Грехи за семью печатями

      Плетеные кресла негромко похрустывали под тяжестью наших с отцом фигур. Белый мраморный пол, словно зеркало растекся у ног.       Под цветастым брезентовым навесом нам удавалось скрыться от палящего итальянского солнца. Пасмурные дни редкая роскошь для Италии, да и к тому же большинство предпочитало невыносимую жару легкой прохладе.       Альфео с угрюмой миной стоял у входа на веранду нашего любимого ресторанчика – «IL PIACERE». Держу пари, он убил меня всеми возможными способами в своей голове. Отец не ведал ни о едином проступке своего самого преданного работника и мне это было на руку.       Заниматься шантажом мне всегда казалось несколько низменно, но порой судьба заставляет опуститься собственными принципами. И вот, в очередной раз, этот крупный мужчина с легкой залысиной на макушке всем своим видом выражал недовольство, но никому кроме меня до этого не было дела. Лишь я и он знали о том, что произошло несколькими часами ранее.       Весь персонал ресторана выстроился в шеренгу вдоль бара. Все они ожидали своей очереди, каждый хотел отхватить лакомый кусочек от кошелька Балтассарэ. Первым подошел невысокий хилый юноша. Он предложил аперитив в виде хлебных и сырных нарезок и пару бокалов белого вина от заведения. Следом к нашему столику подошла смуглая брюнетка с пышными формами и очень колоритной внешностью, все в ней выдавало истинную итальянку. Начиная от обольстительной и певучей манеры речи и заканчивая неимоверной любовью к калорийным итальянским блюдам. Ведь за все-то время, что мы делали заказ, она так и не дала нам возможности выбрать что-то из другой кухни.       После разговорчивой итальянки к нам проследовал седовласый старик в классическом белом смокинге. Сомелье предложил несколько вин на выбор, но отец, не изменяя своему вкус, вновь заказал бокал красного сухого Барбареско. — Как все прошло? Договорились, о чем хотели? — невзначай обратилась я к отцу, наматывая на вилку «дымящуюся» пасту. Балтассарэ покрутил в руке бокал и бросил взгляд поверх стеклянной каемки. Затем аккуратно вернул его на стол и, подцепив зубчиком вилки жирную маслину, отправил ее в рот. — Думаю, да, — прожевав, ответил он, — Хотя некоторые непредвиденные обстоятельства чуть было не повлекли… неожиданного исхода. Не подав виду, я продолжала тщательно пережевывать свою карбонару. — И что же такое случилось? — полюбопытствовала я.       Отец выдохнул и сложил руки в замок под подбородком. Не нужно обладать сверхъестественными способностями, чтобы догадаться - мужчина не в духе для такой беседы. — Эрминия, я вновь попрошу тебя не задавать мне таких провокационных вопросов, — отец откинулся на спинку стула и тот немного отъехал назад, — Во-первых, я попросту не могу тебе рассказывать обо всем, чем занимаюсь. А во-вторых, мне это неприятно. Я будто на допросе или же в паршивом ток шоу с заносчивым ведущим. Но только не нужно обижаться на мои слова, я лишь прошу не задавать подобных вопросов.       Пожав плечами, я продолжила наматывать пасту на вилку. Мы оба знаем, что эти разговоры ни к чему не приведут, и я вновь стану задавать неудобные вопросы, а Балатассарэ снова и снова будет уходить от ответа, прикрываясь моей безопасностью. По приезде в усадьбу Альфео совсем перестал обращать на меня внимание, хотя всю поездку бросал в мою сторону обиженные взгляды. Через пару дней эта история забудется, как и десяток других до нее. Он не был глупым или чересчур невнимательным, Альфео доверял мне, как члену клана Инганнамортэ, но каждый раз наступал на одни и те, же грабли.       Время перевалило за полдень. Все та же картинка вокруг наводила жуткую тоску. Кирпичная стена по периметру, вооруженная охрана, обученные собаки и вездесущие камеры. Иной раз я готова была лезть на стену от скуки. С одной стороны я завидовала тем, кто беспрепятственно может выходить на прогулку, когда захочет, проводить время с друзьями; тем, кто живет простой человеческой жизнью. А с другой стороны я осознавала, моя жизнь с самого начала не была такой простой, как у большинства детей и этот крест я буду нести всю свою жизнь.       