***
Колин пришел. Опоздал на сорок минут, ворвался в офис запыхавшийся, но без виноватого вида и без извинений. Гэвин сидел за монитором и холодно встречал вошедшего помощника, чуть ли не с яростью отмечая то, во что был одет парень. – Так, я не понял. Это что за джинсы и куртка? Где брюки и пиджак? Колин закатил глаза в ответ на нравоучения, цокнул языком, мол, отвали, папочка, и быстро снял кожаную косуху. Рубашка с галстуком, купленные вчера, присутствовали, но заправлена была эта рубашка в черные джинсы, а вместо туфлей опять были кроссовки. – Не надо мне тут такую морду строить. Почему ты опоздал? – Я наехал на бордюр, когда ехал на работу. Упал и испачкал костюм. Пришлось возвращаться домой. Мой единственный пиджак, брюки и туфли так и остались у Вас. – Надеюсь, ты не додумался одежду в стиральную машину бросить? – Гэвин смирял Колина негодующим взглядом, пока тот всячески игнорировал нарастающее напряжение в пределах офиса и заодно избегал контакта с боссом глазами. – У меня нет стиральной машины, – буркнул парень и тяжело опустился на стул рядом с Ридом. – Слава богу… – Я так не считаю, – отсутствие дома стиралки сильно напрягало Колина извечными походами в прачечную. Хотя половина США и жила по такому принципу. На протянутую ему бумагу и ручку Колин посмотрел с недоумением. – Пиши объяснительную. Почему ты опоздал, почему пришел в неподобающем виде… – Я же уже все объяснил, – начал закипать Дюкрэ, и в голосе промелькнуло рычание. – Тогда объясни, что тут делает это, – Гэвин претенциозно поставил плаг перед носом Колина. – Тебя мама не учила убирать за собой игрушки, когда наиграешься? Нет, – осадил он парня, только тот раскрыл рот, – в письменном виде. – Это шутка? – Шуткой было то, что ты решил, будто тебе сойдет с рук такая дерзость, малыш. Бери ручку и пиши. Хочешь, могу диктовать тебе. «Я, Колин Дюкрэ, бросаю свои игрушки где попало, после того, как сексуально удовлетворю себя, по причине того, что я невоспитанный и неблагодарный мальчишка. Прошу выпороть меня и лишить всей оплаты стажировки в этом месяце». – Лишить всей оплаты?! – Колин яростно встал из-за стола и чуть не опрокинул стул, на котором сидел. Гэвин задорно улыбнулся: – Против порки, значит, возражений нет? – Мне кушать не на что, – пробурчал парень и обиженно обошел стол по кругу. – А жопа и так болит. То меня ебут, то я сам себя ебу… Порка мне хуже не сделает. Почему я до сих пор не написал на Вас жалобу. – Хм, дай подумать… – юрист откинулся и кожаное кресло смачно скрипнуло, когда Гэвин вальяжно закинул ноги на стол и стал покачиваться, смотря в потолок и перечисляя все причины: – Ты подделал диплом, а я тебя прикрываю, ты залапал мою машину и нахамил мне, я единственный, кто может и хочет сделать из тебя толкового юриста и покупает тебе костюмы, на которые тебе сосать и сосать и, наконец, самое главное. Тебе это нравится. Нравится, как я обращаюсь с тобой, как я с тобой играю. Не правда ли, малыш? – Вы какой-то озабоченный, мистер Рид, – Колин опасливо косился на начальника со стороны. – Боюсь представить, как вы достигли такого успеха. – Не бойся, милый, – Гэвин медленно провел языком в уголке губы. – Представляй. Колин что-то слышал про то, что устрицы это еда богачей и что они сильно повышают потенцию. Так вот, его босс этими устрицами питался на завтрак, обед и ужин, судя по не угасающему либидо и превращению любой темы в секс. – Вы не женаты? – А ты мне руку и сердце хочешь предложить? Парень ершился и хотел ответить в самой резкой форме, но никак не подбирал нужное словцо. Еще и мудак Гэвин улыбался и смотрел так испытывающе, что Колин просто засмущался и стал теребить галстук. От Рида этот жест не ускользнул. Он шумно вздохнул, слез