my boss

*** На нем голубая рубашка и черные брюки. Кожаные ботинки и сумка от Шанель. Уже привычные очки на лице и немного бальзама для губ, чтобы не обветрить. Ким Сокджин приезжает с небольшим чемоданом в аэропорт, где должен встретиться со своим боссом перед рейсом. Босс, собственно, уже на месте, и Сокджин готов провалиться сквозь землю, потому что влюбился в оттенок его рубашки. Она бьет немного в аквамарин, в отличие от той, что на Сокджине, она в мелкую полоску, она так безумно классно ложится на чужую кожу темной карамели, обволакивает чужие плечи и туловище. Босс выглядит в этом очень неформально и намного лучше, чем мог себе представить Сокджин, и черные очки на глазах лишь добавляют пафоса. Хотя на его ногах чертовы ШлеПанЦы и Сокджин все-таки немного остывает. - Привет, - неловко говорит ему босс и поднимает ладонь приветственно. - Привет, - говорит Сокджин и улыбается. Но дальше они все делают молча. Сокджин боится, что каждое сказанное им слово, выдаст его с потрохами: выдаст то, что он делал сегодня в душе и какой ему снился сон. И даже то, что он хочет уволиться.       Ну, точнее, хотел. Намджун молчит просто потому, что он любит молчать. Они проходят регистрацию, сдают багаж и ждут посадки на рейс. А затем летят – Сокджин читая книгу, Намджун просто тяжело вздыхая и засыпая на ходу. - Не спалось? – говорит в какой-то момент Сокджин, на что Намджун кивает и вновь засыпает. Разговора не получится и, может быть, оно и к лучшему. Намджун не мог заснуть, потому что этот отдых слишком внезапен, слишком волнителен и слишком не отдых. А еще потому что он в жизни не вел переговоров. Они прибывают в отель вечером и от перелета хочется спать еще больше, хотя в какой-то момент Намджуну показалось, что он взбодрился. До отеля ехать еще час, поэтому они с Сокджином покупают себе кофе и ждут такси, за которое отдают приличную сумму денег. - Я устал, - говорит Намджун в такси, непонятно зачем. - Угу, - только и произносит в ответ Сокджин, в знак согласия. Он смотрит на босса с ноткой какой-то милой нежности. Намджун все-таки ужасно очарователен, прекрасен и сдержан. Но почему он вдруг это говорит? Как будто обязан чем-то. - Не думаю, что у меня будут силы исследовать город, - медленно говорит Намджун, словно поясняя свою реплику. На улице понемногу начинает заниматься закат – всего восемь вечера, но Сокджин, кажется, забыл о времени. Он даже не думал о том, что собирается делать дальше, если честно, потому что залип на своего начальника. Лицо напротив было так знакомо, но казалось каким-то… другим? У Сокджина даже перехватывает дыхание и першит в горле, поэтому он откашливается, а затем хрипло выдает: - Ничего, я и сам не в себе. Сокджин и вправду был не в себе. Солнечный удар хватил, что ли. Он успел возненавидеть Ким Намджуна за его эти ужасные маты и сандали, а потом вновь в него влюбиться. И это было так раздражающе, потому что становилось жарко только об одной мысли о вчерашнем сне и о том, что он делал после. До этого дня его любовь была такой невинной. До этого дня его симпатия была игрушкой в его собственных рамках, которую он контролировал как пожелает и играл с ней, словно со своей жертвой. Он видел того Намджуна, которого хотел видеть, представлял его таким, как он сам хотел, игнорируя все мешающие мелочи, и думал о нем тогда, когда ему самому захочется, а не постоянно. Но сейчас все было по-другому. Сейчас Ким Сокджином повелевали чувства. Настоящие. Он еще раз хорошенько прокашлялся в машине - вместо прощания с таксистом. Регистрация в отеле не заняла много времени: Намджун пару раз показал бронь и угукнул в нужных местах, отвечая на вопросы. Их одноместные номера были рядом. Отель был четырехзвёздочным и