно вы существа. Но меня радует, что ты помнишь о том, что с тобой может быть. Ну а я... Я следую пунктам своих договоренностей. Сказав это, Джек ухватился за цепи, которые сдерживали Абаддона. Вмиг, металл начал краснеть и стремительно нагреваться, что нашло отражение на теле ангела – начали проявляться характерные ожоги в виде звеньев цепи, но ангел даже не успел закричать, как нагревшийся металл с очень громким хрустом раскололся, а вся остальная цепь мгновенно рассыпалась на составляющие, после чего тело Абаддона с силой потянуло в сторону Темного. Пока все это происходило, Чертоги Ада в который раз содрогнулись. Как только Джек схватился за цепи, поднялся ужасный ветер. В воздух поднялись частички пепла и песка, а небо озарили алые молнии. Бафомет, видимо, тоже почувствовал это, так как и сам начал бесноваться и дергаться из стороны в сторону, ударяя своими огромными руками о скалу, чем только способствовал разрушению скалы. Но вот, еще несколько мгновений, и Абаддон оказался на воле. Целые эпохи, проведенные в заточении, и бесконечные пытки дали о себе знать, из–за чего ангел не смог насладиться своим освобождением полностью, ибо его ноги тут же подкосились, и, если бы Джек не держал его под локоть, он оказался бы на земле. Некоторое время они продолжали стоять вот так, но потом черный пони резко поднял Абаддона ноги и перехватил его за предплечье правой руки. – Как я и сказал, я выполняю условия своих сделок, – голос Темного отдался в ушах ангела настоящим громом, а когда он поднял свои глаза к его лицу, то и вовсе не поверил, что это действительно произошло. – Я... Я... – пробормотал Абаддон. – Неужели, я действительно свободен? Я свободен от этих чудовищных оков?! Казалось, пройдет еще секунда, и ангел впадет в эйфорическую истерику, но черный пони быстро остудил его, резко дернув за руку. – Ты освободился от оков Чертогов, но это твое освобождение окончено, и, отныне, ты скован иными цепями, – произнес Джек, лишь сильнее сжав предплечье ангела. Область, которая была сокрыта черной ладонью, начала дымиться. Послышался характерный шипящий звук, а боль пронзила не только руку Абаддона, но и все его существо. Однако, закричать он не смог – что-то лишило его одновременно и голоса, и возможности открыть свой рот. – Ибо с нынешнего часа в силу вступают наши условия – ты становишься моим слугой и ангелом–хранителем для смертной пони с Юлтуру–Эквиса по имени Флаттершай. Ты обязуешься выполнять для нее все, что присуще Хранителям с точки зрения ангелов, а также не даешь ей обратиться в демона. Взамен, ты получаешь свободу от Чертогов Ада, но, если нарушишь условия, вернешься сюда, и страдания твои будут гораздо страшнее, чем те, что были до сего момента. Согласен с такими условиями? – С–согласен... – прошипел Абаддон сквозь невероятную жгучую боль. И в этот момент, все прекратилось – отступила боль и отвратительное жгучее чувство, после чего хватка Салдавейрона ослабла, и ангел оказался на земле. Взгляд его тут же упал на правое предплечье – на нем красовалась отметина в виде трех вертикальных полос, перечеркнутые по диагонали четвертой – метка Тьмы. Что ж, значит это действительно случилось – он, Абаддон Разрушитель, превратился в прислужника теней. Успокаивало его только одно – он делал это ради благой цели, хотя это и не было окончательным оправданием подобного поступка. – Ну вот и все, Абаддон. – Джек ухмыльнулся. – Какого тебе на свободе? – Все несколько иначе, чем я себе представлял... – продолжая смотреть на отметину на руке, сказал ангел, после чего перевел взгляд на черного пони. – Но... Но я