3. Бесконечная осень
31 августа 2019 г. в 02:13
Никогда осень ещё не была такой влажной в Скрэнтоне. Обычно, как правило, в это время года уверенным слоем снег покрывал добрую часть города и его обитателей, но не в этот раз. Вообще, забавно получилось, весь год оказался бракованным: зима была переменно-слякотной, без особых заморозков (что, видимо, повториться вновь), весна прошла незаметно, свойственных ей цветений почти и не было, летом было прохладно, в отличие от предшествующих ему, а осень была просто промозгло-мерзкой, но не так, как это случается в других регионах. Хмурые тучи не подавали и толики надежды на то, что в ближайшее время беспрерывный дождь смениться мягкими белыми хлопьями, вытанцовывающими что-то несмышлёно прекрасное в воздухе. На самом деле, это расстраивало не только детишек, что с трепетом в душе ждали той поры, когда они смогут целыми днями не вылезать из сугробов, устраивая снежные войны со своими друзьями, но и более старшие поколения. Люди буквально поголовно сваливались в хандру, совершенно устав от беспросыпной серости, и начинали сами сливаться с цветом облаков. Иногда в этих погодных ненастьях Олсон винил себя, подчеркивая, что за собой несёт одни лишь беды, куда бы он не пошёл.
Насколько же был удивлён Рикки, когда в один день (к слову, в последний для ноября), придя на работу, он не был встречен радостным приветствием или хотя бы привычным рукопожатием своего коллеги. Что уже говорить о том, что он испытал, встретясь с пугающе понурым взглядом старшего баристы. Конечно, Олсон никак этого не прокомментировал, лишь махнув тому рукой, но внутри затаилось что-то неладное, так навязчиво и крутящееся на уме. Наверное, взглянув со стороны на поведение брюнета, его можно назвать эгоистом, совершенно не переживающим о чувствах других, что будет в корне неверно, ведь он честно и искренне верил, что так будет лучше. Иногда стоит подождать, дать волю человеку самому решить стоит ли делиться наболевшим, потому что нельзя никогда точно сказать, не нанесёт ли твоё вторжение в его проблемы ещё больший урон его самочувствию. Наверное, Рикки просто сам хотел, чтобы ему давали такую возможность, потому что на вопрос «что случилось?» он вряд ли мог всегда подобрать адекватный ответ. Да и не обязательно должно что-то случиться, чтобы чувствовать себя лишним на этой планете. Бывает, просто случаются такие дни, в которые становится сложно дышать. В груди точно расцветает чёрная дыра, и сколько бы воздуха ты не вдыхал, он будто безвозвратно, целиком и полностью растворяется в ней, как и всё внутри: все чувства, эмоции и даже, как иногда кажется, все жизненно важные органы. Когда такое случается, остаётся просто кричать от невыносимой боли, разрывающей своей пустотой тебя изнутри. И такие дни абсолютно точно не могли сопровождаться улыбкой на лице, а чьи-либо вопросы только усугубляли ситуацию. Так что проигнорировать Винни первое время было, как показалось, лучшей идеей. Конечно, такого прежде не случалось, но ведь они и не десять лет знакомы. Всё бывает в первый раз.
Вот только, наверное, дело вовсе было не в зияющей пустоте в грудной клетке. А может и в ней, но уже появившейся по определённой причине. Как не странно, скорее всего, Рикки вновь ей и являлся. Ненамеренно, даже не подозревая того, он приносил одним своим существованием невыносимые душевные переживания, которые Мауро тщательно скрывал, но не сегодня. Сегодня, совсем потеряв свою маску, он сдался, в тайне всё ещё надеясь на непонимание этого другом. И не то чтобы Олсон был настолько разрушительно ужасен и приносил везде один раздор, нет (так казалось только ему самому), в этой ситуации был виноват скорее всего сам обладатель чёрной дыры внутри себя. Винни хотелось верить, что на его расклеившееся состояние так повлияла уж слишком сильно затянувшаяся непогода, но критическое мышление, которым он обладал от природы, так и кричало ему, чтобы он перестал придумывать эти глупые оправдания и наконец уже сделал хоть что-нибудь с тем, что происходит у него внутри. Этого он, конечно, даже и не планировал. Жуткий страх быть отвергнутым, зародившийся с самого знакомства со своим коллегой, только процветал и за год разросся до колоссальных размеров, заковав когда-то смелое сердце Мауро в непроходимые джунгли. И парень с этим, казалось, даже смирился, лишь изредка гложа себя мечтаниями о том дне, когда он всё-таки выплеснет накопившееся и, может быть, даже не потеряет из-за это друга.
