prism

      У старшей школы и соковыжималки есть общее свойство: и та, и другая выдавит из тебя всё, что возможно выдавить, и единственное, что после останется — так это соскабливать себя с рёбер шнека остатками цветной шелухи, метафоричность зашкаливает. К чёрту её. Чонгук щёлкает колесом зажигалки и глубоко затягивается, сигарета начинает дымить, пепел сыпется на асфальт подгорелыми перьями. Холодно. Вокруг тысячью автомобильных сигналов давит на голову под завязку напичканный народом Сеул.       — Тебе проблем что ли мало? Низкий голос у правого уха прерывает акт осознанной медитации и возвращает в реальный мир, шумный и многолюдный. Остаётся вздохнуть, лениво стряхнуть истлевшую часть бумажной оболочки щелчком указательного пальца и скосить глаза.       — Мог бы просто сказать мне «спасибо», окей?       Нормы приличия требуют добавлять «сонбэ» или «хён», но Чонгук игнорирует их, фамильярничая: для «сонбэ» сидящий под боком старшеклассник выглядит слишком потрёпанным, для «хёна» же — нихрена не родным.       — Мог бы, — усмешка трогает угол чужих губ, слишком вялая, чтобы быть саркастичной. Старшеклассник медленно наклоняет вперёд запрокинутую ранее голову и поочередно отнимает пальцы от носа, и, убедившись, что кровотечение остановлено, начинает соскребать с ладони подсохшую кровь. — Ты ради этого влез что ли? Ради моей благодарности?       Чонгук делает очередную затяжку, и, раскатывая языком табачную горечь по дёснам, вздыхает и щупает челюсть. Расшибленное столкновением с чужими костяшками место чуть повыше сустава ноет и противно болит. Ну да, если бы.       — Нет, — старшеклассник слегка поднимает брови, и Чонгук вздыхает ещё раз, поясняя. — Просто у меня принципы.       — Торговать мордой в любой подвернувшейся пизделовке?       — Не стоять в стороне, когда кого-то бьют.       Ответ звучит резко и безапелляционно, как выговор, и вслед за ним на плечи опускается тишина. Некоторое время Чонгук просто курит, пялясь на избитые носы своих найков, потом ощущает мурашки вниз от затылка — взбрыкнуло шестое чувство, — поворачивается направо и ловит на себе взгляд. На обратной стороне чужих широких зрачков белым мелом выведено сомнение, какой-то намёк на иронию и искренний интерес. Где-то на фоне громко сигналит машина, но Чонгук почти что не слышит этого, немного пепла от сигареты просыпается на форменную рубашку, и старшеклассник отворачивается и хрустит шеей, первым разрывая контакт.       — Ясно, — он промакивает кровоподтёк у виска манжетом куртки и, чуть помедлив, наконец, спрашивает. — Как тебя зовут?       — Чон Чонгук.       — Чон Чонгук, — слышать собственное имя из чужих уст в первый раз непривычно, причём, видимо не только ему одному: старшеклассник повторяет ещё раз, будто пробуя слоги на вкус. — Чон Чонгук… первый класс старшей школы? — Чонгук кивает. — Ясно. Нихерово лупишь для шестнадцатилетки, Чонгук.       Тлеющий хвост сигареты обжигает пальцы, и Чонгук морщится, втирает остатки фильтра в пошарпанную ступеньку и швыряет огарок под ноги. Это верно, чувак не ошибся с почвой для комплиментов. Для шестнадцатилетнего у него действительно был очень хороший удар.       — Я — Юнги. Мин Юнги, — продолжает старшеклассник тем временем, добивая свою сигарету и вкручивая остатки бычка в поручень лестницы: они курили, усевшись на ступенях дворового входа в какой-то мелкий магаз, в паре минут пробежки от школы. — Ладно, пойдём.       — Куда?       — Ко мне, — младший вскидывается и удивлённо сдвигает брови. Юнги поднимается на ноги и, расправив собравшиеся в складки на сгибе коленей штаны, засовывает руки в карманы ветровки и пожимает плечами. — Рожу тебе подлатаем, да и мне заодно. Ты же с родителями живешь? — он ждёт реакции, и Чонгук, чуть помедлив, вяло кивает в ответ. — Тем более значит. Нечего мать пугать. Представляю её реакцию, если ты в таком виде припрёшься. Или она привыкла уже, что ты у неё принципиальный такой?       — Хватит, — он морщится, но всё же поднимается следом. — А далеко до тебя?       — Пять минут. Ладонь старшего находит перила, и он облокачивается на них, закуривая вторую. Чонгук смотрит на него чуть сощурившись, явно прикидывая, пока не решает, что, в принципе, он не против, как того, чтобы пройтись с Юнги до дому, так и того, чтобы тоже выкурить ещё одну.       — Ладно, — произносит он наконец. — Стрельнешь мне?       — Нет, — следует ответ, и на секунду на лице старшего проскальзывает улыбка. Он обхлопывает куртку в поисках зажигалки и убирает пачку в карман. — Мелкий ещё, тебе одной за глаза.       Они шаркают кроссовками в сторону дома Юнги, и на душе становится чуть теплее. Мимо куда-то бежит и торопится охваченный послеобеденной спешкой Сеул.