Твой День Нерождения

Шаги стихли у самой двери,  а затем послышалось несколько робких стуков в нее.  Я ожидаемо промолчала. Через пару минут раздалось «Я вхожу» и дверь отворилась с тихим скрипом, впуская незваного гостя внутрь. Я так и не подняла головы, чтобы посмотреть на того,  кто пришел, пока тяжелая и теплая ладонь не опустилась мне на плечо. Я все же посмотрела на мальчишку. Почему я была так уверенна, что это он? А кто еще отчаянно ринется за мной вдогонку? Только этот пацан. Его глубокие зеленые глаза выражали беспокойство, внимательно вглядываясь в мои серые, будто так он хотел узнать причину недавнего конфуза. Он потянулся к моей руке, и тянул на себя, тем самым вновь помогая мне встать с пола. Затем крепко схватил за запястье и усадил на кровать, а сам облокотился на небольшой будуар,  поодаль кровати. — Что произошло в тот момент, когда мы вошли? — тихо, почти не слышно спросил мальчик, словно прощупывая почву: стоит ли спрашивать или же отступить. Я для пущей надежности завернулась в одеяло, словно в спасательный кокон. Кажется, он и не ожидал от меня быстрого ответа, и просто ждал, что я отвечу.  — Если ты боишься того, что я кому-то расскажу об этом, то не волнуйся. Я умею хранить секреты, — поймав мой растерянный взгляд, он тепло улыбнулся и коротко кивнул. Что-то было в нем такое странное, что-то совсем светлое и недоступное, отчего мою грудь сдавили невидимые цепи. Мне в голову вновь ударило дежавю, что подобное уже происходило. Почему-то на душе стало светло и спокойно после слов парнишки. И я стала не спеша рассказывать, что со мной приключилось, правда, без смущающих подробностей. После моего рассказа он немного призадумался, а после вздохнул как-то устало. Тени залегли на его лицо, и оно казалось каким-то грустным и посеревшим. Но через секунду он вновь улыбнулся, демонстрируя свои глубокие глаза цвета изумруда. — Пожалуйста, прости Шерон,  — я немного удивилась. За что простить? Я на нее-то и не злюсь ни капельки. Поймав мой удивленный взгляд, он беззвучно рассмеялся и продолжил: — Просто она очень любит наряжать девушек. Алису тоже пыталась как-то нарядить, но та упрямо отказывается носить тугие тяжелые платья. А еще у нее есть сестринский комплекс. И тебя, и Алису она принимает за сестру, — он неловко почесал затылок,  а я еще больше запуталась что к чему. — И как это относится к произошедшему? — Ох, да. Я к тому, что Шерон просто хотела, чтобы ты почувствовала себя самой красивой. Но немного не угадала с размером… — на этих словах он покрылся легким румянцем. Он довольно странный, но веселый. Его глаза тут же расширились и рот открылся в удивлении. Он тут же заверещал: — Ого! Ты впервые улыбнулась! Тебе очень идет улыбка, гораздо лучше, чем летающие тучки над твоей головой,  — а ведь и правда, я даже не заметила, как губы растянулись в улыбке. Это был первый раз, когда я улыбнулась, и первый раз, когда мне понравилось болтать с кем-то из здешних. Парень тоже улыбнулся,  смотря на меня. Мне теперь немного стыдно, что я забыла его имя. — Думаю, не так плохо иногда с кем-то пообщаться, — не впопад тихо ответила я,  о чем сразу же пожалела. — Ты о чем? Ты… Ни с кем не общалась? Даже  с Шерон? — его глаза округлились аки блюдца,  на что я покачала головой, — То есть, прошло чуть больше двух недель, и все это время никто с тобой не хотел разговаривать? — я вновь покачала головой,  а он как-то печально вздохнул, словно понял причину. Он  расположил правую руку себе на бедро,  а другую положил на столешницу будуара, а его взгляд был очень пронизывающий и какой-то понимающий.  — Так значит… ты пресекала все попытки к разговору,  боясь, что с тобой что-то сделают?  — я кивнула и отвела взгляд. В этом мне признаваться не хотелось. По сему очевидно, что мне хотелось забыть те две недели, что я тут просуществовала как бесполезная кукла. — Ну Гил! Ну я ему устрою! Это все из-за того, что он пытался запугать тебя тем, что хотел отдать на расследования другим пандоровцам? — в его требовательном голосе проскальзывала злость. Я сразу же вскинула голову, смотря на недовольного юношу. Мне следует рассказать, что я думаю на этот счет. — Послушай. Я никого не хочу обвинять. Это вполне естественно что тот мужчина захотел поступить именно так, не нянчась со мной. Я никому из вас не прихожусь другом или родственником, потому что отношение ко мне было бы соответствующим. Не буду отрицать, что было страшно умереть, так и не вспомнив себя. Но все уже в полном порядке. Я не чувствую такого давления, как раньше. Шерон мне все объяснила, — блондин снова вздохнул. Кажется, он немного успокоил свой пыл. — Просто знай, что Гилберт неплохой человек. Хоть он и ведет себя чертовски грубо, но он так только защищается. На самом деле, он очень заботливый и добрый... — Раз ты так говоришь, значит, так и есть. Но вряд ли он покажет себя с такой стороны кому-то еще, кроме тебя. Вы же ведь довольно близки? — абы кто не станет стоять за друг друга горой, это уже и так понятно. Мальчишка кивнул. — Можно сказать и так. Мы с самого детства вместе. Как ты уже слышала, я из дома Безариус и сын Зая Безариуса. А моим личным слугой, и лучшим другом был никто иной как Гилберт. — Ты аристократ? — я склонила голову вбок. — Можно и так сказать. Знаешь, это довольно скучно — быть аристократом. На тебя ложится куча ответственности, все тебе говорят, как будет лучше для тебя. Но… что хочется в первую очередь самому подростку? Беззаботно играть, веселиться, радоваться жизни,  — тени вновь легли на его фарфоровое цветом лицо, делая его еще младше, чем он есть. Словно беззащитный ребенок, который ищет поддержки. Это чувство… до боли знакомое. Кажется, что я также остро нуждалась в чужой поддержке. Я почувствовала, как колючие шипы обвивали мое сердце, будто чужая боль — как вирус. Только переболев им, может понять, что чувствует больной. Я встаю с места и обнимаю его. Он кажется таким хрупким, как хрусталь. Кажется, что я действительно понимаю его боль, хотя в памяти все также пусто. Я ожидала того, что он меня оттолкнет, как я Шерон, но вместо этого он точно также обнял меня, и я чувствовала надежные, сильные и теплые руки. Не знаю, что со мной случилось в этот момент, но внезапно из глаз хлынули слезы. Казалось, что мы оба нуждались в поддержке в данный момент. Я старалась сдержать их, не дергать плечами, и не всхлипывать, но все полетело к чертям после его тихого «не надо, не сдерживайся», я только сильнее разрыдалась в голос, уткнувшись в его плечо. Почему? Почему я плачу? Я же должна была его успокаивать, а не он меня! Но почему мне так грустно и больно? Я ведь хотела глубоко в себе запереть эти чувства. Слезы не останавливаются. Меня хватало только на то, чтобы повторять извинения, от которых хотелось больше плакать. Я действительно не понимала, отчего меня охватила такая горечь: то ли от чужой боли, то ли оттого, что мои нервы были на пределе. Я не знаю, сколько мы вот так вот обнимались, и сколько я рыдала, но когда я успокоилась и перестала прерывисто дышать, я отпрянула от блондина и с удивлением заметила, что его глаза были чуть красноватыми. Так значит, я не единственная, кто плакал?  