Стрелка часов неумолимо быстро приближалась к шести после полудня, что ознаменовывалось концом смены старшего баристы, а также ровно семью часами полного игнорирования им же абсолютно всех действий его коллеги, чьи нервы, казалось, начинали потихоньку сдавать. Нет, Рикки не спрашивал ничего напрямую, но и от всех его вопросительных взглядов и жестов приятель умело уворачивался, то отвлекаясь на новый заказ, то просто отводя взгляд. Даже уходя со смены и уже в подсобке снимая с себя униформу, он никак не хотел реагировать на следом за ним покинувшего прилавок баристу. Возможно, потому что в зале всё равно никого не было, а может он просто хотел поддержать свой новый непробиваемый образ.
— Что случилось, мужик? — Как бы не убеждал себя в ненадобности этого вопроса, Олсон просто больше не смог терпеть этот холодный и почти неуловимый взгляд друга. Мауро действительно будто весь день избегал брюнета, пусть это и было невозможно работая так тесно друг к другу. Но он, по крайней мере, пытался максимально увеличить дистанцию между ними и вовсе не смотрел в сторону товарища. Рикки было страшно, что это он во всём виноват, что он вновь сделал что-то не так, и (только бы не это) Винни просто понял, что Олсон не тот, с кем ему стоит общаться. Конечно, все варианты были далеки от правды, но ведь незнание истинной причины вводило в панику и просто обрекало на подобные мысли.
— Ты о чём? — Невозмутимый взгляд холодных глаз пробил до дрожи в коленях. Парень был уверен, что вот-вот, как только старший бариста покинет кофейню, он просто свалиться на холодный промозглый паркет и взревёт, как это бывало в его школьные годы. Эта отречённость была абсолютна непонятна брюнету, казалось, вот они всего лишь неделю назад тепло обнимались у дома Мауро, затем тот ещё и разрешил остаться на ночь, отдал ему свою кровать и сам лёг на диване в гостиной, а что теперь? Он смотрел на него, как на совершенно незнакомого человека, будто Рикки никогда для него и не значил ничего. Такой себе ноль без палочки. Что могло случиться всего лишь за одну рабочую неделю? Конечно, этого времени предостаточно для значимой ссоры, но её не было, как и намёков на изменение отношений между друзьями. Да и вообще, ничего странного не было до этого бесконечно долгого последнего дня осени. — Тебя клиент ждёт, — сквозь поджатые губы проговорил шатен, направляясь на выход из помещения. Что-то неловкое было и в его прощальном похлопывание по плечу, что-то, что даже немного дезориентировало баристу.
До конца рабочего дня Олсон так и не смог выйти из этих мучительных раздумий, но уже по пути домой было принято решение подождать до завтра и посмотреть на состояние друга, и, если оно будет всё так же до неузнаваемости ужасным, постараться поговорить с ним более уверенно, чем сегодня. Тихое завывание ветра за окном автобуса успокаивало, унося все тревожные мысли куда-то за собой, куда-то на юго-восток, если верить синоптикам.
Уже проходя мимо продуктового, Рикки вздумалось, что бутылочка светлого миллера неплохо скрасит вечер уходящего в закат ноября, что так вымотал своей тусклостью. И это действительно казалось чем-то необходимым и даже правильным, как минимум, потому что Рикки очень устал, а как максимум, он этого заслужил, так и не сорвавшись в истерику после ухода Мауро. Да и что может плохого случиться от небольшой дозы алкоголя, учитывая, что препараты он сегодня по совершенной чистой случайности так и не принял. Вроде бы забыл или не успел.