искренне благодарен... Благодарен вам за то, что... За то, что вы сделали... – Отложи все благодарности на потом, ангел, ибо я еще не закончил договариваться с Бафометом. – Темный повернулся к Иконе Греха. – Итак, это был только первый пункт нашего договора с тобой. Есть еще один, не менее важный пункт. А точнее, вещь, которую я потребую у тебя. – Что еще ты хочешь? – прогремел голос древнего демона. – Для победы над Люцифером мне понадобится то, что он никогда не сможет заполучить, ибо его силы будет просто недостаточно для того, чтобы удержать подобную мощь. Это – Сердце Ада... – Ты требуешь ЧТО?! – прогремел голос Бафомета, а сам он попытался дернуться вперед, но цепи его удержали. – Безумец... – пролепетал Абаддон и попытался подняться на ноги, но не удержался и вновь оказался на четвереньках, однако, взгляда от черного пони не отвел. – Темный Лорд, вы не понимаете, что именно просите... Ежели известно вам, что есть Сердце Ада, знаете вы, насколько опасно оно. – Знаю, – отмахнулся Джек. – Потому и требую его. И ты, Бафомет, не откажешь мне в этом. – Я уже исполнил твою волю, Император Тьмы, – привел тебе Предателя, но так и не услышал того, что дашь ты мне в обмен на мои дары. Ведь ты сам предложил мне сделку... Так, что же получу я за содеянное? – Я дам тебе то же, что и ангелку, Король Бафомет, – свободу, – хищно улыбаясь, ответил Джек. – Как только Люцифер и то, что он сотворил, перестанут существовать, я разобью твои оковы и выпущу дух из этого малоприятного места. Тебе ведь нужна свобода? – Я жажду ее. – Вот и прекрасно. Тогда, за свою свободу, ты отдашь мне то, что наиболее дорого тебе, как Королю Ада. Иного я требовать не стану. – Стало быть, Предатель–ангел и Сердце Ада – вся моя плата за то, что ты освободишь меня? – Я так сказал! – сделав упор на указании на себя, ответил Темный. Бафомет на некоторое время замолчал, обдумывая все то, что услышал от Джека. Разумеется, он был согласен отдать Абаддона в руки Темного Элементаля – все же, ангел был ему противен, а то, что они находились в заточении в одном месте, еще больше угнетало древнего Титана. Но вот Сердце Ада... Это было ядро мира демонов – источник всей мощи Преисподней, и этот артефакт мог прислуживать лишь тому, кого посчитал бы достойным правления над остальными существами. Так было с Бафометом, а потом и с Люцифером, даже несмотря на то, что последний был архангелом. Тогда-то и была выкована Королевская Печать Ада – специально для Люцифера, в самом ядре мира демонов. Но, если то существо, что стояло пред ним, действительно было Салдавейроном, легенды о котором пересказывали архангелы и Падшие, он обладал не просто мощью, что была бы способна подчинить Сердце Ада, – его могущества должно было хватить, чтобы покорить весь мир и заставить его подчиняться только ему. Он был альфой, а такие всегда берут власть в свои руки. – Да будет так! – произнес Бафомет, к огромному удивлению Абаддона. – ЧТО?! – воскликнул ангел, не веря тому, что услышал. – Это же безумие! – Отлично... – ответил Джек, оттолкнув пытавшегося податься вперед пернатого мученика. – Где мне найти Сердце? – Оно здесь… – прошипел Бафомет и вновь начал двигаться. Одна его рука поднялась, а массивный указательный палец указал на все еще раскрытые ворота, что отделяли внешнюю часть Чертогов от того, что было внутри. Этот весьма прозрачный намек был понят. – Стало быть, не ты владеешь Сердцем? – сказал Джек, повернувшись к Бафомету. – Ад владеет, но не его Король. Оно покоится в Потоках и открывается лишь тем, кого считает достойным. Ежели оно решит, что ты в праве увидеть его, ты