Eye of the storm

Я помню тот день настолько отчетливо, как будто это произошло вчера. Помню, как все мое тело наполнилось свинцом и как я съеживалась от холода маминого тона, когда она рассказала, что произошло. Помню, как папа поглаживал мои плечи и что-то шептал на ухо, а я лишь молчала, упершись в одну точку. Помню, как отключилась от реальности на целых пять дней, и Каспер, наплевав на всё, что можно, потащил меня в парк, усадил на скамью, проболтав со мной весь день, чтобы я не замыкалась в себе и своих мыслях. Тогдашним вечером, когда я уже не была способна мыслить рационально из-за выпитой бутылкой спиртного, я призналась ему, что не хочу потерять и его тоже, и если это случится — я отправлюсь за ним на тот свет. Тогда до меня дошло, что это абсолютно неправильно — преждевременно хоронить её и себя заодно, когда я не была на сто процентов уверена, что она мертва. Тогда я поняла, что должна действовать и должна найти её. — Лили? Тихий, но весьма мелодичный, женский голос доносится откуда-то слева. Что-то с грохотом падает на пол, и девушка, быстро среагировав на упавший предмет, поднимает его, ставя на стол возле меня. Девушка снова задаёт мне вопрос. Кажется, она зовёт меня. — Ты меня слышишь? Я наконец «отмираю». Поворачиваюсь на звук, глядя в голубые глаза девушки, пристально смотрящей на меня. Тина Томас. Низкорослая, черноволосая девушка с параллельного класса, с которой у нас есть несколько совместных занятий. Добрая, солнечная, но порой жутко занудливая и болтливая. Киваю, осматриваясь по сторонам. Место, наполненное многочисленными полками с книгами, тремя компьютерными столами и различной техникой. В нос моментально бьет жуткий запах краски, от которого начинает кружится голова. Ясно. Мы в кабинете, приуроченной для выпуска школьных газет. — Да, слышу, — отвечаю ей, вставая со стула. Тина тяжко вздыхает, глядя на меня, (чувствую её взгляд на себе), и я хочу уже развернуться, чтобы ей стало неловко, но она в мгновение отходит к принтеру, что-то на нем распечатывая. Подхожу к компьютерному столу, рассматривая вырезки из местных газет. Все они буквально кричат о том, что произошло в нашем маленьком городке двумя неделями назад и с чем я лично не могу оправиться. Каждая из них освещена громкими и в какой-то степени оскорбляющими заголовками, из-за чего желание пойти и навсегда разобраться с издательством этих газет все ещё присутствует во мне и растёт с каждым разом все больше и больше. Каспер хотел избавиться от них в первые дни после случившегося, но я строго-настрого запретила ему делать этого, как бы мне не хотелось. Кто знает, может быть «теории» издателей верны и хотя бы так я смогу докопаться до правды. Беру одну из вырезок в руки, где мне мило улыбается она. Фотография прошлогодняя, взятая из школьного стенда «Спортивные достижения». Помню, это случилось после грандиозного разгрома наших соперников по баскетболу №1 — учеников из соседнего города. Мы были тогда настолько вымотаны, что ходить нормально не могли, но все же согласились сделать пару фоток на стенд. Помню, как Лоре было откровенно наплевать на то, что она была вся потная, липкая и выглядела до ужаса нелепо с лохматыми волосами и в грязной форме тогда, как другие девчонки с нашей команды ныли о том, что фотографы пришли совсем не вовремя и даже первая побежала делать фото. Было приятно видеть её такой