***
Когда двери вагона с шумом захлопнулись, отгораживая их от докучливых сопровождающих, Моника позволила себе облегчённо выдохнуть: — Наконец мы от них отделались. Ещё хоть минута этого театра — и я бы взорвалась прямо там. Едва поезд тронулся, все веселье и уверенность Кейти-куна как рукой сняло: — Я сказал им, что всё будет прямо по плану. — Ага, — видя, что Танаси глядит в окошко с другой стороны и, скорее всего, совсем их не слышит, девушка позволила себе сказать правду. — Само-собой, ни черта у нас нет. Всё было истинно так. Первые пару часов после получения вчерашней записки наши герои шатались по улицам вечерней Окиномии в поисках хоть какой карты области, малейшей информации, куда им вообще нужно ехать. Когда правда выяснилась, легче не стало: это была зимняя резиденция какой-то большой шишки в глухом лесу в трёх часах езды отсюда, и радушный приём с фанфарами и обедом из двадцати семи разных вкуснейших блюд был им там уже заказан. — Нас встретят с почестями! — Невесело пошутил тогда Маэбара. — И проводят в последний путь. Разумеется, ничего путного они так и не придумали. Не было времени, знания местности, да и сил. Только родителям Кейти сказал, что они с друзьями утром поедут на экскурсию, а про отсутствие дома пропавшей подруги бросил что-то о том, что та «у своих заночевала». Не хотелось поднимать шум раньше времени. Всё складывалось явно не в пользу «наших». Они даже не помнили, что сказали Танаси — вроде бы, что-то про новую семью, богатых и добрых людей, — а из вещей похватали полный запас всего, что влезло в два рюкзака. Вроде как вместо плана, чтобы придумать что-то дельное уже в дороге. И вот, сейчас, с утра пораньше, трясясь в полупустом поезде где-то на окраине знакомого им мира, ни мыслей, ни настроения обсуждать что-то у парочки «спасателей» попросту не было. Они едва отделались от назойливых друзей (которые ложь за версту чуют), а теперь с ноющей совестью и поганой душой тащили наивную овечку на заклание, не будучи уверенными даже в собственном возвращении. Пусть лучше те, кто остался дома, до последнего верят в хорошее, чем знают правду.***
8-е августа 58-го года эры Сёва (1983 год), 9:51. Окрестности станции ХХХХХХХ. Особняк поражал своими размерами — найти его оказалось довольно просто. Несмотря на весь внешний лоск, здание, как и соседствующие с ним по всей территории низенькие постройки вроде пустой конюшни, будки охранника, огромной теплицы с растениями или беседки, казалось совсем необитаемым, диким. Пустая дорога огибала его и уходила прочь, скрываясь за горизонтом, а стоящая едва ли не на другом конце шоссе одинокая телефонная будка казалась и вовсе предметом не из этого мира. Ворота были гостеприимно приоткрыты. И когда наша троица, под только-только распалившимся утренним солнцем, поражённая, застыла перед этим величием, над их головами из динамиков раздался мелодичный голос: — Я рада, что вы пришли вовремя: совсем как часы. В противном случае мне пришлось бы отрезать вашей подружке по пальцу раз в шесть-семь часов и слать скорой почтой, пока вы не появитесь… или пока они не закончатся, — окончание фразы прозвучало с другими, металлическими нотками. — Значит, Нацуки тут! Где вы её держите, сволочи?! — прорычал Кейти. Он даже не думал, что его отсюда могут и не услышать. Однако ответ не заставил себя ждать: — Ну, сначала, как говорится, милости прошу к нашему шалашу! — засмеялся женский голос. — У вас товар — у нас купец. Войдите, смелее. Парень хотел рвануться на зов, прямиком в логово врага, но цепкая хватка Моники остановила его: — Стой. Этого недостаточно. Мы хотим убедиться, что она здесь и… — Девушка тяжело вздохнула: окончание фразы никак не хотело даваться ей даже в мыслях. Вернее, не столько сами эти слова, сколько их значение и то, что за ними последует. — Всё ещё жива. — Да проще простого! — Динамик опять засмеялся, а позже заставил сердца двоих пропустить удар: голос подруги раздался словно бы совсем рядом. — «Помогите! Выпустите!» — пронзительно визжала она. Ещё несколько бесконечных секунд у ворот царило мёртвое молчание. — … — Хорошего понемногу, — снова заговорил голос похитительницы. — Входите и будьте, как дома. — Усмехнулась она. — С одним маленьким дополнением: всё лишнее надо бы снять и оставить здесь. Гости непонимающе подняли голову на звук