Твой День Нерождения

— И именно поэтому я хочу ее стереть с лица земли. Брэйк говорил, что то место, где это чудовище обитает — некое пространство, не связанное с нашим миром. Это тонкая грань между нашим и параллельным мирами. Будь уверен, я костьми лягу, но верну себе память и уничтожу ее, словно ни этих чудовищ, ни их создателя никогда не существовало, — я с нескрываемой злобой выплевывала весь скопившийся во мне яд, который переполнял меня с макушки до пят, стоит мне упомянуть Бездну, но опомнившись, я с сожалением взглянула на Лунетта, которого я могла насторожить своими, так сказать, планами на будущее. Но он, кажется, задумался о чем-то своем, совсем не удивившись моим словам. — То-то я думал, что вы с ним похожи. Возможно, что вы родственники? — Если это так, то было бы очевидно. Хотя я даже была бы этому рада, тогда я бы могла считать его своей семьей и стало бы в разы спокойнее, — послышался тихий смешок. — Я ошибался на твой счет. И приношу свои извинения, что считал тебя поверхностной. Не стоило мне бросаться с обвинениями. Я и понятия не имел, что все настолько… ужасно. — Я понимаю тебя. Когда видишь незнакомые лица, всегда держишься от них подальше, потому что неизвестно, кто на что способен. — Но все равно это не давало мне права так к тебе относиться. Просто я очень удивился, увидев, насколько этот балабол стал живым. В том вашем снежковом побоище я сильно удивился, увидев, насколько он был расслаблен. Последние десять лет, что я его знаю, я всегда видел его напряженную спину, и он был готов в любую секунду начать защищаться от нападения. Когда он неуверен или устал, то всегда ведет себя… как идиот,  — я тихо смеюсь на грубые слова в адрес мужчины. — Иногда, когда он не ведет грязную игру, это поведение кажется забавным. — И вы идеально дополняете друг друга. Как если бы не хватало равного ему. И именно поэтому я считал, что ты так ведешь себя, чтобы скрыть свою симпатию к нему, — я заливаюсь беззвучным смехом. — И почему же ты решил, что этот безумец мне нравится? — Ну… я просто знаю, как он может очаровывать дам, ради того, чтобы выманить из них информацию. Как дьявол-искуситель. И я был уверен, что ты попалась на эти слащавые речи, — что-то в этих словах заставило мое сердце болезненно сжаться и очевидно, что эта тема меня очень расстроила. Возможно, что в той жизни у меня были отношения? — Знаешь, может я тебя огорчу, но я не верю в любовь. Это жалкое подобие, когда пара пытается понять друг друга, то, как они постепенно теряют доверие… Хах. Не думаю, что меня может привлекать что-то такое третьесортное, — я переферическим зрением слежу за реакцией Лиама, которая была крайне удивленной. Я сама не поняла, что на меня нашло. Мне же нравится читать романы… так почему же такие жестокие слова вылетают из моего рта?.. — Ты первая девушка на моей памяти, что не любит романтику и не мечтает о принце на белом коне. — Это все лишь восхваление самого себя. Не вижу причин доверять таким «принцам». В моем понимании принц — это тот, кто может действительно сделать все, чтобы помочь той, которую он любит. Без влияния, власти. Попростому. Своими силами. Но увы, таких и днем с огнем не сыщешь. Да и я впрочем не собираюсь вступать в такие сомнительные сопливые отношения. — Видимо, ты действительно сильно разочаровалась в мужчинах. — Ага, вот только я не помню этого опыта, и не знаю, хорошо это или плохо. — Твое сердце помнит все, Гарри. Ему ты точно можешь довериться, если не веришь никому в округе. Но позволь с тобой не согласиться. Я считаю, что тебя слишком сильно ранили и, возможно, предали и именно поэтому ты так болезненно реагируешь на отношения. Поверь, не всегда любовь такая ненадежная и ненужная вещь. Иногда люди влюбляются раз и навсегда, становясь друг другу опорой. Ты выпускаешь колючки только потому, что ты разочаровалась в том человеке, которого считала самым дорогим твоему сердцу. И это может быть далеко не твой