Холодное сердце

— А вот это я называю вождением! — воскликнула Мира, хлопнув по плечу Джувию. — Получите и распишитесь, малявки! — Мне почему-то кажется, что детки больше не вернуться, — задумчиво сказала Алиса, смотря в сторону домов. — Еще бы они вернулись после того, что мы устроили, — с гордостью в голосе сказал Грей. — А ты что, сомневалась? Вайт ничего не ответила и молча отвела взгляд, смотря на Джувию и ее друзей. Не получив ответа на свое шутливое высказывание, он вздохнул, с досадой смотря на нее. — «Еще одна отмороженная. Даже хуже. Вот кто уж точно не девчонка, а револьвер.» — И чего это ты строишь из себя мастера ужасов, а? — ухмыльнулась Мира, подойдя к нему. — Стоило появиться копам на горизонте, как ты начал паниковать и кричать. словно маленькая девочка. «А-а-а! Выпустите меня отсюда! Нас посадят в тюрьму! Меня убьет любимая девушка, если ее сестра попадет в беду! А-а-а!» — изобразила она его голос и крики, заливаясь хохотом. — «Вообще-то ты тоже орала всю эту поездку.» — одновременно подумали Нацу, Джувии и Алисы. Над их головами возникла капля. — Ребят, тише, — прошептал Нацу, приложив палец к губам и боязливо осматриваясь по сторонам. — Все сейчас спят. Никто не должен знать об этом приключении.       Но Штраус и Фулбастер продолжали ругаться, припоминая все, что было в машине, кто, что кричал, и кто больше всего испугался, не обращая внимания на тщетно пытавшегося успокоить их Нацу. — «Пойми ты уже наконец, их так просто не разнимешь.» — покачала головой Алиса, хмуро наблюдая за этой сценой. — «Я, если что, согласилась на это лишь из-за Джувии, так что в случае чего я умываю руки.»       Ощутив пробежавшиеся по открытой на руках коже мурашки, она перевела взгляд на Джувию и усмехнулась, заметив ее опущенный, скрытый челкой мрачный взгляд, сжавшиеся в кулаки руки и подрагивающие плечи, а также мигающий на лбу крошечный красный крестик. — «Кто-то сейчас получит, хе-хе. Хочу на это посмотреть.» — усмехнулась она, прищурив глаза и внимательно наблюдая за происходящим. — Вы не слышали, что он сказал? — тихо начала синевласка, медленно подняв глаза, в которых горели синие огоньки. — Перестаньте сейчас же!       Крикнула она, ударив Грея и Миру по затылку ребром ладони, вырубив их.       Нацу, подпрыгнув от неожиданности, в шоке смотрел на нее. Нечасто ему доводилось видеть обычно спокойную, достаточно миролюбивую Джувию злой или даже раздраженной, какой она была сейчас. Тяжело дышит, постепенно успокаиваясь, сжимая и разжимая пальцы. Ему показалось, что сейчас ее волосы похожи на крошечные синие языки пламени. Алиса же молча смотрела на нее с довольной улыбкой, скрестив на груди руки. — Моя школа, — повернулась она к пребывающему в ступоре Нацу, глаза которого приняли форму блюдец. — Может она и спокойная как удав в обычное время, но не советую ее злить или выводить из себя. Джу может и вспылить, как видишь. — Я не хотела этого делать, но они действовали мне на нервы, — вздохнула синевласка, на сей раз ее взгляд был уставшим. — Алиса, будь другом. Проводи их до домиков. — Так точно, ваше величество, — театрально поклонилась Алиса, и, перекинув руки Миры и Грея через свои плечи, пошла вместе с ними вниз, прочь с холма. Нацу и Джувия остались на нем, чтобы следить за всем, как это делал Игнил. — Миссия завершена… — с тяжелым вздохом Джувия упала на спину в форме звезды, вдохнув ночной воздух и позволив коротким синим прядей разметаться по короткой траве. — Я еще никогда так не веселилась. Тем