голоса. — Не делайте из меня дурочку. В ваших сумках, да хоть в карманах, может быть ЧТО угодно — от ножа до пехотной мины. А я не очень хочу получить нежданный гостинец. Так что одежду тоже долой. Миёко непонимающе взглянула на остальных: — Я… Кейти показал большой палец: «пока всё хорошо». Конечно, никто из них так не думал, но надо же не сойти с ума от паники. «Ох, что-то подсказывает моим косточкам, за ложь я сегодня сгорю в аду. Мы все сгорим…» — невесело подумал парень, оглянувшись на Монику. — Чего вы ждёте? — настойчиво повторила Номура свой приказ. — Раздевайтесь. Трусы, так уж и быть, можно не снимать. Вряд ли ты пронесёшь там слишком уж много, парень, да и мне не особо приятно видеть твоё колыхающееся достоинство. Маэбара оглянулся на спутниц: — Ну, хоть что-то хорошее… — Пожалуй, бюстгалтеры тоже оставьте, — не спешил соглашаться с ним властный голос. — Сегодня просто ваш день, дамы. — Понял? Не дождёшься, — отвернулась чуть покрасневшая Моника, медленно начиная снимать с себя одежду. — Ей-богу, чувствую себя, как перед расстрелом… — Скорее всего, ты будешь прав. Когда процедура окончилась, похитительница продолжила: — Налюбовались друг на друга? Теперь можно и заходить.***
Между тем, где-то совсем рядом. — Что-то не вижу радости на твоём лице! — усмехнулся Амакуса. Три хорошо знакомых ему фигурки медленно, осторожно брели в эту сторону, пересекая огромный заросший сад. Он оторвался от прицела снайперской винтовки и обернулся к гостье. — Друзья пришли, чтобы отдать жизнь одного из них взамен на свою дорогую Принцессу! Нацуки ничего не ответила, что и не мудрено: кляп мешал. Она сидела здесь же, в маленькой, тесной комнатке, привязанная по рукам и ногам к стулу, который один, должно быть, стоит как всё, что у неё когда-либо было. Мужчина ласково провёл по её подбородку тыльной стороной ладони, пленница вздрогнула, сжалась: — Знаешь… мне ведь всегда больше всего такие, как ты нравились: маленькие, скромные девочки, которых так и хочется защищать. О, я был наслышан о тех днях, когда наша дорогая Такано держала тебя у себя. И вот опять. Господи, ты такая лапочка! Особенно, когда сердишься и ничего не можешь поделать~. Скорее всего, подъём настроения и повышенная разговорчивость надзирателя были связаны с небольшой дозой «Дежавю», которую он перед этим принял. Опыт, приобретённый благодаря Юри, ему весьма и весьма понравился, а тут ещё вот какое дело: наркотик ведь был относительно безвреден (в малых дозах), не вызывал привыкания и здорово помогал справиться с болью, давая иногда просто забыть о ней. Простреленная нога ныла только так. Даже костыль, на который Амакуса опирался сейчас, не всегда ему помогал. Ведь, по-хорошему, здесь пригодилась бы помощь настоящего, опытного доктора, да и ходить слишком много пока что не стоило — только сильнее болеть будет. Однако работать теперь приходится сверхурочно. Он сам занимался врачеванием своей раны — всё обработал, перевязал — и сам выбирался из леса. Кто же мог знать, чем обернётся поездочка с невменяемой? Хорошо хоть, артерию не зацепила! Ну, ничего: осталось чуть-чуть поработать, и — на заслуженный отпуск! Да с такой суммою на счету, что ни в сказке сказать, ни пером описать. — Я ведь тоже на досуге люблю готовить! Могли б с тобой сделать этот, как его… кремовый пирог?.. — ?.. — Эх, жаль, у нас ничего не выйдет, — не отставал разговорчивый Амакуса. — Разница в возрасте великовата. А, ну ещё… я самолично собираюсь прикончить парочку близких тебе людей. А это не очень помогает в дальнейшей совместной жизни. Он брезгливо поднял костыль. Его низ был в чём-то перепачкан. Пепел. — Окурок? Серьёзно? Кто-то из этих чистоплюев-миллиардеров или из их прислуги, находящейся тут, выбросил на пол кусок своей сигареты? И это когда здесь, — Амакуса кивнул, указывая совсем рядом, у окна, возле себя. — Есть урна? Люди, вы серьёзно?***
— Что, блять, это такое? Вопрос, доносящийся из динамиков над их головами, огрел пришедших по ушам даже получше смачной оплеухи. Всё, как и полагается: раздетые, совершенно безоружные, без даже малейшей мысли в голове гости стояли возле закрытой огромным замком двери чёрного хода, ожидая, пока хозяйка их впустит. Либо покажется сама. Вместе с заложницей, как условились. Однако не произошло ни того, ни другого. — Куда подевалась эта сука?! — гремело над притихшими чужаками теперь уж гораздо громче. И лишь хорошенько оглядевшись вокруг ещё раз, и Кейти, и Моника, наконец, поняли, о ком говорит инквизиторша: она говорит о Такано. Их подопечной поблизости просто не было. Нигде.***
