Мертвые часы-2: Клубок Ариадны

Адам удивился. Было так странно слышать, что Томми не знает этого самого Лоуренса, который разговаривал с ним, с Адамом так, будто именно он и осуществлял все эти медицинские процедуры, проводя обследование томминого организма. — А кто же тогда у тебя был… как это… лечащим врачом? — Спросил он, глядя как Томми направляется в душ. — Их не было как таковых, — откликнулся Рэтлифф. — Там их целая компания, трое специалистов, один отвечает за одно, другой за другое… еще психоаналитик и массажист. Но я не на все процедуры ходил, — добавил он уже за шумом воды. — Только на то, что мне казалось необходимым самому. Адам тоже начал выбираться из кровати и тут снова услышал голос Томми: — А кстати, Лоуренс — это не мужчина. Это дама, Лоуренс Байтр — ты же сам мне рассказывал, в ее честь и назвали этот центр, ну, вспомни — врач из Йоханнесбурга, она разработала особую методику восстановления людей, подвергшихся насилию, для жертв маньяков, потом еще для выживших в экстремальных ситуациях, типа авиакатастроф или землетрясений, потерявших семьи… Очень такая интересная методика, я немного о ней знал, только то, что нам преподавали в университете, а сейчас, пользуясь случаем… Посмотри там, у меня в ноуте есть информация. Адам подсел к столу и с интересом поднял крышку томминого ноутбука. Паролей Томми по-прежнему не использовал, все было в свободном доступе прямо с рабочего стола. Здесь было несколько папок, одну Адам открыл. Она называлась «Методика Лоуренс» и содержала в себе несколько архивных статей, несколько монографий, написанных самой дамой-ученым и одну статью самого Томми, в которой он обобщил все факты и дополнил видимо тем, что имел возможность пережить сам. Ламберт прочитал статью и проглядел все иллюстрации к истории возникновения и функционирования Центра и нигде ему не попался тот мужчина, который беседовал с ним несколько часов назад на аллее здешнего парка. Он досадливо поморщился, не могло же ему все это присниться после перелета и постоянного страха за Томми и за их совместное будущее. Теперь он вспомнил, что тот представился неким Беном Лоуренсом, это он отчетливо так произнес, знакомясь, и оставил ему свою визитку с телефонами и контактами. А уже Адам куда-то ее сунул. В карман куртки или джинсов… Он перерыл и перетряхнул всю свою одежду и пересмотрел содержимое своей дорожной сумки, но ничего похожего на визитку не обнаружил. Тут в томмином ноуте пиликнул сигнал электронной почты. Машинально Адам открыл письмо и обомлел. Томми писал известный спортсмен-фехтовальщик, призер прошлых Олимпийских Игр. Как оказалось, свою карьеру этот олимпиец завершил и сейчас владеет частной школой фехтования и преподает в ней сам. И Томми Джо Рэтлифф по каким-то неясным причинам решил в эту школу записаться и взять у этого спортсмена несколько уроков фехтования. На рапирах. Адам почувствовал, как у него зашевелились волосы на затылке. Почти сразу же он услышал шлепанье босых ног по плитке ванной комнаты, в которую Томми так и не закрыл дверь, и поспешил почту свернуть, а ноут отодвинуть на другой край стола, от себя подальше. В спальню вошел Томми, обмотанный полотенцем и с волосами, забранными назад и закрепленными ободком-пружинкой. — Ты зачем свою роскошную челку убрал? — Первое, что пришло на ум Ламберту, то он и озвучил. — Надоела, мешает все время, в глаза лезет. — Спокойно ответил Томми. — Хотел отрезать, да все руки не доходят. — Не надо! — Взмолился Адам. — Так она тебе идет, такая красивая, пушистая, мягкая… — Подобравшись к нему, Ламберт уткнулся в светлую макушку, вдыхая привычный томмин запах — слегка горьковатый и едва заметный. — А почему от тебя как будто лимоном пахнет? — Сразу же заметил нечто новое в Томми Адам. — Ты же терпеть не можешь цитрусовые запахи, а? — А я попробовал новый гель для душа, — ответил Рэтлифф. — С лимоном и еще чем-то, корицей, вот. И мне понравилось, такой немного брутальный запах, не находишь? А то все эти цветочки-ванильки… Как у девчонки — одни конфеты. Адам пожал плечами. — Тебе всегда шло сладкое. И сам ты всегда сладкий… — А вот надоело! — Томми застегнул молнию на своих джинсах. — Теперь буду крутым и брутальным мачо! Ламберт сдержал улыбку и пошел в душ. — Убедился, что никакого Бена Лоуренса в этом Центре и в помине нет? — Они сидели в ресторане на первом этаже и Томми с энтузиазмом уплетал ужин. — Тебе просто показалось, что ты с ним разговаривал. Кстати, ты не сказал, о чем. — О чем? — Переспросил Адам. Ему, в отличие от Рэтлиффа, есть совершенно не