В поисках тебя.

Я сидел на стуле, опустив голову, и думал. О чём? О судьбе. О её несправедливости, к которой я уже привык. Она пресытилась, как бобовая похлёбка в тюремной столовой. А ответов никаких не давала. Только давила, подминая под себя, как свежий асфальт под каток. А я лез под пресс – был уверен, что ответ находится именно там, меж многотонным катком и асфальтом. В том сантиметре раскалённого воздуха, который дарил мне последний вдох жизни, после которого я оставался лишь размазанной картинкой на чёрном, как смоль, покрытии. А прохожие спешили мимо, удивлённо уставившись на моё самодовольное выражение лица. А я знал, что не зря полез под пресс. Успел вытащить заветный листочек с ответом. Но это всё… такое пустое. То, что я делаю сейчас – самая большая афера в моей жизни. И всё из-за какой-то девчонки. Засунув инстинкты куда-то в глубь, я доверился дрянным чувствам и эмоциям, потеряв звериный облик, но приобретя взамен человечность. Чёрта с два она мне сдалась. Из-за неё одни проблемы. Стоит хотя бы сейчас взглянуть на мой внешний вид. Я горько усмехнулся, посмотрев на разноцветный подол платья. Цветочки. Да, по-видимому, это всего лишь цветочки. - Тебя готовы принять, - дверь бесшумно открылась и в проёме показалась болезненного вида девушка. Она хмуро посмотрела на меня и зашла внутрь, поманив меня за собой. Я тут же вскочил со стула и мелкими шажками засеменил за ней, но вовремя вспомнил, что нужно поправить задравшееся платье. - Добрый день, - пропел я, закрыв за собой дверь. Ответного приветствия не последовало. Я нахмурился, задумчиво оглядывая помещение. Это был тёмный кабинет с импровизированным окном, которое представляло собой искусно написанную картину. Я усмехнулся. Перед «окном» стоял тяжёлый стол, сделанный из неизвестного мне материала; стул, на котором сидела неизвестная мне женщина, был развёрнут спинкой ко мне; стены были каменные, от чего их цвет, изменённый под светом яркого освящения, казался буроватым, источали холод. В комнате пытались создать искусственный уют, но даже это не удалось. Я поёжился. Перевел взгляд на позвавшую меня девушку. Она скромно сидела на стуле в углу, опустив голову, и что-то быстро печатала на прозрачном экране с радужной оболочкой. Её рабочее место ограничивалось скудным набором салфеток, собственной сумкой, лежавшей на стоящей рядом тумбе и парой стаканов. Я покачал головой и вновь перевёл взгляд на женщину, сидящую ко мне спиной. Она неподвижно сидела напротив окна. Рукой поддерживала голову – прибывала в глубокой задумчивости. Её длинные, волнистые и чёрные, как ночь, волосы, разметались по спине. Узкие плечи изредка подрагивали, отдавая дрожь волосам – они двигались волнами, как живые, пропитанные смолью змеи. Я поморщился, представив себе эту картину. Внезапно женщина повернулась ко мне. Её глаза были закрыты, брови сведены у переносицы, губы, накрашенные красной помадой, сжаты в тонкую полоску. Я с интересом разглядывал её белоснежную кожу и волевой подбородок, когда она вдруг открыла такие же чёрные, как и волосы, глаза и пристально посмотрела на меня стальным взглядом. Я мило улыбнулся, потупив взгляд – был наслышан, что к скромным особам женского пола все относятся снисходительнее. Только вот меня они раздражают. Умелые актрисы с дрянным характером. - Так вот значит, из-за кого там так много шуму, - усмехнулась женщина, встав со своего места. Её голос был сильным и властным, впрочем, как и походка. Прирождённая начальница. - Д-да, - прошептал я, изображая искренний испуг. Играть, так играть до конца. - Твоё имя, - она обошла стол и прислонилась к нему, сложив руки на груди. Я замешкался. Но лишь на секунду. Над именем-то я и не подумал. Поэтому и выпалил, что первое пришло в голову. - М-М-Мейка, - пропищал я. Фу-фу-фу, какая мерзость. - Мейка, значит, - кивнув, хмыкнула незнакомка. – За детьми ухаживать умеешь? - Да, - уверенно ответил я. Смысл отнекиваться? Всё равно работы для меня здесь не найдётся. Естественно той, что я истинно могу сделать. - Вот и славно. Назначаю тебя воспитателем в группе 1 B. Свободна, - отвернувшись и взяв со стола стакан воды, властно заключила