Сказать, что Её такой «поворот сюжета» не устраивал — значит, ничего не сказать. Номура была в ярости. То, что эти детишки ранее обходили уже каким-то чудом её, судя по всему, не особо-то и смышлёных подопечных, ещё можно было назвать тактическим просчётом. Всё-таки это было их, хинамидзавцев, поле битвы. Там, в далёкой, забытой глуши. «И чтобы такое повторялось здесь, сейчас?! Только не в мою смену, — думала она. — Придётся самой переломать этих придурков об коленку, раз никто больше не может». Так всё начиналось, к тому шло. Едва только эти жалкие олухи подошли к воротам Её цитадели, Её нерушимой крепости — игра для них стала проиграна. При том всухую. Здесь, через камеры, Она контролировала каждый их шаг, любое дыхание, и, едва что-то не понравится, могла бы открыть огонь на поражение. В итоге так и собиралась сделать (отдав Амакусе один короткий приказ), ведь вокруг на многие километры лесных массивов простирались принадлежащие Её семье охотничьи угодья, и, даже услышь какой случайный путник парочку выстрелов… волноваться не о чем. Здесь это было бы в порядке вещей. Однако, похоже, у камер полно слепых зон. В одной из них, видимо, что-то произошло, и теперь главная цель её поисков… просто исчезла. Почему? Сбежала в панике? Простая (не)удача? «Или даже сейчас они что-то задумали?» — Ну, это ничего, я знаю хорошие способы делать людей более… разговорчивыми, — усмехнулась Номура. А затем поднесла к динамикам диктофон и проиграла испуганные крики Нацуки. Звонко шлёпнула по столу, добавляя сюда звук удара. Усмехнулась. — Это только цветочки. Будете молчать дальше, вашей подруге не жить. Конечно же, девка заперта в другом месте, под надёжным контролем Второго Номера. Ещё чего! Будет Она просто так отдавать им назад подобный козырь… зачем, если можно взять и пристрелить свидетелей? А девчонка… в отличие от предыдущих двух, сбежавших, одна из которых смогла ранить её бойца, а вторая один чёрт знает какими психологическими приёмами довести другого до ручки… в отличие от них, вообще не представляет угрозы. В этом убедилась ещё поселившая ту у себя предшественница и это, определённо, стоит использовать. Почему? Очень просто. У неё нет прошлого. Совсем. Что крайне странно: поиски по ней (как и по всей четвёрке «новеньких») в своё время были произведены довольно усердные (врага надо знать в лицо), а на тех, кто специально скрывает от властей своё прошлое, вроде бы не похожи. Возраст ещё маловат, опыта нет, повадки не те. Результат был один, и, хоть это изрядно потрепало всем нервы, не беда. Ведь если лист чист, в умелых руках его можно заполнить всем, чем угодно. В том числе изобретением нового опасного психотропного вещества, например. А везунчикам, что остались сегодня дома, наркоту можно просто подбросить — с Её-то силами и влиянием подобное, как два пальца об асфальт. Вот так «Токио» снова выходит сухим из воды! Беспокоил в этом прекрасном, уже почти идеальном паззле лишь один жалкий фрагментик, отвалившийся в последний момент. А именно — кусочек со сбежавшей Такано. Правду надо выяснить, во что бы то ни стало.***
— Говорю же, мы ничего не знаем! Пожалуйста, перестаньте делать ей больно! — взмолилась Моника. — Сейчас же отпусти нашу подругу, тварь! — продолжал упорствовать вмиг осмелевший Кейти. — Мне не нравится ваш тон, молодой человек. — Вновь раздалось из динамиков менторским тоном. — В последний раз спрашиваю по-хорошему: где сейчас находится Такано Миё? Куда направляется? Без неё сделка не состоится. — … — Вот, значит, как… — вздохнула Номура, услышав в ответ лишь долгую паузу. — Ну что же, тогда я перехожу к тяжёлой артиллерии, уж не обессудьте! Амакуса, — её голос эхом повторился по рации в одной из построек, разбросанных на территории, но достаточно далеко, чтобы пленники его не услышали. — Развяжи нашим дорогим гостям языки. — Вообще не вопрос! — Тот уже занимал удобную для стрельбы позицию. Хлопок резанул по ушам испуганную Нацуки, и уже в следующий миг плечо Маэбары взорвалось алым фонтаном. Инстинктивно хватаясь за свежую рану, юноша осел на землю и истошно взвыл. — Жаль, не взял бронебойные… В комнате всё ещё гуляло эхо от выстрела. Стрелок обернулся, чтоб подбодрить пленницу, и… ему показалось, или раньше она сидела чуть дальше? Голос в динамиках, между тем, разразился противным хохотом: — Ну что?! А теперь вы готовы к переговорам?***
