Крик души

Россия ненавидел вообще все внеплановые собрания. Но особенно в честно заслуженные выходные, когда хотелось утром подольше поспать, правда, чтоб потом до вечера разгребать документы, которым, казалось бы, нет ни конца, ни края, правда этот факт можно и опустить, все-таки парень уже привык к своему тяжелому образу жизни и не жаловался. Но вот зазвонил мобильник, источник всех бед человеческих, причем, как оказалось, где-то в другом конце комнаты. Спросонья не нащупав телефон на прикроватной тумбочке, русский вымученно вздохнул, кое-как сполз с теплой постельки и нехотя поплелся к непрестанно трезвонящему чуду техники, прижав ладонь к ноющему виску. Видать последние вчерашние сто грамм все же были лишними. Телефон удалось выудить из лежащего барахла, на полу вдоль стены, не сразу. — Здравствуйте, Владимир Владимирович, — глянув на номер и подавив зевок, поздоровался Россия. «С чего бы ему звонить в такую рань?» — промелькнула в голове трезвая мысль. — Россия, сегодня отдохнуть не получится, у стран внеплановое собрание, — бодрым голосом заявил президент, будто сейчас не пять часов утра. парня его чрезмерная энергичность всегда бесила. Хуже только то, что иногда В.В. приглашал его на совместные на утренние пробежки в шесть часов, которые потом незаметно перетекали в полноценные тренировки с процедурой обливания ледяной водой в самом конце. И ведь отмазаться редко когда получалось. Приходилось наскоро одеваться и, даже не позавтракав, трусцой бежать в городской парк. Организм отчаянно требовал сна, но президенту как-то слабо верилось в усталость России по причине «заработался допоздна.» Но сам-то пусть попробует полночи не спать, а работать… — Интересно, в связи с чем? — в целом невинно, но с ноткой сарказма, спросил Россия, уже окончательно проснувшись и пытаясь одной рукой заправить кровать. Скомканное и перекрученное одеяло всеми силами сопротивлялось и русский, плюнув на это дело, лег обратно. — Инициатор собрания — США. Даже мне тематика не известна. Но раз это он, то ничего важного, скорее всего, можно не ждать, — хохотнул президент, но тут же серьезно откашлялся и продолжил что-то говорить, но его Росс уже не слушал и неосознанно сжал кулак. Президент-то, конечно, прав. В большинстве своем, выступления Америки на собраниях были до чертиков нелепы. Но вот без нежности думать об американце русский не мог. И хотя чувства удавалось успешно спрятать под маской пофигизма, на сердце все равно расцветали подсолнухи, от каждого, пускай и редкого, брошенного в его сторону взгляда американца. Ломают пацанов: игнор, санкции, любовь. — Я пойду собираться, спасибо, что предупредили, до свидания, Владимир Владимирович, — по быстрому закруглил разговор Россия. «Иначе он тут все утро соловьем разливаться будет, » — ворчливо пробубнил Росс и нехотя поплелся в ванную комнату. Посмотрел на себя в зеркало. Тусклый взгляд, мешки под глазами еще больше чем обычно, сказался пятичасовой сон. А ведь русский просто работал вчера до двенадцати ночи, чтобы сегодня, наконец-то выспаться за эту напряженную неделю без отдыха. Ну и выпил немного, для крепкого сна. Вот бывает же в жизни несправедливость. Сначала почистил зубы, все еще хмуро глядя на свое отражение, потом встал под душ. Потоком на русского обрушился ледяной дождь. — Что за хуйня блять?! — от души матюгнулся он, выскакивая из ванны. Не удержал равновесие, поскользнувшись на мокром полу и свалился на пятую точку, взвыв от неожиданности и боли, — Ну что за день-пиздень, — простонал он, кое-как поднимаясь, придерживаясь за скользкий край ванны. Закрыл кран, проверил горячую воду, которой не было и, тяжело вздохнул. Полез за ускользнувшим мылом под стиральную машину. Не с первой попытки, но вытащил. Просто умылся водой из-под крана, матеря водопроводчиков. А потом вспомнил, что сам так заработался, что просто-напросто забыл оплатить счет за горячую воду. Пошел на кухню, поставил чайник кипятиться, сам полез в холодильник. Четыре кусочка подсохшей колбасы на тарелке, два яйца и собственно все. «Мдааа, не густо, » — скептически хмыкнул Росс. «На яичницу сойдет, » — решил он, извлекая находку. Определенно нужно заглянуть в супермаркет после собрания. Вообще, Россия не особо любил хозяйничать по дому. Кого-то уборка успокаивала, но парня только выводила из себя. Сказывалось суровое советское воспитание, когда отец заставлял его, как самого старшего, вести домашние дела в его отсутствие. Поначалу русский спихивал свои обязанности на младших, а взамен покупал им мороженое на деньги, которые зарабатывал не совсем легально. Но однажды он замотался и забыл, что задолжал Украине целых три рожка и эскимо, а младшая сестра без зазрения совести обо всем рассказала Союзу. Получив заслуженное наказание, Россия еще больше невзлюбил ее и