с любимого кресла и под напряженный взгляд Колина приблизился к нему и присел на корточки. – Дай сюда, – отнял Гэвин черную ленту галстука из суетливых пальцев, распустил и начал перевязывать узел быстрыми отточенными движениями. – Галстук неправильно завязал. Тебя папа не учил, что ли? Только по губами Гэвин и разобрал ворчание Колина как «нет», пока тот терпеливо принял роль куклы взрослого солидного мужчины, любящего по утрам завязывать галстуки юным студентам. В свое оправдание Рид мог сказать, что его почти физически раздражало отсутствие делового стиля на работе. Никаких кроссовок и косух, как бы хорошо они тебе не шли, малыш. Только галстуки, рубашки за пятьсот баксов и туфли, блестящие настолько, что в них можно любоваться своим отражением. – Вы ведь не лишите меня оплаты? Мне нужны эти деньги. Да и стажировка тоже нужна… Дерзкий тон Дюкрэ спал на «нет», и теперь был такой жалобный, что у Гэвина аж в горле сдавило. Ему Симбу в «Король лев» не так жалко было, как сейчас Колина, понуро опустившего глаза и выводящего мыском грязно-белого кроссовка по полу слово «простите». Рид выдохнул сипло и поднялся с присяда. – Оплаты не лишу, – карие глаза заблестели и с надеждой устремились вверх – на поросшее щетиной лицо. – Но вот отшлепать… – блеск из глаз исчез, и каряя радужка потемнела при виде ухмылки Гэвина. – Предлагаю договор. – Еще один? – Это дополнительное соглашение к тому первому. Сегодня у нас какой день недели? Среда. Среда у нас будет днем порки. У Колина нервно задергалось веко. – Я не собираюсь опаздывать каждую среду… И костюм я отдам в химчистку. – Это будет профилактическая порка. – Целый месяц?! – Месяц? – Гэвин хохотнул и отошел к панорамному окну с золотисто-каменным Нью-Йорком по другую сторону. – Ты у меня на стажировке месяца на два минимум. А с твоим поведением и на все три. По нехитрым подсчетам Колина получалось двенадцать дней наказания. И это только те, на которые они оба условились, а кто знает, когда начальнику захочется отшлепать его внепланово. И речь шла только о порке… Сколько вообще грязных фантазий у этого человека? Есть ли у него пределы и какие? Двенадцать порок казалось не так уж и много. Но его еще никогда не наказывали подобным образом и в таком возрасте. Колин с трудом представлял, что его ждет и насколько больно это будет. – Договорились. Отражение Гэвина в начищенном стекле довольно улыбнулось. Он развернулся на каблуках, деловито обошел сидящего Колина вокруг, прикидывая, а потом уселся обратно в кресло и расслабленно расставил ноги. – Снимай штаны и иди к папочке на колени. Конечно Гэвин не ждал, что Колин метнется со счастливой улыбкой к нему, по пути снимая с себя штаны и укладываясь животом на колени. Только вот кислая мина и нарочитая медлительность парня только еще больше раззадорили в Риде воспитателя, жаждущего применить силу к своему воспитаннику. – Не вижу энтузиазма, Колин. Мышцы под острыми скулами напряглись, когда Дюкрэ стиснул зубы, чтобы не ляпнуть в ответ очередную дерзость. Он расстегнул и спустил свои джинсы чуть ниже задницы, и вид новеньких открытых трусов Гэвина удовлетворил. Вчера он отдал своему мальчику целый пакет такого белья, и он, умничка, не проигнорировал этот подарок. – Что если кто-то войдет? – Колин обеспокоенно оглянулся на стеклянную дверь. За матовой стеклянной поверхностью можно было разглядеть снующие туда-сюда по коридору силуэты. И хоть на тридцатом этаже кроме кабинета Рида, Стерн и Перкинса не было больше ничего, ко всем троим постоянно забегали коллеги за документами или просто попиздеть о жизни. К Риду забегали меньше всего, он гостей не жаловал и приобрел репутацию негостеприимного мудака. – А тебя это волнует? – Гэвин облизывался