сможешь забрать, но, если деяния твои Сердце расценит, как недостойные, тебе никогда не найти его. – Учту этот момент. Что ж, приятно было увидеть падшую легенду, но теперь, мне нужно отправляться на поиски того, за чем я сюда пришел. Абаддон. – Джек повернулся к ангелу. – Поднимайся на ноги... Наш путь лежит наружу. – Лорд Салдавейрон, подождите! – произнес Абаддон уходящему Джеку. Древнейший, услышав голос ангела, остановился и обернулся. – Не... Не хочу предстать пред вами еще большим ничтожеством, но я сильно сомневаюсь, что смогу пройти Потоки. Сил моих недостаточно для того, чтобы преодолеть ту мощь, которая находится снаружи. Дух мой ослаблен, а тела я лишен, потому... – Я тебя понял, – ответил Джек и подошел к ангелу практически вплотную, после чего схватил его за плечо и поднял над землей. – Что... Что вы делаете? – Я пообещал тебе свободу в обмен на твою верность. – Темный зловеще улыбнулся, что совершенно не понравилось Абаддону. – Что ж, если ты не можешь идти сам, я заберу тебя... С этими словами, черный пони размахнулся свободным копытом и с силой ударил ангела в грудь. Послышался звук, который можно было охарактеризовать, как треск разбивающегося стекла. В тот же миг, все тело Абаддона прошибла страшнейшая боль, а когда он опустил взгляд вниз, то увидел, что копыто Элементаля было по локоть погружено в его призрачное тело, а из пробитой дыры лился тускловатый белый свет. – Раз уж ты не идешь, я тебя вынесу отсюда, – послышался голос Джека, – но для этого, я разрушу твою нынешнюю структуру. Куда проще тащить тебя в наиболее меньших размерах. – Элементаль наклонился к уху Абаддона. – Увидимся на той стороне, ангелок. Ответить Абаддон не успел, так как почувствовал, что начинает рассыпаться. Сначала, он перестал чувствовать свои ноги, потом руки, а потом и все его тело превратилось во что-то невесомое. Понимая, что с ним происходит, ангел просто закрыл глаза, и его облик мгновенной рассыпался, обнажив небольшой шарик Света, который начал парить над ладонью Джека. Энергия этого небольшого шарика слегка обжигала руку Темного, проявляя на черной коже небольшие сероватые пятна. Долго терпеть это черный пони не стал, и вокруг шарика достаточно быстро образовался кокон из темной материи в четыре достаточно толстых слоя этой самой материи. – Твоей мощи хватает лишь на то, чтобы слегка обжечь меня, – сказал Джек, осматривая свою руку, ожоги на которой слегка дымилась. – Эту же оболочку ты не прожжешь, как бы ни хотел. А теперь, нам пора, Абаддон. С этими словами, Джек убрал шарик внутрь своего тела и пошел в сторону выхода из обители Бафомета. Вновь его окружили вихри и ураганы энергии, что были подобны настоящей буре где-то посреди пустыни. Вновь черного пони охватила ярость, которая обещала ему свободу, но ему нужно было идти дальше. Сердце Ада, словно пыталось проверить его выдержку, как бы анализируя своего подопытного на вшивость, что Джеку совершенно не нравилось, и он уже был готов взорваться. Ему было глубоко наплевать на то, явится пред ним это Сердце или нет. Если оно останется вне его зоны ответственности, он перелопатит весь Ад простой физической силой и вытащит этот артефакт, где бы он ни был.***
