Текст — ткань из цитат, взятых из бесчисленных центров культуры, а не из индивидуального опыта. (с)
Пролог. Утро в Цирке танцующего клоуна Пеннивайза начинается не с кофе. Оно начинается с размещения палаток, в которых им предстоит жить ближайшую неделю, и расчистки площадки для выступления, потому что специально выделенная для этого городская служба свою работу выполнять отказалась. Не царское это дело — с циркачами возиться. — Эта площадь слишком маленькая, на ней никто из зрителей не уместится! — сразу же начал возмущаться Ричи Тозиер. Пеннивайз удручённо вздохнул. — Ричи, видишь, вон там стоят клумбы с цветами? Подровняй их слегка, пожалуйста. — Это же не наша работа! — Да, но пострадает из-за их убогого вида — наша. Тем более что у тебя в ближайшие пару часов нет никаких дел. Так что вперёд. Дерри Пеннивайз всегда терпеть не мог. Этот город выглядел чинно и прилично, только если его проехать насквозь, не сворачивая с центральной улицы и бегло рассматривая из окна трейлера. На деле же Дерри был глухой дырой — поэтому Пеннивайз и уехал оттуда в своё время и с тех пор старался возвращаться пореже. А сейчас Дерри стал ещё и колхозной дырой! Замечательное слово «колхоз» Пеннивайз услышал несколько лет назад от одного потомка эмигрантов, который был гениальным акробатом, но присоединиться к цирку, куда его так активно зазывали, отказался, сославшись на то, что колхоз дело добровольное. Что сие понятие означает в собственном смысле слова, Пеннивайз тогда из объяснений так и не понял. Пока в очередной раз не вернулся сюда и не узрел городскую площадь. Вся она была уставлена ящиками, коробками и тюками самого непрезентабельного вида. Большая часть из них была украшена «говорящими» картинками фруктов и овощей. Обустроить в таком месте сцену и зрительные ряды было решительно невозможно. И убирать всё это непотребство им предстояло самим. Через час бессмысленного хождения туда-сюда со всяким барахлом Бен решил перекусить и извлёк из своих бездонных карманов баллончик с клубничным джемом. Покрутил его в руках. На этикетке были нарисованы дети — с такими сатанинскими улыбками, словно готовы немедля принести тонну клубники в жертву Кровавому Богу Варенья. Судя по всему, баллончик оказался бракованным, поскольку Бен не выдавил оттуда ни грамма. Надо попросить его всё-таки лучше следить за тем, что он таскает в карманах вместе с декорациями. Шмяк! В воздух выстрелила густая малиновая струя. В следующую секунду площадь огласил истошный панический вопль Бена Хэнскома: – Ааааа, мои глаза!!! Билл и Беверли испуганно выронили все вещи, которые несли, Стэн споткнулся и врезался в Майка, Ричи от неожиданности выдернул из клумбы целый куст и тут же попытался воткнуть его на место. Пеннивайз, только что отвернувшийся от Бена, обратил взгляд обратно и содрогнулся. Даже если, согласно преданиям, его собственные предки и правда закусывали людьми, то их жертвы выглядели более… благопристойно. Напоминающий жертву скальпирования Бен бросил злосчастный баллончик на землю и припустил к трейлеру. Вот только находился трейлер с другой стороны площади. Пеннивайз проследил за скрывающимся за углом Беном, сопровождаемым испуганными криками встреченных горожан, и собрался вернуться к работе. Оставалось надеяться, что Бен ни во что не влипнет… больше. Вот ещё одна причина, по которой Пеннивайз не любил Дерри: аккурат во время его приездов с детьми тут случалась какая-то дичь. И с местными, и с приезжими. Взрывались заводы, горели клубы, устраивались перестрелки в местах массового скопления детей, обваливались потолки, прорывало трубы, выводили вирус, падал метеорит... Похоже, город был проклят, но всякий раз такое происшествие связывали именно с цирком Пеннивайза. Наконец удрав отсюда, Пеннивайз решил возвращаться в родной город только раз в двадцать лет, потом сменил периодичность и стал приезжать раз в двадцать семь — некруглая дата. Однако дичь не переставала регулярно встречать его, и оставалось только