живой тогда. Такой счастливой. Невольно улыбаюсь от внезапного воспоминания, чувствуя странное тепло на душе, но улыбка тонет в громком хлопке дверью, от которого я вздрагиваю. Заходя в помещение в походке «я самый крутой парень в мире и даже не пытайтесь это отрицать», мимо стола проходит Каспер, придерживая в одной руке клубок с тремя стаканчиками кофе, а в другой — ватман и цветные карандаши. Небрежно бросает канцелярию на стол и резко дергает штору, запуская в кабинет солнечный свет. — Салют, ботаны, — приветствует нас с Тиной. Никак не реагирую на его слова, лишь закатывая глаза, но обернувшись на Тину, понимаю — её они немного обидели. — Я принёс вам кофе. Тина что-то бурчит в ответ, но кофе принимает. Каспер отходит от неё, освобождая шею от шарфа, но пальто не снимает. Ставит сумку на стул, на котором я сидела, и подходит ко мне. При обнимая за плечи, отдает мне стакан кофе, отпивая свой. Шепчу слова благодарности, но парень отмахивается от них. Смотрит на мои руки, замечая вырезку из газет. Молча наблюдаю за ним. Каспер берет вывеску, поднося её к себе ближе. Рассматривает с минуту фотографию Лоры и, тяжело вздыхая, ставит на стол. Поворачиваюсь всем корпусом к нему, опуская голову вниз. Не хочу смотреть ему в глаза. Не хочу видеть в его глазах сострадание и сожаление — от этого у самой наворачиваются слезы. Но Ричи не собирается отступать. Берет меня за подбородок, призывая поднять голову, но я не могу. — Хэй. Его хриплый, но при этом тихий голос заставляет меня вздрогнуть. Он наклоняется, пытаясь взглянуть мне в глаза, и ему это удаётся. Встречаюсь с его серыми глазами, как одинокая слеза скатывается по моей щеке. Все-таки слез не избежать. — Мы обязательно её найдём, слышишь? — большим пальцем Кас убирает слезу с щеки, глядя мне в глаза. В его глазах я вижу уверенность. И убежденность в своих же словах. Резко тянет к себе, прижимая меня крепко-накрепко, и мне хочется поверить его словам. Открываю на миг глаза, чтобы взглянуть на шокированную Тину, но от неё и след простыл. Этим же лучше. — Я тебе обещаю. Как только он произносит эти слова, меня прорывает. Я хочу сказать ему, что не надо давать таких обещаний, ведь шанс на то, что они исполнятся — один на миллион. Но я не могу выдавить из себя и звука, и просто позволяю себе и дальше плакать, — уже наверное в раз тысячный, — на плече у друга, слушая такую сладкую ложь из его уст, как «все будет хорошо».

***

Каспер Ричи ненавидит видеть дамские слезы. Имея амплуа популярного бабника школы с не менее крутым чувством стиля, он научился разделять искренние слезы на фальшивые, и научился избегать попадания в подобные ситуации. Но, больше всего, Каспер Ричи ненавидит видеть слезы своей единственной подруги Лили Кук. Лили, насколько Ричи себя помнит, никогда не любила показывать свои эмоции на людях. То ли боялась показаться слишком чувствительной, то ли боялась показать этим свою слабость. Из них троих Лили всегда была словно пуленепробиваемой, но новость об исчезновении лучшей подруги знатно подкосили её силу. Поэтому он старается. Старается быть сильным за них двоих. Старается поднимать улыбку Лили, когда она в очередной раз угасает. Старается вселять ей надежду, что ещё чуть-чуть и Лора появится с ними — рассказывая последние сплетни об учениках из соседних школ и всячески критиковать его вкус одежды. Он, черт