хотелось, он пил воду и раздумывал над всем, что он увидел и узнал за этот день. — Ну, что тебе этот фантом сообщил? — Томми доканчивал свою порцию десерта. — Тирамису офигенно вкусный. — Причмокивая, добавил он. — А кто-то только что настаивал, что все эти шоколадки для девчонок, а брутальные мачо должны чем питаться? — Адам надеялся увести разговор в сторону от всех этих опасных поворотов. — Давай, я доем это твое сплошное сладкое безумие, а ты себе закажешь… какой-нибудь смузи из сельдерея! — Фу! — Томми дернул носом совершенно по-кошачьи. — Сельдерей, скажешь тоже! — Очень брутально! — Подхватил Адам. В это время предупредительный официант поставил перед ними поднос с китайскими печеньями с предсказаниями. — Вот, полюбуйся, — засмеялся Ламберт. — Опять сладкое! Томми улыбнулся и вытянул из маленькой ванильной ракушки длинную бумажную ленточку. — Хм. — Он задумчиво смотрел на полоску с мелкими черными буковками. — Что у тебя? — Нетерпеливо спросил Адам. — Читай же! — Не наводи порядок в том, от чего надо избавиться. — Прочитал Рэтлифф и умолк. — Интересное изречение. — Теперь твоя очередь. — Томми подмигнул ему. Со своей убранной с лица челкой он казался более юным и в то же время это его открытое лицо не было похоже на прежнего Томми, такого, каким его узнал и полюбил Адам — сдержанным и даже холодноватым заучкой-ботаном, но в критические моменты способным на все. Он был сейчас и на самом деле немного жестковатым и даже его обычные мягкие нотки ушли из голоса, как не силился расслышать их встревоженный Адам. Томми был одновременно и самим собой и словно бы кем-то еще. — Я потом разломлю. — Сказал Адам о печеньице. — А то я уже сыт. Томми как-то странно, искоса посмотрел на него, но промолчал. — Если ты хочешь куда-нибудь здесь сходить, — неуверенно начал Рэтлифф, — в клуб или еще куда, то… — Нет, — твердо сказал Адам. — Я хочу побыть с тобой вместе. А то потом снова начнется работа и мы будем снова не так уж часто проводить вместе целые дни. Только ночи, по-прежнему, да…? По лицу Томми скользнула какая-то неясная тень, но от тут же подтвердил: — Ну конечно, как и прежде. Они вернулись обратно в номер. Адам прилег на диван в гостиной, а Томми нырнул в свой ноутбук. Некоторое время Ламберт прислушивался к постукиванию клавиш, а потом, как-то незаметно для себя задремал. Проснулся он внезапно, почувствовав на себе взгляд Томми. Рэтлифф сидел на диване, на котором Адам так и уснул, сидел у него в ногах и смотрел на него, спящего, не отрываясь. — Томми? — Хрипловатым после сна голосом спросил Адам, замечая как мерцают в полумраке гостиной томмины глаза. В этом неверном освещении казалось, что цвет их поменялся и стал более … светлым, почти синим… — Ты почему там сидишь? Томми молча подался вперед, целуя его и сразу же принимаясь сбрасывать одежду с себя и распаляя Адама этой внезапной вспышкой желания. — Сейчас… — Томми словно задыхался, словно ему нужно было быстрее выговориться, как будто его кто-то торопил и подталкивал. — Сейчас, дай мне две минуты… Адам узнал эту фразу и удивился сквозь поцелуи, которые становились все более настойчивыми и властными, напоминающими легкие укусы. — Почему только минуты? — Смог выговорить он в томмины губы. — У нас же полно времени, даже часы… — Нет, — голова Томми откинулась назад, волосы, убранные от лица казались совсем короткими, без привычной челки они были такими гладкими, словно прилизанными. — Я хочу быстрее, не надо нам никаких часов… Он перевернул Адама на живот и принялся целовать и покусывать его плечи и спину. Адам попытался вывернуться, но Томми не дал ему этого сделать, покончив с поцелуями и навалившись на него сразу всем своим весом. — Мне кажется, или ты прибавил несколько килограммов, — Адам все еще пытался все обратить в шутку, потому что такой молчаливый и грубоватый Томми его даже немного пугал. — Ты стал каким-то тяжелым… Но Томми на это опять никак не среагировал и дыша ему в шею, коленом раздвинул его ноги. — Знаешь, милый, — Адаму действительно стало не по себе. — Мог бы быть и понежнее, раз уж сегодня ты у нас в топах… — Но договорить ему Томми не позволил. Он почувствовал как в него проникают длинные пальцы Томми, скользкие и прохладные от обильно выдавленной из тюбика смазки, а затем, практически без перехода, Адам почувствовал, как член Томми протискивается в его смазанное отверстие и инстинктивно приподнял бедра, чтобы сделать проникновение не таким давящим. Томми нетерпеливо вздохнул и усилил давление, проникая еще глубже, и Адама прошила вспышка боли, которую он