гадать, что же развалится в Дерри на этот раз. Единственным позитивным моментом в этом всём было то, что благодаря одному из происшествий Пеннивайз перестал быть одиноким танцующим клоуном и с тех пор путешествовал в компании детей-циркачей. На этой мысли Пеннивайза что-то ударило по голове. И ещё раз. И ещё, и ещё, и ещё… Пеннивайз снова обернулся — как флюгер: откуда катастрофой повеет, туда и взгляд — и обнаружил причину случившегося бананового дождя. Причина оказалась логична и очевидна: Майк нёс гору ящиков с фруктами (хотя Пеннивайз уже триста раз просил его так не делать!) и, ничего за ними не видя, наступил на брошенный Беном баллончик от джема. Баллончик жалобно крякнул, Майк поскользнулся и растянулся на земле, чудом не придавленный ящиками. Лежащие в верхнем бананы дружно улетели к Пеннивайзу — повезло ещё тоже, что и сам ящик не долетел, — лежащие в остальных апельсины — к Ричи. Половина из них лопнула, обдав Тозиера свежевыжатым соком. Один ребёнок в малине, другой в апельсинах, и самый главный — в бананах. Вместе мы фруктовый сад! Это, кстати, впридачу к тому, что Ричи и так уже весь где-то измазался в земле по самые уши. На вопрос Пеннивайза: «Где ты так изгваздался?!» Ричи просто пожал плечами и показал мешок, который в данный момент зачем-то куда-то тащил. В мешке оказались луковицы нарциссов. — Я же просто просил подровнять цветы, а не вырастить их заново! — Конечно, подумал Пеннивайз, раз у Ричи всё так ладится с животными, то и цветы быстро вырастут, но тут уже дело принципа — возмутиться: — Кто их будет поливать? Словно в ответ на эти слова сверху гулко прогромыхало. И вот ещё одна причина нелюбви к Дерри: дожди. Судя по всему, плакала и сегодняшняя репетиция, да и выступление тоже. Повезёт, если удастся до начала дождя привести площадь в божеский вид, потому что сейчас она напоминает уже даже не колхоз, а постапокалипсис. На нос упали первые тяжёлые капли. Пеннивайз смачно припечатал ладонь ко лбу и тяжело вздохнул. Кажется, у него началась сезонная депрессия. День 1 Эдди понял, что ему крышка — в буквальном смысле, — когда Генри Бауэрс загнал его на крышу. Вот спрашивается: нечем ему, что ли, заняться на каникулах? Разъезжал бы себе на своей тачке, клеил девчонок — нет, ему с чего-то надо было докапываться до Эдди. День за днём. И Эдди вовсе не был благодарен Генри за то, что тот научил его бегать. Спасибо, конечно, теперь Эдди гоняет по улицам и крышам, скачет по балконам и лестницам, через перегородки и перила так, что забывает-таки про надуманную астму. Но, право, лучше он пешочком пройдётся. Первая крыша. Вплотную к ней — вторая. Сразу же — третья. — А ну стой, сучонок! — несётся вслед. Эдди удаётся немного прибавить в скорости — и именно в этот момент крыши резко обрываются. Перед ним открывается прекрасный вид на городскую площадь, умытую сегодняшним дождём и исчерченную протянутыми через неё верёвками с десятками цветных флажков. Внизу стоят всякие фургончики и палатки. Топот Генри приближается. Эдди аккуратно дотрагивается до верёвки, тянущейся прямо от края крыши, носком кроссовки, глубоко вздыхает и делает шаг вперёд.* * *
Пеннивайз, мокрый и угрюмый, как раз подходил к площади, когда маленькая фигурка вспорхнула по верёвке — прямо к центру площади. Метр, два, пять, десять. «Ну ничего себе», — только и успел подумать Пеннивайз, когда верёвка с резким стрекотом оборвалась, и фигурка с воплем скрылась в одной из палаток цирка.* * *