«Food Mart» был из разряда недорогих магазинчиков под стать большинству местных жителей. Конечно, в нём было много присущих минусов, например, просрочки молочных продуктов или несвежего хлеба, но в остальном он ничуть не уступал какому-нибудь таргету, которого, к слову, в Скрэнтоне не было. Будь он тут, его, конечно же, с наибольшей вероятностью предпочли бы любители купить повыгодней. Но его не было, так что все довольствовались тем, что есть.
Наверное, на лице Рикки даже проскользнула улыбка, когда он только опускал две бутылки (да, одной ему всё же показалось слишком мало) пива в свою корзину, а следом бросая ещё и парочку пачек снэков на закуску. Вечер предвещал что-то хорошее, или же брюнету просто так казалось, но в любом случаем, не было того предвкушения чего-то неизбежно плохого. Впервые за ужасающе страшное количество времени Олсон не чувствовал подкатывающей к горлу паники, даже скорее наоборот — ему было подозрительно спокойно. Он отпустил мысли о странном поведении друга и конкретно сейчас старался не думать вообще ни о чем. Ну, разве что вот о той мило улыбающейся кассирше, подмигнувшей ему минутой ранее.
Но всё спокойствие мгновенно рухнуло, рассыпавшись на мельчайшие крупинки, стоило только взгляду брюнета зацепиться за удивительно знакомую фигуру. От чего-то длинный и худой парень, одетый в слишком лёгкую кожанку и чёрные скинни джинсы, что было явно не по погоде, вызвал у баристы не то чувство дежавю, не то он просто откуда-то его знал. Рикки захотелось даже подойти поближе, где-то на интуитивном уровне чувствуя, что так надо, но как же хорошо, что он этого не сделал. Всё сразу же прояснилось, а уровень тревожности значительно сильно подскочил, как только Олсон поднял глаза на лицо такого знакомого незнакомца. В смятение моргнув пару раз, он точно узнал в нём того самого водителя, что сбил его чуть меньше месяца назад. Только вот, казалось, он похудел минимум на несколько фунтов, что пугающе отражалось на его впалых скулах. Встреча (если это можно назвать таковым) была явно не из приятных. Брюнет, недовольно поморщившись, постарался скрыться среди рядов, в надежде остаться незамеченным. Конечно, вряд ли бы что-то изменилось, увидь его этот пугающе-худой парень здесь, в гипермаркете, где закупается почти вся округа. Возможно, он даже и не вспомнил бы, что это именно тот человек, которого он сбил на своей тачке, но почему-то только от одного его вида Рикки становилось так тошно, что он вряд ли бы выдержал подойди тот к нему поздороваться или же, что ещё менее вероятно, извиниться ещё раз. Так что отчаянная тактика отступления была тут же отработана и выполнена в лучшем виде. Олсон точно какой-то маньяк проследил из-за полки с приправами, как тощий силуэт удаляется прочь из магазина, скрываясь за автоматическим дверями, и только после осмелился выйти к кассе, на которой уже успела смениться кассирша с той самой милой девушки на менее приятную женщину в возрасте давно знакомую парню.
— Паспорт. — Коротко и ясно потребовала рыжая, немного полноватая дама с бейджиком на груди, гласившим, что его обладательницу зовут Линда. Она абсолютно каждый раз спрашивала у Олсона документы, даже заведомо зная, что тому далеко за двадцать один. Возможно, женщина слишком обижена жизнью и ей нравиться портить её и другим, может, она просто страдала плохой памятью на лица, или же, что было бы более забавно, ей слишком приглянулась ужасная фотография парня, от того она так ехидно и улыбалась каждый раз при взгляде на неё. Чёрт её знает. Так или иначе, брюнет всё равно никогда не возмущался, смиренно протягивая паспорт, вновь и вновь, пытаясь сохранять спокойный вид, подыгрывая в этой своеобразной игре, которой, скорее всего, даже и не было.
Неудивительно, что, покинув магазин, на парковке перед продуктовым Рикки не обнаруживает так ожидаемого белого ауди. Он несколько раз внимательно оглядывается, проходя между рядов, а затем, остановившись посреди машин, парень прижимает к себе пакет, обхватывая его обеими руками, и удивляется самому же себе. Это его странное и совершенно непонятное занятие, за которым он уличил себя, никак не находило оправдания. Казалось, он даже не отдавал в эти минуты отчёта своим действиям, делая это по неизвестно откуда взявшейся инерции.
