***
Лидия сейчас распивала кофе, сидя у камина, глядя своим холодным взглядом на пепел, который возгорался все сильнее и сильнее. Тихонькими шажками подходит её горничная. Хозяйка, заметив присутствие лишнего человека и проговорила. — Чего тебе? — брезгливым тоном обратилась она к этой молоденькой девчушке, коя уже по всей видимости испугалась и увидела разгневанную хозяйку. — К вам пришли, мадемуазель! — отвечает ей она. — Кто? — Сазан Алексеевич, хозяин Петербургского театра. — снова последовал ответ от её служанки. Мадемуазель поднялась с места и приказала, дабы пригласить его. Интерес не покидал Лидди, все больше и больше горела им. Как только переступил порог гостевой залы, Шефер поприветствовала его, как требовали светские правила и седой мужчина целует руку дамы, после указала своей рукой на кресло, дабы присаживался. — Прошу прощение, Лидия Ивановна, за столь поздний визит! — извинился тот. — Но меня не оставляет в покое этот инцидент. Вы ведь понимаете, что весь Петербург об этом судачить будет. — Понимаю, — спокойно произнесла свои первые слова. — Это в вашей компетенции смотреть за всем происходящим. — Лидди заговорила с ним на повышенном тоне. — Вам не кажется ли слишком подозрительной сия молодая особа, коя стояла в паре с Мата Хари? — продолжила речь свою она, сверля своим холодным взглядом собеседника. — Ольга Родзевич? — удивленно переспросил Сазан. — Не думаю, скорее всего могли перестараться гримёры. — Вы не будьте так уверены во всем, Сазан Алексеевич, — холодным тоном проронила свои слова Шефер. — Иногда внешность бывает очень обманчивой. Если и Ольга спокойна, то в ней уж точно свои черти водятся. — Вы правы, Лидия Ивановна, — слегка дрожащим голосом ответил. — Вы правы, — снова повторил эту фразу. Не зря эту даму в обществе прозвали "дьяволицей в юбке". С ней не спорить, ведь никто не знает, что может ждать того человека, который пошел наперекор её воли. Не долго длилась сия ночная аудиенция, вскоре этот мужчина покинул пределы особняка Шефер, перед тем, как спать ложиться попросила свою служанку вот о чем: — Чтобы завтра утром моя лошадь была готова! — Как пожелаете, моя госпожа!***
Он, не отпуская руки поволок её за собой, открыв эту дверь первую туда затолкал Катю и запер хорошенько на засов и вновь притянул к себе, сливаясь в этом столь желанном поцелуе. Катерина чувствовала себя защищенной в его объятиях, зная ещё с первой встречи, что ей ничто не угрожает. Она позабыла о тех ранах, кои ещё не исчезли. Но сия дама даже не подозревает о том, на что Григорий способен ради её счастья и блага. Её никто так не целовал, как делал это он. Одной рукой, Червинский придерживал голову, а другой ухватился за талию, впиваясь одновременно в эти сладкие губы. Мата Хари отвечала на все его ласки, желая уже наибольшего. Отставной офицер кинул её на кровать, нависая над ней, осыпая своими поцелуями лебединую шею петербургской королевы. Его королевы. Его любимой. Она та, в ком видит он свою жену. Григорий не позволит своей Катеньке танцевать перед другими, особенно обнажаться перед мужиками. Только он будет одаривать поцелуями и ласками даже закулисьем. Катерина избавила мужчину от лишней одежды: фрак, жилет, галстук уже лежал где-то посреди комнаты, вот только Червинский разорвал на ней платье, оставив в одном корсете, который уже спустя пару минут расшнуровал его, но и Китти разорвала на нем белую рубаху, оставляя полностью обнаженным. Все вещи петербургской звезды валялись где-то рядом с его вещами, её ручки уже тянулись к его брюкам, дабы запустить туда свою руку. Грешно, но Катя жаждет отдаться этому сладостному греху с любимым мужчиной. Вербицкая полностью осознала, что не забудет его никогда и не утаит своих чувств, кои сами всплыли наружу. В своих мыслях женщина отмечает: у Григория красивое тело. Широкие плечи, узкие бедра, широкая грудь. Все тело покрыто шрамами, полученными на войне, придающие которые невероятный шарм. Её руки уже расстегнули ширинку его брюк, спустив их на личике этой чертовки рисуется милейшая улыбка, запуская свою руку, лаская его естество. Он хотел рычать, такого даже не происходило в элитных борделях, в коих он побывал. — Катенька ... — сорвалось из уст её имя. — Не медли, Гриша, — просьба Китти в его ушах прозвучало словно эхо. Любил её, любил эту чертовку окаянную. Что же она делает с ним? Он сходит с ума, не видя её несколько часов, только на сцене. Он в ней. Толчок за толчком, движение за движением из уст Вербицкой слышались стоны и крики, разливающийся по всему поместью. Она только вскрикивает его имя, отчего Григорий прибавляет темп. Рычит прямо ей над ухом, словно дикого зверя выпустили из клетки. Запахи пота, масел, мяты и алкоголя смешалось в одно целое. Катерина не готова делить его с кем-либо ещё, а уж Григорий то тем более.***
