***
— Намджун, как продвигается служба того янычара? Прошла неделя без малого, он уже освоился? — Юнги сидит за рабочим столом, перебирая в руках недавно огранённые изумруды и сапфиры. — Пока никак себя не показал, но и дурно себя не вёл. Выполняет все приказы, безынициативен, спокоен и тих. Что-то ещё? — великий визирь стоял по правое плечо султана. — Сообщи главе корпуса Мехмеду-аге, что я собираюсь наведаться завтра в корпус и лично посмотреть на то, как проходит подготовка воинов, — мужчина сложил камни в шкатулку и взялся за лист бумаги, намереваясь что-то записать. — И позови сюда Сокджина. — Это все приказания, мой повелитель? — паша заметно нахмурил брови, услышав резанувшее слух имя. — Да, ступай. Не у одного Юнги мысли были бесконечно заняты конкретным человеком, только вот в голове Намджуна был вовсе не юный янычар.***
— Все слышали, что сказал Мехмед-ага? Завтра встаёте на полчаса раньше и облачаетесь в парадную форму. На вас придёт смотреть повелитель, и не дай Аллах кто-то из вас его расстроит своим поведением, — одабаши, как всегда, старался нагнать побольше страха на новобранцев, дабы солдаты соблюдали все правила приличия по приходу султана в корпус. — Зачем он придёт сюда? Смотреть на то, как нас готовят к тому, чтоб мы потом умирали вместо него? — Чимин даже лица господского видеть не желал. — Дел у него других нет? — Тебя он спросить забыл, приходить ему али нет, бесстыдник! Будь счастлив, что находишься здесь, а не в какой-нибудь забытой Всевышним Амасье. Ещё одно скверное слово о повелителе и накажу всю эту казарму, — начальник вышел, и Чимин остался один под десятками недовольных взоров. — И чего вы все его тут так полюбили сразу? Мне про него только и говорили, что он ужасен и жесток, как чёрт, — юноша развёл руками и уселся на своё спальное место. — То, что ты слышал от каких-то глупцов, — ложь. Наш государь самый справедливый, решительный и образованный, тебе стоит начать проявлять к нему уважение и покорность его воле, не то пустовать твоим плечам без головы, болван, — сосед Чимина по постели Энгин возмутился, перебив тираду азиата.***
— Да будут острыми ваши сабли в бою, но не ранят вас самих при подготовке, — султан вновь восседал на троне в центре ступеней перед площадью. Гул голосов, скандирующих «аминь», разнёсся по корпусу. Лязг металла сталкивающихся в тренировочном бою сабель и ятаганов перебивал восклицания воинов. Сила, смекалистость и уверенность в победе были показаны далеко не всеми. В их число также не входил и Чимин. Но, как оказалось, начальные суждения были ошибочны. Юноша оказался разумнее многих и не бросился в атаку бездумно. Замучив соперника долгими хождениями вокруг да около, азиат сделал вид, что вот-вот сдастся, но, сохранив большую часть сил посредством того, что он делал мало взмахов тяжелой саблей, юнец набросился на условного противника тогда, когда тот меньше всего этого ожидал. Остальные, напротив, вели поистине горячий бой. — Он не так-то прост, повелитель. Хитрость и ловкость внутри, обманчивая якобы слабость и боязливость снаружи, — Намджун вновь сидел справа от султана. — Довольно! Остановитесь и подберите с земли свой пыл, разошлись, словно с заклятым врагом боретесь, — прогремел Юнги, когда воины уже мало себя контролировали. — Принести мне ятаган. Живо! Через считанные минуты руку Юнги холодило оружие. Намджун усмехнулся. — Ты, — султан указал на Чимина. — Сейчас же сразишься со мной. Азиата прошиб холодный пот: вот она, возможность отомстить султану за испорченную жизнь. Янычары расступились, освобождая больше места не столько для схватки султана с рядовым, сколько для того, чтобы поглазеть, что же будет дальше. Изначально хилый Чимин оказался проворным, но даже всяческие ухищрения не смогли пойти против опытности Юнги. Янычар оказался повален наземь, лишён ятагана и прижат всем весом султанского тела. Рука запыхавшегося государя обхватила тонкую шею с бешено пульсирующей внутри жилкой. — Отпусти, — презренно прохрипел раб. — Отпусти, не то сверну твою шею. Мне свою не жалко, но твою сломить как долг. Брови Юнги мгновенно нахмурились, и он разжал пальцы, отдёрнув руку от чужой кожи, словно получил ожог. Намджун вскочил со своего места, кинувшись к главе корпуса. Мехмед-ага бросился к султану и лежащему на земле азиату, сам при этом падая в ноги государя. — Отведите его в темницу сейчас же, — Юнги брезгливо глянул на потирающего шею Чимина и удалился, обогнув стоящего перед ним на коленях главу корпуса. — Повелитель, не казните глупца! Я дам ему достойное наказание. Молодой ведь совсем, кровь вскипела, не удержала за узду язык. Пощадите! — Мехмед-ага дёрнулся было за султаном, но личная охрана отрезала путь к стремительно удаляющейся ровной спине.