Древние Боги

Постепенно крики обрывались, пока по округе распространялся запах жареного мяса, смешиваясь с отвратительным запахом сгорающей мокрой, грязной от экскрементов одежды. Люди, следившие за порядком, неторопливо расхаживали между костров и подбрасывали веток в трескучие костры. Кое-где столбы с привязанными телами подкашивались и, падая, разбрызгивали вокруг себя искры. С ворчанием охранники лопатами и крюками загребали все обратно в огненную кучу и медленно возводили новые места жертвоприношений. Люди в клетках с застывшими от ужаса скрюченными позами сбивались в маленькие группы, а маленькая девочка в когда-то красном кимоно спала, облокотившись о прутья решетки. Лицо с коричневыми разводами и бледными дорожками слез было скрыто за черными прядями волос. Под ее мерным дыханием одна из них еле заметно раскачивалась и щекотала ее нос. Но девочка не просыпалась от этого. Сон ее был тяжелый, наполненный жаром и криками. Иногда ее руки и ноги вздрагивали, как будто она бежала, глаза хоть и закрытые продолжали двигаться под веками. А сон был непреодолим. Проходили дни, затем недели, пока, наконец, не наступила ее очередь. И проснувшись от сильных пинков и грубых рук потянувших ее к дверце, она подслеповатыми от сна глазами увидела костер. Он все приближался и приближался. А ее тащили и тащили. Веревки обхватили ее руки. Канат врезался в ее тело, а шею сдавила черная лента. В глазах не было слез, она все пролила, когда оплакивала свою сестру, отца и свой народ. Все что ей хотелось, это кричать. Но не от боли, не от пожирающих ее пока что маленьких язычков пламени, ни от смрадного дыма, что забивал ее горло. Она хотела позвать своего бога. Кричать ему, чтобы он за всеми молитвами услышал ее, но вокруг была лишь пустота. Только люди, даже не смотря на нее, делали свою рутинную работу. А в горле стоял ком. Он не давал ей вдохнуть полную грудь воздуха, он не давал ей звать. Все что у нее было, исчезло, все, что ей предстояло, это смерть в пламени. Все что ей досталось в конечном итоге, было лишь искорёженной жизнью и верой. В конечном итоге она знала, что все закончится так. Положенная в рот золотая жемчужина Мотры сгорала вместе с ней, пока вдалеке слышались тяжелые, сотрясающие землю шаги. … Открыв глаза, старая женщина со сморщенными руками, проводила взглядом удаляющийся трепещущий силуэт бабочки. Сколько она себя помнит, сколько себя помнила ее мать, и мать ее матери перед их глазами всегда колыхались крылья бабочек. Они были везде, в телах других людей, в глазах, что отражали их души. Они все привыкли к этому, они ждали этого и сторонились людей, которые в их глазах были поглощены темнотой. Глаза незнакомцев, страшные и водянистые. Они как утопленники с подвижными зрачками преследовали их. Но ее род всегда находил способ скрыться. Так было, так есть и так будет и впредь. Покачивая на руках внука, рожденного несколько месяцев назад, она с тревогой прислушалась к раскатистому грому и буре, что била стены их ветхого дома. Ее муж, сыновья и дочь еще не успели вернуться с полей и это ее волновало. Очередная бабочка вспышкой пронеслась перед ее глазами и села на лоб ребенка. Нахмурившись, женщина протянула руку, чтобы смахнуть ее, но остановилась. Раскрыв слезящиеся глазки, маленький мальчик схватил ее за палец до того как она успела бы коснуться миража. Но не это заставило ее замереть. Серебряные колокольчики, с вырезанными на них дикими животными и густыми джунглями на улице громко звенели, а она смотрела на ребенка и видела в них черноту напополам с пламенем. Глубоко внутри глаз ребенка, еле заметно, как блик вспыхивало голубое пламя. Скосив глаза, чтобы видеть бабочку, он неуклюже с сопением выдернул маленькую худенькую ручку из кокона красных тканей, в которые его завернули, и с интересом медленно потянулся к голубоватым крыльям. Бабочка так и не улетела. Она растворилась под его пальцами, превратившись в голубую сверкающую пыль. И в том момент, когда это произошло, в окне сверкнула молния, а затем раздались крики. Начался пожар. Но старая женщина, аккуратно укутав ребенка в теплую ткань мерно покачивала его на руках, пока он не заснул. А в глубине своего уставшего сознания она крутила единственную мысль: Так было. Так есть. Так будет?