Mary Sue Like a Boss

   На следующее утро Мэри проснулась в теплой постели, щурясь. Она не нашла Узумаки ни в туалете, ни в ванной, его даже не было в той тайной комнате, в которую её не пустили вчерашним вечером. В квартире стояла гробовая тишина. Это немного пугало. Девушка встала посреди комнаты, нежась в лучах восходящего солнца, и с наслаждением потянулась, прислушиваясь к хрусту косточек, разминая затекшую шею и плечи.    — По-моему, здесь даже вставать с пением первых петухов намного приятнее, чем в...моей предыдущей жизни...? – Конец фразы Мэри произнесла тихо и неуверенно. А ведь и правда: что случилось? Её не оставлял этот вопрос. Да, вчера она клялась и убеждала себя, что забудет о том мерзком мире, где ей приходилось притворяться черти кем.    Мэри плюхнулась на всё ещё теплую кровать и попыталась сосредоточиться. Вчера она с готовностью могла отдаться в коварные руки судьбы, предоставив всё воле случая. Сегодня её снедало изнутри беспокойство и любопытство. Единственное, чем она могла объяснить сложившуюся ситуацию – смерть, а то, что она оказалась в Конохе – второй жизнью. Теперь эти мысли казались ей безумием и верхом нелогичности. Примерно два часа Мэри лежала в постели, терзаемая сомнениями и догадками, но так ничего и не решила.    — Совершенно никаких идей, — устало заключила Сью и, уткнувшись в подушку, тихонечко застонала. Она чувствовала себя ужасно от того, что не знала, как следует поступить. Да, здесь было хорошо, намного лучше, чем там. Мэри в последний раз вздохнула и рывком поднялась с кровати. Она была решительно настроена на уборку.    — Все равно ничего поделать не могу! Отвлекусь хотя бы тем, что буду драить полы и стирать одежду.    Здесь и сейчас Мэри впервые принесёт пользу, не притворяясь принцессой, за которой нужно убирать. Нет, ей ничего не нужно, ибо она сама все умеет. И сейчас она докажет это, в первую очередь самой себе.    Уборка началась только после того, как Сью привела себя в порядок: умылась, собрала волосы в тугой пучок и надела одно из одолженных Сакурой платьев, вроде того, которое Харуно носила, когда ещё бегала за Саске с истошными воплями. Первым делом Мэри заправила кровать, взбила подушку, потом собрала вещи в одну кучу, чтобы постирать всё без разбору. Занятая делом, она чувствовала себя счастливой.    К концу дня вся квартира Узумаки практически блестела в лучах солнца. Мэри хихикнула, представляя выражение лица Наруто, когда тот увидит свое жилище в новом свете. К слову, юноша до сих пор не вернулся. Сью чувствовала себя не в своей тарелке, ей хотелось выйти на улицу, но там, снаружи, чужой и в какой-то степени незнакомый мир. Мэри было страшно.    Поэтому, когда девушка закончила с уборкой, она с разбегу запрыгнула на кровать, которая жалобно скрипнула, на секунду прогибаясь под весом девушки. Мэри расслабилась, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Она чувствовала какую-то едва уловимую лёгкость во всем теле. Но тут же неожиданно для себя девушка поняла, что стало тесно, невозможно было пошевелить хотя бы кистью руки. Тело налилось свинцом.    Мэри тонет в зыбучих песках. Мэри опускается на дно океана. Мэри – сбитая птица, которая камнем падает вниз. Сердце девушки бешено колотится, удары отдаются в висках и животе. Тело охватывает судорога. В затылке тихая и тупая боль, тугой ком в горле мешает дышать. Мэри не чувствует свою правую руку.    В воздухе висел сырой запах гнилья и крыс; Мэри вздрогнула от неприятных ощущений. Девушка ужасно замерзла, будто нагишом лежала на снегу. Сью ничего не видит, ей кажется, что у нее нет глаз, а их на месте пустые глазницы.    Мэри слышит голоса, но ничего не понимает, потом этот шум отходит на второй план, постепенно затихая. Теперь она слышит шуршание, однако и оно гаснет. Эхом в голове раздается звук капающей воды. По одной капле, размеренно, медленно и сдержано, словно испытывая её нервы. Звук нарастает с каждый разом, заполняя мысли Мэри, отодвигая всё на второй план. Девушка содрогается всем телом. Все чувства затухают, меркнут, исчезают.    Мэри хватается за палку и выбирается из зыбучих песков. Мэри выплывает на берег. Мэри птицей взмывает в небо. Девушка открыла глаза и села в постели, тяжело дыша, хватая ртом воздух. За окном последние лучи солнца тают в воздухе. На небо восходит луна. Сью глубоко вздохнула и выдохнула. Это всего лишь сон.    На следующее утро Мэри вновь проснулась из-за кошмара; он повторялся снова и снова до мельчайших подробностей. По утрам Сью была невероятно злой.    Наруто спал рядом. Девушка «проложила» границы между ними, но Узумаки всегда толкал её во сне ногами, потому что кровать всегда принадлежала ему одному. Мэри каждый раз ругала юношу, но это ничего не меняло – Наруто не мог контролировать свои действия, когда спал.    После недельного безделья Сью потребовала работы. Она долго пыталась жестами объяснить своё желание: либо Узумаки был настолько глуп, либо Мэри была безнадежна в шарадах. Через неделю юноша наконец-то понял, что от него хотят, но работа нашлась не сразу. В целом, Мэри изнывала от скуки чуть больше двух недель. Никогда в жизни девушка так не ждала работы! В ужасной реальности, как назвала Мэри «прошлую жизнь», она проводила всё время с «подругами» или на банкетах с родителями, которые, по сути, были всего лишь показухой: все хвастались нарядами, достижениями, детьми, и в воздухе чувствовалось напряжение, смешанное с завистью.    