Морщась под порывами холодного ветра, Танаси Миёко (или та, кто считала себя ею) бежала прочь. В отличие от остальных, беглянка почему-то сразу заметила, где на их предполагаемом пути нет камер, и, пока дело не зашло слишком далеко, предпочла дать дёру. Она давно уж покинула злосчастную территорию особняка и, в панике выхватив из груды вещей на входе первую попавшуюся (белую) рубашку, неумело попыталась её нацепить: слишком маленькая, на груди не сходится. Нет времени искать что-то лучше. Всё равно, так будет хоть немножко теплее. Надо уносить ноги! Она мчалась всё дальше по кривой каменистой дороге, в кровь разбивая босые ноги и не разбирая пути. Прочь, прочь от ужасного места! Этот визит с самого начала не шибко походил на встречу с долгожданной новой семьёй, а теперь… Там точно была ловушка. «Это те злые люди, которые хотели мне смерти?» Ей было очень, очень страшно. «Почему же ребята не бегут за мной?!» — Оставь их и забудь. Они тебе не нужны. — А? Рядом, на дороге показалась молодая женщина. Длинные светлые волосы, зелёная куртка… и очень усталые, грустные глаза. «Мы знакомы? Не помню её. Странно. Тогда отчего же мне кажется, что да?..» — Можешь не бояться меня, глупая, — вымученно улыбнулась незнакомка, словно читая её мысли. — Ведь я — это ты.***
И снова возле особняка. — Да говорю же вам, если б мы знали хоть что-то, уже бы сказали! — Моника стремительно теряла остатки самоконтроля. От одного взгляда на Кейти у неё сжималось сердце, а к горлу подкатывал мерзкий ком. — Всё будет… нормально… — начал было тот, зачарованно глядя, как с его ладони медленно капает кровь. — Нет! Не будет! — Пуще прежнего завелась девушка. — Тебе надо в больницу, пока не началось заражение! Скорее! Здесь есть врач? На километры вокруг вообще есть люди?! — кричала она срывающимся голосом. — Я так не думаю, — чуть погодя призналась Номура через динамики. — Но, будь по-вашему, если хотя бы расскажете, где сейчас Такано, я, так уж и быть, дам вам воспользоваться местной аптечкой. Наглая ложь. «Только скажите мне, где она, что задумала, и я отправлю вас к праотцам». — ГОВОРЮ ЖЕ ВАМ, НИЧЕГО МЫ НЕ ЗНАЕМ!!! — Амакуса, — снова по рации. — Будь так добр, успокой нашу юную леди. Пока что не насовсем. Просто есть подозрение, что она тянет время: играет со мной в какую-то игру. А я так хочу узнать правила… — Слушаюсь и повинуюсь!БАХ!
Выстрел. С громкими воплями Моника падает на простреленную ногу, орошая траву под собой ярко-алым.***
— Что за неженка, — тихо вздыхает Амакуса из своего укрытия. — Вот я — ты помнишь? — ведь даже не пикнул! Он оборачивается к Нацуки, сидящей теперь всего лишь в каком-то метре возле него. — Подожди… ты же раньше дальше была? А! — Усмехнулся мужчина, догадавшись. — Используешь шум от выстрелов, чтобы я не услышал твоих прыжков? Это, конечно, здорово… вот только что тебе даст? Руки-то у тебя связаны. И сам стул! Он ведь тяжеленный. С твоей-то комплекцией это должно быть особенно нелегко! — Пф-фт!.. — Под кляпом не было видно усмешки. «Руки-то связаны, а вот ноги — уже нет! Придурок… перетереть верёвки, пока ты там распинаешься, плёвое дело!» Ну, может быть, не такое и плёвое… но факт оставался фактом. Амакуса с очарованием глядел на её потуги: пленница даже не достаёт до него, а столько усилий было потрачено! — Хорошо, пусть так! Можешь махать своими милыми ножками, сколько душе угодно — я глаз с тебя больше не спущу. Дёрнешься — колено прострелю. Но ей и не нужно пинать обидчика, достаточно сбросить урну, покоящуюся рядом с ним — для этого расстояние самое то. Падая, небольшой, но увесистый шедевр местной архитектуры ловко выбивает из-под Амакусы костыль, и тем самым в буквальном смысле валит противника с ног. Не успевает бедняга опомниться — уже визжит от боли. Стул вместе с пленницей падает прямо на него, ловко пригвождая к полу всеобщим весом. Ощущая сопротивление снизу, Нацу просто старается переместить больше массы на повреждённую ногу противника, а лучше — задеть непосредственно саму рану. Судя по воплю, переходящему в визг, у неё это получается. Враг надёжно придавлен к полу. «Теперь у тебя долго не будет возможности для побега, идиот! Начнёшь звать на помощь или попробуешь вытащить ножик из рукава — и поверь, тебе точно станет куда больнее, чем мне». — Мм-м! — гордо мычит она, что переводится как: «твою мать, не играй со мной!».***