всюду увешанным кондиционерами. Сами комнатки в нем – довольно маленькие, с личной ванной. В целом неплохие. Сокджин успел изучить сайт отеля в самолете – мало ли, придется бронировать другой. Уютный холл, очень приветливый ресепшен. Бежевые стены, зеленые пальмы, смуглые тайки. Сокджин уже бывал в Таиланде, и хотя отель был абсолютно новым для него, в целом все вокруг казалось привычным и знакомым. Он даже знал пару фраз из языка, что с удовольствием смог продемонстрировать, приветствуя персонал. У Намджуна его навыки вызвали вздернутую бровь. - А ты полиглот, - выдал босс, посматривая на своего подопечного с интересом. - Я здесь был, - только и выдал в ответ Сокджин. До своих номеров на лифте они поднялись молча. Хоть это длилось меньше минуты, но было чертовски жарко и неловко. И оба не могли даже понять, почему. Не успели сообразить. Двери лифта раскрылись, и они прошли по коридору до своих дверей каждый. - Ну, тогда до завтра, - сказал Намджун, открывая дверь в номер. - До завтра, - попрощался Сокджин. Он разложил все вещи в номере, проверил все на чистоту, полазал в телефоне по рабочим делам и сам не заметил, как в конечном итоге уснул. Было почти десять часов вечера, на улице только начиналось самое веселье. А в голове Сокджина творилось его собственное веселье, где был Намджун в своих дурацких сандалях и шортах, ШОРТАХ. Сокджин терпеть не мог шорты, но Намджун, этот поганец, стоял напротив и насмехался над ним, подходя все ближе и ближе. А потом Сокджин сам не заметил, как Намджун уже держал его подбородок в своей руке, и с ухмылкой спрашивал: - Что, правда так ужасно? Сокджин резко проснулся от нарастающего возбуждения и посмотрел на свой пах. Там уже зарождалась маленькая революция. Он осмотрелся – он был в своем номере, в Таиланде, куда сегодня прилетел с боссом, и этот самый босс находится за стенкой, и очень и очень неловко за то, что очень хочется сделать. Он кое-как успокаивается, чистит зубы и приводит себя в порядок. Короткой сон, наоборот, взбадривает его. Часы показывают половину одиннадцатого, и ему ничего не остается, как пройти прогуляться по территории отеля. Он приоткрывает свою дверь и смотрит в коридор. Соседняя заперта, и он как-то облегченно выдыхает. Если бы его сейчас увидел Намджун, Сокджин бы, наверное, сгорел со стыда, потому что в голове то и дело всплывает этот дурацкий сон. Нужно охладить ощущения и проветриться. Но Намджун, кажется, телепат, потому что медленно выплывает из соседнего номера и смотрит на Сокджина так, будто ожидал его здесь увидеть. - Тоже не спится, - выдает он утвердительно, слегка почесав голову. На Намджуне ужасные шорты и ужасные сандали, и Сокджину хочется провалиться сквозь землю. И выглядит он так, будто все знает. - Да, - только выдает сотрудник хрипло, и выдыхает, неспособный отвести взгляд от чужих ног.       Шорты – создание дьявола, потому что даже ноги у Намджуна крутые. Он идеален. И-ДЕ-А-ЛЕН, и об этом кричит все внутри Сокджина, и часто-часто бьется сердце. - Да, - выдыхает он еще раз и стоит в оцепенении, смотря вниз. Намджун подходит ближе и кладет ему руку на плечо. - Ты в порядке? Какой-то совсем бледный, - Намджун проводит рукой по чужому лбу, на что Сокджин поднимает на него глаза и… краснеет? - Температуры нет, - говорит босс Ким и задумчиво стягивает губы в трубочку. Эти губы так близко, господи. Сокджин растворяется в чужом лице, кажется, впервые его рассматривая детально. В родинке на щеке. В карих глазах с прекрасным эластичным вырезом. Точно, эластичным вырезом. Другого прилагательного для разреза этих глаз просто нет. Этот разрез похож на полосы по краям спортивных женских лосин, что прекрасно огибают нежные женские бедра, только это на глазах