На что он вновь улыбнулся и приложил палец к губам, намекая, чтобы я ничего не говорила на этот счет. Я тоже несмело улыбнулась краешком губ. — Так приятно иметь общий секрет, — он озорно посмотрел на меня и в его глазах плясали искорки веселья. Надо же, как он быстро переключается от одного настроя к другому. Я лишь кивнула, усаживаясь обратно на кровать. Да уж, столько эмоций за один день… Все так ново и не очень. Я даже успела сильно вымотаться, хотя особо ничего не делала. Я откинулась на постель и прикрыла глаза. В этот момент живот предательски заурчал. Зеленоглазый хихикнул и отлип от столешницы,  попросил немного подождать, пока он раздобудет нам еды и скрылся за дверью. Я кивнула и прикрыла глаза, задумавшись о том, что буду делать дальше. Хотелось бы завтра об этом поговорить с Шерон. Не могу же я сидеть сложа руки всю свою жизнь. На этой позитивной ноте прервался мой поток мыслей звоном тележки, и я невольно поежилась, вспомнив, что совсем недавно мне приносили лекарства. Но это был всего лишь блондин, который волок тележку со сладостями и ароматным горячим чаем. — Прости за ожидание. Пришлось немного своровать из кухни, пока никто не видел. И не поверишь — никто меня не поймал! — он улыбнулся белозубой улыбкой, и я подорвалась с кровати, усаживаясь на пол. Парень с удивлением в глазах на меня покосился. На что я махнула рукой и,  отодвинувшись, тем самым, предлагаю ему сесть со мной рядышком. Он фыркает, но послушно садится на пол,  сев по-турецки, и передал мне чашку ароматного чая и тарелку с кусочком торта. Мы с удовольствием уплетали все, что принес с собой зеленоглазый, запивая это дело чаем, заговаривая на разные темы. Нас жутко разморило после небольшого перекуса и мы против воли начали потирать глаза и зевать. Парень заговорил тихим голосом, будто боясь нарушить приятную атмосферу: — Честно…  я впервые кому-то показал то, что у меня на душе. Как я только увидел тебя, то понял, что мы чем-то похожи: ты также была дезориентирована, потеряна и совершенно без крупицы памяти. Со мной было также. Правда, я не забыл все, через что я прошел за свои пятнадцать лет. Но… мне кажется, что я действительно забыл что-то важное. И не подозревал об этом до своего совершеннолетия. А впрочем… я так и не разобрался в этой ситуации до конца. А у тебя какие мысли на этот счет? — я пожала плечами и ответила так, как подсказывало мне сердце: — Я хочу узнать, кто я. Но я также боюсь узнать правду. Кто я? Где я? И почему я забыла все свое прошлое. И также боюсь разочароваться в своем прошлом. Это больше похоже на второй шанс: начать все с чистого листа, откинув свое прошлое в сторону, словно его никогда и не было. Но начинать путь в одиночестве всегда тяжко. Я уже поняла это за две недели, — парнишка кивал, внимательно вслушиваясь в каждое слово, и затем прислонился к кровати спиной и тихо произнес: — Я очень рад, что мы вместе пройдем эти испытания. И надеюсь, что ты и дальше сможешь мне доверять так, как я доверяю тебе, — мы оба стали засыпать, сидя у кровати. Я набросила ему на плечи половину одеяла, в котором была замотана, и он принял ее с благодарностью, заматываясь в спасительное тепло. В комнате было немного прохладно, так как уже наступала ночь. Мы склонили головы к друг другу и с трудом пытались отогнать назойливый сон, но ничего не помогало. Он поглощал нас слишком быстро. И тут в голову неожиданно ударила мысль: я так и не сказала никому о том, как меня зовут. — Гарриет,  — поспешно слетело с моих губ, прежде чем я успела все обдумать, и зеленоглазый немного выплыл из дремы, с интересом смотря на меня. Я чуть отодвинулась и протянула ему руку, — Меня зовут Гарриет. Зеленые глаза тут же посветлели от дымки сна и зажглись как огоньки, он вскочил и казался таким возбужденным, будто не засыпал и вовсе. — Ты