молодой человек. Иногда это выливается из семейных ссор… — Лиам, остановись. Я не хочу об этом говорить. Я прекрасно понимаю твой настрой мне помочь, но не говори о моей семье. Я не хочу это слушать. Моя семья… ох, забудь. — Извини. Я понял тебя. Я не хотел чернить твою семью. Просто хотел поставить в пример, — он заерзал на месте, а его выражение лица выдавало сожаление за то, что он лезет не в свое дело. Я отмахнулась, сказав, что со мной все в порядке. И закрыла эту тему так быстро, потому что в горле появился ком, а глаза защипало. Я боялась разрыдаться перед Лиамом, но чудом сдержала себя. Никогда, никогда не покажу свои слезы. Это слишком унизительно. Не хочу, чтобы кто-то знал, что меня можно легко ранить. Лучше уж быть похожей на Зарксиса, которому все оскорбления побоку. Это действительно спасает ситуацию, когда чувствуешь себя на грани. Внезапно мне вспомнился кулон с запиской и дышать стало в разы труднее. Я точно на грани истерики. Это не здорово — постоянно находиться в стрессовом состоянии. Поэтому все же решаюсь пойти к себе, поскольку я боялась полностью раскрыться Лунетту, который хоть и мог меня выслушать и сохранить этот вечер в секрете, но я хочу быть в их глазах только смелой девушкой, которая пытается противостоять настырной печальной судьбе. Встав с места, я прощаюсь с мужчиной и иду в свои покои. Там я стащила теплое одеяло и устроилась на подоконнике, свернувшись калачиком. Сейчас меня уже ничего не пугало и я отошла от кошмара наяву, но ложиться в кровать все равно не было желания.

***

-… сь! -… ать! Ммм? Сквозь сон я слышу чей-то голос, который звучал где-то далеко. Просыпаться жутко не хочется. Как только я промычала кто-то невнятное, желая, чтобы от меня отстали, я отвернулась в другую сторону и зарылась носом в одеяло. И, только я вздохнула с облегчением того, что я еще посплю, так тут же мое одеялко вырывают со звериной силой, а я, запутавшись в прододеяльнике, полетела вместе с одеялом на пол, не успев и пикнуть. Уже через секунду лежу на холодном полу, не разлепляя век. Я нащупываю подушку и кидаю ее вверх тому, кто меня разбудил и неразборчиво ворчу: — Умри, сволочь, помешавшая моему сну! — а затем поочередно разлепляю неохотно веки, и глаза мгновенно пытаются сфокусироваться на том, кто возвышается надо мной. Предо мной стоит такая картина: выпавший в осадок Брэйк, что держит мою подушку в правой руке, а в левой — одеяло. А лицо выражает вселенское недовольство. — И тебе доброе утро. На сборы у тебя десять минут и не более. Жду у входа, — после чего он развернулся и вышел из комнаты. Какая его, етить твою, муха укусила? Продрать глаза не успела — иди собирайся! Злой как черт. Это Бездна ему планы подорвала, а не я! Чего тогда он на меня так недовольно зыркает? Идиот. Я встаю с пола и лечу одеваться. Следом слетаю по лестнице, наспех надевая пальто. Хоть уже и начало весны, но погода пока не желает становиться теплее. Брэйка у входа не оказалось. Без особых проблем я вышла из поместья и на глаза сразу же попался дилижанс. Я поспешила сесть в него. Зарксис был именно там. Я села рядом с ним, после чего экипаж тронулся с места, увозя нас. Ехали мы в полном молчании: я просто хотела спать, а шляпник пребывал в состоянии непонятной жижи, ибо как еще назвать его непонятный утренний настрой?  — Не хочу показаться резким, но почему ты не села напротив? — внезапно заговорил беловолосый, а я в это время зевнула как животное, не прекрывая рот рукой. Это явно не укрылось от Брэйка, но мне как-то плевать. — А зачем? Чтобы на твою кислую рожу смотреть? Что-то меня не радует такая перспектива, — я с трудом подавила еще один зевок, — Кстати, как долго нам ехать до этой деревни? — Кто тебе сказал, что мы едем в деревню? Там мы уже с Шерон отловили цепь. Сейчас наш путь проходит через площадь. Где-то в этом месте видели одну из Цепей. И да, у меня, как ты выразилась, не «кислая рожа». — Ага, скажи еще, что ты родился