И вновь, между тем. — Зачем ты сюда пришла? — Попятилась Миёко, хватаясь за саднящую голову. — Я… не помню тебя, но помню, что ты плохая! Плохая! Ребята говорили о тебе… — Уж не те ли это ребята, что недавно самолично привели тебя на убой? — усмехнулась женщина, самодовольно сложив руки на груди. — Так что в расстановке приоритетов ты пока ещё слабовата, Миёко. Взгляни в глаза правде. — Но!.. — Не спешила сдаваться наивная Танаси. От бессилия объяснить что-то странной незнакомке (почему это вдруг стало так важно?) на глаза навернулись слёзы. — Они говорили что-то о подруге. Нацуки пропала! Наверно, у них просто не было выбора… — У нас есть лишь мы, — покачала головой собеседница. — Так было всегда, и никому в целом мире ты больше не нужна. От нас одни проблемы, милая. — Подумай о том, что говоришь! Это от тебя проблемы!!! Я не хочу, не хочу больше быть тобой! — Да, в одном соглашусь, — не слушала её Такано. — За нашу голову назначена кругленькая сумма. Ну, хоть кому-то мы не безразличны. — Почему, почему же ты стала такой жестокой! К другим… — Девочка немного помолчала. — К себе? — … — Ты предлагаешь бросить всё и сбежать, но почему? Ведь кроме этих ребят у меня больше никого не осталось. Такано ничего не сказала ей. Только понимающе, грустно улыбнулась. — Ты ничего не знаешь наверняка! А может, это бог? Бог шлёт нам испытания, чтобы мы их с честью выдержали, и если всё делать правильно, то, как бы плохо нам ни было, дальше станет лучше! А вот этого Миёко говорить не стоило. Собеседница взорвалась, отвешивая ей звонкую пощёчину: — Стало лучше? Лучше?! Оглянись, в каком мы теперь дерьме! И в каком оно месте, по-твоему, стало бы лучше?! Просто признай: даже если бог есть, он ненавидит нас всех. И ему давно уже глубоко наплевать. — … — Хорошими делами прославиться нельзя! Запомни, милая, суровый мир взрослых живёт лишь по одному закону: убей или будь убит. Я уже оступилась. А сегодня мы оказались не в самом низу пищевой цепочки! Я тебе дело говорю! — женщина силком утаскивала её прочь. — Уходим отсюда! — Но… но так нельзя! — И кто же мне помешает? Бог? Правда?! — Такано огляделась, её лицо украсила кровожадная усмешка. — В таком случае покажись, я что-то тебя не вижу. Разумеется, никого не появилось. На этой просёлочной, от горизонта и до горизонта утопающей между зелени, дороге они были совсем одни. — Вот видишь? О чём я тебе говорила?! Всегда слушай взрослых! — Но… он не может вот так появиться! — упорствовала Миёко. — Бог так не работает! Нам нужно что-то другое. Намёк. Знамение! Внезапно поднялся ветер. Со всей этой беготнёй, спорами, они и не заметили, как быстро начала портиться погода. С неба упали первые холодные капли. — И что же это?! Я прямо жду — не дожд.! — Такано не успела договорить: она на что-то налетела. Потирая ушибленный лоб, женщина пялилась на телефонную будку, возникшую перед ней. Дождь зарядил со всей силы. — Если бог есть, он, наверно, сейчас смеётся… — Чего же ты ждёшь?! — поторопила Миёко, ёжась под холодными, точно град, каплями. — Звони скорее! — Куда это, интересно? На Небо? «Заберите меня, у вас тут ошибка произошла»? — невесело рассмеялась Такано. — Нет. В место, где ты сможешь сознаться в своих грехах. — Я не собираюсь!.. — Если ты всё сделаешь правильно, тебе не нужно будет нести ответственность за чужие. Только за свои, — тихонько подбодрила Танаси. — Я… — Такано задумалась, застыла в нерешительности. — Не бойся! — сказала Миёко. — Ты помнишь, чему нас учили в приюте? Если ты хочешь чего-то по-настоящему сильно, если стараешься… то, как бы тяжело ни было, бог всё видит! Он поможет тебе! Также, как когда-то помог и мне. — Интересно, как? — собеседница недоверчиво изучала телефон-автомат. Ему ведь нужна монета. Денег у неё нет. И людей на километры, у которых их можно было бы попросить — тоже. Она не поленилась проверить даже пол, но там остались лишь тучи пыли да позабытая кем-то наполовину полная пивная бутылка — на, дескать, пригуби, выпей с горя. — И что твой хвалёный бог скажет теперь? — распрямилась Такано. — У меня даже нет… — Совсем близко что-то звякнуло. — …мелочи. А? Она и забыла, что впопыхах вместо своего белья прихватила рубашку Кейти. А он ведь покупал билеты… и сок потом на что-то брал. Всем троим. Несколько звонких монеток ещё барахтались здесь, в кармане! И почему не заметила?.. — Вот видишь, о чём я тебе говорила! — широко улыбнулась Танаси. — История повторяется. Прошу, на сей раз, снова, сделай всё правильно…***