возьми, старается. Но абсолютно перестаёт верить в это. — Ты идёшь в большой зал? Скоро начало. Понимая, про что он сейчас напомнил ей, Касперу хочется забрать свои слова обратно и засунуть их себе куда подальше. Лили только успокоилась, но услышанное от друга напоминание, начинает потихоньку выбивать её из колеи. Сегодня будет всеобщее школьное прощание с их одноклассницей — Мией Патрисс, которая была убита при загадочных обстоятельствах за месяц до исчезновения Лоры. Убийцу так и не смогли найти, но мысль о том, что кто-то посмел так жестоко убить невинную старшеклассницу приводит в ужас. А мысль, что и Лору, возможно, ждёт такая участь — полностью парализует. — Да, — девушка неуверенно кивает, закусывая нижнюю губу. — Думаю, да. Накидывает сумку на плечо, выходя из кабинета, запирая на ключ. Ричи искренне не понимает, зачем такой скудный и никому ненужный кабинет вообще нужно закрывать, на что Лили отвечает, что это прихоть директора. — Мистер Бингхэм не только маразматик, но ещё и параноик, — при обнимая подругу за плечи, парень корчит рожицу, пародируя директора, отчего Лили усмехается. Касперу и этой усмешки хватает, чтобы искренне улыбнуться девушке и продолжить идти по холлу школы, прижимая её ближе к себе. Лили всегда умела находить положительные моменты в негативных ситуациях и видеть последние две недели лишь серую тень подруги было непривычно. Но он рад и даже такому жалкому подобию улыбки. — Лили! Лили! Чей-то мужской и басистый голос сзади окликает девушку, на что ребята оборачиваются вдвоём. К ним, отталкивая толпу учеников, пытаясь пройти, быстрым шагом направляется парень в куртке школьной футбольной команды. Лицо его уже наполовину красное от беготни, но когда он подходит к ребятам, даже не пытаясь нормально отдышаться, приступает сразу к делу: — Тебя зовут в большой зал. Там с техникой неполадки какие-то, — Брэйдон Ли, нападающий футбольной команды, не здороваясь с Ричи и не церемонясь, берет Лили под локоть, ведя в сторону зала. — Что? Но… — Лили пытается возразить, но её слова тонут в шуме учеников школы Доусон. Брэйдон уже что-то объясняет Кук, которая не слушает его, с помощью в глазах смотря на друга: — Кас! — Увидимся там, Лил! Лили Кук умела разбираться в технике, и в дальнейшем решила связать свою жизнь именно с техникой — желание стать программистом не утихало ещё с детства, когда ей подарили первый в жизни компьютер. Ей нравились эти девайсы; Каспер даже помнит, что в восьмом классе, она выиграла городской конкурс, представив эскиз бытового робота, максимально упрощающий жизнь человека. Тогда как Каспер лишь «метился» в занятиях зарубежной истории и литературы, напрочь прогуливая факультативы. У него было одно желание — закончить поскорее школу и уехать подальше от этого города, так сильно напоминающему ему его семейную трагедию. Так. Надо закурить. Сигарета на определенное время заглушает противные мысли и вспышки воспоминаний в голове. Разворачивается резко, проталкиваясь между большой кучки учеников, идущих в зал. Ему надо во двор, а оттуда в туалет. Затянуться. Почувствовать разъедающий никотин в легких. Раньше он просто баловался ими, не втягиваясь в это дрянное дело. Сейчас же — он курит несколькими пачками в день. Мать пытается не обращать внимания, отцу вечно по барабану, а вот Лили ругает его. И только из-за неё, он находит специальные места, где может