и поглаживал попку Колина. Мягкую и аппетитную как персик. А сам с нескрываемой наглостью следил за его реакцией и как парень из бунтаря превращается в смиренного котенка, тающего под ласками взрослого мужчины. Колин сделал еще шаг и уперся своими коленями в колени Рида, сглотнул ком в горле так, что босс даже услышал, как тяжело ему это дается, а потом встал на колени и лег животом на темно-коричневые брюки начальника. – Молодец. Кто мой хороший мальчик? – рука поощрительно поглаживала Колина по волосам. – Я Ваш хороший мальчик, сэр, – горячее дыхание и полушепот Колина Гэвин чувствовал на своем бедре даже через ткань. – Кто твой папочка? – Ты. – Папочка собирается наказать своего малыша, – с головы ладонь плавно скользнула по шее, спине и остановилась на оголенных мышцах задницы, поглаживая их ласково, иногда большим пальцем оттягивая, чтобы была видна ложбинка. Гэвин специально усыплял бдительность и расслаблял Колина, внимательно наблюдая, как от нежности тот весь обмяк, закрыл глаза и всем своим весом доверчиво опустился на колени папочки. Его котенок релаксировал, и наверняка думал, что все только и ограничится тисканьем его бархатистой попки. Но не тут-то было. Любой проступок требовал наказания и Рид занес руку, чтобы со всей силы шлепнуть ладонью по этой упругой ягодице раз, два, три и сразу четыре и пять, для ровного счета. Колин вскрикнул. Громко, со всхлипом, готовый вскочить и отшатнуться в любом доступном направлении, ибо Гэвин его не щадил и лупил до тех пор, пока у самого ладонь не запылала. Но мужчина сжал его за плечо второй рукой, не давая пошевелиться. – Ааагх! Фак! Фак! Глаза Колина стали влажными от безудержных слез. Кожа просто пылала, словно ее не рукой касались, а раскаленной лопатой. Будто Гэвин пытался выжечь на этой бледной попке свое клеймо в виде ладони. Чтобы любой, кто вдруг захочет оставить Колина без штанов, знал, кому принадлежит эта территория. Как истинный хищник, свои завоеванные владения Гэвин охранял ревностно и без боя бы не отдал. Сбившись со счета, он теперь гладил покрасневшую воспаленную кожу и чувствовал какая стала горячая ягодица, по сравнению с другой, которую Рид не лупил. Специально, чтобы Дюкрэ потом мог сравнить и увидеть результат своего непослушания. – Почему ты кричишь и плачешь, малыш? – Мне больно… – немного утихши и смирившись с жжением, Колин однако не мог унять судорогу в мышцах ног. Те предательски дрожали. – А почему тебе больно? – шепот Гэвина казался по-родительски заботливым, успокаивающим и не позволял злиться на человека, причинившего такую боль. Колин даже всхлипнул от досады и от того, что вместо ненависти этот пожар на жопе постепенно угасал и приносил извращенное удовольствие. Он невольно потерся пахом о колено босса, и тот хитро прищурил глаза, отчетливо чувствуя это. – Потому что папочка отшлепал меня. Сильно. Действительно сильно. Гэвин деловито разглядывал следы порки и отмечал, что горячая воспаленная кожа кое-где покрылась красными точками кровоподтеков. Переборщил от соблазна. – Ты знаешь почему папочка тебя отшлепал? – Потому что я провинился. – Ты осознаешь свою вину? Ты больше так не сделаешь? Грубые пальцы Гэвина растирали красное пятно и немного царапали ногтями чувствительную кожу. Колин поморщился от боли, выдавливая из уголков глаз слезы. – Да, папочка. Осознаю. Я больше так не сделаю. Легкое похлопывание по попке было знаком удовлетворенности ответом и прощением. От соблазна пощупать и погладить эту часть тела Колина подольше Гэвина удерживал лишь плотный график. Он досадливо поджал губы, оттянул резинку трусов парнишки и со звонким шлепком отпустил обратно. – Хороший мальчик. Натягивай штаны. В качестве поощрения возьму тебя