Ким Намджуна, а его зрачки, темно-карие, в которых янтарем отражается свет, дурманят. Он дьявольски прекрасен, когда пожимает губы так, что на щеках образовываются милые ямочки, и Сокджин не может себя сдержать. Он целует чужие губы очень внезапно, но требовательно и сразу серьезно, на что Намджун, на удивление, быстро отвечает, позволяя прижать себя к стене и углубить поцелуй до развратного танго языков. Конечно, он хотел своего секретаря давно и долго, и можно сказать, безуспешно, а после той дурацкой свиданки и вовсе не мог позволить себе об этом думать. Отчасти потому, что за свое поведение было очень стыдно. Отчасти потому, что все должно было быть не так, и закончить они должны были у него дома страстным сексом. И проснуться в одной постели. В конечном же итоге оказалось, что они с Сокджином полнейшие дураки, которые слишком привыкли сдерживать свои чувства, так и не смогли раскрыть их по отношению друг к другу. Этот поцелуй - лишь вопрос времени, и Намджун сам решил, что время пришло, потому что собирался это сделать вот сейчас. Мысль о том, что Сокджин там - через стенку, не давала покоя, и он позволил себе подслушать соседний номер несколькими минутами раннее. Подслушать и услышать тихие стоны вперемешку с "нам....". Стены в отеле ни к черту. Поцелуй перерастает во что-то более серьезное, и Намджун понемногу двигается к двери, не убирая свои руки с чужой шее и позволяя рукам Сокджина гулять по своей талии, нащупывая свои ребра. Ему чертовски сносит крышу от чужих мягких губ, пахнущих малиной и сладкой мятой. Он сам, впрочем, выпил имбирного пива, и теперь все это смешивалось в какой-то невероятный микс страсти на дыхании. Его номер был все еще открыт, поэтому он позволил себе ненадолго оторваться от чужих губ, чтобы потянуть их обоих внутрь, закрыть дверь и посадить своего секретаря на тумбочку у самой двери номера. Над ней красуется огромное красивое зеркало, к которому Сокджин припадает спиной пару мгновений спустя и слегка дрожит от внезапного холода, чем заводит партнера еще больше. - Черт, Сокджин, - он прилипает губами к чужой шее, кусая нежно, попутно расстегивая рубашку очень аккуратно и медленно. Он слишком хорошо себя знает: сейчас он поторопится и чужая рубашка порвется, пуговицы отвалятся, настроение испортится и Сокджин, которого выбьет это из колеи, убежит. А ему очень не хочется все портить. Но Сокджин сам срывает с себя дурацкую рубашку и вовлекает Намджуна в новый, глубокий поцелуй, широко разводя ноги и прилипая к Намджуну всем телом. - Яяяаа, - он стонет, немного оторвавшись от чужих губ, - схожу с ума, - выдыхает, чтобы снова начать целовать чужие губы, хватаясь за шею и хаотично гуляя руками по чужой спине, которая на ощупь тоже идеальна. В Ким Намджуне идеально все, даже его стоящие на макушке волосы. Сокджин оказывается без рубашки пару мгновений спустя, когда партнер все-таки выпутывает его из сетей рукавов с пуговицами, его тело, бледное и горячее, хорошо констрастирует с оливковым и темным Намджуном, и это заметно краем глаза в зеркало, к которому Сокджина прижимают спиной, пока босс Ким поцелуями спускается ниже по его груди и неспеша расстегивает чужой ремень на брюках. Даже от эстетичности этого момента Сокджину хочется кончить. Этот секс будет умопомрачительно красивым, потому что лучше уже не придумаешь. Он притягивает к себе за подбородок Намджуна и тянет его на себя, срывая новый поцелуй, более жесткий, кусая чужие губы и теперь уже снимая чужие шорты с ног. - Бесят, - только и говорит он, когда Намджун остается в одних трусах. Его майка улетела парой минут раннее куда-то вглубь номера. Намджун лишь ухмыляется в поцелуй, продолжая прижимать к себе Сокджина и уже не стесняясь тереться