таким. Я догадываюсь о причине твоего нервоза с утреца пораньше, но будь добр, не срывайся на мне. Ведь никогда не знаешь, кого это больше заденет: кого-то другого или же тебя самого. — Поражаюсь твоей манере оскорбить и погладить по головке одновременно. — Учусь у лучших, — я озорной подмигнула и отвернулась к небольшому окошку, наблюдая за пейзажем, который быстро ускользает за рамки окон. Так как более четкого ответа мне не дали, видимо, ехать будем долго. Я вновь зевнула и почувствовала ужасную сонливость. Нет, все же не надо было спать ложиться. Лучше бы просидела за книжкой. В такое раннее утро народа даже никакого нет. Пытаюсь вновь ускользнуть от такой соблазнительной идеи как поспать, но меня еще больше укачивает на экипаже, от чего я больше не могла воспротивиться сладкому сну и при повороте я уткнулась во что-то теплое и твердое. Наверняка, это было плечо Брэйка, но мне совершенно стало плевать на это, так как спать хотелось нестерпимо и я так и уснула на чужом плече, уплывая в страну грез. Проснулась я из-за сильного толчка, который произошел из-за того, что колеса экипажа наехали на кочку. Оторвав свою голову от тепленькой «подушки»,  я сонными глазами посмотрела на Брэйка, которому, кажется, вообще по боку было на то, что я пускала на его руке слюни. Хотя он мне это еще припомнит. Заметив, что я проснулась, он как-то неоднозначно на меня посмотрел и вновь отвернулся. Все еще дуется, что ли? Вот те на! Я хмыкнула про себя и отвернулась к своему окошку. Через несколько минут мы были на месте. Я еле как выползла из дилижанса и нехотя подошла к Брэйку, чтобы послушать дальнейшие указания. — Не очень рационально, но предлагаю разделиться, чтобы побыстрее покончить с этим делом. Но у меня есть небольшие сомнения. Ты справишься в незнакомом тебе месте? — у меня был жуткий мандраж перед неизвестным, но признавать это перед ним не хотелось, поэтому я состряпала уверенное лицо и кивнула. На этом и порешали. Мы разошлись в противоположные стороны и отправились искать цепь. Я чувствовала себя жуть как неуютно, зная тот факт, что неизвестное существо может появиться передо мной. От представления этого меня кинуло в холодный пот, но я продолжала идти по не слишком людной площади, так как время еще очень раннее. Даже частные лавочки еще закрыты. Люди неспеша шли куда-то своей дорогой, и я даже начала немного расслабляться, зная, что город не пустует и изредка здесь проходят люди. Я обходила лишь светлые закоулки города, потому что в подворотни я интуитивно соваться не хотела. Мало ли, чего там происходит. Я еще не настолько обезумела, чтобы в первый же выезд в город получить ножом в печень или еще куда за излишнее любопытство. И пока я осматривала внешний мир, кой мне повидать не удавалось очень долго, меня кто-то не слишком сильно толкнул в сторону, а затем послышался детский смех. Я удивленно посмотрела вперед и увидела, как дети лет девяти-десяти бегут куда-то вдаль, счастливо смеясь. Всего бы ничего, играются и ладно, но… что-то смутило меня в мальчике, который меня толкнул. Его пышные каштановые волосы выглядели как-то знакомо. Внутри вновь сдавила невидимой сетью боль, заставляя сожалеть о чем-то, чего я не помню. Я знала его лично? Не найдя ответа, я пошла дальше. Вот только не знала, куда. Поскольку я не очень хорошо ориентируюсь в пространстве, а незнакомое место усугубляет это дело, я очень надеялась, что Брэйк меня найдет, хотя ждать от него помощи было уж чересчур… раздражающе. Особенно, когда он, не скрывая эмоций, сказал, что именно я виновата в том, что Бездна сделала первый ход. Почему-то после этого я не могу на него взглянуть без тени раздражения или злости. Нет, серьёзно! Мне казалось, что этот парень не по годам мудр, но после вчерашней выходки мне теперь так не кажется. Зарксис ведет свою игру, а я, дурочка, уже и подзабыла об этом. Сейчас у нас общий враг, поэтому мы сплоченно работаем. А когда все закончится… наверняка