Ричи, мокрый и угрюмый, шёл к своей палатке. Из-за их положения ни ему, ни его друзьям не разрешалось заводить отношения с кем-то из жителей городов, в которые они заезжали. Но когда тебе восемнадцать, а удовлетворять свои потребности надо, приходится выкручиваться и заводить ничего не значащие связи на одну ночь. Вот только как можно склеить девушку или парня в городе, где целый день дождина идёт? Именно — никак. Выступление сорвалось, потенциальные зрители сидели по домам, а сам Ричи весь день проторчал в палатке Билла (в основном, чтобы понадоедать им с Беверли — из зависти, конечно, ибо нефиг). А когда Ричи дошёл до своей палатки — небеса разверзлись. Звук рвущегося брезента иначе как с громом небес сравнить было нельзя. Со всеми полагающимися Апокалипсису спецэффектами прямо в кровать Ричи свалился незнакомый парень. Очень ладный, очень симпатичный, ровесник самого Ричи, такой же кудрявый и с веснушками. Вот это да. — Возрадуйся! Ты послан судьбой самому Ричи Тозиеру! — безо всяких рассуждений и сомнений Ричи вскочил верхом на незнакомца. Однако подарок судьбы радоваться не пожелал: взбрыкнул так, что Ричи свалился на пол, и рванул к выходу.* * *
Эдди понял, что ему крышка, в пятый раз за вечер, когда на выходе из адской палатки он с разгону налетел на высоченного мужика. А тот реально был высоким. И на нём был надет вырвиглазный жёлтый дождевик — в сочетании с ростом эффект просто на десять из десяти. Эдди задирал голову всё выше и выше, ему начало казаться, что он ведёт взглядом вверх уже полчаса, а дождевик всё не кончается. Наконец, спустя, наверное, полгода, в поле зрения попали губы, а затем и глаза. — Здравствуй, Эдс! — приветливо улыбнувшись, внезапно выдал жуткий незнакомец, сделал шаг вперёд и застегнул палаточную молнию, окончательно отрезав Эдди от выхода. — Куда держишь путь? Мы последуем за тобой — мы все хотим летать, как ты! От такой плотоядной ухмылочки у Эдди чуть не случился приступ. Боже, он умрёт в этом чёртовом цирке, будь он проклят. «Даже если вас съели, у вас всё ещё есть два выхода!» — мелькнула паническая мысль. Эдди моментально отскочил назад и попытался выбраться через им же проделанную дыру в крыше. — Постой, не убегай! — в отчаянном прыжке Ричи вцепился Эдди в ногу. — Убивают!!! — истерически заверещал Эдди. И словно в ответ на его слова, в палатку постучали (насколько возможно, конечно, было постучать по брезенту). — Откройте, полиция! — О, а вот и тебя спасать пришли. Да стой, тупица, мы же помочь хотим! — воззвал Ричи едва ли не в отчаянии. Эдди, поняв, КТО именно стоит за дверью, замер, а потом шлёпнулся обратно на кровать. Ричи упал сверху. Дико забарахтавшись и отвесив Ричи пару тумаков, Эдди проорал: — Не отдавайте меня ему! — Блин, так тебя спасать, или не спасать, или что делать-то с тобой, определись уже! — Ричи пытался сделать вид, что он злится, но на самом деле ему было весело. Такого хаоса у них в цирке не бывало с незапамятных времён. — Быстро прячься, — Пеннивайз решил сам разобраться с проблемой и уже развернулся к выходу, чтобы открыть. — Только не туда!!! Не… туда… — ошарашено промямлил Ричи, глядя как Эдди, складываясь вчетверо, завязываясь морским узлом и закидывая ноги за уши, упаковывается в его прикроватный шкафчик.* * *
— Добрый вечер, офицер, чем могу помочь? — вежливо поинтересовался Пеннивайз у стоящего на пороге полицейского. — Кто здесь главный?! — рявкнул мистер Бауэрс. — Я главный. — Вы главный?! — Я главный. Мистер Бауэрс глупо захлопал глазами. Он ожидал явно не такого. Этот дурацкий цирк, наделавший ему столько хлопот с утра, был таким древним и обшарпанным, а одежда артистов такой поношенной, словно всё это великолепие вылезло прямиком из позапрошлого века, и руководить этим должен бы соответствующего вида поехавший старик ста пятидесяти лет от роду. Занимающийся бумажками и гоняющий подчинённых детей палками. Но перед Бауэрсом стоял молодой мальчик лет двадцати пяти. Вздёрнутый нос, сердито поджатые губы, голубые глаза на пол-лица — и сдался ему этот замшелый цирк. — Я ищу своего сына, Генри. — Простите, но мы не пускаем к себе чужих детей. — Я слышал какой-то шум. У вас всё в порядке? — «Мало того, что днём всех на уши поставили, ещё и поспать не дают». — Всё под контролем, спасибо. Возьмёте шарик для вашего сына? — Пеннивайз протянул невесть откуда взявшийся большой красный шарик и вдруг так хищно улыбнулся, что мистер Бауэрс подавился ответной, явно неблагоприятной, репликой, и поспешил молча удалиться. — Так, а где Эдди?