более ночью. — Потому что жила как обычный человек? — спросил у нее Нацу и ляг рядом на спину, убрав руки за голову и смотря в усыпанное звездами темно-синее небо. — Да, — кивнула она, сложив на груди руки и тоже смотря на звезды. — Я вообще не люблю выходить на улицу ночью. Точнее, не любила. Слишком страшно. — Ты любишь звезды? — негромко спросил он. — Да. Люблю. Они прекрасны. — Я всегда смотрел на них по ночам, когда не мог заснуть. Отец советовал мне считать их до тех пор, пока не усну. Как ни странно, это работало, — усмехнулся он теплым воспоминаниям. — Папа любил на звезды смотреть. Он, как и мой второй отец Игнил, был удивительным. С большим и добрым сердцем. Как и Игнил, все, что он делал, было ради семьи. И сейчас, когда его и Игнила нет, я, как самый старший мужчина в семье, должен заботится о маме и остальных. — Что с ним случилось? — удивленно спросила девушка, повернув к нему голову. Улыбка на лице мальчика тут же исчезла и в глазах появилась грусть. — Он умер, когда я был еще маленьким. У него всегда были проблемы со здоровьем. Он практически чах на глазах. Но несмотря на это все равно продолжал делать то, что любил и хотел делать — магия огня. Он был удивителен, — Нацу прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. — Я до сих пор помню тот зимний вечер и летающее по воздуху пламя. Оно было везде. На факелах, в костре, в его руках, в волосах и глазах. Мне тогда было лет шесть или семь. Мелкий, в общем. В тот вечер я не мог оторвать от него глаз. Это было настолько захватывающе, что я даже забыл как дышать, не то что думать о холоде, который проникал под окутавшую меня с головы до ног одежду. Помню мягкий, наполненный искренним восхищением и любовью голос мамы, когда она рассказывала мне об огненном танце. Я еще удивился, мол, как его легкие не замерзают при всем этом действии. А потом понял, что хочу стать таким же, как он — огненным магом. Потом я каждый день изучал этот танец. Уверен, со стороны это выглядело довольно глупо? — неловко засмеялся он, прикрыв глаза. — Почему глупо? — удивилась Джувия, смотря на него, будучи зачарованной этим рассказом. — Я думаю, это тоже прекрасно. Я тоже восхищалась мамой, когда она была жива. И даже сейчас, зная, что она была демоном и передала эту силу мне, я все равно восхищаюсь ей. — А как она умерла? — приподнялся на локтях Нацу, смотря на ставшее грустным лицо девушки, чей взгляд теперь был обращен в другую сторону. — Прости, если давлю, я просто хочу узнать о тебе больше. Мы так много времени провели вместе с того момента, как нас помолвили, но… я все еще почти ничего о тебе не знаю. Особенно о твоей жизни… и боли. — Это случилось ночью, — заговорила она спустя пару минут молчания. — Я до сих пор не могу верить в то, что тогда случилось. Не могу принять. И, наверное, никогда не приму. И уж тем более не могу поверить в то, кто именно это сделал. Это был практически обычный, ничего не предвещающий день самой обычной жизни, самой обычной девочки. Три года назад. Мне кажется, что до того, как это произошло, а была самой обычной человеческой девочкой и только после стала той, кто я есть сейчас, — она положила ладонь на левый глаз, убрав с него челку. — И в тот же самый момент я получила этот изуродовавший мое лицо шрам. Я не хочу сейчас вспоминать это, поэтому расскажу в следующий раз.       Парень хотел что-то сказать, но замолчал, увидев ее лицо и глаза. Перед его глазами вдруг все побелело, как обычно бывало во время иногда появляющихся видений.