она. Убил бы за такую наглость, но образ не позволяет. - Конечно, - умело прячась за маской вежливости, отозвался я. - Ямагава, проводи её, - обратившись к худощавой девушке, потребовала женщина. Та тут же отложила свою работу и, встав с места, направилась в мою сторону. Как оказалось, и она не отличается особой вежливостью. За всё то время, что мы шли, то поднимаясь, то спускаясь на лифтах, она проронила всего пару слов, да и то нелестного содержания. По поводу моей внешности и внезапного появления. Мол, уж больно хороша я для этой дыры и что никто меня раньше здесь не видел. Хмыкнула, сказав, что пощадила меня начальница, отправив к ребятишкам. А то поставь смотрительницей, точно бы воспользовался кто-то. Милых и покорных здесь все любят. Проще сломать. Особенно тем, из яруса D. Я мысленно усмехнулся. Нет, девочка, я сам кому хочешь задам. Да так, что до смерти не забудешь. И после смерти тоже вспоминать будешь. Вот только… Сейчас я милая девочка в платьице с цветочками, а личность Хао Асакуры отставим на второй план. Наконец, мы зашли в помещение с ровными белыми стенами (чему я очень был удивлён). Отовсюду слышался детский плач. Я поёжился. Никогда не видел столько детей в одном месте. Передо мной стояло несколько рядов деревянных досок с выемками – импровизированные детские люльки. В них надрывались ещё совсем младенцы – маленькие комочки счастья, замотанные в белые пелёнки. Девушка разъяснила мне мои обязанности, заключающиеся в полном уходе за детьми. Я тяжело вздохнул, в сердцах проклиная себя за соглашение на эту работу. Но, подумав, решил, что могло бы быть и хуже. Детишки – не пираньи, слава Богу. Оказалось, что в этой группе я работаю не один. Помогать мне будет прежняя сотрудница, до селе трудившаяся одна – Юсуи. Я вздрогнул, услышав эту фамилию. Ну, почему они везде меня преследуют… С чувством выполненного долга, девушка удалилась, оставив меня наедине с бесчисленным количеством открытых ртов, поминутно кричащих на разные лады. Я тяжело вздохнул и подошёл к ближайшему младенцу. Наклонился над люлькой, пристально разглядывая ребёнка. Признаться, я впервые видел это маленькое существо вблизи. Маленькие пухлые ножки и ручки, упругий животик, зажмуренные глаза и красное от слёз личико. Что-то у меня ёкнуло. Неужели, сердце? Да бросьте, это неудачный обед. Медленно дотронувшись до его влажной кожи, я погладил малыша по голове. Он медленно открыл глазки и посмотрел на меня. Рыдания сразу же прекратили вырываться из его маленького ротика. Он с интересом разглядывал меня. Пару раз даже дёрнул за волосы, маленький шалун. Я протянул к нему вторую руку и через мгновение малыш оказался у меня на руках. Такой крохотный, горячий комочек жизни, пульсирующей энергией бьющийся в твоих руках. Такой хрупкий и нежный, нуждающийся в заботе… Но могу ли я дать ему то, что так необходимо? Тот, кто никогда не умел любить. Просто потому что не смог научиться этому в детстве. Уж слишком рано у него отняли мать. А он часто дышит, улыбается и смотрит на меня. Доброй, ничем не поддельной улыбкой. Говорят, дети безошибочно определяют добро и зло. Неужели, я ошибся в себе? - Ты ему понравилась, - хихикнув, проговорил кто-то. Я тут же оторвал взгляд от малыша и посмотрел на девушку. Пилика. Те же голубые волосы, заплетённые в две толстые косы, добродушная улыбка, густая чёлка, закрывающая брови, острый носик и звонкий, громкий голос. Ничуть не отличается от своей прежней жизни. Разве что одеждой. Не было старой чёрной юбки с нелепой кофточкой. Вместо них на девушке было простое платье в виде белой блузы, соединённой с тяжёлой тёмной юбкой тонкой линией пояса. Она подошла вплотную ко мне и заглянула в лицо малыша. - Это Миа. Она у нас с характером барышня, - легонько коснувшись носа ребёнка, пояснила девушка. – Сразу чует где хорошее, а где плохое. Ты ей понравилась, - посмотрев на меня, усмехнулась девушка, прикрыв глаза. Неужели она знает всех детей поимённо? Их здесь ни менее тридцати. И все маленькие, все плачут… Я запутаюсь, честно. - Пойду поменяю пелёнки, - опомнившись, произнесла она. – А ты, покорми тех, что лежат с левого края, - она указала