Северный ветер

Когда Сапсан проснулся, все упряжные псы уже давно покинули тёплую и уютную котельную, разойдясь по домам. Маламут не собирался боле оставаться в одиночестве на незнакомом месте, да и душащий голод подстрекал его на поиски пищи, поэтому тоже вышел на улицу. К тому времени кто-то уже подчистил дорожку и убрал сугроб от двери, и пёс, поёжившись от прохлады, беспрепятственно потрусил к центру города, куда собирался попасть ещё вчера вечером. Молодой маламут планировал спросить кого-нибудь о том, что это за место, а если повезёт, узнать, в каком направлении ему двигаться дальше. Дело в том, что он заблудился во время вьюги, но на словах знал, что дом находится неподалёку от второго пересечения дорог "Боб Блоджетт Хайуэй" и "Фут Трейл". А это примерно пятнадцать миль заснеженной дороги и пять часов беспрерывного пути. И немудрено - незадачливый пёс плутал почти сутки, пока случайно не наткнулся на котельную. Это было его спасением, иначе бы маламут погиб от обморожения или голода, не исключено, что его мог бы задрать медведь или стая волков. Ну а сейчас Сапсан, набравшийся сил, шёл до улице и тщательно обнюхивал каждую метку на столбе или снегу, обследовал каждый закоулочек, постепенно познавая Ном. Светлое голубое небо над головой не было омрачено ни одной тучкой, солнце светило ярко, согревая землю, погода была прекрасная, поэтому большая часть граждан сейчас находилась на улице, а не грелась в домах. Все, конечно же, заметили незнакомую собаку - как тут не обращать на чужака внимания, если все друг друга знают? Вот уже виднеется ржаво-коричневая черепичная крыша местной баптисткой церкви на Дивижен-стрит и деревянный крест над нею. "Главная площадь", - догадался маламут и прибавил ходу, с любопытством навострив уши. И правда, рядом с небольшой церквушкой располагался центр города, где клубились толпы людей. В самом сердце города кипела жизнь, здесь сосредоточились все магазины и мастерские, что были в Номе, и многие жилые дома, и главное, совсем рядом находилась улица, по которой пролегала трасса для соревнований упряжек, она пересекала и площадь. Но сейчас тут ничего подобного не было - до гонок ещё долго ждать, нужно пережить ещё весну, лето и осень. Молодой маламут встрепенулся, поведя носом и жадно вдыхая холодный воздух. Откуда-то тянулся запах сырой рыбы, которую Сапсан проглотил бы вместе с костями и потрохами - так сильно его мучил голод. Маламут, не помня себя от желания наполнить ноющий желудок, бросился искать источник этих аппетитнейших запахов. Это не заняло у него много времени - Сапсан почти сразу наткнулся на почтовую упряжку собак, которой только что выдали корм. Потяг был зафиксирован колышком, вбитым в плотный снег, а самого хозяина не было. Молодой маламут, заложив уши за голову, поджав гибкий хвост и вытянувшись вперёд, осторожно подступил к собакам ближе, и те мгновенно отвлеклись от еды, угрожающе уставившись на чужака. Сапсан шустро попятился назад, пригибаясь к земле. Но напряжённая атмосфера, готовая накалиться до предела, тут же стала спокойной, когда один из упряжных псов приветливо замотал хвостом и произнёс довольно-таки дружелюбно: - Сапсан, это ты! – это был огненно-рыжий хаски с белыми отметинами - Кодиак. Потом последовала небольшая пауза, во время которой он окинул Сапсана зорким взглядом с головы до ног ещё раз и несколько задумчиво выдохнул, подбирая слова: - Ты… эм… выглядишь каким-то голодным. Серый маламут при этих словах зажмурился и отвернулся в сторону, лишь бы не видеть практически полных мисок. Попросить поделиться у него не хватило бы смелости и наглости, поэтому оставалось лишь истекать слюной от вожделения. - Нет, я не хочу есть, правда, - несвязно пробормотал он, наконец. Если бы кто-то знал, как Сапсан боялся этих псов, да и вообще всех, кто его окружал! Молодой маламут никогда не слыл трусом, но вот когда дело доходило до общения, он превращался в комок неуверенности. И эта скованность была на виду: сгорбленная осанка, зажатые, напряжённые плечи, взгляд исподлобья. - Как знаешь, - бесхитростно брякнул Кодиак, расправляясь с остатками своей порции. Чужак, поколебавшись недолго, смущенно отшагнул в сторону, пробормотав: «Извините за потраченное время». Тем временем на другой стороне улицы нарисовался тёмный силуэт каюра в тёплой шубе. Он как раз выходил из почтового офиса, неся ворох писем в холщёвом мешке. Тут подоспел и корытничий – он убрал миски с дороги и прихватил колышек. Сапсан понял, что если он не сейчас же спросит, в какой стороне находится «Боб Блоджетт Хайуэй», то останется тут надолго. - Извините, а… - только начал он, как послышалось звучный возглас погонщика: «Пошёл!». И никем не услышанному маламуту оставалось только немо смотреть вслед почтовой упряжке, рванувшей вперёд. Очередь к ветеринару