***

      Все вокруг белое, вокруг никого, тишина. Но вдруг ее нарушает тихий детский плач, принадлежащий, судя по голосу, девочке.       Его глаза расширяются, когда он видит появившуюся перед ними девочку лет десяти, которой была Джувия. Хоть цвет волос и глаз были те же, в целом она несколько отличалась от того, какой он ее видел сейчас. Длинные, до талии, волосы, синие пряди которых обрамляли ее лицо по бокам, спускаясь на грудь. Хоть ее лицо было закрыто руками, он смог заметить, что проходящего через левый глаз и щеку шрама нет. На ней была знакомая темная толстовка, из-под которой видно полы синего платья. Сапоги до толстых колен, скрытые перчатками руки. Лента, которую она всегда одевала, завязана сзади на волосах.       Но вот она убрала руки от лица и посмотрела ему в глаза. В ее собственных блестели слезы, а сами они выражали грусть и боль, а также скрытое глубоко внутри одиночество. Ее губы что-то шептали, но он не мог разобрать. Судя по ее направленному на него печальному, желающему что-то сказать, взгляду, обращалась она к нему.       Она прикрыла глаза и по ее щеке скатилась слеза. В следующую минуту картинка изменилась.       Теперь он видел темный коридор и открытую входную дверь, через которую был виден идущий на улице дождь.       Несмотря на темноту, он смог увидеть сидящую на коленях, рядом с телом синеволосой женщины, уже знакомую ему с прошлого видения девочку. На сей раз ее бледное, с блестящими на щеках слезами, лицо, покрывала стекающая из раны кровь. Левый глаз и щеку покрывал знакомый шрам от пореза. Девочка сидела на коленях, обнимая мать, и, со страхом, болью, непониманием в широко раскрытых синих глазах смотрела на стоящего перед ней человека в плаще, чье лицо скрывал капюшон. В руках убийцы блестит окровавленный серебряный клинок. — Почему? — еле слышно прошептали ее дрожащие губы. По окровавленному лицу скатилась новая порция слез. В сузившихся сапфировых глазах мелькнуло узнавание, а затем шок с ужасом. Ее всю трясло.       В следующее мгновение его оглушает пронзительный девичий крик и синее холодное свечение. Он снова слышит крик, но уже не ее, а убийцы, который тоже был женским. Брызнувшую во все стороны кровь и ледяные осколки, испачканные в алой жидкости и отражающие в себе искаженной ненавистью, болью и яростью лицо маленькой Джувии, покрытое слезами и кровью, на котором вздулись вены, с безумно суженными кошачьими глазами и раскрытом в крике зубастым ртом.

***

Он резко открывает глаза, и, издав испуганный вздох, резко садится и осматривается по сторонам. Прохладный ночной воздух, что касается открытых участков тела. нарушающие тишину звуки стрекотания сверчков, одинокое дерево, под котором могила Игнила. лавочка, на которой стоит фонарь, и он сам, сидящий на земле, со страхом в глазах осматривающийся по сторонам. — Джувия? — спросил он, осматриваясь по сторонам в поисках синеволосой подруги. Но ее нигде не было. — Джувия! — вскочил он на ноги, бегая туда сюда по холму. Она словно сквозь землю провалилась. — </i>«Ушла?»</i> — он все еще не мог отойти от увиденного. Оказавшись в этом видении, он словно сам прожил все эти моменты, ощутил на себе все, что чувствовала в тот момент маленькая Джувия и хотела ему передать. А ведь он всего лишь посмотрел в эти одинокие, тоскующие, полные боли пустые сапфировые глаза. — «Джувия…» Вздохнув, он встал на ноги, отряхнул штаны и мысленно спросил себя, что делать дальше. Идти спать пока не хотелось, к тому же, должен ведь теперь кто-то быть здесь и присматривать за остальными ребятами. Даже если Игнил прогнал их в ту ночь, задав хорошую трепку их главарю, не факт, что они не вернуться, желая полакомиться душами всех здесь живущих. В этом природа нечисти, даже той, что раньше была человеком. Не каждому, обратившемуся в такого вот монстра, удается сохранить человечность и свою старую личность, избежать голода и сохранить воспоминая человеческой жизни. Это просто невозможно.