своим пахом о чужой, нагло выпытывая из своего подчиненного стоны, который уже улетел в нирвану только от этого. Но ему мало: от спускается своими поцелуями по чужой нежной шее, прикусывает тонкую кожу, а затем там же слегка засасывает, будто извиняясь. Его руки хватают чужой затылок, заставляя задрать голову и прижать ее к зеркалу, и от этого властного движения Сокджину сносит крышу. - Намджун, я… такими темпами… к-кончу, - выдыхает тяжело брюнет, когда сильные руки босса оказываются на его стоячих сосках. Секретарь слишком долго и часто представлял себе их первый секс, за последние два дня особенно, и это давало о себе знать. Что без секса, что с Ким Намджуном он находился очень долго, и эти две параллели сейчас накладывались друг на друга в кольце рук Намджуна, который сквозь чужие брюки уже дотронулся до паха, чем вызвал новый шквал эмоций в груди секретаря. Намджун ухмыляется, а затем легко подхватывает своего партнера под ягодицы обеими руками и несет до кровати. Сокджин оказывается на спине, абсолютно голый, потому что Намджун срывает с него трусы вместе с брюками и откидывает их в сторону. Но не спешит ложиться сверху. - Погоди минуту, - просит он и подходит все к той же тумбе, в чем-то копаясь. Возвращается к своему любовнику он уже со смазкой и презервативом. В отелях Таиланда всегда найдется что-нибудь эдакое. В дешевых комнатах возможно, и нет, но в дорогих отелях всякие лубрикаты и презервативы всегда предусмотрены для посетителей. Как, собственно, и небинарные персоны по вызову. - Готов? - Спрашивает он, накрывая его своим телом и прилипая к губам с новым поцелуем. - Что за глупый вопрос, - отзывается Джин, пока чужие руки гладят его по торсу. Когда чужая рука обхватывает его член, по телу проходит мелкая дрожь. Намджун чувствует это всем своим телом, а потому слегка отстраняется, и улыбается, медленно скользя крайней плотью вниз-вверх. Сокджин тяжело дышит и шипит, требуя более яростных движений, двигая бедрами навстречу. - Не так быстро, - говорит Намджун, - мне кажется, тебе этого недостаточно, - говорит Намджун и отстраняется, снова вставая с кровати. - Что? – у Сокджина обламывается в голове весь кайф, пока Нам что-то ищет на полу. Наконец, он находит мягкий ремень из кожи. - Дай мне свои руки, - просит он Сокджина, доверительно глядя в глаза, в которых сверкает пошлый огонек. Не сказать, что Сокджин не мечтал об этом. Просто, он не ожидал, что это будет в их самый первый раз? Босс оказывается смелее и напористее, чем он себе это представлял, но это явно не помеха. В любом случае он протягивает обе свои руки, позволяя из связать и прикрепить ремнем к изголовью кровати. - Отлично, - Намджун смотрит на него сверху, стоя на коленях, изучает взглядом широкие плечи, и Сокджин под этим взглядом горит. Намджун смотрит на него не так серьезно, как на таблицы с данными во время работы. Он смотрит в тысячу раз серьезнее и глубже, позволяя себе лишь легкими поглаживаниями касаться чужого тела и изучать чужие мышцы. У Джина красивая девичья талия, худой живот, вытянутый пупок и массивные широкие плечи. У него не очень широкий таз, но мощные мышцы на бедрах, которые хочется сжимать в руках, пока Намджун медленно будет в него входить. Но до этого нужно Сокджина немного подготовить. Намджун спускается к чужим соскам и аккуратно их облизывает, попутно поглаживая член своей рукой, пока Сокджин теряет над собой контроль и стонет тихим, высоким голосом. Он запрокидывает голову, теряясь в ощущениях, чувствуя на своей мокрой коже чужое дыхание, и подрагивает от каждого нежного прикосновения. Намджун времени не теряет и, пока оставляет на нем дорожки поцелуев, успевает выдавить на свои пальцы смазку, развести бедра в