You know the dead can't hear you

Жизнь Винни Мауро – парня, что живёт по адресу Лавелл Корт 106 и работает в кофейне «Dunkin’» на Адамс авеню уже столько, что дослужился до старшего баристы, была так же скучна и непримечательна, как и жизни всех остальных жителей Скрэнтона, что, впрочем, уже не может казаться вам удивительным. Такой серый и холодный городок на северо-востоке штата Пенсильвания просто не смог бы уместить в себе кого-то с амбициями выше среднего. Потому, наверное, Винни всегда ощущал себя более чем комфортно здесь. Ему никогда не хотелось больше, чем он мог себе позволить, он не мечтал о свёрнутых горах, хотя и не являлся реалистом. Что странно, этого кучерявого парнишку даже можно назвать оптимистом, пусть множество тараканов в его голове иногда и давали в этом усомниться, но он всё равно всегда пытался искать плюсы и в самых беспросветных ситуациях, и просто в неудачных днях. Наверное, так всё степенно и размеренно и шло бы дальше: парень нашёл бы более высокооплачиваемую работу, женился бы на такой же среднестатистической неудачнице, завёл бы пару детишек и, возможно, иногда покуривал бы травку в своём гараже тёплыми летними вечерами, если бы не тот злополучный октябрь прошлого года, когда южными ветрами в кофейню «Dunkin’» занесло скромного и ужасно неуверенного в себе парнишку, который еле заставил поднять свои глаза, чтобы поздороваться с будущим коллегой. Так всё и началось, с того самого холодного, чуть напуганного взгляда. Мауро сразу понял, что вот оно – то, чего не хватало ему в жизни так долго, человек, которого, как ему показалось то ли от излишней самоуверенности, то ли от какого-то гласа свыше, он сможет спасти от этой зыбкой пустоты в глазах. Нет, не подумайте, это точно не была пресловутая «любовь с первого взгляда». Жалость, капелька отвращения и желание помочь с первого взгляда – может быть, но точно не первое. Но не все люди хотят этой помощи. Рикки не верил, что у него могут быть проблемы. Нет, он даже знал, что он в абсолютном порядке, он не в беде, он не хотел быть спасённым, его не нужно чинить, ведь и так все детали вполне исправны. Конечно, кто-то скажет, что, закрывая глаза на проблемы, их от этого меньше не станет, но Олсон, наверное, просто был слепым. Никогда ещё в его жизни не было того человека, который проявлял искреннюю поддержку и заботу, даже родная мать делала это, наверное, только из-за родительского долга, так навязанного обществом. Он даже не знал, каково это – когда кто-то действительно заинтересован тобой, когда кто-то рядом не из обязательств, а по личному желанию. Потому и не нуждался, лишь редко допускал мысль, что и такая участь могла бы настигнуть его, не будь он таким замкнутым и незаинтересованным. Впрочем, каких бы взглядов на этот счёт Рикки не был, огонёк, что так нещадно опалял айсберг в лице младшего баристы, всё-таки имел успех в своих деяниях. Мауро спустя какой-то жалкий период времени нашел тот самый ключик от ворот одной из крепостей, построенных самим же Рикки вокруг себя. Тёплые объятия, к которым поначалу брюнет не питал любовью, отреченные разговоры о всяких бессмыслицах и просто частое присутствие Винни где-то рядом дали свои плоды. И, пусть всё оказалось не так просто, но старшему баристе действительно удалось растопить этот лёд, сковывавший сердце Олсона уже долгие годы, — он стал его другом. Не сразу, вовсе нет, возможно, именно поэтому всё пошло не так. Мауро неожиданно для себя, где-то спустя два месяца после знакомства с этим странным темноволосым парнишкой, совершенно удивительно и, точно снег солнечным летним днём, обрёл осознание, что его новый коллега, ещё даже не друг, а лишь милый приятель, безответно в него влюблён. Это было действительно неожиданно, ведь до этого у кучерявого даже и мысли подобной не было, что он мог бы понравиться вообще какому-то парню. Он искренне считал себя гетеросексуальным, даже не думая, что кто-то его пола усомнится в этом и влюбится в него. Любому здравомыслящему человеку такие выводы покажутся абсурдными, но не стоит, Винни тоже сначала себя осуждал, пока не нашёл несколько неоспоримых (на самом деле, очень даже оспоримых) фактов. Во-первых, Рикки больше никому так бесстыдно не смотрел в глаза, а это, кучерявый сразу понял, очень значимо. Тем более, его взгляд был не таким, как посмотри он на что-то обыденное, ну, например, на проезжую часть за окном кофейни или же шоколадный маффин, которые он продаёт каждый день. Он смотрел на Винни по-особенному. Понимаете, по-особенному. Как отметил Мауро, такой теплотой поблескивали глаза Олсона только при варке кофе, что неудивительно, ведь его он страсть как любил. Этого должно было хватить, чтобы шатен понял, что с его рабочим "подопечным" что-то не так, и он точно остановился бы на этом этапе, горделиво вскинув головой от осознания некой