***

      Взяв наполненное водой ведро, девушка вылила его на себя. Хоть вода в нем была холодной, она даже не вздрогнула. Джувия с самого детства не чувствует холода и он ей никак не вредит.       Вода стекает и капает с коротких кончиков синих волос, подбородка, стекает по белой юкате и хрупкому тельцу, капает с сжатых в кулачки пальцев и собирается внизу у босых ног. Пустой взгляд потемневших синих глаз смотрит на свое отражение в зеркале.       Она ненавидит зеркала. Даже те, что находятся в столь необходимых местах, как душевая или ванная в собственном доме. Ведь всякий раз, стоит ей посмотреть на свое отражение или в его глаза, она видит себя прошлую, а затем монстра, которым всегда была. Можно даже сказать, которым стала, ведь раньше она считала себя обычной девочкой подростком, чьи волосы с рождения имеют необычный сапфировый цвет, а глаза «замораживают» любого, кто в них посмотрит, вне зависимости от чувств или настроения.       Нечисть не может стать человеком, неважно, была она им раньше или нет. Нечисть, ёкаи, демоны и прочие создание из потустороннего, скрытого от людских глаз, мира. Скрытого даже от того мира, в котором она сейчас живет.       Джувию и ее семью никогда не принимали, потому что они отличались от «нормальных» людей. Ее мать убили просто за то, что она была не такой. Чтобы забрать у нее то, что отличало ее от остальных. А потом тоже самое попытались сделать с ней. Из-за этого ее предал самый лучший на тот момент друг. Друг, который попросту испугался, увидев ее «настоящую», и возненавидел как и все остальные. Люди боятся, ненавидят и испытывает отвращение ко всему, что отличается от понятие «нормально». Внешность, характер, поведение и многое другое.       Как хорошо было жить, одев на лицо маску, заморозив свое сердце и впав в некую апатию. Жить, не чувствуя ничего, впитывать в себя любовь близких, заботиться о видящем в тебе мать и потому избегающем отце. Может поэтому он решил помолвить ее с огненным мальчиком? Просто, чтобы однажды она съехала с этого дома, перестав вызывать у него воспоминания о почившей возлюбленной. «Пускай вершат над ней обряд, поют за упокой. О самой царственной скорбят, о юности такой.» — Вот что написано на ее могиле. Хару Локсар впал в тот же сон, что и она. Она же стала его живым непрекращающимся кошмаром. Живым напоминанием о том, что любимой жены рядом нет и больше никогда не будет.       Она ненавидела свою жизнь, ненавидела судьбу, ненавидела себя саму и людей вокруг, ненавидела делать больно, видеть страх, ненависть и отвращение в чужих глазах. Ненавидела и до сих пор ненавидит.       Кто знает, что было бы, расскажи она Нацу правду и узнай он тот факт, что она полукровка. Что ее мать ледяной демон, которого взял в жены человек, и от чьего союза родилась она. Она не знает и не хочет знать ответ на этот вопрос. Но есть то, в чем она уверена на все сто процентов — даже если однажды наступит день и Нацу, второй человек, которого она смогла назвать лучшим другом, отвергнет ее, она никогда не покинет его. Будет идти за ним до конца, не обращая внимания на оскорбления, угрозы, физическую и моральную боль. Пройдет вместе с ним всю его смертную жизнь до конца, а потом, когда он исчезнет, а она по прежнему будет жить, будет юной, холодной и бессмертной красавицей, станет приходить на могилу. Если понадобится, найдет способ вытащить его дух с того света, чтобы наблюдать за ним и там. Так говорило ее сердце — а ему она верила даже больше, чем Нацу. А потом, спустя еще какое-то время, вполне возможно, что окончательно станет демоном и уничтожит все, что попадется ей на глаза. Ведь всякий раз, когда умирает близкий для нее человек, одна из цепей, что сдерживает спящего внутри нее монстра, рвется, и когда их не станет, он вырвется наружу. А что будет потом, умрет она или нет, уже не так важно, ведь вместе с цепями пропадает и ее желание жить. А уж если оборвалась жизнь человека, которого она могла спасти, как, например, Игнил, то цепей обрывается в два раза больше.       Она смотрит в зеркало и видит себя прошлую. Ее лицо еще не изуродовано ненавистным шрамом, спину не покрывает знак демонического клана, проявляющийся время от времени, волосы длинные, а в глазах еще светится жизнь.       А потом она видит себя «настоящую» и едва сдерживается от того, чтобы не разбить зеркало. Иначе как потом объяснить, почему в душевой зеркало изо льда. Однако ее ладонь все равно ложится на стекло, отчего по нему бегут трещины. Красивая оболочка, за которой скрывается страшная сущность. Эта самая сущность скрывается за видом бледного, обрамленного мокрыми, рваными синими прядями, что скрывают бледное с пустыми глазами лицо.