Это начинало сводить с ума – бесконечное брожение сквозь потоки адской энергии, выслушивание воплей миллионов душ тех, кому повезло меньше, чем Абаддону и Бафомету – их крики, мольбы о том, чтобы хоть кто-нибудь прекратил их страдания были Джеку безразличны, но со временем начинали надоедать, а сколько именно он бродил в этом месте, сказать было сложно. Единственное, что приходило в голову первым, когда возникало желание описать количество времени, что было затрачено на эту прогулку, это «очень долго». Черный пони даже провел аналогию, которая показалась ему достаточно забавной: то, что он переживал сейчас, напомнило ему о том, каким он был до того, как родился Хедейр. Бесконечная Пустота, темнота и тишина, которая так нравилась Темному, и которую его брат отнял у него. Потоки в Чертогах Ада были диаметрально противоположны тому древнему спокойствию, ибо здесь было чересчур шумно, но определенные сходства, все же, были, что вызывало, если так можно сказать, ностальгические чувства внутри Темного. Даже его гнев начал остывать. Это было столь необычное, но настолько приятное чувство, что черный пони, практически впервые, решил принять это спокойствие. Тогда-то, все начало меняться. Бесконечные потоки энергии и крики терзаемых душ, казалось, начали докучать гораздо меньше. Они... Стали тише... Когда же Джек обратил на это внимание, глазам его предстала крайне необычная картина. Бесконечные ураганы из черно–алой дымки и вечно бьющих молний словно замерли во времени и не двигались, как бы Темный ни пробовал расшевелить их. Впрочем, это было не то, что удивило черного пони сильнее всего. Самой яркой частью этого пейзажа оказалась алая вспышка, что находилась в сотне метров от Элементаля. Она была подобна небольшой звезде. И она манила к себе... Было в этом сгустке энергии что-то, что заставляло Джека желать подойти к ней. Сопротивляться желания не было, да и Темный уже понял, что это была за штука. И, подойдя ближе, он только удостоверился в своей правоте. Сердце Ада... Оно выглядело совершенно не так, как себе это представлял Древнейший, но в то же время артефакт был именно тем, что можно было бы ожидать кому-то, вроде Джека. Издали, это напоминало собой рукоять меча, только сделанную не из металла или древесины, а из достаточно толстой кости с вырезанным на ней спиральным узором и мелкими горизонтальными выбоинами, отчего рукоять казалась закрученной. То место, что представляло из себя переход рукоятки к гарде было покрыто материалом, который можно было идентифицировать, как что-то, что было похоже на плоть красновато–розового цвета. В центре этого куска мяса на четырех небольших шипах, чем-то похожих на клыки, покоилось что-то похожее на бледный, желтовато–зеленый камень. И так с обеих сторон. Сама же гарда, как и рукоять, была сделана из подобия кости и напоминала собой нижнюю челюсть какого-то животного. Наиболее яркой чертой этой части были два не то рога, не то очень толстых шипа, которые находились прямо перед челюстью, из–за чего последняя выглядела слегка утопленной. Лезвия, как такового, у этой штуки не имелось, что было логично, так как это и не был меч, но ниже импровизированной гарды находилось что-то, что с горем пополам можно было назвать лезвием. Правда вот, напоминало оно, скорее странную вариацию трезубца. Разве что зубцов было не три, а два, да и зубцами, как таковыми, не были, а именно что лезвиями, заточенными с обеих сторон. Навершие, если это так можно назвать, было наибольшей частью этого артефакта. Самой массивной частью был буквально насаженный на рукоять череп без нижней челюсти. Кость принадлежала какому-то существу с плоским лицом и была очень похожа на лицевую часть человеческого черепа. Глазницы у черепа были отнюдь не пустыми, а заполненными той же массой, похожей на плоть, в которую было обернуто начало гарды. Челюсть черепа была слегка вытянута вперед, а все из–за зубов, которые представляли из себя достаточно крупные клыки. Наиболее крупными были те из них, что располагались