Посланница Небес

      Она никто, ее шаги не слышны. Она тиха, сера и незаметна, совсем как Тень. Её не замечают, но зато она замечает все. Она пришла будто бы из ниоткуда. Она одна из многочисленных слуг Станниса Баратеона, третья из служанок его дочери принцессы Ширен, и выполняет свою работу обычно, как и все остальные, не выделяясь среди всей этой царящей вокруг шумихи и подготовки к предстоящему сражению. Ей эта суматоха на руку. Еще совсем чуть-чуть до истинной цели и она сможет исчезнуть так же незаметно, как и появилась. Заводить знакомых и друзей Тени противоестественно и не нужно, это звучит так абсурдно…        Вот только не Тень, а та, кто скрывается под маской Тени — Скарлетт — совсем неожиданно для себя невольно проникается симпатией к юной наивной принцессе. Очень доброй, умной и справедливой дочери короля, Ширен Баратеон. Тени чуждо сочувствие, но Скарлетт Флер отчетливо и с толикой грусти отмечает, что правильной, самоотверженной принцессе не стать королевой в таком жестоком, наполненном варварами, подлецами и убийцами мире, как Вестерос. Хорошим девочкам тут не выжить.       Справедливость и благородство здесь не в почете. Только интриги, деньги и жажда власти. Ах да, еще сумасшедшая фанатичка в лице этой красноволосой ведьмы легкого поведения, которая с постным лицом праведницы читает молитвы и отдаёт приказ сжигать безвинных людей на костре. Эффектная дама, ничего не скажешь. И сам король ей не указ. Мало того, он доверяет Рглору и его жрице безоговорочно. Ибо Огенный Бог любит жертвы. О да, Бог любит жертвы — чем больше жертв — тем вернее победа в войне — тем вернее Станнис займёт Железный трон. Железная логика, доступная лишь великим умам, величия которых среднему умишку Скарлетт никогда не достичь, даже если она проживёт ещё не одну сотню лет. Почему ради амбиций господ всегда страдают простые люди? Ведь они такие же, точно из таких же плоти и крови. Для них, подданных, которые так верят и так сильно любят своего короля это может закончиться плачевно. А всё потому что фанатиков нельзя допускать близко к королю и его семье.       Ширен в будущем придётся очень нелегко, понимает Скарлетт, потому что прогнать этот липкий морок, окутавший страшной, преступной ложью всё вокруг, под силу только воистину жёсткому правителю, обладающему стальной волей, тому, кто не побоится «ужасов ночи».       «Ночь темна и полна ужасов, » — бубнит на каждом шагу свою мантру Красная женщина. А костры полыхают все ярче, выше и чаще слышны крики несчастных. Алые волосы жрицы красиво обрамляют бледное аристократичное слишком юное лицо без единого изъяна. Король соглашается с каждым словом Мелисандры, завороженно глядя на неё. Слушает её красивые, сладкие речи. Он будто под чарами…       «Да, да, — также -старательно делая вид— как и все заворожённо глядя на пламя, кивает Флер словам Мелисандры и про себя добавляет: — Но за ночью обязательно придёт день, миледи. И расплата.»       Когда бедняжка Ширен, которую заставили наблюдать за казнью, от ужаса изо всех сил вцепляется в руку Скарлетт, последней неприятно давит в груди. Так не должно быть. Ребенок не должен видеть такого. Это отец и мать, не иноземка, должны быть рядом со их дочкой, держать её за руку, а не, как зомби, безучастно смотреть на полыхающее пламя.       «Дикость, какая дикость и невежество, » — думает Скарлетт, когда ведёт принцессу прочь, поддерживая или, вернее сказать, удерживая ту за дрожащие плечи. Принцесса же еле себя сдерживает, чтобы не броситься прочь, подальше от разрывающих душу криков боли обречённых.