***

      Под деревом сидит десятилетняя девочка с длинной синей косой, украшенной на конце такого же цвета лентой. Ее синие глаза с теплотой и заботой смотрят на спящего у нее на коленях мальчика младше нее. Из бледных, приоткрытых в легкой улыбке губ звучит нежная мелодия колыбельной. Тонкие пальчики гладят его по голове, запутываясь в растрепанных синих прядях.       Услышав шаги, которые резко замерли неподалеку от нее и дерева, она поднимает голову и видит застывшего перед ней молодого парня с серебристыми волосами. Его синие, суженные от неизвестной для нее эмоции глаза, смотрят на нее так, словно видят перед собой привидение. Белое как мел лицо и дрожащие руки, ноги и все тело говорят об этом. — Откуда ты знаешь эту песню? — дрожащим шепотом спросил он, на что она улыбнулась, и, осторожно переложив младшего брата с колен на траву, встала напротив отца.       Ветер развевает ее сверкающую сапфиром на солнце косу и синие полы платья, открывая острые коленки и сапоги. На ее лице все та же улыбка, но в глазах пустота. — Я слышала, как ты поешь ее на могиле мамы. Ты написал ее после ее смерти, придумав слова для ее пения. Скажи, папа, — ее детский, переливающийся голос первым нарушает напряженную тишину. — Почему я родилась? Почему, точнее, зачем были рождены все мы? Ты мой папа, а значит, должен знать ответ, верно? Или, может, я наоборот, не должна была рождаться? Ведь из-за меня умерла мама. Вы могли бы жить спокойно, если бы не появилась я и брат с сестрами. Так почему? — Чтобы жить.

***

— Жить…? Что это вообще значит? — шепчут бледные губы потрескавшемуся отражению. — Как думаешь… — достала она из кармана юкаты знакомую с детства игрушку. — Стоит ли мне спросить об этом у Нацу, мама?

***

      Услышав знакомый, разлетевшийся по окрестностям вой, Нацу резко повернулся в сторону забора, за которым бежали знакомые ему твари, гонясь за зайцем. — А вот и вы. Я ждал вас, — прошептал он, сжав кулаки. В серых глазах вспыхнуло пламя.       Перепрыгнув забор, он побежал в сторону стаи оборотней. В его глазах горела решимость и жажда мести, он едва сдерживался от того, чтобы не призвать себе на помощь пламя.       Заметив, что ночные монстры остановились у норы, в которую запрыгнул кролик, пытаясь ее раскопать и достать оттуда добычу, он ускорился.       Услышав быстрые приближающиеся шаги, самый крупный, имеющий красный цвет, зверь, обернулся, оскалив зубы и зарычав на незваного гостя, коим был розоволосый мальчишка.       Нацу резко остановился, словно только сейчас осознал, что он один против всей стаи, вожак которых пару дней назад прикончил его отца. Решимость в его глазах начал затмевать страх и инстинкт самосохранения, а тело невольно стало дрожать. — «Я не могу сейчас убежать! Не могу! Отец хотел, чтобы я был лидером и защитником! И я им буду! Подумай о ней! Подумай о Джувии и ее безопасности!» — перед его глаза появилось улыбающееся лицо синевласки, а затем его семья, друзья, и, наконец, Игнил. — «Ты делаешь это ради них!»       Главарь щелкнул зубами и медленно поднялся на ноги, частично принимая человеческую форму. Его подчиненные медленно окружали парнишку. — Тебе охота погеройствовать, мясо? — прорычал он, облизнувшись.       Издав боевой клич, Нацу побежал на него, но тут же был сбит с ног прыгнувшим на него волком. Проехавшись и перекатившись по земле, он попытался встать, но услышав позади щелканье зубов и рычание, чудом успел убрать ногу из пасти противника.       Он пытался отбиваться ногами от окруживших его тварей, пытающихся укусить его за ноги, тем самым не давая встать. Наконец ему это удалось. Встав, он попытался прыгнуть на одного из них, но зверь увернулся и он снова упал на землю, взмахнув руками в попытке схватить. Все дружно завыли, таким образом выражая смех.       Главарь подошел и наклонился к его лицу, смотря в широко раскрытые, вновь наполнившиеся страхом серые глаза. — Эй, — удивился и тут же ухмыльнулся Дег. — Ты ведь сынок Игнила. Нацу, верно? Выходит, ты теперь тут вожак, — он медленно обходил его по кругу вместе с подчиненными. Они рычали и щелкали зубами, когда он пытался сделать хотя бы шаг или пнуть кого-то из них. — Вот так умора, — хрипло рассмеялся главарь. — Думаешь, кишка не тонка? Нацу, ну о чем ты думал? Где был тогда? С друзьями зажигал в амбаре. Все могло быть иначе, будь ты с Игнилом, но тебя не было. Ну ладно, отныне будет так, — н наклонился и подцепил когтем подбородок мрачного, опустившего взгляд подростка, заставив его поднять глаза на себя. — Как только мы появляемся, ты отворачиваешься и смотришь в другую сторону. Время от времени дети будут пропадать. Что поделать? Это ведь естественный отбор, — развел он руками, ходя возле него по кругу. Зубастая ухмылка не покидала его лица. Он снова наклонился к парнишке, прикрыв рукой рот и подмигнув. — Это будет наш маленький секрет. О, и еще кое-что, сыночек Игнила. Если вдруг у тебя случится приступ ненужной храбрости, мы будем рвать всех без разбора! — рявкнул он в лицо дрожащему от страха Нацу, чье лицо было белее мела, а дрожь отказывалась покидать тело из-за чужой жажды крови. — А теперь иди домой и успокой друзей, семью и любимую девушку. Увидимся с тобой завтра ночью. Стрелка забита, малыш.       Нацу молча и с ужасом смотрел вслед убегающим оборотням, главарь которых хрипло смеялся, а остальные поддерживали его своим воем в звездное небо.