Погода испортилась в один миг. — Да что такое?! — Номура лишь гневно вмазала кулаком по приборной панели: её разрушительная ярость искала, требовала скорейшего выхода. — Похоже, толку от этих грёбаных партизанов уже не будет. Ну и ладно. Сама найду и добью ту суку, хоть из-под земли достану. Далеко она не ушла! Прикончи их, Амакуса! Вместо ответа «на том конце провода» царила лишь неразборчивая возня. — Понятно. Снова всё самой делать. Хорошая работа, наёмничек! …И это стало последней каплей, что переполнила (без того, прямо скажем, не очень спокойный) океан её терпения. Она встала из-за стола, открыла один из выдвижных ящиков, достала старый, но верный пистолет Макарова. Проверила патроны, взвела курок — работает, как часы. И направилась к выходу: — Как собак вас перестреляю. Всех.***
Несмотря на боль в ноющих мышцах, саднящую голову и беснующуюся снаружи непогоду, ломающую деревья, что ветки, на душе у неё снова стало… почти спокойно. Это такое забытое, приятное чувство. Ледяной дождь никогда не проберётся сюда, в телефонную будку. Тут хорошо, сухо, и даже тепло. Осталось лишь вспомнить правильный номер. Конечно, напрямую дозвониться до Бога, прямо туда, на Небо, ну или Вниз, и сообщить о случившемся она не могла. Даже маленькая, несмышлёная девочка внутри неё понимала, что это уже из разряда фантастики. А вот связаться с кем-то чуть более реальным, но почти всемогущим тут, на Земле… это уже ближе к правде. Конечно, ей там не обрадуются, да и поговорить с кем-то из Высших Мира Сего напрямую — это, для простого человека, равносильно беседе с Богом и, для некоторых, столь же нереально… Вот только Такано знала, что делает. Очень хорошо знала. Ведь, в отличие от большинства прочих, у неё был «счастливый билет». Не столь счастливый для неё самой, но, скорее всего, спасительный для тех, кто остался погибать в ужасном особняке. Им надо лишь грамотно воспользоваться. Самый подходящий номер для этого принадлежал одной телепередаче. Они смотрели её вчера с Сайори, хотя наивная (самая добрая и чуткая из предложивших ей опеку) девочка переключила канал почти сразу. Там было много грустных историй про насилие в семье или вроде того, а гости в студии постоянно ругались между собой. Но главным было не это, а телефонный номер. Цифры были простые, и, даже увидев такие всего раз, их очень легко потом выудить из собственной памяти. А это — едва ли не главный телеканал всей страны, на минуточку. Такано набрала почти сразу. — Алло? — раздалось по ту сторону сонное, когда она уже отчаялась и собиралась положить трубку. — Передача «Говорят», я вас внимательно слушаю. — Пожалуйста, соедините меня с ХХХХХХХ! — решила не медлить Миё. Мужик по ту сторону зевнул, тихо выругался: — Звонят нам тут всякие… это опять такой розыгрыш сейчас, да? Вы уже опоздали. В третий раз — не смешно. Такано шлёпнула себя по лбу: конечно, не стоит вываливать всё напрямую! Ведь, если подумать, какой нормальный человек воспримет серьёзно, когда его попросят вот так сразу, без лишних объяснений, соединить, например, с Президентом? Тут уж любой из 99% (мы не будем говорить о тех, кто входит в оставшийся 1%, но и они, скорее всего, не загорятся большим желанием с Вами поговорить) живущих на Земле людей бросит трубку. Потому что это полный бред! Вот и сейчас до неё донеслись лишь сухие гудки. Но Такано не отчаялась, попробовала снова: она знала — если захотеть, ей можно вполне сделать так, что Он (или кто-то из Его близких верноподданных, что тоже вполне подходит) сам сюда примчится, дабы остановить весь беспредел, творящийся вокруг. Нужна лишь пара верно сказанных, пусть и не столь приятных для неё самой, слов. Только и всего. На сей раз трубку подняли почти сразу: — Алло! — Я не договорила. — Это снова вы? — устало спросил мужчина. — Друг, если бросишь трубку, упустишь такой сюжет, — она решила перейти сразу к делу. — Вам звонит беглая террористка, которую все ищут, Такано Миё. И я хочу сдаться властям.***
