Peaches

Концерт в Новом Орлеане выпал аккурат на Хеллоуин. В честь этого сразу после была подготовлена тематическая афтепати. Это было преднамеренно чрезмерно. Отчасти всё было организовано для нашего собственного удовольствия, отчасти — для друзей, отчасти — чтобы впечатлить звукозаписывающие компании и других мастодонтов. Пожалуй, это была одна из самых крупных и необычных вечеринок корпорации Queen. Там было много странных вещей, включая парня, сидевшего в куче рубленой печени, женщин, занимавшихся борьбой, танцовщиц диско и чечёточников. Как это обычно бывало, собралось множество знакомого, малознакомого и совсем незнакомого народа. Приходили люди в костюмах гоблинов и вурдалаков, было несколько эльфов и один очень гордый собой Фредди Крюгер. Девушки делились на ведьм всех возрастов и монашек. Нам самим после концерта было не до лишнего грима. Впрочем, Роджер не преминул пошутить, что я со своей аристократической бледностью и клыками и без всяких костюмов на вампира похож. Я хотел было съязвить что-нибудь в ответ, но, ничего не придумав, махнул рукой и пошёл фотографироваться с устрашающими клоунами. От клоунов, в свою очередь, меня отвлекли японские журналисты, а потом ещё какие-то представители прессы. Отпущен я был ровно тогда, когда излишнее количество пишущей братии начало действовать мне на нервы. В тот вечер мы подружились со всеми стриптизершами и трансвеститами — людьми, которые чувствовали себя там так же неуместно, как и мы. На первый взгляд они были возмутительны и неразборчивы в связях, но некоторые, как я сразу понял, обладали большой душой. Впрочем, все те, с кем я успел поболтать, интересовали меня крайне мало — я подходил к людям скорее автоматически, нежели из реального интереса. Я искал одно-единственное лицо. Я знал, что в одну реку нельзя войти дважды, но безумная надежда, подкреплявшаяся многочисленными коктейлями с концептуальными названиями, начиная с банальной Кровавой Мэри и заканчивая Оборотным Зельем, которое я, правда, так и не решился попробовать, не давала покоя. Среди бесконечных чёрных юбок, капюшонов, огромных носов и ушей я пытался найти маленькую блондинку. Да, я мечтал отыскать Дебору вполне осознанно. Сразу после концерта Крисси ушла к ребёнку, оставленному на пару часов на попечение няни, так что я мог не бояться быть пойманным за руку. Более того: чем дольше я находился на вечеринке, тем отчётливее понимал, что не могу больше находиться в окружении полуголых официанток и раскрашенных незнакомцев. Пичиз. Мне нужна была Пичиз. Как можно скорее. И да, я отправился искать её по городу. Она села на краешек кровати и изящным движение сбросила туфли. Я устроился на коленях у её ног и начал медленно стягивать тонкие чёрные кружевные чулки. Первым делом я решил объехать все приличные гостиницы Нового Орлеана. Моя голова была полностью занята мечтами о Пичиз, так что там не осталось места для мыслей о том, что она могла вообще не приехать на концерт, остановиться у друзей, а не в гостинице, не захотеть меня видеть, и других возможных препятствиях. Справившись с чулками, я легко провёл пальцами по её гладкой ножке и поцеловал бедро. Она слегка откинулась назад, оперевшись на руки позади себя. Я осторожно пробрался под платье и принялся тянуть его наверх. Тогда она выпрямилась и сняла его через голову, обнажив плоский живот, до которого я тут же дотронулся губами. Для начала я отправился в то место, где мы жили в 1974-м. Администратор узнал меня и на вопрос, не остановилась ли у них молодая блондинка по имени Дебора, сочувственно покачал головой и пожелал удачи в поисках. Успокоив себя тем, что отрицательный результат — тоже результат, я отправился по следующему адресу. Когда она взяла меня за руки, заставляя подняться и сесть рядом, я почувствовал, что сейчас задохнусь от счастья. Я поместил её у себя на коленях и расстегнул сзади лифчик, который почти бесшумно упал вниз, освободив невыносимо красивую грудь. Во второй гостинице молодых постоялиц по имени Дебора также не оказалось. Как и в следующей. В четвёртом месте звёздный статус не помог мне, и информацию давать отказались. Впрочем, сдаваться я не стал и, на всякий случай подождав у дверей четверть часа, отправился дальше. Я взял Пичиз за талию, а она принялась медленно расстёгивать пуговицы моей рубашки. Добравшись до самой нижней, она, не прерываясь, сразу же перешла к молнии брюк… После ещё трёх гостиниц я решил сменить тактику. Я сел в такси и попросил провезти меня через весь город. Улицы были почти совсем пусты, так что мне оставалось только вглядываться в темноту в надежде уловить знакомую фигуру. Я уронил голову на стекло, всматриваясь и фантазируя. Дебора-Пичиз одним прикосновением заставила меня привстать и спустить брюки и трусы. До невозможности нежно она дотронулась до меня, так что я чуть не потерял сознание и ещё сильнее сжал её талию. Она действовала так смело, но при этом аккуратно, что я, кажется, никогда не испытывал настолько неземного удовольствия. Несколько раз мне казалось, что я вижу знакомое лицо, просил притормозить, но каждый раз уже через несколько секунд оказывалось, что это ошибка. Нервы были на пределе. Когда мы проехали спиралью через весь Новый Орлеан, я окончательно потерял надежду. Она не приехала. Я больше никогда не увижу её. В момент окончательного разочарования я от души поблагодарил природу и судьбу за подаренные мне длинные кудри и постарался закрыться ими как ширмой от глаз таксиста. В момент наибольшего блаженства она неожиданно убрала руки и отстранилась от меня, продолжая сидеть на моих коленях. Я постарался привести мысли в порядок и до конца осмыслить реальность. Это удалось довольно быстро, и я уверенно пересадил её на кровать, заставив упасть на спину. Окончательно избавившись от всей одежды, я опустился над ней, затаив дыхание. Да, я плакал. Не рыдал в три ручья, но действительно плакал, впервые за много лет плакал от боли и разочарования. Она не приехала, не захотела меня видеть, и мне оставалось разве что мечтать о нашей близости. Я медленно, очень медленно накрыл её своим телом и постепенно вошёл. Она глубоко вздохнула, не то застонав, не то просто выдохнув воздух. Я начал двигаться, находясь на границе сознания. Спустя сорок минут машина подъехала к отелю, в котором проходила хеллоуинская вечеринка. Время близилось к половине седьмого утра, на восточном крае неба каймой заалел рассвет. Когда я вошёл в зал, где перед моим уходом разворачивалось основное действо, веселье по большей части уже закончилось. Ни Фредди, ни Роджера, ни тем более Джона нигде не было видно. Музыка всё ещё играла, от стола к столу расхаживали люди в помятых костюмах и некоторые из них даже кивали мне с улыбкой. Однако делать здесь было особенно нечего. Я уже собирался окончательно смириться с судьбой и поехать в гостиницу к Крисси, как вдруг увидел её. Да, это была Дебора. На ней был яркий макияж, она отрастила волосы почти до пояса, но это определённо была она. Она стояла у фуршетного стола с пустым бокалом в руке, похожая на цветущую белую лилию. Я не смел поверить своему счастью и ещё минуты две молчал, замерев и любуясь. Наконец, я очнулся и подошёл. — Привет. — Я уже и не надеялась тебя увидеть. — Я тоже. Искал тебя по всему городу, половину гостиниц обошёл. — Да ты неисправимый романтик. Я переехала сюда, в Новый Орлеан. Уже год живу здесь со своим женихом. Он тоже музыкант, джазовый барабанщик. Мы вместе были на вашем концерте. Только я немного опоздала на эту вечеринку… Я не дал ей договорить, заключив в свои объятия и прижавшись губами к её шее. Жених, переезд... какое всё это имеет значение, если сейчас она рядом со мной? Если судьба наконец-то соединила нас? Я выпустил её из своих рук, только для того, чтобы повести на этаж выше — туда, где были свободные спальни. И она пошла с готовностью, только ухватив со стола чудом уцелевшую бутылку красного полусухого. Как только мы оказались в комнате, она, остановившись у кровати, отпила вина из горла, поставила бутылку на тумбочку и одной рукой поманила меня к себе. Долго упрашивать не пришлось. Мы тут же оказались на кровати непростительно близко, и я положил голову на её плечо. Впервые за несколько месяцев я почувствовал себя полностью счастливым, любимым и защищённым. Её руки обвивали меня, а волосы лезли в лицо, заставляя терять голову от ощущения близости. Единственное, что могло смущать: Пичиз была мне никем. У неё был жених, а меня ждала Крисси с ребёнком. Но сейчас, в эту минуту и в этом месте это пронеслось на перефирии сознания, не заставив остановиться. Было слишком хорошо, и с этим «слишком» не оставалось ни сил, ни желания бороться. И вообще, как что-то может быть неправильным, когда внутри всё замирает от восторга? Она изящным движением сбросила туфли, и я, наплевав на все моральные принципы, устроился на коленях у её ног и начал медленно стягивать тонкие чёрные кружевные чулки...