сторону, устроившись между ними и начать массировать сфинктер. Смазка растекается по пальцам, а Сокджин, на удивление, легко впускает в себя сначала один, а спустя время еще второй палец. - Оу, - удивленно смотрит на своего партнера Намджун, требуя ответа в чужих глазах. - Это… - Сокджина мажет и его глаза почти не открываются, но он пытается объяснить. Намджун, как назло, смотрит на него строго, но продолжает насаживать его на свои пальцы, от чего Сокджин ловит неподдельный, самый настоящий кайф. - Что «это»? – он просит ответа, пока бледное тело под ним извивается от волн удовольствия. Пальцы внутри уже задели простату и Сокджину становится безумно хорошо. - Ничего, - говорит Джин сквозь стоны, продолжая извиваться и насаживаться на чужие пальцы бедрами еще активнее, - Намджун, пожалуйста. Намджуну, конечно, не терпится самому, но он видит своего секретаря таким впервые, и ему это зрелище дико нравится. Дико нравится, как на его кровати, лежа на спине с раздвинутыми ногами и связанными руками, прикрепленными к изголовью, извивается его предмет многомесячной страсти, прося его войти. Как по его лицу стекает пот и челка прилипла ко лбу, как набухли его соски и как он смотрит этим безумным умоляющим взглядом, от чего в самое сердце впиваются иголки. - Скажи мне, - он опаляет своим горячим дыханием чужие губы, но не торопится войти, лишь вводя пальцы более глубоко и активно. - Ты мне вчера снился, - выпаливает Сокджин и краснеет очень сильно, отворачиваясь. В его сердце разливается океан нежности. - И что же я делал? – Намджун вытаскивает из него свои пальцы, снимает боксеры и, не разрывая телесного контакта, сидя между чужими бедрами, натягивает на себя презерватив, попутно поглаживая чужой член. - Ммм, - Сокджин сжимает губы смотря по сторонам. Неловко. Неловко и горячо. Неловко и слишком лично. - Так что я делал? – Намджун, закончивший все приготовления, вновь нависает над ним, берет чужое лицо в свою руку, заставляя Сокджина смотреть на себя, другой рукой попутно подставляя свой член к чужому входу и медленно вводя его внутрь. - Мммннмн… ххмм, - у Сокджина перехватывает дыхание, но он чувствует, как Намджун, введя головку, останавливается, давая ему привыкнуть, немного расслабляется и пытается сам насадиться своими бедрами, капризно хныкая. Сверху взгляд Намджуна все еще требовательный, а чужая рука обхватывает его подбородок, и у Сокджина не остается выбора, - ммм… мм-матерился. Намджун входит в него до конца, пронзая жгучей болью и шквалом новых приятных ощущений, от которых весь Сокджин выгибается в спине, а Намджун падает на него и обнимает за талию. Он заполняет собой все пространство внутри колечка мышц, но сам при этом готов сойти с ума от этой горячей тесноты внутри, от телесного контакта и от этого смущения всегда строгого и принципиального Ким Сокджина, которого прямо сейчас до одури, до страстных поцелуев, до грубых толчков, хочется. - Тшш, тише, - он шепчет в чужое ухо, слегка поглаживая его член и целуя куда-то вбок шеи, а затем постепенно начинает двигаться по нарастающей. Следующие десять минут комната наполняется стонами Сокджина и громким дыханием самого Намджуна. Он приподнимается над партнером и от его вида сносит крышу. Лицо Сокджина сверху кажется меньше, худее, а во время секса становится еще чище, совершеннее и прекраснее. Намджун тысячи раз представлял себе, как они это делают, но реальность в миллиарды раз лучше, потому что другие грани человека можно увидеть только так, лишь один раз. Сокджин как сумасшедший двигает своими бедрами, насаживаясь на его член, жадно хватает воздух и посреди стонов еле слышно шепчет его имя – намджуннамджуннамджуннамджунамджун. Намджун читает это по его губам, а затем