Зачем он так тщательно выискивал машину, что не так давно могла бы стать причиной его смерти, Олсон так и не понял (или же не захотел понимать), но стремительно попытался тут же об этом забыть, занимая голову другим, более важным делом — определением своего сегодняшний маршрута до дома. Откуда-то взявшееся в нём желание немного прогуляться взяло своё, потому брюнет свернул на Питтстон авеню, чем удлинял свой путь как минимум на несколько сотен фут. Обычно он сокращал дорогу через Дженет стрит и добирался всего за пятнадцать минут, но как-то уж заворожил его этот влажный и тем не менее холодный воздух, которым так и хотелось заполнять лёгкие до пределов, завороженно разглядывая едва проглядывающиеся сквозь серую дымку облаков мерцающие небесные тела.
Рикки точно помнил, что психотерапевт уверял его в надобности устраивать ежевечерние моционы после работы и, безусловно, в выходные, чего он, конечно же, не делал ни тогда, ни тогда. Редко, когда случалось такое, что после выматывающего рабочего дня были силы наслаждаться мерзкими погодными условиями Скрэнтона, но сегодня всё было как-то удивительно не так. Были даже не то силы, а, скорее, желание. То ли у Олсона откуда-то появилось настроение, что было слишком сомнительно, учитывая сегодняшние происшествия, то ли ноябрь решил попрощаться единственным за месяц приятным вечером. Странно, конечно, но скорее всего, подходили оба варианта.
Было уже достаточно поздно, чтобы брюнет начал замерзать, но алкоголь дарил немного согревающего эффекта, от чего парень особо и не думал ускорять шаг, хотя стоило бы. Как-никак, он всё ещё жил в той самой части города, которая есть везде, где слишком повышена преступная активность, особенно ночью. А Олсону всё ещё было плевать, тогда как стрелка на циферблате его наручных часов медленно, но верно тянулась к одиннадцати после полудня — время, когда как раз и просыпался южный район. Но лёгкость в теле и пустота в голове не располагали к таким мыслям, потому, наверное, Рикки так и не притянул к себе никакую беду, как это обычно случается с ним – беспросветным неудачником, работником кофейни «Dunkin’» на Адамс авеню.
Холод маленькой квартирки захватывал в колючие объятия, своей неуютностью даже чуть отрезвляя её жителя. В пьяной голове Олсона, что крайне странно, промелькнула мысль о том, что стоило бы убрать хотя бы этот достаточно заметный слой окурков с пола, но она тут же вылетела куда-то далеко и безвозвратно, так и не найдя желаемого отклика. Рикки наводил здесь порядок где-то месяц назад, когда приходил арендодатель, чтобы проверить счётчики, и это определённо был худшим образом потраченный впустую выходной. Обычно он просто лежал на диване целый день, слушая как всегда что-то бубнящее с кухни радио, и это казалось в разы лучше, чем на протяжении семи часов выгребать мусор. Конечно, если бы он делал это регулярно, то уборка не занимала бы столько времени, но брюнет всё же выбирал молчаливую прокрастинацию на старой софе два раза в неделю. Это было хоть и более болезненно для его головы, которую разом атаковывали разрывающие сознание мысли, точно кричащие своими собственными голосами, зато здесь ему точно не нужно было напрягать мышцы и утруждать себя какими-либо действиями.
Олсон точно замертво свалился на свою жёсткую, явно непредназначенную для комфортного сна кровать, только и успев подумать лишь о том, что эта бесконечная, как казалось ещё сегодня утром, осень подошла к концу, давая шанс показать себя приближающимся декабрьским заморозкам. Он уже и забыл, каково это — засыпать без тревожности во всём теле и полного мрака в голове. Возможно, психотерапевт был прав на счёт недолгих моционов, но если только при таком же ласковом воздухе, который был сегодня.
Утром, как бы странно это не звучало, Рикки был встречен громким приветствием и такой привычной светлой улыбкой старшего баристы. Всё-таки, это наверняка было дурное влияние ноября, к счастью, наконец-то подошедшего к концу.