закурить в одиночку, сжёвывая потом по несколько жвачек, отбивая запах. — Извини, — незнакомый парень врезается в Ричи, роняя учебники на пол. Бормочет извинения, принимаясь быстро собирать упавшие книги. Да, была бы это какая-нибудь неуклюжая, но горячая девчонка, он бы сразу же собрал сам учебники, попутно извиняясь, познакомился с ней, обрушая на неё все своё обаяние и тысячи комплиментов, и потом, возможно пригласил бы куда-нибудь. Но, неуклюжий парень это впервые. Ричи наклоняется, рассматривая его. Да ещё и лицо незнакомое. И вообще, не местный он какой-то. А это уже интересно. Взгляд парня падает на помятую бумажку, лежащую у его ног. Поднимает её, внимательно читая. Список учебников, занятий и дополнительных факультативов с номерами кабинетов. Так у них ещё с ним и совместные уроки будут. Класс. Внизу приписка с подписью директора и имя новенького. «Дилан О’Брайен». Такое себе имя для такого неуклюжего с виду парня. — Отдай мне это. Этот Дилан поднимается, придерживая учебники в одной руке, другую протягивает Касперу, ожидая, когда парень отдаст ему бумажку. Каспер оглядывает его с ног до головы, усмехаясь. Темные лохматые волосы, как будто его только подняли, тонкий и немного вздернутый нос, россыпь родинок по всему лицу. С виду милое и детское лицо, но хмурый взгляд карих глаз выдаёт в нем сосредоточенного и серьезного юношу. Да, Лора бы повелась на эти родинки и на карие глаза. Новенький в середине семестра. Это в стиле Дэдбрукса. — Каспер Ричи, — протягивает парню руку, который с недоверием смотрит на неё, но пожимает. Листок уже оказывается у него. — Но можно просто «Кас». — Думаю, мне представляться не нужно, раз ты всё прочитал по бумажке, — отвечает темноволосый, вызывая у Ричи усмешку. Сарказм будто у него в крови. Да, то что нужно. — И откуда же ты к нам перевелся, Дилан О’Брайен? — Из Денвера, — парень неохотно отвечает на вопрос Ричи. Но у Каса это вызывает лишь улыбку. — Слушай, — Дилан, видимо, замечает, что Каспер так просто от него не отстанет и будет о многом расспрашивать, и опережает его своим вопросом. — Не подскажешь, где здесь кабинет английской литературы? — Прямо по коридору и направо, первая дверь слева, — Каспер бросает короткий взгляд на коридор, и Дилан собирается идти прямо по направлению, кивком благодаря его, но светловолосый берет его за локоть, поворачивая к себе. — Но, сейчас там никого нет. И в ближайшие полчаса не будет. О’Брайен всем своим видом показывает, что не верит малознакомому парню, доставая свой мобильник из заднего кармана джинсов, глядя на время. Уроки, насколько его осведомили вчера, начинаются в девять, и сейчас без десяти девять. Убирает телефон обратно, глядя непонимающе на Ричи, дожидаясь ответа. Парень несколько секунд мнётся, словно решая, говорить или нет, но затем молвит: — Все сейчас в большом зале. Дилан издает смешок, ведя бровью. Решает, что тот лишь смеется над ним, ведь, судя по внешнему виду парня, Каспер Ричи довольно популярен в этой школе. А Дилану совсем не хочется с первых дней попасть в банду «лузеров», над которыми будет смеяться вся школа. Но Каспер выглядит серьезным. — А там что? Ричи смотрит перед собой отстранённо, будто не услышав вопрос парня. Но, затем, он что-то бормочет про себя (кажется, это был мат), разворачивается, хлопает парня по плечу и ведет в сторону зала, отвечая: — Пошли и увидишь.