сегодня на переговоры. Колин поднялся на дрожащие ноги, перевел дух и тыльной стороной ладони стер скатившиеся соленые капли с щек. Грубая ткань джинсов теперь ощущалась вообще как наждачка и сурово оцарапала пострадавший зад. Юношу подбадривала только новость о предстоящих переговорах, на которых ему позволят присутствовать. Неужели, чтобы добиться такого, ему обязательно нужно было пройти через истязание твердой Гэвиновой рукой. Глаза босса мерцали так загадочно и лукаво, а верхним клыком он то и дело надкусывал свою губу, глядя на раскрасневшееся лицо Колина. Его сегодняшний вид, особенно одежда, для встречи с клиентом никак не подходили. Гэвин лихо вскочил на ноги, достал какой-то ключик и вскрыл один из ящиков под своим столом. Что он там достал, Колин не видел, но Рид сунул это в карман пиджака, значит предмет небольшой. Карманный пистолет, например, или мышонок. От этого человека можно было ожидать что угодно. – Кстати, ты вчера хорошо поработал. Я проверил базу, проверил документы… Все как надо. Молодец, – довольная улыбка и папочкина похвала были сравни кленовому сиропу, поливающему гвозди. Выдавив свою фирменную надменную ухмылку и горделивый взгляд изподлобья. Колин прекрасно знал, что он молодец и никогда не разочарует своего папочку. Переговоры проходили в том же бизнес-центре, в конференц-зале, где помимо длинного стола и удобных кожаных стульев ничего не было. Приятная прохлада, сдержанный и изысканный минимализм и девушка-хостесс, услужливо предлагающая гостям кофе, чай и полюбоваться на свои длинные ноги на высоких каблуках. Все это должно было подчеркнуть солидность фирмы «Стерн и п.» и серьезность их намерений в отношении защиты интересов клиента. Конечно, только в том случае, если клиент готов был заплатить. Среди нескольких мужчин, на вид старше Гэвина и в костюмах, по дороговизне не уступающих его, Колин в своих джинсах и кроссовках смотрелся нелепо. Хорошо, еще Рид одолжил ему один из своих пиджаков, на всякий непредвиденный случай хранившихся в офисе. Переговоры велись осторожными и сухими фразами, обходя острые углы и щепетильные вопросы. Гэвин наказал своему помощнику не встревать и следить за работой профессионала, т.е. себя. Колин так и делал, наблюдал, как держит марку Рид, как не дает себя схватить за жопу адвокату с другой стороны и как то и дело косится на своего мальчика, потому что тот постоянно хмурился или порывался что-то съязвить. – Мы оставим вас на минуту, господа, – Гэвин встал, поправил свой пиджак и манжеты и жестом указал Колину следовать за ним. – Что не так опять? – чуть ли не взвыл Колин, когда они уже были за пределами переговорной и Рид уводил его в сторону уборной. Гэвин подозрительно молчал и пощупывал себя по карману. Колина это напрягало. Что этот тип еще удумал. – Иди сюда, – невежливо запихнул начальник своего подопечного в одну из кабинок, запер дверь и припечатал юношу к стене. – Знаешь, что самое главное на встрече с клиентами? Не выдавать своих намерений, быть беспристрастным. В этот момент ты не человек, ты юридическая машина, раскатывающая по асфальту человека, за раскатывание которого тебе платят деньги. Видишь это, – Гэвин показательно обвел рукой свой костюм. – За это я расплатился своим умением выживать в ублюдочном мире ублюдочной системы, где тебя или нагибают раком и жестко ебут, или едят с потрохами. Так что скажи спасибо, что я выбрал первое. А теперь тебе нужно научиться держать непроницаемое лицо в любой ситуации, малыш. Уверенный и серьёзный тон Гэвина в конце концов превратился в сладостный шепот, скользящий прямо в губы его помощника. Колин смотрел на завораживающий взгляд холодных глаз, манящий его как свет на дне океана и понимал о каком