Возвращаясь к корням

584-ый год П.Б.Ф. август. Крепость Моргаст.

      Микк величаво шёл по высоким чёрным коридорам. Убранство ему очень даже нравилось: здесь всё было именно тех цветов, которые он любил. Тёмный и фиолетовый иногда разбавлялся голубым. Мужчина наклонил голову, смотря в окно на раскинувшийся под замком вид. Взошедшая луна бросала свой призрачный свет на обширную долину, окружённую в дали лесом. Гуляющий ветер пускал по зерновым, которыми были засеяны поля, окружавшие Моргаст, волны. И ночью казалось, будто об ониксовые стены бились воды моря. Брюнет вдохнул ночной воздух полной грудью и нервным движением перебрал в пальцах звенья цепочки. Тики был возбужден с тех пор, как покинул святилище М’ары, ведя за собой, словно собачку, королеву. Обернувшись, мужчина окинул Клаудию оценивающим взглядом, и улыбнулся. Да, его ждет сегодня нечто особенное. Сделав приглашающий жест рукой, он повёл жену дальше, в королевскую спальню. Он слышал, как у девушки, последовавшей за ним, колотится сердечко. Похоже, она нервничала, и сильно. И он не мог её в этом винить. В этих высокородных семьях сексуальным воспитанием дочерей обычно никто не занимался, и они познавали всё сугубо на своём опыте или выспрашивали у служанок. Что понахвататься у своих подружек могла Клаудия, он только догадывался, но, судя по её затравленному взгляду, ничего хорошего. Что ж, ей предстоит сегодня убедиться в правдивости слухов. Сдерживаться он не станет.       Девушка знала, что ей надо будет сделать, об обязанности разделить с ним супружеское ложе она знала от отца. К сожалению, её мать умерла от болезни, когда Клауд ещё не достигла своего девичества, а отец не решился с ней поговорить открыто. Девушка окинула его широкую спину взглядом, и её поутихшее было любопытство разгорелось вновь, чего она безумно стыдилась. Она считала это неправильным, но свою натуру спрятать не могла. К любопытству в достаточной мере прибавлялся и страх, ведь она слышала от девочек-служанок такое, о чем приличные люди даже не думают, она была в этом уверена. Чтобы губами и языком – да туда?! Кошмар.       Хотя к приличным людям Клаудия своего мужа уже почти перестала приписывать, а потому готовила себя к худшему. Успокаивала она себя лишь тем, что, если она достаточно скоро забеременеет, у неё появится необходимое время. Как объяснял её отец, к беременной жене монарха относятся с почтением, так как она – продолжательница рода. В это время возможность сблизиться с мужем существенно возрастает. Как и шанс повлиять на него, к чему в конечном итоге Клауд и стремилась. Она снова украдкой посмотрела на мужчину и слегка улыбнулась, выдохнув чуть глубже, понимая, откуда взялось любопытство. Это было то самое влечение, о котором говорили девочки. Он был красив, скрывать нечего, и девушка уже не раз подумала, что окажись они в других обстоятельствах, она была бы рада оказаться с ним в близости. Так, может, стоит попробовать выкроить хоть капельку удовольствия и отсюда? Он же не станет издеваться над будущей матерью своего наследника?..       Королевская спальня разительно отличалась от строгой темноты остального замка. Она была выдержана в светлых пастельных тонах. Широкую постель украшал балдахин, в центре которого располагалась лепнина, изображавшая множество пионовидных роз, которые так любила её мать. В последний год, когда она тяжело болела, отец пытался сделать всё, чтобы угодить своей супруге, и русая ощутила легкий укол зависти, переводя взгляд на брюнета. Сможет ли она как-то добиться и от него такого же отношения? Цепь дернула её за ошейник, и Клауд, споткнувшись, шагнула вперед. Видимо, нет. Микк осмотрелся, оглядывая каждую деталь спальни. Как мило! Мерзость! Ной внутри заворочался, нашептывая, что кровь девки вон там будет смотреться просто волшебно. Или… Во-он на той штуке, и Тики на этот раз с ним согласился. Да, пожалуй, он воспользуется этой идеей, но чуть позже. Но сейчас – ремонт. Брюнет взял с камина красивую утончённую базу, повертел в руках и со скучающим выражением бросил на пол. Осколки брызнули во все стороны, и девушка охнула, а потом сделала маленький шажок к нему, чтобы не напороться на острые куски фарфора.       — Ты пожалеешь! — прошипела она, а Микк бросил вторую вазу и оглянулся к ней.       — Смелые слова для вещи. — посмеялся он, разглядывая её свадебный наряд. Впрочем, ему надо было лишь спровоцировать её, и девушка повелась, как ребёнок на конфету.       — Я решил, что твоя первая брачная ночь должна быть незабываемой. Ведь об этом вы, принцессы, мечтаете? Что придет однажды мужчина, который завладеет вашим сердцем, а потом и телом на белых простынях? — он усмехнулся и взял в руки жезл, которым прислуга поправляла шторы на высоких окнах. Мужчина обхватил её пальцами, измеряя толщину, что-то прикинул в уме и довольно улыбнулся. Да, самое то. Избавившись от крюка, он повернулся к бледной, как смерть, Клаудии.       — Что такое, дорогая жена? — поинтересовался он и дернул на себя цепь, — Не уж-то передумала? Не ты ли выжгла в моей спине две дырки, пока мы шли? — поинтересовался он и откинул длинные волосы с её плеча. На секунду замерев, Микк окинул девушку взглядом, приподняв концом жезла её подбородок. Породистая. Он провёл пальцем по щеке девушки снизу-вверх, отмечая, как сильно выделяются испуганные глаза на потерявшем краски лице.       — Не надо. — двинула губами Клауд, и даже голоса своего не услышала. Ной с удовольствием заурчал, и кожа брюнета вновь потемнела. Мужчина широко улыбнулся, проводя жезлом по её ногам вверх, доходя до границы рваной юбки на бедре. Клауд всхлипнула, глядя на мужчину, вытерла разом помокревшее лицо, и Ной оскалился ещё шире. Плачет. Резко убрав в сторону руку с жезлом, Микк подался к девушке и провел пальцем по её губам, надавливая.       — Давай поступим так. Я, может быть, передумаю, а ты хорошо поработаешь ртом? — он с силой надавил на её плечо, усаживая на кровать, и девушке не оставалось ничего, кроме как согласиться. В воспоминании слишком свежим был образ выпотрошенной свиньи.       — Вот и славно. — он встал перед ней, с удовольствием наблюдая за эмоциями девушки. В их искренности он не сомневался: они ему никогда не врали, его игрушки. Всегда плакали, кричали, просили не делать этого, а потом медленно угасали, когда он забирал их жизни. Кровь на свадебных простынях всегда смотрелась волшебно, и Ною это нравилось. Он положил руку на волосы девушки и погладил её по затылку, спускаясь к шее и собирая их. Движение, несмотря на ситуацию, вышло нежным, и русая постаралась вернуть себе романтичное настроение. Она подняла глаза на брюнета и, выдохнув, брякнула пряжкой ремня его брюк, стараясь взять себя в руки. Отчасти ей это удалось, и эмоции отошли на второй план. Клауд закрыла глаза и подалась вперед, обхватывая головку губами и вбирая её в себя. Стыд жаркой волной поднялся снизу до шеи и на мгновение перекрыл доступ воздуха в легкие, когда она коснулась языком гладкой кожи и ощутила вкус солёной смазки. Но девушка двинулась вперёд, открывая рот шире. Отчасти Клауд радовалась, что хотя бы поднимать его не надо, и Тики слегка потянул её на себя за волосы, заставляя взять глубже. Он давно испытывал болезненное возбуждение, представляя, что именно сделает с ней сегодня, завтра и во все оставшиеся ей дни. Ной прикрыл янтарные глаза, наблюдая за девушкой и её жалким попыткам. Клауд поймала ритм и медленно двигалась вперёд-назад, робко подключая язык к ласке и поглаживая им шовчик на члене. Внутри всё перевернулось, и девушка подняла на него глаза, сжимая губы плотнее. Нравится?       Ной поймал её взгляд и усмехнулся. Да, было приятно ощущать горячий тугой рот, но техники не было никакой. Да и откуда ей взяться у королевской дочки? Мужчина провел холодным жезлом по её бедру, заставляя Клауд пошире расставить ноги, а затем коснулся им промежности и, к удивлению брюнета, услышал тихий всхлип. Как плачут от боли, Микк знал прекрасно, но русая стонала совсем не из-за неё. Девушка смотрела на него томным взглядом, ощущая, как внутри неё начало разгораться возбуждение. Оно пульсирующим комом ухнуло вниз и тяжело заворочалось. Всю её реальность наполнили причмокивание и грязные звуки всасывания слюны, которая капала ей на грудь и колени, и девушка размазывала её. Клауд податливо развела бедра и слегка дернула ими навстречу холодному жезлу. Тот раздвинул через ткань юбки и мягкие губы, и надавил на клитор, отчего девушка снова томно застонала, а после отстранилась, протянув цепочку слюны и смазки, шумно дыша.       — Что ж, неплохо. Я ожидал худшего, — заметил мужчина, продолжая давить тростью на её клитор и наблюдая за выражением лица девушки. Кажется, совсем недавно она говорила своим ртом совсем по-другому; ртом, которым только что неумело, но горячо и жадно отсасывала ему. — Посмотри на себя, — усмехнулся он и двинул жезлом. — Ещё немного, и сама что-нибудь засунешь в себя.       Девушка облизнула губы, будто горевшие, и простонала, откидывая голову назад. Она не врала ему, ей и правда нравилось, и Клаудия постаралась откинуть разум как можно дальше. Жар, охвативший её тело, приказывал подчиняться, а тьма внутри неё утробно и довольно рычала, подначивая. И Клауд подчинилась. Оттолкнув в сторону жезл, она обхватила мужчину за шею, жарко целуя и проталкивая язык в рот. Девушка терялась в ощущениях: её воспитанность не позволяла ей достаточно раскрепоститься, долг твердил о совершенно противоположных вещах, а животное начало требовало продолжения, и девушка не смогла вытерпеть бездействия брюнета. Ведь если он её возьмет, Клаудия потом не сможет сказать, что она сама отдалась?..       Она охнула, когда Тики обхватил её за плечи, приближая и отвечая на поцелуй; когда его ладони стиснули грудь и царапнули набухшие соски, бесстыдно отодвигая ту призрачную защиту, которую дарило ей «платье». Смущение шевельнулось где-то на задворках её сознания, и оно уже не останавливало, а подливало масла, и девушка простонала открыто, когда тёплая ладонь проникла под юбку и накрыла лобок русой, давя на крошечный комочек нервов между губ. Она толкнулась бедрами навстречу, деревянными от возбуждения пальцами пытаясь избавить любовника от рубашки, но Ной дернул её за цепь, откидывая голову девушки назад. Он с недовольным прищуром посмотрел на неё, а потом с силой укусил в шею, и Клауд вскрикнула. Она стиснула его плечи, и брюнет ощутил прилив возбуждения. Она заигралась, когда решила, что может бросить ему вызов, но брюнет понимал, что сам позволил это своей игрушке. Она застала его врасплох, посмев получать удовольствие от того, что её заставляют униженно служить. Стиснув её шею, мужчина опрокинул Клауд на жестковатую кровать и зажал сосок между пальцами, выкрутив его. Новый вскрик – и новая порция удовольствия. Мужчина сдавил её горло посильнее и опустил ладонь вниз, вталкивая сначала один, а потом и второй палец в горячую щелку, сразу начиная быстро ими двигать. Мужчина укусил её за грудь, вырывая из девушки сиплые вскрики и томные вздохи. Ему нравилось то, как она толкалась ему навстречу, а через секунду билась и старалась отползти. Клауд посмотрела на него затуманенными похотью глазами, ощущая, как бесстыдно и жадно истекает перед ним, как хочет уже его внутрь в себя целиком, быстро, жадно.       Все эти высокородные девки в постели оказываются шлюхами в красивых дорогих платьях и речами о платонической, высокой любви. Хотя, наверно, их понять можно было, ведь такого кайфа они еще не ловили. Мужчина стиснул её грудь до побеления костяшек, и Клауд поморщилась, зашипев, а потом схватившись за его руку. Ногти оставили красноватые полумесяцы на белой коже, и Тики бешено оскалился. Мужчина отпустил её горло и дал ей полноценно вдохнуть, а потом медленно отстранился, убирая пальцы и наблюдая за ней. Боль затмила удовольствие, и девушка пришла в себя. Она шумно дышала, опираясь локтями на кровать и пытаясь прикрыться. Клауд совсем не нравилось то, что Ной вырвал её из наслаждения, заставил вернуться в реальность. Девушка чувствовала себя теперь гораздо хуже, чем до: ей было неловко, больно, обидно, а неудовлетворённое желание больно пульсировал в низу живота и, остывая, приносило лишь раздражение.       — Что не так? — спросила она и подалась к нему. Ной склонил голову на бок, наблюдая за ней, а потом усмехнулся. Интересно. Она всё не сдаётся, и брюнету это понравилось.       — Ты хочешь меня? — полу-утвердительно сказал мужчина и опёрся коленом на кровать, чем заставил девушку всё же немного отползти назад. — Тебя заводит мысль, что враг надругается над твоим телом? — Тики растянул губы и указал влажными пальцами на жезл. — Только правду.       — Я думала, необходимо зачать наследника. — ответила ему русая и перевела дыхание, стараясь смотреть в лицо мужчине.       Ах, вот оно что. Девка решила, что сможет его увлечь за собой, заставить потерять контроль, а потом прятаться за беременностью? Что ж, браво, почти получилось.       — Мне не нужен наследник, моё проклятие само выберет себе следующего носителя, — Ной стиснул её щиколотку, и девушка поморщилась, — Хочешь ещё одну тайну? Мне дано контролировать зачатие. Захочу – ты будешь носить ребенка, а нет – сколько не давай и не раздвигай ноги, так и будешь ходить бесплодная. — мужчина снова втолкнул пальцы в успевшее подсохнуть лоно, и девушка застонала, морщась. Кажется, он немного натер или ободрал её, потому что неприятное ощущение поднялось от живота вверх, и Клауд постаралась перехватить его руку. Мужчина грубо развернул её на живот и заставил поднять бедра, скалясь. Клауд громко застонала и выгнулась, по-блядски подмахивая ему и стараясь насадиться поглубже. Смазка снова покрыла его пальцы, и мужчина решил, что достаточно дал ей насладиться. Пора и поработать задницей. Он стиснул её бедра и толкнулся грубо, сильно, вжав её лицом в матрас. Ной сделал несколько дёрганных толчков, наблюдая, как кровь из порванного лона закапала вниз, на простынь, и лающе рассмеялся. А он не ошибся: её кровь и правда божественно смотрелась на простыне. Всё ещё прижимая её бьющееся в нехватке кислорода тело к матрасу, он начал с силой вбиваться в неё, слушая стоны боли. Он намотал её волосы на кулак и позволил поднять голову, чтобы задышать нормально, и в этот момент девушка сжалась вокруг него, вскрикнув. Ной простонал, до крови царапая её плечи зубами, а после с силой сжимая большую, прыгающую в такт рывкам грудь. Узкое девственное лоно обволакивало его и судорожно пульсировало вокруг члена; кровь, которой было явно больше, чем от разрыва плевы, до сих пор капала, мазалась по её бедрам, что вызывало животный восторг у Микка. Клауд кричала. Боль разрывала внутри и с каждым толчком мужчины поднималась наверх, до горла, перекрывая дыхание. Она откинула руку назад, отталкивая мужчину от себя, и засипела «Стой, прекрати!», но Тики лишь с новой силой вдолбился в неё, направляя её бедра к себе и заломив руку Клауд за спину. Русая обмякла, падая на матрас, а после начала толкаться навстречу, кусая губы. В голове билась лишь одна мысль про наследника и долг, но к ней примешалось где-то на задворках и тепло между ног, клитор снова набух, и девушка замотала головой. Нет-нет-нет, невозможно, она не такая. Новая волна боли, когда Микк надавил ей на спину и вынудил прогнуться, заставила её заплакать, а Ной лег ей на спину, выдавливая весь воздух из груди. Да! Плачь! Ненавидь! Ненавидь Ноя в нём, ведь это так прекрасно – обладать сразу двумя своими личностями; он знает это, и он ей покажет то, что значит настоящее удовольствие. Ной дернул её за цепь, заставил прогнуться, и кончил глубоко внутри, сделав несколько рваных толчков, плотно прижавшись к мокрым от крови и смазки бёдрам девушки.       Клауд всхлипнула, когда мужчина оттолкнул её, выйдя. Он сразу потерял к ней интерес, вытираясь и застегиваясь. Брюнет окинул её скучающим взглядом и хмыкнул, возвращаясь в человеческий облик. Игрушка дала трещину, скоро она окажется там же, где и все остальные – в руках его солдат. Он всегда кидал им объедки, а они и были рады. Девушка поправила на себе остатки и так не слишком целомудренного платья, а потом выдохнула. Боль заставила её злобу, не ожидавшую такого напора со стороны мужчины, снова пробудиться. Ни за что она не позволит ему считать, что с ней покончено, она и дальше будет заставлять его обращать на неё внимание. Девушка в ответ окинула брюнета взглядом и вышла из супружеской спальни, полагая, что ей там больше не рады. Микк проводил её взглядом, задумчиво пожевал губы и усмехнулся. Впрочем, может, ещё и не всё потеряно, ведь овечка пока трепыхается. И этот его брак обещает быть не таким скучным, как все предыдущие.       Мужчина глотнул вино из бокала, заботливо оставленного прислугой, и резко обернулся к открытому окну. Ной внутри него резко напрягся и ощетинился: северный ветер только что донёс до него отчётливый запах гнили.