— Постой, но… а как же ты? — тихонько пискнула Моника. — И твоё плечо?.. — Не переживай, — вопреки боли парень постарался выдавить из себя улыбку. — До свадьбы заживёт! Взвалив на себя раненую подругу, он медленно ковылял к ближайшей постройке. Ребята понятия не имели, что это за странная заминка (почему по ним вдруг перестали вести огонь?), да только тут даже дураку ясно: не воспользоваться подобным шансом — это хуже, чем грех. Надо за что-то спрятаться. Хотя бы. Для начала. Красивая деревянная беседка приближалась очень, очень медленно. Даже вопреки всем усилиям, у беглецов было ощущение, что они всё ещё стоят на месте. Моника тоже пыталась помогать в своей транспортировке, но с простреленной ногой много не походишь. Одно радует: боль перестала казаться такой сильной, как в первый раз. Обманчивое ощущение, правда, было лишь, пока она не пыталась перемешаться самостоятельно. Едва начинала — боль тут же впивалась в её рану с новой силой. Наверняка Кейти-куну сейчас ещё тяжелее: ведь он отдувается за двоих. Дождь хлестал их, почти полностью голых, не жалея сил — словно даже Небо пыталось добить этих двух несчастных. — И всё-таки… знаешь, я не виню её, — зачем-то сказал Маэбара, стараясь хоть чуть поднажать: бОльшая часть пути до укрытия благополучно осталась позади. — Ты о чём? — не сразу поняла его Моника. — Если б меня привели на убой, я бы тоже сбежал. Девушка не ответила. — Более того, зуб даю! Парочку этих гадов ещё попытался бы прихватить с собой. А нас тут всего двое. Думаю, захоти она того, Миёко бы справилась. И если смотреть на это так, она поступила вполне по-человечески. — Совсем как мы, — грустно улыбнулась Моника. Но тут же постаралась уйти от тяжёлой темы: — Но ты смотри. Если Рена узнает, что ты тут вытворяешь с другой, раздетой, беззащитной девушкой… тебе путь домой заказан. — Эй, я за своими руками слежу! — прокряхтел он. — Но если что, мы с тобой сегодня были горячими, влажными и потерявшими слишком много крови. — Ответ засчитан. Он осторожно усадил её на мокрую от дождя землю, за беседкой. Это место, вроде, просматривается хорошо только из леса, а стреляли по ним явно не оттуда. — Итог: мы… спасены? — Сам же знаешь, что нет, — чуть морщась от простреливающей боли, вздохнула Моника. — Кровь всё ещё надо остановить. В таком состоянии мы точно далеко не уйдём.***
Пусть эти двое успели уже куда-то намылиться, именно по крови она их нашла. Дождь не успел замыть алые следы, и, чтоб догадаться, что пролегают они в направлении беседки, совсем не нужно быть великим сыщиком. «Я дойду до вас, как Дороти по дорожке из жёлтого кирпича». Сквозь шелест дождя, шум листвы и приближающиеся звуки грома с одного из соседних домиков до чутких ушей долетели довольно хорошо различимые мужские стоны. «Я, конечно, сама подумывала наградить тебя за неплохую работу большим, чем только деньгами, Амакуса… но пленница-то на кой-тебе сдалась?! На молоденьких потянуло?» Она усмехнулась. Подобно гулу в небесах, её всеобъемлющая ярость только росла. Ну, это ничего — вот он, верный пистолет, прямо в руке. И скоро ему дадут вдоволь настреляться. «Молись, мужлан, ох, молись… чтобы мне пришлось потратить все патроны на нашу беглую парочку и нечем было отстрелить тебе хрен». Она подошла уже достаточно близко к треклятой беседке, чтоб слышать торопливые переговоры и неловкую возню с другой стороны. Теперь уж не убегут. Никак, да и некуда. От дождя и ветра вся её укладка полетела к чертям, дорогущий костюм промок до нитки, а туфли в грязи. Ужас! Пора прекращать этот цирк, пока не стало ещё хуже. — Просто знайте, сукины дети: если хоть чуть-чуть, хоть капелька ваших никчёмных мозгов окажется на моей одежде, или на волосах, или ещё где, просто, блять, знайте: я найду, как испортить жизнь всем вашим ёбаным семьям. До последнего, блять, колена. Поверьте, власти у меня хватит! — расхохоталась Номура, вскидывая оружие и делая шаг за угол. — Потому что одно это платье сделано на заказ и стоит больше, чем всё, что вы двое знаете. — Опять в якудзу играешь, сестрёнка? — сильный звон громкоговорителя резанул по ушам всех. Даже пленники обернулись взглянуть на причину шума. — Не думаю, что нашему отцу понравится. Он