вспомнила! — прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос. На что я кивнула. Он ответил мне на рукопожатие и восторженно воскликнул: — Оз Безариус, приятно с вами познакомиться, мисс Гарриет,  — он шаловливо подмигнул мне,  — Я заметил, что ты ни разу не назвала меня по имени. Не мудрено, трудно запомнить столько имен за столь короткое время. Не переживай, я не обижаюсь. Я же могу называть тебя просто Гарри? — я кивнула, поудобнее устраиваясь возле кровати. Мы еще немного поболтали, после чего оба незаметно уснули, прислонившись друг к другу теплыми боками, укрытые огромным пледом после чаепития. Словно дети, которые устроили шалаш из вороха одеял.  Пару часов назад Когда Гарриет поспешно вылетела из комнаты, за ней ринулся Оз, оставляя других в недопонимании. Когда же все более-менее поняли ситуацию, то чувство неловкости не могла перебороть лишь одна Шерон. Ее мучило то, что она не позаботилась сразу о размерах в одежде. Но тут же была отвлечена улюлюканьем Брэйка в сторону потемневшего Гилберта. — И зачем он за ней побежал? Чертов засранец, она ведь может быть опасна! Я пойду за ними, — черноволосый ринулся следом, но был остановлен Шерон, которая попросила оставить этих двоих наедине. Она подробно объяснила, почему пепельноволосая не опасна в плане врага. Брэйк поддержал эту беседу не слишком теплыми словами, в отличии от Шерон: — Она точно не Баскервиль. Но кажется, что проблема гораздо масшабнее, чем мы себе можем представить, — загадочно пролепетал мужчина, кусая леденец белоснежными зубами. Шерон нахмурилась, явно не желая мусолить эту тему снова, однако все присутствующие были иного мнения. Гилберт стал взвинченным, и с нескрываемым интересом сел на один из стульев, готовясь внимательно слушать догадки безумного шляпника. — Ты о чем это? Ты что-то разузнал? — волнительно спросил мужчина, который с нетерпением ждал ответа от своего оппонента. Брэйк слегка ухмыльнулся и засунул в рот n-ную конфету. Он выждал где-то минуты две, прежде чем ответить, срываясь с крючка: — Я полагаю, что она — еще один ключик к Бездне. И мне очень импонирует идея о том, чтобы эти двое взаимодействовали с друг другом. Возможно, это даст сдвиг с мертвой точки, — пепельноволосый бесстрастно наблюдал за выражением лица Найтрея, пока тот обдумывал услышанное. Прошло чуть меньше минуты, и янтарноглазый принял решение: — Знаешь, в иной раз я бы с тобой согласился, но меня не привлекает мысль, что в этом фарсе будет участвовать Оз. С девчонкой можете делать все, что заблагорассудится, но без участия Оза. — Знаешь, Гилберт, ты ведь не можешь всегда и везде защищать его от напастей. Ты и так его разбаловал за эти полгода с той поры, как он вернулся из Бездны. Он мальчик взрослый и смышленый, думаю, он сам может принимать решение, ведь так, Эмили? — кукла безоговорочно поддакивала Зарксису скрипучим голосом. Шерон недовольно покачала головой, но не стала ничего говорить против. Ей, несомненно, было жалко юную девушку, которую без согласия записали в жертвенные агнцы. Это шло врозь с ее собственными словами, что она сказала еще утром. Но переубедить Брэйка за прошедшие две недели она так и не смогла. Остается только лишь изредка помогать ей, стараясь совсем не вогнать ее в пучины чужих желаний. А сидящая позади всех на софе Алиса, щурила глаза в сторону двух мужчин, и прокручивала в голове свое мнение на этот счет. Ей не слишком понравилось, что ее слугу собираются использовать в свои «благие» дела. Да и та беловолосая не смогла не задеть чувства девочки. Они были похожи в плане поисков осколков прошлого. Алиса уже полгода ищет свои воспоминания, но они собираются по крупицам, и особого прогресса пока нет. И