Однако работа для Мэри нашлась. Совершенно случайно Узумаки услышал от Ино, что её родители недовольны частым отсутствием дочери, которая по долгу службы обязана выполнять миссии. А из-за этого порой не на кого оставить цветочный магазин, принадлежащий семье Яманако. Наруто с большим энтузиазмом предложил кандидатуру Мэри. Родители Ино долго не соглашались, так как незнакомка не знала названия цветов, да и вообще японского языка. Однако их дочь поручилась за Сью и пообещала научить девушку всем необходимым словам. Благо улыбка у Мэри была приятная, лишних слов, чтобы продать красивый букет цветов, не требовалось. Первое время девушка всё же путалась, но покупатели ей всё прощали, так как большинство приходило просто поглазеть на девушку-свалившуюся-с-небес.    Вечером Сью наблюдала за тренировками Узумаки и других. Она просто садилась поодаль площадки и наблюдала. Тогда Мэри казалось, что она готова остаться здесь навсегда. Она думала, что всех хорошо знает и сможет понять без особого труда, но это оказалось заблуждением. Семь миллиардов людей, каждый отличается друг от друга. Если ты узнал одного, то это не значит, что ты узнал другого. Сью смотрела аниме и знала персонажей в Конохе, но ей не стало от этого легче.    Первый месяц проживания в стране Огня стал для нее самым, наверное, счастливым. Второй мучил Мэри ночными кошмарами и болью в теле по утрам. Третий – выбил девушку из колеи. Стал её пределом.    Новость о незнакомке, пришедшей непонятно откуда, мигом разлетелась не только по Конохе, но и далеко за её пределы. За неделю о ней узнали практически все, включая Акацки, Саске, Орочимару и, конечно же, другие более мелкие преступные шайки.    Ещё в первые дни своего пребывания в Стране Огня, Мэри допустила невероятную ошибку: сказала, что пришла из другого мира. Впрочем, неизвестно, как Цунаде это поняла, но девушка пыталась доходчиво, с помощью рисунков, объяснить своё появление.    Как говорится, слухами земля полнится, а так же мы знаем, что информация, передаваемая из уст в уста, не всегда оказывается достоверной. Именно поэтому для некоторых Мэри была предсказанной пророком девушкой, которой суждено было спасти мир от предстоящей войны. Или девушкой с поразительными способностями. Идеальным сосудом для хвостатого. Той, с помощью которой можно подобраться к Узумаки Наруто. Проще говоря, для всех Мэри была ОТК – Огромной Тайной Конохи.    Но девушка и не догадывалась об этом. Она чувствовала себя в безопасности, наслаждаясь каждым днём новой жизни, а ночью погружалась в сущий ад, где господствовала боль. Тогда девушка думала, что душу Дьяволу продаст, лишь бы остаться в Конохе.    На третий месяц ночные кошмары Мэри стали невыносимым испытанием. Сценарий её снов менялся лишь в том, что разговоров становилось больше, а боль ощущалась острее. Она видела руки, которые тянулись к ней, пыталась брыкаться, но стоило пошевелиться – тело изнывало от неприятных ощущений. Пленница ночных кошмаров слышала мужские голоса, а в нос въедался запах гнилья все сильнее и сильнее. Но каждый раз девушка просыпалась в ставшей родной ей квартире (она съехала от Узумаки ещё в середине второго месяца).    К этому моменту переживания и сомнения вернулись в голову Мэри, мысли были заняты только попытками разгадать свою тайну появления здесь, в Конохе. Девушка стала раздражительной. Все вокруг понимали друг друга, но не она. За бесчисленные дни надоело вслушиваться в непонятные речи жителей Конохи. Конечно, она выучила самые банальные слова и фразы, но этого было недостаточно для полноценной беседы по душам. Была потребность, но не было терпения.    Оправдывая себя тем, что всё не может быть так просто, говоря себе, что её пребывание в Конохе – шутка и над ней кто-то издевается, но... Кто? На самом деле Мэри хотела вернуться домой. Она соскучилась по родителям.    Мэри не хотела в тот мир, хотела лишь вернуться на мгновение, чтобы убедиться, что ей действительно дозволено быть тут, в Конохе.    Одним из тихих вечеров к Сью пришли Наруто и Сакура. Юноша хотел что-то спросить, а Харуно только начала доставать из-за спины пакет, как Мэри взвыла раненным зверем и помчалась прочь. Домой. В тот дрянной мир, к злым и жестоким чудовищам. Нам, людям, нужны проблемы: реальные или выдуманные – не важно. Мы хотим ответов на наши вопросы. Практически никто не сможет смириться с магией или волшебством. Мы всегда ожидаем подвоха.    Мэри мчалась по улицам Конохи, пытаясь найти выход: она много раз видела эти огромные ворота, когда провожала Узумаки на миссии. Дыхание сбилось, заболело в боку. Когда Мэри нашла ворота, её лёгкие полыхали огнём, сама она задыхалась, но не остановилась; миновав охрану, Сью побежала быстрее. Попыталась. Однако мышцы ног и рук были охвачены болью, словно сгорали изнутри. Мэри совершенно ничего не чувствовала. Пейзаж вокруг сливался в сплошное нечто. В горле и груди Мэри разгорался пожар. В уголках глаз выступили слёзы – из-за боли. Девушка безуспешно пыталась отыскать поляну, на которой она очнулась. Чем дальше она бежала, тем сильнее понимала, что это бесполезно, но надежда умирает последней. Три. Два. Один. Мэри замедляет бег, переходит на шаг и падает на колени, задыхаясь и забывая, как дышать.    Её надежда умирает в конвульсиях. Некуда больше бежать. И надо ли вообще бежать?