Данила сидел в карточном доме, за столом с важными чиновниками. Нынче удача ему улыбалась, хотя обычно сам расплачивался за долги, а иногда его лучший друг — Гришка. Он по сей день должен много денег, но Червинский даже не упоминает об этом. Придет время, отдаст ему долги. Даниил не любил чужого, хотел лишь своего, а самое главное мечтал о простом, человеческом счастье, как и Григорий. Как только игра закончилась, Кадошников собирался уходить, уже стоя у входа пересекся с бывшим мужем Мата Хари, коего знал весь Петербург. — Данила Антонович, вы уже уходите? — с наигранной обидой переспросил Маклеод. Хотелось побеседовать с офицером, воевавший на Кавказе, являясь героем Крымской Кампании. — К сожалению, господин Рудольф, дела не требуют отлагательств. — Вы что нибудь слыхали о госпоже Мата Хари? — холодно спросил у приятеля врага Григория. — Может быть страдает, её бросил ваш дружок, а ей мужское плечо нужно? Даниила это в крайне взбесило, схватив за ворот его рубахи произнес ему ответ. — Подойдешь к ним хоть на пушечный выстрел, будешь лежать там, где лежат простые смертные. Отпустив его сразу пошагал к своей лошади, но тут вдруг опять пересекся с одним человеком, который выглядел весьма подозрительно, ударив друг друга плечом. — Смотри куда идешь! — раздраженно вскрикнул Кадошников. Это был господин Лютович ...***
... Егор принял гостя своего радужно, налив коньяк ему в стакан хрустальный, подавая Лютовичу. Занимая свои места, немного отпили его, поговорив о тем о сём, но этот мужчина, коего нанял Решетников начал говорить то, что увидел своими собственными глазами. — Видел я клиента нашего, кажись грани перешел, — говорит тот. — И видел выходящего из твоего игорного дома гостя, которого собственно разгневали. Кажись опять речь шла про сию петербургскую звезду. — Ой, Рудольф-Рудольф, ай-я-яй, — протягивает Решетников, смешок короткий послышался в его кабинете. — От него только проблемы одни, сам виноват, так ещё и трогает Мата Хари. На её стороне гуляет очень серьезный мужчина, который готов стереть каждого врага в порох. — Вы про Григория Червинского? — заинтересовано переспросил Лютович. — Он что звезда всемирная? — Так его же вся столица знает, как героя Крымской кампании, героя Кавказских войн, кроме того знают, как повесу и ловеласа. — делится с ним седоватый мужчинка. — Да и слыхал, что с ним за один стол садиться — приписка смертного приговора. — Да это правда. — Когда ждать указаний по поводу нашего адмирала? — усмехаясь спросил тот. — В ближайшее время, — ликуя произнес тот.***
Утром приказ мадам Шефер был исполнен. Каталась на лошади, нынче настроение было хорошим. Прокатившись полями и лесами, решила заехать к своей подруге, которая уже могла и на ногах быть, танец репетировать свой следующий. Неугомонная была она, за что Лидди её и любила. Стала для неё, как родной сестрой. Дернув свою лошадь за поводья ускакала в сторону поместья Вербицкой. ... Григорий любовался за своей спящей красавицей. Её умиротворённое личико приводило в восторг, такую он никогда не видел. Он знал Катерину, как женщину, у коей сердце из огня, дамочку с характером. В самом деле: несчастная женщина, пережившая не одно и не два потрясения. Он никогда не даст обиду, даже не посмеет. Спустя минуты прелестная танцовщица раскрыла свои глаза и с улыбкой на лице взглянула на любимого Григория. — С добрым утром, mon cheri, — радостно произнес Червинский, целуя её руку. — С добрым утром, — в ответ ответила ему Китти. Вспоминая сегодняшнюю ночь, она покраснела, продолжая прикрываться одеялом. Григория это забавляло, и одним движением забрал это одеяло, оставляя Мата Хари обнаженной. — Я же ведь замерзну, — с наигранной обиженностью говорит ему Вербицкая, надув свои губки. — То есть ты хочешь сказать, что не способен тебя согреть? — нависая над ней ставит ей вопрос, на лице рисовалась ухмылка. Не ожидая ответа, своими усами царапал кожу дамы. С её уст срывался стон, его поцелуи приглушали их и руки мужчины уже ласкали её грудь. Но здесь побеспокоила их служанка, стуча в дверь говорит: — Мадам, прибыла Лидия Шефер!