мы будем порознь и делать вид, что не знаем друг друга. Забывшись в своих мыслях, я не обратила внимания на то, что кто-то сидит на земле у подворотни, а его плечи безудержно дрожат. Вглядываясь в маленький силуэт, я заметила, что это был тот малец с каштановыми волосами. Сердце сжалось при виде плачущего ребенка и я, превозмогая страх перед темной подворотней, иду к малышу. Оставив небольшую дистанцию между нами, я сажусь на корточки и ласково к нему обращаюсь: — Хей, малыш, что с тобой? Ты потерялся? А, может быть, поранился? Я могу тебе помочь, — мальчик перестает тереть руками глаза и смотрит на меня. Его большие синие заплаканные глаза устремляются вверх, желая увидеть того, кто к нему подошел. Он жутко замялся и ненадолго отвел взгляд, будто прикидывал, стоит ли со мной говорить или нет. — Й-я… потерялся. Я был со своими друзьями, но… я отвлекся на кошку. Погладил ее, а потом понял, что потерялся… — ребенок снова надрывно плачет, утирая непослушные слезы. — Может, я тебе помогу? Мы пойдем в то место, где ты в последний раз видел своих друзей, возможно, они еще недалеко ушли. О, если только ты захочешь, — я тут же подняла руки в примирительном жесте, поскольку это могло выглядеть подозрительно. Мальчик взглянул на меня с какой-то щемящей болью, которая, казалось, разрывала его изнутри, пожирала душу. Но он кивнул и встал на ноги и повел меня за собой. Я без промедления пошла следом. Мы вышли на какое-то слишком пустынное и полуразрушенное место. Это и есть… трущобы? Я не так себе представляла подобные места. Здесь все так… руинно. И ощущение беспомощности и бедности так и витало в воздухе. Мне совсем не хотелось находиться здесь, потому что знаю, что я не смогу не смотреть на живущих здесь с огромной жалостью. Тут я бессильна и не смогу ничего с этим поделать. Разве что только мальчику помочь. Он отходит от меня и смотрит взглядом побитого щенка, и шепчет что-то еле слышно. Прочитав по губам,  я удивилась. Это было слово «прости». Что..? В глазах мальчика блеснул холод. Такой, словно готов был сражаться в любую секунду. Он передумал? — Мой д-дедушка болен… она сказала, что поможет мне. Я сделал, как и нужно было. В эту секунду тень мальчика беспокойно дернулась и вмиг из нее вырос огромный силуэт. Я отшатнулась назад, схватившись за пояс, к которому был прикреплен меч в ножнах. Что за черт… неужели.? — О, да! Это тот самый запах! АХАХАХААХА! Да, я нашла тебя! Она будет довольна! — из тени образовалась отвратительная высокая голова куклы, которая уже не первой свежести и ей дорога только на помойку; а передвигаться она могла с помощью кисти руки, которая была «вставлена» в отверстие шеи. От подобного зрелища меня замутило, но я с трудом взяла себя в руки и обнажила меч. Не время сомневаться. Одно неверное движение — и я умру. Вот, что значит настоящий бой. Не тогда, когда азарт в глазах, а когда тревога и страх бьют в уши. Вооружившись, я медлю и не подхожу к невиданной свету твари. Ее рост, если таковым можно назвать, был выше четырех метров, что несказанно усложняло задачу. Я знала, что они нелюди, но не думала, что настолько они такие высокие. Особенно это. Я кидаю взгляд на мальчика. Тот стоит не шелохнувшись, смотря стеклянными глазами на меня. Видно, что Цепь воспользовалась несчастьем бедного дитя и заставляет убивать людей, в обмен на выздоровление дедушки. Во мне разгорелась невиданная ярость. Потому что я догадываюсь, что станет с ребенком. И я не хочу этого допустить. Но я также не знаю, где отыскать слабое место Цепи. Тварь не заставляет себя долго ждать и без прелюдий нападает первой. Я уклоняюсь и встаю в стойку, готовая дать отпор. Спасибо Зарксису, который научил быть начеку. Подорвал мои нервы, но сейчас это мне помогает как никогда. Я атакую, когда непонятная нить летит в меня. Она рвется, а за ней следует еще одна, еще и еще. Чудище не хочет убивать, потому что я важна для Бездны, так ведь? Но это не мешает