куда-то в сторону. Нечего делать, нужно выполнять работу. Иначе у меня голова взорвётся от их разномастного плача. Положив Мию в люльку и помахав ей на прощание, я пошёл за Пиликой, рассказывающей мне, где находятся смеси, пустышки, пелёнки и другие детские штучки. Пытаясь запомнить и не сбиться со счёта этих бесчисленных принадлежностей, я шёл за ней. Через минуту уже сам готовил смеси, а ещё через две кормил первого малыша. Знаете, это как открыть новый мир. Радужный такой, детский. Безмятежный и чистый. И плевать, что здесь постоянно шумно и плач стоит. Я налажу производство детского смеха. Хао сказал – Хао сделал. Через несколько часов непрерывной работы нам с Пиликой удалось присесть и отдышаться – у детей наступил сонный час. Я несказанно был рад этому. Девушка улыбалась, глядя на детей. Она что-то пробормотала себе под нос и перевела взгляд на меня. - Так дело не пойдёт! – внезапно воскликнула она. Я не понял, о чём она. Вроде бы все дети на месте, никого не украл. - Ты о чём? – удивился я. - Твоя одежда. В ней ведь абсолютно не удобно ухаживать за детьми, - пояснила девушка. Ну, да, штаны бы мне не помешали. Но я, естественно, услышал совсем иное. - Пойдём, я выдам тебе униформу, - встав со стула, произнесла она. Делать нечего, пришлось идти следом. Она привела меня в маленькую, тесную комнатку с освящением, состоящим лишь из одной тусклой лампы. Раскрыла стенной шкаф, нажав на какую-то кнопку, и выудила оттуда платье такого же покроя, как и у себя, только иной расцветки. Белое с синей юбкой. - Держи, - весело произнесла она, протягивая мне обновку. – Тут подъюбник, сначала одеваешь его, - начала пояснять она. – Затем блуза, юбка и пояс. Если блуза будет широкой, позовёшь – затяну потуже. Давай, переодевайся, - она всучила мне платье и закрыв дверь, удалилась. Блуза, подъюбник, затяжка ещё какая-то… Как у женщин всё сложно! Нельзя было просто: встал, одел и пошёл? Нет, надо какие-то детали придумывать… Я стал одеваться, проклиная всё на свете. Пару раз запутался в юбке, от чего чуть не упал на пол, надел блузу задом наперёд, пояс оказался каким-то длинным… Звучно выругавшись, я, надев на лицо маску милосердия, позвал Пилику. Она тут же влетела в комнату. Всплеснула руками, не понимающе ворчала, как это так, девушка не может одеть самый простой наряд… Затянула мне блузу так, что я дышать еле смог. Оказалось, что это корсет… Привет, средневековье. Внезапно стукнув себя по голове и подбежав всё к тому же шкафу, она выудила оттуда чулки, которые приказала немедля одеть и простые башмаки из странного материала. На мой недоумевающий взгляд пояснила, что это сейчас самый модный материал. Конечно, меня это «утешило». Одев меня, она вновь нажала на кнопку, и поверх шкафа возникло зеркало. Я оглядел себя с ног до головы и понял, что осталось взять посох и пойти пасти овец. Вот только чепчика не хватает. Какая досада. Пилика тоже смотрела на моё отражение. Она нахмурилась, недовольно почесав нос. - Твои волосы… - задумчиво начала она. Вот только не надо резать мои волосы! - Надо с ними что-то делать… - продолжала она. У меня сердце в пятки ушло. - Заплетём их? Неудобно ведь, - закончила она. У меня камень сдуши упал. - Конечно, - радостно кивнул я. Я превращаюсь в девушку… Юсуи тут же принесла табуретку, на которую усадила меня, достала из переднего кармана в юбке гребень и стала расчёсывать мои волосы. Заколку, которую мне дал Рио, отдала мне. - Какая безвкусица, - фыркнула она, выпуская из рук золотистую стрекозу с потрескавшимся покрытием. Девушка принялась колдовать над моей причёской. Что она только не перепробовала. И косички, и хвостики, и пучки, и дракончики… В конце концов она забрала передние пряди, заплела их в две тонкие косички и соединила их между собой на затылке, выпустив чёлку. Перевязала косички голубой, в цвет юбки, лентой и завязала пышный бант. Она явно была довольна своей работой. А я что? Аккуратно, чисто. Раз ей нравится, значит по-девичьи. Никто теперь точно меня не раскусит. - Ну, как? – зачем-то спросила она. - Красиво, - выдавил я. - Ещё бы, - довольно захихикала она. Мы вернулись в детскую комнату. Все