по обе крайние стороны челюсти. Начиная от рукоятки и оканчиваясь черепом, тянулось кольцо, состоящее из смеси металла и кости. И на дугах этого кольца, параллельно друг другу (и по бокам от большого черепа) находились по одному черепу поменьше, но, судя по форме, принадлежали они тому же виду существ. И во лбу большого черепа красовался небольшой камушек того же бледного желто–зеленого цвета, что и на гарде. Джек долго смотрел на открывшийся перед ним артефакт. В основном, это было связано с тем, что в тот момент он решил обострить все свои чувства, дабы найти возможные скрытые ловушки – в конце концов, это был Ад, а пред ним плавал, пожалуй, самый важный артефакт во всей Преисподней. И хотя Бафомет сказал, что Сердце само решает, кому показываться, а кому нет, черный пони не понаслышке знал, что подобного рода вещи должны охраняться куда строже, нежели примитивная система отбора кандидата по его личным качествам. Но, к огромному удивлению Темного, никакой другой защиты не было – подходи и бери. И Джек решил взять его. Все же, именно ради этого артефакта он и пришел сюда. Как только Джек приблизился достаточно, глаза на трех черепах и камни, что были инкрустированы в артефакт, резко вспыхнули алым, а по всей длине Сердца Ада поползли алые молнии. Тогда-то черный пони и почувствовал этот импульс – артефакт явно знал, кто стоит перед ним, и чего он хочет, а потому позволил подойти настолько близко. – Стало быть, ты и есть Сердце Ада... – хищно улыбнувшись, произнес Джек и протянул свою руку к артефакту, схватив ее точно посередине рукояти. Молнии перестали бить из орудия, но глаза и камни продолжали ярко светиться. И лишь только Темный прикоснулся к нему, тут же ощутил, как его тело начала наполнять первобытная энергия мира демонов. Каждая клеточка темной материи в теле Элементаля резко наполнилась этой энергией, распространяя по всему его существу сильное и очень приятное чувство могущества. Чувство, которое Джек испытывал и сам, учитывая его природу, но то, что заставило его ощутить Сердце, только наполнило его прежнее состояние могущества, слегка приумножив его. – М–м–м... О да, я чувствую это... Ты определенно прекрасно знаешь, чего я хочу от тебя, верно? – горящие алые глаза несколько раз моргнули, словно подтверждали слова Древнейшего. – Отлично... Раз ты знаешь, чего я хочу, ты исполнишь мою волю. И это не приказ, – глаза снова несколько раз моргнули. – Рад, что мы нашли общий язык. А раз так... – Джек поднял свои ярко вспыхнувшие глаза вверх и перехватил Сердце, как полноценный меч. Секунда, и после короткого взмаха, из того места, которое было обозначено, как передняя часть, выстрелил луч алой плазмы, что тут же принял форму достаточно широко лезвия с наконечником полумесяцем, загнутым внутрь. А потом Чертоги Ада пронзил голос – хотя, скорее, его можно было назвать ревом – столь громкий и ужасающий, что молвить им могла только истинная сила разрушения, готовая сметать все, что стоит у нее на пути: – И ВОССТАНУ Я ИЗ ПЛАМЕНИ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ! И ЗАДРОЖАТ В СТРАХЕ ВСЕ ВОЗОМНИВШИЕ СЕБЯ БОГАМИ ЛИШЬ ОТ МЫСЛИ О ПРИБЛИЖЕНИИ МОЕМ К ИХ ЗЕМЛЯМ! ДА ПОТУХНЕТ ОГОНЬ ЖИЗНИ В ГЛАЗАХ КАЖДОЙ ТВАРИ СВЕТА, ВСТАВШЕЙ НА МОЕМ ПУТИ, ИБО ВСЕ, ЧТО СОЗДАЛ СВЕТ, ЕСТЬ ВРАГ МОЙ ДО САМОГО КОНЦА! ДА НЕ ПОЗНАЮТ ПОЩАДЫ ТЕ, КТО ПЫТАЛСЯ ПЛЕНИТЬ МЕНЯ, ИБО НЕ ЗНАЛИ ОНИ, ЧТО ИМ НЕ УДЕРЖАТЬ МОЮ ЯРОСТЬ! ДА УМОЛКНУТ ТЕ, ЧТО СЛАГАЛИ ЛЖИВЫЕ ЛЕГЕНДЫ! ДА ПРЕКЛОНЯТ КОЛЕНИ НЕВЕРУЮЩИЕ КОЛЕНИ ПРЕД ЛИКОМ УЖАСА! ДА НАСТАНЕТ МОЕ ВРЕМЯ – ЭРА ТЕНИ! СОДРОГНИСЬ, ВРАГ МОЙ, ИБО ИМЯ МНЕ – СМЕРТЬ! И Я ПРИШЕЛ ЗА ТОБОЙ!