Прошло несколько часов.
— Ему светит минимум двадцать лет за убийство и причинение увечий средней тяжести, — сквозь полную тишину услышал Ричард. Хоть и прошло много времени, но собраться с мыслями и вынырнуть из омута внутренней пустоты Ричард так и не смог. Ночь была короткой, но недавно ставший управленцем металла паренёк и глаз не сомкнул: он вдоволь выспался в больнице. — А ты за что тут, мальчик? — задал вопрос мужчина лет тридцати пяти-сорока. По крайней мере, настолько он выглядел, а какая цифра красовалась в его паспорте — одному лишь Богу известно. — Так сказать, несчастный случай, хоть мне этого и не доказать, — юноша с фамилией Эйзенхарт отвлёкся от блужданий в мире собственных упрёков. — Так все говорят, а что на самом деле было… — нелицеприятный мужчина призадумался. — За близких только жалко. Что же они подумают, когда узнают… — парень тяжело выдохнул. — А кто у тебя? Девушка? Жена? Дети? — Нет, у меня, как сказать… Я сирота, у меня есть двое друзей, они мне как самые настоящие братья. — Это да. У меня жена была, двое детей... — незнакомец слегка улыбнулся. — А почему были? С ними что-то случилось? — Ричард сменил позу. До этого он лежал, а после решил присесть на край до ужаса неудобного подобия кровати. — Да нет… Долгая история… — мужчина сменился в лице, резко побледнев. — Ну, как вы видите, я никуда не тороплюсь, — парень неловко рассмеялся, хоть смех и не был столь сладким из-за горечи ситуации. — Я работал на одном из заводов где-то лет десять, может, пятнадцать, до позапрошлого года. А потом, по указу сверху от этого… как его, — мужчина почесал свою голову. — Джона Пейстера, начались сокращения, тут я и попал под раздачу. Слышал, он там помер, на яхте что-то там, на одного подонка на свете меньше, — работяга небрежно плюнул на пол. — Ну и после сокращения я пытался пойти на работу, но что-то не ладилось. Жена пилила, я пить начал. Ну она и не выдержала и развелась со мной, уродом. Так она в зале суда и выкрикнула. С детьми видеться не давала, поэтому я ещё сильнее запил. Связался не с теми людьми. И вот я тут, так сказать, козёл отпущения. Не те решения, люди — вот и жду своего часа, точнее, часов, — он глубоко выдохнул.— А тебе сколько лет, пацан? — Восемнадцать, — немедля ответил Рич. — Ну, мне в тюрьме сидеть где-то столько же. Ну, чуточку больше, лет двадцать пять. Да-да, и такое бывает. Люди гниют в тюрьмах за грехи. Не за свои, конечно. Я понимаю, я тоже не ангел, но тут мне не место. Хотя… Смысл сейчас плакаться, в конце концов я хоть живым выйду. Старым, но живым, — на последних своих словах новообретённый знакомый явно погрустнел. Громкие звуки стука жёстких ботинок слышны были издалека. Они явно выделялись на фоне тишины с редкими проблесками слов самых разномастных людей из камер. — Федеральный агент Пакс, — мужчина с серьёзным видом предъявил ксиву. — Да, чем могу помочь? — дежурный офицер поспешил подняться со стула. — Можете, эм... — мужчина начал вглядываться в значок с именем что на груди. — Офицер Джонс... — Можно просто Стив, — от серьёзного вида собеседника полицейскому было не по себе: строгий костюм в чёрно-белых тонах, отсутствие галстука, а также ботинки, больше похожие на армейские сапоги, чем на обычные туфли. А штаны чистейшего чёрного цвета дополняли образ. — Так вот, Стив. Мы нашли