***

— «Игнил — хороший отец, настоящий лидер и друг». Это точно. — вздохнул Нацу, с грустью смотря на могилу и табличку на ней. На табличке фото, с которого на него смотрит улыбающийся красноволосый мужчина. — Привет, пап. Ты был хорошим отцом, пусть и приемным. Мне казалось… не знаю, о чем я думал… Мне казалось, что я могу тебя заменить. Но тут… эти оборотни… А ты ведь их не испугался, вступил в драку и не отступил… до самого конца. А я, признаюсь честно, так испугался. Я всегда говорил, что не такой как ты. Но я бы хотел… быть таким. Я… Я не сумел, пап. Я не знаю, что делать. После смерти моего первого отца я пообещал маме, что буду помогать ей и остальным. Обещал Джувии быть рядом и помогать, чтобы ее жизнь стала хотя бы чуточку лучше. И я хочу сдержать это обещание, несмотря ни на что, — шептал он, сжимая кулаки. Из-под скрытых розовой челкой глаз текли слезы. — И я сделаю это. Сделаю завтра. Уйду, когда все еще будут спать, и разберусь с ними. Сделаю все возможное, и, если понадобится, даже использую магию. Я не дам им убить мою семью и друзей! Даже если мне придется погибнуть! Но уж лучше я умру героем как ты, чем буду выжившим и сбежавшим трусом! Прости.

***

— Джувия… — негромко открылась дверь, впуская в комнату немного света. Его глазам открылся футон, на котором, закутавшись с головой в одеяло, спиной к нему лежала Джувия. Он мог видеть ее разметавшиеся по подушке короткие синие волосы и немного лицо. — Прости, что разбудил. Я знаю, как ты чутко спишь и потому спрошу… — он сглотнул ком в горле, с трудом шевеля пересохшими губами и преодолевая собственные чувства. Прикрытые растрепанными розовыми прядями щеки горели, пальцы сжимали белую ткань ночной юкаты. — Могу я спать с тобой этой ночью? — Да, — еле слышно прошептали ему из-под одеяла, кивнув. — Обещаю, что не принесу неудобства, — он вошел в комнату, сняв сандалии и ступив на футон босыми ногами. — Сейчас мне это очень нужно. Надеюсь, ты поймешь. Спасибо.       Он лег, укрывшись одеялом, и, протянув руки, обнял тонкую талию, прижав ее хозяйку к себе, зарывшись носом в синие пряди. -«Если это последний раз, когда я вижу ее… Я хочу провести свои последние минуты с ней. Прости, что оставляю тебя одну, Джувия. Не знаю, сможешь ли ты прочитать это через ауру, но знай… я был влюблен в тебя с того момента, как впервые увидел. Прости, что оставляю одну. Пожалуйста, позаботься о моей семье и скажи им, что я умер героем.»       Закрыв глаза, он быстро уснул. Джувия молча смотрела перед собой пустым взглядом, одной рукой куклой, а вторую одну из его теплых ладоней, переплетя свои пальцы с его. По ее прикрытому синими прядями щеке скатилась слеза.