ведь уже проводил разъяснительную беседу о твоих… увлечениях, правда? Ты помни, ему пришлось очень, очень много заплатить семьям тех детей за молчание. И вот снова? Навстречу ей со стороны ворот шагал молодой мужчина. Судя по форме, кто-то из высших военных чинов. А сзади, у самого входа стояло несколько чёрных, тонированных машин с правительственными номерами, явно предназначенных для труднопроходимой местности. Казалось, их двигатели ревели, разрывая само небо. Так вот, что она приняла за рокот грома… поражённая, женщина выпустила из рук пистолет. Оружие с шорохом упало на мокрую траву, а она вся как-то сжалась, подобралась, бросила упавшим голосом: — Нет! Только… Ему не говори!.. Пленники с интересом высунулись из-за укрытия и не поверили собственным глазам. Рядом с молодым человеком под зонтиком и, естественно, в сопровождении конвоя, в их сторону шла, печально улыбаясь… — Эта молодая дама, назвавшаяся той самой террористкой, — незнакомец кивнул на Такано. — Обещала рассказать много интересного, коль скоро мы примчимся на её зов. Ну… кое-что я уже и сам вижу. Кому-нибудь тут нужна первая помощь?***
8-е августа 58-го года эры Сёва (1983 год), 19:41. Где-то в окрестностях Окиномии. Вертолёт высадил их на широком поле за чертой города. Если кто спросит (хотя повезло: свидетелей не оказалось) — туристическая поездка. Если дома поинтересуются о природе полученных (и давным-давно заштопанных самыми умелыми медиками) ранений — во время экскурсии зашли в магазин, и попали в самый разгар ограбления. Преступники пойманы, жертв среди мирного населения удалось избежать. — Тебя держали дольше всех, — заговорил, наконец, Кей-тян, стоило вертолёту исчезнуть за горизонтом. Он обернулся к Монике. — Нас с Нацу допрашивали всего что-то около часа, и это двоих. Тебя мурыжили часа три! Я думал, уж не отпустят… — Они просто очень захотели узнать, кто я и откуда, — усмехнулась та. — Странно, — задумалась Нацуки. — Может, конечно, Такано за меня вступилась… но к нам с такими вопросами они не приставали. Парень молча кивнул. Последний раз они видели Миё где-то там, на секретном объекте, им даже позволили перекинуться парой слов. Судя по виду самой Такано, она пошла на поправку и, если верить обрывкам того, что наши герои невольно услышали на месте, дела у неё не так уж плохи, а мера наказания, учитывая раскрывшиеся обстоятельства, теперь будет пересматриваться. — Может, вообще условным отделается… было бы неплохо, — тихонько добавила Нацу. — Сейчас мне её даже жаль. — Кстати, а что такого? — снова вмешался Кейти-кун. Они не спеша побрели в сторону вырастающих за полем больших домов — там начинался (ну, или заканчивался) город. — Мы ведь тоже ничего толком не знаем… откуда вы? Теперь можно сказать, здесь все свои. — Ну-у, — задумалась Моника. Пока при ходьбе придётся опираться на костыль, но, как сказал доктор, уже очень скоро она сможет вернуться в норму. — Им я рассказала историю собственного сочинения о четырёх сестрёнках-беженках, выросших в глухой сибирской Тайге. Давно сюжет в голове крутился. Вроде прокатило. Ни подтвердить, ни опровергнуть такой расклад с полной уверенностью они не смогли. — Значит, там что-то другое? — Не унимался молодой человек. — Ну же, Нацуки, хоть ты не томи? — Тебе уже было сказано: нет, — та гордо вздёрнула носик. — И не надейся. — Эх, правильно Амакуса сказал — все беды из-за… — Неловкая пауза. — Эй, вы чего на меня так смотрите? — Он как бы собирался вас пристрелить! — заметила Нацу. — Это начальство ему так сказало. Опасная она баба. А сам он вроде бы ничего, мы с ним за одну команду болеем… нормальный мужик. Проставиться обещал, как выйдет. — Мне кажется, вы слишком долго лежали в одной палате, — сказала Моника. — А по твоему вопросу… пусть то, что кажется тебе самым логичным, и будет правдой, — она хитро улыбнулась. — Ну, если так — то «Monika Just» звучит, как неплохая порноактриса. Вы точно не из этой сферы? — Эй! — А по зубам? — расстроились девочки. — И вообще это не моя фамилия! — немного обиженно проворчала «актриса». — С чего ты?.. — Сама же сказала: «придумай», вот я и думаю! — Ладно. Когда-нибудь я тебе расскажу правду, — улыбнулась она. — Может быть. Вот так, перекидываясь шутливыми колкостями, усталые, но довольные, в лучах заходящего солнца они возвращались домой. Конец.