Bring me to life

— Извини, я далеко зашел, — эти слова улетели в пустоту. — Не стоило мне, но… Просто не могу устоять. Сука, каждый раз такое, понимаешь? — он бросил на меня обеспокоенный взгляд, напоминающий маленького ребенка. — Я чертовски зависим от секса, — я обожаю его, это правда. Я переспал с большим количеством девушек и это уже вошло в привычку — просыпаться утром с кем попало, а они даже имени моего не знают. Тупо папочкой меня называют и то, потому что это на груди у меня написано, — сипло-отчаянно делился Густав, досадно хмыкнув под конец. — Я так жалок, — выдыхая дым сигарет и склонив голову вниз, произнес он. — Иногда я чувствую себя шлюхой какой-то в мужском обличии, но потом глотаю свои волшебные пилюли и уже так не считаю, вновь раздевая очередную девчонку, считая, что влюблен. — Ты не жалок, Гас. Секс — это норма. Тем более, ты молодой активный парень. Только прошу, не забывай предохраняться. — О, правда? Спасибо за совет, не додумался бы сам, — ухмыльнулся Гас, закатив глаза. — Думаешь, меня обрадовала бы новость о том, что какая-то пятнадцатилетняя девчонка залетела от меня? Я не готов к детям. Потому что я их трахаю. — Боже! Ты спал с ребенком? — я наигранно скривила губы и искоса посмотрела на него. — Ну, типа да... Да она сама терлась об моего дружка, я им не управляю, если что! И мне самому тогда было семнадцать! Сейчас я, конечно же, предпочитаю постарше, во благо себе же, — разводил руками Гас и невинно улыбался. — Реакция пошла, а я отреагировал. И.. эй.. я не имел в виду маленьких детей, я ж не педофил. Девочки 17-18 лет — это именно то, что я люблю. Они как свежее молочко — такие мягкие, теплые, и очень вкусно пахнут, ммм, — с наслаждением закрыв глаза, Гас сжал губы в улыбке и покачал головой. — Приятно вспоминать. А что они только не вытворяют! Это нужно видеть! — заразный смех, который я подхватила как вирус, хоть и пыталась делать вид, что не одобряю таких поступков, раздался на террасе. — Блять, это отвратительно! Прекрати! — я театрально скорчила лицо отвращения. Густав вновь рассмеялся, и его смех звонким эхом разнесся по заднему двору. — По-любому они приходят домой и подругам своим рассказывают обо мне, типа: «Представляешь, мне так повезло, я сегодня трахалась с Пипом, а ведь мне всего пятнадцать и я должна была делать уроки на завтра, но вместо этого мой рот был занят членом. Бли-и-н, лишь бы мама не узнала! :( », — пародируя голос мелких девочек, угорал Пип, при этом немного краснея. — А потом эти их подружки приходят на мои концерты, абсолютно не зная ни одной песни и лапают дружка, пока я исполняю какую-нибудь душевную песню. Знаешь, чувствую себя просто куском мяса, а не человеком с душой. Я им реально ее во время концертов открываю, мне бывает порой так больно во время исполнений, что слезы текут, а им лишь бы прокатиться на моем аттракционе. Я безумно, бля, устал от этого, — он глубоко затянулся дымом. — Другое дело – когда я сам этого хочу, — выдохнул, многозначительно сощурив глаза, бегло оглядев ими меня. — Однажды был случай, мы с Horsehead’ом выступали в ночном клубе, под названием «Webster Hall», по-моему, — Гас остановился, потирая подбородок и задумчиво глядя в сторону, вспоминая. — По-моемуу… 17-го апреля этого года, как раз в Нью-Йорке. Да, точно! — успех, снова улыбка на его лице, кивок, и короткий смех. — Клевый был вечер. Я люто обдолбался тогда, ну, не удивительно. Так вот, мы исполняли песню «Girls», и не успел я начать, как две девочки залезли ко мне на сцену. Охрана пыталась отвести их обратно на танцпол, но похоже они были под кайфом, — усмехнулся Гас, вспоминая тот вечер. — О, также как и ты? — Ну мне то можно! Так вот, пока я исполнял душещипательную песню и вяло слонялся по сцене, я обнаружил запечатанный кандом под ногами, некто очень заботливый решил подкинуть мне его. Случайно не ты? — я села рядом на ступеньки и облокотилась о перила, развернувшись корпусом в