в утреннем отчёте довольно интересный случай. Особенно, держа во внимание то, что произошло прошлым вечером. Я о... Не помню, как он себя там называл, — суровый представитель сильного пола почёсывал свою щетину. — Овер-Чарджем, — Стив поспешил ответить на немой вопрос, параллельно выискивая глазами дело, что могло привлечь федералов. — Он самый. Из-за вчерашнего любые странные случаи, разного рода преступления привлекают внимание. Возможно, сообщники того террориста или же другие обладатели — кхм, чувствую себя как в фильме — сверхспособностей. Этот мир становится безумнее с каждым днём. И так войн хватает, а тут ещё и это, — Пакс тяжело выдохнул. — Так вот. Ночью задержали одного парня. Убийство и причинение умышленное причинение вреда средней тяжести. Довольно странные обстоятельства. Он, один из пострадавших от теракта на Тайм-Сквер, из больницы сбежал, а потом убийство, и это всё меньше чем за сутки, не подозрительно ли? — Кевин пронзительно взглянул офицеру прямо в глаза. — Я с ним побеседую, а завтра мы его забираем к себе. С этой минуты мы занимаемся этим делом, — мужчина достал из чёрного, под стать костюму, кейса некий документ. — Вот разрешение на данную процедуру. Чтобы через пять минут, мистер… — мужчина поспешил прочитать имя с документа, — Эйзенхарт был в комнате для допросов, — быстрым шагом он поспешил удалиться. — Поторапливайся, — выждав длинную паузу, он низким голосом добавил: — Стив.Пять минут спустя.
Наручники красовались на запястьях Ричарда, а перед ним находился мужчина с не самым дружелюбным видом. — Ну что, рассказывай, — незнакомец начал разговор, будто они давние приятели — по крайней мере, от манеры, с которой были сказаны слова, и его мимики так могло показаться. — Что рассказывать? — всё ещё находящийся в фрустрации юноша явно не хотел, чтобы этот разговор вообще начинался. Вообще хотел бы, чтобы всего этого не случилось. — Как ты убил крепкого такого парня, а ещё двух не менее крепких отправил в нокаут. Каждый из них был под метр девяносто ростом, а ты… Ты намного ниже и существенно легче, — параллельно федеральный Агент рассматривал личное дело задержанного. — А там разве не написано? — взглядом он показал на это самое дело. — Это всего лишь бумага с цифрами. Совсем неинтересно. А вот ты — да, ты поинтереснее будешь. И твои слова тоже, — Пакс упёрся локтями в стол, приблизившись к парню. — И чего во мне такого интересного? — диалог никак не развивался, ведь Ричард вовсе не желал его поддерживать, что и было заметно в его интонации и мимике. — А вот это нам ещё предстоит узнать. Ты хоть понимаешь, что тебя ждёт тюрьма? А ты ведь ещё та-а-ак молод. Вся жизнь ещё впереди, — агент натянуто улыбнулся. — Ладно, парень. Видимо, язык у тебя связан. Ничего… Потом заговоришь. Ты, кстати, не клаустрофоб? Просто в камерах тесновато, — всё таким же низким тоном и с крупицами лёгкой дрожи в голосе доносилось из его уст. — Очень смешно, кривая морда в костюмчике, — со скрипом зубов буркнул себе под нос юноша в надежде, что тихое недовольство не будет услышано. — Ты слишком дерзок. Нужно будет умерить твой пыл. Смотри, выспись этой ночью. Тебя ждёт очень долгая поездка, — выходя из камеры допроса, ФБР-овец громко хлопнул дверью, оставляя после себя лишь громкий стук чёрствых ботинок о пол.Несколько часов спустя.