ей вдруг стало жалко ее, потому что, возможно, она так и не отыщет свои воспоминания, и из-за махинаций Брэйка она сгинет в утробе Бездны безвозвратно. Не то, что ей особо хотелось ее защищать, или как-то помочь, просто ей становилось грустно за нее. Хуже наказания просто не бывает. И девушка взяла на заметку, что надо бы предупредить своего слугу о возможной махинации. Если Гил не согласен, то это вовсе не означало, что Брэйк откажется от своей безумной идеи. Если этот подлый лис что-то задумал, то он обязательно это осуществит с поддержкой со стороны или же без. За «светскими» беседами небольшая компания не заметила, как пролетело время. Пунктуальная Шерон не могла не отреагировать на столь поздний час, что показывали настенные часы. Гилберт словно очнулся из глубоких размышлений, и забеспокоился за своего господина, который убежал чуть больше двух с половиной часов назад. Его нервировала ситуация с таинственной незнакомкой, потерявшей память. Рейнсворт поспешно начала сводить беседу на нет, чтобы все хорошенько отдохнули перед новыми заданиями Пандоры. Гилберт первый вышел из помещения, идя на поиски своего нерадивого господина. Алиса вскочила с софы и размеренным шагом отправилась к выходу. Уж не хотелось ей участвовать во всей этой суматохе. Рыжеволосая же приказала Зарксису последовать за Гилбертом, абы чего тот не натворил в таком состоянии. Пепельноволосый, пожелав своей госпоже спокойного сна, последовал за черноволосым скорее из-за интересного представления, которое он устроит, чем из-за приказа. Он неотрывно следовал за черноволосым и беззвучно смеялся в рукав своего длинного камзола, потешаясь над безуспешными попытками отыскать покои новоиспеченной гостьи. Когда же Найтрею надоел ржач Зарксиса, который он чувствовал спиной, то почти взрываясь от злости, просил отвести его в нужную гостевую комнату. На что Брэйк хитро улыбнулся и, вновь втянув в рот конфету, побрел впереди Гилберта в нужном направлении. Гилберт был очень близок к той комнате, возле которой он ходил кругами, о чем не преминул напомнить Брейк, тихо посмеиваясь, ожидая, когда ему в спину полетят проклятия. Мужчина продемонстрировал свою джентльменскую сущность, постучав в дверь, но ответа не послышалось. Предупредив, что он сейчас войдет внутрь, мужчина отворяет дверь и удивляется на пару секунд, после чего его взгляд снова становится непроницаемым, а улыбка еще шире: задуманное им начинает потихоньку набирать обороты, что несказанно его радовало. Гилберт вошел следом, и с нескрываемым раздражением подошел к спящей парочке и, распутав из воображаемого кокона, взял на руки все еще спящего Оза и собирался уходить, не оглядываясь на то, что опора в виде Оза исчезла и девушка упала на пол боком, так и не проснувшись. Гилберт остановился возле Зарксиса и, возвращая ему хищную улыбку, сказал: — Оза я забираю домой, а со своей девчонкой разбирайся сам, — и ушел восвояси, гордясь тем, что смог немного смутить Брэйка. Хотя это было совершенно не так. На бледном лице не было ни тени смущения, он лишь поднял вопросительно бровь, но ничего не сказал в ответ. В чем-то он оказался прав, ведь за Гарриет несут ответственность он сам и его госпожа. Поэтому волей-неволей, нужно принимать это как должное. Пепельноволосый прошел вглубь комнаты и аккуратно поднял девушку на руки, и уложил в постель. Она сразу заворочалась и что-то бормотала во сне. Брейк еще немного посмотрел на нее, замечая на одном из пальцев серебряное кольцо. Он соврет, если скажет, что ему неинтересно узнать об этом кольце побольше. Но решил, что займется этим завтра, а сегодня ему нужен отдых и вазочка с конфетами. Возможно, даже не одна…