прилипает к ним, целуя нежно и глубоко, входя в чужое тело до самого основания, а затем медленно выходя полностью, повторяя это снова и снова, пока Сокджин не сходит с ума, умоляя его и насаживаясь еще сильнее. Намджун развязывает его руки, позволяя ему немного остыть и размяться, но сам руками сжимает его сильные бедра, ускоряя темп, переводя секс в грубое чувственное зрелище, пока под ним Сокджин плавно и грациозно двигает своими бедрами и слегка приоткрывает свои мокрые пухлые губы. Парень обнимает его своими руками, прижимается крепче, позволяя себе вилять бедрами и улыбается как сумасшедший, запрокидывая голову, чем провоцирует новые царапины на своей талии и новые укусы на шее. Господи, да. Ему так этого не хватало. Ему не хватало этого еле слышного рыка над своим ухом всю свою жизнь. Всю свою чертову жизнь, он хотел, чтоб сжимали его бедра, трахали до самого основания и кусали ему шею, пока он будет сходить с ума и утопать в эйфории. Это казалось самым правильным и самым прекрасным, что могло с ним случиться, потому что это и было правильным. Намджун все делал хорошо, точно, правильно и аккуратно. Намджуну не нужно слов: он по чужой дрожи понимает, что Сокджин хочет кончить, а потому слегка приподнимается, берет чужой член в свою руку и играет финальный аккорд этого произведения: вместе с Сокджином, который весь шипит, дрожит и безумно улыбается, Намджун бешено двигается, кончая внутри чужого тела, наклоняясь к чужой шее и выдыхает куда-то рядом с ухом еле тихое хриплое «бляяять», от которого у Сокджина что-то взрывается внутри, от этой рваной интонации, от этого сбитого дыхания и сломанного голоса, от этого животного страстного и тихого почти рыка-хрипа-стона. Сокджин тут же кончает, разбрызгивая сперму по чужим пальцам и себе на живот. Намджун тяжело дышит и безумно улыбается, расцеловывая чужую шею и сминая в поцелуе пухлые красные губы, долго-долго, пока Сокджин окончательно не перестанет всем телом подрагивать и сжимать свои бедра. Намджун выходит из него медленно, падает рядом, переворачиваясь на спину, и, наконец, вдыхает полной грудью. Они оба находятся в какой-то прострации еще минут десять, тупо смотрят в потолок и переваривают случившееся. - Не думал, что ты такой фетишист, - наконец, выдает Намджун, - и тебе нравится, что я матерюсь. - Не думал, что ты материшься, - выдает Сокджин, - до прошлой недели. 1:1 Вечер заканчивается совместным душем и совместным распитием белого фруктового вина, после чего они расходятся по своим номерам и засыпают самым крепким из всех снов за последние недели. На следующий день, на удивление, работать друг с другом, как и разговаривать, становится как-то проще. Словно между ними растаял огромный айсберг, внутри которого находился весь этот разврат, произошедший между ними в Таиланде. Почти каждую ночь Сокджин умирал под хриплыми вздохами Намджуна, а Намджун доводил своего секретаря до оргазмов, целуя шею. Почти каждый день они вели какие-то заумные интеллигентные беседы и даже спорили про философию, иногда даже на французском, от которого у Намджуна сносило крышу, и он просто целовал своего подчиненного глубоко и мокро. Иногда они начинали спорить на английском, и от английского у Сокджина внутри просыпался дьявол, который ставил его на колени перед Намджуновым величием и делал ему самый лучший минет. Встречи с партнерами прошли на удивление хорошо. На предложение пойти и развлечься экзотическими барышнями парни отказались, сверкнув друг на друга многозначительными взглядами. Пожалуй, у Ким Намджуна была своя экзотика: заставлять, например, взрослого и серьезного Сокджина материться, попутно доводя его до оргазма своей рукой и испепеляющим взглядом. Как выяснилось, Сокджин никогда не приемлил этих грязных, низких, развратных слов.       