сторону Густава, наблюдая за его жестикуляцией и мимикой. Он потрясающий. — Нет уж, оказалась бы я в Йорке из Рашки, ага. — Странная херня, я осмотрел его, и швырнул обратно на пол, продолжив петь. Но затем еще двое залезли на сцену и начали танцевать возле меня, бегая по периметру, если честно, это напрягало. Не люблю, когда нарушают мое личное пространство. Я продолжил петь: «Girls, please get off the stage, please get off the stage, girls please get off the stage», публика рассмеялась, но мне было не очень весело. Они отвлекали меня. Раздражали. Потом вышел Horse и мы продолжили выступление, — он закончил рассказ и повернулся ко мне, ожидая реакции, но я сидела и вовсю смеялась, закрывая лицо ладонями. Забавно же? Или я буду смеяться со всех его историй? Пип опустил глаза вниз, от чего-то смущаясь, в то время как я тащилась от его чудесного подбородка и носа — божеское творение. Будто сам ангел лично с небес снизошел во время родов Густава, поцеловал его, от чего теперь, во время улыбки, его профиль обретает форму полумесяца. (Пиздец сравнение, да?) — Гас, ты замечательный человек, потому что ты не прогнал их, а вежливо попросил «пожалуйста, уйдите со сцены». Похвально, именно это выделяет тебя среди остальных исполнителей. Ты добр ко всем. Ты приземленный. Оставайся таким, хотя это порой и тяжело, — моя рука как магнит постоянно тянется к его телу. Я погладила пальцем его руку. — Может быть, но иногда я бываю очень грубым. Я буквально срываюсь на всех вокруг, бывают такие дни, правда, — чувствуя вину, оправдывался он, касаясь моих пальцев в ответ, а у меня все внутри плясало. — Это нормально, Гас, все мы люди и не можем постоянно терпеть выходки других. Рано или поздно терпение лопается. Густав провел свободной рукой по своим волосам, взъерошивая их, после чего взмахнул головой, и продолжил: — У меня как-то спросили, как мои дела, а я ответил им: «У меня – нормально, а вот у Лил Пипа – хуево», — потушив бычок, Гас метко закинул его в урну позади себя, а после устроился напротив, также оперевшись спиной об перила лестницы. Он взглянул в вечернее небо и о чем-то задумался. Мне уже не по себе из-за того, что в нем сотни тысяч прожжённых отверстий по моей вине, но ничего не поделать. Пип, чувствуя на себе пристальный взгляд, глазами и жестом руки подозвал к себе под крыло, чтобы избежать неловкости, наверно. — Иди сюда, детка, — он кивнул, приглашая, и я прильнула к его теплому телу, уложив голову на груди. Тепло и вправду. — Ты взялась из ниоткуда и мне так спокойно с тобой, реально, — он рылся расписными пальцами в моих волосах, а я слушала спокойное, в отличие от своего, биение его раненого сердца. — Сидим тут и общаемся, как старые друзья. А мы ведь даже и не трахались еще. Это точно что-то значит, — его грудная клетка вздымалась от нелепых смешков, а я легонько стукнула ладонью по ней. — Идиот, — я на секунду подняла голову к его лицу, пялясь на его глаза, устремленные в никуда. — Ты хочешь трахаться — вот, что это значит. Ты только что рассказывал, как зависим от секса. У всех парней так. Пока девушка недоступна, — устраиваюсь обратно на грудь и смотрю в небо. — Она интересна.. Стоит заполучить ее всю, и весь этот интерес ту-у-т же пропадает, — театрально растягивая слова, я решила вдруг поумничать. Не, ну а что? Он ничего не ответил мне, только положил голову мне на макушку и взял в руки телефон. Гас ответил кому-то на сообщение и ждал, по всей видимости, ответа, нервно дергая ногами. Я не смотрела в экран — не имею привычки подглядывать, хотя он особо и не пытался скрыться. — Что-то случилось? — осторожно спросила я. Ответа не последовало и я отсела немного, чтобы видеть его лицо, которое, кстати, показалось мне взволнованным и растерянным. — А? Да не... — отрешенно ответил он. — Все нормально, ребзи просто волнуются, все ли со мной в порядке. Я ж им наврал, что передознулся. Побудь здесь, я сейчас вернусь, — шутливо щелкнув