мне подорвать ее скучные планы. Пусть подавится! Я ни за что не уступлю ей. Во мне зародилась идея: уцепиться за новый трос, и таким образом, ближе подобраться к самой голове куклы, чтобы вонзить меч в ее расщелину. В этот раз нить стала тоньше и невидимее, так что я сразу попалась на эту обманку и была скручена тонкими нитями, которые больно впивались в одежду, норовя порвать ее и впиться в кожу. Я неловко пытаюсь выпутаться, имитируя сопротивление. Когда же я была близка к цели, не стерпев, я с дикими усилиями разорвала нити, исполосовав себе ладони до крови, но тут же схватилась за меч, не обращая внимания на боль в руках. Я замахнулась и воткнула острием в потрескавшуюся облысевшую местами лобную долю куклы. Та истошно завопила, отчего хотелось заткнуть уши, но я не могла отпустить меч, продолжая давить на ручку, чтобы чудище окончательно сдалось и исчезло из этого мира. Но Цепь вновь отращивает себе нити и сбивает меня ими с ее головы, и я лечу в сторону, приготовившись к удару об землю. Падение было и правда самым неприятным, поскольку я еще пролетела несколько метров на боку. Встать было почти нереально, так как сил на это почти не осталось, а руки дрожали от страха. Но я — не я, если не пойду наперекор. Встав на одно колено, я смотрю на образовавшийся черный круг на полу и голубое свечение от него по краям. Цепь медленно тонет в пучине черного пятна на фоне багрового столба, который излучает странную энергию. И напоследок замахнувшись на меня своей, видимо, последней нитью. Мою ногу оплели прочные волокна и тащили меня в пучину неизвестности. Дрожащими руками и спертым дыханием я пыталась выбраться из плена, но только сильнее порезала руки. На тот момент я была у края круга, и уже готова была к тому, что не выйду живой. Зажмуриваю глаза. В этот момент чувствую, как веревка слабеет и неведомая сила жмет меня к земле. Словно что-то или кто-то насильно давит тебя вниз. Открыть глаза даже было проблематично, но я все же смогла противиться этому и увидела, что Цепь уже идет ко дну, а вместе с ней… тот мальчик, который отчаянно вырывается, плачет навзрыд, молит о пощаде, захлебываясь в слезах и царапает замерзшими пальчиками протоптанный снег, желая освободиться. Мне хочется кричать, прийти на помощь, но не могу и двинуться с места. Даже закричать не могу, настолько чья-то сила давит на меня. Она слабеет, когда малыш уже погряз во тьме и в последний раз посмотрел мне в глаза, ища помощи и исчез в этом кругу. Все стихло. Давление прекратилось. Поднимаю голову и вижу, как надо мной возвышается Зарксис. Он, ничего не говоря, равнодушно скользит по мне взглядом и отворачивается. Я чувствую, как мне противно от самой себя и от этого алого взгляда. Пошатываясь, я встаю и смотрю на то место, где еще секунду назад был ребенок. С моих губ неожиданно срывается чужое имя: — Ник… — и тут же замолкаю, не ожидая от себя чего-то подобного. И не давая себе опомниться, я иду в ту сторону, где мы шли с этим малышом. Слышу как сквозь толщу воды слова Брэйка о том, что нам нужно в другую сторону, но не слушая его, иду дальше. Позади меня раздаются шаги и я чувствую, как на мое плечо ложится рука и она же разворачивает меня лицом к мужчине. Не смотрю на него потому что не хочу, чтобы он видел в них то, что отражается у меня в душе. Хотя он и без этого знает, что за чувства во мне сейчас кипят. Я сбрасываю его руку и сломленным тихим голосом прошу оставить меня одну и с оставшимися силами я срываюсь на бег. Я не могу остановиться. Я бегу. Бегу туда куда глаза глядят. Ничего не вижу перед собой. Бегу туда, где я могу оторваться от произошедшего. Не хочу этого помнить, не хочу! Не хочу! Перед глазами пелена и я не вижу ничего, и останавливаюсь только тогда, когда врезаюсь в кого-то всем телом, а после чувствую, как силы покидают меня. Последнее, что я слышу, это чей-то взволнованный голос: — Эй, девчонка, ты что тут забыла? Эй? Гарри? Гарри! Что с тобой? Эй!