***

Мне здесь абсолютно не по себе. Зря сказала Касу, что пойду сюда. Помогла бы мистеру Бингхэму настроить правильно ноутбук и свалила бы отсюда поскорее, но друг, скорее всего, будет ждать меня. Атмосфера, несмотря на то, что зал сам по себе светлый, угнетающая. Я не готова сидеть и слушать искренние прощания с Мией, видеть слезы её родителей и друзей. Но, больше всего, я не готова к тому, что мой поврежденный мозг будет подкидывать мне разного рода мысли, что в скором времени будет такое же прощание и с моей Лорой. Этого я не вынесу точно. Ученики потихоньку собираются и занимают места на трибунах зала; большой зал — единственное место, (помимо столовой), занимающей огромную площадь. Это место наполовину считается спортивным, так как здесь проходят различные соревнования и тренировки, наполовину актовым — вечера, дискотеки, мероприятия и конкурсы также проводятся здесь. Среди учеников пытаюсь найти своего друга, но спустя пару минут, когда свободных мест остаётся все меньше и меньше, выбираю одно из них на последних рядах трибунала в надежде, что Ричи успеет прийти до начала и заметит меня. Учителя уже сидят на местах в ожидании главных «гостей» — мистера и миссис Патрисс. Последний раз я видела их на похоронах Мии — мистер Патрисс, которого мы всегда видели в военной форме, смотрелся неестественно-бледно в чёрном костюме, обнимая за плечи свою жену, которая содрогалась от октябрьского холода и собственных рыданий. Я навсегда запомнила выражения их лиц — разбитые и сломанные, полностью шокированные от ужасающей реальности и не имеющие понятия, как теперь жить дальше. И жить ли вообще. Я навсегда запомнила выражения их лиц, потому что понимала, если Лора не найдётся, такими будут выглядеть её родители, её брат и я. Двери открываются непозволительно громко, когда в зал входят родители Мии. Миссис Патрисс за руку ведёт наш психолог, и от быстрого взгляда на них сердце сжимается. Они подходят к учителям, ни с кем ни здороваясь, кроме директора, и занимают свои места. За ними в зал заходит Каспер, буквально проталкивая вперёд незнакомого мне парня. Этот парень глаз не сводит с учителей, с фотографии Мии и с учеников на трибуналах, Каспер же взглядом ищет меня. Машу ему рукой, и спустя две минуты он находит меня, оттягивает незнакомца от разглядывания зала и тащит за собой. Парни садятся по правую сторону от меня, и только друг хочет что-то сказать, как встает директор, подходя к кафедре, и говорит: — Здравствуйте, — откашливается, проверяя микрофон. Поправляет галстук, оглядывая всех учеников школы и продолжает: — Сегодня мы прощаемся с нашей ученицей Мией Патрисс, убитой несколько недель назад. Мия была невероятно доброй, умной и талантливой девушкой, которую мы никогда не забудем. Я уверен, что несмотря на столь ужасные обстоятельства, память о ней будет вечна, — мистер Бингхэм поворачивается к родителям Мии, вызывая их на сцену. — Я хочу передать слово родителям Мии. Уверен, им есть, что сказать. Мистер Патрисс неуверенно встаёт со своего места, придерживая свою жену и ведя её к кафедре. С последнего ряда, но мне все равно видно, как и всем, что мать Мии держится еле как. С другой стороны её придерживает наш психолог, и они втроём останавливаются. Мистер Патрисс подносит ближе к себе микрофон, но молчит. Оглядывает учеников, поворачиваясь в сторону большой фотографии, на которой изображена улыбчивая и живая Мия. Тяжело вздыхает и наконец начинает говорить: — Спасибо всем, кто пришел проститься с нашей дочерью, — хриплый голос дрожит, хоть с виду мужчина выглядит собранно. — Мия… Она была слишком доброй для этого мира: она мечтала стать врачом, помогать всем, кто нуждается в этом, как и людям, так и животным. Она была нашим лучиком света, и теперь, жизнь без нашего света — это кромешная тьма, и… Миссис Патрисс касается плеча своего мужа, и он останавливается, глядя на женщину. Видимо, почувствовав, как мужчина пытается найти нужные слова и при этом не «расклеиться» у всех на виду, кивает