меня по носу, он быстро удалился в дом, а я осталась сидеть одна, любуясь лесной зоной за пределами двора. Примерно через пять минут Гас вернулся. — Все окей? — риторический вопрос, в ответ на который на который я кивнула, пожав плечами. Мистер капюшон вновь приземляется, но уже на корточки, прямо передо мной, взяв мою руку в свою. — Эй, ты замерзла. Руки совсем холодные. Пора идти. — Они всегда такие, Гас, — мои ноздри выпустили воздух, а на лице нарисовалась легкая улыбка. — Мне не холодно, не парься. Это было мило, правда. Учитывая, что буквально вчера по телефону, он довольно таки грубо общался со мной, а сегодня усраться какой джентельмен — волнуется за меня и переживает. Видимо это то, о чем он говорил — его настроение нестабильно, непредсказуемо, как погода. Или он снова под таблетками. Тоже вероятно. Кстати, а куда он ходил? Оставим этот вопрос… — Хорошо, тогда давай прогуляемся, я покажу тебе свое любимое место. Ты же здесь впервые, так? — он поднялся с нашей позы гопника, похлопав себя по коленкам. — Пойдем. Далековато, но ничего. Встряхнешь целлюлит на заднице, — снова ждет реакции, шутливо сощурив глазёнки. Но тут же быстро продолжает: — Шучу, идти дохуя, поэтому поедем на такси, — он закатил глаза и набрал номер, вызвав машину к дому. Минут через десять нас ожидал водитель на улице. Вот это скорость, у нас по сорок минут ждешь. Стоп, он что-то сказал про мой зад? Вот засранец. — У меня нет целлюлита, обломись, — я обиженно показала ему средний палец, забегая в дом. Гас быстро догнал — конечно, с его то ногами, — и навалился со спины своим весом и ростом, заключая меня в объятия, обвивая руками шею. — Это мы еще проверим, — хриплый бас обжёг мою кожу. «В твоих руках я готова даже умереть» Гас такой большой и сильный, как медведь. Я сразу почувствовала себя защищенной. Так мы прошагали до входной двери. Парень улыбнулся и толкнул её ногой, пропуская мое тело вперед. Говорю же, джентельмен. Смокинга не хватает. Мы вышли на улицу, и я моментально залипла: местные домики невероятно милые, как в кино. У всех красивые газоны перед двором и повсюду очень много деревьев. Всегда мечтала жить в таком месте. Вчера вечером я не обратила внимание на это… Боже мой, я точно в сказке. Гас мило взял меня за руку, тем самым вытянув из ступора. Знаете, как в учебных заведениях, когда тебе нравится мальчик, но ты еще не в курсе, что это взаимно. Он зовет тебя гулять в первый раз и также впервые касается твоей руки, а ты умираешь и рождаешься заново внутри… Вот именно сейчас так и произошло у нас — это отпечатается в моей памяти. Открывая заднюю дверь такси, я устроилась поудобнее, так как Гас сказал, что ехать нам аж целых десять минут. Сам он сел рядом с водителем, и я успела пожалеть, что не со мной. Мне нравится находиться рядом с теплым парнем, ну и, как минимум, от него вкусно пахнет. — Куда едем? — буднично интересуется таксист, глядя перед собой. — Хантингтон-Бей, дальше сами, — водитель молча кивнул в знак понимания и мы двинулись с места. А мне вот так не повезло с водителем по приезде сюда. Пока мы ехали, я рассматривала Гаса с заднего сиденья. Он два раза поворачивался в мою сторону по дороге, даря улыбку и харизматично подмигивая левым глазом. Мне удалось рассмотреть все его тату в живую, и это совсем иные ощущения: не такие, как когда смотришь на фото. — Приехали, с вас 8$. — Карта, — пик. — Спасибо. Доброй ночи Вам, сэр, — учтиво кивнув и поблагодарив, Гас вышел из машины и открыл мне дверь, встречая своей очаровательнейшей улыбкой. Можно так будет всегда? Я имею ввиду его улыбку... — Идем? — он взял меня за руку и мы направились в сторону пляжа. Гас накинул капюшон и начал свой рассказ: — Бей Хиллс Бич, — он любовался местом, словно в первый раз, его глаза сделались как у восторженного ребёнка, а рот приоткрылся. — Это мой любимый пляж, здесь пролив между Лонг-Айлендом и Коннектикутом. Когда я был младше, любил туда ходить по вечерам и в тайне от мамы курить дурь, наблюдая за небом. В голову сами лезли строчки, из которых я потом сочинял нечто похожее на песни. Волшебное место, особенно ночью: вся звездная карта открывается перед твоими глазами, — он поднял голову к небу, убеждаясь в собственных словах.       *Пип говорил о том, что по его лицу можно читать эмоции, поэтому он прячется под капюшоном. Так же он может надевать его, когда ему холодно — когда на улице пять градусов, но на самом деле он имел в виду то, что он холоден к окружающему миру. Оказавшись на улице Шор-Драйв, пройдя между двумя жилыми домами, мы вышли на тот самый пляж. Дух захватывает: я как натуральная поклонница закатов и рассветов, принялась фотографировать все вокруг. Гас стоял рядом и терпеливо ждал, пиная воздух ногой, пока я наделаю тысячу одинаковых снимков. Спустившись на пляж, я замерла. — Мы на месте, — сняв капюшон и взъерошив волосы, оповестил Гас. Он был прав: здесь необычайно красиво. Я начала напевать песню «five degrees», а Гас подхватил и мы оба улыбнулись. Дальше я не стала портить песню своим воем и попросила парня добубнеть ее самостоятельно — как-никак это его творение, и только он может исполнять это так, чтобы не испоганить. Я уселась на каком-то валуне, поджав ноги к груди. Здесь было довольно ветрено, учитывая ноябрь месяц, поэтому по коже пробежались мурашки. Густав достал из кармана зип-лок, в котором была здоровенная шишка сладости. Походу у него постоянно с собой что-то запрещённое. Я, конечно, тоже курю дома, но не хожу с этим по улице… — Детка, помоги мне немножко, — попросил Гас и, передав мне в руки пакетик, отправился на поиски. Мы выглядели как два торча, ищущие клад на пляже. Я покрутила пакетик в руке, рассматривая его, после чего переключилась на окружающую местность. Длинный песочный пляж, растянувшийся вдоль всего острова... Вот это зрелище. Кое-где растет трава, а по всему берегу, недалеко от воды — валяются палки и ветки. На фоне шумит легкий прибой; пронизывающий до костей ветер пляшет в волосах, запутывая их. На горизонте виднеется небольшой островок, а вдали плавают катера. Неподалеку от нас находится высокий деревянный причал, возле которого припаркованы лодки и те самые катера. Видимо, они принадлежат хозяевам, чьи дома рассыпаны вдоль всего пляжа. В данный момент здесь нет ни души и в этом вся прелесть. Я бы осталась в этом месте навеки в том же составе. Буквально через несколько минут я услышала шаги — и конечно же, это был Густав, который громко скручивал в руке пластиковую бутылку. — Спасибо, что привел меня сюда. Я под большим впечатлением. Здешние виды ой как отличаются от наших. Всегда любила эстетику США. Тебе повезло родиться здесь, — улыбнулась я, оглядываясь по сторонам. — Ага, очень… — Здесь слишком сильный ветер, чтобы курить, Гас, — я нахмурила брови. — Поэтому ты мне и поможешь, — улыбнулся он, издав смешок, а я ощутила себя дурочкой. Элайджа Ар прожег зажигалкой отверстие в бутылке, пальцами скрошив сласть и насыпал часть в колпак, вставив его в горлышко бутылки. — Будешь со мной? — Конечно! — конечно? Как нечто очевидное. Все также сидя на камне, я созерцала процесс, пока Густав курил первый, испытывая истинное наслаждение, выдыхая ароматный густой дым, слегка покашливая от раздражённого горла. Затем он проделал тоже самое и для меня, поднеся ко мне прибор. Я втянула обжигающий горло дым и начала истошно кашлять, настолько, что из глаз потекли слезы. Казалось вот-вот выплюну свои легкие. Гас рассмеялся с меня. — Господи, что это за дурь? — держась за горло, я пыталась откашляться в страшном хрипе, серьёзно намереваясь выблевать легкие. У меня моментально пересохло во рту и я почувствовала, как мои веки подосели, а тело превратилась в вату. — Royal Gorilla, — улыбнувшись, ответил Гас. — Сорт такой. — Вставляет нехило, твоя горилла, — все еще задыхаясь в истошном кашле, я молилась о том, чтобы все внутренности остались