Любуясь красотой бетонного потолка, Ричард рассуждал. О случившемся, о том, что его ещё ждёт, и о том, как он будет смотреть в глаза близких: Малкольму, Гансу. Людям, что за года стали для него родными, ведь другой семьи у него никогда и не было. Единственное, что у него осталось от родителей, — это фамилия Эйзенхарт. Как бы он ни пытался, но найти их по этой самой фамилии никак не удавалось. Он ведь даже их имён не знал. Воспитательницы говорили, что ему был год и три месяца, когда его привели сотрудники службы опеки. Он много плакал и плохо спал по ночам. Всегда был низеньким, и это постоянно было поводом для насмешек со стороны сверстников. Он тяжко это переживал, он вовсе не был из терпеливых. С самого юного возраста он взял впервые в руки карандаш, начал им размахивать, но не как другие мальчики, будто это меч, а чтобы рисовать. Сколько всякого было нарисовано на стенах детского дома... И даже получая выговор за это, он не переставал творить, переносить образы из своей головы на любую поверхность. В моменты, когда другие дети предпочитали играть — шумно, иногда ссорясь между собой, маленький Ричи просто рисовал где-то в углу, где потише, на бумаге. А если её не было, что часто случалось, так как детский дом, куда он попал, был не из лучших, — тогда он рисовал на чём-то другом. На любой вещи, на которой оставался след от карандаша. С годами, когда пошёл в первый класс, что был при детском доме, он не перестал углубляться в собственный внутренний мир образов и красок. Учителя, конечно же, это замечали. Как не заметить, когда вместо того, чтобы следить за тем, что пишут учителя на доске, он разрисовывал очередную тетрадь ручкой или карандашом — неважно, чем. Поэтому его взяли в кружок рисования. Там он и познакомился с Малкольмом. И пусть новообретённый друг был не столь одарённым, желания ему было не занимать. И вот, со временем, о них начали говорить никак иначе, как об одном целом. Они всегда были рядом, их даже поселили в одну комнату. Конечно же, после часов, а может и дней мольбы. Под конец каждого месяца они выбирали каждый свою лучшую работу и представляли их остальным. И после голосования всех участников кружка выбирались десять лучших работ для вывески в холле. Двое друзей раз за разом голосовали друг за друга. И в тот момент, когда одно из творений и Ричарда попало в заветный топ-десять, радости друзей не было предела. Двенадцатилетние мальчики неустанно стояли в холле, рассматривая картину среди десятки лучших. Этот самый рисунок заметил и парень постарше. Или же он заметил, как дети таращились, выпучив глаза... Впрочем, это неважно. Важно то, кем был тот парень. Его звали Ганс. В будущем — их настоящий брат. Не по крови, а по жизни. На удивление, он был хорошим парнем. Несмотря на то, через что Ганс прошёл, он оставался настоящим добряком с мягкой и чистой душой. Такие, как он, встречаются до ужаса редко. На пальцах одной руки можно пересчитать, и ещё несколько из них останутся не согнутыми. Мысли о прошлом привели Ричарда к Гансу или, скорее, к одному важному вопросу, что стал причиной учащённого сердцебиения. Вопрос был адресован собственному я и звучал так: «А что же подумает Ганс, узнав о том, что я сделал? Я, наверное, его разочарую, уже в который раз… Но в этом случае пути искупления у меня больше нет». День прошёл монотонно в своей быстроте и быстро в своей монотонности. Его новообретённый товарищ давно уже спал, даже иногда похрапывая. Но у Ричарда глаза не смыкались, хоть стрелка часов уже давно перешла черту полночи. Он просто смотрел в потолок, мысленно рисуя на бетонном покрытии причудливые образы, пейзажи, людей, продумывая всё до самых мелочей. Это занятие хоть немного успокаивало — что было удивительно, зная, в какой он ситуации, — его душу. У каждого из нас есть такое занятие, маленькая вещичка, что помогает отдалиться от проблем вглубь собственной души, будь то нелепые танцы, музыка с сопровождающим подпеванием мимо нот или же любимая мягкая игрушка: медведь плюшевый, собачка, а может, фигурка любимого персонажа на полке. Кому-то помогает отвлечься