ему, и он отходит от микрофона, пропуская жену вперёд. — Помню, она как-то рассказывала, как работая в школьной газете, брала интервью у выпускников для памятного альбома, вроде, — женщина улыбается воспоминаниям, и перед глазами возникает момент, который мы застали тогда с Лорой: Мия, воодушевленная сборами материалов для выпуска газеты, посвящённой выпускникам, бегает по школе, уговаривая учеников ответить всего лишь на пару вопросов, которые хотят лишь поскорее отвязаться от неё и даже грубят ей, но это не останавливает его. Она действительно была лучиком света. — И, отвечая на вопрос, все выпускники и даже её одноклассники хотели одного — уехать из этого города подальше и забыть о нем. Но не Мия. Она мечтала провести всю свою жизнь здесь, в родном городе. Городе, в котором живут близкие ей люди, городе, который она любила… но который не любил её, — она не может больше сдержать слез, и весь зал и находящиеся в нем, содрогаются от рыданий бедной женщины, которая потеряла своего единственного ребёнка. — Её убили! Безжалостно. Пырнули семь раз в спину и бросили помирать на берегу реки! — ничего не могу с собой поделать, но картина въелась мне в голову и не даёт покоя. Слышу чей-то плач снизу. Нахожу руку Каспера, накрывая своей, сжимаю её. Наворачиваются слезы от вида матери Мии, у которой начинается истерика. — Она — маленькая и беззащитная просила о помощи, но никто не помог ей. Никто не помог моей девочке! — муж обнимает её, а психолог пытается оттащить от микрофона, но женщина отбивается от неё. — А убийца спокойно гуляет на свободе. Он дышит, ест, пьёт, наслаждается своей гребанной жизнью и наслаждается тем, как отнял жизнь у нашей девочки. У нашей Мии. Она была достойна, чтобы жить. Она была достойна, как никто другой. Мистер Патрисс что-то шепчет жене на ухо, и она соглашаясь, кивает, отходя от микрофона. К ним тут же подбегает мистер Бингхэм. Но перед тем, как окончательно уйти из зала, и наконец, закончить это прощание, она произносит то, что заставило не только меня, но и всех присутствующих в зале, покрыться мурашками: — Кто бы он ни был, — её зеленые глаза в миг наполняются злостью, и тон голоса становится неожиданно холодным по сравнению с тем, что мы слышали минутой ранее. — Я найду его. И заставлю заплатить за все, что он сделал с моей дочерью!

***

Ноябрь в этом году выходит дождливым. Уже недели две дождь льёт, не переставая, отчего все улицы в лужи и грязи, а сильный и холодный ветер даже не думает прекращаться. Застегиваю куртку до конца, поправляю капюшон, вжимая голову в плечи. Думаю о том, что надо было послушаться маму и взять с собой шарф. Вытаскиваю руку из кармана куртки, стучусь во второй раз. Никакого ответа. Стучусь в третий. Наконец слышу, как по ту сторону двери, приближается чей-то тяжелый шаг. Отхожу на шаг назад, позволяя хозяину дома, если что, выйти. Щёлкает замок и дверь открывается, выпуская из дома приятный аромат только что приготовившихся булочек. С вишневым джемом. Я знаю, потому что это любимые булочки Лоры. — Привет. Майк Дэйл, старший брат моей подруги, студент Сиэттловского колледжа инженерии, который после всего случившего с младшей сестрой, съехал с общежития, переселившись обратно в родительский дом, каждый день тратя деньги на двухчасовую дорогу до колледжа и обратно, открывает мне и, замечая, как я коченею от холода, силой тащит в дом и закрывает за мной дверь. Киваю в знак приветствия, и он наклоняется, обнимая меня. Раньше, до его отъезда в колледж, мы обменивались лишь кивками и вежливыми «как учеба?», когда как я, с детства влюблённая в него, мечтала о большем общении, и сейчас, стоя и обнимая его в ответ в их доме, все ещё удивляюсь от его постоянных объятий, но при этом чувствую неимоверное тепло, которого мне ужасно не хватает. — Как ты? Спустя какое-то время он отпускает меня, проходя на кухню. Снимаю с себя куртку, замечая, как Майк ставит чайник на плиту. Иду к нему, садясь за барную стойку. Майк, облокотившись руками