Давай поспорим

- Казу! Эй, Казу!!! Сюда, мы здесь!!! – Яхиро Тодо изо всех сил махал руками, стараясь привлечь внимание своего лучшего друга, места для которого он занял еще в самом начале. Казуя, под ручку с крашенной блондинкой, одетой в стиле « свит лоли», протолкался к сиденьям и обнял приятеля. - Яхиро, знакомься, это Юми…Юми, это мой лучший друг Яхиро… - представил Казу друг другу своего друга и свою же подружку. После чего, перемигнувшись с Хиро, уселся на свое место, обнимая девушку за талию. – Надеюсь, мы ничего не пропустили? - Неа, - лениво отозвался Яхиро, разглядывая на табло название команд по плаванию и их представителей в заплыве на 400 метров. Университетская спартакиада, проходившая каждый год за несколько дней до цветения сакуры, в этот раз была особенно многолюдной, потому что впервые в ней участвовало рекордное количество Токийских университетов. Позади остались матчи по баскетболу, футболу, настольному теннису и другим дисциплинам, остались только плавание и бег. И вот как раз таки на соревнования по плаванию школьные друзья и пришли, чтобы поддержать общего друга, выступающего в команде по плаванию от Университета Кэйо. Ведущий как раз объявлял участников в заплыве на 400 метром вольным стилем, когда Яхиро, присвистнув, выпрямился на сидении и толкнул друга локтем в бок. Казуя, оторвавшись от спутницы, глянул туда, куда указывал палец приятеля: у дорожки с пятым номером, вальяжно и не торопясь, раздевался парень. Высокий и плотного телосложения, по сравнению с другими участниками соревнования, он казался Гулливером среди лилипутов, а уж когда он снял футболку, оставаясь в гидрошортах…Казу с Яхиро готовы были поспорить на то, что слышали вздохи восхищения, которыми женская часть зрителей нагладила пловца с пятой дорожки. Сложенный, словно молодой бог, с рельефной спиной, прокачанной грудью и с кубиками на прессе, парень, казалось, не обращал на окружающих никакого внимания, поправлял шапочку и очки, да делал несколько упражнений на разминку рук. Руки. Вот тут Казуя конкретно подвис, взглядом облизывая золотистого цвета кожу, мощные предплечья и плечи, покрытые замысловатой вязью татуировок. Столь великолепного экземпляра ему еще не доводилось встречать, рядом с этим пловцом меркла даже Юми с ее кукольным личиком и огромными, в пол лица, глазами. - Ну что, поспорим? – шепотом поинтересовался у лучшего друга Яхиро, и парни дали друг дружке «пять». До конца заплыва Казу досидел с трудом, в пол уха слушая щебетания Юми и ее восторженные отзывы о том, что «плавание – самый мужественный вид спорта». Пятая дорожка, после объявленных результатов, ожидаемо получила первое место, и Казуя, бросив Юми на Хиро, быстро сбежал с трибун, стараясь как можно быстрее пробраться к раздевалкам спортсменов. Прошло практически сорок минут, когда участники соревнований, один за другим, стали покидать раздевалку бассейна. Накамура насчитал девятерых японцев, и, довольно потирая руки, тенью скользнул внутрь. Пловец с пятой дорожки, с полотенцем на бедрах, стоял к Казу спиной и сушил волосы. - Поздравляю чемпиона с заслуженной победой! – проговорил Накамура, стоило незнакомому парню выключить фен. - Спаси… - чемпион, улыбаясь, развернулся и застыл, не верящим взглядом глядя на того, кто поздравил его с победой. - КАЗУ? - ТОММО? Бывшие одноклассники несколько минут молча смотрели друг на друга, не в силах проронить и слова. Казуя не верил своим глазам, что то тощее рыжее нечто, на которое они с Яхиро спорили четыре года назад, превратилось в Аполлона с божественным телом. А Томас молча смотрел на Накамуру, с трудом понимая, как он мог бояться того, кто ничего из себя не представлял. - Я смотрю, у вас тут весело… - ехидно раздалось от двери в раздевалку. Казу вздрогнул, отмер, и уставился на взрослого мужчину-японца, который вальяжной походкой прошелся по раздевалке до рыжего Томмо, собственнически обнял его со спины, скрещивая руки на животе парня и устраивая подбородок у того на плече. Накамура молча уставился на получившуюся композицию, отмечая про себя, что руки мужчины, на контрасте с зотолистого цвета кожей Томмо, выглядят более смуглыми, а сам он – словно черная тень, стоящая за плечом своего хозяина. Не тень, а Смерть, поправил парень сам себя, взглядом скользя по смуглым рукам вверх и натыкаясь на кусочек характерной татуировки, открывшейся из-за того, что край рукава футболки, надетой на мужчине, задрался. – Кто это, Том-Том, твой друг? Познакомишь? – мужчина продолжал веселиться, глядя на то, как Казуя сначала бледнеет, потом краснее и, наконец, задом начинает пятиться к двери. - Нет...нет...Я обознался, простите… - Накамура рванул из раздевалки и пулей помчался по коридору к выходу, молясь всем богам, чтобы рыжий не вспомнил о том давнем школьном споре. - Мдааа…умеешь ты на людей наводить страх и ужас… - рассмеялся Томас, поворачиваясь в руках Тайки Кавашимы и беззастенчиво задирая вверх рукава его футболки. – А всего-то и надо было, что показать кусочек татуировки… - Это ты, святая простота, с чего-то решил, что татуировки якудзы означают «клевые татухи в стиле олд скул»… - Ну а я почем знал, что это принадлежность к якудзе, а не твоя любовь к татуировкам? Ты, знаешь ли, первый мафиози в моей жизни и… - …и последний, заруби себе это на носу. У тебя был шанс от меня избавиться, но ты им не воспользовался… - Тайки невесомо поцеловал Томаса в губы, и с легким сожалением расцепил руки. – Все, собирайся, я жду тебя на стоянке. Отец просил нас не опаздывать на ужин… Томас не спеша переодевался, мурлыкая себе под нос простенькую мелодию. О значении «клевых татух» дядя Рюичи рассказал еще четыре года назад, когда понял, что пасынок всерьез увлекся сыном его лучшего друга. Томмо долго думал, взвешивал все «за» и «против», но в итоге рискнул и не прогадал: взрослый, умный и состоявшийся Тайки Кавашима был не просто способом выбраться из депрессии, но и стал своеобразным «якорем», держась за который Томас строил собственную жизнь. Ну а то, что его Тайки принадлежал к одному из старейших и уважаемых кланов якудза, возглавить который ему светило через пару лет, был слегка ревнив, подозрителен и скор на расправу, влюбленного парня не волновало. Пока его личный Ангел Смерти обнимает со спины, смуглыми руками ограждая от неприятностей, Томас не будет задумываться ни об этичности, ни о «правильности», ни о законности. Эти руки дарят ему любовь, защищенность и уверенность в завтрашнем дне, в них он чувствует себя живым и настоящим. Если бы Томаса Ямада спросили о том, хотел бы он изменить свое решение и не шагать под колеса джипа, то Томмо бы лучезарно улыбнулся, беззаботно рассмеялся и отрицательно покачал бы головой. Потому что эти руки он не променяет ни на какие другие.