Но рядом с Намджуном все становилось еще развратнее, как и он сам. *** Вернувшись в офис вполне отдохнувшими и более раскрепощенными, Намджун обнаружил, что… все на удивление в порядке? Тэхен с квадратной улыбкой передавал ему все дела, вводя в курс новых контрактов, пока Сокджин все упорядочивал и записывал. К середине дня, когда почти все дела были переданы, в офис заехал Чонгук. На удивление, один. - Добрый день, - поприветствовал его Намджун, слегка кланяясь, - с нашими партнерами все улажено на самых выгодных для нас условиях. - Я видел, - отрезает Чонгук, - как отдохнул? - Прекрасно, - отзывается Намджун, не ожидавший такого вопроса. Чонгук слегка улыбается и смотрит на Тэхена. Слишком долго и слишком понятно для Намджуна смотрит. Кроме того, на этот раз он без своей свиты. Совсем один. - Вот и отлично, мы тут как раз все уладили. - Что «все»? – не понимает Намджун. - А, это… - Чонгук запинается: кажется, атмосфера перестала быть рабочей, а стала более дружеской, чем требовалось, - ну, из-за тех недочетов могли быть проблемы с налоговой, которая уже навострила свои лыжи. Этим… людям очень тяжело доказать, что это была небольшая ошибка, - говорит Чонгук, понимая, что уж слишком разоткровенничался. Намджун молчит скорее шокированный тем фактом, что Чонгук вообще открыл рот и сказал ему такое, чем произошедшим на самом деле. По сути, будь он здесь – влип бы, не меньше самого Чонгука. Налоговая уже навострила лыжи. - Впрочем, тебя это уже не касается, - возвращается в свой суровый камуфляж Чонгук и разворачивается к выходу из кабинета. - Удачной работы. Я тобой доволен. В дверях с ним сталкивается Сокджин, в движениях которого чувствуется едва уловимая раскрепощенность. Очень знакомая Чонгуку раскрепощенность, поэтому он слегка поворачивает голову и ехидно улыбается, смотря на Намджуна, а затем уходит окончательно. Намджун пожимает плечами. Что ж, пусть лучше все будет как раньше, и его это действительно не касается. *** Сокджин оказывается прижат к столу всей поясницей, его буквально сгибают на 90 градусов по медиане тела и распластовывают на столе. Чужая рука давит на его спину, намекая на то, что не помешало бы прогнуться сильнее. Намджун, разведя чужие ноги пошире, медленно входит внутрь, заставляя Сокджина шипеть от жгучих ощущений в своей заднице. - Полегче, пожалуйста. - Мне казалось, ты готов, - Намджун наклоняется над ним и шепчет, начиная медленно двигаться, чем вызывает в чужом теле все более приятные ощущения, заставляя забыть о жгучести. Сокджин, если честно, любит когда немного больно, немного жетско и Ким Намджун немного искуситель-садюга, а потому лишь улыбается и начинает сам насаживаться, виляя бедрами. Босс входит в раж и начинает двигаться быстрее, со всей силы сжимая чужие ягодицы и проходясь руками он спине. Он хватает Сокджина за волосы на затылке и выгибает его шею, выставляя кадык. От этого у Джина хрипит в горле и он почти не может дышать, но ему нравится. Нравится так, что сжимает бедра и ягодицы, от чего Намджун яростнее двигается и кончает, а затем выпрямляет чужое тело, гуляя руками по торсу, и медленно доводя до разрядки своего партнера, пачкая стол белой жидкостью. - Черт, - выдыхает Сокджин, разворачиваясь и прижимаясь к боссу всем телом, лениво целуя. Его любимый деревянный стол теперь запачкан, и он немного расстроен. - Почему мы вообще этим занимаемся? – задает риторический вопрос Сокджин и тяжело вздыхает. Он пригласил Намджуна к себе по очень важному делу – посмотреть кино, а получилось лишь…что получилось. - Почему мы не занимались этим раньше? – парирует Намджун и слабо целует его в нос, уходя на поиски душа в чужой квартире.