***

       У Ширен кружилась голова от зловонного запаха горящей плоти, который кажется прилип к ней надолго. Принцессу тошнило, она едва не потеряла сознание. И все же она заставила себя благодарно кивнуть служанке (настоящие принцессы должны быть вежливыми, вежливость — единственная броня благородной девушки) и только, дождавшись, пока Скарлетт скроется за дверью, Ширен горько и жалобно заплакала, свернувшись в клубочек на своей огромной кровати. Нет, она не осуждает своего отца, она верит, что он знает, как будет лучше, но ей так хотелось его внимания и поддержки, хотя бы на пять секунд в этот страшный для неё час. Вдруг — отрывистый стук в дверь, сердце принцессы радостно забилось быстрее. Это он. Он пришёл. Ширен поднимает заплаканные глаза и видит, что это всего лишь её служанка. В руках Скарлетт большое красное яблоко. Откуда? Ведь сейчас совсем не сезон. — Поешьте, Ваше высочество. Сегодня был трудный день. Вот яблоко, хоть какое-никакое разнообразие. А то все дичь, каши, никаких фруктов. Витаминчики, очень полезно, — сказала девушка и протянула принцессе яблоко. — И знаете что, давайте сыграем в игру. Принцесса вопросительно посмотрела на эту совсем неправильную служанку. Другие никогда не приходили к ней без ее зова, никогда не заговаривали с ней первыми, и взгляд их был холоден и недружелюбен, да, они говорили, что она красива, но это была ложь. Ширен это чувствовала. Принцесса ненавидела лесть: она знала, что уродливый шрам, занимающий почти половину лица — напоминание о каменной болезни — портит ее. — Что за игра? — настороженно спросила принцесса. Она взяла из рук Скарлетт яблоко, на мгновение коснувшись её пальцев. Это показалось принцессе странным, но руки служанки были тёплыми и мягкими, почти как у леди, не обременённых тяжёлой работой. — Я угадаю, что вам сейчас хочется больше всего. — У тебя не получится, — покачала головой Ширен. — Давайте я помогу вам принять ванну. Нужно смыть этот день. И знаете, ваше величество, у меня есть ароматные масла с просто волшебным запахом! Вы должны оценить! — Спасибо, Скарлетт. Только нужно говорить «Ваше высочество», я пока еще не королева. — Но Вы ведь будете ею. Так я угадала? — ласково улыбнулась Флёр. — Да, Скарлетт. Именно об этом я и думала, ванна, действительно, чудесная мысль, — удивилась принцесса и не смогла не улыбнуться в ответ. Яблоко оказалось вкусным и сочным, ванна — теплой и ароматной, а история на ночь от Флёр — интересной, захватывающей выдумкой о том, что будто бы еще есть много разных планет, что люди научились летать, что есть забавные длинноухие собаки, которые понимают человеческий язык, что есть места, где девушки сами вольны выбирать свою судьбу и свою любовь, что родители любят своих детей просто потому, что они их дети и, самое главное, там нет огненного бога, который сжигает людей на кострах под хриплые завывания красных жриц, у которых, как сказала Скарлетт, нет ни слуха, ни голоса. — Им, этим жрицам, петь вообще противопоказано, чтобы не травмировать своим воем психику людей, — безапелляционно заявила Флёр. — Если уж сильно хочется, пусть подвывают наедине с собой. Ну правда ведь? Ширен не смогла сдержать прорывающегося через броню леди смеха и громко и звонко во весь голос рассмеялась. На душе сразу стало легко и спокойно. Через несколько минут глаза начали слипаться от становившегося непреодолимым желания заснуть. Когда повествование закончилось, сонная принцесса, приоткрыв глаза, спросила: — Сир Давос говорит, что в каждой сказке есть доля правды. Всегда есть основа, то, с чего всё начинается. Значит и твоя история… На этот вопрос рассказчица промолчала, предпочла лишь загадочно улыбнуться. Глаза Скарлетт, как у кошки, мерцали в неверном свете свечи. Она расслабленно сидела на стуле у кровати принцессы, закинув ногу на ногу, думая о чём-то своём. «Вульгарная поза. Порядочные девушки не сидят так, » — проговорил строгий голос матери в голове юной Баратеон. Почувствовав её пристальный взгляд, Флёр, будто спохватившись, изменила позу, села прямо, скромно скрестив руки в замок перед собой. — Доброй ночи, принцесса, — после продолжительной паузы ответила Флёр и задула свечу. — Я посижу здесь и буду охранять ваш сон. Спите спокойно, Мелисандра пожалеет, если заявится сюда. Это были не просто слова, но и не угроза. Факт. Не подлежащий сомнению. На поясе Скарлетт висел кинжал, и весь ее вид выражал решительное спокойствие и веру в свои силы. Скарлетт Флёр производила впечатление надёжного человека, которому можно довериться. — Разве ты не хочешь спать, Скарлетт? Тебе тоже нужно отдыхать, — сказала Ширен. — Благодарю за заботу, принцесса. — Флёр ласково улыбнулась, но в глазах своей служанки Ширен рассмотрела оттенок печали. — Но бывают люди, как ваша покорная слуга, которые разучились спать в течение целой ночи. — У тебя что-то случилось плохое? - спросила Баратеон. — Ничего из того, что стоило бы Ваших переживаний. Такова жизнь, принцесса, мы должны учиться принимать её со всеми недостатками, потому что в ней есть ещё и много хорошего. А я медленно учусь. Поэтому и сон нарушен. — Ты хороший человек, Скарлетт. С завтрашнего дня я буду молиться ещё и за тебя, чтобы у тебя случалось побольше хорошего! Перед тем как провалиться в сон, дочь Станниса хотела сказать, что Скарлетт нужно обязательно сходить к мейстеру за травами для сна, но противиться усталости от пережитого стресса больше не было сил. Впервые за долгое время принцесса Ширен Баратеон спала спокойно и крепко. Так как должны спать совсем юные девушки. В этот раз ужасная леди Мелисандра не осмелилась прийти в ее сны, потому как некая Скарлетт Флёр в эту ночь не сомкнула глаз. Служанка принцессы Ширен — человек-бедствие, она путает титулы, она многое забывает, не умеет делать изящных реверансов, она почти дерзит, говорит прямо и отрывисто, не заискивая, пожалуй, единственная здесь не верит во Владыку Света и ненавидит Мелисандру почти открыто. И, что самое интересное, до этого никому нет дела. Либо все слишком заняты, чтобы обращать внимание на простую (или как раз не совсем простую) служанку, либо Скарлетт умеет пускать пыль в глаза. Флёр могла быть не заслуживающей внимания посредственностью для всех, кроме проницательной Ширен. И то, что она не как все — на моё счастье, — решает принцесса. Потому что у Скарлетт Флёр есть достоинство, которое перечёркивает остальные недостатки: она, одна из немногих, не желает зла Ширен. Принцесса уверена в этом, потому что юная Баратеон уже научилась довольно неплохо разбираться в людях.