с самого утра заполонила весь узкий, но уютный и немного душный коридор. Шершавые стены помещения, щедро выкрашенные в оранжевый цвет, казалось, сжали всех посетителей в бетонные тиски, а потолок, густо покрытый побелкой (да так, что она облупилась в некоторых местах) низко навис над головами. Тёплым жёлтым светом озаряли коридор небольшие керосиновые лампы, подвешенные на поперечные балки. Воздух был насквозь пропитан запахом медикаментов, отовсюду слышались болезненное поскуливание, мяуканье и тявканье. Погонщик Стила вальяжно сидел на широкой скамейке, а его пёс забился под неё, спрятавшись за ноги хозяина и привалившись спиной к стене. Не любил он эти места, страшно не любил, даже можно сказать, на дух не переносил и ненавидел всеми фибрами души. Он сразу чувствовал себя беспомощным перед всем этим, по большей части из-за намордника, который пришлось надеть перед выходом из дома. Порядком облезший хвост чёрно-белого маламута был плотно прижат к телу, что красноречиво свидетельствовало о его страхе. Одна маленькая лохматая собака сидела напротив него и вытягивала вперёд перебитую лапку, показывая уродливую рану с запёкшейся кровью и скуля, будто жалуясь; рядом с нею сидела убогая старушка, согнутая в три погибели; Стил, одарив собаку злобным взглядом, сердито прорычал вполголоса: - Молчи уж. Не одной тебе тут плохо! - как ни странно, намордник не мешал ему вымещать злобу на словах. Псина с больной лапой оскорблённо затихла, поджала лапу к груди и неуклюже повернувшись к хамливому маламуту сгорбленной спиной, но Стил только презрительно фыркнул, прикрыв глаза. Его погонщик, согнувшись пополам, пригрозил псу пальцем, припечатав: - Нельзя! После этих слов чёрно-белый пёс с ложной виноватостью прижал острые уши к голове и шумно выдохнул, глянув на каюра исподлобья. Незаметно очередь поредела и пришёл черёд Стила идти к ветеринару. Его хозяин проворно поднялся с места, отчего скамейка жалобно скрипнула, и потянул маламута за поводок. Нехотя Стил вышел из своего убежища и поволочился за мужчиной, но только погонщик открыл дверь в кабинет, как маламут, учуяв едкий запах йода и лекарств, присел, попятился задом. Как только поводок натянулся до предела, Стил резко замотал головой, пытаясь избавиться от ошейника, и заскулил, срываясь на рык. - Нельзя! К ноге! - прикрикнул погонщик, нахмурившись, но маламут будто не слышал его, обезумев от страха. - Это что ещё за выходки! Из-за двери выглянул пожилой человек в длинном белом халате и, деловито поправив очки, вежливо осведомился: - Вам помочь? - Нет, спасибо, сам как-нибудь справлюсь, - продолжая тянуть сопротивляющегося пса за кожаный ремешок, отозвался погонщик с толикой раздражения. Стилу ничего не оставалось кроме того как повиноваться. Он, всем своим видом показывая, что это место ему не по душе, как и то, что с ним сейчас происходит, прошёл внутрь светлого, но не очень просторного кабинета. Правда, хозяин быстро приструнил капризного пса одним лишь грозным взглядом. - Сажайте его на кушетку, - распорядился седой ветеринар, натягивая на костлявые и жилистые руки перчатки из резины. Как только Стил оказался на низкой койке, покрытой чистой прозрачной клеёнкой, он подошёл к ним со словами: - Посмотрим, что у нас там… Следующие семь минут были посвящены тщательнейшему осмотру, замеру температуры и расспросам, от намётанного взгляда ветеринара не ускользнуло ничто: ни покраснение на глазах, ни проплешины в некогда густой шубке, ни тот факт, что суставы и мышцы заметно ослабли. В общем-то, ситуация была не из лучших, но поправима. - Что я могу сказать… - отступив на шаг назад, протянул ветеринар и приложил руку к острому и невероятно крупному подбородку. – Выводите его на улицу почаще, давайте больше мяса и витаминов… - он говорил с паузами, поглядывая на каюра, - а сейчас я сделаю укрепляющий укол. Потом Вы будете должны, если умеете, делать их сами раз в два дня, а если нет - приходить сюда с рецептом, который я Вам выпишу в любом случае. - Так он сам из сарая нос не казывает, - незадачливо пожав плечами, ответил погонщик. Остальное он принял к сведению, но промолчал. - Такого не бывает. Поверьте мне. Да Вы сами знаете, что рабочая собака скорее издохнет в упряжке, чем обленится! – чуть не возмутился пожилой человек и, набрав лекарство в шприц, вонзил иглу в бедро Стила. Маламут дёрнулся, но стерпел, заскулив сквозь зубы. - Я сам не знаю, что с ним происходит. Словно все силы на исходе, - пробормотал каюр себе в воротник. После он попрощался с ветеринаром, забрал рецепт и, расплатившись за оказанную услугу, взял пошатывающегося на ногах маламута за поводок и вывел на улицу. И надо же было так случиться, что погонщик, только оказавшись вне здания, увидел перед собой дрожащего от испуга серого породистого пса без ошейника – Сапсана…