готовка, кто-то пишет стихи, другой поздно ночью смотрит на звёзды, что скрываются в самых потаённых глубинах космоса. А кто-то, как Ричард, рисует ярчайшими красками собственного воображения. Утро наступило быстро. Ричард сам не заметил, как и когда заснул. Мелкими шагами его ментальный аватар дошёл до осознания случившегося, хоть до полного было ещё далеко: уж слишком тяжела ноша, что пала на его плечи. Вместе с восходом пришло и время смены дежурного офицера, что говорило о скором отбытии нашего героя из этого участка и, к сожалению, не по его воле, в далекое неизвестное место. Спустя пару часов один из прибывшего отряда спецназначения грубым голосом посоветовал Эйзенхарту выйти из камеры, что он, собственно, и сделал, не думая о каком-либо сопротивлении — самому себе дороже. Его вели, будто он особо опасный преступник. Может, они и правы, ведь по мнению самого обладателя дара управления металлом это, скорее, проклятие. Его поместили в камеру военной машины, вместе с ним расположились трое солдат. Сверхстрогие меры предосторожности, что удивляли парня. Стальные наручники сдавливали запястья, причиняли дискомфорт, но из уст Ричарда можно было услышать лишь молчание. Конвой из ещё одного грузовика и двух легковых автомобилей сопровождал нарушителя закона. Специальный агент Пакс нашёл себе место возле водителя грузовика с заключённым. Когда конвой выехал за пределы Нью-Йорка, от ФБР-овца в сторону рации прозвучало: — Ладно, можете начинать. Пора выключать свет. По ту сторону рации был один из вояк в камере. Двое из солдат, что сидели по обе стороны от Ричарда, услышав слова старшего по званию, тут же схватили заключенного, а третий, что стоял перед ним, достал из нагрудного кармана шприц с веществом зелёного цвета и направился в сторону закованного в наручники, чтобы сделать тому инъекцию, которая, видимо, и подразумевалась Паксом. — Пора баиньки. Надеюсь, не навсегда, — прохрипел солдат в бронежилете. Ричард, ничего не понимая, попытался вырваться, с помощью своих сил разорвав наручники и ударив державших его солдат кулаками по областям между грудью и животом, от чего они скорчились. Увидев это, обладатель шприца поспешил достать пистолет. Но Ричард силой магнетизма отобрал его, заставив противника полезть в бой с кулаками, а по обе стороны всё ещё были вояки, уже оклемавшиеся. В такой ситуации, находясь окруженным с трёх сторон, а с четвертой компанию составляла железная стена, парень не нашёл идеи лучше, чем рвануть вверх, в прыжке проделав дыру в потолке, чтобы попасть наружу. Это он и сделал, удивив даже самого себя. После упал на асфальт с резко затормозившего грузовика. Встав и стряхивая с себя пыль, высматривая раны, он увидел десяток солдат, что окружили его, с автоматами на перевес. — Вы что, меня убить хотите? — испуганно прокричал парень, недобро взглянув своими устрашающими глазами, светившимися ярко-фиолетовым оттенком. — Пока-что нет, но это пока-что, — ответил на вопрос суровый мужчина с фамилией Пакс. А дальше — молчание, за которым последовало резкое движение руками, что оставило солдат без оружия, притянув их к ногам Ричарда. — Как и ожидалось, сверхчеловек, — с ухмылкой на лице молвил главный из солдат. — Ну и что ты сделаешь — перестреляешь тут всех? Ты за такое пожизненное получишь. Спокойной ночи, парень, — прошептал он и метко кинул шприц, что был до этого в руках мужчины за спиной. Попал прямо в шею, и спустя несколько секунд Ричард упал на колени, а подбежавший солдат ввёл всю дозу. Солнечный свет сменился на кромешную тьму. Попытку побега, когда Эйзенхарт вылетел через пробитую крышу из грузовика, немного раскрошив его, сняли несколько молодых ребят. Они решили снять и редко встречаемый военный конвой. Но услышав резкую остановку, поспешили скрыться от проблем подальше. По приезде домой один из парней залил ролик в интернет в поисках лайков, ведь, по его словам, эта фантастическая ересь — просто нечто. И благодаря системе фильтрации в соцсетях постов, картинок и видео, данный ролик попал в ленту, что была создана Соурсом, а в последствии и на глаза самого Анархиста.