внутри. Гас швырнул бутылку куда-то в сторону, притоптав ногой и закопал ее песком, а затем сел на землю, облокотившись спиной об валун. Я скорее сползла, принимая его руку, и уселась рядом. Камень был достаточно большой, так что он в какой-то степени укрывал нас от ветра. Гас положил свою голову мне на плечо и снова начал напевать строчки из своей песни «Veins». My head hurt from the drugs It's somethin' in the bud man I need a new plug I feel it in my veins All my bitches dumb cuz they give me all their brains — в его голосе отчетливо слышалась грусть, а я чувствовала, как он страдает от того, что не может побороть свою зависимость. Стянув капюшон, я осмелела, запустив пальцы в его волосы, туманно глядя вдаль. — Как думаешь, смог бы бросить все это дерьмо и начать жить новой жизнью? — ветер приятно обдувал лицо. Или не очень, смешанные ощущения, будучи в таком состоянии, вообще тяжело воспринимать реальность. — Не уверен. Я зависим во всех смыслах, если я брошу, то сорвусь... Сорвусь на друзьях, родных... я убью себя. Тебе не понять, как это сложно, это тебе не сладость постоянно курить, да и та вызывает психологическую зависимость, потому что без нее уныло. Она поднимает настроение и помогает чувствовать себя комфортно наедине с самим собой. Я чуть не сдох один раз, и я такой: «Бля, я чуть не сдох, жесть», и опять занюхал очередную дорожку кокса. — Тебя жизнь ничему не учит, никто не поможет тебе, если ты сам этого не захочешь, — во рту пересохло, и я плямкнула языком, но слюны кот наплакал. Эх, ща бы водички... — Я знаю, черт возьми. Об этом я и говорил, что мне нужна помощь: я умираю, но в то же время никого не подпускаю. Когда речь заходит о том, чтобы лечь в больницу, я просто хуй забиваю. Я думаю, что лучше сдохну, чем буду жить в этом несправедливом мире, он слишком жесток ко мне. Я всегда был чужаком в ней. Наркотики помогают мне стать уверенней, мой голос меняется под их воздействием и мне нравится это. Я понимаю, что делаю вещи, крутые вещи, — он акцентировал внимание на последних двух словах. — Понимаешь, они помогают мне раскрыть свой потенциал. И еще, знаешь, когда я только начал увлекаться лином, моя мама спросила у меня: “Зачем ты пьешь эту дрянь?” У меня были друзья, которые давали мне таблетки, но затем я перестал с ними общаться. Мама писала мне: «Никаких наркотиков! Старайся спать, есть здоровую пищу и пить воду». От наркоты мое лицо опухло, и я начал носить солнцезащитные очки. Я был несчастным. Мама также пыталась прислать мне фотографии дома, животных, чтобы как-то прибодрить меня, но я мог легко написать «Пошла ты» и заблокировать ее. Я ужасный ребенок. — Гас, ты не такой, это все из-за влияния на тебя веществ. Они тебя уничтожают как личность, когда внутри, — парень ничего не ответил и просто пялился сквозь песок, ковыряя его поверхность палкой. — Так, ты точно решил? Ты вернешься в тур? — я немного перевела тему. — Да, просто не могу не вернуться, понимаешь о чем я? У меня все спланировано, детка, извини, — Гас повернулся ко мне, лениво бродя глазами по моему зависшему лицу. — Я ценю твою заботу, но все намного сложнее, чем ты думаешь, у меня сделка с дьяволом, — его стеклянные глаза все равно остаются добрыми. Он робко чмокнул меня в нос. Серьезно, это так мило. Чувствую себя ребенком рядом с ним, и он ребёнок. Дети убились. — Можно? — Густав уложил голову мне на колени, и устремил свой взгляд в небо. — Я неизлечимо болен. Никто не спасет меня, — прохрипел он свой неутешительный вердикт, сонно моргая. Гасу пришло уведомление на телефон. У него на заставке стояла та самая Арзалия, и от этого меня начало тошнить. В переносном смысле, естественно. Не потому, что я ревную, а потому что знаю, что она за фрукт. Гнилой. И такие люди меня убивают. Густав стал переписываться с кем-то, а я пока сделала еще несколько фотографий и закинула их в историю. — Гас? — Ммм? — не отрывая глаз от экрана, вопросительно промычал