о столешницу, смотрит на меня в ожидании ответа. — Нормально, — «нормально» каждому и на любой вопрос. «Как дела в школе?» — «Нормально» «Как родители?» — «Нормально» «Ты в порядке?» — «Н о р м а л ь н о». Правда в том, что взрослым проще услышать «нормально» от подростка, чем вдаваться в подробности, выслушивая, по их мнению, «пустяковые проблемы», которые переживает ребёнок каждый божий день. И это абсолютно ненормально. И Майк, переставший считаться подростком, всего лишь пару лет назад, ведёт бровью, выжидающе глядя на меня и я сдаюсь: — Правда, всё в порядке. Ну, кроме того, что сегодня было прощание с Мией Патрисс. Булочка так и застывает в руке Майка, не дойдя до его рта. Ровные его плечи сгибаются, карие глаза смотрят на меня с состраданием, а по тяжелому вздоху «оу» понимаю, что лучше бы держала рот на замке. Всем сейчас тяжело. Не только Патриссам. Чайник спасает нас от некой неловкости, засвистев чуть ли не на весь дом. Майк спешит выключить его, раскладывая чашки, но я опережаю его, говоря, что попью чуть позже. Вместо этого, я выхожу из кухни и поднимаюсь на второй этаж. Майк знает, куда я иду, поэтому не спрашивает и не останавливает. Правая дверь от лестницы, и вот я нахожусь в собственности Лоры Дэйл. Здесь ничего не изменилось, даже запах её, — аромат цитрусового шампуня и терпких духов, — не выветрился. Прохожу вглубь комнаты, присаживаясь на край кровати. Многочисленные вырезки из журналов, постеры фильмов («Эти фильмы — чертова классика, Лилс»), и полароидные фотографии развешены по всей стене над кроватью. Снимаю кроссовки, взбираюсь на кровать, придвигаясь ближе к этим фотографиям. В них — вся наша история, начиная с детства и заканчивая фотографиями месячной давности. Катаемся маленькими на лошадях, едим сладкую вату, катаемся на коньках, заканчиваем среднюю школу, первый школьный бал, обычные селфи — и много всяких других остальных с Майком, родителями, Каспером и людьми из школы. Беру одну из общих фотографий, сделанную перед началом учебного года. В тот день мы семьями выезжали за город, и сделали эту фотку на полароид Лоры, позируя для Каса. Улыбчивые. Жизнерадостные. В надежде, что последний год учебы принесёт только радость. Ложусь на кровать, прижимая фотографию к сердцу. Закрываю глаза. Пытаюсь представить, что она здесь, со мной, но не получается. В голове мерещатся отголоски её заразительного смеха. Тоска. Тревога. С т р а х. Я устала всё это чувствовать. Пожалуйста, найдись и забери это у меня. Я не могу больше. Не знаю, сколько так лежу, с закрытыми глазами и разрушающими мыслями в голове, но громкий звук от пришедшего сообщения заставляет меня вздрогнуть, отгоняя мысли прочь. Неохотно тянусь к телефону, яркий экран которого резко ослепляет глаза. Видимо, лежала я так долго. Каспер: «Ты где?» После прощания он должен был познакомить меня с тем незнакомым парнем, которого приволок за собой в большой зал, но тот куда-то исчез и по словам Каспера, не появлялся на их общих уроках. Я слушала его в пол уха, так что даже имя бедолаги не запомнила. Ну, новенький и новенький, что с того? Сам же Ричи бездумно прогулял свои уроки, а я в полутрансе пошла на свои, договорившись встретиться с ним в пять в кафе. Но время было только пол четвёртого. Лили: «У Дэйлов» Отправив сообщение, отбрасываю телефон на другую сторону кровати, но слегка не рассчитываю мах рукой, и телефон падает с грохотом на пол. Чёрт. Кладу фотографию на прикроватную тумбочку, не слезая с кровати, тянусь за телефоном. Но вместе с телефоном поднимаю какую-то бумажку. Разворачивая, читаю фразу, и не верю своим глазам. После исчезновения Лоры, мы с Касом и Майком перерыли все вещи Лоры в поисках какой-либо зацепки и ничего не нашли. Сейчас я гляжу на фразу, определенно написанную почерком Лоры, перечитывая несколько раз: «Трудно расстаться с жизнью, даже если она не больше, чем привычка». И я определенно схожу с ума, если считаю, что это фраза — так или иначе, но связана с тем, что с ней случилось.