едва успел погасить, постаравшись расслабить рефлекторно напряженные стенки ануса. — Томми, мне больно, — не сдержавшись, воскликнул Адам. — Полегче! Томми непонятно хмыкнул, то ли соглашаясь, то ли подсмеиваясь над ним и начал двигаться в нем размашисто и совершенно не так, как раньше. Нежность в их близости уступила место слепому желанию, жажде удовлетворения физической потребности, Томми почти не прислушивался к ощущениям партнера. Адам попытался подняться на колени, но снова, как и в прошлый раз, Томми удержал его силой, жестко надавив собой и заставив улечься на живот. Адаму удалось только вывернуть голову набок и поднять немного плечи. Все это напоминало эротическую игру с элементами болевых ощущений, но Адаму это вовсе не понравилось не самим процессом, а то, что Томми вел себя сейчас грубо и жестко, и безо всяких объяснений и прелюдий. Очень скоро стало заметно, что Рэтлифф настолько охвачен страстью, что практически не контролирует себя. Его движения почти сразу стали хаотичными и он попросту начал вдалбливаться в тело Адама, не заботясь о его реакции на свое сексуальное поведение. Тело Томми задрожало мелкой дрожью, волной пробежавшей по его телу, он завершающе толкнулся еще несколько раз, погружаясь в почти полубезумное состояние, и Адам почувствовал внутри себя его сперму. Томми сразу же вышел из него, что тоже было для него нехарактерно, они так любили побыть после секса еще немножко друг в друге, задумчиво провел пальцами по влажной от испарины спине Адама, задержался ниже, на его ягодицах и собрал несколько капель своей спермы с внутренней стороны бедра Ламберта. Адам лежал неподвижно, пытаясь понять, что сейчас такое произошло между ними. — Очень странно. — Произнес медленно Томми, растирая терпко пахнущую жидкость между пальцами. Потом он повернулся и лег рядом с так и лежащим ничком, уткнувшись в согнутую руку, Адамом. Адам повел плечом и повернув голову набок посмотрел на Томми. Тот лежал на спине подле него и рассматривал потолок гостиной. — Чего тебе странно? — Ламберт постарался не выдать своим тоном насколько он раздосадован и разочарован этим эпизодом их интимной близости. — The devil in my brain Whispering my name I can hear it sayin', «Ah, ah, ah» I can ease the pain Just a little taste babe And ya won't let go of your hold on me. * - вполголоса произнес Томми. — Это еще что за бредятина? — Адам все еще не отошел от своего потрясения такой дикой метаморфозой Рэтлиффа. — Стихи? — Не важно, — отмахнулся Томми. — Я устал. Спать пойду. Адам прислушался — из спальни не доносилось ни звука, Томми оставил полуоткрытой дверь и включенный ночник освещал угол кровати напротив и свесившуюся с нее голую пятку уснувшего Рэтлиффа. Ноутбук по-прежнему оставался на столе и Ламберт, поморщившись от дискомфорта в заднице, присел боком на стул, заставляя девайс ожить и открыть привычную заставку рабочего стола. Он повозил мышкой по файлам, просматривая их сверху вниз и наткнулся на папку без названия, обозначенную всего лишь несколькими точками в заглавии. Адам постучал задумчиво пальцами по столу, а потом все же кликнул на папку, открывая. В папке были фотографии. Неизвестно, с каких сайтов Томми их выудил, какие были первоисходники, а только на фото был… Феникс. Его красивое лицо, в анфас, в профиль, четкий овал твердого лица, то серьезное, то улыбающееся. И рядом — явно творения самого Рэтлиффа — фотографии, совмещенные с помощью фотошопа с фотографиями Феникса, половина лица Томми и половина — чужая, потом, словно одно лицо, наложенное на другое и соединенное при помощи компьютерной графики, все это выглядело жутко и нереально. Адам от увиденного стало еще холоднее. Зачем все это понадобилось Томми? Феникс, да еще в такой жуткой интерпретации, он будто бы настойчиво продолжал присутствовать в их жизни, словно бы витать в воздухе и даже… И тут Адам понял, кого ему напомнил сейчас Томми. Он был немного похож на Феникса — бескомпромиссный, решительный, грубоватый, точно знающий, что ему нужно и берущий это силой, не колеблясь и не заботясь о том, что кому-нибудь рядом от этого будет плохо. Адам медленно закрыл крышку ноутбука и вытащил из висящей на спинке стула свой куртки, то самое китайское печенье из ресторана. Разломил его на две половинки и вытащил узкую бумажную полоску с предсказанием или афоризмом, какие тысячами тиражируют кондитеры по всей стране. Только это было не предсказание и не афоризм. На бумажке четко виднелась одна-единственная фраза, сразу выбившая пол из-под сидящего на стуле Ламберта. Феникс здесь.