Казалось бы, удивительно, но меня, ни капли не напугал тот юноша в подворотне. Я не боялась быть узнанной. Мое лицо не должно было сказать ему ровным счетом ничего. Для него я могла быть очередной наркоманкой, беспризорницей или обыкновенной сумасшедшей. Вот только я теперь знала имя одного из тех людей, с которыми встречался отец. Если это фамилия или имя проскользнет в его речи, я без труда смогу разгадать «тайну». Я выясню, какими делами ворочает Балтассарэ и кто такой этот Стайлс – очередная пешка в крупной игре или же жирный ферзь.       Длинный дубовый стол занимал четверть столовой. Светлая древесина, покрытая тонким слоем лака, в своем отражении демонстрировала изящные потолки и мраморную балюстраду второго этажа. Сервированный на две персоны, он ожидал последнего гостя. Тем временем в комнату въехала одна из тех небольших металлических тележек, что нередко встречаются в гостиницах. Вперед ее толкала женщина средних лет. Снизу доверху тележка была уставлена блюдами и кувшинами.       Отец опаздывал к ужину. Вдруг из глубины дома донесся его тяжелый бас и отменная брань. — Я сказал нет! Этому не бывать! — прогремел Балтассарэ и неожиданно ввалился в комнату.       Отец со злостью надавил на экран мобильного, и швырнул аппарат на стол. Такие выходки со стороны мужчины нисколько не удивляли нашу семью и персонал. Временами, как и любой человек, он бывает, раздражен и позволяет себе немного выпустить пар. Отец, молча, занял свое место за столом и, подняв руку вверх, отдал указ горничной - подавать ужин. Наши тарелки стремительно наполнялись тушеными овощами и мелко нарезанным говяжьим языком. С присущей Инганнамортэ хладнокровностью я попыталась завязать беседу. — У нас проблемы? — я никогда не использовала местоимения «ты», когда речь заходила о нашей семье. Если у одного из нас случалась беда, то это касалось каждого — Я не стану таить от тебя. У нас действительно есть проблемы. Я обещал не впутывать тебя в свои дела, но ты все же, имеешь право знать. Все не так гладко, как кажется. — отец уткнулся в тарелку и абсолютно без какого-либо интереса механически закидывал еду в рот. — Позволь мне помочь! Ты знаешь, я не стану рисковать, если оно не будет того стоить. Сейчас, я боюсь тебя потерять и, если ты не согласишься на мое предложение… Я уйду. — немного помедлив я продолжила, — Ведь ты сам сказал, что отпустишь, когда я того захочу. Моя речь вогнала отца в еще большие думы, но теперь взгляд его карих очей прожигал дыру во мне, а не в белой фарфоровой тарелке. — Кхм, не думал, что это время настанет так скоро, — на лице его проступила нежная отцовская улыбка, — Но я так горд сейчас. Ты самый близкий мой человек, хотя я никогда и не говорил с тобой об этом, но думаю, ты и сама поняла. Я отложила приборы и опустила руки на колени, как положено смиренным ученикам. — Я возьму тебя в дело. Но хочу сказать сразу, — Балтассарэ сцепил руки в замок и опустил на стол прямо перед собой, — Если ты сейчас примешься за это дело, то обратного пути нет. — Я понимаю. — перебила я отца. — Вначале дослушай до конца, Эрминия. Я хотел сказать, что не смогу отпустить тебя, если ты захочешь уйти. — на лицо Балтассарэ упала мрачная тень.       Его губы сжались строгую прямую линию. Брови слегка нахмурились, а глаза сосредоточенно и с присущей лишь ему твердостью пригвоздили меня своим холодом к стулу. Никогда отец не заставлял меня чувствовать нечто подобное, звериный страх поселился в глубине меня. Наружу рвался тот ужас, который давным-давно почил в грязном подземелье Собора Святого Петра. — Значит ли это, что ты убьешь меня? — моя фигура замерла в ожидании. — Я бы никогда в жизни… — Отвечай! — грубо оборвала я Балтассарэ. — Да.       Сейчас за столом сидели не дочь и отец. Мы - два зверя, одинаково сильные и гордые, одинаково бесстрастные и полные решимости. Вот она – плоть и кровь. Мне больше не нужно знать, кто мои родители, я сделала свой выбор. — Я согласна.