уборку. Чайник вскипел, и русский заварил любимый черный кофе без сахара. Пока яичница жарилась, он вышел на балкон, чтобы глянуть погоду. По вчерашнему прогнозу, сегодня должно быть малооблачно, без осадков. Но посмотрев на небо и содрогнувшись от холода, он понял, какой это все пиздежь. Погодка была отнюдь не солнечной. Казалось, что небо вот-вот заплачет, такие черные тучи повисли над городом. Деревья гнулись под шквалистым ветром. Через двор быстрым шагом шли женщина с ребенком, ветер сдувал капюшоны их курток. В воздухе царило напряжение. Вот только это было не обычное состояние природы перед грозой, нет, здесь было что-то еще. Чувство тревоги закралось в душу. За окном — привычная взгляду улица, но все кажется каким-то не таким. Россия почувствовал что-то странное. Такое уже было. Дежавю? Да, точно, такое уже было в далеком 1991, когда Россия остался один. В тот день тоже была такая душевная тревога, смерть отца явилась сначала в кошмарах, а потом произошла наяву. Это оставило неизгладимый след в душе юного хозяина огромных территорий. И в тот день была страшная гроза. Россия вернулся на кухню. Как назло яичница подгорела. Пока он ел, успел не раз обжечь язык и едва не пролил на себя горячий кофе. Буквально все сегодня шло не так. Но сейчас, обращать внимание на эти досадные мелочи, не было времени. Уже почти семь, надо идти на собрание. Надев черные джинсы, кофту, серую толстовку наверх и неизменную, подаренную отцом ушанку, Россия вышел из квартиры. Щелкнул замком, подошел к лифту, нажал на кнопку. Лифт не работал. Тревога усилилась. Уж слишком много неприятностей для одного-то дня. Пришлось идти по лестнице. Давненько он уже по ней не спускался. Лестничные клетки нижних этажей находились в ужасном состоянии. Осколки бутылок из-под водки, сигаретные окурки и невесть что еще. Ну и в довершении картины было темно, хоть глаз выколи. Один раз Росс напоролся на мешок с бутылками, второй раз на коробку с кирпичами (?!). Пару раза споткнулся и чуть не упал, но вовремя выставил руки перед собой. К несчастью, мир явно сегодня был против него и в кожу вошел небольшой осколок разбитого стекла. Дальше Росс пошел как можно аккуратнее, на ходу слизывая темные капельки выступившей крови. «Порез неглубокий, мягкие ткани лишь слегка задеты», — оценил он степень ранения, зажал рану рукой. — Не к добру это… — прошептал парень сам себе, попытался отбросить панические чувства страха перед неизвестным, — навязчивый невроз, просто похмелье разыгралось, — нараспев протянул он, с облегчением открывая входную дверь. Улица встретила его зябким холодом и пронизывающим насквозь ветром. Оделся Россия явно не по погоде, но снова возвращаться по жуткой лестнице собственного дома не хотелось. Хотя сейчас август, лето в России склонно к сюрпризам. Но на душе было еще холоднее. — Что-то произойдет… Блин. Ну вот что я себя накручиваю? — попробовал рассмеяться. Попытка вышла смешной. Хотя и было не до смеха. Спустя почти тридцать лет, все еще живы в памяти те воспоминания. Такая же тревога, чувство, леденящее кровь. Россия дошел до остановки, стал ждать нужную маршрутку, при этом подпрыгивая то на одной ноге, то на другой и пытался согреть руки в карманах толстовки. Город будто вымер, но это неудивительно. Выходной, воскресенье, никому никуда не надо, да еще и погода мерзко-пакостная. Видать только ему так не повезло. Маршрутки проезжали, да все не те. Уже двадцать минут восьмого, осталось сорок минут. А вот кажется его маршрутка номер пятнадцать. Русский подошел к краю асфальта, но видимо судьба решила сыграть над ним злую шутку. Машина не остановилась. Злобно сплюнув, Росс быстрым шагом пошел прочь с остановки. Путь неблизкий, надо уложиться за полчаса. Но быстро идти не получалось. Пока ждал маршрутку, ноги все равно окоченели. Лишь сейчас он понял, что здорово замерз. Подул на озябшие пальцы, которых уже не чувствовал. Хотелось грязно и цинично выругаться на «гребаный день», но, а смысл? Чтоб хоть как-то отвлечься, парень начал думать о тех вещах, которые ему нравятся. Подсолнухи. Пламенные желтые цветы с давних пор вызывали радость в душе России. Для него они олицетворение солнца, лета и тепла. В их старом доме, в деревне под Москвой, где они жили всей семьей, каждое лето цвели подсолнухи. Вообще, Беларусь очень любила выращивать цветы. Жаль, что братья и сестры считали это пустым занятием. Она плакала от негодования, когда сорванец Армения или бунтарка Украина срывали лепестки ее любимых роз и бросали в реку, посмеиваясь над беспомощностью младшей сестрицы. Россия тогда ее утешал, а брату и сестре раздавал заслуженные люли. Лес. Они с отцом частенько туда ходили. В сознании всплыли воспоминания о том прекрасном времени. Союз часто водил туда детей, но, кажется, только России да Казахстану