непроницаемом лице говорит Гэвин. Он и понятия не имел, что сейчас творится в голове босса, пока тот гладил бедро Колина одной рукой, а другой рылся у себя в кармане и среди ключей и зажигалки нащупал тот самый предмет, взятый из ящика. – Знаешь, что это? Жесткая щетина коснулась подбородка Колина и тот готов был поклясться, что сейчас его вот-вот поцелуют. Он вдыхал аромат горького кофе и дорогого парфюма от воротника рубашки. Запах тирамису. Очень приятные кремовые, сладкие нотки, совершенно неподходящие строгому образу Гэвина, если бы не его шоколадного оттенка костюм. «Поцелуй меня. Поцелуй меня. Поцелуй», – посылал Колин мысленные сигналы и терся носом над узлом галстука, не обращая никакого внимания на вещицу в руках начальника. Но потом все-таки опустил глаза и как-то бесстрастно выдохнул: – Губная помада? – Нет, красавчик. Если только ты суешь губную помаду в свою дырочку. Их глаза пересеклись. Карие – разомлевшие от сладкого аромата и серые, ледяные как осколок зеркала. Поцелуя не последовало. Только грубые прикосновения щетины, царапающей щеку, и пальцы, мнущие бедра и грубо разворачивающие к себе спиной. Шершавый подбородок Гэвина почесался о затылок и влажный шепот щекотно коснулся уха: – Будешь хорошим мальчиком и не выдашь себя, и получишь от папочки награду. Одурманенный духотой тесной кабинки, запахом и голосом, берущими его в свою власть, Колин не сопротивлялся, когда его джинсы расстегнули, а холодная рука сразу скользнулся между тканью и ягодицами, раздвигая их и проталкивая в проход твердый предмет. Парень дернулся, расставил ноги пошире, но не оборачивался и только пытался определить, что на этот раз запихивают ему в зад. Определенно не член и не плаг. Что-то меньше, что туго, неприятно, но почти безболезненно входило внутрь. Еще раз погладив отшлепанную попку, Рид ласково и опьяняюще медленно провел кончиком влажного языка по шее за ухом парня, запоминая солоноватый привкус кожи. – Что за очередное извращение пришло Вам в голову, мистер Рид? – Колин поморщился, так что крылья носа напряглись и шумно втянули воздух. Гэвин заботливо застегнул своему мальчику джинсы и развернул обратно к себе лицом. Поправил галстук, воротник, отряхнул плечи пиджака, будто он уже успел запылиться и придирчиво рассмотрел юношу со стороны. Колин ощущал естественный дискомфорт, поджимал губы и был не в восторге от очередной игрушки в проходе. Но терпел, зная, что его протесты все равно ни на что не повлияют. – Узнаешь, Колин. Не подведи меня, ясно? А то я накажу. Желание подвести и получить наказание боролось с любопытством от обещанной награды. Колин согласно кивнул, хотя знал, что у Гэвина Рида наказание могло быть таким же, как награда. И наоборот.***
Видимо, они отсутствовали дольше, чем Гэвин планировал. Оставшиеся клиенты и адвокат противоположенной стороны уже успели пересобачиться между собой и теперь метали уничтожающие взгляды по диагонали через длинный стол. Такую форму он имел неспроста, а именно для того, чтобы за время переговоров стороны не успели перегрызть друг другу глотки. Гэвин переключил все внимание на себя, занял атакующую позицию, надавив на другого юриста какими-то весомыми аргументами, а потом выложил на стол свой мобильный. Сидящий рядом Колин покосился на этот жест равнодушно, попытался принять позу как можно расслабленнее с твердым предметом внутри, игнорировал его и только ерзал на стуле. Пока не уселся смирно, закинув ногу на ногу четверкой и Гэвин волей-неволей теперь косился на оголившуюся лодыжку в обтягивающем черном носке. А потом вспомнил про подтяжки на этих узких бедрах, которые хотелось оголить прямо сейчас, на этом длинном столе, на виду у других мужиков, чтобы они слюной захлебнулись