малыши ещё спали – Пилика сказала, что тихий час длится до четырёх, а сейчас было всего без четверти три. Она уверила, что никто из ребятишек не проснётся раньше назначенного времени и мне не о чем волноваться. Я очень удивился, когда услышал это. - Мне нужно отлучиться, - пояснила она. – У подруги из другого отделения сегодня День Рождения. Прикроешь? – в мольбе сложив руки, попросила она. Ну, я и кивнул. Я же добрый, так ребёнок решил. - Спасибо! – на радостях обняв меня, воскликнула она. А вот этого, пожалуй, делать не надо было. Прелести они такие, их при себе держать нужно. Не стоит в парня ими тыкать, даже если парень – девушка. Я остался наедине с мирным сопением и погрузился в свои мысли. Наверное, всё складывается, как нельзя лучше. Никто ни о чём не спросил, не догадался… Удачный план. Осталось только выяснить местные порядки. Уверен, что у персонала должна быть возможность встречаться с властью. Вот и я, разузнав всё, воспользуюсь своей возможностью. И тогда найду тебя, уже поверь мне, дорогая. Не отвертишься. Я улыбнулся своим мыслям о светлом будущем и о предстоящей встречей с той, особенной девушкой. Но бурный поток мечтаний резко прервал громкий хлопок – это стукнулись о стены две распахнутые настежь двери. Послышался топот ног, тяжёлое дыхание, чьи-то крики. Я вскочил со стула, удивлённо смотря на разворачивающуюся картину. - Ты здесь главная? – бегло взглянув на меня, тяжело дыша, спросила блондинка. Я узнал её, это была Шарона. - Д-да, - не совсем понимая, что происходит, кивнул я. Мимо меня проехала каталка, на которой лежала девушка. Я не успел её разглядеть – так быстро её провезли мимо меня в другую комнату, где я ещё не был. Там послышалась возня, звон каких-то предметов и громкий возглас через несколько секунд: «Акушерку сюда, быстро!» Меня бесцеремонно толкнули в спину, надели халат и марлевую повязку, вручили какие-то неизвестные предметы и сказали: «Она рожает, воды отошли. Принимай роды!» Словами не передать, что я тогда чувствовал. Подменил Юсуи, да. Помогай после этого людям. Я первый день на работе, первый день в женском теле, первый раз ребёнка увидел, а тут роды… Да я парень, я не знаю, как это, роды принимать. Но, по-видимому, придётся узнать. И пришлось. Благо, рядом стоял кто-то и подсказывал, что необходимо делать. Я зачем-то кивал и делал всё, как по инструкции. Был заворожен увиденной волосатой головой, первой показавшейся на свет. Затем ручки, тельце и ножки… - Девочка! – взяв младенца на руки, радостно воскликнул я. Девочку тут же подхватили на руки, стукнули по голой попе, и раздался первый крик. Крик души, готовой к полноценной жизни. Завернули в пелёнки и отдали обессиленной матери. Я выглянул и увидел розовые кудри и белую кожу. Глаза цвета малины и раскрытые губы. Тамаммура. Нынешняя Королева. Ну, Асакура, ты попал… Принял роды у королевской особы. Неплохое начало карьеры, а? Я сидел на прежнем месте. На том же стуле и наблюдал за детьми. Некоторые пускали пузыри, что-то болтали на своём, бессвязном языке. Теперь это – музыка для моих ушей. После криков рожающей девушки это ангельские трели. Суматоха ещё не улеглась, Королеву уже увели в её покои вместе с дочерью, но её прислуга ещё суетилась в операционной, наводя порядок и собирая королевские вещи. А Пилики до сих пор не было. Такое зрелище пропустила! Дверь бесшумно отворилась, и в комнату кто-то вошёл. Я смотрел в пол – слишком устал, чтобы приветствовать Юсуи и рассказывать ей о том, что здесь произошло. Да она и так, наверное, уже в курсе. Она зашла, не проронив ни слова. Подошла ко мне и остановилась. - Спасибо за хорошую работу, - произнесла девушка. Но не Пилика. По спине пробежал противный холодок, сводящий все мышцы, не дававший пошевелиться. Этот голос. Её голос. Я поднял широко распахнутые от удивления глаза. Из приоткрытого рта вырвался приглушённый вздох удивления. Передо мной стояла статная девушка, холодным взглядом смотрящая на меня. Таким же холодным тоном она поблагодарила меня, полоснув им, как острым клинком по голой спине. - Я не привыкла ждать ответа дольше секунды, - самодовольно заявила она. А ты не изменилась, Анна.