действительно там нравилось. Отец учил их выживать, отличать съедобные грибы от несъедобных, ориентироваться на местности и многому другому, всему, что знал сам. Припоминается тот день, когда они с казахом уже подростками убежали охотиться на медведя. Найти-то нашли. Но ружье оказалось неисправным. Казахстан захныкал, а русский как старший не имел право терять голову от страха. Вот и скомандовал брату «валить нахуй отсюда». Правда потом, оказалось, побежали они в противоположную дому сторону и немного заблудились. Как же отец их ругал, когда они проплутали до полуночи и пришли домой к утру! Веселые были деньки… Кажется давно РФ не ходил в лес, пора исправлять ситуацию. Водка. Кхм. Ну да, пристрастился, чтоб отвлечься от развала Союза. Потом глушил неразделенную любовь и гнев окружающих в алкоголе… Но сейчас почти не пьет! (Что было вчера не в счет.) Кстати, отец. О нем в душе сына осталась светлая память, ведь он так его любил. Он воспитывал детей в строгости, но зато благодаря ему они все выросли сильными и самостоятельными личностями. Жаль, что теперь они не просто живут порознь, а можно сказать знать друг друга не хотят. Но это сильно сказано. Скорее весь мир знать не хочет именно Россию и от этого временами становится так больно… Русский шмыгнул носом, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза обжигающие слезы, мгновенно стынущие на холоде. В душе, и так истерзанной, все снова перевернулось. Хотелось скорчиться прямо здесь, на стылом асфальте, сдерживая бешено стучащее сердце и закрыть глаза… Да, просто закрыть глаза и забыться. И плевать, что он умрет, ведь другим же плевать? Столько обидных намеков, некоторые страны вообще не сдерживают свое мнение относительно Российской Федерации. Кто-то в открытую поливает грязью, кому-то по душе действия исподтишка, некоторые числятся у него в друзьях, но истинные намерения их русский давно разгадал. Да, иногда хотелось все разорвать, все эти липовые связи и начать жить с чистого листа. Но это было лишь тайным мечтанием, в действительности все намного сложней. Любая вспышка ярости с его стороны воспримется как агрессия и отношение к его персоне станет только хуже. Беларусь. Сестренка, единственная, кто любит его, несмотря ни на какие сплетни, распускаемые о нем. Русский испытывает к девушке горячую признательность и благодарность. Она единственный человек, которому можно высказаться и она поймет, поддержит, поможет… Но Росс никогда еще этим правом не воспользовался. Не то чтобы гордость не позволяет, это какая ж гордость может быть перед родным человеком? Просто Российской Федерации не хочется, чтобы она страдала вместе с ним, не хочется, чтобы ей было также больно, как и ему. Поэтому он уже давно поклялся себе не огорчать Беларусь. Пусть хоть она будет счастлива. США… Америка… Сердце сладко заныло, на лице вновь расцвела такая редкая, но такая искренняя улыбка. Неожиданно на ум пришел вопрос, а какие губы у Америки? Манящие, желанные. Непременно сладкие, нежные, мягкие… И конечно же наглые и властные, как и он сам. Но его отношение, его жестокость, кроющаяся под напускной вежливой заносчивостью… Даже в мыслях Росс никогда не признавался тому в любви. Такому как он с Америкой не место. И пусть душе больно, пусть лучше будет так, чем скорее пройдет эта влюбленность, тем лучше. Потому что назревают все новые и новые конфликты с Западом и, здесь нет места чувствам. Нельзя позволять эмоциям брать верх, это Россия усвоил четко. И все же… Русский понимал, что он попал в плен своей любви, но сердцу не прикажешь. Так что же США хотел сообщить на сегодняшнем собрании? Россия надеялся, что это не очередное театральное представление одного актера, в результате которого, Америка вновь выйдет победителем, а все остальные страны — лузерами. Да ещё и Россия в который раз будет объявлен мировым злодеем. Парень неоднократно задумывался, с чем связана общая ненависть к нему. Не только к нему, вообще, ко всему их роду, начиная с Киевской Руси и заканчивая его отцом. Они никогда не были настроены враждебно к общественности. Просто были немного другими. Шли по собственному пути развития. Учились на ошибках, поднимали народ с колен. Как и Америка… Так почему именно он, который тоже претерпел мировую неприязнь, сейчас на вершине? Россия не испытывал зависти. Блистать на пике популярности — это не его. Его удел — в кругу большой и дружной семьи тихо справлять праздники. Выбираться на природу. Ощущать себя частью чего то большего. Но и этого он отныне лишён. Размышляя об Америке, РФ не заметил, что уже дошел до здания собраний стран. Оглянулся на дорогу, шумно вздохнул, пытаясь унять сердцебиение, и поднялся по ступеням. Войдя внутрь, тревога неожиданно нахлынула сильнее и тут же угасла. Дверь за русским захлопнулась, пути назад нет.