если не от возбуждения, то от отвращения. Гэвину было бы похуй, главное – он заявил бы свои права на эти бедра в подтяжках, эту задницу, спину в белоснежной рубашке и на это личико, краснеющее от неприличных эмоций и желаний. Только его Колин называет папочкой, только перед ним так млеет. И только для него так спешит на работу. Под монотонную болтовню с разных концов стола, Рид тыкал пальцем в телефон и Колин не обращал на это никакого внимания, пока не почувствовал сначала легкую вибрацию внутри себя, похожую больше на щекотку, а потом все прибавляющуюся, пока Колину не показалось, что его кто-то сверлит в зад. Он весь сгруппировался, поджал ноги и губы и терпел, чтобы не выдать стон или даже мычание. Гэвин рядом даже не улыбался. Вообще никаких эмоций не выдавал, только смотрел и кивал своим клиентам, продолжая перепалку с адвокатом, а пальцем попутно то сбавлял обороты вибратора, то повышал резко до максимума. Колин в этот момент его просто ненавидел и мысленно обещал убить при первой же возможности. Терпеть эту пытку с каменным лицом было почти невозможно. Вены на его лбу и шее вздулись от напряжения, кожа покраснела, а глаза заслезились, словно он хочет чихнуть, но борется с этим естественным желанием. Сейчас его естественным желанием было расстегнуть свои джинсы поерзать и поласкать себя под усиливающуюся вибрацию внутри, как под мурчание мотора Ягуара. Гэвин соврал. Никакого испытания на стойкость он не готовил. Это было всего лишь еще одно унижение для Колина, еще одна маленькая пытка удовольствием, которые нельзя показать окружающим, и еще одна услада для Рида. – С тобой все хорошо, Колин? Один из клиентов, сидящий напротив парня, обеспокоенно нахмурил брови. – Да, Колин, – подхватил Рид и склонил голову набок. – С тобой все хорошо? «Будь ты проклят, мудак старый», – шипел Колин так тихо, что это слышали только демоны в его голове. А потом Гэвин снизил вибрацию до минимума и сразу же выкрутил до максимума, одним пальцем управляясь приложением на смартфоне. «Приложение называется ЖЕСТОКИЙ ПИДОР СКУЧАЕТ НА СОВЕЩАНИИ», – Дюкрэ чуть ли не всхлипывал, скатывался по стулу вниз, кусая губу, а, опомнившись, снова садился на место. Он и не заметил, как привлек внимание всей переговорной и скрыл пылающее лицо ладонью. «Мой котенок с моторчиком», – ласково смотрел Гэвин на своего питомца, толкнул того коленом под столом и подмигнул заговорщически. – Итак, коллеги. Мы пришли к компромиссу? – Четыре миллиона – наш окончательный ответ. – Колин, – Рид заботливо склонился к помощнику. – Четыре миллиона нас устраивает? – Да, – процедил тот сквозь зубы, вкладывая в эти буквы всю свою ненависть к начальнику и даже в глаза ему не смотрел. – По рукам! – С Вами приятно иметь дело, мистер Рид. И с Вашим помощником тоже. – Оу, Вы даже не представляете, НАСКОЛЬКО приятно иметь моего помощника… В смысле иметь с ним дело. Гэвин нисколько не пожалел о сказанном, вырубил вибратор через мобильный и после торжественно-тривиального рукопожатия проводил всю компанию из переговорной наружу, оставшись с Колином наедине в душном помещении. – Ну ты как? – юрист вытащил из нагрудного кармана толстую сигару и сел на край стола. – Хуево, – Колин лег на стол грудью и растекся по нему горячим, вспотевшим от напряжения телом. – Пиздец, как Вам это только в голову пришло… – Пф, – отмахнулся Гэвин насмешливо и вытащил из кармана зажигалку. – Мне и не такое приходило. Кстати. Он прикурил ароматный элитный табак, затянулся и выпустил серебристую дымку. – Это твое. Колин поднял от стола голову, внимательно глядя сначала на протянутую ему зажигалку, а потом на широко улыбающегося Гэвина. «Если хочешь секса, улыбнись, когда будешь отдавать зажигалку обратно».