он, быстро печатая. — Можно сделать фото с тобой, на память? Обещаю не выкладывать его на просторы интернета. Просто хочу, вернувшись домой, иметь частичку тебя хотя бы в телефоне. — Можешь выложить, — улыбнулся он и убрал злоебучий телефон с исчадием ада на заставке в карман, накинув капюшон. — Конечно, — спокойно ответив, он положил голову мне на плечо, приобняв за другое. В ответ я примкнула к его голове, включила таймер на 3 секунды, вспышку, и мы сделали фото. Наша компания еще долго тусовалась на пляже и уже совсем скоро Луна стала освещать наши лица, так что мы могли разглядеть друг-друга в её серебристом холодном свете. Его глаза были убиты точно как и мои, и от этого создалось впечатление, что Гас сильно хочет спать. Гасовский телефон завибрировал от звонка спустя время. — Алло, мама, привет, да, скоро будем, не переживай. Люблю тебя. Покаа. У них с Лизой очень теплые отношения — мать сильно о нем беспокоится, так как он никого не слушает и гнет свою линию. Густав неожиданно вскочил и схватил меня, подняв на руки, закинув к себе на плечо. Мне вновь казалось, будто я маленькая девочка, которую старший брат таскает на руках и играется. Он начал кружить меня и громко смеяться, бегая по пляжу. Моя голова тоже закружилась, и я попросила Гаса прекратить, но он типа не услышал меня и лишь продолжил носиться как дурачок дурной со мной на плече. Запустив руки под толстовку, он начал меня щекотать. Только не это, я сейчас обоссусь. Серьезно, в детстве именно так все и происходило. — Га-а-ас! — я начала пищать. — Гас, прекрати! Пожалуйста, мне очень щекотно, — я била его по спине, в надежде, что он остановится. — Давай посчитаем твои ребра! — громко смеялся он, издеваясь, затем начал перебирать их пальцами. Нужно дать отпор. Учитывая выгодное положение лицом к его спине, рукой ловко пробираюсь ему под кофту, отвечая щекоткой, на что он пытается отбиться, но в итоге мы падаем на песок. По-моему, я чуть шею не сломала. Мы упали так, что я оказалась под ним. — Ты проиграл, — с победным лицом сказала я, разглядывая нависшее надо мной лицо парня. — Еще нет, — ухмыльнулся Гас и начал целовать мою шею, запуская мурашки по телу. Спускаясь ниже, к ключицам, он оттянул толстовку, а я прикрыла глаза — чертовски приятно, учитывая то, что до этого момента мужские губы и руки никогда не касались меня, и вдобавок ко всему, мы оба накурены. Мое дыхание участилось. Гас переключился на уши, игриво лаская мочку языком, а затем нежно прикусывая ее, и вновь спустился на шею, и обратно. Я слышала его хриплое дыхание и идентичный учащенный пульс. Сильное возбуждение растеклось по телу, а я и не думала, что меня так легко завести. Мозги плавились от его сносящего крышу терпкого запаха, который как дурман влиял на мой разум. Эффект есть. И он не побочный. Хорошо, что он не видит этого. Густав зацепил венку на шее зубами, чуть оттянув, тем самым вновь сделав мне приятно, и я, не удержавшись, простонала. — Понял, принял, — прошептал он, хмыкнув, и нырнул мне под кофту, лаская губами мою грудь. — Она так набухла, ты до безумия возбуждена, детка. Я так и знал. Я чувствую это по твоим соскам, которые просто колом стоят, — я оттолкнула его и поправила толстовку обратно. — Рехнулся? На улице лютый холод, а это все, что на мне надето! — отругала я его, с опухшими и покрасневшими глазами, которые не предвещали ничего серьезного. Вовремя, самое главное, скорее чтобы остановиться самой. — Ты какая-то скучная, слишком серьезная, — Гас улегся на землю рядом, вздохнув и скрестив руки под головой. — Искупаемся? — его глаза загорелись. Да он издевается? — Ты точно с ума сошел, ни за что. На улице градусов семь, я не хочу потом лечиться! — Тогда идем домой. Не хочу чтобы ты заболела. А, да? Мы решили пройтись пешком, поморозить задницы и снова взялись за руки, отправившись прямиком к его дому. (Включаем Corbin - [prod. Hnrk and Greaf] и проникаемся атмосферой все, кому не лень)