востребованности, но необъяснимое чувство внутри требовало большего, оно так и заставляло всё чётче присматриваться к действиям юного баристы, не забывая где-то на подкорке сознания выгравировывать замеченное. В какой-то момент он посчитал себя параноиком, но позже, записав все признаки на очередном оставленном покупателем чеке, переубедил себя в обратном. Если вам показалась предыдущая причина недостаточно обоснованной, то вот ещё: например, Рикки, пусть и не любил тактильный контакт, но никогда не отталкивал Мауро. Наоборот, он всегда как бы приоткрывался, ожидая приветственных объятий, которые уже стали традицией. Да и руку пожать не брезгал лишний раз. Это было даже как два отдельных пунктика в голове Винни. Не то чтобы кто-то ещё стремился к объятиям с Олсоном, но Винни считал, что тот сам просто не нуждается ни в ком, кроме него (что частично и являлось правдой). И вот, окончательно самоутвердившись меньше чем за год общения, несколько раз исправив свой «список признаков», старший бариста решил, что стоило бы начать действовать. На самом деле, он точно знал, что Олсон никогда не сделает первый шаг к сближению, потому взял эту ответственность на себя. Он всегда первый звал друга на прогулки, вытаскивал его в люди, да и в принципе социализировал его как мог. Более того, Винни даже вроде как пытался поцеловать его в щеку пару раз, но это заканчивалось протяжным стоном, лёгким румянцем на бледных щеках (а это ещё один пункт!) и «это как-то по-гейски» в исполнении самого Рикки. Наверное, он просто стеснялся. Да, так и было. На этом моменте важно сделать одну оговорку. Вы только не подумайте, что сам Мауро был бесповоротно влюблён, наоборот, он считал, что нет у него никаких сверх сильных романтических чувств по отношению к младшему баристе, он просто хотел помочь тому раскрыться. Винни был уверен, что только так Олсон сможет познать и принять себя, наконец найти тот самый баланс и избавиться от зыбкой пустоты глаз. Он, конечно, не мог ответить на его чувства, но верил, что, находясь рядом, он избавляет приятеля от этих мучительных любовных переживаний. Да, Мауро видел себя исключительно рыцарем в железных доспехах. Но, опять же, это было достаточно эгоистично со стороны кучерявого, ведь он даже не старался услышать, что действительно нужно было Рикки. А нужно ли ему было что-то? Он просто жил… Нет, не так. Он существовал без особых целей, его вполне устраивало относительная стабильность, которую нарушать было бы слишком. Да и, как уже можно было понять, ни к каким любовным интригам он не стремился, о чём как-то раз даже упомянул в разговоре с другом. Винни же интерпретировал это по-своему: он увидел в этом некий намёк, что Олсон просто боится, что тот его отвергнет, потому решил действовать ещё более кардинально. Не так давно Мауро пригласил Рикки на, вроде как, свидание (на самом деле это была вполне обыденная прогулка по парку, ну, так было сообщено Олсону) в начале осени, когда листья ещё не успели опасть, но уже значительно пожелтели, что создавало некую, как казалось Винни, романтическую атмосферу, он был уверен, что приятель правильно его поймёт и пойдёт на встречу. Он дал ему, как считал сам Винни, шанс! У старшего баристы даже откуда-то появилась уверенность в том, что теперь инициатива появится и у его "подопечного". Наверное, именно поэтому он так не тщательно продумал этот день. — Ну и какой план сегодняшней прогулки? — вместо приветствия, как это обычно и бывало, сразу начал разговор брюнет. — Эм, — честно сказать, именно к этому вопросу Мауро точно не был готов. Он мог поговорить о пасмурности неба, об уже полинявших в серый цвет белках на деревьях, да о чем угодно, но точно не о чем-то важном и главном, к чему он не был совершенно готов. Да, он позвал парня на «свидание», совершенно не распланировав свои дальнейшие действия – разве не в этом весь Винни? — Может, по стаканчику кофе? — Может и по стаканчику кофе. — неожиданно тёплая и располагающая улыбка, так несвойственная её обладателю, будто раскрыла глаза маленькому кучерявому юноше. Он вдруг обнаружил себя – двадцатилетнего, вполне уверенного в себе парня, казалось бы, ничуть не сомневающегося в своих намерениях, – полнейшим идиотом. Он не мог сомкнуть глаз, так и уставившись на светящуюся добром недоулыбку, чувствуя это ужасное осознание, всё более четко утверждающееся в его голове. Винни абсолютно неожиданно для себя понял, что всё это время он лишь подчеркивал не признаки любви Олсона к нему, а совсем наоборот. Винни Мауро, тот самый шустрый старший бариста кофейни «Dunkin’» на Адамс авеню, когда-то (совсем до недавнего времени) гетеросексуал, стоял посреди центрального парка Скрэнтона прямо перед своим лучшим другом с совершенно неловкой мыслью — кажется, это он влюблён в Рикки Олсона. Казалось бы, кто из них двоих оказался слепым?