***

Сразу после я первым отправился в душ, а затем, приняв решение её не дожидаться, поцеловал в последний раз и поспешил к Крисси. Как только я открыл дверь своего по-домашнему уютного номера, меня с головой захлестнуло отчаяние. Крисси спала на большой кровати, повернувшись на бок, а рядом с ней, раскинув ручки и ножки, сопел Джимми. Джимми. Мой сын. Я вдруг стал омерзителен сам себе. Пока моя жена и ребёнок спокойно оставались здесь, я самым циничным образом разыскивал совсем постороннюю девушку. Не просто разыскивал — я переспал с ней. И сейчас же окончательно пришло понимание того, что это была измена, как бы я ни пытался убедить себя в обратном. В отчаянии я опустился на мягкий стул, закрывая лицо руками. Противоречивые чувства разрывали мозг изнутри. Да, я наконец удовлетворил свои потребности, и это было лучше, чем я мог представить. Но что теперь? Я и дальше буду разрываться между двумя женщинами, между желанием и долгом? Внезапно Крисси открыла глаза и сонно посмотрела на меня. Ещё больше взлохматила спутавшиеся волосы и хриплым шёпотом спросила: — Ты чего тут сидишь? Ложись ко мне, время ещё есть. Стараясь не смущаться как нашкодивший ребёнок, я разделся, перенёс Джимми в кроватку и лёг рядом с женой. Над Новым Орлеаном медленно всходило солнце.